Культ ихора (джен)

Хана присела возле туши пилозуба и сняла с него защитную пластину, чтобы понять, какая температура держится внутри зверя.

Звенящий холод. Ёмкости с огнежаром на спине распростёртого существа были пусты. Она обернулась к Раю, своему спутнику-Нора, стоявшему поодаль. Его лук был вскинут, а тетива натянута на случай, если зверь решит преподнести сюрприз охотничьему отряду.

— Этот мёртв. Нужно разобрать его на части и идти дальше.

Последнее время охотничьи отряды Нора обнаруживали, что некоторые машины притворялись мёртвыми или сильно повреждёнными лишь для того, чтобы в нужный момент встать и разорвать противника в клочья. Ходили даже слухи о машинах, которые частично надрезали себе силовой кабель или другой не самый необходимый элемент, чтобы казаться более уязвимыми, чем на самом деле. Но такое случалось всё реже. Как и вообще встречи или столкновения с большими машинами. Периодически попадались трупы, но их быстро обнаруживали падальщики. Те могли лежать в спячке в пещерах неделями, в режиме низкого энергопотребления в ожидании падали. Члены стаи несли дозор по очереди, включаясь, чтобы засечь возможность поживиться деталями. Похожее поведение было замечено и среди коршунов. Но эти птицы жили на гораздо более открытых территориях, на утёсах и плоскогорьях. Когда они дремали, умелый охотник с соответствующим оружием легко мог их перестрелять. Неделя сменялась неделей, и машин становилось всё меньше.

Рай опустил оружие, и пара охотников принялась за работу, выдирая всё более-менее полезное из туши пилозуба. Очевидно, машина израсходовала топливо недавно и не смогла найти другие машины, чтобы поохотиться на них и забрать их ресурсы. Она умерла от истощения, если так вообще можно было выразиться о машине. Хана почти почувствовала жалость к зверю, но напомнила себе, что сейчас не самое подходящее время сочувствовать тем, кто поставил их земли на грань уничтожения. Она перерезала гидравлический шланг ножом, на металлические трубы брызнула вязкая жидкость, будто из яремной вены. Это действие отрезало всякие сочувственные порывы, и она преклонила колени в Знаке Охотницы, недавнем обычае её племени, чтобы отпраздновать гибель существа.

Хана и Рай были одними из многих Нора, посланных из Сердца Матери на помощь тому, что Король-Солнце Авад называл "Очищение". Не то, чтобы Нора всерьёз признавали власть Авада — память племени о Красных Набегах всё ещё была слишком свежа, чтобы рассматривать возможность так быстро простить Карха. Даже несмотря на все доказательства того, что новый король был полной противоположностью отца. Чтобы исцелить такие зияющие раны, требовалось время и упорная терпеливая работа. А пока что два мира объединило чувство общей цели — единодушное мнение, что необходимо разобраться с машинами, натворившими столько дел. Нора путешествовали на далёкие расстояния в поисках добычи. Первое время дел было невпроворот, они еле выкраивали время для сна между бесчисленными стычками с металлическими животными. Но — хвала Избранной — котлы теперь были неподвижными и безжизненными. Там, где когда-то ходили конвоем свежеизготовленные машины, разбредаясь по тропам земли, теперь остались лишь отпечатки стальных лап в пыли, медленно стиравшиеся под воздействием ветра и дождя. И большая часть машин сперва перешла в аварийное состояние, а затем полностью отключилась. Нора обнаружили, что скарабы постоянно носят детали к стадам машин. Эти звери могли использовать манипуляторы не только для починки, но и для улучшения. Доводилось видеть улучшенную броню, оружие, топливные насосы, теплообменники и клапаны в их грузах. При достаточном оснащении стадо, скажем, бизонов, могло перемещаться неопределённо долго. Пока котлы продолжали поставлять необходимые материалы, а линии поставки оставались открытыми. Но эта цепь действий прервалась во многих местах. Было похоже, что Век Машин подходит к концу.

