Вместе по собственному желанию (гет)

«Она пришла, чтоб пригласить тебя на жизнь…»

© В.С. Высоцкий

По ту сторону оконного стекла медленно ползли дождевые ручейки, их до дрожи хотелось стереть, убрать, чтобы видеть, чтобы с еле заметным самому себе спокойствием наблюдать, как она бежала через площадь, прикрыв голову сумкой, потому что, как обычно, вышла из дома без зонта. Северус усмехнулся и тут же скривил губы в подобии насмехающейся улыбки, когда Гермиона показалась в дверях кафе.

— Добрый день, — она неловко повела плечами, сбрасывая влагу с пальто: без волшебства сделать это было сложно, но рисковать в маггловской кофейне не хотелось. Они вместе выбрали это заведение, так как обоим было удобно добираться сюда и не хотелось встречаться на глазах у знающих их в лицо волшебников в магической части Лондона.

— Судя по вашему виду — не очень, — всё же съехидничал он, не выдержав. Она поморщилась, но еле заметно улыбнулась, признав его правоту. — Дайте его уже сюда, Салазара ради, — пробурчал он резко и, выхватив из её рук тёмно-серое, почти чёрное от влаги пальто, положил на колени и незаметно провёл несколько раз над ним ладонью, обдавая ткань высушивающими чарами, а после аккуратно свернул его на стуле рядом с собой.

— Спасибо, — тепло улыбнулась она, поняв, что именно он сделал. — А у меня так не получается, хотя делаю, вроде бы, всё правильно. Магия работает только через палочку. Может, и правы всё-таки те, кто говорит о малой магической силе магглорожденных.

Он хмыкнул и оценивающе посмотрел на неё. Сколько глупого недоверия собственным талантами и сомнения в своих силах в этой симпатичной кудрявой голове.

— Годы практики, мисс Грейнджер, и сможете не только высушить пальто, но и защититься от дождя, а не бегать по улице с сумкой на голове.

Она укоризненно покачала головой, но всё же кивнула, признавая его правоту и одновременно благодаря за своеобразную поддержку. Усевшись напротив, Гермиона подняла руку, привлекая внимание официанта, и пробежала взглядом по меню тёплых напитков.

— Горячий шоколад со взбитыми сливками и шоколадной крошкой, пожалуйста, — озвучила она свой выбор, когда к их столику подошла милая девушка с бейджиком «Кэрол» на груди. — И порцию мясного пирога.

— А вы что-то выбрали? — Кэрол повернулась к Северусу, и он растерянно приподнял бровь. Заказывать что-то в одиночестве не хотелось, а теперь он совершенно не желал читать список блюд, выискивая что-то наиболее простое.

— Здесь хороший мясной пирог, ароматный и очень вкусный, — предложила Гермиона, подвинув к нему меню на нужной странице, и, уловив его согласие в скептическом хмыканье, озвучила: — Две порции мясного пирога.

— И двойной кофе с молоком, — добавил Северус, с интересом глядя на спутницу.

Кэрол кивнула, повторила заказ для проверки и, пообещав вскоре вернуться, исчезла за дверью кухни.

— Так и будем молчать? — он бурил её испытующим взгядом. Гермиона подняла голову и встретилась с ним глазами.

— Я… У меня есть к вам странное предложение, сэр.

— Это уже звучит устрашающе. Просто поймите, даже Дамблдор с Лордом никогда не говорили «странное». Вы пугающая женщина, мисс Грейнджер. — Она невольно хихикнула, и он прищурился — нервничает, значит, и правда, что-то задумала.

— Когда-то вы сказали, что у вас ко мне долг жизни. Тогда я от него отказалась. И ни в коем случае никогда не попрошу вас о подобном, — она с мольбой во взгляде подняла ладонь вверх, и он сдержался от колкостей или парирования. — Просто выслушайте меня, профессор, прошу вас. И если вам не подходит то, что я предложу, вы в полном праве отказаться и уйти в ту же минуту.

Гермиона замолчала, опустила голову и переплела пальцы в замок, вытянув руки перед собой, собираясь с духом. Если бы он хотел, то легко смог бы накрыть эти тонкие запястья одной ладонью. Она вообще вся была как тростинка: тонкая, бледная, а в объёмном свитере казалась ещё меньше, короткие, по плечи, волосы, заправлены за уши, на ресницах — тушь, делавшая и без того большие глаза просто огромными — и больше ни грамма косметики. Она не выглядела ребёнком, нет, но и на взрослую волшебницу, героиню второй магической войны, какой её хотели сделать газеты и Кингсли Шеклболт, тоже не тянула. Прошло уже почти пять лет с того военного мая, а Гермиона по-прежнему выглядела испуганным воробушком, как и тогда, в Визжащей хижине, с зельями в руках и мольбой на обветренных губах.

— Я готов выслушать вас, мисс Грейнджер. Начинайте. Сомневаюсь, что вы можете предложить мне нечто такое, от чего я подскочу и выбегу из кафе. — Северус шутил, но глаза его оставались серьёзными, и она это видела, и принимала, и была благодарна за то, что он помогал ей держать себя в руках вот таким способом.

— Вы, вероятно, знаете, сэр, что Кингсли, мистер Шеклболт, продвигает Гарри и меня на хорошие посты в Министерстве. — Северус криво ухмыльнулся: ещё бы он не знал. Кингсли очень удобно устроился, придерживая героев под своим крылом, он как бы и помогал им, и в то же время держал в узде, следя за тем, чтобы власть внезапно не ушла из его рук без его же согласия. Гермиона, видимо, неверно истолковала его реакцию, потому что буквально начала оправдываться: — Но мне очень тяжело даётся этот взлёт по карьерной лестнице: я не против, у меня есть хорошие планы, рабочие программы, однако волшебники очень консервативны, в некоторых вопросах практически несгибаемы. Гарри двигается вверх легко, он мужчина, герой, победитель — перед ним открыты все двери. А я всего лишь подруга героя, одна из бывшего Золотого трио, умная, но молодая и неопытная, как заявляют в кулуарах Министерства. А ведь Гарри младше меня почти на год… — Гермиона задумалась и, не заметив его напряжённого взгляда, пожевала нижнюю губу. Северус с каким-то сторонним, точно не его, интересом уставился на её зубы, врезавшиеся в тонкую кожу под губами, и на миг подумал, что бы мог чувствовать, если бы это были его зубы.

— Вам нужна моя протекция? Вынужден вам напомнить, мисс, что я вряд ли хоть для кого-то смогу составить протекцию в данный момент: прошло моё время, — уточнил он наконец, сбросив морок, когда понял, что Гермиона не собирается продолжать. Она тут же очнулась и виновато посмотрела на него.

— Зря вы так, профессор.

— Я вам больше не профессор, мисс Грейнджер, — буркнул он скорее из вредности, чем действительно разозлившись. Перед глазами всё ещё стояла картина, на которой его губы терзали её — странная, ни на чём не основанная, практически безумная, но внезапно дурманящая картина.

— Вы правы. Простите, я по привычке. — Она вымученно улыбнулась, а затем, глубоко выдохнув, закончила свою мысль: — Мне нужна не протекция, а супруг. Мужчина, в чьём влиянии и опыте не будет возникать сомнений. Мои однокурсники и одногодки не подходят сразу по ряду причин. Все мужчины более старшего возраста будут крайне удивлены моему предложению, так как никогда не сталкивались с понятием фиктивного брака. К тому же, я никому из них не доверяю.

— А мне, значит, доверяете? — не удержался от шпильки Северус.

Услышанное пока медленно укладывалось на полочки в его голове, и было проще зубоскалить и издеваться, чем взглянуть на её просьбу серьёзно. Он никогда не рассматривал её в качестве женщины своей жизни, он, надо отдать должное его профессионализму, вообще ни одну свою ученицу не рассматривал в такой роли. Но раньше он и поцелуй с Грейнджер не рассматривал как возможный, а тут — целый брак, пусть и всего лишь фиктивный. Странная идея для молодой симпатичной девушки, не обременённой шрамами, увечьями и прочими «прелестями», которые могли бы помешать ей в реальной личной жизни.

— Более чем полностью. К тому же, это будет выгодно нам обоим, если, конечно, вас заинтересует моё предложение и на данный момент вы не состоите ни с кем в отношениях.

— И чем же мне может быть выгоден фиктивный брак с девчонкой младше меня в два раза? — зло ухмыльнулся он, Гермиона в ответ лишь устало склонила голову и закатила глаза.

— К сожалению, меня постоянно заставляют бывать на светских мероприятиях, обо мне в том числе пишут эти жуткие журналы и газеты, — она поморщилась и на миг показалась очень живой и прежней — молодой девушкой, смешливой, задорной, с вечно задранным от собственной значимости и гордости носом. Северус пару раз моргнул, и иллюзия тут же рассеялась. — Ваша лаборатория нуждается в пиаре, в итоге вы будете довольны потоком новых клиентов. К тому же, личное оправдание шпионажа пять лет назад и орден Мерлина на одной чаше весов общественного мнения и любовный союз с молоденькой героиней войны, переросший в крепкий брак, на другой чаше — что перевесит, как думаете? Вы утрёте нос всем, кто хоть раз как-то гадко отозвался о вашей личной жизни. В третьих, я думаю, вас порадовала бы мысль шокировать Гарри до потери связной речи на ближайшие несколько месяцев.

— А почему вы считаете, мисс, что речь Поттера когда-нибудь была иной? — Гермиона держалась несколько секунд, а потом всё же захихикала.

И он улыбнулся вслед за ней, глядя на её легкую, почти детскую, искреннюю улыбку. Ему уже много лет никто так не улыбался — разве что Лили десятилетия назад, а может, даже и она так не улыбалась, а он многое придумал, в своё время вознеся её, как идола, на пъедестал и забыв после увидеть в ней снова живого человека, женщину, которую когда-то любил или мог бы полюбить по-настоящему, если бы всё сложилось иначе.

— Значит, вы в целом не против? — отсмеявшись, она прищурилась, глядя на него из-под ресниц. Северус пожал плечами:

— Я не могу сказать, что такая мысль хоть раз приходила мне в голову или я мог предполагать подобное, когда собирался на встречу с вами. Но в целом я, признаться, даже сам удивлён, насколько спокойно воспринял ваш фантастический план. Я не понимаю одного: неужели в двадцать три года вам необходим фиктивный супруг? Вы легко найдёте себе настоящего мужа.

