To darkness (джен)

Мы жили у мисс Блэк (именно так она просила себя называть, хотя это показалось мне немного странным) уже две недели. Было бы неблагодарностью с моей стороны на что-либо жаловаться. Мы жили в шикарном доме, ели вкуснейшую еду и ни в чём не нуждались. На следующий же день после нашего переезда тётушка купила нам различную одежду и подарки. Зная о моей любви к изобретательствам, она оборудовала для меня мастерскую в старой кладовке. В распоряжении Клауса оказалась огромная библиотека со множеством старинных фолиантов на всех языках мира и по всем возможных темам. Солнышко же оказалась в полнейшем восторге от целой кучи игрушек, преподнесённой ей тётушкой (она, конечно же, предпочитала их грызть, а не использовать по назначению). Одним словом, жизнь наша казалась раем, если бы не... сама тётушка. Нет, она не была груба или жестока с нами, но в её присутствии я чувствовала себя как-то неуютно. Видимо, из-за возложенной на меня ответственности за брата и сестру я стала до ужаса недоверчивой. По крайней мере, именно так мне сказал Клаус. Сам-то он уже неплохо свыкся с такой жизнью и был счастлив проводить целые часы в библиотеке.

Но нельзя было сказать, что мы целыми днями торчали в библиотеке и мастерской. Нам была предоставлена почти полная свобода передвижений, и, хотя мисс Блэк заставляла нас отчитываться о нашем местонахождении, мы нередко гуляли по городу часами. На выходных тётушка сводила нас в дорогой ресторан (хотя одобрила местную кухню только Солнышко — ей пришлись по вкусу жёсткие непрожаренные стейки и твёрдое непонятное нечто, по запаху отдалённо напоминающее кальмары и винный уксус). Мы скоро поняли, что наша опекунша была очень богата, но были без понятия, откуда она берёт деньги. В наших разговорах она всегда брала на себя роль слушателя, и мы не знали о ней практически ничего. Часто она уходила из дома на несколько часов, говоря, что идёт "по делам". Так что о том, какого рода эти дела, нам оставалось только догадываться.

Нередко мисс Блэк просила нас помочь ей по хозяйству — как ни странно, она не держала слуг. Просьбы эти не были такой зверской эксплуатацией нашего труда, как при графе Олафе, чему мы были безусловно довольны.

Как-то раз тётушка поручила нам сходить за продуктами. Был декабрь, и рождественская ярмарка уже открылась. Туда-то мы и решили наведаться. Список покупок был огромным, и чтобы сэкономить время — ничего приятного в нахождении под мокрым снегом не было — мы решили разделиться. Мы с Солнышком уже приобрели всё необходимое, и ждали брата из булочной. Клаус подошёл к нам какой-то взъерошенный и задумчивый. Долго он не рассказывал, что произошло. Лишь после того, как он вернулся с вечерней прогулки, брат рассказал, что встретил на ярмарке нищую и отвёл её в кафе вечером. Оказывается, она наших лет и у неё совсем нет родных. Клаус так рассказывал историю Фионы, что даже у меня вызвал слёзы. Мы трое как никто другой понимали эту бедняжку. Я сразу же предложила Клаусу отдать ей некоторые из моих новых платьев (всё равно их было столько, что одной мне было их не переносить). Брат оказался очень доволен такой идеей и, слегка смущаясь, рассказал, что отдал ей часть своих карманных денег.

В тот момент я испытала настоящее восхищение своим братом. Будучи старшей, я беспокоилась о том, какими людьми вырастут Клаус и Солнышко. Оказывается, жестокий мир, куда мы втроём попали, не сумел убить человечность в Клаусе. И я была горда им.

На следующий вечер я и сама встретилась с Фионой. Она оказалась достаточно приятной девушкой, хоть и немного смущалась и, казалось, была всегда настороже. Поразительно, насколько похожи наши судьбы! Пожары унесли жизни наших близких и всё, что когда-либо было нам дорого. Я не смогла сдержаться и не рассказать ей нашу историю с начала и до конца. Удивительно, но, оказывается, Фиона как-то слышала имя Олафа от своего старшего брата. Нежели именно он стоит и за её несчастьем? В последнее время, когда всё наладилось, я всё чаще задумываюсь о нашем будущем. Что, если Олаф не отступился и попробует добраться до нас опять? Нет, я не боялась. Слишком много мы пережили, чтобы бояться. Но я переживала за брата и сестру. Несмотря на то, что они держатся бодро и кажутся счастливыми, иногда я просыпаюсь ночью от звука плача — то из соседней кроватки, то из-за стены. И в такие моменты моё сердце сжимается. Нет ничего страшнее, чем слёзы родных. Но что я, четырнадцатилетняя девчушка, могла для них сделать? Тут не поможет ни одно моё изобретение. В такие моменты я впадала в отчаяние.