Хана спрятала добытые очищенные провода и осколки в почти заполненный заплечный мешок.

— Нужно возвращаться в лагерь. Уже поздно, а пустыня ночью не самое уютное место.

Рай кивнул, глядя на краснеющее небо. Они пустились в обратный путь к Свободной горе, лежавшей на расстоянии трёх миль. Им подходил этот посёлок, дышавший ощущением фронтира, общей атмосферой отрицания чужого владычества и ненавистью к Джирану. Группа Нора вполне могла прийтись к месту без боязни почувствовать себя чужаками. Хотя они всё равно чувствовали себя не в своей тарелке. Так же, как эхо гибели машин, чувство общности Нора ослабевало. Частично из-за этих временных переселений, но по большей части благодаря чему-то более незаметному и коварному.

Матриархи больше не казались мудрецами племени. Тирса и Лэнзра провели годы, пререкаясь по поводу эзотерических объяснений закона племени, храня тайны тогда, когда стоило их раскрыть, и используя информацию, точно копьё, которым они ранили, когда считали нужным. Слишком много людей потеряли близких в битве у Горы Великой Матери, когда Затмение, словно чума, распространялось по их священной земле со своими безумными машинами. Один-единственный громозев в той битве нанёс непоправимый ущерб, как физически, так и в психологическом и культурном смысле. Хвала Избранной, уничтожившей его в тот день как червя, которым он и был. Но вред уже был причинён. Их спасли не Матриархи, не Охотники, а безродная девушка-изгой, примчавшаяся едва ли с колчаном стрел и показавшая истинную природу старших — властвующих, фанатичных и глупых.

Что примечательно, как раз старейшины не извлекли никакого урока. Когда Хана покинула Сердце Матери, чтобы принять участие в Очищении, они всё ещё пытались применить старые законы к новому миру. Определённо, многое нужно было восстанавливать в священных землях, огромная часть которых была сокрушена вторгшимися Карха Тьмы. Уродливые расколотые в щепки пни всё ещё возвышались, подобно сломанным зубам на склонах холмов. Некоторые Матриархи просили Нора остаться в тени горы, чтобы отстроить всё заново. Другие предлагали следовать всем по пути Охотницы, их нового Пророка. Линии разлома племени, спровоцированные этими спорами и перепалками, можно было увидеть невооружённым глазом. Что более всего раздражало молодых Нора, так это то, что старшие были слишком дряхлыми, чтобы выполнять требуемую работу. Это означало, что она вся досталась тем, кто и так взял на себя основной удар во время битвы. Они были истощены. Даже Авад видел это. Но его предложение помощи было встречено молчанием Матриархов, которые, похоже, считали, что по их осквернённой священной земле топчется и без того много чужаков. Чувство изолированности было сложно переносить, особенно теперь, когда племя начало так остро осознавать грандиозность событий. Хана, Рай и многие другие добровольно вызвались поучаствовать в Очищении. Не потому, что они в него действительно верили, но из-за мрачного и замкнутого настроения, царившего в их родных землях. Здесь, в глуши, можно было хотя бы сосредоточиться на непосредственной задаче, не тратя силы на борьбу с иерархией племени на каждом шагу. Однако теперь, когда машин с каждым днём становилось всё меньше, мысль о возвращении к Великой Матери одновременно согревала и неприятно холодила. Кто знает, что они там обнаружат.

Хана подняла к глазам бинокль, сооружённый торговцем в Меридиане из двух линз рыскаря. Та часть пустыни, где они пребывали сейчас, была относительно спокойной, но не так далеко с почти механическим расчётом уже появились камнегрызы. Они не казались особо агрессивными. Не то, чтобы к ним кто-то вообще решался приблизиться, но машины, казалось, не собирались двигаться в сторону поселений. Возможно, причиной этому были причуды местного рельефа, а может, они просто довольствовались тем, что автоматически вращались в песке, пока не кончалось топливо. Хана вновь почувствовала острую жалость при мысли о том, как эти громадные машины будут преданы забвению. В последних отблесках дня в бинокль она видела извивающиеся и ныряющие панцири, поднимавшие клубы пыли своим перемещением сквозь дюны, на краткий миг отражающие ярко-красные лучи заходящего солнца. Не будь они столь смертоносными, это выглядело бы поэтично.

