A Tribute to SAO. Алисизация. Их история (джен)

Июнь 372 года по календарю мира людей

— Алиса! Алиса-а-а!!! — истошным голосом, игнорируя поздний час и вообще какие-либо рамки приличия, вопил светловолосый мальчик и барабанил в дверь дома, где с семьёй жил деревенский старейшина Гасуфт Цуберг. — Алиса-а-а!!!

Услышав необычный шум, дверь открыла хозяйка дома, и ребёнок едва не упал в дверной проём, но чудом удержался. Удивлённо уставившись на незваного гостя, женщина спросила строгим голосом:

— В чём дело, Юджио? Разве можно ходить по гостям в столь поздний час?

— ЗдрасьтетётяСадина, — выпалил мальчик единой скоро­говоркой и перевёл дыхание. — Мне нужна Алиса, очень-очень-очень нужна. Пожалуйста, отпустите её ненадолго. Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, это очень важно!

Жена деревенского головы хотела было по полной программе отчитать этого нахального юнца, но заглянула в умоляющие глаза, вздохнула и молча кивнула златовласой девочке, вопросительно выглядывавшей из-за её спины — своей дочери Алисе.

— Только недолго! — крикнула она в спину убегающим детям.

* * *

— Стой!.. — таким же властным, как у матери, голосом запыхав­шаяся Алиса приказала Юджио. — Кому... говорят... немед... ленно... остано... вись!

— А... Алиса... Т-там... Ки... Кирито... Ему... п-плохо... — едва переводя дыхание от стремительного бега, выпалил мальчик с глазами изумрудного цвета и помчался дальше, не обращая внимания на негодование, проступившее на лице девочки.

«Ох уж этот Кирито», — подумала Алиса и припустилась следом за мальчиком.

Через несколько минут двое детей достигли окраины деревни Рулид и вбежали в небольшую, слегка покосившуюся от старости избушку. В ней была всего одна комната, служившая и гостиной, и спальней, и столовой. У одной стены кровать, у другой печь; по центру стол и два стула; в углу большой ящик для всякого скарба и одежды; лёгкая занавеска на единственном окне — вот и всё небогатое убранство этого домика.

В кровати на спине лежал ровесник Юджио, мальчик-брюнет по имени Кирито. Его руки метались по кровати, на лице отпечаталась гримаса боли, а из полуоткрытого рта вырывались тихие стоны:

— Угха-а-а... Ннн... Уй-й-й...

* * *

Приятель с пелёнок и лучший друг Юджио, черноволосый и черноглазый мальчик Кирито, жил один в крошечном домике на отшибе деревни Рулид. В возрасте девяти лет он при пожаре лишился обоих родителей и крыши над головой, чудом выжив сам.

Со слезами на глазах Юджио упрашивал своих родителей при­ютить Кирито, но отец наотрез отказался. А селить мальчика в доме старейшины Рулида, отца Алисы, не полагалось по статусу. Да и сам Кирито, несмотря на потерю, храбрился и клялся, что один прекрасно выживет. Тогда Гасуфт Цуберг выделил ему домишко на окраине селения и попросил деревенских помогать ребёнку кто чем может. И люди откликнулись. Одни приносили еды, другие платили за несложную работу по хозяйству, а кто-то просто помогал советом или добрым словом.

Вот так маленький мальчик и оказался единственным жителем крошечной лачуги у края Рулида. Ну а Юджио, конечно же, стал в ней самым частым и желанным гостем. Алиса тоже порой заглядывала, но лишь иногда: всё-таки у старшей дочери деревенского головы свободного времени совсем не было. По крайней мере, так оправдывалась сама девочка, когда Юджио корил её в том, что она совсем редко приходит проведать их общего друга.

Однако неверно считать Алису безучастной к судьбе маленького сироты. Как выяснилось позже, именно она подговорила своего отца выдать обоим мальчикам одинаковое Призвание. Девочка надеялась, что спокойный и покладистый Юджио сможет уравновесить заводного и взбалмошного Кирито.

