Дело о краже звуков музыки (джен)

На следующее утро Макс первым делом заглянул в тот самый магазин. Сегодня на работу вышел другой продавец, его звали Саймон. Это был невысокий ирландец с копной соломенных кудрей на голове и выразительным тонким носом. На лице у него застыла такая печаль, словно его жена в ночь свадьбы переспала с другим — Макс однажды видел такое в каком-то английском фильме. Интересно, с чего бы сейчас это вспомнилось⁽¹⁾.

Осмотрев ближайшие стеллажи и неспешно подходя к прилавку, Макс стал разглядывать стены и потолок. Нашел две камеры: у прилавка и прямо напротив входной двери. Что-то внутри полицейского вздохнуло с облегчением. Он пока не представлял, что смогут дать ему записи с камер, но чувствовал, что теперь может появиться зацепка.

— Приветствую, меломан! Ищете что-то конкретное? — Саймон отчеканил заученную фразу. Дополняющая эти слова обязательная улыбка даже показалась Максу искренней.

— Да. Записи с камер видеонаблюдения за вчерашнее число, — заявил полицейский таким тоном, как если бы просто выбирал пластинку. И разъяснил: — Сержант Макс Шекклтон. Полицейское управление Лондона.

Саймон понимающе покачал головой, цокнул языком.

— По поводу вчерашнего ограбления?

— Именно.

— Следуйте за мной, пожалуйста.

Саймон провел сержанта в заднюю комнату, откуда экскурсию продолжил мистер Магнуссен. Ирландец же вернулся за прилавок — дальше буравить дверь унылым взглядом.

— Зачем же вы здесь, сержант? — бесцеремонно поинтересовался Магнуссен.

— Проверить вчерашние записи с камер видеонаблюдения в торговом зале.

Тот безразлично пожал плечами.

— Не думаю, что вы там что-то отыщете, сэр.

— Я намерен убедиться лично, — коротко парировал Макс. Магнуссен больше ничего не сказал, только открыл ему папку с файлами записей.

Натасканный множеством кинофильмов и книг, Макс первым делом внимательно всмотрелся в даты и время, указанные в файлах. Никто ничего не удалял. Что ж, уже хорошо. Прикинув, что Джон вчера налетел на него примерно в 5:20 вечера, полицейский открыл запись, маркированную «4:55 pm»: магазин находился примерно в десяти минутах ходу от пересечения Флит-стрит и Фэттэр-лэйн, а значит, таинственный грабитель должен был засветиться на камерах около пяти ноль ноль. Тогда в пределах десяти минут он успел бы полностью осмотреться, выбрать интересующий его товар. Потом дождаться, пока Джон потеряет бдительность, схватить пластинки и дать деру. Макс не сомневался, что именно эти кадры он и найдет.

И поначалу все шло согласно этой его внутренней версии. Ровно в пять вечера дверь открылась, и в помещение вошел человек в белом худи. Лицо его, кроме глаз, было прикрыто белым платком. Незнакомец был совершенно обычной комплекции, так что было невозможно установить, мужчина это или женщина. Ни рюкзака, ни сумки, в которой можно было бы вынести винил, у человека в белом не было. «Темная лошадка», — мысленно усмехнулся Макс.

Посетитель прошагал вдоль полок, перебирая некоторые пластинки и задерживаясь возле них подольше. Большинство музыкальных записей он просто игнорировал. Сейчас он рассматривал всех исполнителей под буквой «А»; следовательно, можно предположить, что он изначально приходил именно за Arctic Monkeys, а не стащил то, что первым подвернулось. Хм.

Вор остановился у полки, которая была полностью отведена под дискографию группы. Взял два одинаковых винила и с минуту сравнивал их. «Искал автограф». Версия с запланированным грабежом начинала обретать смысл. Наконец, человек в белом выбрал три пластинки. Время на записи было — 5:05. «Сейчас ты должен взглянуть по сторонам, — думал Макс, — дождаться, пока Джонни отвернется, и свалить с награбленным». Но незнакомец стал действовать по иному сценарию.

