Разбитые. Как закалялась сталь  (гет)

Никогда не знаешь, на что способны люди. И особенно те, кого, вроде бы, хорошо знаешь.

С наступлением темноты ряды пожирателей вышли на охоту. Малфой, Долохов и Эйвери уже стояли под домом Рейнер.

— Эйвери, наложи антиапарационный щит! — скомандовал Долохов. Сам волшебник заглядывал в окна, пытаясь рассмотреть, что происходит внутри.

Красивый, по меркам маглов, двухэтажный дом располагался в ряде других, не менее симпатичных домиков. На втором этаже горел свет, и сердце Малфоя пропустило удар. Они дома. Сейчас он действительно станет убийцей. Хорошо хоть девчонка в Хогвартсе. На один грех меньше на душе.

Эйвери закончил с заклинанием и подошёл к Долохову. Молча кивнув друг другу, они двинулись внутрь дома. Драко вошёл следом. Из кухни слышались голоса, и пожиратели направились в ту сторону, держа палочки наготове. Можно было просто поджечь дом, не заходя внутрь, но Малфою не повезло оказаться в команде с одними из самых кровожадных последователей Тёмного Лорда, которые любили сначала запугать, а затем наблюдать за мучениями своих жертв.

— Здравствуйте, господа маглы, и приготовьтесь к смерти, — рассмеялся Антонин, появившись на кухне.

Миссис Рейнер, невысокая женщина с тёмными волосами, вскрикнула, а её муж, слегка полноватый для своего роста, загородил её своим телом.

— Кто вы такие? — спросил мужчина.

Долохов не успел ответить, как со второго этажа спустилась Николь.

— Мам, что-то случилось? Я слышала... — она осеклась, заметив волшебников с палочками в руках. В одном из пожирателей девушка узнала Малфоя. Парень же чертыхался про себя. Его план снова летел Волан-де-Морту под мантию. Она должна была быть в школе!

Рейнер бросила взгляд на стол, ища свою палочку. Главное — успеть добежать. Нужно тянуть время.

— Что вам нужно? — спросила Николь, медленно пробираясь к столу.

— Мир без грязнокровок, таких, как ты, — ответил Эйвери и двинулся в сторону девушки.

— Хватит разговоров! — крикнул Долохов. — За дело! На выход, быстро! — обратился он к своим «коллегам».

Пожиратели быстро покинули дом. Эйвери тут же вызвал адский огонь, не давая маглам времени на поиски выхода. Драко закрыл глаза, смирившись с тем, что сейчас станет соучастником убийства. Не так уж и сложно.

Огонь мгновенно охватил дом. Языки пламени обжигали. Николь схватила свою палочку и осмотрелась. Дверь и проход к ней полностью были охвачены огнём. Чёрный дым проникал в лёгкие, затрудняя дыхание. Родители девушки смачивали тряпки, но когтевранка понимала, что это не поможет. Рейнер схватила родителей за руки и попыталась трансгрессировать. Это не сработало, и в панике девушка судорожно искала выход. Её взгляд метнулся к окну. Николь потащила отца и мать в ту сторону, пробираясь сквозь пламя. Рукой она разбила стекло. Осколки впились в кожу, потекла кровь, оставляя за собой красные следы, но адреналин не давал почувствовать боль.

— Лезь в окно! — крикнула она матери, заходясь приступом кашля.

Мистер Рейнер сразу понял намерения дочери и помог жене. Затем Филипп обернулся к волшебнице и жестом показал, что она следующая.

— Сначала ты, — покачала головой девушка. Мужчина начал спорить, и Николь, понимая, что времени на пустые слова нет, послушно вылезла в окно. Босые ноги приземлились на снег, но жаловаться было некогда. За ней следом выбрался отец.

— Они убегают! — услышала волшебница голос Эйвери.

— Уезжайте! — Николь кивнула в сторону автомобиля, стоящего неподалёку от дома. — Я задержу их.

— Мы без тебя не поедем! — воскликнула мать девушки.

— Нет времени! Я свяжусь с вами позже! — бросила Никки и побежала в противоположную сторону. Она услышала рёв мотора и облегчённо вздохнула. Дело за малым — выжить.

Трое пожирателей следовали за девушкой по пятам. Перед глазами распростёрся лес, и Рейнер забежала в него. Долохов и Эйвери побежали следом, а Драко Малфой резко свернул, выбрав другой путь. Это осталось незамеченным для других пожирателей. Их интересовала только девушка, бегущая впереди.