И вот в день церемонии распределения, проводимой каждую весну в Рулиде, да и во всех северных землях, мальчики и девочки, которым к этому моменту уже исполнилось десять, получили своё Призвание. Старейшина Гасуфт объявил, что его дочь, как самая способная в изучении искусства священных заклинаний, продол­жит посещать школу при местной церкви. Остальные дети получи­ли работу на всю свою жизнь: земледельцами и скотоводами, строи­телями, ткачами, пекарями и так далее. Наконец Цуберг до­шёл до Кирито и Юджио, провозгласив, что они заменят состарив­шегося Гаритту на посту рубщика Гигас Сида.

Гигас Сида — с древнего священного языка «гигантов кедр» — исполинских размеров дерево к югу от деревни. Жители со старо­давних времён пытались срубить его, ведь своими корнями оно высасывало силу, дарованную богиней Террарией, а своей кроной не давало пробиваться лучам богини Солус. Но безуспешно: ствол был такой толщины, что не обхватить впятером, и предыдущие шесть поколений рубщиков смогли углубиться едва ли на четверть.

Мальчики, услышав столь безрадостный приговор, поначалу приуныли, но буквально на мгновение. А потом брюнет, озорно подмигивая другу, прошептал:

— Юджио! Юджио-о-о! Ты понимаешь, что это значит?! Отныне мы всегда будем вместе!

Сказав это, Кирито сграбастал растерянного Юджио в объятья, а затем от распиравших его чувств и вовсе начал подпрыгивать. Светловолосый мальчик наконец сообразил что к чему, тоже обнял своего незаменимого друга и пустился с ним в пляс.

«Ну что за балбесы... Ведь прямо на церемонии...» — начала мысленно сокрушаться Алиса. А потом удовлетворённо вздохнула, ведь отец сдержал своё слово.

Пока мальчишки дурачились, а девочка следила за ними, от их взоров ускользнула одна важная деталь. Орик, отец Юджио, от слов старейшины побагровел и сжал кулаки, еле сдерживая негодование. Ему, невысокому, полноватому, уже совсем не молодому земледельцу, в поле отчаянно требовались рабочие руки. «А младший сын, Юджио, мало того что при первой возможности сбегает к этому дурню Кирито, так теперь ещё и получил с ним призвание рубщика», — кипятился Орик. С трудом пересилив свой гнев, крестьянин покинул церемонию. А что теперь поделать: слово Гасуфта закон, и нарушать деревенский уклад нельзя.

* * *

Чёрная как смоль чёлка пропиталась пóтом и прилипла ко лбу, на котором выступила испарина; рубашка тоже прилипла к груди. У мальчика был сильный жар.

Собравшись с мыслями, Алиса вплотную подошла к кровати и наклонилась. Вытянув вперёд левую руку, она собрала в кулак пальцы, за исключением указательного и среднего. Затем нарисовала в воздухе витиеватую фигуру, похожую на ползущую змею, и легонько стукнула двумя распрямлёнными пальцами по лбу больного.

Раздался тихий мелодичный звон, и изо лба брюнета наверх выплыло прямоугольное окошко, овеянное бледно-фиолетовым светом. На нём выстроились слова и числа, записанные древним священным языком. Вверху посередине, в отдельной рамочке, располагались два числа, разделённые косой чертой. Правое число было неизменным, а левое понемногу убывало.

Юджио заворожённо наблюдал за действиями подруги. Он знал, что девочка всего лишь нарисовала самый простой из символов почтения к Стейсии, богине мироздания, но всё равно был под большим впечатлением. Своим жестом Алиса открыла окно Стейсии, а два числа через косую черту были ничем иным как показателями Жизни Кирито.