Удовлетворившись тем, что тропа в Свободную гору безопасна, они продолжили путь.

Пара охотников поняла, что дело плохо, ещё на подходе к лагерю. Холодный вечерний воздух пустыни разносил звуки на далёкое расстояние. Слышались злые крики, и периодически раздавалось лязганье металла о металл. Охотники обменялись быстрыми взглядами и бросились к лагерю, доставая на бегу луки. Достигнув границ стоянки за несколько минут, они склонились за пустыми палатками, пытаясь увидеть, что происходит, и остаться незамеченными.

Как всегда, Нора разложили большой ночной костёр. На вертелах, сооружённых из добытых частей машин, жарились кролики. Соплеменники сгрудились в форме рогатки, угрожающе подняв луки и ножи. Всего в трёх-четырёх метрах от них находился отряд, видимо жителей Свободной горы. Они вооружились дубинами, копьями и другим грубым оружием, тоже слепленным из деталей машин. В воздухе носились бессвязные крики и лязганье оружия. Хане было сложно понять, из-за чего разгорелся конфликт, но она боялась худшего.

В последнее время становилось всё тяжелее помнить, кем они были. Частично из-за того, где они пребывали, — сложно помнить о себе среди выжженной солнцем пустыни вдали от суровых снегов священных земель, без постоянного воркования Матриархов. Свою роль играла и сложившаяся ситуация — их самоопределение постепенно подтачивало влияние окружающего мира, раздираемого войной и конфликтами. В последнее время их ещё и охватила скука. Всё меньше и меньше машин бродило по этим землям, поисковые отряды, отправлявшиеся ежедневно, возвращались с пустыми руками, так и не поохотившись. А охота составляла значительную часть основания, на котором зиждился дух племени. Хана знала, что некоторым Нора понравился местный самогон — едкая жидкость из очищенного кактусового сока, царапавшая горло так, будто она сохранила колючую природу растения.⁽¹⁾ Судя по некоторым неразборчивым разговорам Нора с местными, это играло свою роль в сложившейся безвыходной ситуации. Несомненно, многие местные жители тоже употребляли этот мерзкий напиток. Хана взглянула на Рая, уже направившего лук в сторону главаря Озерам. Она резко качнула головой, и на его лице мелькнуло разочарование. Он неуверенно пожал плечами, не зная, что предпринять.

Ребёнком Хана всегда почитала слова Матриархов. Разумеется, их учили так поступать, это был долг Нора. Но такое положение казалось очевидным. Они доверяли своим родителям, а их родители так же доверяли суждениям Матриархов. Значит, и им следовало поступать таким же образом. Над ними всегда возвышались те, на чьи слова и действия можно было положиться во времена, когда правили страх и неуверенность. Однако здесь, в уединении сухих пустошей Карха, это почтение казалось таким же далёким духовно, как далеко от них находилась Великая Мать. Кому теперь верить, когда Гэлина⁽²⁾, избранный ими по инерции предводитель, стояла, замахиваясь ножом на злых обитателей Свободной горы, а её речь искажалась под влиянием кактусового самогона? Хана положила на землю лук, колчан и нож, обернулась к Раю и дала ему знак прикрыть её в случае чего. Выражение лица Рая ясно давало понять, что ему не по нраву то, что, как он подозревал, она намеревается предпринять. Но голос инстинкта племени, велевший повиноваться женщине, был в нём силён, и он лишь кивнул, молча соглашаясь.

Хана подняла руки над головой и вступила в центр лагеря.

— Сложите оружие, Нора. Эти люди нам не враги, но, если мы продолжим так себя вести, скоро ими станут.

