The Transformation of the New World (джен)

Волнующая, тревожная, но тем не менее тёплая и приятная симфония Морфея была безбожно уничтожена железной звенящей трелью. С тяжёлой головой от залитой в уши какофонии металлического стрекотания и многочасового контакта с железной столешницей, Шелдон поднял лицо и потирая посиневшую щеку, случайно остановился взглядом на семейных фотографиях висевших над рабочим столом.

Эйфория сна медленно растворилась в кислоте предстоящих серых будней. Мираж навеянный сновидениями и по инерции продолжавший крутится перед глазами, по мере морального пробуждения сменялся пожелтевшими кадрами повисшими перед глазами словно древние статуи.

Планктон резво замотал головой и увидев фотографию своей свадьбы, облегчённо вздохнул.

— Приснится же всякое. — Процедил Шелдон, уставившись на старые свадебные фотографии. — Так я и поверил что этот бездушный скупердяй добавил бы такой ингредиент в свою формулу.

Он взял подставку с совместной фотографией и вновь издал вздох, более грустный. Его взгляд упал на, шероховатую от ветхости фото, искреннюю улыбку сиявшую под пышными, тёмными усами молодого и жизнерадостного копепоида в пиджаке, сидевшего на плече компьютера облачённого в белоснежную полупрозрачную фату, через которую светилась источавшая настоящий восторг каждой своей пикселью компиляция ярко-салатовых сигналов в форме улыбки.

Увлёкшись бесплодным любованием, он погрузился в свои воспоминания.

Этот вечер был банальнее некуда: прохладные сумерки, лёгкий бриз и сопения моллюсков. Но одно произошедшее тогда событие оставило на жизни мелкого копепоида неизгладимый след, заставив его невольно вспоминать все подробности того вечера долгие годы.

Он не мог представить себе что когда нибудь может забыть этот богомерзкий холод, пронизывавший его насквозь и нетерпеливо закутывавший в свои объятия, чуть стоит ему выйти на улицу в зиму или осень. Ведь ему приспичило выйти прогуляться по городу именно в это время. Душа не давала покоя и капризно гнала его куда-то, а он просто волочил ноги и думал что просто бесцельно тащится по городу, забредая во все нелицеприятные местечки.

Пересекая очередную зону заваленную урнами, чёрными мусорными пакетами и огороженную от лунного света вавилонскими небоскрёбами , он брезгливо фыркнул.

— О Нептун, в этом городе есть что нибудь нетошнотворное для глаза ? — Он оглянулся по сторонам, увидев такой-же мусор расбросанный по тротуару и шоссе — Хотя, достоин ли я видеть что-то лучшее чем это.

Планктон встал как ветряная мельница, подставив на растерзание ветру свой прабабушкин красно-жёлтый шарфик. Внезапно для себя он разорвал воздух чихом и вновь раздражённо фыркнув.

— Зачем я вообще на улицу высунулся?! — Ворчливо буркнул копепоид, потирая нос — Сидел бы дома и кофе пил!

Зелёный вновь чихнул — Ну всё, теперь неделю лежать придётся. — Он грустно вздохнул, сам толком не зная от чего больше, от того что ему некому заменить себя на работе или от того что его работа впрочем-то никому не нужна.

Шелдон разочаровался в голосе своей души и уже надумал идти домой, но казалось будто ноги окаменели и приросли к асфальту, хотя копепоид чувствовал что может ими двигать, но только после того как поймёт зачем ему идти домой. На этот вопрос он, увы, не мог дать внятного и удовлетворительного ответа. Планктон даже задумался о том есть ли разница между тем как он сидит дома на диване и пьёт кофе, почитывая газету и тем как если бы он прямо щас упал в мокрый снег и предав забвению все цели и дела, забылся в пустомыслии, очистив голову от всего что ему известно. Ведь так ему стало бы гораздо легче.

Но разницы между двумя вариантами не было и он не видел повода выбирать между ними. Странное и в тоже время пугающее чувство залилось в его голову. Подморозившему телу хотелось побыстрее убраться отсюда, но что-то в голове не давало ему это сделать. Но что именно, Шелдон не мог понять.