Гермиона поджала только что улыбавшиеся ему губы и окатила его тяжёлым взглядом. Она казалась хрупкой, но собранной и несгибаемой. Куда делся прежний воробушек, что виделся ему вот только что? На Северуса смотрела серьёзная, готовая защищаться женщина, уставшая, немного помятая, но понимавшая и отдававшая себе отчёт в каждом сказанном слове. Перед ним сидела та самая несгибаемая леди, которую Кингсли Шеклболт готовил себе в преемницы (когда игры с властью ему наскучат), что бы там ни думал о себе и своей роли в политике Поттер — уж Северус как никто разбирался в придворных интригах.

— Мне не нужен настоящий муж. Иначе я не обратилась бы к вам. Не думаю, что я сколько-нибудь привлекаю вас как женщина.

— А как же любовь, мисс Грейнджер? — задетый её словами, он хотел уязвить в ответ, но вопрос вышел слишком серьёзным и личным — он понял это по вспыхнувшим в её глазах огонькам.

— Мне не нужна любовь, как и вам, я полагаю. Мы подходим друг другу намного больше, чем кажется на первый взгляд.

— Что же вам нужно, если не любовь?

— Покой, уверенность, поддержка, понимание, уважение. И я верю, что смогу найти это в вас. Тем более, что это не навсегда. Я не стану удерживать вас, если вы в какой-то момент решите уйти. — Она немного помолчала, сканируя его нечитаемым взглядом, а затем спросила: — Каков ваш ответ? Вы готовы вступить со мной в фиктивный брак и помочь нам обоим в достижении успеха?

— После глупейшего решения принять метку Лорда это не выглядит таким уж абсурдным.

Северус откинулся на спинку, глядя на неуверенно улыбавшуюся Гермиону, и тут к их столику наконец подошла Кэрол с пирогом, кофе и горячим шоколадом. Дождавшись ухода официантки, он поднял свою чашку и, точно чокаясь с воздухом, провозгласил:

— Мы поженимся, мисс Грейнджер, и пусть Поттер наконец действительно онемеет.

В парадной гостиной Малфой-мэнора было многолюдно и очень душно — от суеты выскочек, пытавшихся заручиться необходимой им поддержкой, и надменности властьимущих, с гадким довольным выражением взиравших на них. Между небольшими группами людей курсировали подносы с закусками, зачарованные умелыми домашними эльфами Малфоев, желавших во что бы то ни стало обелить своё имя и не брезговавших играть за все политические стороны разом, куда там до маггловского героя Фигаро! В этот раз в их поместье проходил приём в честь… если быть честной, Гермиона так и не поняла, в честь чего они опять собирались всей министерской толпой — то ли собирали деньги на благотворительность, то ли одна сторона в вечной борьбе за трон пыталась перетянуть к себе другую сторону.

Гермиона мучительно пыталась сдержать зевок, выслушивая древнего старика в сверкающей мантии, лорда-канцлера Генри Скиннера, бывшего ранее одним из председателей Визенгамота. Она никогда не собиралась идти туда, но старичку, видимо, было совершенно всё равно, что она там хотела — в её хорошеньком, хоть и немного бледном лице он нашёл прекрасный образчик молчаливого слушателя, который ему как раз и требовался для рассказов о буднях председателя Визенгамота. Вероятно, лорд-канцлер планировал в будущем использовать её близость с Кингсли, но пока не затрагивал эту тему, хотя цеплялся к ней с разговорами на каждом приёме, где они пересекались.

А вот Гарри, застывшему неподалёку от неё рядом с Гестией Джонс и каким-то подтянутым седовласым мужчиной, возможно, представителем французского Министерства магии, который должен был прибыть на днях для подписания с Кингсли договора о сотрудничестве в банковской сфере, было явнее веселее, чем ей. «Засранец, даже здесь отличился и забрал себе всё веселье», — подумала Гермиона, закусив губу при взгляде на крепко державшую Гарри за руку Джинни. Уизли смотрела на Поттера как на божество, сошедшее к ней с Олимпа, а тот почти не обращал на неё внимания, увлечённый обсуждением какого-то нового плана с Гестией. Несколько месяцев назад объявившие о помолвке и скорой свадьбе, эти двое везде становились центром внимания, однако сегодня им предстояло потесниться.

— Дорогая, прости, что задержался и оставил тебя одну: не мог вырваться из рук Гиппократа Сметвика. Никак не угомонится, пытается заиметь меня штатным зельеваром. Нашёл дурака: из одной тюрьмы в другую! — внезапно её ухо обжёг достаточно громкий для находившихся рядом людей бархатный голос Снейпа, а талию обвила тёплая крепкая рука. Гермиона еле заметно выдохнула и откинулась спиной на мужскую грудь, позволяя ему вести в этом странном танце, как они и договаривались.

— Ох, деточка, кто это такой, что позволил себе прервать наш оживлённый разговор? — удивлённый вторжением Северуса, лорд-канцлер склонил голову набок и внимательно смотрел на парочку из-под насупленных бровей.

Гермиона, еле сдержавшая смешок на слове «оживлённый», мило улыбнулась. Она никогда не думала, что первым, кому они объявят о своём будущем бракосочетании станет едва знакомый ей старикашка, пусть и очень даже полезный ей в будущем. Она уже хотела было представить своего спутника, как её, конечно же, опередили:

— Северус Снейп к вашим услугам, милорд, — Северус чинно склонил голову, наблюдая за стариком из-под ресниц. Тот был сбит с толку: вероятно, в его мыслях мелькало эти имя и лицо, но он никак не мог вспомнить в связи с какими событиями. — Я будущий супруг этой барышни и по совместительству один из лучших зельеваров Англии, возможно, вы меня помните.

— Мистер Снейп… — протянул лорд-канцлер, прищурившись. — Теперь вспомнил. Я вручал вам орден Мерлина за заслуги перед магической общественностью во время войны с Тем-кого-нельзя-называть. А перед этим Визенгамот оправдал вас по всем инкриминируемым статьям, — он хохотнул, словно сказал что-то до жути смешное. Гермиона попыталась выдавить из себя улыбку, но замерла, взглянув на Северуса — тот с искренним интересом и весельем в глазах наблюдал за собеседником, а затем кивнул, подтверждая его слова и растянул губы в широкую, явно ухмыляющуюся улыбку, однако лорд-канцлер этого не заметил.

— Совершенно верно, лорд Скиннер.

— И вы утверждаете, что помимо успехов на войне и в, не побоюсь этого слова, величайшем искусстве зельеварения, вы вскоре женитесь на этой очаровательной мисс? Но где же тогда её кольцо?

Гермиона склонила голову, будто смутившись, чтобы не выдать недовольства тем, что о ней в её присутствии говорили так, словно её здесь не было. А с кольцом они действительно прокололись — надо же было забыть буквально о самом главном! Северус, точно почувствовав это, шагнул ближе, буквально вжавшись грудью в её спину, и крепче обнял за талию.

— Есть такой грех, лорд Скиннер, — учтиво улыбнулся он, откровенно наслаждаясь фурором, который уже видел в заискрившихся глазах старого лорда-канцлера: такая новость не останется забытой — завтра все газеты будут трубить об их с Грейнджер союзе. Северус мягко улыбнулся, повернувшись к невесте, и та тут же искренне зарделась от его настойчивого, пронизывающего взгляда. — Гермиона одарила меня согласием связать наши жизни. И на фоне этого события все остальные — сущая ерунда, милорд. А кольцо… Признаюсь вам, как на духу, эта юная мисс безбожно теряет вещи, Салазар мне в помощь, и собственноручно сняла кольцо, чтобы не потерять его на приёме.

Старик хитро прищурился, глядя на них. Гермиона виновато улыбнулась Северусу, отыгрывая свою роль, и незаметно сжала его свободную руку, и он тут же вернул прикосновение, пытаясь успокоить. Всё шло прекрасно, они оба отработали на «Превосходно». Осталось только дождаться взрыва любопытного Поттера, уже подозрительно посматривавшего в их сторону, но до сих пор не заметившего объятия подруги с бывшим профессором, уже не врагом, но и далеко не приятелем.

— Как хорошо, что я вас встретил, мой юный друг, — хохотнул лорд-канцлер и качнул головой. — Мои поздравления обручённым. Буду ждать приглашения на свадьбу, явлюсь непременно с презентом, — Северус и Гермиона восторженно переглянулись и благодарно закивали: «Непременно, милорд, вы будете первым в списке!» — А с вами, мистер Снейп, я бы хотел позже обсудить одну конфиденциальную проблему по вашей части. Давно искал искусного мастера, мне говорили о вас, но никто не смог дать мне ваш адрес, а через сов решать вопросы я не люблю. Проведайте старика на неделе, будьте так любезны, я велю передать приглашение на обед через мисс Грейнджер. Вас устроит?

— Более чем. С удовольствием сделаю всё, что в моих силах, лорд Скиннер, — коротко поклонился Северус, польщённый его предложением. Он прекрасно понимал, что лорд-канцлер с его финансами и связями мог купить услуги любого зельевара, и получить клиента такого уровня означало поднять свой ранг и цену за работу для остальных сразу на несколько уровней.

Кивнув на прощание, лорд-канцлер отошёл от них, чтобы тут же остановиться рядом с группой министерских чиновников, и Гермиона, всё ещё будучи в объятиях будущего мужа, повернулась к нему, запрокинув голову, чтобы поговорить, когда рядом возник Гарри Поттер с искривлённым от возмущения лицом.

— Что здесь происходит? Гермиона! Может быть, ты мне объяснишь?

— Во-первых, здравствуй, Гарри, — спокойно ответила Гермиона, обернувшись к другу, но не пытаясь вывернуться из рук Северуса. И только он заметил, как дрогнули её ресницы и задрожали плечи под лёгкой мантией. — Во-вторых, поясни, что именно случилось?

— Привет, — буркнул Гарри, поморщившись. Джинни, чуть опоздавшая к началу шоу из-за разговора с Биллом и Флер, оставшимися в компании коллег Билла, замерла за его спиной, чуть приоткрыв рот от удивления. — Как это понимать? — Поттер указал на руки Северуса на талии Гермионы, и только тогда Грейнджер сделала вид, что догадалась:

— О, Гарри, ничего такого не случилось.

— Приличные люди здороваются со всеми, к кому обращаются, мистер Поттер, — язвительно заметил Северус, прижимая Гермиону к себе ещё крепче, что не укрылось от злого взгляда Гарри. — Хотя о чём это я…

— Гермиона… — угрожающе прошипел Поттер, буквально обещая перейти на не понимаемый никем, кроме него, парселтанг.

— Вы обращаетесь к мисс Грейнджер, но отвечу вам я, мистер Поттер, — голос Северуса был чистым ядом и сладкой патокой одновременно — ему хотелось внимать и в то же время сморщиться, точно от звуков царапающего по стеклу металла. Гермиона в его руках напряглась и вся подобралась, точно была готова бежать сию секунду. Северус насмешливо приподнял бровь и, практически сам не веря своему никогда не подводившему чутью, разъяснил ситуацию: — Я сделал вашей подруге предложение, и она ответила согласием.

