Корица, Шафран и стручок Ванили (джен)

Корице не очень нравилась суета вокруг, но она была не против компании курносого Живоглота, который украл её сердце на старости лет. Строго говоря, ухажёров за свою жизнь она повстречала немало, но все они не шли ни в какое сравнение с пушистым полукниззлом. Его хозяйка, девочка Гермиона, и раньше встречалась Корице в трактире Аберфорта, но в ту пору она предпочитала не появляться на глаза. Общество коз устраивало её больше, чем сборище подвыпивших посетителей или тайная компания подростков, где Корица и увидела впервые Гермиону с Гарри.

Кошачье сердце тогда дало сбой. Он был так похож на Джеймса! На секунду она хотела даже выйти из-за стойки и обнаружить себя, но страшная горбунья в вуали перекрыла все подходы к столу, где сидели ребята.

Корица плохо помнила свою жизнь там, в двухэтажном коттедже Поттеров. Её взяли ещё котёнком, поэтому все её первые воспоминания начинались с Лили и Джеймса, а также малыша Гарри. Как-то она услышала, что они с Гарри ровесники — Корицу котёнком с едва открывшимися глазками принёс в дом Джеймс, когда малышу было недели три.

Они называли её просто Кошкой, и поначалу Корица думала, что это её персональное имя. Оказалось, кошкой была и пушистая Бетти старухи Батильды, и облезлый Виски — беспризорный хулиган, норовивший залезть в окно и украсть у Корицы самые лакомые кусочки. Ей было, конечно, не жалко, но за державу обидно. Однажды Виски разбил банку со сметаной и смылся. На шум прибежала Лили, и Корица пригнула уши. Лили только рассмеялась и положила Корице сметанки из другой банки.

Корицей назвал её он. Тот волшебник, который спас её из разрушенного дома.

Тяжёлые это для Корицы были воспоминания. Сначала Джеймс и Лили закрыли все окна, будто от кого-то прятались. Даже Виски теперь не мог приходить. Они теперь реже смеялись и часто были встревоженными. Корица успокаивала их, как могла, но тревога передавалась и ей.

Они слегка повеселели, когда на маленького Гарри надели смешной колпачок и дали задуть ему свечу на огромном торте. Ей было интересно, почему все так смеются, поэтому она вылезла из укрытия — кроватки Гарри — и с любопытством огляделась. Гарри летал по дому на маленькой метле. Так, ничего серьёзного — на бреющем полёте. Однако он умудрился разнести кошмарную вазу и сбить с лап Корицу.

А потом настал тот день. Когда закричал Джеймс, Корица метнулась под умывальник, а после, когда наверху раздались громкие голоса, кинулась на защиту Лили и Гарри. Да только не успела. Взрывной волной её откинуло под софу, что её и спасло.

Очухалась она не сразу. Кажется, приходили какие-то люди, что-то делали, двигали предметы, разговаривали — то громко, то едва различимо, — но Корица от шока боялась высунуть нос из своего укрытия.

И стало тихо. Она сидела и дрожала. Один раз выбралась, лизнула белый снежок и спряталась обратно, потому что теперь к не пропавшему чувству жажды добавился ещё и холод. И ужасно хотелось есть.

Сколько прошло дней, она не знала. Однажды почувствовала совсем рядом тепло человека. От него пахло невыразимой печалью, мятой и… добром? Корица решила довериться.

Так она стала Корицей и поселилась у Аберфорта с его козами.

Славные были годы, добрая была жизнь. Корица прожила её достойно, исправно таская Аберфорту на подушку дохлых мышей и зорко следя, чтобы козлята не жевали во дворе развешенное бельё.

Аберфорт с козами стали её семьей. Тартона сменил Хаггис, а Хаггиса козёл янтарного оттенка, которого Аберфорт прозвал Виски. Корица вспоминала своё детство и безухого кота Виски и улыбалась. Если кошки, конечно, вообще могли улыбаться.

Ещё был козлик-подросток Смоки, который в попытках доказать свою козловитость вонял почище носков Аберфорта, когда тот забывал их снимать с камина. В гареме Виски сейчас были три козы: две старые Бонни и Брэмбл и молоденькая козочка Ванилька. Она в конце мая впервые стала мамой, произведя на свет шустрого козлёнка, которого Северус прозвал стручок Ванили.