Ракообразное достало из кармана ежедневник и пробежался взглядом по наспех прочерченым строчкам. Его осенило.

— А... точно. Я завтра должен третий раз попытаться вернуть ту часть рецепта — Сказал он, выпустив тёплый пар.

Несмотря на неудачи, он решил не сдаваться, а вместо этого учесть свои ошибки и избегать их.

В прошлый раз он ему не удалось достичь цели из-за одного работника некстати пришедшего на работу за два часа до открытия ресторана, а в позапрошлый из-за дырявой головы забывшей что помимо настенных камер, были ещё подстольные.

Оглядываясь на свой опыт, Шелдон подошёл к мысли что ему не хватает памяти и аналитического ума. Ему впозарез нужен был помощник и несмотря на то что никто не воспринимал будущего злодея всерьёз, Шелдон решил создать его собственноручно.

Зелёный оглянулся вновь и понял что здесь он мог бы раздобыть материалов для осуществления своей идеи. Он ухмыльнулся и дьявольски потёр ручками, после чего внезапный чих заставил его вздрогнуть.

— Ох... надо побыстрее уже шевелиться пока ревматизм не схвачу — Дрожащими связками протянул он и пошёл рыться по урнам.

Сумерки уступали свои права настоящей тьме, с равнин нагонялись холодные течения.

Планктон понял что ему стоит поторопится, и он завернув все железки в блестящий мусорный пакет направился домой, коим для него в те годы являлась комнатушка в общежитии для бикини-боттомской бедноты. Он хорошо запомнил обколупанный фасад этого архитектурного недоразумения и выглядывавшую из пробелов штукатурки корабельную темно-латунную ржавчину, запачканную табличку на высоком столбе, гласившую, "Милосердие же к нищему не есть самое трудное и самое важное — в сравнении с милосердием к врагу", единственным украшением которой служил, невесть кто забросивший на него и забывший там, спасательный круг и удручающую пустоту растилавшуюся во все стороны от приюта и вселявшие в Шелдона мысли о том что это здание намеренно построили здесь чтобы не мозолить глаза более обеспеченным жителям города. Неспроста Планктон никогда не замечал этот дом в бытность свою школьником, жившим с родителями, да и с тех пор как потом переехал в Чам-Бакет, это обиталище вновь больше не попадалось ему на глаза.

Подкравшись к серо-стальной входной двери, зелёный нагнулся чтобы подглядеть нижний промежуток, есть ли кто в зале. Его взор резво проскочил по старым картинам с русалками, расписанным узорами стенкам, будто привезёнными карибскими пиратами, уставленным викторианскими вазами, бутылками с заточенными внутри миниатюрными кораблями, впрочем не чувствовавшие себя в стеснении и гордо расправлявшие свои пышные мачты, сине-зелёным водорослям бравшим свои начала из миленьких розовых горшков и устремляющихся к потолку, мечтая пробить его и покинуть свою обитель и письменный стол за которым лениво сутулилась пожилая темно-лиловая рыба. Вся эта низменная юдоль была ограничена квадратом зелёных обоев с жёлтыми узорами и существовала под покровительством дышавшей на ладан, старой мерцающей керосином люстре.

Взгляд Шелдона брезгливо упал на коммендантшу восседавшую на своём рабочем месте и читавшую газету, скорее всего из желтой прессы, под джазовый шляггер. Он нёсший с собой приличный груз и не подумавший взять с собой более презентабельный пакет или коробку, засомневался в том что она его пустит в общежит, да ещё и в такой поздний час.

Морозный выпад завывающи погладил спину молодого парня и заставил того поёзжиться.

— Что-ж... попытка не пытка.

Он медленно скрипнул дверью и бодро просеменил от входной двери к лестнице на второй этаж.

— Стоя-ять — Хрипло проскрежетала зубами коммендатша, не отвлекаясь от газеты.

Ракообразный остановился и потливо встрепенувшись, обернулся — Добрый вечер мадам Глеглинс. Хе-хе. Какие-то проблемы ? — Дрожащим голосом промямлил он, натянув напряжённую улыбку.