В 5:06 он подошел к прилавку и заговорил с Джоном, активно при этом жестикулируя. Вор на записи тыкал пальцами в обложки, не прикрытые полиэтиленовой пленкой, а Джон наклонялся к нему и что-то объяснял. Жесты посетителя становились как будто агрессивнее, словно он был недоволен состоянием пластинок, или его смутило что-то еще. А потом он залез в карман худи, в котором его руки провели большую часть записи, и достал небольшой бумажный рулончик, скрепленный канцелярской резинкой. Макс поразился качеству записи этих камер. А потом поразился, насколько дурацким, заезженным и плоским приемом вор обвел Джона вокруг пальца.

Он поставил денежный рулон на прилавок, оперся на стеклянную поверхность локтями, и на записи было видно, как пальцы сомкнулись на краешках всех трех винилов — готовые схватить и бежать; на указательном пальце воришки блеснуло кольцо. Магнуссен за спиной у Макса невнятно выругался, но коп это проигнорировал. Незнакомец еще потрепался с продавцом, а потом ткнул в буклет у него за спиной. И вот, когда Джон повернулся, чтобы протянуть буклет «покупателю», протягивать было уже некому. Только китайские колокольчики над дверью покачивались. Циферблат показывал 5:13.

Максу очень нравилось, что Магнуссен все это время не говорил ни слова. Но в последние пару минут тишина стала неестественной. Полицейский оглянулся и заметил, что челюсти владельца магазина крепко стиснуты. Появилось чувство, что он очень старается не проговориться о чем-то. Но Макс пока даже не представлял, ни о чем тот так усиленно молчит, ни как к этому подступиться. Поэтому он попросил у Магнуссена скопировать видеозаписи на флешку, поблагодарил его, попрощался с Саймоном и направился в отделение.

— Доброе утро, Джон.

Макс вызвал паренька в отделение, как только вышел из магазина. Джон, по его словам, вынужден был отлучиться со второй работы. А еще бросил мимолетом, что сержант позвонил очень удачно: ему как раз есть, что рассказать. Макс был заинтригован — и вот, Джон сидел напротив него.

— Расскажи мне, что хотел, а потом я задам еще несколько вопросов.

— Да, конечно. Я между сменами в магазине еще в кафешке подрабатываю. Оттуда вы меня вызовом и выдернули. Там произошла история, с которой я к вам пришел. Это очень странно…

— Что за история? — открыв вордовский документ, Макс привел пальцы в боевую готовность над клавиатурой.

Джон закинул ногу на ногу, придвинулся поближе и облокотился на стол. Макс не возражал. Ну, почти.

— Я успел проработать в кафе за сегодня уже три часа — мы довольно рано открываемся, около пяти. Обычно в это время я протираю столики, переворачиваю и расставляю стулья, словом — навожу порядки, — начал продавец-официант. — И первые посетители где-то к восьми утра подтягиваются. Но сегодня аж до восьми двадцати никого не было. А потом пришли они!..

— Кто «они»? — не уловил Макс.

— Наш вчерашний грабитель! — провозгласил Джон. — И с ним какая-то женщина, мне она не знакома. Они зашли, пока я приносил напитки с кухни, я думаю. И сели за дальний столик.

— Как же воришка решился тебе на глаза показаться?

— А они меня не заметили сперва. Я вышел из кухни и обратил внимание, что появились гости, а потом рассмотрел... Он был в той же толстовке, что и вчера, этот тип. И в том же платке. Наверное, не переодевается совсем.

— Ты слышал, о чем они говорили с этой женщиной?

— Нет, сэр. Столик стоит у самой дальней стены, а это футов шестнадцать от стойки.

«Да что ж ты такой везучий-то, Джонни?!»

— Хорошо. Жаль. Что было потом?

— Потом женщина повернулась к стойке, хотела, думаю, позвать меня, чтобы сделать заказ, но наклонилась вместо этого к тому типу. А уже тот резко дернулся, глянул на меня, и они быстренько того — смылись.

— Почему ты сразу же не позвонил мне? — с упреком уточнил Макс.

— Я хотел. Но в тот же момент мне позвонили вы.

— И ты ничего не сказал мне по телефону! — Макс нечаянно сорвался на крик. Джон вздрогнул, и Шекклтон понял, что слегка перегнул. — Прошу прощения. Опиши, пожалуйста, эту женщину. Все, что вспомнишь.

