Мародёры не рассказывают сказки (джен)

Не было даже семи утра, когда Северус вылез из постели и спустился к завтраку. Морти, как всегда, приготовил яичницу. За неделю она поднадоела, но Северус был рад и этому. В своём доме он редко видел завтрак, что уж говорить о другой еде, что у мистера Принца находилась в шаговой доступности.

Утром Северус обычно не заставал деда и до обеда гулял: один или с Лили. После обычно начинались занятия. Однако сегодня Лили уехала с родителями, и Северус изменил привычный маршрут, решив провести утро в саду. Ранним утром всё только-только распускалось, трава была мокрая из-за росы, что заметно холодило ноги.

Из сада открывался прекрасный вид. Лили заметила это ещё три дня назад, и Северус раздобыл скамейку, которая теперь стояла в самом центре. На неё он и сел. Всё было более чем отлично, что настораживало; и тихое пение ранних пташек прерывало неизвестное шуршание.

"Гномы?"

Решив проверить это, Северус углубился в сад. Фигура, что он увидел, была куда крупнее гнома или Морти. Мистер Принц с самого утра копался в грядках с Вероникой душистой.

— Доброе утро, сэр, — поздоровался Северус.

Дед встал с колен и отряхнулся. В полный рост он был почти два метра. Даже старческое стаптывание не делало его ниже. К тому же, рост добавлял морального давления, которое тот производил одним только взглядом. В принципе о нём было сложно сказать хоть что-то приятное. Крючковатый нос, грязно-серый оттенок лица, глаза-щёлочки, что только и бегали в поиске провинностей.

— Уже встал? — удивлённо спросил мистер Принц, стягивая садовые перчатки. — Сегодня суббота, и заниматься с тобой я не намерен, но в саду ты мне поможешь.

Северус обречённо вздохнул. Ему нравились уроки зельеварения, и они почти прошли весь первый курс, хоть и с множественными ограничениями. Поэтому Северус с удовольствием позволил бы себе выходной. Однако Элфиус уже протягивал ему перчатки. Что ж, выбирать не приходилось.

— Бери садовые ножницы, мне нужны молодые побеги Цепкой лозы.

Северус взял с полки нужный инструмент и отправился в другой конец сада. Из всех растений в этом саду лоза была, наверное, самым безопасным, хотя и всё время норовила схватить за руку. По наставлению мистера Принца Северус срезал самые маленькие листики, которые тут же сворачивались. Баночка медленно наполнялась, и тишина начала давить. Северус любил тишину и уединение, но не во время монотонной работы. Решив, что более удачного дня для вопросов не будет, он надеялся узнать причину, по которой его дед не общается с его мамой.

— Мистер Принц, могу ли я задать вопрос?

Лицо Элфиуса скривилось, как от кислого лимона, но в глазах появился азарт. Он как будто бросал вызов юному Снейпу: "Мол, давай, дерзни!"

— Училась ли моя мама тому, чему я учусь сейчас?

— Нет, — холодно ответил Элфиус Принц, надеясь, что на этом расспрос будет закончен.

— Почему? — набравшись смелости, Северус уже не захотел останавливаться на полпути и решил во что бы то ни стало дойти до решающего вопроса.

— Она не изъявила желания обучаться этим искусствам, — довольно просто пояснил Принц, сильно не распространяясь о причинах этого.

— Поэтому вы с ней не общаетесь? Потому, что она не разделяет ваших интересов?

Дерзость перекрыла все границы. Элфиус выпрямился и подошёл к внуку. Ему было интересно, откуда такие догадки. Зачем он вообще об этом спрашивает? Может, использовать легиллименцию, пока он спит? Хотя зачем? Боже, он же просто ребёнок.

— Да, но не в этом плане.

— А в каком? — Северус тоже встал, ставя банку на землю.

— Наши мнения разошлись в понимании многих вещей.

— Вы говорите о моём отце, сэр? — не успокаивался Северус.

"Да. Догадливости этому ребёнку не занимать".

— Что ты хочешь от меня услышать? — голос стал пронзительно-холодным, как металл, что резал без анестезии.

