Кумир в черном (джен)

Снейп отчитывался совершенно бесстрастно, хотя Альбус видел, что мальчик ему понравился, каким бы странным ему это ни казалось. Он даже попробовал было подергать за привязанность Северуса к Лили, подведя его к мысли о том, что погибла она только потому, что хотела сохранить жизнь своему ребенку, для чего фактически принесла себя в жертву. И никак не ожидал прямого вопроса:

— Почему вы вручили Поттера именно мне?

От Северуса Снейпа, вот уже несколько лет никогда ни о чем не говорившего прямо, это показалось ударом под дых — настолько директор был не готов к такому.

То ли великие Мойры сбились в прядении нитей, то ли в Запретном лесу приказал долго жить один из хагридовских любимцев, то ли еще что… Но он ответил правду. Почему? Не мог иначе? Да ладно, сколько лет и даже десятилетий мог, и вдруг припекло?

Нет, всего одна случайность: когда миссис Фигг прислала очередную жалобу, Альбус решил наконец хоть одним глазком посмотреть на будущего героя и увидел мальчика избитым и молча плачущим… Он стоял рядом с ним с активированным артефактом невидимости и не мог ее сбросить, однако сумел залечить ему синяки и ссадины, пусть не опасные, но… Глядя сквозь него, словно чувствуя присутствие, мальчик прошептал: «Спасибо… мама?.. Папа?» И как он это сделал… Альбус еле устоял на ногах. Еле сдержался, чтобы не схватить его в охапку и не забрать с собой — сию же секунду.

Гарри стоял у него перед глазами и сейчас. Та самая капля, которая камень точит.

Какой он, к Мордреду, Великий Светлый, если допустил такое? И ведь не единожды… Нет, настоящие Светлые не могут быть политиками. И даже руководителями — не могут. Они могут быть только блаженными, отшельниками, вне мира сего или не от мира сего. А ведь верят… сколько волшебников верят, что он, Альбус Дамблдор, истинно светел душой. И он будет продолжать делать хорошую мину при любой игре — потому что нельзя иначе. Потому что больше некому. Была надежда на Северуса, но, увы, и его он проморгал. А теперь надо суметь отпустить его, просто отпустить — пусть живет, как умеет.

Трудно: привык, прикипел. Как отвратительно чувствовать себя старым пауком…

— Я очень виноват перед мальчиком, Северус. Как и перед тобой. Я больше не могу. В тот момент, когда я узнал о травме Хагрида, я решил все отдать на волю случая.

Он говорил, глядя перед собой остекленевшими — неужели от подступивших слез? — глазами, а Снейп понимал, как много он не знал, не думал, не мог представить.

Тяжесть, что взвалил на себя старый волшебник. Вину за то, что он увидел в его памяти: оказалось, недавно Альбус сам отправлялся к Гарри и не поверил своим глазам. И теперь в ужасе, что отобрал у Гарри не то что счастливое детство, а детство вообще, как таковое.

Не защитил, не поддержал, не помог.

Как когда-то еще одному человеку. Ему, Северусу…

— Я забрал у тебя гораздо больше, чем когда-либо смогу отдать, — закончил директор.

Снейп, не ожидавший такого, тем не менее сумел спросить:

— Освободите меня от клятв?

— Если они тебе больше не нужны. Тогда это было единственной возможностью удержать тебя… живым.

— Я… понял.

— Ты очень хочешь избавиться от них? Я… это сделаю. Помоги Гарри. Просто помоги. А с Лордом я попробую разобраться сам.

— Я ни от чего не отказываюсь, — Снейп сам удивился, что произнес такие слова. Но Альбус ментально впервые открылся перед ним так, что его захлестнуло всем тем, что годами, нет, десятилетиями носил в себе Верховный Чародей. Если старик несет такую ношу, грех ему, Северусу, жаловаться на свою.

— Если ты будешь помогать Гарри и останешься нашим шпионом, это будет слишком опасно.

— Не опасней, чем просто жить, служа Волдеморту.