Она бежала, а снег жёг нежную кожу пальцев на ногах. Сердце будто находилось в голове, а не в грудной клетке, и его биение отдавалось в ушах, и, казалось, что черепная коробка лопнет и по частям разлетится в вакууме, сквозь который она сейчас пыталась услышать хоть что-то, кроме пугающей и мёртвой тишины этого мрачного леса, напоминающего кладбище. Кладбище её надежд.

Ветка ударила по щеке, рассекая плоть, и капельки тёплой, недавно пульсирующей в маленьких капиллярах крови потекли по правой скуле. Она бежала, так бежала, высоко поднимая ноги и перепрыгивая очередную присыпанную снегом яму, будто за ней по пятам неслась, смеясь и издеваясь, сама смерть. Хотя, кто сказал, что это не было правдой?

Через секунду мышцы бедра свело судорогой, и Николь упала в обжигающе горячий снег. Лёгкие сжались, заставляя начать задыхаться и чувствовать тёплую жидкость, которая медленно поднималась по задней стенке горла.

Говорят, что при ужасном морозе кровь в конусообразных двигателях, качающих воздух и насыщающих им наш организм, кристаллизуется, вызывая тем самым разрыв этого органа и заставляя человека захлёбываться. Сегодня она проверит это, если, конечно, выберется отсюда живой.

Платье превратилось в тряпку, едва державшуюся на ней с помощью двух бретелек. Рука, которой она выбивала окно в доме, болела так, будто её разрывали на части голодные собаки, ноги отнимались. Рейнер уже совершенно не чувствовала холод.

Стеклянную тишину мрачного леса разбили слова одного из пожирателей:

— Великий Салазар! Да где эта дрянь?! Бежим за ней чертову пятую милю!

Широко распахнутые большие карие глаза, в которых то и дело отражался блик луны, на миг освещая неутолимое желание жить, растрёпанные русые волосы, разбитые и дрожащие пухлые губы и исцарапанная ветками нежная кожа лица и шеи. Она опёрлась на локти, слегка приподнимаясь и подавляя приступ кашля, перевела дыхание и, резко вскинувшись, вновь побежала.

В ушах бился ветер, пытаясь вырваться и создавая мерзкий звук, волосы лезли в глаза, а времени их убирать совершенно не было, потому что они бежали за ней уже пятую милю. Ноги начали проваливаться в снег по колено, но Николь каждый раз поднимала их всё выше и выше, потому что желание жить вырабатывало адреналин, заставляющий двигаться.

Она им не сдастся. Она уж точно так не умрёт.

Добраться бы только до конца этого чертового антиаппарационного поля.

Начало сюрреализма — как же хотелось, чтобы это всё было ужасным сном, нет, кошмаром, а сейчас начинался, возможно, последний акт пьесы, в которой она была главной героиней, под названием явь.

Он стоял у дерева, опираясь на него правым плечом и держа руки в карманах чёрных брюк, а она по колено погрязла в сугробе. Он был идеально с иголочки одет, как будто никогда не нападал со своими дружками на её дом, сжигая его дотла, а она выглядела так, как все чистокровные аристократы представляют себе маглов.

Николь внимательно смотрела на него, замирая и буквально прекращая дышать. Это так смешно — умереть от руки того, кто совсем недавно спас ей жизнь, не сдав Тёмному Лорду. Впрочем, это всё лучше, чем корчиться от Круциатуса перед Волан-де-Мортом.

Драко потянулся к внутреннему карману чёрной мантии, проговаривая себе под нос какие-то слова, которые Рейнер не могла или просто не хотела слышать. Голова закружилась, стоило увидеть палочку в его руках. Было ли страшно? Нет. Страх — удел слабых. Она была готова. В конце концов, умирать, зная, что она смогла спасти свою семью, не так уж и плохо.

— Аппарируй, — преодолевая небольшое расстояние до неё и протягивая волшебный портключ, произнёс Малфой.

Где-то за спиной послышались шаги.

Николь не могла поверить в реальность происходящего. Здесь явно был какой-то подвох, но было уже всё равно. Девушка схватила странный прямоугольный предмет и спустя секунду в лесу стоял только Драко.

Долохов и Эйвери добежали до Малфоя и остановились, переводя дыхание.

— Где она?

— Я потерял её. Думаю, девчонка уже добралась до конца антиаппарационного поля.

— Проклятье! — выругался Долохов.

— Вернёмся за её родителями? — спросил Эйвери.

— Поздно. Они уже далеко отсюда. Придётся возвращаться к Лорду с плохими новостями.

