Флоренц — принц Нарнийский (джен)

Этой ночью в Запретном лесу объявился новый оборотень. Его пронзительный плачущий вой разносился на четыре мили окрест и буквально пронизывал весь замок — от слизеринских подземелий до всех башен. Ему трогательно вторил Пушок, чем выдал себя с потрохами: отныне ни для кого не стало секретом — кто же заперт в коридоре на третьем этаже…

Студенты и профессора нервничали. Проклятый пришлый волк выл не переставая с ночи и до сего момента. Особенно страшно было Аргусу Филчу, ведь в его обязанности входило собрать и привести из леса студентов, отправленных на отработку. Но человек он был ответственный, поэтому, боясь и дрожа, вооружившись старой доброй клюкой, Филч добросовестно пошкандыбал в лес за тем, что осталось от студентов, как он неудачно выразился вчера, когда отводил наказанных первачков к Хагриду.

Пожалеет ли он о своих словах? Как ни страшно было Филчу, как ни старался обогнуть по дуге эпицентр воя, ноги упорно тащили старика именно к источнику плача. Поняв, что ходит кругами, Филч плюнул и, сжав покрепче клюку, вперся на полянку с двумя корявыми ивами. И остановился, сраженный зрелищем: по всей поляне были разбросаны гигантские пауки со следами насильственной смерти (некоторых попросту кто-то разорвал на куски), на краю канавы сидел Хагрид и вдохновенно выл.

Аккуратно огибая туши дохлых акромантулов, Филч пробрался к Хагриду и дрожащим голосом спросил:

— Что здесь, во имя святого Эльма, произошло?

Продолжая рыдать, Хагрид поднял руку с чем-то черным. Филч присмотрелся — рукав. Вернее два, из черного выглядывала манжета белой рубашки… Новым взглядом окинув поле битвы, Филч надтреснуто прохрипел:

— Где дети, Хагрид?..

Хагрид вместо ответа потряс рукавом и зарыдал горше прежнего.

Минерва нетерпеливо постучала в дверь, дождалась разрешения и вошла, крепко держа за ухо Драко Малфоя. Дамблдор удивленно глянул на ученика и вопросительно воззрился на деканшу.

— Этот наглец… — Минерва потрясла головой Малфоя, — удрал с отработок ещё ночью, представляете?! Я поймала мистера Малфоя у входа в слизеринские подземелья, но так как вы изволили почивать, мне пришлось запереть студента в учительской, чтобы спокойно дождаться утра и предъявить нарушителя вам.

Дамблдор прислушался к нескончаемому вою за окном, сложил два и два, и сухонько кашлянув, спросил студента:

— Вы ничего не видели, мистер Малфой?

— Видел, сэр! — заалел щечками тот. — Видел! Жуткий монстр! Единорога — в клочки! Весь в серебряной крови, с ног до… — тут Малфой запнулся, Дамблдор подбодрил, тревожно прислушиваясь — вой становился ближе:

— До?..

— Ну, собственно, ног я не видел, — замямлил Драко. — Как и головы. Он был похож на сгусток тьмы, сэр… Но единорога он жрал, сэр! Весь в крови единорожьей заляпался…

— Какая чушь! — взорвалась Минерва. — Врет он всё! Нет в нашем лесу такого монстра, который способен убить волшебного единорога! Вы, маленький лжец! — она встряхнула Малфоя за то же многострадальное ухо. — Прекращайте нам сочинять сказки! Так я вам и поверила! Это уже ни в какие рамки: то у вас дракона на башню тащат, то единорога на куски рвет неведомый монстр. Хватит! Я напишу вашему отцу, пусть он…

Договорить Минерва не успела — в дверь постучали, и после разрешения директора в кабинет вошли Филч и воющий Хагрид. Вопрос об оборотне отпал. Ненадолго. Потому что Филч в мрачно-торжественном молчании положил на стол рукава, оторванные от сюртука и рубашки профессора Снейпа.