— Мальчик уже привязался к тебе, верно? — голубые глаза льдисто блеснули и спрятались за стеклами очков. — У него больше никого нет. Ты понимаешь, — последнее было вовсе не вопросом, а утверждением.

Да. Снейп понимал. И Альбус понимал тоже — кроме брата, отношения с которым оставляли желать лучшего, у него тоже никого не было. Привязанности — опасны. Но расти без них, встать на ноги без них — невозможно.

— Значит, ему нужна другая опора, — постарался сказать Снейп как можно равнодушнее.

— Вряд ли ему нужна другая. Все-таки я был очень неосторожен.

— Но почему не МакГонагалл? Не… никто из других преподавателей, в конце концов?!

— Потому что перед ними у меня нет долга.

— На что вы рассчитывали, отдавая Поттера магглам?

— На семью… На семейные связи. И я ошибся. Жестоко ошибся, Северус. В конце концов, Гарри — это то, что осталось от Лили. Я больше не хочу никак влиять на жизнь и судьбу мальчика, достаточно было гибели его родителей… Это ведь я посоветовал им Фиделиус.

— А я передал пророчество.

— Ты не мог знать о сроках родов Лили.

— Мы меряемся тем, кто больше виноват, Альбус?

— Ты прав, это уже не имеет никакого смысла.

— Хорошо, я займусь мальчиком.

— Я не буду тебе мешать. Только… будь с ним помягче, пожалуйста. Будь тем взрослым, какой был когда-то нужен тебе самому.

* * *

Гарри едва сдерживал злые слезы, которые сами наворачивались на глаза. Он прождал на той же скамейке в парке, где они беседовали вчера, уже больше часа, а профессор Снейп все не появлялся. Сначала Гарри решил, что с места не сойдет, пока тот не придет за ним. Потом подумал, что можно будет попробовать найти его дом. Вроде он не должен быть особенно далеко. А еще он помнил, как Снейп говорил «Аппарейт», как двигал палочкой и что при этом происходило.

Палочка была спрятана в рукаве и рука постепенно тянулась все ближе и ближе, пока пальцы не коснулись ее…

— Вы с ума сошли! — профессор едва не свалился прямо на него, видимо, для аппарации выбрал ту самую скамейку.

Гарри выпустил палочку, закрыл глаза и глубоко вздохнул.

Снейп почувствовал, что готов вздохнуть точно так же. Успел. Черт знает, что бы мальчишка мог натворить!

— Поттер, я же рассказывал вам, что бывает, если засекается колдовство несовершеннолетнего?

— Но я же еще не школьник… Или меня тогда могли не пустить в школу? — с ужасом спросил Гарри.

— К счастью, ничего непоправимого вы не сделали, — пошел на попятный Снейп. — Так что не будем гадать. Что вы собирались делать?

— Аппарировать к вам… к дому. Я хорошо крыльцо запомнил!

— Вы с ума сошли! Это колдовство становится доступным только после малого совершеннолетия, и то далеко не всем. А разрешение выдается только совершеннолетним волшебникам после того, как они сдадут экзамен в Министерстве.

— Ого… Я не…

— Я очень, очень многое не успеваю вам рассказать, — Снейп протянул руку и привлек его к себе.

Парная аппарация закончилась на том самом крыльце, и Гарри улыбнулся — почему-то он был уверен, что у него точно получилось бы. А самое главное — он снова был в этом замечательном мрачном доме! И профессор будет заниматься с ним!

От радости и облегчения он подошел и уткнулся профессору в живот, крепко обнимая. Снейп, кажется, забыл, как дышать. Мальчишка поднял голову и, глядя на него своими зелеными глазами, тихо признался:

— Я боялся, что вы не придете… сэр…

Северус прикрыл глаза и досчитал до пяти. А потом до десяти. И только потом понял, что его рука лежит у Поттера на плече.

— Садитесь… Гарри. Директор Дамблдор поручил мне поработать с вами.

Мальчишка просиял.

— Вам нужно будет много, очень много заниматься, чтобы не отстать от школьников, которые воспитывались и росли в волшебном мире.

