Любовь и прочие неприятности 2. Дети и родители (джен)

Визит крестного стал своеобразной отправной точкой к последующим событиям, и наша жизнь, вполне размеренная и понятная, превратилась в бурную и непредсказуемую.

Я был в мастерской, где с разрешения куратора потрошил списанного дроида-уборщика, когда ко мне прибежал взволнованный Макс:

— Мама прислала сообщение.

— Вчера же только разговаривали, было все нормально!

Мне передалось его волнение. Мама сейчас была на Зайре. На этой далекой планете, расположенной у границ Федерации, случился какой-то непредвиденный катаклизм, и мама две недели назад, как раз перед началом нашей учебы, улетела туда в составе спасательной экспедиции.

Мы расположились в закутке среди железного хлама. Макс активировал коммуникатор, кинул мне горошину наушника и включил мамино послание. Это было не совсем послание, всего лишь кусочек записи, сделанной, судя по всему, камерой коммуникатора, да еще с не совсем удобного ракурса. Маму видно не было, мелькала лишь иногда ее рука в кадре, а вот двух ее собеседников видно было неплохо. Один из них был в форме космолетчика и не произвел какого-то особого впечатления, а вот второй, одетый в гражданский костюм, вызвал резкую антипатию. Слишком уж вид у него был добренький. Он-то в основном и вел диалог:

— …это сотрудничество очень важно для Федерации, тревожные времена требуют от нас полной отдачи, и долг каждого сознательного гражданина...

— Ну конечно, — мамин саркастичный голос перебил эту до неприятия пафосную речь, — куда ж без гражданской сознательности. С удовольствием поменялась бы с вами местами, это же так почетно — быть целый год подопытными кроликами неизвестно у кого и неизвестно где. О-очень патриотично.

— Зачем вы так, Светлана. Не стоит переживать. Вы прекрасно знаете, к кому придется отправиться. Наблюдать за обследованиями будут наши специалисты, и вы с мальчиками будете под надежной охраной.

На маму эти слова не произвели никакого впечатления, скорее разозлили:

— То, что один из них — отец моих детей, не значит, что я о них что-то знаю! А ваши так называемые специалисты меня скорее пугают, чем успокаивают, — мама стала раздражаться. — Не морочьте мне голову, говорите конкретно и проваливайте, у нас много пострадавших и полно работы.

Человек в пиджаке хотел что-то ответить, но короткое «выйди» от второго заставили его закрыть рот и подчиниться. Военный подождал, пока пиджак скроется за дверью, потом сказал:

— Нам нужно от вас сотрудничество, а не враждебное отношение. Ваши условия?

— Наконец-то, — устало произнесла мама, — ваш клоун меня порядком утомил...

Затем начался небольшой торг. Мама перечислила несколько имен, среди которых мы с радостью услышали бабушкино, и добавила, что уж этим людям она может доверить присмотр за нашими телами. Ее собеседник согласился почти со всем списком. Споткнулись только на кандидатуре Маккоя. Выяснилось, что он будет прикомандирован только на начальном этапе и иногда в качестве консультанта. Дальше запись прерывалась, но главное мы поняли. Нас отправят к суперам и будут исследовать.

— Что скажешь? — растерянно спросил Макс.

— Не знаю, — я еще не решил, как к этому относиться, — от нас, похоже, и не зависит ничего.

— Это да, но, может быть, не все так страшно?

— Будем надеяться...

Несколько дней прошли в тревожном ожидании. Чувства наши менялись калейдоскопом. Страх сменялся любопытством, любопытство унынием, уныние предвкушением... Как ни крути, попасть на базу суперов и возможность встретить отца будоражили воображение. И когда на пятый день нас вызвали к ректору, наступило какое-то облегчение — наконец-то все решится окончательно.

— Кадеты Алексей и Максим Вольф доставлены, — пробасил наш куратор.

— Спасибо, Томас, можешь быть свободен.

— Это мои кадеты. Я останусь, Артур.

Мне показалось, что нашему куратору, Томасу Йодлю, происходящее не нравилось, и, судя по брошенному недовольному взгляду, не нравился и сидящий в ректорском кабинете человек. Йодля мы уважали, но побаивались, считали его немного жестким. Говорили, что он воевал, будучи космодесантником, но был серьезно ранен и не мог вернуться на службу; в результате оказался наставником у кадетов колледжа. Так что с ним мы чувствовали себя защищенными. Безопасник, а это был именно он, тот самый человек в форме с маминой записи, в свою очередь обратил на нас внимание:

— Твою мать! — воскликнул он, повернулся к ректору. — Вы что, все ослепли? Ладно тот, — он кивнул в сторону Макса, затем бесцеремонно ткнул пальцем в мою сторону, — но этот — на одно лицо! Вы обязаны были сообщить...

— Перестаньте, мистер Джонсон, — прервал его нахмурившийся ректор, — это всего лишь дети, они не совершили ничего предосудительного, учатся не хуже и не лучше других, я не обязан извещать Безопасность о каждом рядовом кадете, даже если он на кого-то похож.

— Обязаны, мистер Мейсон, обязаны, вы все получали в свое время ориентировку на самого разыскиваемого террориста, должны были среагировать, — эсбэшник забарабанил пальцами по столу, покачал головой, — если бы вы раньше... да что уж теперь...

Я, кажется, понял, о чем он. Им было досадно, что они нас проворонили, и суперы успели первыми узнать о нас и договориться. В голове почему-то стали возникать картинки о разных способах препарирования, я внутренне передернулся и порадовался, что нас все это время не трогали.