Каждый из присутствующих сглотнул, понимая, что это значит. Тёмный маг будет очень зол и без наказания не обойдётся.

* * *

— Что ты сказал?! — переспросил Волан-де-Морт, надеясь, что в этот раз ответ изменится.

— Мы упустили её, — ответил Эйвери, потупив взгляд. Их Реддл оставил напоследок, будучи уверен, что уж эти трое точно справятся. — Когда мы с Антонином добежали, там был только младший Малфой.

— Драко, — мгновенно повернулся Тёмный Лорд. Остальные перестали его интересовать. Все присутствующие посмотрели на Малфоя с ухмылкой и сожалением одновременно. — Как ты объяснишь это?

— Я прибежал туда за несколько секунд до Эйвери и Долохова. Девчонки уже не было. Она когтевранка, думаю, всё дело в этом.

— Умная, значит... — Реддл задумчиво потёр подбородок, принимая только ему одному известное решение. — Свободны!

Трое пожирателей переглянулись между собой. И это всё? А как же Круциатус? Но повторять не пришлось, все мгновенно покинули комнату. Почти все.

— Теодор, останься.

* * *

— Быстро каникулы всё-таки пролетели, — сокрушался Тео, приближаясь к Хогвартсу.

— Будто тебя это не радует? — фыркнул Драко. — Здесь хотя бы не придётся видеть рожу этого змеёныша каждый день.

— Я понимаю, что ты ненавидишь его, как и я, собственно, но будь аккуратнее в выражениях. У него везде есть уши.

— Тео, не нуди. Бутылка огневиски поможет тебе расслабиться. Уверен, Блейз уже подготовил несколько.

— Я пас, — угрюмо бросил слизеринец.

Драко внимательно посмотрел на него, и Нотт продолжил:

— Хочу заняться своим заданием от Лорда сегодня.

— Это не может потерпеть день? Да брось ты, нам нужен отдых.

— Для этого и были каникулы, Малфой, — закатил глаза Теодор.

— Ты отдохнул на каникулах? — поднял бровь в своей малфоевской манере Драко.

— Не очень. Постоянные задания не позволяли, — признался слизеринец.

— Вот именно! Поэтому сегодня только отдых и выпивка, а завтра займёшься своим заданием.

Нотт задумался, но спустя некоторое время кивнул. Он был уверен, что справится с заданием быстро, ведь он знал, на какие рычаги нужно надавить...

* * *

Вечером следующего дня Николь шла по коридору, направляясь в башню Когтеврана. После того, как Драко дал ей возможность сбежать, девушка, выяснив, где скрываются её родители, отправилась к ним. Миссис и мистер Рейнер были в ужасе, когда узнали, что их дочь собирается вернуться в школу, ученик которой пытался убить их. Николь долго объясняла им, что Драко спас её, причём дважды, хотя она и не понимала причин этого. Он ненавидел её. Она ненавидела его. Он бы явно не стал рисковать своей жизнью ради грязнокровки. Рейнер не понимала и надеялась встретить Малфоя, чтобы всё выяснить, ну или хотя бы просто поблагодарить. Почему она проснулась в его комнате, девушка так и не вспомнила.

Николь подняла голову. Ей навстречу действительно шёл слизеринец. Вот только это был не Драко Малфой.

* * *

— Огневиски? — предложил Забини, протягивая стакан.

— Нет, сегодня без меня, — отмахнулся Драко и пошёл к выходу из гостиной.

— Задание? — тихо спросил Блейз, мгновенно став серьёзным.

Малфой кивнул и вышел в коридор. Блейз отставил алкоголь в сторону, поднялся с дивана, молча кивнул сидящей неподалёку и слышавшей весь разговор Пэнси и покинул гостиную вслед за Драко.

Вы когда-нибудь задумывались, насколько слизеринцы были дружны на самом деле?

Пэнси Паркинсон, распускающая слухи о студентах, лишь бы отвлечь внимание от Драко. Поэтому учащиеся слишком заняты обсуждением других вещей, чтобы заметить, как плохо выглядел Малфой.

Блейз Забини — староста, потому что Драко отказался от этой должности, всегда делающий обходы мимо туалета плаксы Миртл, чтобы другие в это время держались подальше на случай, если блондин окажется там.

Теодор Нотт, доделывающий домашнюю работу за Драко, когда тот слишком нервничал или был занят, чтобы сделать это самостоятельно.