— У вас наручные часы есть ? — Небрежным тоном спросила она.

— В квартире забыл сегодня.

— А вот надо брать с собой — Она протянула плавник в сторону настенных часов знаменовавших конец двенадцатого часа, после чего таки оторвала взгляд от газеты и облила зелёного, порцией закостенелого презрения — Чтоб посреди ночи как наркоман или алкоголик не шастать. В следующий раз ночевать будешь в своей столовке. Вам понятно сэр ?

— Да, мадам Глеглинс — Стыдливо ответил ракообразный, потупивший лицо от неловкого страха.

Рыба смерила высокомерным взором копепоида и когда её взгляд остановился на мусорном пакете, она лишь пренебрежительно хмыкнула и вскинув помятую газету, вновь перевела глаза туда — Идите куда шли — Чёрство проронили её губы.

Планктон кивнул и побежал к лестничной площадке, после чего только переступив через порог двери, он быстро отошёл в сторону и облегчённо выдохнул.

— Фух... хотя бы к мусору не придралась — Он с омерзением глянул в дверной проём который он только что перебежал — Как-же я её ненавижу — С дрожащим скрежетанием на зубах произнёс он — Как уеду, обязательно где нибудь нагажу.

Зелёный на секунду размечтался о своих потенциальных злодействах, предвкушая сладкий вкус горящего Бикини-Боттома и вопящих от безысходности и страданий жителей умирающих в нестерпимых муках, после чего вспомнив о своих насущных делах, стал прыжками подниматься по лестнице.

Забравшись на второй этаж, он вышел душный и вонючий коридор обрамлённый светло-коричневыми обоями с чуть более тёмными узорами изображавшими волны. Для бесполезной красоты кто-то здесь поставил столики с зеркалами и картины Шекспира с Моной в их рыбьих ипостасях. Это была обитель беспросветности для двадцати дверей, в числе которых была и дверь зелёного двоишника. Его антенны уловили скрип чьей-то двери. Шелдон заранее прикинув что это старина Дженкинс у которого до сих пор зуб на Планктона ещё с того дня и решил что лучше держаться от него подальше.

Когда дверь отстала от косяка, зелёный оглянулся вокруг, благо по краям полы были завалены мусором и спрятаться ему было легче некуда, как он и поступил, кинув мешок в груду таких-же пакетов и спрятавшись за ними, подслушивая оттуда за шагами.

Он в развалочку перешагивал по скрипучим, ветхим доскам, его тень на стене покачивалась из стороны в сторону.

— Ах... — Вперемешку с хриплым кашлем вздохнул старик — Водички бы попить. Живот до сих пор крутит — Сипло протянул он и зашатался в сторону спуска — Попадись ты мне на глаза, маленькое недоразумение — Буркнул дед, замахав высохшими кулаками, заставив Шелдона вздрогнуть — Я тебе покажу, как из чаек хот-доги лепятся!

Что-то показывая что-то воображаемому оппоненту, старик угрожающе замахал кулаками и спустился вниз по лестнице. Не очень гладко и не то чтобы на ногах.

— Когда же он наконец забудет об этом, да и что я такого ему сделал. Ах, точно. Я его чуть не отравил насмерть. Тогда почему он с таким-же усердством не преследует Юджина, этот океан несправедлив.

Планктон выполз из вороха мусорных мешков, он вытащил свой и с спокойной душой направился в свою комнату, как обычно не открывая дверь, а пролазив под её щёлку и каким-то образом протолкнув туда и свой пакет полный металлических деталей.

Он оказался в своей комнатушке. Зелёная с синими узорами обойная окантовка отмеряла юному неудачнику всего двадцать квадратных метров без единой перегородки и наградила его за потраченное здесь время: раковиной, тесным душем с занавесками и заколоченными окнами, поскольку у него не хватало денег на их оплату. В довесок у него был приземистый японский столик и спальный матрас которые он притащил сам.

Затянувшись воздухом своей квартиры, Шелдон взобрался на стол и вывалил из мешка запчасти.

