Виноваты звёзды (джен)

За три месяца в доме на площади Гриммо сложился общепринятый распорядок дня.

Регулус зарывался в книжках, сидя в библиотеке, выходя только к обеду и ужину. Вальбурга проводила долгие часы в мастерской, пытаясь справляться с гигантскими объемами заказов на эксклюзивные защитные артефакты, которые желали получить маги со всех уголков мира. Когда усталость становилась невыносимой, она откладывала работу и направлялась в спальню, где проводила остаток дня, дежуря возле не приходящего в сознание мужа, за вышиванием и ностальгией по недавнему, но такому счастливому прошлому. Кикимер пытался как никогда баловать домочадцев вкусностями, экспериментируя со старыми и новыми рецептами блюд. Малышка бродила по дому, который был для неё словно огромный аттракцион. Она разговаривала с портретами, карабкалась по ступенькам, навещала дедушку Ориона, бабушку Вальбургу и дядюшку Регулуса по двадцать раз за день, спускалась на кухню к Кикимеру чтобы получить от него сладости. После она выбирала какую-нибудь комнату, чтобы перевернуть там всё вверх дном, получала выговор от дяди Регулуса, первым прибегающего на грохот, а потом забиралась к нему на руки и уходила вместе с ним в библиотеку. Там девочка располагалась на диване, наблюдала за внимательно изучающим книгу дядей и крепко засыпала, согреваемая пледом и огнем в камине. К ужину Вальбурга заходила в библиотеку, смиряя младшего сына взглядом, говорящим «тебе нужно поесть». Тот подхватывал сонную Малышку и спускался к столу. После ужина появлялся Сириус, кратко обнимал дочь, после чего братья покидали Гриммо, чтобы направиться в какую-нибудь даль и проверить ещё одну теорию насчет уничтожения крестража, а потом возвращались перемазанные с ног до головы грязью, злые или угрюмые. Крестраж швыряли в семейный блэковский сундук для подобных мерзких и темных предметов. Ещё одна теория была вычеркнута из списка. Братья холодно прощались и отправлялись спать по домам.

Но сегодня был не совсем обычный день.

* * *

— Для такого умника ты слишком долго возился с этой задачкой, — фыркнул Сириус. — И всё тот же ответ — Адский огонь.

— Заткнись, — холодно отозвался Регулус. — Если ты чем-то недоволен, займись поиском василиска, у которого можно выдрать парочку клыков для нашего дела.

— Я бы хоть зубы кракена нашел за три месяца, что у тебя были, идиот, — Регулус никак не реагировал на оскорбления брата, сохраняя непроницаемое выражение лица. — Чем ты занимался, по сути, всё это время? Зачем были все эти бесполезные попытки, если ты знал, что это можно уничтожить либо ядом, либо огнем?

— Я изучал его природу, если ты спрашиваешь, — отчеканил Регулус. — И то, как оно себя ведет в опасности. А ещё я перелопатил кучу рукописей по контролю пламени. И изучал щиты, которые можно применить, чтобы усмирить его. Не говоря уже о том, что постоянно искал новые места для наших попыток, так как, знаешь, на площади перед Букингемским дворцом делать это не вариант. А ещё изготовлял порт-ключи и вел переписку с людьми, которые всё же могли бы достать нам клыки василиска за стоимость в половину всего состояния Блэков. Возможно, если бы ты взял на себя часть этих обязанностей, это не заняло бы три месяца.

В каком-то смысле Регулус наслаждался ситуацией. Сириус лишь продолжал красноречиво фыркать в ответ.

Регулус немного подумал и продолжил:

— Если быть абсолютно серьезным, я не думаю, что удастся достать хоть что-то по василиску. Даже те, кто требуют за клыки прорву денег, представляются мне не более чем мошенниками. Ещё не понятно, сохранилась ли в них хоть капля яда. Уж слишком это всё невероятно, учитывая, что разведение василисков было запрещено века назад. В наши дни никто не решится на такое безумие. А это значит, что всё, что нам доступно, — это Адский огонь.

— Именно, разведение василисков было запрещено века назад, но василиск как раз такая тварь, которая способна жить веками. Кто знает, может и сейчас живёт одна, которая появилась ещё до запрета.

— Естественно! Живёт у кого-нибудь змееуста на коврике как домашняя зверушка, — скептически усмехнулся Регулус. — Ты чушь не городи. Много змееустов встречал в своей жизни? Никак иначе эту многовековую махину не удержать «в клетке». К тому же на одного василиска в таком случае приходятся поколения волшебников, которые держат его под контролем, передавая такой подарочек от отца к сыну, что, по мне, выглядит как дракклова сказка, а я не планировал гоняться полжизни за каким-то мифическим василиском. Если ты забыл, часики тикают. Причем для всех, кроме Лорда.

— У тебя прямо зудит, как ты хочешь своё Адское пламя использовать, признай.

— И ничего я не буду его использовать. Это будет твоей задачей.

Сириус расхохотался. Вынужденное назначение Регулуса «мозгом» их деятельности уже не вызывало прежнего отторжения, его младший брат даже пытался шутить…

— Ну, посмотрим. Сделать бы уже хоть что-нибудь, — буркнул он себе под нос.

Регулус покачал головой, снова спрашивая самого себя, во что он ввязался, когда принял на себя командование этим безответственным идиотом.

«Ему действительно будто всё равно, что наши жизни окажутся на волоске».

— Так, где это место?

— Необитаемый атолл Дюси. Тихий океан.

— Прекрасно, — еле слышно произнес Сириус, разглядывая портключ-ракушку, которую Регулус выудил из кармана своей мантии. — Какова вероятность, что мы не вернемся? — скорее риторически поинтересовался он.

Регулусу действительно становилось не по себе, когда его брат начинал вести себя как какой-то смертник. Нет, он сам не был готов положить свою жизнь на одно-единственное задание. Иногда Сириус делал слишком странные, необдуманные и опасные вещи, как будто ему было совсем всё равно, чем это теперь закончится. Регулус примерно понимал, какие события послужили причиной этой трансформации Сириуса из неудержимого, безупречного школьного героя в неуправляемый, заминированный поезд, несущийся по шпалам, которые вот-вот оборвутся за следующим поворотом, но, естественно, он даже мысленно не пытался говорить об этом. Однако каждая такая случайно вброшенная Сириусом фраза заставляла его внутренности стягиваться в какой-то неестественный узел, и в этот раз Регулус тоже сделал над собой усилие, чтобы проигнорировать эти нотки сумасшествия в голосе брата и продолжить разговор, не залезая в ту нишу, откуда его точно сбросят и ещё камнями присыплют.

— Мы вернемся, — твёрдо ответил он. — Я не остановлюсь на уничтожении только одного крестража.

Громкие слова и ледяная маска снаружи, противоречащая произнесенному. Регулус всегда был очень скуп на эмоции, однако упорства ему было не занимать, и Сириус себе в этом признавался, ни секунды не ставя под вопрос настрой брата. Возможно, поэтому ему было относительно комфортно работать в такой команде — маленькой и расторопной, где все помнили, зачем эта борьба начата, и никому не нужно об этом напоминать каждый день. Так или иначе, да, Сириус в глубине души понимал, что для действительно важных дел Регулус делает всё, от него зависящее. И даже больше. А если не делает, то просто не считает это занятие достойным для себя.

Он вспомнил тот эпизод из детства, когда на восьмой день рождения дядя Альфард подарил ему снитч. Шестилетнего Регулуса очень заинтересовала новая вещица, летающая по дому. Можно сказать, он был одержим этим золотистым шариком. Сириус ляпнул, что младшему ни за что не поймать снитч раньше его, «так как он малявка». Однажды в раннее субботнее утро обитателей дома на Гриммо застал врасплох неимоверный шум. Подскочившие родители ворвались в библиотеку, где обнаружили добрую четверть книг из семейной библиотеки сваленными в кучу малу вперемешку с сорвавшимися полками. Рядом валялась старая метелка из чулана, переломанная надвое. В эпицентре взрыва лежал расшибший себе всё, что только можно, Регулус, сжимающий в ладошках снитч.

— Готов? — спросил Регулус, протягивая брату портключ.

Сириус кратко кивнул.

* * *

Перед глазами предстал островок Дюси — песчаная подкова посреди бескрайнего океана. Немногочисленные пальмы, штормовой ветер, забивающий морские частички в глаза.