Винсент Крэбб, каждую ночь накладывающий Силенцио на кровать Драко, если вдруг тот забудет и будет кричать во сне.

Грегори Гойл, таскающий Драко еду из Большого зала в выручай-комнату, когда тому было некогда поесть.

Слизеринцы, которые знали, что не стоит задавать вопросы о задании Драко — он просто не сможет рассказать. Слизеринцы, которые не комментировали затяжные минуты молчания Драко.

Возможно, они знают о дружбе больше, чем мы?

* * *

Малфой направлялся в сторону выручай-комнаты, но остановился, услышав знакомый голос. Он хотел было подойти и заговорить с другом, но, увидев рядом с Ноттом Рейнер, спрятался за углом, наблюдая.

Рука Нотта резко схватила Николь за горло, а глаза яростно смотрели в её. По телу девушки пробежала невыносимая дрожь. А ещё очень хотелось кричать. Кричать от страха и от боли. Но Рейнер мужественно терпела, молясь, чтобы это когда-нибудь кончилось.

— Тише, тише, — хриплым голосом произнёс Теодор.

Его голос звучал зловеще. Особенно в этой тишине, особенно в этом холодном коридоре.

— Есть небольшое дело, — тихо сказал слизеринец. Дальнейшие его слова Драко не услышал, но реакция когтевранки была однозначно отрицательной.

— Ни за что! Я никогда не пойду на это!

— Подумай! — рычал Тео. — От твоего ответа зависит всё!

— У-убери руку! Я сказала, что не соглашусь, — пыталась вырваться из его хватки Николь.

— Я спрошу ещё раз завтра. Подумай! — Нотт отпустил девушку и, как ни в чём не бывало, продолжил свой путь.

Малфой нахмурился. Его друг никогда не вёл себя так агрессивно. Даже когда Драко и другие слизеринцы издевались над грязнокровками, Тео держался в стороне. Его поведение сейчас выглядело крайне подозрительно. Хотя... Парень стал пожирателем, чего ещё можно было ожидать? Каждый справляется с этим, как может.

Драко тряхнул головой, отгоняя мысли, и выглянул из-за угла. Рейнер уже не было. Что-то слишком часто она начала появляться в его жизни. Решив не забивать голову размышлениями, Малфой отправился в выручай-комнату. Времени оставалось мало.

* * *

— Никки! Давно не виделись! — воскликнул Фред Уизли, увидев впереди русую макушку.

Когтевранка обернулась и натянула улыбку. Ночью заснуть не удалось. То, что сказал ей Теодор Нотт, не хотело покидать голову. Внутри девушки шёл конфликт. Мозг твердил, что она должна отказаться, но сердце напоминало, что её решение способно изменить всё. Сделать выбор оказалось очень сложно.

— Привет, Фредди. Где потерял Джорджа?

— У него амурные дела, — закатил глаза парень.

— Анджелина? — улыбнулась уже искренне Николь.

— В точку!

— Когда и ты возьмёшь пример с брата?

— Моё сердце принадлежит только тебе, — Уизли словил её пальцы и оставил на них лёгкий поцелуй.

— Фред, я не... — смутилась девушка.— Мы уже говорили об этом. Друзья, да?

— Я же шучу! Конечно, друзья, — улыбнулся Уизли, но глаза выдавали его печаль. — Сходим вместе в Хогсмид на выходных? По-дружески, — добавил Фред.

— Конечно!

— Отлично, тогда пойду искать этого героя-любовника, — засмеялся гриффиндорец и пошёл дальше по коридору, оставив Николь позади.

Фред Уизли был её другом. С Джорджем отношения складывались хуже. Брат не понимал, почему Фред продолжает бегать за Рейнер, если она неоднократно давала ему понять, что между ними ничего не будет. Фред же всегда отвечал своему близнецу, что однажды Николь поймёт, что именно он её судьба. Джордж лишь называл брата идиотом, но обещал впредь быть сдержаннее с девушкой.

Николь же искренне надеялась, что Фред влюбится в кого-то другого, позволив им остаться просто друзьями.

Внезапно Рейнер увидела Нотта и резко развернулась. Она не была готова к разговору с ним. Ответа у девушки так и не было.

— Рейнер! — окликнул её парень. — Нам нужно поговорить, стой!

— Мне нечего тебе сказать, — бросила Николь, не оборачиваясь.

Теодор быстро догнал её и толкнул в стену. Придавив девушку всем весом своего тела, парень закрыл ей рот рукой и начал шептать на ухо.