Джон по памяти восстановил внешность незнакомки. Под этот словесный портрет подходила, в общем, любая брюнетка с прямыми волосами. Ни выразительного носа, ни заостренных ушей, ни даже какой-нибудь родинки над бровью. Ничего. Голяк, как говорится. Макс, впрочем, не отчаивался. Была еще одна ниточка. Полицейский развернул монитор к юноше.

— Взгляни на эти кадры, пожалуйста. Что ты видишь? — вопрос был полуриторический.

— Себя. И того типа. А что?

— «Того типа», угу. О чем вы говорили, Джон? О чем вы говорили целых семь минут с совершенно незнакомым человеком?

Джон ответил без запинок.

— О лицензировании музыкальных альбомов, сэр. Этот человек, он очень разозлился, что на этих пластинках сверху нет защитной пленки, как на любой лицензии. Это, между прочим, действительно странно, но я не знаю, почему они лежали просто так: я работаю там от силы полгода, — он вытащил из нагрудного кармана своей рубашки ручку и стал вертеть ее в руках. — Так вот, и этот тип пожаловался, что автограф на обложке вполне можно и подделать, и, раз нет пленки, исчезает и гарантия, что это именно Алекс Тернер подписал. Согласитесь, это логично. Вот я и стал ему поддакивать и, как мог, защищаться.

— Понимаю, — протянул Макс. — Что-нибудь еще?

— Да, сэр... — ответил юноша. В этот момент в зал вошел Стиви, насвистывая что-то, подозрительно напоминающее «Stairway to Heaven», и Джон от неожиданности выронил ручку. Потянулся за ней, но та закатилась под стул Макса, и парень вернулся в исходное положение немного пристыженным и огорченным. — Д-да, сэр. У него был странный голос. Как будто не до конца сломавшийся в пубертате. Почти женский. Вот.

— А почему ты тогда уверен, что это был мужчина, если ты не видел лица, но слышал голос, похожий на женский? — рассеянно переспросил полицейский. Джон в ответ только развел руками. Решил, мол, и все тут. «А ведь может статься, мы ищем совсем не “типа”», — подумал Макс. — Ладно, Джон. Спасибо. Можешь идти, если сказать тебе больше нечего.

Вместо ответа парень только снова пожал плечами. И почти уже ушел, когда Макс вдруг окликнул его, не вставая с места.

— Да, сэр?

— Во-первых, лови, — и полицейский прямо через весь зал швырнул в руки Джону его же ручку (он о ней совсем забыл). — И во-вторых: будь осторожен.

— Спасибо, сэр! — откликнулся парень. И добавил: — Буду.

— Молодец. О, и, Джон… Как называется это твое заведение, в котором ты подрабатываешь?

— «Три дня спустя».

Когда за парнем закрылась дверь, заговорил Митч. Он так и так сидел без дела, поэтому Макс еще до прихода Джона озадачил его небольшой просьбой.

— Шекклтон! Я пробил твой запрос, — начал он, пожевывая колпачок ручки. — Камеры стоят вдоль всей Флит-стрит, так что если твой белый марафонец еще бежал по ней после того, как чуть не сбил тебя, ты увидишь, где он свернул. Любой маневр легко считается.

— Отлично! — обрадовался Макс. — Замечательно, Митч. Спасибо.

Тот в ответ буркнул что-то неразборчивое, и с новым энтузиазмом вгрызся в многострадальный колпачок.

Эта информация воодушевила Макса, но всего на миг: потом он вспомнил, что запрос доступа к городским камерам осуществляется через начальника полицейского управления. Других вариантов не было. Так что через минуту он уже стучал в дверь кабинета Финнегана, готовый к очередной выволочке.

Начальство изволило курить в помещении, нахально закинув ноги на стол.

— Опять. Вы. Шекклтон, — хлестая Макса по щекам каждым словом, отчеканил Финнеган. Ноги со стола он не убрал, сигарета тоже осталась в зубах.

— Опять. Я. Сэр, — немногим вежливее отрубил Макс.

— Что на сей раз? Почему вы не заняты работой? — он ткнул пеплом сигареты в личное дело Макса, лежавшее у него на столе. Тлеющий табак оставил неаккуратную дырку прямо в букве «О» в фамилии полицейского.

— Я пришел по рабочему вопросу, сэр.