— Что? — Гарри взорвался одновременно с почти запищавшей от переполнявших её эмоций Джинни: «Мамочки, ничего себе!»

— Ох, Гарри, ты действительно не понимаешь или издеваешься? — Гермиона устало вздохнула и, чуть развернувшись корпусом к друзьям, положила голову на плечо жениху. — Мы хотели объявить об этом объявлением в Пророке через месяц, ближе к свадьбе, Северус не хотел раньше времени сообщать о помолвке, но, кажется, случайно узнавший об этом лорд-канцлер рассекретит нас намного быстрее. — Она бросила взгляд на стоявшего в отдалении от них в компании с Люциусом Малфоем и Патрицией Забини Генри Скиннера, с лукавым весельем то и дело посматривавшего на них.

— И как давно это длится между вами? — Гарри не отступал, нахмурившись, он пожирал их тяжёлым взглядом. Гермиона только хмыкнула и выпрямилась, вздёрнув, по своему обыкновению, кончик носа вверх.

Северус понял, что очень хочет встряхнуть наглого мальчишку за воротник дорогой мантии, чтобы тот пришёл в себя и не устраивал неясный скандал перед присутствовавшими на приёме, да и перед собственной невестой тоже. Самомнения у Поттера было даже больше, чем у его отца — оно и понятно, в общем-то, но было всё равно неприятно в очередной раз получить подтверждение собственной интуиции. А ещё он так глупо и жестоко выдавал себя и Гермиону за компанию, что руки чесались не только встряхнуть, но и одарить парочкой неприятных тяжелоснимаемых заклятий. Мерлин трижды великий, и как он за эти годы мог не увидеть то, что происходило между ними?

— А разве это имеет значение, Гарри? — Гермиона наигранно широко улыбнулась, точно была на седьмом небе от счастья, и будто ненароком заметила, не реагируя на скрежетавшего зубами Поттера: — Теперь мы оба будем счастливы, вы с Джинни, мы с Северусом, это так здорово: свадьба, платье, подготовка. Джинни, ты поделишься со мной адресами тех, кто устраивает вашу свадьбу? — она мило улыбнулась подруге, и та тут же закивала, переводя удивлённо-восторженный взгляд с неё на Снейпа и обратно:

— Конечно, Гермиона, это просто фантастика! Поздравляю! Мне так хотелось, чтобы у тебя всё наладилось, а тут, оказывается, у тебя всё просто прекрасно! Ведь я же буду подружкой невесты, да?

— А кто же ещё, милая? — легкомысленно хихикнула Гермиона, внутренне похолодев от того, как легко научилась надевать маску даже с, казалось бы, самыми близкими. Северус явно это понял каким-то шестым чувством, потому что сжал её ладонь, передавая кроху поддержки. Надо же было так легко проколоться перед ним — как теперь смотреть будущему мужу в глаза? Ведь знала, что Гарри сдаст их с потрохами, но надеялась, что среди множества лиц он будет вести себя как взрослый человек, а не как ребёнок, у которого отобрали игрушку — не самую любимую, но давнюю, к которой он уже привык.

Джинни наконец сдвинулась с места и потянулась к ней, чтобы обнять. Снейп разжал руки, и Гермиона сжала подругу в объятиях, но не выдержала и подняла голову, встретившись взглядом с Гарри. Он казался уязвлённым, шокированным, но не разбитым, как в тот вечер, когда она узнала об их с Джинни помолвке, присутствуя на общесемейном ужине Уизли. Глубоко вздохнув, Гермиона кивнула сама себе: она всё сделала правильно, нельзя было тянуть ещё дольше.

— Думаю, нам пора идти, — настойчиво протянул Северус, касаясь её запястья, когда Джинни наконец выпустила Гермиону из своих объятий.

— Да, ты прав, — кивнула Грейнджер, беря его за руку и желая оказаться как можно дальше от этого дома, в углах которого ей до сих пор мерещилась Беллатриса. — Ещё увидимся, ребята, — быстро улыбнулась она Гарри и Джинни и подмигнула последней, стараясь не реагировать на злость в глазах друга: — В субботу у Фортескью, как обычно, Джин?

— Да! Нам есть что обсудить, — довольно захихикала Джинни.

Гермиона сглотнула огромный ком несказанных слов и прикрыла глаза, радуясь, что хотя бы Кингсли затерялся среди этого людского моря и не придётся сейчас и перед ним ещё отчитываться за несвоевременное решение выйти замуж.

Северус крепко держал её за руку, явно чувствуя, как она дрожала всю дорогу до ворот поместья. Он кивнул Люциусу и Нарциссе, затем попрощался с Драко, ни один из Малфоев не выглядел поражённым — значит, были в курсе происходящего. «Они же практически его семья, конечно он рассказал им о нашем договоре — или просто о браке», — подумала Гермиона, сильнее сжимая пальцы жениха, чтобы не упасть прямо посреди комнаты на радость всем собравшимся.

Через десять минут они аппарировали к её дому и медленно поднялись на третий этаж в небольшую квартирку. Гермиона жила в маггловской части Лондона уже почти пять лет, чтобы уберечься от случайных встреч со старыми знакомыми. Недалеко был вход в Министерство, и она любила прогуливаться с утра до работы пешком, очищая мысли перед новым рабочим днём. Они ещё не говорили об общем доме, но ей уже было жаль этот маленький островок спокойствия, который в скором времени ей нужно было оставить.

Сняв мантию и сбросив туфли на каблуке, Гермиона прошла на кухню и зажгла конфорку на обычной маггловской плите обычной же спичкой — ей нужно было чем-то занять руки. Никакой магии — только привычные рутинные действия: взять чайник, открыть крышку, налить воды, закрыть крышку, поставить на огонь. Северус, изредка бывавший в квартире ещё до памятного разговора в кафе — исключительно в рамках деловых отношений, не более, — прошёл следом за ней и замер в дверном проёме, скрестив руки на груди, — строгий и непримиримый, как и в её школьные годы. Гермиона обернулась, посмотрела на него и вновь обратила внимание на плиту и чайник на ней.

«Господи, о чём я думала, когда пришла к нему с тем глупым предложением? Я же в ловушке рядом с ним, ещё и его осуждения я не переживу — мне хватает себя самой», — зажмурившись, подумала она. Услышав шаги за спиной, она напряглась и вздрогнула, когда на плечо опустилась тёплая ладонь.

— Почему ты не сказала, что любишь его и хочешь именно от него сбежать в этот брак? — голос Северуса обволакивал, обманчиво мягкий, почти обеспокоенный — или она слишком давно играла в шпиона и перестала верить людям, даже тому единственному, кто согласился спасти её.

— Мне правда нужен супруг для продвижения вверх. Но я боялась, что ты откажешь мне, если я назову главную причину. А в общем-то, разве есть какая-то разница? Лично для тебя.

— Брак ради должности и брак ради того, чтобы забыть любимого человека, который выбрал не тебя, — это разные вещи, девочка. И во второе лучше не ввязываться ни при каких обстоятельствах. Поверь мне, я знаю, о чём говорю.

— Я больше не люблю его, — Гермиона откинула голову назад, упершись затылком в его плечо и до боли выпрямила спину.

Перед глазами проносились, как в коротком видео, отрывки последних пяти лет, логичного продолжения того, что происходило между ней и Гарри, пока они жили вдвоём в палатке посреди столетних лесов на волоске от смерти: сонные объятия по утрам, смех — один на двоих, жаркий шёпот в шею, горячие поцелуи, спутанные влажные простыни, тихое «я не смогу без тебя» и просящий взгляд ведьмовских зелёных глаз, ради которых она лишила родителей памяти, дралась с Пожирателями, умирала от боли под пытками Беллатрисы и кукольно-глупо улыбалась в доме Уизли, задыхаясь от удавки предательства, когда Гарри делал предложение Джинни, всё-таки выбрав не её.

— Любишь. Не лги хотя бы мне, если нравится обманывать себя.

Тепло его дыхания, коснувшееся шеи, не вызвало мурашек, но словно согрело что-то внутри, спрятанное, забытое, от чего из глаз резко потекли слёзы. Он вздохнул и мягко обнял за плечи, и Гермиона вцепилась в его руку, как утопающий вцепляется в брошенный ему круг.

— Я так больше не могу. Я хочу разлюбить его. Помоги мне, пожалуйста.

— Ты думаешь, что я эксперт по тому, как разлюбить Поттеров? Мне кажется, ты выбрала не того.

— Давай станем экспертами вместе? — она повернула голову и взглянула на него сквозь слёзы. Северус смотрел на неё с обидным пониманием и чем-то, очень похожим на нежность. Или же ей просто показалось.

Крепче обняв её, он покачал головой, грустно усмехнулся и кивнул:

— Давай попробуем, может, что-то и получится. Давно пора стать экспертом в этом вопросе.

На плите закипал чайник, начиная негромко свистеть и угрожающе булькать, за окном медленно гасли фонари, погружая улицу в тихий сон, а они стояли, обнявшись, посреди маленькой кухни и понимали, что, возможно, впервые за много лет действительно нашли союзника в самом непростом деле на свете — бывшие учитель и ученица, несостоявшиеся враги, спасительница и спасённый, в некоторой степени коллеги, ставшие приятелями, мужчина и женщина, вверившие себя друг другу, чтобы попробовать жить свободнее и счастливее. Гермиона была права: им не нужна была любовь, их разбитым сердцам был необходим покой — и они могли дать его друг другу, хотя бы попытаться.

— Я тебе не помешаю?

Северус, разбиравший рабочий инвентарь для расстановки в новой лаборатории, повернул голову к открывшейся двери — в проёме застыла Гермиона с большой кружкой божественно пахнувшего кофе в руках. Всё тот же объемный свитер с широким горлом, достававший ей почти до середины бедра, джинсы и большие тапочки с кошачьими ушками на мысках. Он ухмыльнулся, но не стал повторять шутку, из-за которой они чуть шутливо не разругались позавчера.

Неделю назад они, никого не уведомляя, собрали вещи и переехали в небольшой двухэтажный коттедж в пригороде Лондона. Три спальни, большие кухня и гостиная, огромный подвал, в котором Северус решил оборудовать лабораторию, и милый маленький внутренний дворик, скрытый от посторонних глаз. Им обоим нравился этот город, и они хотели жить недалеко от него, но недвижимость в Лондоне была слишком дорога для покупки даже при объединении их капиталов, а въезжать в съёмную квартиру они не пожелали — у каждого были на то свои причины.