— Да! — Гарри засиял еще больше — для него это значило, что он теперь каждый день будет тут!

Не у Дурслей же ему узнавать о волшебном мире! Однако, он просчитался. Профессор выдал ему несколько книг и усадил за «чистописание», которое состояло в том, чтобы выводить предложение за предложением настоящим пером на какой-то странной бумаге.

Когда он попробовал заикнуться о том, что есть другие, более удобные для этого вещи, получил в ответ, что те «не могут удерживать магию» и рассыпаются, стоит только попытаться изобразить на них что-то действительно магическое.

— А мы сразу будем это делать?

— Начиная со второго курса, и далее по нарастающей.

— То есть первокурснику писать пером не обязательно?

— Нет. Если вы считаете, что у вас без тренировки будет все прекрасно получаться, мистер Поттер…

Гарри тут же посадил кляксу и приуныл. Снейп достал прописи, почти как те, которые были у Гарри в маггловской школе. Вот только закорючки были страннее некуда. Хотя половина и была похожа на нормальные буквы, но остальные...

— Это волшебные буквы такие? — удивился он.

— Это греческий и латинский алфавиты.

— И на них надо будет писать?! — ужаснулся Гарри, ткнув пальцем в греческие буквы. — И читать? А… учебники по этому есть?

Снейп одобрительно хмыкнул и вытащил с полок «Самоучитель греческого языка», а после — и латинского.

С этого момента дни для Гарри слились в сплошную череду чтения, письма, изучения простейших бытовых заклинаний и помощи в лаборатории. Последнее по сравнению с остальным было чистым отдыхом, особенно для головы: Снейп, конечно, постоянно задавал вопросы, но очень четко показывал, что и как Гарри должен сделать, чтобы нарезать или правильно измельчить тот или иной ингредиент. А уж руки у мистера Поттера явно из правильного места росли, этого его Учитель не мог не отметить. Вот ведь… он и подумать не мог, что будет за это благодарен тетке.

Конечно, перед самим обучением Снейп стаскал Гарри на прием к колдомедикам, помрачнел хуже тучи, читая заключение, но зато в результате Гарри получил просто замечательные очки, сквозь которые видел намного лучше, чем вообще мог себе представить, а кроме того, они были зачарованы от потери, не ломались и не спадали, даже если встать вниз головой и хорошенько ею потрясти! Он проверял, и не раз.

Ему все больше и больше нравилось волшебство и все сильнее хотелось научиться делать все эти чудеса самому. А что… Профессор пока для него столько делает, но он же не должен с ним вечно нянчиться, и вообще… вдруг ему надоест?

У Гарри был весьма печальный школьный опыт, когда одна из учительниц обратила на него внимание и начала заниматься с ним, даже домой приходила… А всего через полгода она попрощалась — переехала в другой город, и жизнь, которая только-только начала радовать Гарри, закончилась, казалось, навсегда.

Профессор, в свою очередь, несколько раз просил его «вырастить клыки» и при этом очень внимательно смотрел в глаза. Так что Гарри, конечно, спросил, почему и даже немного собой загордился, особенно когда ему объяснили про трансфигурацию, и тут же попросил «что-нибудь почитать про это».

Снейп хмыкнул, провел рукой по полке и протянул ему средних размеров фолиант, который Гарри, тем не менее, еле удержал. А потом открыл первую страницу… и ничего не понял, кроме предлогов. Ну, почти.

— Уж извините, Поттер, но проще у меня нет.

Гарри упрямо закусил губу, нахмурился и впился глазами в текст.

— Думаю, вам лучше начать с учебника для первого курса.

— Но… он же у Дурслей.

— Тогда вам пора домой.

Гарри только в первые дни болезненно воспринимал ежедневное возвращение «домой», но вскоре ему стало почти все равно. Дурсли, напуганные Снейпом, его не трогали, еду оставляли на столе. И мимо старались либо вообще не ходить, либо очень быстро. Их племянника такое положение вещей более чем устраивало, хоть он это и не всегда замечал.