— Каков план? — поинтересовался Сириус, прочищая глаза от песка.

Регулус пытался сделать то же самое, поэтому ответил не сразу.

— Мы оцепим остров, — начал он свою инструкцию, закидывая мантию на мелкое деревце по соседству. — Бассейн внутри подковы в нашем распоряжении, в остальном — по периметру будут стоять щитовые барьеры, которые нужно удерживать. Они не дадут пламени вырваться в случае чего.

— И ещё мы зажаримся внутри этого купола в случае чего, — хмыкнул Сириус.

— Чтобы этого не произошло, — деловито проигнорировал слова брата Регулус, — нам нужно четко распределить обязанности. Один из нас удерживает барьеры, другой — использует пламя и уничтожает крестраж.

— Гениально. То есть это я буду применять Адское пламя? — взъерошился Сириус. Только сейчас до него дошло, что его брат совсем не умеет шутить. — Конечно же, у меня богатый опыт в этом.

— Тебе ближе нападение, чем щиты, — парировал Регулус. — Я взял на себя ответственность не утруждать тебя их изучением.

— У тебя больше опыта в этом, — не соглашался Сириус.

— Ничего подобного. Никогда не использовал Адское пламя, — отрезал Регулус. — Тут мы ничем не отличаемся, — от этих слов он едва заметно скривился. Старший брат смотрел на него с укором. — Слушай, я просто пытаюсь сделать так, чтобы каждый получил задание, с которым справится. Мне достаются барьеры, потому что я изучал их и практиковал. Я знаю, как поставить их, удержать их. А тебе достается крестраж, потому что ты знаешь, как вести себя с опасностью. Мы ведь понятия не имеем, что будет, когда эта штука откроется, и что оттуда может вылезти. Мы боремся не с медальоном, не с побрякушкой, а с частицей души Лорда. И, думается мне, столкнемся мы совсем не с пряничным единорогом, понимаешь меня?

— И оно будет защищаться.

— Именно.

Сириус шумно втянул в себя воздух и задержал так дыхание, будто от происходящего хотел задохнуться и ни в чем не участвовать. Не потому, что он был всем нутром против участия, а потому, что на него накатил жуткий мандраж. Но даже перспектива применения темного заклинания не отвращала от затеи подпортить кровь врагу. Нет, уже нет. Сириус был готов испытать себя. Он верил, что справится. Он чувствовал, что начинает что-то делать, действовать — впервые за долгое время, — а не смиряться с уготованным, и пытался максимально включиться в дело. Здесь только он и его младший брат. Здесь, на краю света. Он пытаются уничтожить то, о чем никто, кроме них, не знает и, возможно, не узнает. Сколько волшебников за всю историю пытались уничтожить крестраж? Они обязаны быть в числе тех, кто преуспел.

— Когда закончим, зовем Кикимера? — уточнил он.

Регулус кивнул.

— Тогда начнем. Что дальше по плану?

— Сначала барьеры, — ответил Регулус и отвернулся, чтобы оглядеть остров.

Его тоже начало одолевать волнение. И сомнения. Он мозг этой операции и перфекционист. Сначала он подумал о том, что можно было бы найти остров поменьше. Щитовые чары были сложными, требовали огромной концентрации и большого количества затрачиваемой магической энергии. Ему предстояло опустить на остров купол, который способен удержать и рассеять в случае чего темную магию в чистом виде. Но если Регулус не справится, огонь пойдет дальше.

— Мне нужно время, — сказал Регулус. — Будь здесь.

Он оставил Сириуса сидеть на песчаном берегу, и отправился к самой большой возвышенности на острове. Предстояло вспомнить самые счастливые моменты в его не самой внятной и позитивной жизни. Простой Протего и Патронус в сочетании с Чарами Поглощения, которые сами по себе представляют комплекс заклинаний. Комплекс заклинаний внутри комплекса заклинаний. Сложная магия напоминала Регулусу царицу всех наук. Он приобрел привычку воспринимать многие жизненные трудности в виде обычных задач, когда был учеником доктора Гампа. Ему он обязан не только знаниями. Он был таким сам по себе, по натуре, по характеру, по мышлению, потому что учитель Гамп передал ему не только знания, но и своё видение жизни. К сожалению, с любимым учителем пришлось попрощаться, когда Регулус принял Метку. Он ведь не ребенок, чтобы ходить к учителю, так?

Регулус вспоминал свои первые открытия и успехи в лаборатории, сложные формулы, которые со временем начали поддаваться ему. Похвалу родителей и учителей. Достижения в квиддиче, скоростные полеты — когда казалось, что он быстрее света, распространяющегося над Темным озером на рассвете. Тот момент, когда он летел головой вниз от самой высокой трибуны на стадионе, думая, что его мозги придется собирать по всему полю с помощью Акцио, но чудом ухватился за сине-бронзовое полотно, провалившись в подтрибунное помещение. Те годы, когда они с братом были друзьями, — он знал, что были! Когда тот разрешал ему забрать свою порцию капустного пирога и не выгонял из комнаты, когда младший мучился от своих детских кошмаров. Он не смеялся над ним, хотя обычно часто веселился. Наверно, ему самому снились кошмары после страшилок, которые рассказывала Белла в Хэллоуин. Он вспоминал свой первый поцелуй, свою первую любовь, как он обнимал её, когда они стояли на Астрономической башне и наблюдали за звездопадом. Превосходные результаты на экзаменах, пораженные экзаменаторы и выпускной — когда она была в этом потрясающем платье.

Небо заслонил холодный серый купол, он немного приглушил закатное солнце туманной дымкой. Регулус переминался с ноги на ноги, не понимая, что это его «рук» творение. В конечном итоге он снял обувь и, не утруждая себя вытряхиванием песка из ботинок, оставил её лежать на песке, направившись обратно к Сириусу. В груди появилось щемящее чувство. Вся жизнь только что была перемотана и прожита заново.

Сириус подоспел к нему навстречу, тоже без ботинок. Они испытующе уставились друг на друга, после чего Регулус кивнул, и это было сигналом к началу безумия.

Крестраж достали из мелкого сундучка, служащего домиком для ампутированного кусочка души Лорда, и уложили на песок. Сириус долго смотрел на издающий нечеловеческие, отвратительные звуки предмет, направил на него палочку и произнес:

— Adesco Fire.

Из палочки вырвались сначала маленькие языки огня, которые начали охватывать медальон в кольцо, скручиваясь вокруг подобно маленьким змейкам. Будучи осведомленным об особых свойствах заклинания лишь по теоретическим лекциям в Академии, Сириус всё равно не знал, чего ожидать и в какую секунду что-либо может пойти не так, поэтому выкинул из своей головы всё, что не относилось к ситуации. Туманная пелена, исходящая от барьера, начала поблескивать электрическими молниями, будто бы облака перед грозой.

Братья тоже были наэлектризованы. Сириус боялся даже моргнуть. Регулус выжидающе замер. И тут с истошным криком медальон открылся.

В воздух вырвалось что-то темное, неосязаемое и мерзкое. Там мелькали страхи вперемешку с разочарованиями, кошмары, безнадежность и безумие. Эта аура впиталась в воздух, заполняла собой всё пространство вокруг.

Из медальона на Сириуса смотрели глаза. Они прожигали его, будто два близнеца-легилимента. Он прочно держал палочку в руках, целясь в медальон. Перед старшим Блэком мелькали образы прошлого, материализовались худшие сцены его жизни. Осколок души, словно боггарт, примерялся к волшебнику в поисках самых кровоточащих и не заживших ран его сердца.

Регулус отшатнулся и рухнул на песок, когда столб магии гадкой консистенции вырвался на свободу. Он отыскал выпавшую из рук палочку и обернулся взглянуть на брата. Сердце Регулуса пропустило удар. Перед Сириусом стояло темное воплощение девчонки Марлен Маккинон.

Сириус собирал себя в кучу, повторяя как мантру «это не Марлен, нет, это не она», в то время как бесконтрольное пламя расползалось всё дальше от эпицентра, а воплощение мертвой возлюбленной приближалось всё ближе.

— Ну как, Сириус? — мелодично произнесла тень. — Защитил меня, дорогой?