Гермиона выбрала спальню на солнечной стороне из-за углового окошка-эркера, который планировала переделать под диванчик для чтения, Северус поселился в соседней комнате, пообещав отгонять её кошмары в случае чего — она улыбнулась и оставила его фразу без ответа. Ей показалось, что в тот момент они чуть с треском не пробили стену, отделявшую дружеское подшучивание от флирта. Продолжать было немного страшно — и в то же время волнительно.

С момента помолвки на глазах у половины министерской верхушки в поместье Малфоев прошло три недели, с памятного разговора в кафе — два с половиной месяца. Они медленно двигались навстречу друг другу, не торопясь, не форсируя события, возможно, впервые давая себе и партнёру возможность взвесить каждый шаг. Ни она, ни он не обещали ни себе, ни друг другу, что этот эксперимент должен перерасти во что-то большее, но, как ни странно, они и не запрещали себе этого. «Пусть идёт как идёт», — решили они, и жизнь начала расставлять всё по местам самостоятельно.

Ремонт в новом доме был не то, чтобы совершенно необходим, но предполагался, потому они не торопились, пока планируя детали и предлагая друг другу варианты. Ни у него, ни у неё никогда ранее не было возможности обустроить помещение, в котором они жили, по своему желанию, а потому это был захватывающий опыт, что они с удовольствием делили на двоих. Гермиона после работы ходила по интерьерным магазинам, уносила оттуда бесконечные каталоги, а затем показывала понравившиеся фото Северусу — он либо соглашался, либо строго качал головой, насмешливо посматривая на неё из-под ресниц, закрытый своим неизменным каре от настойчивого взгляда карих с золотинкой глаз.

Первой комнатой, которой ремонт, пусть и магический, коснулся незамедлительно, был подвал, так как Гермиона работала в Министерстве, а вот Северус выполнял заказы на дому, а значит, лаборатория была ему необходима. С помощью Драко Малфоя, который занялся строительным бизнесом, пока многие всё ещё восстанавливались после последствий войны, и его бригады лаборатория по личному проекту Северуса была готова через четыре дня, и вот он наконец вручную разбирал последнюю коробку, в которой перевозился особо ценный и хрупкий инвентарь, — с завтрашнего дня его лаборатория снова принимала заказы.

— Не хочешь вернуться в детство? — усмехнулся Северус и кивнул на длинный стол, заваленный посудой и котлами.

— Думаешь, я провинилась сегодня настолько, чтобы снова мыть котлы без использования магии? — засмеялась Гермиона, подходя к нему и протягивая кружку. — Или хочешь накричать на меня из-за того, что я невыносимая всезнайка?

— Можешь пользоваться магией, так и быть, — пожал плечами он, забирая кружку и мимолётно касаясь её пальцев своими. Между ними не пролетали искры, но это и не было необходимо — достаточно было уже того, что им оказалось комфортно друг с другом даже молчать, а это они оба считали отличным фундаментом для построения крепких отношений. — И я никогда не кричал на тебя, — возмутился он, пробуя кофе и мечтательно зажмуривая глаза от удовольствия.

— Да лучше бы кричал, твоё шипение было намного страшнее. Куда там василиску! — захихикала Гермиона, встав напротив него по другую сторону широкого стола и начав разбирать котлы по размеру и составу основы.

— Тебе виднее, конечно, — не упустил случая подколоть Северус, и она лишь закатила глаза в ответ.

— Ужин скоро будет готов.

— Чем ты решила поразить наши желудки в этот раз? — он по-доброму улыбнулся, зная, что она не обидится: в последний раз они страдали одинаково и решили, что Гермиона хороша в целой сотне других важных дел, плевать на кулинарное искусство. Северус тоже не считал себя хоть сколько-нибудь мастером в приготовлении еды, несмотря на все его успехи в зельеварении. Не всем, в конце концов, дано быть Джейми ОливеромДжеймс Тревор Оливер — английский повар, ресторатор, телеведущий, популяризатор домашней кулинарии и здорового питания. Автор известных книг по кулинарии. Источник — Википедия, даже если некоторые и не знают таких имён.

— Наши желудки сегодня будет поражать итальянский ресторанчик, что на соседней улице, — усмехнулась Гермиона, изящно взмахивая палочкой аккурат над котлами, чтобы удалить мельчайшие загрязнения. — Я поставила сигналку, мы услышим, когда курьер придёт.

— Это тот, над входом которого разноцветный навес? — отхлебнув ещё кофе, полюбопытствовал Северус, раскладывая ножики в одному ему известном порядке. Гермиона заинтересованно покачала головой, наблюдая за этим, и кивнула:

— Ага. Мы с тобой хотели зайти туда, но замотались. И я решила, что пора.

— Умница, — улыбнулся он, подняв на неё взгляд, и поймал её благодарную улыбку.

Теперь он был уверен: ему никогда и никто так открыто и искренне не улыбался, словно его улыбка уже была причиной улыбнуться в ответ. Это было так ново и в то же время казалось, что всё между ними — приобретённое вот только — давно привычно и уютно-обыденно. Он вообще не думал, что когда-то назовёт совместное проживание с женщиной уютным и привычным — но всё в жизни может измениться в одну секунду.

Некоторое время они работали молча, взяв каждый свой фронт и планомерно приводя лабораторию в порядок. Конечно, Северус в будущем ещё изменит какие-то детали, но в целом ему нравилось, как преображалась комната, впервые спроектированная и подготовленная в соответствии именно с его желаниями и требованиями. Гермиона что-то тихо напевала, видимо, маггловское, он не стал насмешничать и мешать ей — ему нравилось, что рядом с ним она чувствовала себя настолько уверенно и спокойно, что могла позволить себе расслабиться.

Северус с интересом наблюдал за механическими действиями невесты и гадал, решив не задавать вопрос, на который не хотел получать честный ответ. Они больше не говорили о Поттере с того самого вечера, когда они «вынужденно» объявили о своей помолвке — в общем-то главное было сказано на маленькой кухне квартиры Гермионы, а остальное он мог додумать и сам. Девочка держалась молодцом: смеялась, шутила, ввязывалась с ним в околонаучные споры, рассказывала об интересных проектах на работе, помогала ему искать информацию по запросу лорда-канцлера в библиотеке Министерства, с удовольствием откликалась на предложения развеяться и усиленно делала вид, что всё в порядке. Но ночью он частенько слышал шаги в её комнате, по утрам у неё были красные глаза и иногда она замирала, делая что-то, будто в один момент у неё внутри гас свет.

И тогда ему хотелось подойти к ней и встряхнуть за плечи, объяснить, что свет не сошёлся клином ни на одном Поттере, но, как говорится, чей бы книзл мяукал. Он и сам столько лет отдал служению тому, чего, возможно, и не было, что уж точно не имел никакого морального права учить её жизни и любви. Его самого бы кто научил…

От мыслей, ушедших далеко в сторону от обустройства лаборатории, Северуса отвлёк нежный перезвон колокольчиков. Гермиона вскинулась и смешно повела головой, явно копируя повадки своего потерянного во время войны питомца.

— Еда! — радостно заключила она и, аккуратно поставив золотой котел на выделенное для него место, побежала наверх, махнув ему рукой: — Пойдём, закончим после ужина!

Северус посмотрел ей в след и покачал головой: какое тут «закончим после ужина»? Тут и одному-то нечего было делать. Не мог же он признаться, что обманом внушил ей мысль, что каждый предмет инвентаря необходимо обрабатывать и раскладывать вручную, только потому, что она выглядела грустной весь день и он решил её немного повеселить, ну, в своём стиле, конечно. Сделав несколько сложных пассов палочкой, Северус отправил оставшуюся на столе посуду в отведённые для этого ящики, бросил несколько запирающих заклятий в шкаф с ингредиентами и, довольно хмыкнув, поспешил наверх — иначе невеста начнёт гневаться. А оно ему надо?

* * *

Устроившись после вкусного ужина на большом диване с большой кружкой ароматного чая и новым интерьерным каталогом, Гермиона похлопала по сидению рядом с собой, приглашая Северуса присоединиться. Налив себе огневиски на два пальца, он сел от неё в отдалении, повернувшись корпусом и вытянув руку со стаканом в её сторону.

— Сейчас досмотрю каталог, и пойдём в лабораторию, — быстро посмотрев на него, пообещала Гермиона, листая уже середину журнала. Северус хмыкнул.

— Ты думаешь, я без тебя не могу там всё закончить?

— Уже закончил, значит? — хитро прищурив глаза, Гермиона перешла в наступление. Северус ухмыльнулся и молча отпил огневиски. — Так бы и сказал, что тебе там было скучно одному, я бы и сама предложила помочь. — Она пожала плечами и, прикусив губу, внимательно посмотрела на него, отложив журнал на колени, а кружку отставив на широкий подлокотник. — Просто мне казалось, что лаборатория — это твоё место, личная территория, где я буду лишней.

Северус окинул её серьёзным взглядом и коротко коснулся предплечья, точно привлекая внимание, хотя оно и так было полностью отдано ему.

— Я не люблю чужих в своём кабинете, ты права. Но, Гермиона, это и твой дом, это наш дом. И здесь нет нежелательных для тебя комнат. Как, надеюсь, и для меня.

Через пару секунд она кивнула и благодарно улыбнулась.

— Спасибо.

— За что?

— За уточнение, наверное. — Она легкомысленно тряхнула головой с двумя детскими хвостиками и пожала плечами, вновь становясь похожей на девчонку, которую он учил много лет назад. — А можно задать вопрос? Пожалуй, личный.

Он удивлённо вскинул бровь и кивнул.

— Северус, я видела у тебя старый оловянный ножик. Он совсем тупой, ты им не пользуешься. Почему ты привёз его в новую лабораторию? Я видела его и в прошлой лаборатории у тебя на столе. Это что-то личное?

Сделав глоток, он продолжал смотреть на неё, но словно сквозь, не видя. В голове вертелись ниточки воспоминаний — стоило ли говорить Гермионе о них, о тех событиях, о тех людях? Он не видел причины скрывать, раз она уже заметила то, что он и не старался особенно спрятать. Но было ли это уместно в их ситуации?

— И да, и нет. — Она молчала, глядя на него слишком серьёзно, чтобы он мог отшутиться или уйти от прямого ответа. — Его подарила мне Лили Эванс, когда мы ещё были детьми, в подарок на день рождения.

— Этот нож символизирует для тебя хорошее или плохое?

— Этот ножик — просто память, давний подарок, превратившийся в какой-то момент в алтарный камень моего поклонения той, кого я, в общем-то, и не знал по-настоящему. А теперь это просто напоминание о прошлых ошибках и ушедших людях.