— Правду, сэр. Я искренне ненавижу моего отца и с радостью бы не знал его. Мне тоже не нравится выбор матери, но это её выбор, и я его уважаю. Почему вы не можете?

Воцарилось молчание. Кажется, Элфиус обдумывал ответ. Северус ожидал всего: что на него накричат, отправят домой, влепят наказание, но никак не немой сцены.

— Представь, что ты глава знатного рода, — неожиданно сказал Принц. — Каждый твой шаг знает общественность. Твои родные во всём должны тебе соответствовать, чтобы ты ненароком не потерял авторитет. А тут вдруг твоя собственная дочь опускается до уровня магла-пьяницы, переступая через все правила семьи. Она считает, что сделала правильный выбор. Однако в пользу чего? Нищеты и бедности? Вместе с ней пала вся наша семья. Называй это как хочешь, но для меня это предательство.

Сбросив садовые перчатки, он стремительным шагом вернулся в дом, оставив Северуса раздумывать над словами. Тот не знал, что и думать. С одной стороны, старика можно было понять, он потерял всё, чего добивался годами. Однако он наверняка простил бы дочь, если бы по-настоящему её любил. А любил ли он?

* * *

В обед Северус стоял перед кабинетом деда с полной банкой побегов Цепкой лозы. Он не знал, сойдёт ли это за предлог вновь начать разговор, но рискнуть всё же стоило. Что-то внутри говорило Северусу о том, что он виноват. Хоть и пока не понимал — в чём. Осторожно постучав, он стал ждать. Дверь открылась довольно скоро.

— Сэр, я собрал побеги. Я подумал, что они вам будут нужны, — виновато произнёс Северус, протягивая банку.

— Очень вовремя, — сухо ответил Элфиус, даже не взглянув на внука.

Выхватив банку из его рук, он прошёл вглубь кабинета, оставляя Северуса за порогом. Зайти без разрешения тот не решился, зная, что сейчас он ходит по лезвию.

— У меня зелье в активной фазе. Зайди и не пускай свежий воздух, — кинул Элфиус, не оборачиваясь.

Северус быстро засеменил внутрь, захлопывая дверь. За несколько уроков он ясно понял, что в этом кабинете лучше выполнять все указания. Усевшись в самом конце кабинета, Северус молча наблюдал за действиями мистера Принца. Тот что-то бросал в кипящий котёл, всё время помешивал, иногда отвлекаясь на довольно большую книгу на столе.

— Что вы готовите, сэр?

— Кроветворное. У меня закончился запас.

Поняв, что более ничего в ответ не получит, Северус принялся изучать кабинет. Он не так часто тут бывал, всё чаще мистер Принц проводил уроки в лаборатории, куда юному Снейпу нельзя было ходить без него. И если лаборатория походила скорее на мрачный подвал, то кабинет выглядел более чем живенько. Часть этой живности составляли пёстрые обложки книг, коими были уставлены все полки в комнате. Также жизни добавляли странные подборы цветов, хоть и мрачных тонов — взять тот же бордовый в совокупности с тёмно-фиолетовым.

— Северус, — неожиданно обратился Принц. Северуса выбило это из колеи, раньше дед никогда не звал его по имени. — Не думай, что мне не было важно мнение моей дочери.

Северус навострил слух, сейчас было очень важно услышать всё.

— Если бы я с ней не считался, то вообще не позволил бы ей выйти за твоего отца, — продолжал дед, не отрываясь от зелья. — Достань на верхней полке самую большую книгу.

Северус молниеносно подскочил к стеллажу, что был в кабинете. На самой верхней полке стояла огромная книга, до которой он вряд ли бы достал, если бы рядом не было лестницы. Фолиант был без каких-либо надписей, украшений, эмблем. Прижимая к груди добытую книгу, Северус сел обратно.

— Открой её.

С первой страницы на Северуса взглянула старая колдография. Маленькая девочка сидит на руках у молодой женщины. Маленькое хмурое личико на миг пронзала улыбка, от чего вся колдография так и светилась. Под фото была подпись.

Эйлин и Эмили. 1916г.

— Ей тут всего год, — тихо пояснил Элфиус. — Эмили не стало через три месяца.

