Вместе по собственному желанию (гет)

— Я тебе не помешаю?

Северус, разбиравший рабочий инвентарь для расстановки в новой лаборатории, повернул голову к открывшейся двери — в проёме застыла Гермиона с большой кружкой божественно пахнувшего кофе в руках. Всё тот же объемный свитер с широким горлом, достававший ей почти до середины бедра, джинсы и большие тапочки с кошачьими ушками на мысках. Он ухмыльнулся, но не стал повторять шутку, из-за которой они чуть шутливо не разругались позавчера.

Неделю назад они, никого не уведомляя, собрали вещи и переехали в небольшой двухэтажный коттедж в пригороде Лондона. Три спальни, большие кухня и гостиная, огромный подвал, в котором Северус решил оборудовать лабораторию, и милый маленький внутренний дворик, скрытый от посторонних глаз. Им обоим нравился этот город, и они хотели жить недалеко от него, но недвижимость в Лондоне была слишком дорога для покупки даже при объединении их капиталов, а въезжать в съёмную квартиру они не пожелали — у каждого были на то свои причины.

Гермиона выбрала спальню на солнечной стороне из-за углового окошка-эркера, который планировала переделать под диванчик для чтения, Северус поселился в соседней комнате, пообещав отгонять её кошмары в случае чего — она улыбнулась и оставила его фразу без ответа. Ей показалось, что в тот момент они чуть с треском не пробили стену, отделявшую дружеское подшучивание от флирта. Продолжать было немного страшно — и в то же время волнительно.

С момента помолвки на глазах у половины министерской верхушки в поместье Малфоев прошло три недели, с памятного разговора в кафе — два с половиной месяца. Они медленно двигались навстречу друг другу, не торопясь, не форсируя события, возможно, впервые давая себе и партнёру возможность взвесить каждый шаг. Ни она, ни он не обещали ни себе, ни друг другу, что этот эксперимент должен перерасти во что-то большее, но, как ни странно, они и не запрещали себе этого. «Пусть идёт как идёт», — решили они, и жизнь начала расставлять всё по местам самостоятельно.

Ремонт в новом доме был не то, чтобы совершенно необходим, но предполагался, потому они не торопились, пока планируя детали и предлагая друг другу варианты. Ни у него, ни у неё никогда ранее не было возможности обустроить помещение, в котором они жили, по своему желанию, а потому это был захватывающий опыт, что они с удовольствием делили на двоих. Гермиона после работы ходила по интерьерным магазинам, уносила оттуда бесконечные каталоги, а затем показывала понравившиеся фото Северусу — он либо соглашался, либо строго качал головой, насмешливо посматривая на неё из-под ресниц, закрытый своим неизменным каре от настойчивого взгляда карих с золотинкой глаз.

Первой комнатой, которой ремонт, пусть и магический, коснулся незамедлительно, был подвал, так как Гермиона работала в Министерстве, а вот Северус выполнял заказы на дому, а значит, лаборатория была ему необходима. С помощью Драко Малфоя, который занялся строительным бизнесом, пока многие всё ещё восстанавливались после последствий войны, и его бригады лаборатория по личному проекту Северуса была готова через четыре дня, и вот он наконец вручную разбирал последнюю коробку, в которой перевозился особо ценный и хрупкий инвентарь, — с завтрашнего дня его лаборатория снова принимала заказы.

— Не хочешь вернуться в детство? — усмехнулся Северус и кивнул на длинный стол, заваленный посудой и котлами.

— Думаешь, я провинилась сегодня настолько, чтобы снова мыть котлы без использования магии? — засмеялась Гермиона, подходя к нему и протягивая кружку. — Или хочешь накричать на меня из-за того, что я невыносимая всезнайка?

— Можешь пользоваться магией, так и быть, — пожал плечами он, забирая кружку и мимолётно касаясь её пальцев своими. Между ними не пролетали искры, но это и не было необходимо — достаточно было уже того, что им оказалось комфортно друг с другом даже молчать, а это они оба считали отличным фундаментом для построения крепких отношений. — И я никогда не кричал на тебя, — возмутился он, пробуя кофе и мечтательно зажмуривая глаза от удовольствия.

— Да лучше бы кричал, твоё шипение было намного страшнее. Куда там василиску! — захихикала Гермиона, встав напротив него по другую сторону широкого стола и начав разбирать котлы по размеру и составу основы.