Северус отвернулся и посмотрел в окно. За соседним домом садилось солнце, и небо окрасилось розовым и оранжевым. Он никогда не любил закаты, но ещё больше он не любил взгляды, полные жалости и участия. Во всём, что случилось в его жизни, был виноват только он — с годами эта истина наконец обрела вес и дала опору под ногами в тот момент, когда ничего другое уже не могло помочь. Не желая быть объектом для применения жалости, чем нередко славилась его невеста, он уже хотел было свернуть разговор и уйти, так как не думал, что услышит в следующее мгновение именно это:

— Ты всё ещё любишь её? — вопрос Гермионы прозвучал жёстко, хлёстко и — внезапно — ревниво, и ему пришлось вновь посмотреть на неё — нахохлившись, поджав колени к груди, она выглядела скорее напуганной пичужкой, чем грозной валькирией.

Он не смог сдержать улыбки, которую она отнесла, конечно же, не на свой счёт и тут же поникла ещё больше. Северус не привык говорить о своих чувствах, но ему хотелось прояснить этот вопрос раз и навсегда, потому что, чем больше дней они проводили вместе, тем менее смешной и надуманной выглядела для него эта идея с браком. Нет, он не влюбился, как мальчишка, но его тянуло к ней. Гермиона была красива, умна, задорна и искренна, в ней, несмотря на все беды, было много жизни, которой она хотела с ним поделиться. Но главное, было в молодой женщине рядом с ним что-то такое, отчего он чувствовал желание хотя бы постараться стать лучше. И если не это могло стать основой для нового и крепкого в его жизни, тогда он совершенно точно ничего не понимал в отношениях между людьми.

— Нет, уже нет. И, если уж говорить честно, не знаю, была ли это действительно любовь.

— Но Гарри рассказывал… — она неуверенно чуть сдвинулась в его сторону.

— Ах, оставь, Гермиона, Поттер дальше своего носа плохо видит, не только в чужих головах, — Северус поморщился при мысли о своём бывшем ученике и теперешнем… сопернике? — Мы были друзьями, потом, взрослея, стали отдаляться друг от друга, у нас было слишком мало точек соприкосновения. Да, я был влюблён в неё, не буду лгать. Лили была красива и умна, талантлива и дружелюбна. В неё были влюблены многие. Но она не любила меня, и моя несдержанность разрушила последнее, что нас связывало. Я ревновал, страдал, представлял, как она выбирает меня… Не уверен, что это была любовь. Теперь я понимаю, что допустил много ошибок, что будь со мной рядом опытный человек, которому было бы не всё равно, я бы не зациклился на этом и, возможно, всё было бы совсем иначе. Но история не терпит сослагательной слабости.

Гермиона долго молчала, не решаясь задать следующий вопрос, и он не торопил её. Слишком много поднялось в душе после её слов и взглядов. Он не планировал каяться в своих просчётах и грехах, но ей стоило знать, что он сожалел, действительно сожалел о том, что жизнь нельзя было изменить по мановению палочки.

— Почему тогда ты так и не женился?

— Когда привыкаешь к одиночеству, сложно потом отвыкать. И не было большого резона. Я не лучшая партия, как ты знаешь. Это у нас только ты защитница всех сирых и убогих. Собираешь под своим крылом эльфов и отбившихся от рук зельеваров.

— Не всех, только избранных, — улыбнулась Гермиона, поняв, что разговор окончен. Она узнала намного больше, чем надеялась, и теперь стоило всё это переварить. Северус хмыкнул и сделал большой глоток огневиски. Ей хотелось отвлечь его, и она вновь открыла каталог на заложенной странице.

— Посмотри, пожалуйста, — повернув журнал в его сторону, Гермиона тыкала пальцем в симпатичную фотографию комнаты с эркером, переделанным в кушетку с книжными полками. — Вот что-то такое я и хочу в своей спальне.

Северус кивнул и пожал плечами, принимая перевод темы с благодарностью.

— Отдай это фото Драко — его бригада всё сделает.

— Тебе не нравится, да?

— Что ты хочешь, чтобы я сказал? Что это лучший эркер с книжными полками, который я видел? — он издевательски поджал губы и посмотрел на неё. Гермиона сначала пыталась сдержаться, а потом захихикала, следом за ней улыбнулся и Северус.

— Кажется, мы уже пререкаемся как старые супруги. Это определённо успех, — она очаровательно улыбнулась ему, и он, не контролируя себя особо, на миг коснулся её щеки кончиками пальцев. В её глазах не было отторжения, но было непонимание, потому он, не объясняясь, опустошил стакан и встал с дивана.

— Я всё же пойду доделаю кое-что в лаборатории. Захочешь — приходи, я всегда тебе рад.

Из подвала доносился шум, видимо, Северус что-то передвигал, а Гермиона всё сидела на диване и думала о том, что происходило здесь несколько минут назад. Их разговор, её внезапная ревность, взявшаяся просто из воздуха, взгляды Северуса и то, как внезапно он ушёл, — всё это было странным, немного нелепым, но более настоящим, чем все годы, что она провела, ожидая, когда Гарри решится хоть на что-то.

На автомате долистав каталог и наметив, по мудрому совету Северуса, отослать завтра Малфою страницу с фотографией эркера в качестве образца, она поднялась с дивана и уже направилась было в сторону лаборатории, когда в окно постучал клювом красивый серо-чёрный филин, новый питомец Гарри. Впустив птицу и дав ей угощение, она отвязала письмо и вскрыла конверт.

На небольшом листе было всего несколько строк:

«Гермиона,

Я очень скучаю. Пожалуйста, дай мне ещё один шанс.

твой Гарри»

Люциуса не было уже довольно долго, и Северус, сидевший в кресле у камина, заскучал. Обещанный древний алхимический труд из родовой библиотеки Малфоев был, конечно, нужен, но гнетущая тишина, поселившаяся в мэноре после окончания войны, давила на уши и заставляла чувствовать себя достаточно неуютно в когда-то любимом им доме. Фактически вся его юность прошла здесь, в поместье Лестрейнджей и особняке Руквуда. Он не мог сказать, что все воспоминания были хорошими, но всё же таковые тоже имелись.

— Еле отыскал. Дед, видимо, наложил защитные заклятия, чтобы не уволокли его наследие, вот этот монстр и не находился обычными способами.

Люциус вошёл в свой кабинет легко и почти радостно, левитируя перед собой огромный фолиант в кожаном переплёте с металлическими вставками. Северус с интересом посмотрел на него и присвистнул.

— Спасибо, друг! — с чувством протянул он, оценивая взглядом искомый алхимический труд, необходимый ему для изготовления заказа лорда-канцлера. — С меня Феликс.

— Лгунишка, обещаешь только, — хохотнул Люциус и, опустив книгу в свободное кресло, предложил: — Может, всё же по стаканчику перед обедом?

Северус хмыкнул и, встав из глубокого, пленительно-удобного кресла, обитого тёмно-зелёным бархатом, подошёл к нему, остановившись в паре шагов.

— Когда я тебя обманывал? — ухмыльнулся он, касаясь предплечья друга кончиками пальцев. Тот закатил глаза, делая вид, что сам этот вопрос невыносим для него.

— Тебе перечислить избранные разы или сразу прислать список из сотни пунктов?

— И кто из нас лгунишка? — коротко улыбнулся Северус, и Люциус покачал головой, перехватив его руку и на миг задержав её в своей холёной холодной ладони.

— Значит, пить ты со мной тоже не будешь, да? Ну конечно, зачем тебе старые друзья, когда дома будет ждать молодая невеста, — он издевательски хмыкнул и посмотрел Северусу прямо в глаза. — Главное, рога не обломай, когда будешь в новый дом заходить.

— О чём ты, Люц? — нахмурился Северус и выдернул запястье из его хватки. Тот пожал плечами и выдал порцию наивности во взгляде.

— Только не говори, что ты не знал, что твоя Грейнджер и Поттер — любовники. Несмотря на его разрекламированную всеми изданиями женитьбу и давний статус фригидной принцессы у Грейнджер. Сегодня видел их у кабинета Поттера в Министерстве. До сих пор не понимаю, зачем тебе этот брак. Я тебя по той же причине не устраиваю с давних пор, а эта гр… — он на миг запнулся, наткнувшись на откровенную злость в глазах собеседника, и поправился: — магглокровная героиня творит такие чудеса в постели, раз ты готов быть не одним-единственным у её высочества?

— Длинный язык иногда не мешает укоротить, чтобы не доставлял проблем обладателю, Люц, не забывай об этом, — язвительно заметил Северус, обдав его промозглым пренебрежением.

Люциус поморщился и вздрогнул, почувствовав, что друг не шутит. Они никогда всерьёз не поднимали друг на друга палочки, даже выполняя приказы Лорда, и было немного жутко почувствовать ранее исходящий в отношении кого угодно, кроме него и его семьи, ледяной холод угрозы Северус Снейпа.

— Полагаю, на обед ты теперь не останешься, — осторожно заметил Люциус, отходя на шаг назад. Северус согласно кивнул.

— Рад, что ты понимаешь, как я занят заказом лорда-канцлера. Передай мои извинения Нарциссе.

— Конечно, — Люциус щёлкнул пальцами: — Тикси! Тикси, бестолковый эльф! — бросив короткий взгляд на появившегося перед ним эльфа с прижатыми к голове ушами, он вздохнул и махнул рукой в сторону кресла с фолиантом: — Возьми вон ту книгу и перенесись с Северусом туда, куда он укажет, положи её туда, куда он распорядится, и наложи родовую защиту на весь дом.

— Это лишнее. Я в состоянии защитить свой дом сам.

— В качестве извинения, Север.

Северус снова лишь кивнул и шагнул к эльфу, левитировавшему книгу перед собой.

— Я передам Феликс Фелицис с Тикси. Спасибо, Люц.

Люциус опустил голову и промолчал. Северус последний раз посмотрел на него и, взяв домовика за руку, через пару секунд исчез из кабинета, так и не поймав грустный прощальный взгляд старого друга.

* * *

Северус изучал полученный от Люциуса алхимический труд за небольшим журнальным столиком в гостиной, когда из приоткрытого окна донёсся голос Гермионы — и ещё один, которого Северус желал бы вообще никогда больше не слышать.

— Я тебе уже всё сказала днём у твоего кабинета, — пытаясь сдержаться, прорычала Гермиона, оборачиваясь к Гарри и пытаясь выдернуть своё запястье из его пальцев.

Выйдя из Министерства, она как раз собиралась аппарировать к дому, когда он подошёл к ней и снова попытался заговорить о своём письме и о том, что она совершает ошибку. Гермиона хотела было сбежать, но он, пытаясь удержать, схватил её за руку, так что переместился вместе с ней. Она была зла и раздражена, но не хотела устраивать скандал, до того, как он без разрешения последовал за ней к её новому дому, куда она его не приглашала.