Северус понял, что Эмили была матерью Эйлин и женой Элфиуса. Мама никогда раньше про неё не рассказывала. Да и как? Если верить дедушке, то ей было всего год и три месяца, когда её не стало. Что она могла запомнить?

Крышка на котле закрылась, и Элфиус обернулся к внуку. Тот увлечённо рассматривал первую страницу. Просто так это для них не пройдёт. Забрав альбом из рук Северуса, он провёл того в гостиную. Наверное, лучше рассказать всё сейчас, чтобы потом было легче. Он снова открыл альбом и теперь рассказывал о каждой следующей колдографии.

— Это мы с ней на море, — пояснял очередную колдографию Элфиус. На ней девочка-подросток усердно строила песочный замок, который в следующую секунду смывал прибой.

Следующая фотография была совсем иной. Девочка была уже куда старше, примерно возраста самого Северуса. В окружении чемоданов, она то и дело опускала грустный взгляд, полный слёз.

— Это её первый день в Хогвартс. День отъезда, — с горечью в голосе произнёс Принц, закрывая альбом. Видимо, больше там не было колдографий. — Она тогда много плакала. Будучи волшебницей, к волшебству не стремилась. Семья для неё была важнее. А кто её винит? Потеряв мать, она пыталась всеми силами сохранить то, что осталось. Я очень любил мою Эйлин, — он рассказывал об этом с такой теплотой в голосе, что Северус почувствовал, будто проваливается в фантастический мир чужих мыслей и воспоминаний, где его мама — совсем маленькая девочка — как и он, идёт в школу.

— Что произошло потом?

— В школе она сильно изменилась. По сути, пришла к тому, от чего бежала. Семья ей стала не нужна. Мы на пару с Альбусом уговаривали её ещё раз всё обдумать, но что-то в ней переломилось, а я не стал давить.

— Сэр, почему вы взяли меня учить?

— Во-первых, ты этого хотел. А во-вторых, ты очень напоминаешь мне меня. Вряд ли ты, конечно, пойдёшь по моим стопам, но мне бы очень этого хотелось.

Элфиус с трудом поднялся на ноги и покинул комнату.

"Семья".

Теперь Северус знал, откуда в нём эта семейность. Мама с самого детства приучала его, что нет ничего дороже семьи, хотя сама от этого отказалась. С этого момента его мать стала для него некой загадкой, полной противоречий.

* * *

День прошёл быстро, а из головы Северуса всё не шёл образ его матери. Вечерело. И Северус вышел на улицу, чтобы как обычно отправиться с Лили к холму. Они встречались там каждый день и обсуждали всё, что произошло. Сегодня Северусу было что обсудить. Решив не заходить за Лили, он сразу отправился к нужному месту.

Медленно садилось солнце. Северус понял, что не прогадал, когда послышалось шаги и негромкий разговор. На холм поднимались две девочки. Вслед за Лили семенила её старшая сестра, направо и налево в чём-то её упрекая. Лили явно был неприятен разговор.

— Идёшь к себе подобным! Только подумайте! — доносились выкрики до Северуса. — Уродина!

Лили в одну секунду обернулась к ней, в глазах блестела обида и презрение. Сестра просто её не понимала. Брезгливо осмотрев Лили, Путуния перевела взгляд выше и застыла. Он наблюдал за ними. Только бог знает, что он мог сделать с ней за последнюю реплику. Лили и глазом не успела моргнуть, как Петуния умчалась в направлении дома.

— Она меня боится? — удивлённо спросил Северус, когда Лили уселась с ним рядом.

— Скорее того, что ты можешь.

— Но у нас равный потенциал, — напомнил Северус.

— Это, однако, не значит, что мы знаем одинаково. Ты, наверняка, освоил уже половину школьного курса.

— Что верно, то верно, но я уверен, что ты куда лучше меня в некоторых аспектах.

— То, что я освоила Манящие чары, ещё не даёт мне права называться великой колдуньей, — в шутку произнесла Лили, что немного насторожило Северуса.

— Ты особенная, Лили Эванс.

Та кротко улыбнулась ему. И улыбка эта была такой ненавязчивой и искренней, что Северус, не зная, что ответить на это, молча протянул цветок ромашки. Нераскрывшийся бутон медленно начал расправлять свои лепестки в руке у Лили, на что Северус ответил одобрительной улыбкой. И всё же — она особенная...