Но в целом жизнь налаживалась. Мы виделись с Фионой почти каждый день, а Клаус и того чаще. И всё шло как по маслу, когда однажды вечером мисс Блэк с каменным лицом (как, впрочем, и обычно) попросила подойти к ней в кабинет "поговорить". Надо сказать, мы не на шутку испугались. В кабинете было темно и мрачно. Свет, исходивший от лампы на столе, напоминал о сценах допросов в детективных фильмах. Господи, что же мы натворили?

— Итак, я хотела спросить вас вот о чём. Несколько дней назад я, проходя мимо кафе "Под каштанами" увидела вас троих в обществе одной... дамы. Не просветите на счёт неё?

Чёрт. Мы переглянулись, молча уставились в пол и неожиданно одновременно заговорили.

— Мисс Блэк, это ничего особенного, она просто наша подруга...

— Тётушка, это Фиона, и она очень...

— Милко сузи прондигва...

— Спокойнее! Говорите по одному. Итак, Клаус, что скажешь?

Как ни странно, мисс Блэк совсем не рассердилась. Напротив, она предложила нам выпить по чашечке шоколада и рассказать о Фионе. Сложно было понять, что она думала насчёт всей этой истории до тех пор, пока она не сказала: "Клаус, Вайолет, Вы обязаны пригласить эту юную леди к нам на ужин. Как насчёт субботы?"

Мы были поражены (в хорошем смысле, конечно). Каждый из нас опасался, что тётушка может запретить нам общаться с Фионой, или наказать, или сделать ещё что-то — мы точно знали, что она могла.

Клаус тут же помчался встретиться с Фионой и сообщить ей радостную новость, а я осталась с мисс Блэк и помогла составить ей список покупок, не забыв упомянуть про необходимые детали для усовершенствования чайника.

В субботу вечером все мы были на взводе. Все, кроме тётушки, конечно. Она преспокойно расхаживала по дому и отдавала нам указания своим вечно невозмутимым голосом. Должна признаться, выглядела она просто потрясающе. На ней было, наверное, самое дорогое из её платьев — тёмно-вишнёвое, бархатное, в пол, с отделкой чёрным венецианским кружевом. На мой взгляд, это было немного некрасиво — показывать всё своё богатство, когда в гости приходит Фиона. Но Клаус заявил, что это у меня из-за "нарушения гомеостазиса нервной системы" и "смотрится она восхитительно". Что ж, пусть так.

Фиона пришла ровно в семь, как мы её и приглашали. Она была очень мила, только ужасно стеснялась. Оно и понятно, мисс Блэк всех могла вогнать в стеснение. Но в целом ужин прошёл просто отлично. Фиона рассказала свою историю, тётушка (как всегда) молча слушала её. После ужина тётушка из вежливости предложила нашей гостье переночевать, и Фиона, тоже из вежливости, отказалась. Клаус вызвался её проводить, Солнышко уснула на диване в гостиной, а мы с мисс Блэк разговорились.

— Эта Фиона очень неплохая девочка. Думаю, она может приходить к нам почаще.

— О, спасибо. Думаю, она будет очень рада. Вы так добры к ней, ми...

— Клаус тоже будет рад, неправда ли, Вайолет? — я ненавижу, когда она смотрит на меня таким заносчиво-насмешливым взглядом.

— Эмм...Мы все будем рады, конечно...

— Ты же понимаешь, о чём я, дорогая? Впрочем, я вижу, тебе не нравится этот разговор. Что ж, сменим тему. Что ты думаешь насчёт истории Фионы?

— Она...мне её очень жаль. Она так...

— Я говорю совсем не об этом, — а ещё я ненавижу её манеру прерывать тебя, не дав договорить, — я о том, насколько ваши судьбы похожи.

— Простите? Но нам всё же куда лучше... Или Вы о... пожарах?

— Странно, не правда ли?

— Думаю, это совпадение. Клаус как-то говорил, что в нашем городе за год в пожарах погибает...не помню сколько... очень много человек.

— Куда больше, чем в других городах.

— Вы...Вы знаете что-то об этом? — она смотрела на меня так, будто знала об этом всё.

— Ты умная девочка, Вайолет. Подумай об этом на досуге. А теперь тебе пора спать. Доброй ночи!

Лёжа в кровати, я не могла перестать думать о её словах. Куда больше, чем в других городах. Что она имела в виду? Мы живём в обыкновенном городе, и эти статистики вечно врут. Только Клаус в них верит. Но она же знает что-то? Неужели она знала наших родителей? Хотя почему бы и нет. Они же родственники. Но как же тогда Олаф? Ведь это он же убил родителей. Могла ли тётя Линда знать о нём? Мы ей пока ничего об этом не рассказали, было неловко и даже немного страшно. Но вдруг она знает куда больше? Слишком много вопросов без ответов. Я не знала, что делать.