— Что это? — недоуменно спросил Дамблдор.

— То, что осталось от профессора Снейпа, сэр, — проскрипел Филч. — Он погиб, защищая детей от акромантулов. Когда на шум битвы подоспел Хагрид, от них даже крошки не было… Должен сказать, Хагрид повел себя очень достойно, отомстив за детей и Снейпа — от горя он перебил всех пауков, каких смог достать.

— А единорог? — машинально брякнул Дамблдор.

— И единорог тоже, — закивал Филч. — Чуть дальше лежит, распотрошенный. И ещё. Когда мы выходили из леса, нам встретились Бэйн и Ронан, они сказали, что Марс стал бледным. Это весьма необычный феномен: сначала он покраснел, предвещая войны и кровопролития, а потом вдруг раз и сошел на нет… Получается, что звезды известили нас о том, что прольется кровь Северуса и детей? Избранный… погиб?..

На этой похоронной ноте Филч потерянно умолк. Хагрид, подавлявший плач во время доклада, возрыдал снова в полный голос. Портреты прежних директоров и директрис тревожно переглянулись и начали расползаться по картинам своих потомков, спеша донести печальные вести. В том числе и Финеас Найджелус Блэк, рванувший к Долгопупсам, будучи дедушкой Каллидоры Блэк, он счел необходимым известить свою дальнюю родственницу, праправнучку Августу. Дайлис Дервент, напротив, понеслась в резиденцию Блэков, к своей драгоценной подруженьке, Вальбурге… А Дормидонт Малфой, глядя на красное ухо Драко, всё ещё зажатое в цепких пальцах Минервы, глухо кашлянул, привлекая к себе внимание:

— Мадам МакГонагалл, отпустите, наконец, ухо моего потомка, иначе Люциус объявит виру вам вместе с леди Долгопупс.

— Какую виру? — тупо захлопала та глазами. — За что?

Сидящий на жердочке феникс вдруг спрыгнул на пол и юркнул под стол. В следующий миг рухнул антитрансгрессионный щит вокруг Хогвартса, сметенный разъяренной бабушкой. Она была настолько взбешена, что трансгрессировала прямо в кабинет директора, наплевав на все магические препоны. Моментально заморозив Петрификусом Дамблдора и Минерву, Августа подошла, пристально всмотрелась им в глаза, и только потом спросила у портретов:

— Кто отправил моего внука в ночной лес?

— Оба, — Финеас взбил на груди пышные кружевные брыжи и хмуро глянул на людей в кабинете: — Дамблдор велел — МакГонагалл исполнила. Причем ни один из них ни на секунду не задумался о том, как это опасно. Он, — кивок на Дамблдора, — говорит: «А что, Минни, детишки ещё не наказаны?», эта, — кивок на Минерву, — отвечает: «нет, Альбус, ждем вашего решения, как вы и велели». И этот, — Финеас бросил на Дамблдора кислый взгляд, — величайший мудрец нашего времени распорядился отрядить четырех нарушителей на отработку к Хагриду в ночной Запретный лес, при этом потирал ручки и приговаривал: «посмотрим, как славный мальчик Гарри справится с самым темным злом в своей жизни»…

— Значит, самое темное зло? — процедила Августа. — И кого же вы спустили на детей в качестве самого темного зла? Акромантулов?

— Нет, — всхлипнул Хагрид. — Это не паучки единорожку убили… Великий ч-человек Дамблдор хотел, чтобы Гарри встретился лицом к лицу с… с Тем-Кто-Убил-Поттеров… Х-хотел, чтобы мальчик с-столкнулся л-лично со с-смертью.

— Ах, ну да, — Финеас на портрете принялся полировать ногти о рукав. — Самое темное зло, оно же самое крайнее, что может стоять на краю… Короче говоря, наш многомудрый директор отправил ученика знакомиться со смертью, смотреть, как убивают живое существо, как оно умирает. Ну и заодно посмотреть на убийцу своих родителей. М-да-а-а, Дамблдор, а ты в своем ли уме?