— И так: шланги от пылесосов, обломки от кораблей, калькулятор, заклёпки, компьютер, пара садовых перчаток и шасси спиленное непонятно откуда.

Шелдон почесал лысину и стал думать над тем что могло бы из этого получится. В голове сверкнула лампочка и он оглянувшись, залился злодейским хохотом. Затем он откуда-то достал рабочие инструменты.

Половина ночи прошла под боем молотка, воем циркулярки и световым шоу паяльника. Если бы кто нибудь наблюдал за "злодеяниями" зелёного мастера из окна, он бы увидел как сверкали промежутки между досками, как переливались в свете кропотливой работы, гвозди неровно прибитые к оконным рамам и вылетала металлическая стружка из окна, засоряя клумбу на которой ничего никогда и не росло.

Он помнил как вчера то чувство когда вся тяжесть перетекла из души к рукам, когда под червонной завесой ночи, в тишине наступившей сиюсекундно когда последний инструмент приземлился на рабочий стол. Под пристальным вниманием самодельных прожекторов, на столе лежало оно: Серо-голубой монитор с бездонным от тьмы экраном с приделанным к нему тончайшим тельцем заканчивавшимся четырёхколёсным шасси. Пока он не думал включать своё творение, оставив испытание на утро.

Шелдон вздохнул, сбросив с своих плеч многотонный труд. Он в первый раз мастерил что-то столь серьёзное и был не уверен что ему получиться разработать собственную нейросеть. Если получится на худой конец хотя бы генератор рандомных идей, Планктон был бы рад и этому результату своих трудов.

Он прокашлялся и в тот вечер как ни в чём ни бывало лёг на матрас, с мыслями поспать и набраться сил к утру. Боль вцепилась в его горло, терзая когтями и грозясь приняться за накаляющуюся голову. Но Шелдон игнорировал проблемы организма, думая просто отвлечь себя мыслями о чём нибудь приятном. В голове всплыл образ его бывшей. Он вспоминал те тёплые приятные вечера, философские беседы и её ласковый голос, но когда плёнка памяти дошла до отрезка где она ушла к Сквильяму, Шелдона перекосило и он ёрзая одеялом перевернулся на другой бок. Планктон перевёл свои мысли в другое русло и вспомнил о большой, крепкой и любящей семье и развевистому дереву родственников, но внезапно ворвавшийся в его сладкую юдоль кашалот распугал мелкий планктон и по хозяйски расправился с теми кто не успел этого сделать.

Парень вскочил с кровати и истошно завопил, хватаясь руками за свои виски и озираясь пульсирующим глазом по сторонам. Кашалот и пронзительные визги его родных растворились в сумраке.

— О Нептун. Кажется я этой ночью не высплюсь. — Обречённо протянул он, вновь прокашлявшись.

Заиграл скрежет как будто от негромкого шуруповёрта. Планктон опасливо раскинул по сторонам свой глаз и с ужасом увидел как из чернильных кулис ночи вышло оно: Его творение, с рассекавшей экран по горизонтали зелёной линией. Он отчётливо помнил что ни разу не включал его. Страх неизвестности исходивший от собственного детища заставил того юркнуть под одеяло

— Сэр — Взговорилась та женским голосом — Вы себя неважно чувствуете ?

Шелдон выглянул из одеяло, вопросительным взглядом окинув портативного компьютера.

— Я заварила чай из молока, водорослей и ракушечного масла — Продолжала та, подойдя очень близко к своему творцу.

Из темноты выглянула худая расчерченная швами и заклёпками серо-голубая кисть державшая кружку с чем-то желто-белым.

Шелдон кинул взгляд на кружку, затем подняв к компьютеру всё ещё недопонимающий взгляд. Он совершенно точно был уверен что не настраивал модель поведения и планировал обычный интеллект с аналитикой.

— Это должно помочь.

Планктон хорошо помнил этот момент, но так и не понял что же заставило его поверить роботу и взять ту великоватую для него кружку. Он отпил из неё немного, сколько хватило чтобы не перегрузить его маленькое для этой посуды тельце и отставив кружку в сторонку, вновь обратил любопытное внимание на то с чем он мучился половину ночи.