— Ты согласишься, иначе можешь попрощаться со своей семьёй, ты их больше не увидишь. Тебе удалось спасти их однажды, сделай это ещё раз.

— Зачем ты делаешь это? — выдавила из себя когтевранка, когда слизеринец убрал руку.

— С чего ты взяла, что я буду тебе что-то объяснять? Не зли меня, Рейнер. Делай свой выбор!

— Как ты можешь быть таким жестоким? Думаешь, что тебе всё дозволено, если твой отец — пожиратель смерти?

— Заткнись! Ты ничего не знаешь! — крикнул Теодор и ударил кулаком стену, рядом с головой девушки. Николь дёрнулась от этого жеста. — У тебя есть три дня. Решай.

Нотт ещё раз впечатал кулаком в стену и отправился в свою комнату. В последнее время его нервы были расшатаны. Слишком многое стояло на кону. От решения этой девчонки зависела, можно сказать, вся его жизнь.

Если она сделает неправильный выбор...

Что ж, тогда ему придётся использовать более действенный метод. Например, Империус. Но Теодор надеялся, что до этого не дойдёт. Он ещё не настолько зачерствел.

Если бы существовали две вещи, которые могли бы описать жизнь Теодора Нотта, это были бы молчание и расстояние, въевшиеся в его душу так прочно, что все попытки вспомнить, каково это — жить без них, были безуспешны.

ㅤㅤㅤ

Сначала наступила тишина. Мир стал немым в тот день, когда умерла его мать. Всё исчезло с тем быстрым росчерком палочки, лишившим её жизни. Поначалу Тео старался говорить, стойко держаться, однако потом ему стало проще жить в тишине, подкрепляемой всеобщим равнодушием.

ㅤㅤㅤ

К тому времени, когда Теодор Нотт должен был прибыть в Хогвартс, тишина, окружающая его плотным коконом, её разные виды, словно оттенки цветов в сумерках, были всем, что он знал.

ㅤㅤㅤ

Больно жить в безмолвии, когда всё внутри тебя воет от отчаяния. Теодор Нотт привык кричать в тишине, отчего-то зажимая ладонью потрескавшиеся губы.

ㅤㅤㅤ

И после этого наступила отчуждённость, расстояние.

ㅤㅤㅤ

Сколько Тео себя помнил, между ним и людьми всегда существовала пропасть. Что-то другое, непоправимо неловкое. Тёмное и уродливое, как алые отметины на бледной коже, как крики, застрявшие в горле. Как слёзы, что он забыл пролить, и слова, что он не произнёс.

И Тео стал молчаливым, отстранённым и холодным. Скорее призрак, бродящий по коридорам Хогвартса, чем юноша. Понятно, что никто не стремился общаться с ним, и тихое отчаяние терялось в его лёгких.

ㅤㅤㅤ

С каждым днём оно становилась всё громче, пропасть ширилась, а Нотт уже был не в силах это исправить.

ㅤㅤㅤ

Возможно, была и третья вещь, которая могла бы описать жизнь Теодора Нотта: одиночество. Словно дитя любви тишины и расстояния, преследующее его, как призрак, лишающее последней толики гордости и самообладания.

* * *

Николь забежала в свою комнату и упала на кровать. Слёзы начинали скатываться по щекам. Она не видела выхода. Три дня. За эти три дня нужно что-то придумать, иначе... Девушка не хотела даже представлять, что будет иначе. И спросить совета было не у кого. О таком не рассказывают обычным знакомым.

Благо, в комнате сейчас никого не было, и когтевранка могла не опасаться, что её заметят всю в слезах.

А Драко Малфой в это время пытался починить исчезательный шкаф в выручай-комнате. И у него не получалось.

Не. Получалось.

Малфой кричал, бил стены, разбивая руки в кровь, курил, пробовал ещё раз и снова курил. За вечер он скурил полпачки. И ему было всё равно. Так и не достигнув успеха, Драко завалился в гостиную своего факультета и приземлился на диван рядом с Блейзом.

— Огневиски? — мгновенно среагировал Забини и, получив кивок от друга, достал бутылку и три стакана. Пэнси, сидящая недалеко от Нотта посмотрела на стаканы и перевела недоумённый взгляд на Блейза. — Простите, мадам, забыл, — мулат достал ещё один стакан и, плеснув в него алкоголь, протянул подруге.

Драко позволил себе на время забыть о своей миссии и поднял стакан. Наверное, он слишком много пил, но Малфой плевать на это хотел. Алкоголь помогал забыться, а беспамятство — дар для пожирателей.