Жители Свободной горы дружно обернулись к ней. Все Нора, за исключением Гэлины, не шелохнулись, они знали её голос, как свой собственный. Их уже бывший командир оглянулась, на её нахмуренном лице отразилась ярость.

Подрывать чей-то авторитет всегда опасно. Подрывать авторитет слабого лидера — опасно вдвойне.

Заговорил один из Озерам, жилистый мужчина с покрасневшей кожей и выгоревшими на солнце волосами.

— Ба! Ещё одна шутница пришла за нашими припасами. Ты показываешь, что не желаешь зла, девочка-дикарь, но вред уже был нанесён. На словах вы смеётесь над нами, на деле — втыкаете нам нож в спину, — сказав это, он бросил камень в сторону Ханы.

Это был скорее жест презрения, чем действительное намерение причинить вред. К тому же количество выпитого алкоголя повлияло как на способность целиться, так и на оценку расстояния. Камень приземлился с глухим стуком в паре метров от девушки.

Хана удержала взгляд мужчины.

— Я слышу, ты обеспокоен тем, что мы вредим вашей общине. Я не понимаю, как, но, возможно, если мы все опустим оружие, ты объяснишь?

Со стороны Озерам донеслось насмешливое фырканье. Их главарь продолжил с ещё большим ядом в голосе.

— Если ты не понимаешь, в чём дело, тогда зачем ты здесь? Если бы мы пришли на ваши священные земли и помочились на ваши святыни, ты бы тоже хотела "понять"? Или из наших черепов уже торчали бы стрелы? Вы, — почти выплюнул он, глядя на отряд Нора, — пришли сюда без спроса и очистили пустыню от того, чем поколениями жил наш город. Наше поселение зовётся "Гора" потому, что на этом месте находилась огромная гора деталей машин, обеспечивавшая приток денег с соседних рынков. У нас был достаток. А теперь? Теперь нет ничего, кроме ржавых пятен, на которые и рыскарь не насрёт. А что здесь вообще есть, кроме песка, печали и кактусов? Здесь ничего не растёт, и мы не можем выращивать пищу. У нас нет рек для того, чтобы наладить мануфактуру. И тут приходите вы и иссушаете наш единственный источник доходов. Навсегда. Ты действительно хочешь, чтобы мы были друзьями? — он презрительно усмехнулся. — Не выйдет.

Тут вступила Гэлина, явно взбешённая этим разговором.

— Мы не выбирали, куда идти, если тебе от этого станет легче. Мы здесь, потому что Король Дома Солнца, Авад, потребовал очистить земли от машин. "Источник доходов", о котором ты говоришь, едва не довёл наш мир до полного уничтожения. Ты бы знал это, если бы интересовался последними новостями, а не занимался кровосмешением.

Хана вздрогнула, услышав это оскорбление. До этого момента казалось, что Гэлина вполне неплохо справляется с речью, но тут в ней заговорил алкоголь. И, что хуже, их лидер выглядела весьма довольной тем, как резко оскорбила Озерам. Грустно, но похоже, эта колкость не ухудшила ситуацию. Наоборот, некоторые Озерам заулыбались, явно предпочитая речь без обиняков краснобайству.

— Гэлина, прошу тебя, — вмешалась она. — Оскорбления делу не помогут, и оружие никто не опустит.

— Авад? — подхватил сухопарый Озерам. — Ублюдок Джирана. Будто захватчик, он требует верности тех, кто поможет ему остаться на троне. Удивлён, что Нора так легко забыли Красные Набеги ради этого человека.

Хана старалась избежать прямого ответа на это болезненное возражение.

— Ты прав. Самому Аваду мы никогда бы не доверились. Но одна из нашего племени убедила нас в его искренности. Его действия по отношению к ней говорят о том, что его цели достойны.

Лидер Озерам послал ей кривую улыбку.

— О, разумеется, огненная девица с пламенными волосами. "Изгой", которую вы теперь называете "одной из вас". У вас действительно короткая память, дикари, да?