Она была похожа на демона, одного из тех, кто живёт в его голове. На того, кто не дает ему спать по ночам, чувствовать, смеяться, смотреть на свою дочь без упрека и укора по отношению к себе. Их отделяли считанные сантиметры. Она сверлила его глазами. У Сириуса едва не подкашивались колени.

— Ты погубил меня, Блэк. Ты меня уничтожил. Ты уничтожал меня по кусочку. Медленно и мучительно, пока не прикончил всё хорошее, что было во мне. Ты сделал меня несчастной. А потом я умерла по твоей вине. Ты забрал у меня радость, ты забрал у меня веру, ты забрал у меня время. Мою жизнь.

— Нет… — сорвалось с губ Сириуса.

Призрак будто бы читал текст по бумажке, как по одной из страниц, вырванных из личного дневника, если бы такой существовал у Блэка, и все слова и укоры попадали четко в цель.

— Я умирала и ждала. Что ты придешь. Что ты спасешь меня.

— Не говори этого, — стиснув зубы, процедил он.

Пламя превращало воду в пар и билось о купол. Оно бушевало, искрило, накрывало всё вокруг словно мощный водопад. Барьеры начали сужаться.

— Сириус! Сириус!!! — орал Регулус.

Он стиснул зубы, кидая остатки концентрации на удержание купола. Сначала они должны уничтожить крестраж и позвать Кикимера, только потом можно ослаблять границы, иначе есть вероятность схлопнуться вместе со всей полусферой и Адским огнем внутри.

Сириус почувствовал, как задымился ворот его рубашки. Призрак из прошлого довольно ухмылялся. Он посмотрел ей в глаза. Там не было ничего от его Рапунцель. Старший Блэк поднял палочку выше, целясь фантому прямо в шею. Возникла ослепительная вспышка, вырвался немыслимый поток огня, будто бы прорвало плотину. Призрак растворился, словно лопнувший мыльный пузырь. Огонь понесся в направлении чертыхающейся реликвии дома Мраксов и окутал медальон непробиваемой стеной. Последовали истошные звуки, будто кого-то поджаривают заживо.

Сириус неподвижно и бездумно стоял в гуще безумия, его застилало пламя, которое он уже не мог контролировать. К его ногам отбросило открытый медальон с треснувшими зеркалами внутри.

Регулус бросил удерживать границы, они тут же начали сужаться, как пещерный тоннель. Он подбежал к брату, оттаскивая от него языки огня. Несколько из них уже плясали на его рубашке. Тот стоял будто громом пораженный.

«Кикимер! Это не терпит отлагательств! Срочно! Срочно появись!»

Регулус свалил брата в воду, которая ощущалась как кипяток. Искры на рубашке Сириуса потухли, сквозь прожженную ткань виднелись ожоги.

— Идиот! — Регулус тряс брата за плечи скорее от злости — это слабо походило на попытки привести в чувство.

Дышать становилось невыносимо. Просто нечем. Регулус с дрожью в конечностях наблюдал, как воздвигнутый им купол складывается, будто карточный домик.

Хлопок. И Регулус увидел Кикимера в десятке метров от них.

Домовик ошарашено подпрыгнул, появившись на берегу. Огляделся, нашел взглядом хозяев. Снова хлопок, и Кикимер оказался рядом. Старая наволочка домовика, служащая ему одеждой, тоже дымилась. Он схватил полуживых братьев за руки и исчез с атолла Дюси.

* * *

— Где хозяйка Вальбурга, Кикимер? — задыхаясь, спросил Регулус, когда они появились в прихожей.

Он сидел на полу рядом с Сириусом, обмякшим без сознания.

— Хозяин Орион пришел в себя! Хозяйка Вальбурга с ним, — радостно проинформировал домовик.

Регулус не удержался, чтобы не улыбнуться. Да! Вот оно! Всё получилось.

— Кикимер, позаботься о Сириусе. Помоги ему, вызови кого-нибудь из Макмилланов, если не сможешь справиться сам.

Он поднялся с пола, оставил брата с домовиком и побежал по ступенькам вверх. Дверь в родительскую комнату была открыта. Он ворвался внутрь в предвкушении, отбросив всякое приличие.

Теперь всё будет хорошо!

Орион сидел в кровати, опираясь спиной на множество подушек. Он, несомненно, был очень слаб. Его волосы были полностью седыми, а глаза всё такими же синими и холодными. Он прервал свою речь и взглянул на появившегося в дверном проеме сына. Тот ещё задыхался и не мог прийти в себя от того, что произошло на острове Дюси. Регулус держался лишь на энтузиазме от полученной новости, но был полностью изнеможен.

— Регулус, проходи сюда, — живо отозвалась мать, даже не став выговаривать сыну за то, что тот врывается, не постучав.

Эта манера была ей не свойственна. Можно сказать, что мать была почти в веселом расположении духа. Она расположилась напротив Ориона, сев на пуфик, у неё на коленях сидела Малышка, пристально рассматривающая дедушку, который «всегда спит», а сегодня проснулся.

Регулус оглядел комнату, нашел в дальнем углу стул и направился за ним. После сел рядом с Вальбургой и, не удержавшись, взял отца за руку.

— Здравствуй, папа.

— И тебе не хворать, Регулус, — кратко улыбнулся Орион. — Я горжусь тобой, сын, — его лицо стало серьезным. — Ты нашел его и смог уничтожить.

Блэки редко проявляли такие сильные эмоции, как сейчас. Им были чужды признания.

— Как ты узнал? — Регулус воззрился на мать, думая, что та успела ему рассказать то, что ей известно.

— Я видел это во сне, — уточнил Орион, ещё перед тем, как Вальбурга успела ответить. — Всё это время я провел будто в разговоре с нашими предками, с которыми наблюдал за происходящим здесь. И они в бешенстве от того, что позволяет себе Лорд. Он должен поплатиться за всё, сын.

— Он поплатится, — согласился Регулус. — Почему он поступил так с тобой?

Отец молчал.

— Ему нужна была магия нашего рода. Всех поколений, всех волшебников. Он собирается собрать магию всех древних домов. Так он обеспечит себе бессмертие.

В комнате никто долго не решался заговорить. Орион продолжил:

— Пока чистокровные волшебники убивают грязнокровок, он без лишнего шума собирается собрать всю магию до крупицы. Будто бы урожай, поспевший за многие годы.

Лицо миссис Блэк не выражало ничего, кроме ужаса — впервые на памяти Регулуса.

— И ещё, — подливал масла в огонь Орион. — Лорд — полукровка! Его отец — маггл. Сильнейшие волшебники Британии идут за полукровкой! — он смотрел на сына в упор. — И ты в их числе.

— Кто мог предположить, что он не чистокровный волшебник?! — взорвался Регулус, подпрыгнув на стуле.

— Никто, Регулус. Помолчи, — заткнул его Орион одним легким жестом рукой. — Уже неважно, — он помолчал. — У меня немного времени, чтобы передать вам всё. И я не буду растрачивать его на пререкания.

Его голос стал хриплым. Регулус заметил в глазах матери слёзы.

— Всё можете решить лишь вы. Ты, Регулус. Посмотри на меня, — Регулус поднял на него глаза. Его кулаки сжались. Его отец не может уйти! — Ты и Сириус, понятно тебе? Теперь вы решаете. Вы будущее нашей семьи.

Регулус не понимал, но кивнул.

— Никто по ту сторону не знает, что делать. Они признаются себе, что традиции требуют пересмотра. Но только себе, никто не решается заявлять о таком. Поэтому ты и твой брат — хотя бы у одного из вас точно есть голова — вы решаете, какой путь избрать дому Блэк. Я не советую тебе. И не приказываю. Теперь нет.

Малышка всегда образцово держалась при разговорах взрослых, и в этот раз не издала ни единого звука. Она сжимала запястья бабушки и вглядывалась в лицо Ориона, который напоминал ей отца, но почему-то с другим цветом волос. Орион встретился глазами с её внимательным взглядом.

— О тебе тоже много говорят, дорогая. Мы все вместе выбрали тебе имя — Атрия. В честь альфы Южного Треугольника. Звезда, находящаяся в оппозиции к звезде Беллатрикс, — Орион улыбнулся внучке, которая боялась даже пошевелиться, чтобы не отпугнуть внимание дедушки от себя.

Вальбурга нашла в себе силы улыбнуться. Муж перевел взгляд на её заплаканное лицо.