У всего на этом свете, одушевлённого и неодушевлённого, есть сколько-то Жизни. У насекомых совсем чуть-чуть, у кошек и собак побольше, у лошадей и коров — ещё больше. У людей тоже много Жизни, хоть и в разы меньше, чем, скажем, у деревьев или домов. Правое число обозначает наибольшее возможное количество очков Жизни у существа. Пока люди и животные растут и развиваются, это число увеличивается. Когда стареют и угасают — уменьшается. Левое же число — это показатель Жизни в данный момент времени. Если оно обнулится, то человек или животное умрёт, предмет рассыплется, дом рухнет и так далее.

Светловолосый мальчик и сам умел вызывать окно Стейсии для всяких небольших предметов: еды, посуды, игрушек, деревянных мечей, которыми сражались мальчишки. Мог даже узнать, сколько очков у домашних куриц и зайцев. Но чтобы проявить Жизнь человека, нужно было долго и усердно учиться священным заклинаниям, так что обычным людям такое было не под силу. Поэтому, когда Алиса, одиннадцатилетняя девчушка и их ровесница, смогла с первого раза вызвать вызвать окно Стейсии Кирито, у Юджио перехватило дыхание уже не от быстрой пробежки, а от восхищения подругой.

— Так... Текущее значение Жизни уменьшается, но не слишком быстро, — начала рассуждать она вслух, не оборачиваясь. — Всё ещё больше половины запаса. Лоб горит, дыхание учащённое. Прежде чем принимать какие-либо меры, надо понять, что с ним, — голос девочки становился всё тише: она погружалась в размышления. — Юджио, вы двое сегодня виделись?

— А? Что?.. Нет, не виделись. Сегодня же воскресенье. Я с утра был в поле, потом рубил дрова, чинил калитку, таскал воду. Так день и прошёл. Уже после заката я пришёл, чтоб погулять с Кирито, а он тут...

— Точно, вода!.. — задумчиво пробормотала Алиса. — Живо бери ведро и дуй к колодцу за холодной водой! А я подумаю ещё.

— Что?.. — вид корчащегося от боли друга мешал Юджио сосредоточиться. — Д-да, сейчас.

Заметив возле печи ведёрко, мальчик схватил его и выбежал из дома. Тем временем Алиса обернулась и принялась разглядывать комнату, пытаясь понять, что послужило причиной недомогания.

До колодца было неблизко, поэтому, когда запыхавшийся мальчик вернулся с полным ведёрком ледяной воды, девочка уже нашла разгадку. Едва завидев входящего Юджио, Алиса картинно воздела руки к небесам и произнесла:

— Ну что за бестолковый мальчишка!

— А? О чём ты? — спросил Юджио, в который раз за вечер восстанавливая дыхание. — Ты поняла, что с ним?

— Угу. Жить будет. Но нужно лечение.

— Так что с ним?!

Вместо ответа златовласка указала пальцем на стол. Там стояла тарелка, а в ней был недоеденный ужин Кирито.

— Проверь-ка Жизнь у этого жаркого.

Юджио поставил на пол ведёрко с водой, сложил пальцы точно так же, как это ранее делала девочка, нарисовал змееподобный символ и коснулся куска говядины, выступавшего из тарелки.

— Минус полторы тысячи! — изумлённо воскликнул он. — Да это жаркое давно протухло!

— Именно! Похоже, Кирито отравился, — победоносно изрекла Алиса. — Вот идиот... — добавила она совсем тихо — так, чтобы Юджио не услышал.

Предметы, истратившие все очки, разрушаются. Растения с нулевым показателем Жизни увядают, животные — умирают. А вот очки Жизни еды, напитков и кое-чего ещё способны принимать отрицательные значения. Человек или животное, съев протухшую еду или выпив скисшее молоко, могли сильно отравиться. Продукты и блюда, Жизнь которых давно иссякла, могли нанести серьёзный вред здоровью. Вплоть до обнуления очков Жизни съевшего, то есть вплоть до его смерти.

Жаркая погода, стоявшая в конце июня, была беспощадна ко всем заготовкам. Даже в погребе еда хранилась совсем недолго, а в доме Кирито и погреба-то не было. Если бы дети в полной мере владели священным языком, они бы приметили в фиолетовом окошке над рагу слово poison — «яд».