Для Нора это было уже слишком. Во тьме пустынной ночи, освещаемой лишь танцующими языками потрескивающего костра, Хана так и не увидела, кто сорвался первым. Она услышала звук выпущенной из лука стрелы. Один из Озерам упал с разорванным плечом. Жители посёлка замерли. Один из них направился помочь раненому. За палатками Рай натягивал тетиву, готовясь вступить в уже неизбежное сражение. Хана пожалела, что оставила своё обычное вооружение. Конечно, она не была настолько наивной, чтобы оставить всё оружие — маленький, но смертоносный метательный нож в ножнах на бедре мог поспособствовать её выживанию. Она уже просчитывала, как именно будет двигаться, вытаскивая нож. Кто будет её первой целью? Или... может ей просто отступить и позволить этой глупости разворачиваться без неё?

То, что произошло сразу после этого, заставило Нора ошеломлённо заморгать. Что-то вспыхнуло красным, словно зимний закат, и ярким, как летний полдень, светом. Раздался громовой грохот. Перед их глазами несколько секунд плясали зелёные пятна. Они опасались худшего — нападения машины, которое они сейчас были практически не в силах отразить. Как только зрение восстановилось, они обнаружили в свете костра сияющее оранжевое облако пыли. Тела Озерам беспорядочно лежали на земле в настолько неестественных позах, что будь те живы, орали бы от боли. Перед ними стоял мужчина, которого они раньше никогда не встречали. Его редкие волосы белели, а лицо было словно изрыто годами разрушений. Он тонко улыбался, будто был весьма доволен тем, что обнаружил. Нора подняли оружие, двенадцать наконечников стрел нацелились прямо в голову незнакомца. Но его улыбка лишь стала явственнее.

— Дети Великой Матери, не стоит этого делать. Мне совершенно ясно, кто здесь "дикари", и теперь они, к несчастью, пожали то, что так долго сеяли. Пожалуйста, опустите оружие. Я голоден, и я здесь, чтобы помочь вам, — он уважительно склонил голову.

Луки Нора качнулись и затем одновременно опустились.

— Я Хана из племени Нора, — сказала Хана. — Будь так добр, скажи нам, кто жаждет нашей еды и нашего внимания?

Их собеседник широко улыбнулся и кивнул.

— Конечно, прошу прощения, сначала требовалось уладить это неприятное дело, — он кивнул на мёртвых Озерам, — прежде, чем обмениваться любезностями. Мужчина слегка прочистил горло. — Меня зовут Брин.

Назвавшийся Брином снова улыбнулся.

— А теперь как насчёт воды и кусочка вон того кролика для старика? Если нужны деньги, я могу дать осколков.

— Нет необходимости, — осторожно ответила Гэлина. Она подобрала чашку, мех с водой и миску у ближайшей палатки. Наполнила тарелку жареным мясом, до этого висевшим над костром.

Брин, Хана и Гэлина сели у огня. Мужчина ел медленно. Остальным было приказано вернуться в палатки и остыть. Или протрезветь, если в том была необходимость. Брин вдумчиво жевал мясо.

— Вкусно, — отметил он. — Хотя и не похоже на обычную еду Нора.

— Здесь не растут овощи, — кивнула Гэлина. — Почва сухая, словно солёная пыль. Кактусы на вкус горькие и жуются, словно подошва. А кролики жилистые. Так что мы используем смесь специй Озерам. Она размягчает мясо и маскирует вкус.

— Весьма гибкий подход, — похвалил он. — В столь сложные времена нам всем нужно научиться приспосабливаться к обстоятельствам. Мир изменился, а мы слишком малы, чтобы сражаться в одиночку. Но если мы объединимся, многое станет возможным.

Хана сочла это заявление банальным и решила, что нет смысла колебаться, задавая очевидный вопрос.

— Что только что произошло? Что за взрыв ты устроил?

Брин пристально взглянул на неё.