— Тебе виднее, конечно, — не упустил случая подколоть Северус, и она лишь закатила глаза в ответ.

— Ужин скоро будет готов.

— Чем ты решила поразить наши желудки в этот раз? — он по-доброму улыбнулся, зная, что она не обидится: в последний раз они страдали одинаково и решили, что Гермиона хороша в целой сотне других важных дел, плевать на кулинарное искусство. Северус тоже не считал себя хоть сколько-нибудь мастером в приготовлении еды, несмотря на все его успехи в зельеварении. Не всем, в конце концов, дано быть Джейми ОливеромДжеймс Тревор Оливер — английский повар, ресторатор, телеведущий, популяризатор домашней кулинарии и здорового питания. Автор известных книг по кулинарии. Источник — Википедия, даже если некоторые и не знают таких имён.

— Наши желудки сегодня будет поражать итальянский ресторанчик, что на соседней улице, — усмехнулась Гермиона, изящно взмахивая палочкой аккурат над котлами, чтобы удалить мельчайшие загрязнения. — Я поставила сигналку, мы услышим, когда курьер придёт.

— Это тот, над входом которого разноцветный навес? — отхлебнув ещё кофе, полюбопытствовал Северус, раскладывая ножики в одному ему известном порядке. Гермиона заинтересованно покачала головой, наблюдая за этим, и кивнула:

— Ага. Мы с тобой хотели зайти туда, но замотались. И я решила, что пора.

— Умница, — улыбнулся он, подняв на неё взгляд, и поймал её благодарную улыбку.

Теперь он был уверен: ему никогда и никто так открыто и искренне не улыбался, словно его улыбка уже была причиной улыбнуться в ответ. Это было так ново и в то же время казалось, что всё между ними — приобретённое вот только — давно привычно и уютно-обыденно. Он вообще не думал, что когда-то назовёт совместное проживание с женщиной уютным и привычным — но всё в жизни может измениться в одну секунду.

Некоторое время они работали молча, взяв каждый свой фронт и планомерно приводя лабораторию в порядок. Конечно, Северус в будущем ещё изменит какие-то детали, но в целом ему нравилось, как преображалась комната, впервые спроектированная и подготовленная в соответствии именно с его желаниями и требованиями. Гермиона что-то тихо напевала, видимо, маггловское, он не стал насмешничать и мешать ей — ему нравилось, что рядом с ним она чувствовала себя настолько уверенно и спокойно, что могла позволить себе расслабиться.

Северус с интересом наблюдал за механическими действиями невесты и гадал, решив не задавать вопрос, на который не хотел получать честный ответ. Они больше не говорили о Поттере с того самого вечера, когда они «вынужденно» объявили о своей помолвке — в общем-то главное было сказано на маленькой кухне квартиры Гермионы, а остальное он мог додумать и сам. Девочка держалась молодцом: смеялась, шутила, ввязывалась с ним в околонаучные споры, рассказывала об интересных проектах на работе, помогала ему искать информацию по запросу лорда-канцлера в библиотеке Министерства, с удовольствием откликалась на предложения развеяться и усиленно делала вид, что всё в порядке. Но ночью он частенько слышал шаги в её комнате, по утрам у неё были красные глаза и иногда она замирала, делая что-то, будто в один момент у неё внутри гас свет.

И тогда ему хотелось подойти к ней и встряхнуть за плечи, объяснить, что свет не сошёлся клином ни на одном Поттере, но, как говорится, чей бы книзл мяукал. Он и сам столько лет отдал служению тому, чего, возможно, и не было, что уж точно не имел никакого морального права учить её жизни и любви. Его самого бы кто научил…

От мыслей, ушедших далеко в сторону от обустройства лаборатории, Северуса отвлёк нежный перезвон колокольчиков. Гермиона вскинулась и смешно повела головой, явно копируя повадки своего потерянного во время войны питомца.

— Еда! — радостно заключила она и, аккуратно поставив золотой котел на выделенное для него место, побежала наверх, махнув ему рукой: — Пойдём, закончим после ужина!

Северус посмотрел ей в след и покачал головой: какое тут «закончим после ужина»? Тут и одному-то нечего было делать. Не мог же он признаться, что обманом внушил ей мысль, что каждый предмет инвентаря необходимо обрабатывать и раскладывать вручную, только потому, что она выглядела грустной весь день и он решил её немного повеселить, ну, в своём стиле, конечно. Сделав несколько сложных пассов палочкой, Северус отправил оставшуюся на столе посуду в отведённые для этого ящики, бросил несколько запирающих заклятий в шкаф с ингредиентами и, довольно хмыкнув, поспешил наверх — иначе невеста начнёт гневаться. А оно ему надо?