Теодор держал свой стакан в руке, не спеша пить. Он смотрел на Пэнси, но она не замечала этого, листая новый выпуск журнала о моде. В голове Нотта была только одна мысль — хоть бы Рейнер согласилась. Да, он поступил ужасно. Да, он подвергал её огромной опасности. Да, он шантажировал её. Но всё это он делал не просто так. У него не было выбора. Если честно, ему было плевать, что случится с когтевранкой. Она ему была никем, а вот...

— Ты с нами? Земля вызывает Нотта! Приём, как слышно?

— Забини, отвали, — отмахнулся Тео.

Пэнси усмехнулась и столкнулась взглядом с парнем. Забавно, но Тео и Пэнси даже не были близки. Они чувствовали взаимное притяжение, невозможно было не чувствовать, ведь они оба были близкими друзьями Драко, но почему-то связь не устанавливалась так же легко, как это произошло с Блейзом. Но несмотря на это, Пэнси считала Тео, Блейза и Драко, которым по-настоящему доверяла, своей единственной семьёй, а при упоминании родителей на её переносице пролегала глубокая складка. Для друзей девушка была готова буквально на всё.

Пэнси знала, что для такого человека, как Тео, она слишком резка, слишком прямолинейна, слишком груба. У неё не было той уравновешенности и элегантности, которыми обладал Драко, не было той утончённости и спокойствия, что были присущи Блейзу. Она была грубой и резкой, открытой к атаке, всегда к ней готовой. Это качество было её единственной силой и слабостью одновременно.

Со временем она была приятно удивлена, что Тео иногда тоже был мрачным, настолько же, насколько и она, если даже не больше. Просто его грубость была другой, он намного меньше задумывался о необходимости выплеснуть гнев. Вместо этого оставался спокойным и сдержанным. Они были похожи на лёд и пламя.

Поэтому, когда Пэнси уставала от хмурого Драко и вечно осуждающего Блейза, она сворачивалась калачиком рядом с Тео в его любимом углу библиотеки или в гостиной, с массивным томом прорицаний, лежащим на коленях, в то время как Тео работал с бесконечными диаграммами для своих уроков арифмантики. Спокойствие Тео успокаивало, как бальзам, и чем старше они становились, тем больше Пэнси стала наслаждаться этим.

— За Слизерин! — произнёс Блейз, поднимая свой стакан. Все трое последовали его примеру.

— За Слизерин! — воскликнул Драко. — И за дружбу!

— За Слизерин! — присоединился Теодор. — И за любовь! — добавил он, краем глаза наблюдая за Пэнси. Малфой фыркнул, но ничего не сказал.

— За Слизерин! И за свободу! — сказала Пэнси и поморщилась, сделав глоток. Огневски обжигал внутренности, даруя облегчение.

Возможно, слизеринцы и змеи, думающие только о своём благе, но они друзья, даже если никогда не признают этого.

* * *

Николь думала. Очень много думала. Принимать решение было страшно. Все три дня, которые дал ей Нотт, девушка анализировала все возможные выходы. Их было всего два — согласиться или отказаться. В обоих случаях результат был не привлекательным. Утром она получила письмо от родителей, и это помогло сделать окончательный выбор. Осталось только сообщить об этом Нотту. Для этого когтевранка направилась в сторону слизеринской гостиной, надеясь встретить его по пути. Теодор и правда шёл по коридору, но не один. Рядом с ним был Драко Малфой. Николь так и не удалось поговорить с ним после своего спасения, да и мантия парня, которую он дал ей, когда они сбегали из его дома, всё ещё была у девушки.

Нотт, увидев Рейнер, сказал другу идти дальше без него.

— Я догоню.

Малфой подозрительно осмотрел этих двоих, но, кивнув, пошёл в сторону кабинета Зельеварения. Что у Нотта могло быть общего с грязнокровкой, он не представлял. Тео вообще вёл себя странно. Это уже заметили все его друзья.

Первой внимание обратила Пэнси.

Дело не только в девичьей проницательности, которую не проведёшь, — она с детства считала Нотта своим другом. А так как откровенности от него ждать не приходилось, она просто наблюдала за ним и делала выводы. Он теперь пил больше, чем обычно, отнекиваясь, что это помогает ему от боли в висках, а Паркинсон скорее предполагала, что он просто пытался сбежать от своих мыслей.ㅤ

Лохматый, унылый и в постоянной усталости закрывающий себе глаза, словно не спит сутками, — у такого Теодора Нотта симптомы человека, ставшего клеткой для проблем. Похожее порой бывает, когда у него начинаются очередные трудности с отцом. Пэнси бы всё и списала на это, если бы точно не знала, что его отец уже несколько дней не присылал писем.