— Да не так они просты, ваши кадеты. Это в оценках они не блещут, — он насмешливо посмотрел в нашу сторону, — но если учесть количество кружков, секций и проектов, в которых они участвуют... а физподготовка? Что, тяжело было притворяться? — спросил он напрямую.

Я опустил глаза в пол и еле удержался, чтобы не взглянуть на Макса. Да уж, шпионы из нас никакие. Значит, изучали нас все это время. Потом подумал, что теперь без разницы, расправил плечи и прямо посмотрел на Джонсона. Он на это ухмыльнулся, снова обратился к ректору:

— Готовьте документы на перевод. С этого момента вся информация об этих кадетах блокируется, все запросы через Службу безопасности. Да, и отпустите их, пусть собираются.

Мы прибалдели от такого заявления и вопросительно посмотрели на наставника. На наш невысказанный вопрос ответил ректор:

— Вы летите к матери, потом год поживете на одной базе. Согласие вашей родительницы уже получено. Подробности узнаете потом. Идите.

Нас отправили в кампус. Последнее, что мы услышали перед тем, как дверь закрылась, это слова нашего куратора:

— Артур, оформи меня сопровождающим...

Отойдя немного по коридору, мы остановились.

— Бли-и-ин, — потянул Макс, — я перепугался, если честно.

— Мне тоже не по себе. Но с другой стороны... — я приблизился к брату, изобразил загадочный вид, тонким голоском выдал: — Давай спросим у того дяденьки, он, наверное, знает про нашего папу.

— Ах ты! Я был маленький, и ты тоже со мной убежал!

Возмущенный Макс попытался ткнуть меня в печень, потом прямым в корпус, затем достать коленом. Я, смеясь, отбивался. Воспитывать его и воспитывать, до сих пор ведется на подначки.

— Так. Почему вы еще здесь?

Мы подскочили и виновато опустили головы под грозным взором Йодля.

— Устроили тут! Вылет через два часа.

Мы потрясенно уставились друг на друга:

— Два часа?!

— Так мало?!

Даже попрощаться ни с кем не успеем. Йодль как будто прочитал наши мысли:

— Никаких прощаний. По дороге отправите короткие сообщения. А теперь живо в кампус! Бегом!

Что поделать, мы побежали.

* * *

В кабинете сидели трое. Один из них вид имел отстраненный, создавалось впечатление, что ему все равно, о чем пойдет разговор. Двое других проявляли гораздо больше эмоций.

— Первый раз чувствую себя таким кретином. Всего-то хотели выяснить, что к чему, и закрыть вопрос. Закрыли, называется. Что скажешь, Док?

— Что скажу, что скажу, а ничего не скажу. Данных мало. Маккой умница, но он действовал наобум, больше полагаясь на свое чутье, ему не от чего было отталкиваться. Чудо, что он вообще смог вытянуть до конца всю беременность. Поэтому от меня никакой конкретики, не исключено, что мы столкнулись с генетической аномалией.

— Ты сам-то в это веришь?

— В том-то и дело, что не верю. Нас подвела наша самоуверенность. Столько лет потеряно! Кто бы мог подумать, что зародыш выживет, да не один! Эх, ну что тебе стоило утянуть девчонку с собой, — обратился он к до сих пор молчащему третьему участнику разговора, но, напоровшись на убийственный взгляд, махнул рукой, — ладно-ладно, глупость сказал.

— Что по детям?

— Тоже ничего конкретного. Если бы я не знал, от кого они, — Док искоса взглянул на продолжавшего молчать Хана, — то мог бы принять за обычных землян с примесью вулканской крови, например. Маккой проводил некоторые тесты, но полноценных исследований не было. Вероятно, не хотел привлекать внимание. Так что теперь мы сами. Я уже набросал примерный план обследований.

— Ты полегче, не угробь пацанов.

— Что я тебе, монстр какой, что ли, — проворчал Док, — вы женщину, главное, привезите, — взгляд его стал мечтательным, — это какие же перспективы могут открыться. Одного нашего эмбриона вырастить, сколько ресурсов нужно, воссоздать оборудование в наших условиях нереально, да и не дадут. А тут...

— Хорошо, я тебя понял. Близнецов должны были отправить на «Энтерпрайз». По договоренности с флотом мы обязаны передать новые образцы «хамелеонов». Сопровождающие груз, в количестве не более двух, потом также переходят на «Энтерпрайз» в качестве охраны детей. Затем Зайра и на базу.

— При чем тут Зайра?

— Женщина там, она спасатель.

— Погоди-погоди, может, ее сначала забрать? Сектор, конечно, спокойный, но граница есть граница, всякое может быть.

— Весь маршрут согласован с земной СБ, лишнее внимание никому не нужно, но негласную охрану они там оставили. Время подгадано как раз к отбытию спасателей обратно на Землю. Поэтому менять ничего не будем.

— Я лечу, — подал наконец голос Хан.

— Исключено, ты там нежелательная персона, не стоит нагнетать обстановку.

— Это не обсуждается, — Хан сложил руки на груди и с вызовом посмотрел на Командора.

— Черт с тобой, бери Рика напарником. Морду свою не свети только, как телохранитель имеешь право не снимать броню, хоть спи в ней, но на конфликт не нарывайся.

— Как скажешь, — бесстрастным голосом произнес Хан и вышел.

— А Хан-то наш неравнодушен к этой истории, — посмотрел вслед ушедшему Док. На что Командор ответил:

— Любой из нас не остался бы равнодушным...