* * *

Устроившись после вкусного ужина на большом диване с большой кружкой ароматного чая и новым интерьерным каталогом, Гермиона похлопала по сидению рядом с собой, приглашая Северуса присоединиться. Налив себе огневиски на два пальца, он сел от неё в отдалении, повернувшись корпусом и вытянув руку со стаканом в её сторону.

— Сейчас досмотрю каталог, и пойдём в лабораторию, — быстро посмотрев на него, пообещала Гермиона, листая уже середину журнала. Северус хмыкнул.

— Ты думаешь, я без тебя не могу там всё закончить?

— Уже закончил, значит? — хитро прищурив глаза, Гермиона перешла в наступление. Северус ухмыльнулся и молча отпил огневиски. — Так бы и сказал, что тебе там было скучно одному, я бы и сама предложила помочь. — Она пожала плечами и, прикусив губу, внимательно посмотрела на него, отложив журнал на колени, а кружку отставив на широкий подлокотник. — Просто мне казалось, что лаборатория — это твоё место, личная территория, где я буду лишней.

Северус окинул её серьёзным взглядом и коротко коснулся предплечья, точно привлекая внимание, хотя оно и так было полностью отдано ему.

— Я не люблю чужих в своём кабинете, ты права. Но, Гермиона, это и твой дом, это наш дом. И здесь нет нежелательных для тебя комнат. Как, надеюсь, и для меня.

Через пару секунд она кивнула и благодарно улыбнулась.

— Спасибо.

— За что?

— За уточнение, наверное. — Она легкомысленно тряхнула головой с двумя детскими хвостиками и пожала плечами, вновь становясь похожей на девчонку, которую он учил много лет назад. — А можно задать вопрос? Пожалуй, личный.

Он удивлённо вскинул бровь и кивнул.

— Северус, я видела у тебя старый оловянный ножик. Он совсем тупой, ты им не пользуешься. Почему ты привёз его в новую лабораторию? Я видела его и в прошлой лаборатории у тебя на столе. Это что-то личное?

Сделав глоток, он продолжал смотреть на неё, но словно сквозь, не видя. В голове вертелись ниточки воспоминаний — стоило ли говорить Гермионе о них, о тех событиях, о тех людях? Он не видел причины скрывать, раз она уже заметила то, что он и не старался особенно спрятать. Но было ли это уместно в их ситуации?

— И да, и нет. — Она молчала, глядя на него слишком серьёзно, чтобы он мог отшутиться или уйти от прямого ответа. — Его подарила мне Лили Эванс, когда мы ещё были детьми, в подарок на день рождения.

— Этот нож символизирует для тебя хорошее или плохое?

— Этот ножик — просто память, давний подарок, превратившийся в какой-то момент в алтарный камень моего поклонения той, кого я, в общем-то, и не знал по-настоящему. А теперь это просто напоминание о прошлых ошибках и ушедших людях.

Северус отвернулся и посмотрел в окно. За соседним домом садилось солнце, и небо окрасилось розовым и оранжевым. Он никогда не любил закаты, но ещё больше он не любил взгляды, полные жалости и участия. Во всём, что случилось в его жизни, был виноват только он — с годами эта истина наконец обрела вес и дала опору под ногами в тот момент, когда ничего другое уже не могло помочь. Не желая быть объектом для применения жалости, чем нередко славилась его невеста, он уже хотел было свернуть разговор и уйти, так как не думал, что услышит в следующее мгновение именно это:

— Ты всё ещё любишь её? — вопрос Гермионы прозвучал жёстко, хлёстко и — внезапно — ревниво, и ему пришлось вновь посмотреть на неё — нахохлившись, поджав колени к груди, она выглядела скорее напуганной пичужкой, чем грозной валькирией.

Он не смог сдержать улыбки, которую она отнесла, конечно же, не на свой счёт и тут же поникла ещё больше. Северус не привык говорить о своих чувствах, но ему хотелось прояснить этот вопрос раз и навсегда, потому что, чем больше дней они проводили вместе, тем менее смешной и надуманной выглядела для него эта идея с браком. Нет, он не влюбился, как мальчишка, но его тянуло к ней. Гермиона была красива, умна, задорна и искренна, в ней, несмотря на все беды, было много жизни, которой она хотела с ним поделиться. Но главное, было в молодой женщине рядом с ним что-то такое, отчего он чувствовал желание хотя бы постараться стать лучше. И если не это могло стать основой для нового и крепкого в его жизни, тогда он совершенно точно ничего не понимал в отношениях между людьми.