— Так у вас есть дело? — уточнил Финнеган почти заинтересованно. — Посвятите меня в него?

— Это ограбление, — Макс мысленно начинал рычать. — Вынесли товар из музыкального магазина. Среди бела дня.

— Любопытно, — физиономия Финнегана выражала что угодно, но не любопытство. — И что же украли? Усилители? Электрогитары? Барабанную установку?

— Пластинки, сэр.

— Пластинки. Пластинки… — повторил начальник, пережевывая слово. — Значит, если у дантиста из кабинета пропадет плевательница, я теперь знаю, кого из своих бравых солдат смогу отправить на решение этой глобальной головоломки, — он хрюкнул.

— Мне нужен доступ к камерам наблюдения на Флит-стрит и всех примыкающих кварталах.

— «Разрешите получить», сержант Шекклтон. «Разрешите получить доступ», — давясь слюной, взвыл Финнеган. Его холеные усы нехорошо дрогнули. — Что вам нужно, сержант Шекклтон, так это перечитать Полицейский Устав. Я запрошу вам доступ для вашего чрезвычайно серьезного «дела о краже звуков музыки», но вы только что укоротили себе дедлайн на день, — и он указал подчиненному на дверь, не заметив, как пепел осел на лацканах его любимого пиджака.

«До чего же он бычий хер! — мысленно Макс рвал и метал. — Нет бы просто по-человечески взять и помочь, нееет, мы будем строить из себя не пойми какого важного начальника! Вот ведь урод!!»

— Бычачьи сиськи, — вполголоса ругнулся он. Но, понимая, что привселюдно сатанеть было бы не слишком удачным решением для его репутации, он прибегнул к давней, эффективной технике. Всяко лучше, чем углубляться в детали анатомии быков.

Он представил себе небольшое помещение. Нечто вроде Красной комнаты из «Твин Пикса», только вместо бордовых штор — панорамные окна в алых рамах. За стеклом нарисовал широкими мазками розовый закат, сливающийся с до невозможности синим небом. Пейзаж очень радовал глаз, но чего-то в нем по-прежнему не хватало. Макс поводил пальцем по воображаемой панели управления, и в итоге решил, что недостающий элемент — крыши и шпили большого города на переднем плане. Да. Точно. Он на верхнем этаже внушительной многоэтажки. Наверное, в Нью-Йорке. Вон, напротив еще одна бетонная башня — поразительно знакомая, кстати... Но чтобы избежать переполнения своей терапевтической комнаты, он решил не давать многоэтажке известных имен. Сейчас это была его Tranquility Base Tower.

Макс закрыл глаза и глубоко вдохнул. Появились подробности. Так, запах открыл ему наличие в помещении нескольких обитых шерстью кресел, приблизительно восемнадцатого века. Милая деталька, ничего не скажешь. Полицейский сделал шаг к восточному (и откуда он знает, что оно смотрит в ту сторону света?) окну, и под ногами материализовался плотный мягкий ковер. Разувшись, Шекклтон пальцами ног различил в ворсинках переливы оранжевого, зеленого и фиолетового. Побродил по ковру туда-сюда: цвета шли концентрическими кругами. «Словно приход», — пошутил Макс, и сам же посмеялся.

Реверберация придала комнате объема; на окнах появились сдвинутые лиловые жалюзи, с потолка теперь свисала люстра, которая не вписывалась в общий интерьер, но это не имело абсолютно никакого значения. Она была на своем месте. Должна была там быть.

Макс открыл глаза. Тишина, уют, вид из окна. Все было идеально. Некоторые вещи не соответствовали друг другу по отдельности, но, господи, как же хорошо они смотрелись, собранные все вместе. Ему нравилась эта воображаемая комната. Здесь никакой мистер Финнеган не смог бы его достать, даже если бы очень захотел. Собственно, его тут ничто не сумеет достать.

Так вот, Макс открыл глаза — и заметил, что на смотровой площадке той самой соседней башни будто бы копошится тень. Она, насколько можно было разобрать издалека, носила самую обычную одежду: куртку и джинсы, вроде. С ней творилось что-то странное: будто человек пытался избить воздух перед собой — причем, судя по движениям его тела, воздух давал отпор. А затем фигура сделала резкий выпад, споткнулась и повалилась на бетонное покрытие смотровой площадки. В свете заходящего солнца мелькнул какой-то продолговатый предмет, отбив случайный луч прямо в глаза Максу, и полетел вниз, на улицы Нью-Йорка.