Но вместе с агрессивными попытками доконать свою печень, Тео не менее агрессивно боролся с запахом алкоголя, старающимся его преследовать. Одеколоном от него теперь пахло так, что сначала в комнате появлялся пряный шлейф, и лишь потом сам Нотт. «Элегантное покрывало для вредной привычки», — хмыкала Пэнси, а в ответ ей он лишь загадочно бормотал, что это далеко не самая вредная из его привычек.

Внимание у Забини не столь острое, однако оно проснулось вторым по счёту.

Какими бы взрослыми они ни казались, разговоры за столом в Большом зале всегда были ритуалом. Тео выписывал газеты и зачитывал новости, а Блейз комментировал, Паркинсон, Гринграсс и Булстроуд поддерживали их смехом — во всяком случае так было до недавнего времени. Голос Нотта за столом постепенно убавлялся, и те силы, что раньше отправлялись на остроумие, как будто теперь были перенаправлены на что-то другое.

«Ты всё пашешь на независимость от отца и заботишься о своём светлом будущем? Уважаю», — хотел разговорить его Блейз, но от Тео удалось добиться лишь кивка, какого-то подобия благодарности за одобрение, в котором он не нуждался.

Друзья не знали, что с Тео, и искренне хотели выяснить это. Вот только понравится ли им правда?

* * *

— Это твой окончательный ответ?

— Да, — сказала Николь.

— Хорошо. Мне нужно обсудить это ещё с одним человеком и тогда я свяжусь с тобой, — Тео запустил руку в волосы, обдумывая дальнейший план действий.

— Я пожалею об этом?

— Что? — Нотт не совсем понимал, чего она от него хочет.

— Я пожалею о своём решении?

Слизеринец долго молчал, изучающе осматривая девушку. Он знал ответ, но боялся сообщать об этом, ведь тогда Рейнер могла передумать, чего он допустить никак не мог.

— Не молчи, — попросила Николь.

— Да, — хриплым голосом выдал Теодор.

Девушка молча кивнула и закусила губу.

— Так и не скажешь, зачем тебе это?

— Это моё задание, Рейнер. Ничего личного.

— Значит, ты тоже пожиратель? Как и Малфой? — спросила девушка.

— Если хоть одна живая душа узнает об этом, тебе не жить. Ты меня поняла? — эта девчонка начинала знатно раздражать его. — Не суй нос не в свои дела! — прошипел Тео и отправился на урок.

Николь провела его взглядом, понимая, что только что разрушила свою жизнь.

* * *

Драко сидел на собрании пожирателей уже битый час. Тёмный Лорд зачем-то срочно собрал всех. За этот час он так и не объяснил причины. Малфой хотел поскорее сбежать из этого дома. Сегодня всё-таки воскресенье, и он надеялся заняться исчезательным шкафом.

Блондин от скуки начал рассматривать лица присутствующих. Кто-то слушал слова Лорда с огромным энтузиазмом, а кто-то, так же, как и сам Драко, зевал, вертясь по сторонам. Малфой заметил, что Нотта всё ещё не было, хотя он говорил, что опоздает всего минут на десять. Опаздывать на собрания никто не любил, потому что, если Лорд был в плохом настроении, опоздавший получал порцию Круциатусов для «воспитания пунктуальности». Самому Драко пришлось пережить на себе гнев Волан-де-Морта за опоздание всего один раз, и ему этого хватило.

Слизеринец посмотрел в сторону родителей. Мать была, как всегда, спокойна, а отец заметно нервничал. Недавно стало известно, что Малфоя-старшего хотят отправить в Азкабан. Люциус надеялся, что Лорд этого не допустит.

Профессора Снейпа тоже ещё не было. Странно, раньше он никогда не опаздывал. У парня с Северусом были достаточно тёплые отношения. Драко доверял ему больше, чем себе. Себе в последнее время он вообще не доверял.

Ещё полчаса ничего не происходило. Малфой проклинал эти собрания, пожирателей и самого Лорда. А ведь когда-то ему казалось, что это повод для гордости — быть пожирателем. Он действительно считал, что удостоился огромной чести. Только вот, чем дальше, тем больше он понимал, что гордиться нечем. Такого Драко даже врагу не пожелал бы.