— Что произошло? Перемена! Разве я не сказал, что мы должны приспособиться? Вы только что увидели древнюю отремонтированную технологию в действии. Мудрость древних не утеряна навсегда — она продолжает жить, иногда в самых неожиданных местах. Мне посчастливилось наткнуться на крохи этой мудрости. Она открыла мне глаза на то, что таит в себе будущее, — он выглядел взволнованным. В глазах его плясали отблески костра и отражалась почти детская радость.

— Мне стоит объясниться. Прежде я блуждал во тьме и питал надежды, посвящая своё время незначительной чепухе. Мне приходили так называемые видения будущего, предназначенные тем, кто не мог вынести боль незнания. Они приходили ко мне, после чего покидали меня либо обновлёнными, либо сломанными. Когда-то я гордился и тем, и другим исходом. Я был всего лишь посланником, но никогда не мог позволить себе принять тот факт, что и злые и добрые вести были ложью. Догадками, трюизмами, очевидным враньём, заблуждениями. Я извергал их, не видя особой разницы между ними, и не отвечал за них. Это было основой меня, тем, что обеспечивало мой статус и роль в племени. По крайней мере, раньше.

— Племени? — переспросила Гэлина.

— Когда-то я был горд быть частью Банук, — он закатал рукав и показал Нора татуировки. Нанесённые когда-то яркие краски теперь потускнели, но очевидный стиль северян был узнаваем. — Перед охотой за лекарствами в нашем вераке около моего шатра выстраивалась очередь недоверчивых бедняг, которых я завлекал в свои сети. Они так сильно верили моим россказням, что даже если будущее не соответствовало моим словам, они винили себя, а не меня, за то, что отрицали судьбу. Я сказал "гордился", но трудно гордиться подобным. Как бы там ни было, я обзавёлся собственными методами поддержания репутации — нетрадиционными методами — что в итоге привело к моему изгнанию...

— Тебя изгнали или ты ушёл сам? — слегка нетерпеливо спросила Хана.

— Изгнание. Эмиграция. Зависит от того, кому задать вопрос. Хотя большинство этих людей уже умерло. Годами я вёл одинокое и безумное существование, запутавшись в сетях собственной лжи. Но случилось так, что меня посетила одна из вашего рода. Она проложила для меня новую дорогу.

— Из нашего рода? — внезапно Гэлина очень заинтересовалась.

— Она назвала себя "Элой". Удивительно примечательная личность. Глупо, признаюсь, но я отправил её в погоню за некими объектами, которые я уже не мог добыть сам ввиду возраста и физической слабости. То, что она принесла, заставило меня увидеть нечто тревожное — видения будущего мира, настолько мрачные, что я возжелал смерти, которая, как я был уверен, крадётся за мной по пятам. В эти тёмные часы я наконец позволил себе мысль о том, что этот фатализм, смиренное принятие знамений, был лишь частью моего безумия. Что будущее не определено раз и навсегда, словно структура, которую можно увидеть сквозь правильно подобранные очки. Что оно податливо и текуче, что оно формируется благодаря нашим сегодняшним действиям, нынешнему моменту... — он намеренно умолк и сделал глоток воды. На секунду воцарилась тишина. Затем он достал платок из кармана, вытер рот и продолжил.

— В тот день ваша охотница показала мне иной путь. Паломничество, если угодно. Не буду вас утомлять рассказами о моём пыльном, стёртом до мозолей, пути, так как в данном случае важен не сам путь, а пункт назначения... Эта сегодняшняя "стычка". Вы могли расценить её как местный спор с какими-то пьяными болванами, не стоящий и упоминания. Но это гораздо серьёзнее. Это будущее. Я не пытаюсь сейчас рассуждать, словно торговец, которому только и надо, что всучить вам бобровую струю и обогатиться за ваш счёт. Но это происходит уже сейчас, оно происходит везде. И если мы не остановим это, то у нас больше ничего не останется.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Хана, уловив, что Брин к чему-то клонит.