— Но я… — заблеял Дамблдор, пересилив чары Заморозки. — Я всё предусмотрел, я договорился… Флоренц обещал…

— Флоренц там был, — сквозь рыдания проговорил Хагрид. — Он доставил Гарри к опушке, потом, наверное, ушел, он кентавр, он не обязан…

Дамблдор закусил волосатую губу. Минерва рассердилась на Хагрида и зашипела, благо, чары Заморозки слегка спали:

— А ты почему не проследил за детьми, Рубеус? Ты-то зачем ушел?

— Неправильный вопрос, Минерва, — злобно отчеканила Августа. — Дети вообще не должны были оказаться в лесу! И их туда отправила ты. Так будь же ты за это проклята на веки вечные!

Короткий взмах палочкой и Минерва резко уменьшилась, став, простите, гусеницей. Августа на этом не остановилась — направив палочку на Дамблдора, она совершила похожее заклинание, от которого Дамблдор тоже уменьшился, исчезнув за столешницей. Хагриду и Драко пришлось обойти стол, чтобы увидеть, в кого превратили директора. На бордовой подушке с удивленным видом моргала крупная бородатая улитка.

Финеас хмыкнул и окликнул Хагрида:

— Возьмите вон ту вазочку от лимонных долек и посадите туда этих, хм, господ, чтобы они смогли предстать перед магическим судом, желательно, в целом виде, не раздавленном…

— Тьфу ты! — сплюнула Августа. — Об этом-то я и не подумала.

— То есть, они превращены необратимо? — мило поразился Финеас.

— Да, — Августа с отвращением глянула на полосатую серую гусеницу. — Они останутся такими навсегда.

Из-под стола робко выглянула рыжеволосая девушка. Опасливо оглядев доступную часть помещения, она осторожно выбралась и выпрямилась во весь рост. Августа, Хагрид и Драко неуверенно покосились на жердочку, потом под стол — насколько они помнили, с насеста туда юркнул феникс.

— Вы кто, мисс? — озадаченно спросила Августа. Хагрид присмотрелся к девушке и всплеснул лопатами, громогласно восклицая:

— Лили! Лили Поттер!

— Черта с два я тебе Лили Поттер! — заорала девушка, пиная стол. — Не Поттер я и никогда ею не была! — её рыжие от злости глаза обежали кабинет и остановились на улитке. Зарычав и скрючив пальцы наподобие когтей, она коршуном ринулась на моллюска, но её в полете машинально перехватил Хагрид, на уровне инстинктов спасая ничтожную душонку бородатыча. — Пусти! — заверещала Лили, когтя воздух, силясь добраться до Дамблдора. — Пусти! Я ему покажу, как стирать память моему мужу, красть моего ребёнка и запирать меня в теле птицы на многие годы!

Августа с Финеасом обменялись заинтригованными взглядами и дружно уставились на пленницу Дамблдора. Такого вотэтоповорота волшебный мир точно не ожидал. И от кого? От Альбуса, свет его, Дамблдора!

— Не понял… — загудел тем временем Хагрид. — А куды ж прежний-то феникс подевался? Я ить кумекал на днях, а с чего это Фоукс пол-то сменил, и так и не врубился по сию пору…

Лили перестала вырываться, повиснув котёнком в руках великана, она миролюбиво пояснила:

— А сгорел Фоукс. Давным-давно сгорел, ещё в восьмидесятых, и его место на жердочке заняла я — немая и скованная заклятием.

— А чья вы жена, простите? — опомнилась Августа.