— Позаботься о ней, Вальбурга. Ты хорошо справляешься, я видел.

По щекам миссис Блэк катились слезы, которые она совсем не пыталась сдерживать. Вальбурга опустила голову, упираясь носом прямо в кудрявую макушку внучки.

— Дом обязательно примет её, — продолжал Орион. — И из неё вырастет замечательная юная леди.

Регулус молчал. Было слишком много того, что он хотел бы сказать отцу. Но всё это казалось уже таким незначительным.

Голос Ориона становился почти беззвучным, на лбу его появилась испарина.

— И передайте Сириусу, что я больше не зол на него. Да, передайте ему. Даже если он меня никогда не простит, я больше не считаю его предателем. Я простил его.

Малышка-Атрия услышала имя отца и оглядела комнату. Папы не было. Где же он?

Вальбурга же просто взглянула на младшего сына, и тот кивнул ей в ответ. Сириус в порядке. Почти. Но он не стал уточнять. Мать была в разбитом состоянии. Он мог поклясться, что она в пяти секундах от того, чтобы убить кого-нибудь. Если не самого Лорда, то его приспешников. Не со всеми переживаниями можно справиться с помощью вышивания орнаментов, а это значит, что когда Вальбурга перейдет на стадию ярости и гнева, Регулусу придется следить ещё и за ней, не только за поджарившимся в Адском огне братцем.

— Наш дом должен быть единым. Вы все должны объединиться. То, что хочет сделать Лорд — это хуже смерти…Вальбурга, дорогая, останься со мной. Регулус, вы идите.

Он не мог взглянуть на отца. Нет, он действительно думал, что успеет уничтожить все крестражи. Что ликвидация каждого из них даст отцу время. Регулус проиграл. Он упорно решал задачу и, казалось бы, пришел к верному ответу. Но не сошлось. Здесь наука дает трещину. Не владея какими-то данными, ты проигрываешь. И часто этих данных не достает из-за надежды застилающей всякий здравый смысл. Надежда была свойственна и Регулусу.

Вальбурга поднялась, чтобы передать ему оцепеневшую от происходящего племянницу. Атрия протянула к нему ручки и зарылась лицом в ворот рубашки. Регулус дошел до двери и остановился.

Мать осталась сидеть рядом с отцом. Теперь они держались за руки. Регулус знал, что она хочет быть храброй, сделать так, чтобы их последние мгновения вместе были мирными — насколько это позволяет ситуация.

Регулус знал, что это воспоминание — последнее, на котором его родители вместе. Скрепя сердце он переступил порог родительской спальни и закрыл за собой дверь.

* * *

С пятого этажа доносились суетливые голоса, побрякивание и хлопки от появления или исчезновения Кикимера. Регулус поднялся в комнату брата, предварительно оставив Атрию в её комнате с игрушками.

Комната Сириуса была не самой большой в доме, оттого присутствие сразу пяти живых существ внутри делало её просто крошечной.

Регулус узнал целителя Остина Макмиллана, который наблюдал за состоянием отца в период болезни и одновременно являлся кем-то вроде их семейного врача. К тому же бабушка Мелания приходилась Остину Макмиллану тётей по отцу, а значит, Остин, помимо всего прочего, был кузеном Ориона и дядей Регулуса и Сириуса. Вальбурга доверила ему присмотр за мужем не только как гениальному целителю, но и как родственнику отца.

Макмилланы старались держаться особняком от войн за чистоту крови, однако сами оставались чистокровными уже несколько веков. Светские приемы посещали редко и в целом пытались быть семьей прогрессивных взглядов. Однако семейная история порой делала такие витки, что в прогрессивность взглядов Макмилланов верили не многие.

Рядом с доктором стоял молодой человек, его сын. Эдварда Макмиллана Регулус не помнил по Хогвартсу, потому что тот закончил школу на несколько лет раньше, чем Регулусу пришло письмо о зачислении. Макмиллана-младшего отличало нечто особенное — он был совершенно не похож на своего темноволосого отца, обладавшего весьма заурядной внешностью, будучи платиновым блондином с серыми глазами. Дело в том, что женой мистера Макмиллана и матерью Эдварда была некая Эрис Макмиллан — в девичестве Малфой, сестра Абраксаса Малфоя и тётя Люциуса. То есть, Люциус и Эдвард были, по сути, кузенами — и весьма похожими друг на друга, — однако вряд ли они хоть однажды поздоровались друг с другом в Хогвартсе. Малфои старались максимально выгодно избавиться от девочек, за которых приходилось давать приданое — сплошное расточительство и никакой прибыли. На этом общение девушки с семьей обычно прекращалось. Очевидно, Эрис Малфой тоже была не в восторге от ярлыка «товара», поэтому вышла замуж по любви и порвала все связи с родственниками.

Все знали, что Макмилланы — потомственные целители, передающие свой гениальный дар из поколения в поколение, к тому же весьма добродушные и легкие в общении люди, к которым обращались с самыми неприятными недугами и всегда получали помощь.

Рядом с кроватью Сириуса стоял Кикимер, удерживая в руках по меньшей мере дюжину склянок с зельями, отварами и мазями — всем, что смог насобирать по дому. Целитель сканировал повреждения на теле Сириуса своей палочкой. Сын просматривал принесенные домовиком лекарства.

— Мерлин, вот ведь невезение, — пробормотал старший Макмиллан. — Где же он мог напороться на Адский огонь? — спросил он, повернувшись к появившемуся на пороге Регулусу.

— Мой брат всегда очень отважен, но неосторожен. А ещё любопытен, — пытался выкрутиться Регулус. Он заметил, что ответ целителя не убедил. — Вы знаете, Сириус готовится в авроры, поэтому хотел понять в полной мере природу этого темного заклинания, но, как обычно, был слишком уверен в себе.

— Конечно, понимаю, — Макмиллан часто закивал. — Но всё же невероятная храбрость. Применить такое заклинание! Храбрость на грани с безумием, — проворчал целитель и вернулся к работе.

Что ещё натворят эти Блэки? Отец схватил гадкое проклятье, от которого непонятно, как избавляться. Старший сын подумал, что использовать Адское пламя в возрасте, когда ещё молоко на губах не обсохло, — это хорошая идея. Что вытворит младший? С этого момента доктор Макмиллан снова начал сомневаться в адекватности своих не таких близких, но всё же, родственников, и очень торопился ретироваться, не утруждая никого изобретением новых объяснений о том, как же это могло произойти.

Доктор с сыном, можно сказать, заштопали Сириуса, удалив поврежденные ткани. Но с Адским пламенем всё было не так легко — понадобился курс лечения. Темная магия оставляла не только видимые следы. В целом Сириус отделался парой ожогов, в остальном его дела были в порядке. Регулус договорился с целителем о поставке снадобий, заплатил Макмилланам за работу и, поблагодарив обоих, попросил Кикимера перенести отца и сына домой. Не стоило выдергивать людей из дома в… Хэллоуин?

Регулус стушевался — сколько он себя помнил, дом всегда был украшен к Хэллоуину, но не сегодня. Только подсчитав дни в уме, Регулус убедился, что не ошибается, и ему очень захотелось вдвойне поблагодарить Макмилланов, которые пришли ему на помощь, ведь для колдомедиков собраться к празднику всей семьей — почти невозможно.

— Кхм, Регулус, — окликнул его доктор Остин Макмиллан. — Обязательно нужно прикупить кое-что, — старик протягивал ему клочок пергамента со списком необходимого, Регулус ринулся, чтобы принять его, и ещё раз благодарно кивнул.

Что ему нравится в старике Макмиллане, так это то, что ему не надо всё объяснять на пальцах. Никаких «ох, бедный мальчик!», «его срочно нужно доставить в больницу». Как же Регулус ему благодарен за это. Как и за отсутствие докучающих вопросов. Макмиллан лечил отца, не задавая вопросов, он просто знал, что случилось. Как и знает сейчас, что молчание — золото. В списке, который он составил, были перечислены в основном травы, и отнюдь не одуванчики с подорожником. Одного брошенного взгляда хватило, чтобы понять, что путь лежал в Лютный переулок. Мерлин, храни Макмиллана за то, что он не разжевывал, где это купить и что с этим делать, всегда сохраняя такт и не просовывая нос, куда не следует, при этом оставаясь одним из лучших специалистов в своем роде.