Разобравшись в ситуации, Алиса вновь взяла всё под свой контроль. Тоном, не допускающим возражений, он молвила:

— Его сегодняшний ужин — сильнейшая отрава, уничтожающая его изнутри. Развившийся жар лишь следствие, но он тоже усугубляет ситуацию... Мы должны...

«И откуда она слова такие умные знает... Да ещё говорит так складно и убедительно, — весьма некстати провалился в раздумья светловолосый мальчик. — А, ну да, она же одна продолжает ходить в школу...»

— Юджио. Юджио! Ты вообще меня слушаешь? — прикрикнула Алиса и злобно зыркнула на него.

— Д-да, прости...

— Как я уже сказала, мы должны облегчить жар и прекратить действие яда, — рассказала она и тут же скомандовала: — Найди какую-нибудь небольшую чистую тряпку.

Юджио обвёл взглядом комнату, бросился в угол к ящику со всякой всячиной и принялся в нём копаться.

— А... Алиса, тут нет просто тряпок. Тр... Трусы подойдут?.. — спросил мальчик, заливаясь краской.

— Что? Трусы?.. — поморщилась Алиса. — Да что угодно, лишь бы чистое. Иди сюда скорее.

Юджио выхватил из ящика нижнее бельё и подскочил к кровати, на которой всё так же мучился их друг.

— Сложи пополам, смочи колодезной водой, слегка и отожми и положи Кирито на лоб! — продолжила командовать девочка.

Юджио в точности исполнил сказанное и аккуратно расстелил влажную ткань на лбу брюнета. Тот слегка вздохнул и, кажется, стал меньше ёрзать в кровати, да и стоны поутихли.

— Отлично. Это называется холодный компресс. Время от времени проверяй его. Когда ткань будет нагреваться, вновь смачивай её холодной водой. Всё понял?

— Угу.

— Я пошла в церковь, к сестре Азарии. Я... Я не знаю, как лечить отравление, — промолвила девочка и стушевалась. — Скоро вернусь! — вновь бодро закончила она и вышла.

* * *

Сестра Азария — настоятельница единственной в Рулиде церкви и самая талантливая заклинательница во всей деревне. К ней, как к знахарке, обращались все деревенские в случае болезни. К ней же отправилась и Алиса.

Объяснив монахине ситуацию, девочка получила от той пузырёк с противоядием. Церковь располагалась в самом центре деревни, путь до окраины был неблизким. Подходя к лачужке Кирито, она услышала звон колокола, означавшего «отбой».

— Ох и влетит же нам обоим, — первое, что произнесла Алиса, заходя внутрь. — Приподними ему голову, — уставшим, но всё таким же властным голосом сказала она.

Вдвоём они влили в полуоткрытый рот Кирито жёлто-зелёную жидкость из флакончика. Алиса вздохнула и напомнила:

— Пора по домам, Юджио.

На лице светловолосого мальчика, освещённом яркими лунными лучами, отразилась внутренняя борьба. Наконец, очень тихо, но внятно он изрёк:

— Нет, Алиса, я остаюсь здесь.

— Что?! Не глупи! — вспылила девочка. — Мы больше ничем не можем ему помочь. Остаётся только ждать. Тебе и так попадёт от отца! Юджио!..

— Я. Остаюсь. Здесь. Поняла? — неожиданно грубо отчеканил мальчик и отвернулся.

— Хо... Хорошо. На обратном пути я зайду к тебе домой и предупрежу твоего отца, — слегка растерялась Алиса. — До завтра!

— Пока, Алиса. И спасибо за всё, — голос мальчика потеплел, но остался всё таким же твёрдым.

Поняв, что спорить и переубеждать бесполезно, Алиса молча вышла из дома и зашагала прочь.

* * *

«Щекотно... Солома?.. Я что, уснул на охапке сена?.. — пронеслось в голове у Кирито, когда он слегка приоткрыл глаза. — Как же болит голова...»