— Северуса, — ответила Лили. Хагрид, видя, что она не рвется больше к улитке, бережно поставил девушку на пол. И та представилась стоя, а не вися позорно: — Я Лили Снейп. Свадьбу мы справили по-маггловски, после рождения ребёнка собирались повторить, чтобы и в волшебном мире были те же документы. Кто же знал, что у одного му-у-у… урода будут на нас какие-то планы?! — Лили гневно потрясла кулачком в сторону бородатой улитки в вазочке. — Ему, оказывается, надо было, чтобы моим мужем стал Джеймс Поттер, вот и перехватил нас: Северусу память начисто стер, меня околдовал до полного нестояния и втюхал в жены этому оленю! Ладно, затаилась я, стала ждать, к чему вся эта свистопляска, Гарри родила, оленя ветвисторогого терпела… И только через год поняла — зачем всё это Дамблдору. Он нас с Гарри наживкой для акулы сделал, приманкой для Волан-де-Морта.

Все были так поглощены рассказом, что никто и не вздрогнул при упоминании зловещего имени. Спросили только:

— А зачем для этого нужен был Джеймс Поттер?

— Для предательства, представляете?! Только у Джеймса был такой дружок, способный предать! У Северуса-то все друзья настоящие, неподкупные, преданные! А у Джеймса были очень такие продажные дружки-человечки: Питер Петтигрю, Наземникус Флетчер. На кого-то из них Дамблдор возлагал большие надежды по части предательства. И оказался прав — Поттера предал Питер Петтигрю. Ну можно мне его раздавить? — безо всякого перехода взмолилась Лили, пока прочие соображали — кого? — она нацелилась на стол и уже почти схватила улитку. Но её руки цапнули лишь воздух — Хагрид снова успел перехватить добрую девочку. Всё-таки опыт общения с опасными тварями сказывался, Хагрид хватал её просто по наитию.

Драко, всё это время простоявший молча и в тени, решил привлечь внимание увлекшихся взрослых к одному немаловажному факту.

— Кто-нибудь сообщит Грейнджерам о том, что погибла их дочь? — процедил он, растягивая слова, силясь не расплакаться о своем безвременно ушедшем любимом недруге Гарри Поттере.

Августа не знала, кто такие Грейнджеры, Хагрид обыкновенно затупил, сказал, что, наверное, по родовому гобелену узнают… Августа посмотрела на него, хлопнула себя по лбу и со словами «вот я дура», трансгрессировала прочь. Вернулась она через пару минут — никто и соскучится не успел — и радостно доложила:

— Жив Невилл! Его имя по-прежнему ярко вышито на гобелене.

— Детишки живы?! — обрадовался Хагрид. — Но тогда где они? И что со Снейпом? — бросил он виноватый взгляд на рукава, валяющиеся на столе.

Замолчали, обдумывая возникший вопрос. Ушли в безопасное место с Флоренцом? Но что же тогда с Северусом, от которого остались клочки одежды? На эти загадки у магов, впрочем, была одна попытка найти ответ — поисковое заклинание. Его и решила применить Августа, с чем все и покинули кабинет директора. Вазочку с полосатой гусеницей и бородатым моллюском прихватили с собой — мало ли, сбегут, уползут куда-нибудь, и ищи-свищи.

Пришли на опушку, Августа вынула из сумки лист пергамента и, пока тот сворачивался в самолетик, пела катрены, нацелив палочку на свое запястье. Допела, смахнула капельку крови на готовно подставившийся самолетик, а когда он повернулся и полетел в лес, маги пошли за ним.

Бумажная следилочка привела их к той самой поляне с корявыми ивами и кучей битых безвинно пауков. Теперь Хагрид смотрел на них виновато — зря он их передавил… Самолетик, вихляя на полном безветрии, пролетел к ивам и снизившись, лег, стрелой указывая в проем между стволами. Хагрид ничего не понял, прошел, заглянул в проем, обошел вокруг одного дерева, потом вокруг второго и всё равно ничего не понял.