— За последнее время я посетил множество мест, разговаривал сам и подслушивал чужие разговоры. После Битвы за Меридиан люди повсюду утратили смысл, ощущение самих себя. Это можно буквально учуять во всех землях, — он остановился, взглянул на Гэлину и Хану, стремясь убедиться, что они понимают, о чём он говорит. — Взять вас, например. Племя Нора, выброшенное на произвол судьбы из недр горы. Древние ценности, прежде считавшиеся неприкосновенными, теперь подвергаются вопросам и отвергаются. Ваши старейшины племени сейчас проходят через то, что мне довелось испытать годы назад. Они не в состоянии убедить племя, что всё ещё обладают ключом к познанию вселенной.

Или Озерам, эти торговцы хламом. Вечно превозносящие ржавые обломки, неспособные примириться с реальностью, в которой машины умирают, и винящие чужаков в этой чуме. Даже Банук, моё собственное племя. Столкнувшись с исчезновением машин, с которыми они так долго пытались наладить общение, племя заключило несколько весьма спорных союзов.

И как насчёт нового короля? Разумеется, он — не его отец. Тот был настолько мерзким, что и в выгребной яме хуже не найти. Но каким стало его первое действие? Уничтожение машин. Не следует ли ему сперва взглянуть на собственных предков — тех, кто приносил в жертву свой собственный народ ложным богам и осквернял невинные механизмы себе в угоду — прежде чем обвинять одни лишь машины в нынешнем жалком состоянии нашего мира?

Хана покачала головой.

— Машины не невинны. Наше племя год за годом сражалось с ними, не давая им разорять наши поселения. Многие Нора погибли в этих стычках. И я думаю, что Карха или Озерам тоже потеряли многих. Помешательство заставило машины вести себя безумно. Они сражались с нами — и мы были вынуждены сражаться с ними.

Брин смотрел на неё так, будто предполагал подобный ответ.

— Ах да, Помешательство. Как много людей в этом мире действительно понимают, о чём идёт речь? Я расскажу вам историю. Вам решать, верить в неё или нет, но я прошу вас, если не верите, то спросите свою Избранную Охотницу, так как она обладает знанием относительно этих времён. Вы выслушаете меня?

Хана и Гэлина кивнули. Возможно, из-за упоминания Элой. Она явно доверяла этому человеку достаточно, чтобы работать на него. Или, может быть, из-за того, что они сопереживали его описанию мира, потерявшего чувство самоопределения. Или благодаря тому, как открыто и честно он рассказывал о своих прошлых ошибках. Такое раскаяние несло за собой уязвимость. Они хотели услышать больше.

Брин смотрел на ладони, ожидая ответа Нора. Но он был почти уверен в том, что они примут его рассказ.

— Продолжай, — заявила Хана.

— Вам следует понять, что машины прошлого не были созданы для причинения вреда. Не сразу, по крайней мере. Они были... Они не были ни друзьями, ни врагами, и они не атаковали, если их не провоцировать. У них была цель. В некотором роде они были нашими защитниками. Именно они гарантировали, что зимой пойдёт снег, а весенние дожди омоют плодородные земли. Они очищали реки. Они создавали карты и перестраивали земли для того, чтобы у животных были деревья, склоны, норы и озёра. Они были — и продолжают быть — хранителями мира. Не только для людей, но и для всех живых существ.

Понимаете, человечество всё ещё восстанавливается от ужасного катаклизма, произошедшего очень давно. Я не знаю, в чём он заключался, но я так понимаю, что его размеры заставляли Красные Набеги выглядеть такой же кабацкой дракой, как та, с которой я только что разобрался. Что я точно знаю — люди сами на себя навлекли это великое зло.

— И так же понятно, — продолжал он, — что Помешательство — это тоже зло, которое мы сами на себя навлекли. Глупые люди, лезущие внутрь Котлов, вмешивающиеся в работу машин, заставляя их... адаптироваться. Заставляя их защищаться, а затем, когда и этого становится недостаточно, переходить в агрессивную атаку. Это то, что древние называли "гонкой вооружений". Когда Нора создали стрелу, машина обзавелась защитной пластиной. Поэтому Нора сделали стрелы с жёсткими наконечниками. И машины удвоили количество пластин. Вы создаёте более мощные стрелы, а машины учатся прятаться, уворачиваться или охотиться стаями. И никогда не забывайте. Машины — наши защитники. Без них наш мир совершенно точно умрёт. Мы вовлекли этих зверей в конфликт, в котором им вообще не полагалось участвовать. Нам нужно перевести часы назад, в менее безумную эпоху. И у нас осталось не так много времени.