Парень снова перевёл взгляд на родителей. Тёмный Лорд продолжал что-то рассказывать об их великой миссии, но ни одно из его слов не задержалось в мыслях Драко. Мать склонилась к отцу и что-то прошептала. Малфой не слышал, что, да и не очень-то хотел.

Слизеринец вспоминал, почему до сих пор не перестал быть прихвостнем Лорда, и ответ был только один — Нарцисса. Если бы он был точно уверен, что его выбор никак не повлияет на мать, Драко давно бы уже перешёл на другую сторону или сохранял бы нейтралитет, как Блейз.

Безо всяких сомнений Нарциссу Малфой можно было бы смело назвать идеальной матерью. Если бы не одно никому не известное «но»: она не хотела ребёнка. Наверное, просто ещё была не готова к крошечному неразумному созданию, громко и часто плачущему и полностью от неё зависящему. Материнство первоначально оказалось для неё смирением, а не желанием, она не полюбила ребёнка с первого взгляда, а несколько лет училась его любить. Преодолевала раздражение, которое он будил в ней, и искала привычное равновесие, из коего прежде Нарциссу было вывести очень трудно.

ㅤㅤ ㅤ

По-настоящему материнский инстинкт пробудился в ней лишь спустя пять лет с его появления на свет. В тот день, когда Драко действительно грозила опасность, и Нарцисса ощутила в себе потребность встать на защиту мальчика.

Люциус определённо не был идеальным отцом. По факту, он много где облажался. Но он очень любил Драко и делал всё, что мог, чтобы его мальчик был в безопасности, рос счастливым и любимым. Он проводил каждую свободную минуту с ним и Нарциссой, когда Драко был маленьким. Писал ему как минимум раз в неделю, когда тот был в Хогвартсе.

Люциус воспитывал Драко в соответствии с чистокровными идеалами, будучи полностью уверенным в их истинности. Иногда он ездил в бизнес-командировки и неизменно привозил в подарок сыну сотни галлеонов и сувениров. Всегда кивал и обещал Нарциссе не слишком баловать сына, когда она говорила ему об этом, но по сути никогда не прекращал. По большей части потому, что знал, что Нарцисса делает то же самое.

Драко Малфой — самый избалованный мальчик в мире.

До войны Драко и Люциус всегда вставали пораньше, чтобы приготовить Нарциссе завтрак в постель. С началом войны Люциус с трудом мог смотреть на сына без всепоглощающего чувства вины за всё, что произошло. Он знал, что Драко наказан за то, что он, Люциус, облажался.

Парень перевёл задумчивый взгляд на окно. На улице было темно, небо затянуло тучами. В такие моменты пасмурная и холодная погода не влияла негативно на его настроение, а дополняла его и его душевное состояние. Мэнор не любил солнце, а солнце не любило Мэнор. Это Драко понял ещё в детстве.

Он внезапно словил себя на мысли что не знал в этом мире теперь ничего. Он не мог смотреть на мир так, как делал это ещё совсем недавно, потому что вдруг на собственной шкуре осознал, что наполненный пытками и убийствами мир не так хорош, как могло бы показаться, что быть палачом, даже если твоя жертва — грязнокровка, —это совсем не предел мечтаний.

Драко не знал, что делать, и тогда он выбирал единственный вариант, который мог помочь ему выжить — он просто играл свою роль.

Делал вид, что ничего не изменилось.

Послушно делал всё то, чего от него ждали.

А в глубине души ждал сам. Ждал того, кто придёт и расскажет ему, что делать с разорванной на куски жизнью дальше. Ждал и продолжал верить.

Наконец, в комнату вошёл Тео. Он посмотрел на Того-Чьё-Имя-Нельзя-Называть и кивнул ему. На лице Волан-де-Морта сразу же расползлась мерзкая улыбка. Он поднялся со своего места и заговорил.

— В наших рядах пополнение, мои верные друзья. Вскоре к нам присоединится ещё один человек. Прошу, примите его гостеприимно.

Пожиратели начали переглядываться между собой, не понимая, о ком идёт речь.

— Кто это, мой господин? — спросила Беллатриса.

— Совсем скоро вы узнаете. Наберитесь терпения. Тихо! — Тёмный Лорд заставил всех замолчать, и в полнейшей тишине можно было услышать шаги. — Они идут!

— Они? — спросил Руквуд, и в этот момент дверь открылась.

Драко повернулся на звук. В комнату вошёл Северус Снейп.

Рядом с ним, одетая вся в чёрное, стояла Николь Рейнер.