Получив несколько дней назад письмо от Гарри, Гермиона долго думала о том, что ей делать. В первые минуты ей хотелось пойти и рассказать обо всём Северусу, ведь он обещал ей помочь, может быть, он бы что-то посоветовал. Но потом, хорошенько поразмышляв, она поняла, что тогда ей пришлось рассказать бы всю историю их с Гарри взаимоотношений, а ей этого совсем не хотелось. Безусловно, она доверяла Северусу как себе, но это было слишком личным. Да и не хотелось видеть неодобрение и разочарование в тёмных глазах жениха — он всё чаще смотрел на неё совсем иначе, и именно это ей и хотелось сохранить. С Гарри всё было сложнее.

По сути, прекратив отношения после сделанного Джинни предложения, они оставались наедине всего пару раз, и Гермиона просто не нашла в себе силы устроить разборки. Она отчаянно скучала по Гарри, но ни разу не сказала, что он сделал ей больно, что он предал её, решив жениться на Джинни, что она умирала от ревности и боли каждый мордредов раз, когда видела их вместе, что с ней нельзя было так поступать, ведь она — живая, а её чувства не игрушка.

После обеда Гарри поймал её, когда она почти бегом проходила мимо его кабинета, направляясь к Кингсли, и прижал к стене, фигурально и реально, пока они были одни в коридоре. Гермиона желала всё прекратить, сделать вид, что она не получала этого письма. Он шептал, как скучал, как ему не хватает её, Гермионы, что новость об их со Снейпом помолвке выбила у него почву из-под ног, что он о многом начал задумываться и хотел бы обо всём поговорить. А ещё он обнимал её, целовал в висок и лоб и смотрел своими невозможными зелёными ведьминскими глазами до тех пор, пока она почти не сдалась — если бы не внезапно появившийся в коридоре Люциус Малфой, может быть, «почти» и перестало бы иметь хоть какое-то значение.

Гермиона была благодарна случайному нарушителю их уединённого разговора и в то же время злилась на себя, что дала слабину, что вообще позволила происходить чему-то подобному и скомпрометировать себя и Северуса. Это было сложное решение, но его нужно было принять намного раньше, до того, как всё зашло слишком далеко. С Северусом нужно было обязательно поговорить и всё ему объяснить, а то знала она этих Малфоев…

И вот теперь, когда всё практически сложилось в её голове в целостную картину, Гарри снова всё портил своим несдержанным мальчишеским поведением. Своим нежеланием учесть и её мнение и желания.

— Отпусти меня, — процедила Гермиона сквозь зубы и снова тряхнула рукой, пытаясь вырваться из захвата. Гарри покачал головой и потянул её к себе.

— Поговори со мной, я прошу.

— Поттер, кажется, дама совершенно ясно дала вам понять, что не желает вашего общества. Вы глухой или настолько глупы, что не понимаете простых слов?

Северус быстро шёл по дорожке от дома, на ходу вытащив палочку, пока не наставляя её на Гарри, но готовый в любой момент это изменить. Застыв в нескольких шагах от Гермионы, он бегло осмотрел их обоих и кивнул в ответ на её предостерегающее «Северус».

Гарри замер, переводя взгляд с Гермионы на Северуса и обратно. Он продолжал удерживать подругу, но скорее уже по инерции, чем действительно пытаясь остановить её.

— Поттер, я повторю только один раз: отпустите Гермиону сейчас же.

В голосе Северуса было столько угрозы и металла, сколько они никогда не слышали за все шесть лет обучения. Гарри поймал испуганный взгляд Гермионы и наконец разжал пальцы. Она тут же отшатнулась от него и замерла между ними, боясь отойти и дать им возможность выпустить всю злость, которая кипела в обоих.

— Профессор, это не ваше дело. Дайте нам договорить.

— Я, слава Салазару, давно не ваш профессор, Поттер, — Северус говорил тихо, почти шипел и потому казался ещё более пугающим.

Гермиона повернулась к нему и, разглядев что-то в его глазах, наконец отошла за его спину, встав на дорожку, ведущую к дому, позволив им с Гарри остаться наедине. Тот тут же двинулся за ней, но воздух перед ним заискрил и несильно ударил его чем-то, похожим на электричество. Гермиона с удивлением взирала на купол, показавшийся на пару секунд над домом и тут же пропавший, когда Гарри отодвинулся.

— И это моё дело, — продолжил Северус, уже буквально выплёвывая слова. — Вы сейчас у моего дома пытались силой удержать мою невесту, а затем без приглашения прорваться на частную территорию. Уже за одно это я могу вызвать вас на дуэль.

— Да что, чёрт возьми, тут происходит! — закричал Гарри, не пытаясь, однако, снова добраться до Гермионы и потирая руку и грудь, на которые пришёлся удар защиты дома. — С чего вы решили, сэр, что вправе лезть в наши с Гермионой отношения? С чего вы взяли, что имеете на это право?

Северус нахмурился и шагнул ближе к нему, чтобы Гермиона не услышала, однако до неё всё же долетели его слова:

— Потому что это моя женщина, Поттер. Она — моя. И я не позволю вам причинять ей боль.

— А что, если я люблю её?

Северус зло улыбнулся, и Гарри вздрогнул: он всегда знал, что Снейп опасный противник, но раньше он никогда по-настоящему не выступал против него. Было бы самоубийственно глупо делать вид, что его не волновала угроза, исходившая от него так явно, словно он включил какой-то низкочастотный маггловский передатчик.

— Сомневаюсь, что вы вообще понимаете смысл этого слова, Поттер. Потакать своим прихотям и желаниям, не считаясь с чувствами близких людей — это не любовь, а эгоизм. Уж кому, как не мне, это знать лучше всего?

Они смотрели друг на друга, как готовые сцепиться дворовые коты, но ни один не делал тот самый шаг за край. Гермиона, зажав рот ладонью, смотрела на них и пыталась придумать хоть что-то, но в голове было пусто — звонко и совершенно пусто от слов Северуса.

— Вы думаете, она выберет вас, если вы спросите её об этом прямо? Если у неё будет выбор между нами? — Гарри совершенно потерял самообладание и пошёл на прямую конфронтацию. Северус устало хмыкнул и пожал плечами:

— Я дам ей такой выбор, если она попросит. А теперь ступайте прочь, защита всё равно не пропустит вас в наш дом.

Оглядев его с головы до ног, Северус окатил соперника презрением и, развернувшись, пошёл к дому. Гермиона, застыв на полпути, бросила на Гарри, замершего посреди дороги, рассерженный взгляд и поспешила следом.

Зайдя в дом, Северус дождался, когда за Гермионой закроется дверь, и наконец позволил себе расслабиться, словно опасался, что она уйдёт следом за Гарри. Она хмурилась, привалившись к камину плечом, и смотрела на него, пытаясь найти слова.

— Вы делили меня там, как вещь. Только я не его и не твоя игрушка, я человек, а не ваша собственность.

— Безусловно. О чём я ему и сказал, — Северус говорил устало и глухо, вся тяжесть этого дня точно навалилась на него, и ему хотелось поскорее остаться одному, скрыться из-под испытующего взгляда тёплых обычно глаз.

Он не хотел поднимать эту тему сам, думал, что получится сделать вид, что Люциус не сболтнул лишнего, но ревность брала своё, выжигая внутри, где, думал, уже никогда не будет болеть, жуткие рубцы. И появление Поттера у его — у их — дома добило последние остатки здравомыслия и терпения: теперь он не смог бы промолчать, даже если бы это стало их последним разговором с Гермионой. Слишком важно, слишком лично — проклятый Люциус был прав: Северус не терпел быть на вторых ролях, тем более не смог бы терпеть себя в роли ширмы для Гарри Поттера.

— Гермиона, когда ты предложила мне жениться на тебе, чтобы ты смогла продвинуться по карьерной лестнице, я согласился, — Северус подошёл к креслу и опёрся о его спинку, стараясь держать спину ровно, как обычно, — выходило плохо. Гермиона, устроившаяся у стены напротив, замерла, точно змея, услышавшая заклинателя. — Когда ты призналась, что бежишь от несчастной любви, я остался с тобой и обещал помочь тебе в меру своих возможностей. Я считал, что, когда мы поженимся, я возьму ответственность за нас двоих, и я готов взять эту ответственность. Но я не буду играть роль твоего мужа для отвода глаз, если ты собираешься продолжать свою связь с Поттером. Я не буду твоим «запасным аэродромом», как говорят магглы.

— С чего ты решил, что я продолжаю отношения с Гарри?

— Давай ты не будешь унижать себя и меня своей ложью, пока мы ещё не женаты, хорошо? — Северус устало прикрыл глаза и не заметил, как Гермиона побледнела и прикусила губу. — Я понимаю, что не имею никакого права требовать от тебя выбора в мою пользу. И ты вольна делать то, что считаешь верным и необходимым для тебя. Но я не потерплю твоей неверности, если мы поженимся. Возможно, в самом начале, в тот день, когда ты мне это предложила, подобная идея могла бы показаться логичной. Но не теперь. Если ты хочешь продолжить связь, роман или, как ты это называешь, отношения с Поттером, то нам стоит остановиться прямо сейчас, пока ещё не стало слишком поздно.

Тишина, повисшая в гостиной, впервые была настолько плотной и тяжёлой, что её хотелось развеять любым способом. Гермиона молчала, несколько раз открыв и закрыв рот, потому что слова не шли. Северус ждал её реакции, но не хотел смотреть, как она ищет ответ, а потому опустил глаза на догорающие в камине поленья.

— Ты всё ещё хочешь жениться на мне? — тихо спросила Гермиона спустя пару минут. Северус вскинул голову и встретился с ней вглядом. Она была напугана и растеряна, но он не мог отступить, только не теперь.

— Думаю, что правильнее будет задать этот вопрос тебе, потому что мой ответ ты уже слышала там, на улице. Теперь остановись и подумай: хочешь ли ты выйти за меня замуж? Готова ли и ты взять ответственность за нас обоих на себя, потому что и это в том числе предполагает брак? Если да, то мы продолжим то, что начали, просто пойдём дальше, словно этого разговора и не было. Но если твой ответ будет нет, то на этом всё закончится. Я буду ждать твоего решения до завтрашнего вечера, с утра меня не будет. Доброй ночи, Гермиона.