Он был все время занят: читал, писал, снова читал и даже учился конспектировать. В жизни он так никогда еще не учился. А еще тренировал память, когда записывал какую-то не очень понятную главу, как сумел запомнить, а потом сличал с оригиналом. Это было весьма трудоемко, но, оказывается, так можно было многое понять! А он был готов на все, лишь бы стать настоящим, сильным, темным волшебником. А делу света он послужит, раз уж профессор Снейп говорит, что надо.

Язвительный и мрачный профессор неожиданно для себя стал настоящим героем для Гарри.

Эх, если бы он раньше умел так отвечать, как Старший… Никто в школе его дразнить и не подумал бы! Все-таки немножко жалко, что он не вампир…

Так раздумывал Гарри, когда убирал за собой после еды — он все-таки наловчился мыть посуду без палочки, одним желанием, так что иногда даже жалел, что комплект посуды всего один. Когда он пару раз норовил убрать за Дурслями, они почему-то опять пугались. Ну и ладно, пусть сами моют.

Профессор ему прекрасно объяснил, как тренировать магические способности, и, кажется, сам их тренировал, по крайней мере недавно Гарри заметил пару ссадин, в точности похожих на те, что были у него самого, пока он не научился не ранить себя собственными клыками.

Так и вышло, что за месяц они успели многое. Конечно, Гарри знал и мог далеко не все, что знали и умели «чистокровные», но теперь он бы точно не потерялся на их фоне. А кое-что он знал куда лучше — Снейп приучил его к тому, что прежде чем принимать решение, надо узнать максимум о предмете и спрогнозировать разные возможные результаты, а главное — что с ними делать.

И зельеварение было просто роскошным полигоном для этого.

— Что будет, если я положу не три щупальца растопырника, а пять, и еще добавлю хвост?

Гарри напрягся и сузил глаза, припоминая недавно прочитанные главы.

— Если огонь не убавить, может пойти ядовитый пар из-за слишком быстрого окисления основы…

— А если мешать в другую сторону?

— Зависит от скорости, но если надо быстро поменять направление, то лучше снять зелье с огня.

— А если нет?

— Только нырять под стол. Потому что уже ничего не поможет…

— А если подумать?

— Нейтрализовать чем-то, наверное, но это в следующей главе…

— Значит, вы все же заглянули в следующую главу…

— Ага. Только, — Гарри грустно вздохнул, — не успел даже до половины.

— Тем не менее, это похвально, Гарри. Как бы ты хотел отдохнуть?

— А можно подавить бубонтюберов?

Снейп онемело уставился на Поттера. Почему он сам выбирает каждый раз самые мерзкие задания?

Не удержался. Спросил.

— Я просто представляю кое-кого… из школы, из компании Дадли, — Поттер так улыбнулся, что стало совершенно ясно: из этого ребенка вырастет кто угодно, только не светлый маг.

«И как об этом сказать Дамблдору? Он же и обвинить может, причем совершенно ясно, кого. Найдет у меня недюжинный педагогический талант — за один месяц превратить юного Героя магической Британии в темного мага… ладно, мажонка. Но поди докажи, что я тут ни при чем, а мальчишка сам кого угодно… кхм. Нет, не стоит об этом. Точно не стоит. Но вот о распределении надо будет поговорить серьезно. На Слизерине ему определенно делать нечего — Герой будет там словно в логове врагов. У барсуков тоже вряд ли приживется, слишком он сам по себе. Так что или к воронам, или ко львам. А политически — Гриффиндор и только Гриффиндор».

Об этом и был очередной вечерний разговор. И не один. Поттер проявил изрядное упрямство, желая устроиться поближе к нему, Снейпу. И никакое «так надо» с ним больше не работало. Пришлось выложить, что называется, «карты на стол». Только это и помогло. Гарри, конечно, был ужасно недоволен, но для безопасности профессора даже согласился изображать конфронтацию с его факультетом.

Примечание к части

Спасибо читателям за вылов "блошек"!