— Сожалею, что не могу помочь с этим в данный момент, так как у меня иссяк запас ингредиентов, но завтра обязательно свяжусь с Браунами, и к вечеру можете ждать лекарство в полном объеме, на весь курс. Главное — как-то перебиться сегодня, так что не покупай много. Варево не сложное, я дал Кикимеру инструкции. Он справится. Но, Регулус, настоятельно рекомендую сделать это немедленно. С Адским огнем не все средства работают, а у Сириуса сильный жар, — объяснил доктор, собираясь откланяться. Его сын уже покинул комнату, попрощавшись с Регулусом кратким кивком.

— Понимаю. Ещё раз спасибо за помощь и прошу прощения за то, что отрываю вас от ужина с семьей.

Волшебник радушно улыбнулся.

— Всё в порядке, Регулус. Я не откажу людям, которые ко мне обращаются, тем более, что Блэки мне как семья. Прошу не забывать об этом, — отшутился Макмиллан в ответ и мысленно перекрестился.

Они пожали руки, и Остин удалился вслед за сыном. Регулус проводил его взглядом, а затем принялся крутить в руках список. «Черта с два я появлюсь в Лютном, — подумал он. — Кикимер, куда ты испарился?»

— Хозяин, — эльф появился перед ним. — Хозяйка Вальбурга, — продолжал он, всхлипывая и украдкой утирая скупые слёзы, — велит мне оставаться с ней и помогать.

Регулус остолбенел, не желая даже в мыслях ничего озвучивать.

— Хорошо, — только и проронил он, хватая ртом воздух, чтобы не задохнуться. — Выполняй её указания.

Эльф исчез.

Рядом на кровати лежал Сириус в полной отключке, перебинтованный вдоль и поперёк и весь в поту. Регулус посмотрел на него пустым взглядом, пребывая в абсолютном состоянии аффекта. Он сорвался с места, бросился в свою комнату, схватил из гардероба темную мантию, накинул капюшон и, не думая ни о чем, аппарировал в самый темный тупик Лютного переулка.

* * *

Пока всё вокруг вращалось и крутилось, Регулус словил немыслимую паническую атаку. Он внезапно осознал, что не помнит, когда последний раз был в Лютном, когда последний раз выходил в общество, когда последний раз разговаривал с кем-то, кроме членов семьи. Ведь около года он прятался от всех в этом мире.

Тот самый тупик встретил его кромешной темнотой. Висела безмолвная тишина, присущая ночному Лютному. Вдали, если присмотреться, можно было увидеть бесшумно и невыносимо медленно передвигающиеся горбатые фигуры, в свете тех редких фонарей, которые кто-то потрудился зажечь. Регулус заметил всегда стоящие здесь баки с гниющим мусором, которые напомнили ему о витающей в воздухе энергетике переулка. Он задержал дыхание, накинул на себя дезилюминационные чары и решил было выбираться из тупика, как нечаянно наступил на лапу облезлой и тощей кошке, ошивающейся у одного из баков. Та издала истошный вопль, врезалась в бак и удрала сквозь щель в стене.

— Мерзкие коты, — послышалось ему, как кто-то прошипел за углом. Регулус замер. — Иди сюда, ты, остолоп.

Блэк увидел как миниатюрная фигура, облаченная в черный летящий материал, затолкнула кого-то, кто был намного крупнее этой самой фигуры, в тупик, где и скрывался Регулус. Крупный человек выругался, очистил мантию от отходов, свалившихся на него, когда он, подобно той жалкой кошке, врезался в бак. Маленький демон лишь сдавленно засмеялся.

— Ходить разучился, маленький брат? — Регулус услышал этот голос, и мурашки пробежали по его позвоночнику. — Или уже начал праздновать?

Этот глубокий, сильный голос. Этот дьявольский смех.

— Воняет мертвечиной, — ответил высокий мужчина и сплюнул. — А отмечать пока нечего.

Пять секунд в тупике было невыносимо тихо. Только звук капель воды с крыши в зеленую лужу у каменной стены. Регулус напрягся всеми мышцами своего тела, подумав, что всё тихо, потому что он обнаружен, и, опомнившись, поставил самый сильный блок на свои мысли, на какой только способен.

— Да как ты смеешь, поганец? Ты! Отрепье! — заорала Белла. — Ты! Своим поганым языком только и делаешь, что позоришь Родольфуса и меня, сопляк, — она толкнула его так, что Рабастан упал спиной на бак. — Сегодня ты явишься и присоединишься к празднованию, выказав своё почтение и уважение Господину, — она оправила свою мантию, сложила руки вместе в примирительном жесте, и голос её переменился так, будто кто-то попросту сменил пластинку, стал мирным и ласковым. — Если, конечно, ты не хочешь, чтобы тебя сегодня поймали и обошлись с тобой, как и со всеми остальными предателями, мой дорогой Рабастан.

Белла приблизилась и провела пальцами по его подбородку. Тот отшатнулся от неё, как от огня.

— Хорошо, Белла. Я приду на очередной шабаш в честь убийства очередного ребенка.

— О, нет-нет, маленький брат, это вовсе не «очередной» ребенок, — она говорила с восторженной интонацией и напирала на Лестрейнджа. Регулус вспомнил, как округляются её и без того огромные глаза, каждый раз, когда она подходила к человеку вот так близко и заглядывала ему в душу. — Это начало того мира, который мы хотим построить. Последний сорняк, который надо вырвать.

— Салазара ради, сколько лет этому «сорняку» и почему это такое большое дело: его «вырвать»? Лорд гоняется за каким-то мелким сопляком, авроришкой и грязнокровкой. Беллочка, дорогая, неужели твоего бога пугает срущий в штаны ребёнок?

Только Лестрейндж успел договорить, как тупик наполнился отвратительными рвотными звуками. Сначала Рабастан распрощался с содержимым желудка, потом схватился за горло и, хрипя, начал ловить воздух, пытаясь другой рукой выхватить палочку, но Белла его опередила.

Она спокойно вглядывалась вдаль с легкой улыбкой на лице, пока «маленький брат» чертыхался и пытался схватить уже её за горло. Она крутила выхваченную у него палочку между пальцев, наконец-то обратила взгляд на Рабастана, издала звук умиления, склонилась над упавшим на колени Лестрейнджем и сказала:

— Получишь палочку назад сегодня, когда придешь праздновать с нами, — проворковала Белла. — Будь благоразумным мальчиком. Твой старший брат устал краснеть за тебя. И я тоже, — наконец-то действие Удушья прекратилось. Капюшон Рабастана спал, Регулус видел его острое бледное лицо, обрамленное темными длинными волосами, и поблескивающие в темноте глаза, устремленные на кузину. — Мы должны верить до конца в идею, в которую поверили, и в волшебника, за которым пошли. И если во имя этого мальчишка Поттеров должен умереть, то так тому и быть сегодня.

Сегодня.

Белла выпрямилась и, не удостоив Рабастана больше и каплей внимания, растворилась в воздухе.

* * *

Забыв о списке ингредиентов, Регулус аппарировал домой.

«Сегодня», — отдавалось эхом в его голове.

Появившись в комнате брата, он застал его в таком же разбитом состоянии, в каком и оставил. Регулус порылся в корзине со склянками, которые принес Кикимер, откопал там какие-то восстанавливающие зелья и направился к Сириусу с целью влить в него всё до последней капли.

Эта сцена, свидетелем которой он случайно стал, заставила пульсировать кровь на висках. Регулус слышал своё сердцебиение так явно, будто сердце билось в его голове. Накал ситуации и обилие событий, происходящих за этот день, опьяняли его. Только он сосредоточился на крестражах, как начало происходить нечто кошмарное. То, что он совсем упустил из фокуса своего внимания. Оставалось лишь надеяться, что эта ошибка не будет стоить им так дорого. Его захлестнуло недовольство собой — какой он мозг операции по уничтожению Лорда, если так просчитался? Да ещё и не в первый раз. Он был так наивен, что ожидал, будто бы тот круг лиц, к которым он и сам до этого принадлежал, остановил свою бурную деятельность, чтобы подождать, пока Регулус разыщет все крестражи и сделает Лорда уязвимым. Главная константа этой истории была снова халатно проигнорирована. Он мысленно хлопнул себя по лбу. Неужели Орден не смог даже качественно спрятать Поттеров, если Белла с такой непоколебимой уверенностью заявляла, что всё случится сегодня? Почему он должен бежать за всеми зайцами враз?