Северус отвернулся и медленно вышел из комнаты, направившись к лестнице. Через несколько мгновений на втором этаже послышались его шаги. Гермиона откинула голову назад, несильно ударясь затылком, и медленно сползла вниз по стене, подтянув колени к груди. Сердце стучало так, словно было готово выпрыгнуть из груди. Пару минут она просто смотрела на кресло, у которого стоял Северус, а потом зажмурилась и уткнулась лбом в колени. Если кто и был вправе ставить ей ультиматум, то это он, а не Гарри.

Конечно же, выбор между ними был очевиден — осталось только сделать его и сказать об этом Северусу.

Бессмысленно проворочавшись около двух часов, но так и не заснув, Гермиона встала с постели и какое-то время сидела на подоконнике, рассматривая в лунном свете соседние дома и небо — более звёздное, чем в Лондоне, но всё же не такое яркое, как над тем же Хогвартсом. Слова Северуса заставили её о многом вспомнить и кое-что переосмыслить, а ещё выявили то, о чём она даже не думала: ей уже было сложно представить свою жизнь без Северуса Снейпа.

Когда-то самый ужасный преподаватель Хогвартса, мучивший её подколками, придирками и язвительностью, спасённый ею совершенно случайно, но оттого не менее желаемо, за все эти годы после победы ставший достаточно близким человеком, помогавшим, дававшим ей, оказавшейся в волшебном мире совсем одной, советы вместо родителей, застрявшим где-то между ролями «наставник» и «друг», но никогда не пытавшимся перейти в статус «возлюбленный».

Как так получилось, что именно его имя — единственное имя — было у неё в голове, когда она решилась выйти замуж? Ведь было много мужчин, которые согласились бы, не раздумывая: Гермиона была не богата, но Кингсли ставил именно на неё — и все это прекрасно понимали. Но она знала, что если и решится на эту авантюру, то только с ним, только если он согласится. И он согласился. А теперь всё рушилось, как замок на песке, сносимый приливом.

Хотя она только сейчас впервые поняла то, что действительно хотела бы на самом деле остаться рядом с Северусом, не потому, что обоим это было бы выгодно и это стопроцентно сделало бы больно Гарри — она уже не думала об этом. Просто внезапно взглянув назад, на эти месяцы, что они провели рядом в статусе жениха и невесты, Гермиона почувствовала, что действительно хотела бы этого, по-настоящему, без игр и фикций: их разговоров обо всём, споров до пены у рта, тихого смеха над скабрезными шутками, полуулыбок, лёгких случайных касаний, его тёплых взглядов, редких объятий, ощущения заботы и поддержки, будто разлитых в воздухе в их теперь уже общем доме. Именно так ощущалась семья, и терять её, только что обретённую, было очень страшно. Может быть, ему было страшно ещё больше?

Она не представляла, что брак с Северусом может быть таким, но только сейчас Гермиона позволила себе признаться, что она надеялась, что их союз станет таким хоть когда-нибудь.

Северус дал её фактически сутки, но Гермиона понимала, что они ей не нужны.

Гарри был её лучшим другом, первой любовью, первым мужчиной и мечтой многие годы. Она отдала ради него практически всё, но он никогда об этом не просил, так что ставить это ему в вину она не могла. У них была страсть, всполохи, дерзость юности, но с Гарри у неё никогда не было чего-то важного: простого, тихого, уютного, семейного, настоящего и взрослого. Они всегда куда-то спешили, кого-то спасали, пытались что-то менять и не заметили, как изменились сами. Теперь ей было мало того, что он мог ей дать, даже если Джинни не было бы рядом с ним.

Северус был её наставником, коллегой в каком-то смысле, другом и теперь обещал стать семьёй. От одного взгляда на него не бежали мурашки по спине, но когда он смотрел на неё и улыбался, ей хотелось улыбаться в ответ. В его объятиях было спокойно и как-то правильно, словно там находилось её место, а запах трав, въевшийся в его одежду, стал синонимом дома. Иногда она смотрела на него, когда он работал, и не могла оторваться, жадно следя за каждым движением, с любопытством и улыбкой рассматривая изредка закушенную губу, морщины на лбу и переносице. Северус не был красив в широко известном смысле, но он завораживал, и это было, кажется необратимо.

Промучившись на подоконнике ещё некоторое время, Гермиона тихо спрыгнула на пол и, крадучись, вышла из своей комнаты, чтобы замереть у соседней двери. Прислушавшись, она пыталась понять, спит ли Северус и будет ли уместно попросить разрешения войти. Поначалу она никак не могла разобрать ни звука, но затем явственно услышала неторопливые шаги, и через мгновение дверь открылась. На пороге спальни стоял Северус в брюках и рубашке с закатанными рукавами.

— Не спится? — он окинул Гермиону оценивающим, истинно мужским взглядом, и она смущённо запахнула халат, под которым не было ничего, кроме белья, плотнее. И надо же было додуматься: пойти к Северусу ночью в таком виде!

— Тебе тоже? — она пожала плечами, не уверенная, что ей позволят войти. Он прислонился плечом к косяку и просто смотрел на неё, ожидая каких-то объяснений или, возможно, предложений — не просто же так она пришла к нему в третьем часу ночи. — Мне нужно поговорить с тобой.

— Это не подождёт до утра? — в его глазах зажёгся испытующий огонёк, и Гермиона покачала головой.

— Если ты не против, я бы хотела сделать это сейчас.

Северус как-то странно хмыкнул и повёл плечом, делая шаг назад и открывая ей проход. Она, будто привязанная, двинулась следом. Застыв посреди спальни, она наконец огляделась, отметив початую бутылки огневиски на столике у камина и почувствовав запах сигаретного дыма. Значит, Северус тоже не мог заснуть, это не она его разбудила. На душе стало немного легче.

У него в комнате был камин, и сейчас в нём догорали поленья, всё еще немного потрескивая, но уже не обжигая жаром. Взвесив все за и против, Гермиона опустилась на ковёр у камина и прислонилась спиной к стене рядом с ним. Сбоку шло тепло, и она наконец почувствовала, что начала отмирать от всего, что сегодня произошло. Северус, ничего не говоря, прошёл за ней и сел с другой стороны от камина, вытянув длинные ноги и положив одну на другую. Не удержавшись, Гермиона тихонечко хихикнула: из-под штанин показались носки с летучими мышками — её насмешливый приятельский подарок на прошлое Рождество. Северус тогда закатывал глаза, называл невыносимой наглой всезнайкой и шутливо прогонял её домой. Поняв, из-за чего она веселится, он цыкнул и сам еле заметно улыбнулся.

Некоторое время они сидели молча. Северус не торопил, а Гермиона собиралась с мыслями, перебегая взглядом с Северуса на окно, с окна — на кровать, а с кровати — снова на Северуса. Наконец, глубоко вздохнув, она заговорила:

— Я никогда не думала, что буду чьей-то любовницей. Всегда считала, что это унижает. И в общем-то, толком ею так и не стала.

— А разве ты не… — он не знал, как именно задать свой давний вопрос так, чтобы не обидеть: слишком интересно было узнать, ради чего она пришла к нему глубокой ночью.

— Нет, — она покачала головой, мимолётно взглянув на него: было страшно увидеть в его глазах осуждение, но Северус смотрел с тихим интересом и даже чем-то, похожим на понимание. — С тех пор, как я решила предложить тебе вступить в брак, я больше не спала с ним и не встречалась нигде, кроме Министерства. Если ты об этом. А до того… Я не знала о Джинни, пока он не сделал ей предложение при мне на одном из семейных сборищ в Норе. И потом я поддалась всего пару раз — было больно, но я хотела забыться. Только не получалось. Не так.

Северус окинул её внимательным взглядом. Прошелся по нахмуренному лбу, подрагивающим ресницам и закушенной губе. Это всё было так знакомо, проверено на себе, и он отлично понимал, как непросто ей было решиться прийти сейчас к нему и рассказать всё это. Но всё же ему было важно узнать, и Северус, не утерпев, спросил:

— Почему?

— С детства представляла, что любовь — это что-то прекрасное, одно на двоих. Не на троих. Знаешь, ни одна девочка в детстве не мечтает о том, что станет любовницей своего лучшего друга, и тот предложит ей остаться третьей навсегда.

— Мальчики тоже об этом не мечтают, — колко, но не зло усмехнулся Северус, и Гермиона слабо улыбнулась:

— Наверное, тебе лучше знать. — Они немного помолчали, и она призналась: — И, несмотря на всё сказанное, последние дни я думала о том, могла бы я согласиться на это или нет.

Северус опустил голову, глядя в камин, но Гермиона видела, как он весь напрягся и буквально окаменел от её слов. Ей хотелось коснуться его, хотя бы взять за руку, чтобы почувствовать такое привычное уже тепло и поддержку. Потому что ещё никогда ей не было так трудно говорить о своих чувствах — будто она вообще часто это делала. Но что-то мешало, казалось, что если он сейчас её оттолкнёт, то это будет конец. А этого она желала меньше всего.

— И к какому выводу ты пришла? — его голос, такой глубокий и бархатный, когда он шутил или что-то доверительно рассказывал, склонившись к ней за ужином или сидя рядом на диване, сейчас казался сухим и безэмоциональным. Он был почти такой же, как в давние времена учёбы в Хогвартсе, и Гермиона поморщилась, отгоняя неприятные воспоминания. Северус же, видимо, принял это на свой счёт, потому что он прищурился и его губы искривила горькая ухмылка. — Хотя, можешь не объясняться, я понял.

— Северус, кто сказал тебе, что я продолжаю связь с Гарри? — вопрос прозвучал тихо, но был настолько неожиданным, что он вскинул голову и наткнулся на её пытливый взгляд.

— Люциус. Он видел вас у кабинета Поттера.

— Так я и думала. Да, он видел нас сегодня, когда Гарри требовал от меня ответа на вопрос, который, в общем-то, не подлежал не только обсуждению, но и обдумыванию. Мистер Малфой появился очень вовремя и прервал нас. Это помогло многое расставить по местам. Нас никогда не заставали вместе, и я впервые увидела, как бы всё было, выбери я его, согласись быть третьей в их с Джинни паре. Он дёрнулся, под взглядом Малфоя попытался сделать вид, что ничего не происходило и Люциус всё неверно понял. А меня практически молнией прошибло в тот момент: какую глупость я не то, чтобы совершила, но позволила себе о ней размышлять.

— Старый ревнивец, — облегчённо выдохнул Северус, и Гермиона удивлённо приподняла брови. — Люциус будет крайне рад, что так помог тебе, — его слова были полны язвительной насмешки и уже почти привычного тепла.

— Почему?

— Всё ещё надеется вернуть, наверное. Или просто по привычке заявляет права на то, чего не имел.

Гермиона пару раз приоткрыла рот и закрыла, так и не найдя достойных слов для ответа или уточнения.