— Хагрид, не мешай! — прогнала его Августа. — Я пытаюсь уловить остаточную магию…

Хагрид поспешно убрался с линии огня и, встав в сторонке, вместе с Лили, Филчем и Драко наблюдал за тем, как колдует старая волшебница. Филч при этом держал в руке вазочку со ставшими смешными профессорами. Августа спустилась в канаву, ходила вокруг ивушек, постукивала палочкой по стволам и что-то тихо бормотала. Заклинания, наверное. Или ругательства. Наконец она разобралась с тем, что ей палочка и магия талдычили, и выпрямилась.

— Есть остаточная магия! Здесь был использован межмировой портал.

Вот как… целый портал и даже межмировой. Осталось только загрустить и позавидовать. Что они и сделали — дружно уставились в круг, образованный двумя кривыми горбылями престарелых ив, и начали вздыхать и гадать о неведомых мирах, куда удрали Северус с детьми, спасаясь от пауков. Добившись хоть какой-то определенности, Августа со-товарищи вернулись к замку, у которого их ждал отряд Мракоборцев, вызванные портретами. Бравые магические полицейские, завидев средь подошедших давно погибшую и похороненную женщину, заволновались и зашушукались, Августа, пока они не натворили глупостей, поспешно позвала главного:

— Мистер Скримджер, не проверите ли Лили на предмет принудительных чар?

Получив задание в нужном направлении, Скримджер так и сделал, и кривовато отвалил рот, с изумлением изучая диагностические показания своей собственной палочки. Палочка, такая же честная, как сам начальник Мракоборческого центра, честно доложила, что на этой девушке (по имени Лили Эванс-Снейп, между прочим!) долгие годы лежали чары принудительно наведенной личины, столько же лет была скована заклятьями немоты и насильно удерживалась в плену. На этой волне встревоженный Скримджер просканировал Лили медицинскими диагностическими чарами, озаботившись здоровьем пленницы. И только после этого свирепо пророкотал:

— Дамблдор у себя? Я должен его немедленно арестовать!

Филч кашлянул и протянул вазочку. Руфус Скримджер, сейчас как никогда похожий на грозного старого льва, подошел и вежливо заглянул в емкость. Дамблдора он узнал сразу, ибо бородатые улитки на свете крайне редко встречаются, про гусеницу долго думал, гадал и прикидывал — кто такая? Пока один Мракоборец не заметил:

— А че она такая странная? Как кошка окрашена…

— МакГонагалл?! — допетрил Скримджер. Сверкнул желтыми глазами и поинтересовался: — Ну и чья это работа? Кто их так заколдовал?

— Я, — нехотя призналась Августа. И объяснилась: — Я думала, что мой единственный внук умер. А от моего колдовства почему-то расколдовалась Лили.

— Так это же понятно, — принялся втолковывать Руфус. — Вы лишили Дамблдора магии, а её законы таковы: если колдун по каким-либо причинам теряет магию или погибает, то его колдовство сходит на нет, то есть прекращается. Зачарованные им люди и предметы обретают законный облик.

Договорил и задумался.

— И как мне теперь быть? Могу ли я юридически арестовать улитку?

Его заверили, что может, потому что во-первых, это Дамблдор, а во-вторых, он просто выглядит теперь так — бородатой улиткой. А суть его осталась прежней, вон, если присмотреться, то можно рассмотреть голубые глазки на шишечках антенн, а ниже, на усах, видны очки-половинчики…

— А ракушка ему зачем? — Скримджер пощелкал ногтем по сифону.

— А это груз его грехов! — нашлись мракоборцы.

— Ладно, — кивнул Руфус. — А с МакГонагалл что? Какой она породы — хищной или вегетарианской, в смысле, чем её кормить, тараканами или пыльцой?

— Кошачьей мятой! — брякнул кто-то.

И да простят меня моралисты — над бородатой улиткой Дамблдором и Минервой-гусеницей простые добрые работяги всласть поржали. А отсмеявшись, достали в замке стеклянный фужер и трансфигурировали в маленький аквариумчик, куда и пересадили незадачливых магов. Аквариумчик плотно закрыли крышкой с дырочками для дыхания.