Полицейский решил, что разберется с этим позже. Такой движняк в его терапевтических сеансах происходил довольно часто: это все эмоциональный накал и мощное воображение. Зато он почувствовал, что окончательно пришел в себя.

Этот воображаемый сеанс не был единственным, на что Макс потратил час, остававшийся до конца рабочего дня. Он успел сгрести со стола все лишнее, расчистить место, распечатать все данные по этому делу и выложить их перед собой. Информации пока было не так уж много, но даже при таком количестве структурировать ее было невероятно приятно. «Полицейский Устав призывает к порядку на рабочем месте, — мысленно усмехался Макс, — не так ли?»

Когда же заветный мэйл пришел, Макс тут же открыл его и связался с техником из городского управления. Переписка с Уильямом, как всегда, стала истинным наслаждением для привыкшего к строгой грамматике Макса:

- Уилл, привет. Я получил код доступа к Флит-стрит и окрестностям.

— да прив Макс, хоршо счас введу.

— Спасибо.

— днзч.

Макса передернуло. Но чувство благодарности было сильнее чисто лингвистической неприязни.

Как только на экране высветились файлы записей за вчерашний день, Шекклтон принялся открывать и изучать их, просматривая один за другим и фиксируя важные детали. Это было легко, потому что самой важной детали — шустрой такой, в белых одеждах, — нигде, кроме угла знакомого дома, пока не было. Макс был готов плюнуть на всю затею, когда вдруг заприметил своего спринтера где-то за три дома от места встречи. Человек бежал, совсем без признаков усталости, зато с заветными пластинками под мышкой. Вбежав в границу кадра, он исчез, чтобы быть найденным на записи следующего ряда домов.

Так повторилось дважды или трижды (и сколько же энергии в человеке, бегущем в таком громоздком худи!), пока вдруг на стыке кадров с соседних камер бегун не исчез. Вариантов было два: либо он скрылся в одном из домов на Флит-стрит, либо свернул на боковую улицу.

Макс присмотрелся. Стык проходил аккурат по двери здания из красного кирпича. Макс рассудил, что обычному вору неоткуда знать, как настроены камеры, а потому идею о прятках по домам отмел.

Сержант открыл на телефоне карту города и стал сравнивать участок на видео с фотографиями в приложении. Судя по всему, воришка свернул на Шу-лэйн. Макс быстро нашел среди записей файл «Флит-стр. — Шу-лн., 5:30 pm» и стал отсматривать его. Вуаля! Вот он, вор, собственной персоной!.. Но обнаружилась другая проблема: на самой Шу-лэйн камер не было. Макс выругался и шустро отыскал, к какой улице та примыкает с противоположной стороны: если камеры есть на ней...

Повезло дважды: на Маленькой Новой улице не только стояла камера слежения, но она даже отследила, как человек в белом сворачивает направо. По картам — в сторону площади Нью-стрит. Макс нутром чувствовал, что приближается к финишу этого забега.

На площади полицейский чуть не потерял свою цель: было до жути людно. Его спасла пауза — когда все замерло, разобраться стало проще, а замедленное воспроизведение привело маленького вора на Максовом экране к дверям какого-то заведения. Макс приблизил карту на телефоне: кафе «Беньюгоз»⁽²⁾. Сравнил с вывеской на записи. Картинка, ввиду расстояния, была размыта, но заметная разница между двумя вывесками — по карте и реальной — была очевидна. С одной стороны — «Беньюгоз», и все тут. А на записи…

Практически уткнувшись в экран носом, сержант Шекклтон сумел разглядеть слово, потом еще одно... Господи...

Это было кафе «Три дня спустя».

1) С того бы, что английский фильм, который припоминает Макс — это замечательный «The Boat That Rocked», в котором жена одного из главных героев таки изменила ему в день свадьбы. И да, тот бедняга носил то же имя.

Вернуться к тексту

2) Реальное заведение, расположенное на площади Нью-стрит в современном Лондоне. По крайней мере, по утверждению Гугл.Карт.

Вернуться к тексту