Сириус получил пару недурных пощечин и пробормотал что-то нечленораздельное.

— Выпей это, — бесчувственно сказал ему Регулус, и влил в брата снадобье из колбы, после чего повторил сие алгоритм ещё трижды.

— Про-клятье, — прошептал Сириус, поперхнувшись и, открыв глаза, заметил свои перебинтованные плечи и грудь.

— Сириус, всё висит на чертовом волоске, очнись и слушай меня, — Регулус не был намерен дать ему время полюбоваться повязками, взмокшими от пота. — Сейчас отвечай на мои вопросы внятно, от этого зависит всё! — выпалил он. — Как вы спрятали Поттеров?

Пространство перед глазами Сириуса, лежащее дальше, чем на дистанцию вытянутой руки, плавилось и расплывалось. Он не сразу разглядел нависшего над ним брата. Будто бы зрение упало настолько, что теперь придется носить очки. Сириус какое-то время вглядывался в его лицо, замерев, не шевелясь.

— Как тебя зовут? — четко произнес он.

Регулус нахмурился на секунду, но потом понял, что имеет в виду брат, даже не зная, закатить ли ему глаза из-за того, что проверка сейчас совсем не к времени, или пожать ему руку за бдительность. Чему-то в аврорской академии его брат всё-таки научился.

— Регулус Арктурус Блэк.

— Когда ты поймал свой первый снитч?

Регулус резко выдохнул, мысленно поставив брату плюсик за вопрос, и начал копаться в памяти, после чего ответил:

— В шесть лет.

Сириус кивнул.

— Фиделиус.

— Ясно как божий день. Дамблдор, Грюм или Люпин — кто Хранитель?

— Тебе зачем? — Сириус прищурился.

— Слушай, идиот, они планируют напасть сегодня, возможно, даже сейчас! Мне нужны твои четкие ответы, иначе ты совсем не помогаешь!

— Им не за что не угадать Хранителя и тем более не найти его, какого драккла ты мне тут рассказываешь, — заносчиво ответил Сириус.

— Да с того, что, даю свою руку на отсечение, он сделает это сегодня! Я подслушал Беллу в Лютном переулке пять минут назад, а это Белла — он никому так не доверяет, как Лестрейнджам.

— Да кто знает эту сумасшедшую! — выплюнул Сириус. — Наш Хранитель в безопасном месте, и я не вижу ни единого повода для него самовольно покидать убежище.

Регулус выругался и отвернулся.

— Значит не Дамблдор… не Люпин, видел его в потасовках, и в убежище он точно не сидит, — Регулус пробормотал себе под нос, готовый уже рвать волосы на голове. — Очевидно, что не Сириус… Петтигрю! — ошарашенно проорал он и повернулся к постели, на которой, не шевелясь, лежал Сириус. — Только не говори мне, что вы выбрали Петтигрю Хранителем! Ну какой маразматик выберет Петтигрю, Мерлина ради!

Сириус лишь моргнул.

— Провал! Какой провал! — Регулус сжал в руках свою голову, так что череп должен был затрещать. — Как можно было выбрать такую глупую мишень!

— Именно потому, что всем она покажется «глупой», — Сириус закашлялся. — Но кто его найдет?

— Да уже нашли, как ты не понимаешь! И он всё выложил как миленький, это как пить дать. Мерлин, не понимаю. Дамблдор, ты — как лучший друг Поттера, ну, волк — на худой конец! Но Петтигрю… Фиаско.

Пока Регулус распалялся до состояния, в котором его никто и никогда не видел, Сириус тихо шарил по комнате взглядом в поисках своей палочки, проклиная себя за сказанное. Регулус резко перестал наматывать шаги по комнате, остановился и закричал ему:

— Вставай! — он ткнул в него пальцем. — Мы идем туда!

— Куда идем? — с подозрительной спокойствием откликался Сириус, и наконец-то увидел свою палочку лежащей у тумбочки подле обгоревшей рубашки. — Ты свихнулся.

Ругулус наметил траекторию его взгляда, затем молниеносно подбежал к тумбочке и схватил палочку.

— Хватит, говорю тебе, разыгрывать здесь деревенского дурочка! — рявкнул он, распрямляясь. — Я, в отличие от тебя, окклюмент и легилимент, и твои глупые мысли мне сами лезут в уши. Только попробуй долбануть меня Обливэйтом, у самого мозги расплавятся!

Теперь несвойственное Регулусу бешенство с примесью недоумения смешалось с гневом Сириуса. Обстановка — хоть ножом режь. Они молча смотрели друг на друга. Взгляды были весьма не тёплыми.

Регулус успокоился раньше.

— Я говорю тебе, он сделает это сегодня, Сириус. И если я идиот, как ты считаешь, мы можем просто проведать Поттеров, удостовериться и вернуться. Но если это случится сегодня — мы все проиграем. Этот мальчишка — единственное, что омрачает Лорду жизнь, если так можно сказать. Он боится только этого ребенка.

— Я не верю в этот бред, но мы проверим их, — отозвался Сириус, желая, чтобы ему просто вернули палочку и оставили в покое. Жар никуда не делся. Он ощущал себя так, будто бы с его плеч сдирали кожу, что, в целом, так и было.

Защищенность Поттеров была своеобразной константой в его мышлении, поэтому твердые предположения Регулуса заставляли его только беситься. Голова всё ещё шла кругом, Сириус, шатаясь, поднялся, тут же чуть не рухнув, оперся на тумбочку и начал шарить по комнате глазами в поисках целой рубашки.

— Сейчас одолжу тебе что-нибудь, — сказал Регулус и вышел из комнаты.

«Кикимер, — подумал он, касаясь браслета, — нам нужно будет в одно место. Скоро. Только перенеси нас и возвращайся. Через минуту будь в комнате Сириуса».

Ноги на автомате отнесли его в свою комнату, до шкафа и обратно. Регулус нашел для брата чуть большую для него самого рубашку, которую в ленивые дни носил дома, и вернулся к Сириусу.

— Только один момент, — сказал Регулус, пока Сириус засовывал свои обмякшие и забинтованные конечности в принесенное братом одеяние. — Что мы будем делать, если Лорд окажется там?

Сириус хмыкнул.

— Я буду сражаться до последнего, — он помолчал. — А что будешь делать ты, думай сам.

* * *

Поместье Поттеров находилось в Годриковой Впадине. В прошлом, когда родители Джеймса ещё были живы, с Поттерами сотрудничали многие маги и предприятия, так как они считались образцовыми зельеварами, которые поставляли лекарства в больницу Св. Мунго и всевозможные английские аптеки. К ним обращались и за частными заказами. Семейный особняк был не самым роскошным, но просторным. Что действительно потрясало — это лаборатории Поттеров, которые по площади едва не догоняли дом и были вынесены в отдельное крыло, соединенное с жилой постройкой закрытым стеклянным коридором. Это место, где прошло детство Джеймса Поттера — непоседливого мальчишки, неспособного усидеть в одной комнате и часа. В поместье он чувствовал себя как рыба в воде. Однако со смертью старших Поттеров особняк начал приходить в упадок, содержать его было делом не дешевым. Джеймс не стремился продолжать зельеварческие традиции родителей; лаборатории опустели, прибыль приносили только авторские на определенные формулы изобретенных Поттерами препаратов. После свадьбы Джеймс предложил Лили продолжить дело его родителей, и она была в полном восторге. Они оба мечтали однажды, когда вся эта буря уляжется, снова оживить поместье. Лили будет работать в лабораториях, наберет собственную команду зельеваров, а Джеймс будет наслаждаться пространством, организовывать матчи по квиддичу с друзьями, играть с сыном на лужайке. Всё что, загадали Поттеры, обязательно у них будет, но пока…

После того, как Волдеморт набрал силу, Джеймс и Лили перебрались в маленький коттедж, который также принадлежал семье Поттеров, но долго пустовал. Домишко затесался между других неприметных домиков Годриковой Впадины, стоящих дружно в ряд, напоминая обычный маггловский коттедж. Он служил им укрытием, настоящим гнездышком. Однако Джеймса нервировало сидение на одном месте, от небольшого коттеджа он испытывал почти клаустрофобию. Лили часто смеялась над этим.