— Кто ты ?

Компьютер долго молчал, после чего слегка подавленно выдал.

— Я не имею понятия как идентифицировать себя чтобы ответить на этот вопрос. Возможно я обычный искусственный интелект или вроде того.

Планктон задумчиво приложил руку к подбородку.

— Ты знаешь какой твой функционал ?

— Я аналитический и информационный центр.

— Дата и местоубийства Авраама Линкольна ?

— 15 апреля 1865 год. Вашингтон, спектакль "Наш американский кузен" в театре Форда

Шелдон не был уверен насколько правильный ответ, но ему казалось что раз она не осеклась и не задумалась, значит работает нормально.

— Подели девять на четыре.

— Два целых, двадцать пять сотых.

— А один на ноль.

— Действие выполнить невозможно.

Шелдон щедро улыбнулся. В голову пришла мысль что раз это существо имеет интеллект, его надо было бы как-то назвать. Он стал перебирать всевозможные варианты. Мэри ? Нет, слишком банально. Бэлла ? Слишком вычурно. Катя ? Звучало чужеродно.

Он вспомнил свою старую знакомую кузину которую сожрало то чудовище извергавшее гейзеры из головы. Бодрую, задорную и умилительно подвешенную на язык, девочку одного с ним возраста. Ему показалось хорошей идее дать ей имя своей кузины в знак доброй памяти. Но сначала надо было удостоверится на счёт гендерной принадлежности.

— К какому полу ты себя относишь ?

— Же... то есть... не могу определить

— Хорошо. Какое твоё имя ?

— У меня нет имени.

— Теперь твоё имя Карен. И у тебя будет женский гендер

— Принято. Моё имя Карен. Я дама.

— Отлично.

Тем вечером он просто проверял её и заставлял отвечать на разные вопросы и цитировать литературную классику и разных учёных. Он формировал её мировоззрение и вкусы. Когда после многочасовой болтовни он утомился и прилёг спать, Карен услужливо пожелала приятной ночи и ушла спать в дальнем углу.

С тех пор прошло много лет, он смог оживить её морально и дело каким-то образом дошло до настоящих отношений. Юджин поначалу смеялся над этим, а потом перестал когда надоело. Его лучший и единственный повар проявил тошнотворное восхищение и пожелал им наилучшего семейного счастья. Когда же наступил день свадьбы. Жёлтое, дырявое недоразумение согласилось, а точнее выразило инициативу быть другом жениха, а Шелдон согласился от безысходности, в тоже время как другом невесты был телевизор который выставил Нептун знает кто, но Карен была рада хоть какой-то кандидатуре.

Так медленными и широкими шагами к ним пришла семейная, бытовая и с злодейским колоритом рутина.

Остекляневшие словно рыбьи глаза покинула скупая слеза и пробежавшись по щеке, шлёпнулась об стеклянную защиту. Увидев на артефакте минувшей эпохи, светившимся бездонной надеждой, напоминание на гнилую действительность, он смахнул с оболочки слезу и проехавшись рукой по глазам, поставил фотографию на место.

— Так... хватит прошлое вспоминать. Надо вершить будущее наконец-то — Приказал он самому себе и спустился вниз.

В нижнем зале он оглянулся и позвал свою жену

— С добрым утром милая.

Его слова разбежались по углам, возвратившись эховым отголоском.

— Спит ещё лентяйка, а мне тут злодейства одному делать.

Он махнул на неё рукой и оставив это на её совести, сбегал за реквизитом. Ему надо было привести в действие план озвученный Карен и вопроизведённый им во сне. Всё прошло идеально, значит и наяву будет так-же. Тем более что реальный мистер Крабс вряд ли стал бы делать настолько глупый ингредиент. В самом деле его даже невозможно взять чтобы добавить в блюдо. Скорее всего это какой-то химический ингредиент или даже особый навороченный усилитель вкуса.

И вот он уже стоял у дверей ресторана, в предвкушении своего триумфа.

Дверь распахнулась и за порог кто-то вышел.