— То, что ты маглорождённая, ещё не значит, что другая. Хогвартс — то место, где всё меняется.

— И мы изменимся? — не на шутку взволновалась Лили.

— Может, да, а может, нет. Мистер Принц рассказал мне сегодня занятную историю о моей маме.

— В самом деле? — проявила интерес Лили.

— Я и подумать не мог, что она так дорожила своей семьёй.

— Почему дорожила?

— В школе в ней что-то поменялось. Ясно, что могло поменяться в чистокровной девочке в обществе грязнокровок.

— Кто такие грязнокровки? Кажется, мальчик на площади так назвал меня.

— Дети маглов, в чьих жила течёт волшебная кровь. Грязнокровки — вообще странная шутка природы. Они редко когда бывают дельными колдунами.

— Но я ведь, получается, тоже грязнокровка.

— К счастью, ты стоишь более сотни таких, как они. Не все грязнокровки одинаковы, большинство — это безликая серая масса, которая имеет силы не больше, чем у жабы.

— Знаешь, ты очень строг к таким, как я.

— Они позорят расу волшебников не хуже маглов. В таких семьях нет ничего волшебного.

Лили не знала, что ответить ему. С одной стороны она вряд ли сможет переубедить его, а с другой — не думает ли он, что она — как они? Тем временем Северус продолжал, вернувшись к изначальному рассказу.

— Мама была к ним слишком добра и, скорее всего, прониклась духом простецов. Мой отец — лишь жалкое подобие человека. Я рад, что твои родители другие.

Вечер заканчивался на неопределённой ноте, отчего появлялось ощущение недосказанности. Но впереди были ещё две недели, а потом Хогвартс. Начнётся совсем другая жизнь, лишённая этих детских наивностей.

* * *

Первое сентября беспощадно приближалось. Оставалось меньше трёх дней. Всё сумки уже были собраны и спокойно стояли у входа, ожидая отправки. Страх и волнение накрывали Лили с головой. Только сейчас она осознала, что не увидит семью ближайшие десять месяцев. Северус же оставался беспристрастным. Его ничто здесь не держало.

— Не волнуйся, — успокаивал он в один из вечеров. — У тебя все получится… Я же говорил тебе, что ты особенная.

— Я не об этом волнуюсь, Северус. Я волнуюсь о Петунии… — горько призналась Эванс.

— Почему? — не понимал Северус. Ему казалось, что с отъездом Лили старшей сестре будет только лучше.

— Она моя сестра! — воскликнула Лили. — Как бы она ко мне ни относилась, я боюсь, что она сильно изменится в моё отсутствие. Видел бы ты её, когда пришло письмо. Она выглядела так, будто её предали. Теперь я уезжаю, мы не скоро встретимся, и чем это для неё обернётся — неизвестно. Я всегда была для неё поддержкой. Вдруг она сломается?

— Не думаю, что ей требуется присмотр.

— Ты просто не понимаешь! — вспылила Лили и отвернулась, утирая слезы.

Дождь на улице не утихал, а на небе то и дело вспыхивали молнии. Сегодня они собрались у Северуса, и без того мрачные стены теперь выглядели совсем безжизненными. Где-то прогремел гром, и Лили встрепенулась.

Северус боялся за неё. Она слишком привязана к семье. Так же, как и его мама когда-то. Северусу бы очень не хотелось, чтобы Лили повторила путь его матери. Он этого не допустит.

Погода на улице становилась только хуже. Расстроенная Лили расклеилась ещё больше. Северус попытался успокоить её, но тщетно. Лили просто закрылась в себе. На ум Северусу неожиданно пришла странная мысль.

— Хогвартс, Хогвартс. Наш любимый Хогвартс… — весело начинался мотив школьного гимна.

Удивлённая Лили взглянула на него. Этот замкнутый мальчик сейчас выглядел очень нелепо, пытаясь петь песенку на весёлый лад. Она не считала его сейчас клоуном, но улыбка на лице появилась сама собой. Уже завтра она сможет петь её вместе с ним в Большом зале.

"Завтра…"

И всё же это прекрасно, хоть и пугающе.