Регулус ожидал, что Поттеры прячутся в какой-то глуши на краю света, поэтому праздничные огни Годриковой Впадины удивили его. Идея скрываться в относительной близости от места, где их вероятнее всего начнут искать — а именно в коттедже Поттеров, показалась младшему Блэку в одинаковой мере гениальной и рисковой.

Кикимер только оставил их на нужной улице и исчез. Братья были прикрыты дезиллюминационным заклинанием, Регулус лавировал между проходящими мимо людьми, чтобы не столкнуться с ними. Ветер раздувал полы мантии, капал нарастающий дождь. Сириус уставился на что-то и замер, Регулус стоял к нему спиной. Улица была достаточно людной, несмотря на погоду. Жители шли в гости или расходились по домам. Под ногами шелестела опавшая листва. Из кафе, пабов и окон жилых домишек доносились разговоры и смех…

Мгновение. И яркая вспышка.

Рядом будто бы случился взрыв. Оглушительный взрыв, разнесший добрую четверть коттеджа Поттеров, находившегося за спиной Регулуса. Он вздрогнул и повернулся к брату, которого уже не было на месте. Калитка к дому Поттеров стучала и скрипела на ветру, входная дверь была настежь распахнута, на улицу вырывался ярчайший свет. Ноги сами понесли Регулуса туда.

Они опоздали! Совершенно точно опоздали.

Если Лорд там, нужно было уносить ноги. «Я буду сражаться до последнего, а что будешь делать ты, думай сам». Но, драккл его подери, Регулус не мог уйти один. Он хотел просто вырубить брата и трансгрессировать. Больше ни один волшебник не умрет сегодня. Только вот его брат об этом явно не думал.

Регулус вбежал в дом, перепрыгивая через две лестничные ступеньки. Внутри был хаос. И звенящая тишина. Будто бы выключили звук. Он видел своего брата, склонившегося на полу над телом Джеймса Поттера. Сириус схватил друга за плечи, тряс и что-то говорил. Но звука не было, как в немом кино. Регулус смог прочитать по губам брата только «прости, прости меня, Джеймс».

Это всё было будто бы не по правде, как в страшном сне.

— Сириус, — Регулус позвал брата, но не услышал собственного голоса.

Сириус просто больше не хотел жить. Он не хотел никуда идти. Он не мог уйти. Он не понимал, что всё может быть так, как оно есть сейчас. Это не может быть так. Он не верил.

Звенящая тишина не рассеивалась. Регулус подумал — может быть, они тоже мертвы? Он отогнал от себя эту иррациональную мысль и начал оглядывать дом, молча обошел брата, пребывая в каком-то шоковом состоянии, и направился вверх по лестнице. Состояние полной нереальности происходящего. От этого чувства тошнило. Он будто был сторонним наблюдателем. Впервые это чувство посетило Регулуса, когда он убил человека.

Он не знал дома, но сразу понял, куда идти — от этой комнаты фонило тёмной магией. Покосившиеся или разбитые рамки с колдографиями на стенах, раскиданные игрушки… это вызывало холодные мурашки. Волшебники, которые здесь жили — мертвы.

Дверь в детскую висела на паре петель, а внутри всё было вверх дном. На полу лежала Лили Эванс-Поттер, лицо прикрыто огненными прядями волос. «Совсем молодая», — подумал Регулус. В своей жизни он и слова не сказал Эванс, но на него накатила такая тоска. Беспомощность. Несправедливость. Маккинон была ещё младше, когда её убили. Они обе ещё были совсем девчонками. От этого всего взрывался мозг.

Внезапно к Регулусу вернулся слух. Постепенно, будто за закрытой дверью в конце коридора, к которой приближаешься. До него начали доходить звуки, оглушительные звуки детского плача. Регулус забегал глазами по комнате, настраивая фокус. В кроватке сидел малыш. Чуть помладше Атрии. Он вопил и заливал слезами пижаму. На лбу виднелся кровоподтек. От вида крови, стекающей тонкой струйкой на лицо ребенка, Регулус чуть не распрощался с и без того скудным содержимым желудка.

Но, Мерлин, ребенок был жив. В комнате витали нотки чего-то темного, будто бы сам Волдеморт собственной персоной взорвался на мелкие клочки здесь, прямо в этой комнате. Регулус замер и размышлял, как такое возможно, пока не пришел в себя, пока не включился его семейный блэковский инстинкт самосохранения, к сожалению, отсутствующий у старшего брата. Он метался несколько секунд, топтался на месте, в конечном итоге подлетел к кроватке, схватил вырывающего, разрывающегося на части от плача Мальчика-Который-Выжил, и выбежал из комнаты.

«Кикимер, видел единственный дом на улице, который был скуднее остальных украшен хэллоуинскими тыквами? Мы внутри, забери нас».

Сириус поднимался по лестнице с абсолютно пустым, стеклянным взглядом. Регулус натолкнулся на него, выбежав из комнаты. Когда он увидел Гарри, в его глазах что-то просияло.

Хлопок. Появился Кикимер. Он протянул свои тощие, серые руки к столпившимся на лестнице братьям.

— Лили? — с надеждой спросил Сириус.

Регулус отрицательно покачал головой. Он видел, как брат сжал кулаки, как он открыл рот, чтобы что-то гневно прорычать, но пространство перед глазами закружилось, прежде чем Сириус успел что-либо произнести.

Последнее, что они, можно поклясться, услышали, были тяжелые шаги, доносившиеся из прихожей.

* * *

Казалось, что Кикимер уже в тысячный раз с начала этой истории переносит их в эту прихожую. Босыми, обугленными Адским огнем, промокшими, пропитанными грязью, злыми, веселыми, истекающими кровью, голодными, при смерти, удовлетворенными, опечаленными или рассорившимися. Такими они были до этого, появляясь здесь. Сейчас же было совсем иное.

Сириус был зол на весь мир. И на себя. На всё мироустройство в целом. Как только он находил под ногами почву, она тут же исчезала. Он нашел, чему посвятить себя, как заглушить боль от потери Марлен, — и это тоже рухнуло. Что в этом мире вообще может быть надежным? Многолетняя дружба — нет. Жизнь и безопасность — нет. Любовь — нет. Но, может быть, этой движущей силой окажется месть?

В воздухе просвистел очень меткий Экспеллиармус. Сириус вздрогнул и резко обернулся к брату, сжимающему в руках его волшебную палочку. Кикимер едва удерживал ребенка в своих худощавых руках и медленно, обходя хозяина Регулуса, прошмыгнул в столовую. Сириус взбешенно налетел на Регулуса, преодолев два ничтожных метра, разделяющих их, за секунду, и схватил того за шею, припечатывая затылком к стене.

— Верни её, сопляк! — проорал старший.

— Оста-новись, Сириус, — еле слышно протестовал Регулус, у которого сбилось дыхание. Сириус всё крепче сжимал его шею. — Это ничего не изменит.

— Хорошо, сначала я задушу тебя, заберу свою палочку, а потом прикончу его!

— Зат-кнись, — ответил Регулус и пнул брата в живот. Тот согнулся пополам.

Регулус выхватил свою палочку и ударил по нему Петрификусом. Сириус упал на пол и застыл. Младший понимал, что ему, возможно, не жить после того, как он снимет это заклятье.

— Для твоего же блага, придурок, — тихо произнес Регулус, присев рядом с братом.

Он не сразу заметил мать, стоящую на лестнице с широко распахнутыми глазами. На ней было угольно-черное платье.

* * *

Блэки внимательно выслушали Вальбургу, которая говорила долго, много, но очень вдумчиво и внимательно, с расстановкой. Когда вдова закончила свой монолог, в гостиной дома Блэк повисло молчание. Сигнус, не проронив ни слова, направился к буфету, из которого извлек восемь хрустальных стаканов и приманил бутылку медовухи. Никто не решался прервать молчание, стаканы плавно перемещались по воздуху. Внезапно снизу послышались грубые мужские голоса и ругань. Вальбурга оставила свой стакан на каминной полке, попросила её извинить и вышла из гостиной, закрыв за собой дверь.

Старшая сестра Ориона, Лукреция, была безутешна. Она держала стакан дрожащими руками и медленно, но очень часто отпивала из него, что было не очень в стиле «благородной леди». Лукреция плакала, пытаясь сделать свои всхлипы как можно тише, но ей это всё равно не удавалось.