— Нет, уже нет. И, если уж говорить честно, не знаю, была ли это действительно любовь.

— Но Гарри рассказывал… — она неуверенно чуть сдвинулась в его сторону.

— Ах, оставь, Гермиона, Поттер дальше своего носа плохо видит, не только в чужих головах, — Северус поморщился при мысли о своём бывшем ученике и теперешнем… сопернике? — Мы были друзьями, потом, взрослея, стали отдаляться друг от друга, у нас было слишком мало точек соприкосновения. Да, я был влюблён в неё, не буду лгать. Лили была красива и умна, талантлива и дружелюбна. В неё были влюблены многие. Но она не любила меня, и моя несдержанность разрушила последнее, что нас связывало. Я ревновал, страдал, представлял, как она выбирает меня… Не уверен, что это была любовь. Теперь я понимаю, что допустил много ошибок, что будь со мной рядом опытный человек, которому было бы не всё равно, я бы не зациклился на этом и, возможно, всё было бы совсем иначе. Но история не терпит сослагательной слабости.

Гермиона долго молчала, не решаясь задать следующий вопрос, и он не торопил её. Слишком много поднялось в душе после её слов и взглядов. Он не планировал каяться в своих просчётах и грехах, но ей стоило знать, что он сожалел, действительно сожалел о том, что жизнь нельзя было изменить по мановению палочки.

— Почему тогда ты так и не женился?

— Когда привыкаешь к одиночеству, сложно потом отвыкать. И не было большого резона. Я не лучшая партия, как ты знаешь. Это у нас только ты защитница всех сирых и убогих. Собираешь под своим крылом эльфов и отбившихся от рук зельеваров.

— Не всех, только избранных, — улыбнулась Гермиона, поняв, что разговор окончен. Она узнала намного больше, чем надеялась, и теперь стоило всё это переварить. Северус хмыкнул и сделал большой глоток огневиски. Ей хотелось отвлечь его, и она вновь открыла каталог на заложенной странице.

— Посмотри, пожалуйста, — повернув журнал в его сторону, Гермиона тыкала пальцем в симпатичную фотографию комнаты с эркером, переделанным в кушетку с книжными полками. — Вот что-то такое я и хочу в своей спальне.

Северус кивнул и пожал плечами, принимая перевод темы с благодарностью.

— Отдай это фото Драко — его бригада всё сделает.

— Тебе не нравится, да?

— Что ты хочешь, чтобы я сказал? Что это лучший эркер с книжными полками, который я видел? — он издевательски поджал губы и посмотрел на неё. Гермиона сначала пыталась сдержаться, а потом захихикала, следом за ней улыбнулся и Северус.

— Кажется, мы уже пререкаемся как старые супруги. Это определённо успех, — она очаровательно улыбнулась ему, и он, не контролируя себя особо, на миг коснулся её щеки кончиками пальцев. В её глазах не было отторжения, но было непонимание, потому он, не объясняясь, опустошил стакан и встал с дивана.

— Я всё же пойду доделаю кое-что в лаборатории. Захочешь — приходи, я всегда тебе рад.

Из подвала доносился шум, видимо, Северус что-то передвигал, а Гермиона всё сидела на диване и думала о том, что происходило здесь несколько минут назад. Их разговор, её внезапная ревность, взявшаяся просто из воздуха, взгляды Северуса и то, как внезапно он ушёл, — всё это было странным, немного нелепым, но более настоящим, чем все годы, что она провела, ожидая, когда Гарри решится хоть на что-то.

На автомате долистав каталог и наметив, по мудрому совету Северуса, отослать завтра Малфою страницу с фотографией эркера в качестве образца, она поднялась с дивана и уже направилась было в сторону лаборатории, когда в окно постучал клювом красивый серо-чёрный филин, новый питомец Гарри. Впустив птицу и дав ей угощение, она отвязала письмо и вскрыла конверт.

На небольшом листе было всего несколько строк:

«Гермиона,

Я очень скучаю. Пожалуйста, дай мне ещё один шанс.

твой Гарри»