Хана и Гэлина сглотнули. Брин некоторое время помолчал, давая информации улечься. Для Нора эта тишина была более чем неловкой. Мысль о том, что они поколениями уничтожали и заставляли развиваться тех существ, от чьего существования зависело их собственное, была поистине ужасающей. В то же время, каким-то образом она звучала разумно. Машины действительно отреагировали на технологии и новые приёмы охоты, которые развивало их племя. Сегодня их было намного сложнее победить, чем даже несколько лет назад. В этом всём сквозило какое-то безумие. Мир, который только-только поднялся на ноги, вновь выбило из равновесия. И ему грозило новое падение.

— Брин, — начала Хана. — Это весьма интересная история. Но я чувствую, что ты здесь не только затем, чтобы предупредить нас о болезни, но возможно, привлечь нас к поиску лекарства?

— Так и есть, — кивнул тот. — Но я не могу позволить себе удовольствие заявить, что это "лекарство". Я здесь лишь для того, чтобы предложить вам шанс изменить будущее к лучшему. Если я чему и научился из мудрости древних, то тому, что судьба величайших свершений нашего мира зависит от крошечных действий. Этот крохотный отряд Нора, вы — мы — можем изменить мир к лучшему. Оттащить его от края пропасти.

— Дай угадаю. Ты хочешь, чтобы мы убили Авада прежде, чем он сотрет с лица земли все машины? — цинично спросила Гэлина.

— Довольно убийств. Королевство нуждается в короле. И я убежден, что это именно он. Нет, его надо убедить в том, что машины служат добру, а не злу. И мы можем сделать это. Не с помощью слов — так как слова не стоят и ломаного осколка — а наглядно. Мы можем показать ему, что машины, свободные от скверны, безопасны.

— И почему просто не показать ему? — озадачилась Хана. — Зачем нужны мы?

Брин сочувственно улыбнулся.

— Для начала нам нужна машина, которая представляет собой изначальное существо, а не ту извращенную злобную тварь, которыми они стали. Чтобы сделать это, понадобится выполнить более чем простое задание. Котлы — места, где создавали машины, — сломаны. Они выведены из строя и более не создают новые машины. Какие-то из них безнадёжно испорчены. Другие охраняются из-за боязни возрождения Затмения. Нам нужно каким-то образом пробраться в один из них и запустить его.

— И причина, по которой тебе нужны именно мы... — повторила Хана, решив повременить с тем, насколько чудовищным было предложение Брина.

— В сердце земель Нора есть Котёл. Вы охраняете его, как дитя Великой Матери, которым он и является. Вам просто нужно помочь мне попасть внутрь.

— А что потом? Разве Котёл не сломан?

— Остальное — моя забота. За время путешествия я приобрёл много знаний. Дело будет несложным, если мы обнаружим Котёл в рабочем состоянии.

— А если мы откажемся? — требовательно спросила Гэлина, скрестив руки.

— Тогда я продолжу путешествовать и попрошу помощи у других. Вы не единственные Нора в чужих землях, брошенные на произвол судьбы и гадающие, каково ваше место в мире в эти странные времена. К тому же, — продолжил он, оглянувшись на тела Озерам, — вам явно скоро будут здесь не рады.

1) Прим. перев.: даже после апокалипсиса изобрели текилу.

Вернуться к тексту

2) Прим. перев.: Да, в оригинале Galina, но мне очень не хочется привносить в фанфик ненужные аллюзии. Как мне кажется, автор не собирался вносить сюда подобного рода колорит с Галинами или Олесями.

Вернуться к тексту