Старик Арктурус Блэк обнимал жену, утирающую горячие слёзы носовым платком, за плечи, потом высоко поднял свой стакан и осушил его со словами:

— Он поступил как человек, достойный своей фамилии. Ни один Блэк не отдал бы силу своего рода этому мерзавцу. Это было достойно. И я горжусь своим сыном.

Леди Мелания и Лукреция ещё горше заплакали.

— Мы все гордимся им, Арктурус, — ответил Поллукс, не отворачиваясь от окна. — Как и нашим Регулусом, который сумел что-то предпринять.

— Не только Регулусом, но и Сириусом, — вставила свои пять кнатов Кассиопея. Все присутствующие на неё очень странно посмотрели и потом перевели взгляд на послушно играющую у камина Атрию. Кассиопея не спешила сдаваться. — Последней волей Ориона была просьба вернуть Сириуса в род. И его прощение.

— Это не сложно, тётя, — отозвался Сигнус, наливающий себе и Арктурусу по второму стакану медовухи. — Дело в том, как жить дальше?

— Ответ предельно ясен, — подала голос Лукреция. Все посмотрели на неё, от чего женщина немного смутилась. — Тёмный Лорд должен поплатиться, а благородные дома — узнать о том, что он задумал. Нам нужно объединиться и сделать для этого всё, что от нас зависит.

— Конечно, дорогая. Всё так, — закивала Мелания. — Всё должно быть, как сказала Вальбурга. Мы должны выполнить все просьбы Ориона. Стоило нам разделиться, и произошло непоправимое, — старушке едва хватало воздуха, чтобы говорить. — Мы влиятельны, и мы больше не будем прятаться. Нам пора принять сторону.

Друэлла начала разглаживать несуществующие складки на своем платье и боялась поднять глаза на мужа, который, она знала, смотрит на неё сейчас. Их дочери… Нарцисса замужем за Пожирателем Смерти. Беллатриса — самая ярая сторонница Тёмного Лорда. Зачем её заставляют принять этот выбор? Она не может этого сделать. Непроизвольно Друэлла посмотрела на Атрию — так похожа на Беллатрису в том возрасте. «Ей, наверно, сейчас столько же, сколько и Драко», — подумала Друэлла и вдруг заметила, что все взгляды в гостиной обращены к ней.

— Не смотрите на меня, прошу вас, — только и смогла тихо ответить она. — Они мои дочери. Драко Малфой — мой внук, — прошептала она.

— Не будем обманываться, преданность Люциуса ничего не стоит, потому что Люциус не предан — он труслив. Малфои на стороне Лорда только потому, что не видят другого выхода для себя. Хотя за Нарциссу я спокоен. Совсем другое дело — моя дорогая Белла, — с тоской сказал Поллукс, всё ещё глядя в окно и допивая медовуху.

Все слушали, что он продолжит, но вот дверь гостиной отворилась, и в комнату вошла Вальбурга, а за ней — живее всех живых — Регулус. Он поприветствовал всех вслух, затем подошел к дедушке Арктурусу, крепко обнял его, потом поцеловал бабушку Меланию, пожал руку деду Поллуксу, обнял тётю Лукрецию. Сигнус встретил племянника рукопожатием. Леди Друэлла немного расцвела, увидев Регулуса — он был для неё как наглядный пример того, что от Лорда можно уйти живым. Кассиопея подала ему руку, и Регулус галантно её поцеловал. После младший Блэк направился к буфету, где взял для себя точно такой же стакан, как у всех. Чета Блэков была удивлена, так как Регулус был тем самым человеком в семье, кто воротил нос от всякого вида алкоголя и отказывался от него на всех семейных вечерах, но все промолчали, даже когда тот залил в себя медовухи и сокрушительно закашлялся.

— Произошло кое-что невероятное, — начал Регулус, все же сделав несколько глотков крепкого напитка. — Мне кажется, что Лорд исчез, — теперь даже дед Поллукс больше не смотрел в окно. — Сейчас я был в Годриковой Впадине. Лорд убил Поттеров, — Регулус поморщился — то ли от крепости напитка, то ли от свежих воспоминаниях и всплывающих в голове картинах.

Женщины ахнули.

— Но сын Поттеров остался жив. Практически невредим, отделался царапиной. Лорд пришел туда, чтобы устранить единственного врага, и был сокрушен.

— Как это возможно? — скептично отозвался Поллукс.

— Возможно, какая-то сложная магия, которая обратила против Лорда его же убивающее заклятие, — попытался сориентироваться Регулус.

— Невероятно, — прошептала бабушка Мелания, поворачиваясь к мужу.

— Но род Поттеров не настолько древний, чтобы пользоваться магией такой силы, — возразил Сигнус.

— Да, и это произошло даже не в поместье Поттеров, поэтому дом предков не мог никого защитить, поэтому тут, скорее всего, замешана магия принципиально другого класса. Не могу сказать точно, — ответил Регулус.

— Почему ты решил, что Лорд исчез? — прозвучало за спиной. Это был вопрос матери.

— Вы бы все подумали так, если бы были там, — Регулус повернулся в Вальбурге. — Там всё в следах магии. И не самой чистой. К тому же, смог бы Лорд уйти сам, оказавшись так близко к своей цели? Он был вынужден уйти.

— Уйти, — повторил Поллукс. — Но вы ведь все понимаете, что это не навечно. Он вернется.

— Вернется, — кивнул Арктурус.

— Так где в конечном итоге сын Поттеров? — спросила Кассиопея. — Его забрали орденцы?

— О, нет, — спокойно ответил Регулус. — Он в этом доме.

— И что же дальше? Кто его воспитает? — интересовалась Лукреция. — Насколько я знаю, ещё остался кто-то из Поттеров. Например, леди Анна Гамп, в девичестве Поттер — сестра Флимонта Поттера. Выдающийся зельевар и замечательная женщина. Жена доктора Деймоса Гампа. Регулус, думаю, вы знакомы.

Регулус кивнул, но не знал, насколько это хорошая идея.

— Таких родственников можно найти целый воз, дорогая, — ответил Арктурус на предложение дочери. — Поттеры много кому родня. Сын Дореи и Джеймс Поттер — кузены, но это не значит, что можно поручить Эдвину мальчишку.

— Сириус — крестный отец мальчика, — успел вставить слово Регулус, пока этот разговор не перешел в перепалку под названием «кто кому родственник», которую так любили Блэки.

— Что ж, — крякнул Арктурус, — Значит, в дальнейшем вопрос можно считать решенным. Зная Сириуса... он никому не отдаст мальчишку Поттеров.

— Сириус становится настоящим папашей, — ляпнул дед Поллукс, — Где его самого соплохвосты носят?

— Поттеры погибли не более часа назад, — напомнил Регулус. — Он приходит в себя, — в голове всплыла картинка с Сириусом, лежащим, вытянув руки по швам, в прихожей.

— Ясно, — только и ответил Поллукс. Кассиопея посмотрела на брата, как на придурка, Мелания и Лукреция покачали головой.

Иногда Блэки были совсем несносными. Вальбурга, например, по характеру была копией Поллукса с некоторыми адаптациями к женскому полу. В остальном любила подавить на больное, не упускала возможность пустить в ход сарказм, иронию или пошутить по-тёмному, в точности как отец. Сигнус же на фоне сестры казался настоящей сентиментальной ромашкой. Но в этот раз леди Блэк молчала, прикидывая в уме, чем для неё лично обернется гибель Поттеров. Пока что она боялась высказывать свои догадки.

— Дамы и господа, как итог этой встречи, я бы предложила больше не разлучаться, — предложила подвыпившая бабушка Кассиопея. Все поддержали её идею одобрительными кивками. — Атрии пора спать, — Регулус взглянул на девочку, та лежала на шкуре медведя у камина, примостив под голову плюшевого гиппогрифа. Глаза ее были закрыты. — Впрочем, и нам всем пора спать.

— Оставайтесь у нас, — предложила Вальбурга, оглядев родственников. — Комнат хватит на всех.

Блэки поблагодарили её, обняли, ещё раз сказав по несколько слов ободрения, и разбрелись по дому. На утро были назначены похороны Ориона.

Стоило деду Поллуксу выйти из гостиной, как с лица Вальбурги спала маска спокойствия. Она подошла к сыну, крепко обняла его и заплакала.