— Что, поразил я тебя, девочка? Может, подумаешь ещё насчёт Поттера? — криво улыбнулся Северус, несмотря на собственные слова, напрягаясь и настораживаясь.

Она нахмурилась и осторожно уточнила:

— А почему я должна передумать?

— Из-за новых обстоятельств, которые ты узнала. — Северус пожал плечами и откинул голову назад, прижавшись затылком к стене, чтобы не поддаться искушению смотреть на неё.

— Меня вырастили современные люди, Северус, которые презирали притеснение и несправедливость по отношению к любому меньшинству. И поверь, в Хогвартсе я насмотрелась всякого, — Гермиона хихикнула и взглянула на него так внимательно, что ему пришлось повернуться и ответить ей тем же. — А почему вы расстались?

— Он женился на Нарциссе.

— Ты не хотел обижать её?

— Я не хотел быть на вторых ролях. Несмотря на то, что я тогда любил Лили, она уже вышла замуж за Поттера, а мне было… одиноко, наверное. И это казалось не такой уж плохой идеей. Люциус был и остаётся моим лучшим другом. А потом Нарцисса окончила Хогвартс, их семьи стали готовиться к свадьбе. И я ушёл.

Северус наблюдал, как она медленно осмысливала услышанное и сопоставляла их истории. Нахмурившись, она провела ногтями по бедру, скрытому халатом, и оставила на ткани заломы.

— А как же Драко? Ты же стал его крёстным. Это… странно, если честно. Я бы отказалась, если бы Гарри предложил стать крёстной его детей.

— Почему? Мы с Люцем остались друзьями, хотя он и был против разрыва. К тому же, тогда настало такое страшное время, они все так или иначе были мне дороги, я бы и сам не оставил этого ребёнка без защиты в случае чего, даже без специального обряда.

Гермиона кивнула, принимая его ответ, и задумчиво посмотрела в окно. Одна звёздочка задорно мерцала, и она подумала, что это где-то далеко летит самолёт. Внезапно захотелось улететь далеко-далеко, чтобы никто не мог её найти. Она бы взяла с собой только Северуса, если бы он захотел исчезнуть вместе с ней.

— Ты сказала, что вас никогда не заставали вместе с Поттером, — Северус заговорил резко, достаточно громко, чтобы она вздрогнула, выныривая из мыслей и пытаясь понять, чего он от неё хотел. — Но как тогда, что между вами было?

Она снова посмотрела на него и грустно улыбнулась:

— У нас было несколько недель в палатке Артура Уизли в лесах Шотландии, когда Рон нас бросил и мы остались с Гарри совсем одни. А потом, после победы, были редкие встречи и никаких обещаний. Мы всегда куда-то торопились, кого-то спасали, кому-то помогали, потом учились, каждый на своём месте, практически не пересекаясь неделями, а потом вступили на карьерную лестницу. Разве ты слышал хоть слово о том, что у меня или у Гарри с кем-то роман? Ведь все магические газеты только об этом бы и судачили, появись у них такая информация. И я бы не сказала, что Гарри был против объявления нас парой — просто нам это не было нужно и важно в тот момент. Но это бы слишком мешало нам обоим, потому, наверное, мы никому и не говорили, даже из ребят никто не знал. Уизли бы не поняли, а со всеми остальными мы виделись слишком редко.

— Что-то мало в твоём рассказе романтики.

— А кто говорил, что её было много? — Гермиона пожала плечами и подтянула колени к груди, утыкаясь в них подбородком и скашивая глаза на Северуса. — Он ни о чём меня не просил, ни к чему не принуждал, я всё делала по собственной воле.

— А как же твои родители? Он же ездил с тобой, насколько я помню, — он знал, что может сделать ей больно, но это было слишком принципиально. Это ставило под вопрос весь склад характера Поттера-спасителя, и Северус хотел знать точно: да или нет.

— Мы же с Гарри всегда были лучшими друзьями. Наши поездки все легко списывали на нашу многолетнюю дружбу. — Гермиона прикусила губу и упёрлась расфокусированным взглядом в стену камина, на которой плясали отблески догоравшего пламени. — Он пытался мне помочь, правда. Бился больше двух лет, искал лучших колдомедиков, связывался со специалистами из других стран, не жалел денег, хотя я была против. Но ты же знаешь не хуже меня, от забвения нет лекарства. И я была в курсе, когда делала это. Но они хотя бы остались живы.

Северус кивнул и понимающе промолчал. Он помнил, как она пришла к нему поздно вечером, вернувшись из Австралии, куда то и дело летала, пытаясь вернуть родителям память после наложенного ею заклинания «Обливиэйт». Последний врач из найденных подтвердил невозможность возвращения воспоминаний, говорил о стёртых личностях и слишком большой силе магии, применённой к ним. Гермиона отчаянно горевала, но никто не мог её понять, да и идти-то, в общем, было не к кому. Поттер, как теперь выяснилось, видимо, опустил руки, оставив её одну, а с Уизли она почти не общалась, сосредоточившись на начавшейся карьере и, оказывается, всё на том же Поттере. В тот вечер он впервые стал свидетелем её слёз, и это перевернуло что-то внутри, заставив увидеть в ней не только талантливую бывшую ученицу, не только свою непрошенную спасительницу, но и обычную живую одинокую девушку, нуждавшуюся почему-то именно в его поддержке.

— Мне кажется, в то время мы и начали отдаляться, — внезапно продолжила Гермиона, и Северус вскинул голову, глядя на неё. — Гарри чувствовал свою вину в том, что у нас ничего не вышло, а я никак не могла ему объяснить, что это было только моим решением. Наверное, тогда он и решил вернуться к Джинни.

— Ты жалеешь об этом? О том, что вы отдалились?

— Ещё пару недель назад я бы сказала, что да. Но, возможно, всё это было к лучшему.

— А как же любовь?

— Ты знаешь, Северус, когда ты ушёл сегодня и сказал мне подумать, я ведь действительно сидела и думала. Только не о том, кого из вас выбрать. Я думала, что, кажется, даже никогда не влюблялась по-человечески. Чтобы бабочки в животе, огонь внутри от одного взгляда на него, глупые признания, клятвы, сердечки и прочее.

— А как же мистер Локхарт? — не преминул подколоть Северус, и она сдавленно хихикнула, закатывая глаза.

— И как тебе не стыдно напоминать о таком! — Гермиона широко улыбнулась, и он кратко улыбнулся ей в ответ. — Нет, правда. Я даже в Виктора не была влюблена. Мне льстило его внимание, он мне нравился, но я так и не влюбилась. А с Гарри всё получилось словно само собой. Словно это чувство уже выдали без конфетно-букетного периода, ведь была война. Я так боялась за него, что на нежность и восторг даже времени не было. А потом уже стало не до того.

Северус смотрел на неё и пытался понять, к чему она вела. Конечно, было облегчением знать, что Гермиона выбрала не Поттера, но и его она явно не выбирала.

— Ты хочешь свободы? — он говорил тихо, но твёрдо. Если она попросит, Северус обещал сам себе отпустить её, как бы это ни было тяжело, ведь он почти поверил, что в этот раз всё будет по-другому.

Гермиона удивлённо распахнула глаза и покачала головой. И с его плеч словно в ту же секунду сняли невидимый, но невероятно тяжёлый груз, о котором он до того и не подозревал.

— Ты спросил про любовь, и я тебе говорила именно об этом. При чём тут свобода? — Она смотрела на него и словно делала какой-то сложный выбор. Наконец, приняв решение, она сказала совсем не то, что он ожидал: — В тот день, когда я предложила тебе жениться на мне, то сказала, что мне нужны покой, уверенность и уважение. Это правда. И в тебе я нашла это всё. Надеюсь, ты во мне тоже. — Северус непонимающе кивнул, и Гермиона продолжила: — А ещё я утверждала, что нам не нужна любовь. Но, может быть, я ошибалась?

— К чему ты ведёшь, Гермиона? — он прищурился, внимательно следя за тем, как взволнованно она облизывала губы, как вновь подрагивали её ресницы, и вдруг подумал, что она первый человек за долгие-долгие годы, которому он на самом деле доверяет, полностью, а потому согласится на любую её авантюру.

— Я хочу отложить нашу свадьбу, — Гермиона сделала паузу и склонила голову набок, наблюдая за мимолётными тенями удивления, разочарования и чего-то, очень похожего на грусть, на его лице. — Я хочу отложить её, а не отменить. Я предлагала тебе брак-партнёрство, взаимовыгодный союз двух лиц, и ты согласился. А теперь, все эти недели спустя, спустя все наши совместные завтраки и ужины, прогулки и разговоры, признания и прикосновения… — она приподнялась, села на колени и переместилась поближе к нему, неловко поправив полы распахнувшегося снизу халата, а затем протянула руку и коснулась его оголённого предплечья. Северус немного заторможенно следовал взглядом за её движениями, проводил на миг мелькнувшую светлую, точно сливочную, кожу над ключицами, исчезнувшую под воротом халата, и замер, растерянно глядя, как её пальцы медленно поглаживают его руку. — Теперь я хочу понять, можем ли мы вступить в настоящий брак, как мужчина и женщина, а не просто партнёры по бизнесу и соседи по дому, — Гермиона тихо выдохнула на последних словах и опасливо вгляделась в его лицо, выискивая согласие, одобрение или хотя бы отсутствие недовольства. Северус молчал, и она, решив быть совершенно честной, озвучила главное: — За всё это время я поняла, что ты мне очень нравишься, Северус. Не буду обманывать и говорить, что я влюблена, но мне этого очень хочется. Именно с тобой. И я слышала, что ты сказал Гарри обо мне. Если это правда, может быть, попробуем быть вместе по собственному желанию, а не потому, что так нам выгоднее всего или когда-то мы договорились об этом?

Переварив её слова, Северус тоже сдвинулся в её сторону, плавно, как большая кошка, вставая перед ней на колени и касаясь свободной рукой её щеки. Это было странно и немного волнительно, словно ему снова было шестнадцать и он издалека смотрел на любимую девушку, сидевшую за столом своего факультета так далеко, что никогда не дотянуться. А ещё это было удивительно легко, потому что Гермиона улыбнулась и подалась ближе, ища его прикосновения.

Мгновение — и она оказалась в кольце его рук, встрёпанная, чуть смущённая и очень красивая в своей искренности. Северус смотрел ей в глаза, видя и предвкушение, и доверие, и удивительную гриффиндорскую отвагу, смешанную со страхом быть отвергнутой. Прижавшись лбом к её лбу, он кратко улыбнулся, отчего и её губы растянулись в недоверчивую улыбку — только для него одного! — и тихо согласился, буквально прошептав это ей в губы:

— Давай попробуем. Уверен, у нас с тобой всё получится.