Что-то, похожее на пожухлые травинки, щекотало кончик его носа. Лучи богини дня Солус заливали комнату, а за окном вовсю щебетали птицы.

«Нет, это не трава... Волосы?.. Голова?..» — с этой мыслью Кирито приподнялся на локте и осмотрелся.

На полу, у изголовья кровати, сидел мальчик, привалившись спиной к её борту и прислонив голову к подушке. Пряди его светлых волос с затылка разметались по краю подушки, а руки бессильно лежали вдоль туловища и ног. Причём, правая сжимала...

«Мои трусы?!»

— Уо-а-а-а! Юджио?! — завопил брюнет и вскочил с кровати так резко, что тут же закружилась голова, и он без сил уселся обратно.

Разбуженный шумом, Юджио потёр глаза и тоже закричал:

— Кирито! Кирито-о-о-о!..

Мальчик попытался было подняться с пола, но затёкшие ноги его не послушались. Встать получилось только на колени, но это его не остановило. Юджио на карачках подполз сбоку к Кирито, так и сидевшему в недоумении на краешке кровати, обхватил друга за талию, уронил голову ему на грудь и разревелся:

— Кирито! Кирито-о-о-о!.. Слава богиням, с тобой всё хорошо!.. Я так испугался, Кирито-о-о-о...

Борясь со слезами, Юджио начал пересказывать события прошлой ночи, отчего у брюнета побежали мурашки по коже.

— Я лежал без сознания?..

— Д-да-а-а... И я не з-знал, что д-делать, — лопотал мальчик, продолжая всхлипывать, — п-поэтому п-побежал за А... Алисой.

— Ну-ну, успокойся, теперь всё позади, — сказал черноволосый мальчик и обнял друга за плечи. — Ляг на кровать вместо меня.

Кирито перевернул подушку на другую сторону и аккуратно помог Юджио лечь.

— Кирито-о-о-о... — пробормотал тот и провалился в сон.

— Прости. Прости меня, Юджио... — прошептал брюнет, склонившись над ним, и погладил друга по голове, слегка запустив пальцы в мягкую шевелюру цвета соломы. Ощутив слабость в ногах и всём теле, недолго думая он сам улёгся рядом, слегка отпихнув Юджио к стене.

На подушку легла свинцовая голова, и в ней напоследок пронеслось: «Так вот почему мне вкус жаркого так не по­нравился... Надо бы не забывать проверять Жизнь у еды... А ещё поблагодарить Юджио... И Алису».

Они оба проспали до обеда, когда девочка разбудила их, придя с корзинкой, полной еды.

— Раз вы сегодня от работы отлыниваете, так, может, и кормить вас не полагается? — отпустила она колкое замечание.

Кирито потупил взор, а Юджио виновато улыбнулся.

— Ну, приятного аппетита! — оживился черноволосый мальчик и потянулся рукой к пирогу с фасолью.

— Да что ж такое-то, ничему тебя жизнь не учит! — нарочито возмутилась Алиса и шлёпнула ладонью по руке Кирито, а затем принялась рисовать символ Стейсии и касаться всей еды.

— Кирито, сейчас пообедаем, и надо бежать к Гигас Сида! Ду­маю, к ночи управимся с нормой... — обеспокоенно начал мальчик со светло-соломенными волосами.

— Сидите уже дома... Вон, на обоих лица нет. Я поговорила с папой, и он разрешил сегодня не выходить.

— Как хорошо... А то сил совсем нет, — пробормотал Юджио.

— Но завтра и послезавтра с вас в полтора раза больше ударов!

— Да, обязательно!

— Спасибо вам, Юджио, Алиса! — улыбаясь от уха до уха, под­ключился к беседе Кирито.

— Да, большое спасибо, Алиса! Что бы мы без тебя делали!..

— Ой, ну вас... — смутилась девочка и отвела взгляд, после чего все трое звонко рассмеялись.

Дьявольский кедр в тот день остался нетронутым.