Стручок Ванили и Северус встали на ноги одновременно. Только козлёнок уже через пару дней скакал по всему двору, а Северус ещё долго опирался на стены, перемещаясь мелкими шажками. Но всё же он был цел и здоров, чему лично Корица была ужасно рада.

Если Аберфорт был для неё семьёй, то Северус давно и прочно занял место в её кошачьем сердце. Он спас её тогда, укрыл от страха, защитил от кошмаров. Не дал погибнуть и показал, что надежда есть всегда, даже когда мир вокруг тебя рушится, сыплется и распадается на кучу щебня, кирпича и обломков.

Летом они часто собирались у Аберфорта. И Северус, и Гермиона с шумным, нескладным, но обаятельным Роном, и Гарри с такой же рыжей, как Рон, Джинни. Они приходили сюда пообедать, поужинать, перевести дух после трудного дня восстановительных работ в их Хогвартсе. К осени школа должна была распахнуть двери для новых учеников, и бригады добровольцев старались, чтобы это случилось.

Корица наблюдала за всеми из-за прилавка, иногда позволяла взять себя ненадолго на руки. Ей нравилась постепенная безмятежность, которая приходила на смену тревоге. На столах Аберфорта внезапно появились скатерти, а в стаканы теперь можно было смотреться как в зеркало. Двойное комбо в лице Джинни и Гермионы смогло победить решительный аскетизм стиля Аберфорта.

Стало уютнее. В трактире всё чаще раздавался смех.

Накануне первого сентября, когда компания отмечала славное окончание восстановительных работ, Корица решилась доверить людям самое дорогое. За сдвинутыми вместе столами слышались оживлённые голоса.

— Я до сих пор не знаю, какой дрянью ты меня тогда намазал, но та вонь способна была поднять мёртвого из могилы, — сказал Северус и коснулся своего безобразного шрама, скрываемого за высоким воротником.

— Ты же, драккл тебя дери, у нас известный зельевар! — сказал Аберфорт. — Вот и попробуй догадаться.

— В составе точно был безоар, — медленно сказал Северус.

— Но безоар не пахнет, профессор! — тут же встряла Гермиона.

Она вообще всё всегда знала и сыпала этими своими знаниями направо и налево.

— Да, мисс Грейнджер, спасибо, — с сарказмом ответил Северус. — Может, вы тогда сами отгадаете остальные компоненты?

— Ну, я наносила эту же мазь на раны Лаванды тогда, в Больничном крыле, поэтому могу сказать, что там точно была лунная роса.

— Как вы определили? — словно на уроке спросил Северус, но в голосе его слышалась скорее заинтересованность.

— По характерным лунным бликам при растирании, — послушно ответила Гермиона.

— А ещё? — вкрадчиво спросил Северус.

Гермиона покраснела.

— Я не уверена…

— Смелее, девочка моя, — подбодрил Аберфорт Гермиону.

— Мне кажется, в состав этого бальзама входил козий помёт.

Северус метнул быстрый взгляд на невозмутимого Аберфорта.

— Ты хочешь сказать, — процедил Северус, — что ты намазал меня козьими фекалиями и спокойно оставил умирать в Визжащей хижине?

— Ну, если это удовлетворит твоё любопытство, то да. Намазал. Но заметь, фекалии — как ты изволил выразиться — я брал исключительно у Ванили, готовящейся к окоту.

— Я… я… — не нашёлся, что ответить Северус.

— Стручок ванили, — подсказал Гарри.

Раздался такой взрыв хохота, что Корица чуть не выронила своё сокровище.

Она поднатужилась и запрыгнула на стол, с облегчением выпустив свою ношу из зубов.

— Мерлиновы подштанники, что это? — спросил Рон.

— Боже, какое чудо! — протянул руки к котёнку Гарри.

— Гермиона, смотри, у него морда, как у Живоглота! — воскликнула Джинни.

— Глотик! Как ты мог! — весело всплеснула руками Гермиона.

Живоглот, как примерный папаша, смотрел в сторону и делал вид, что всё это его совершенно не касается.

— Вот дела! — удивился Аберфорт. — Да Корица отродясь котят не приносила. Я думал, она бездетная какая.

— И на старуху бывает проруха, — мудро изрёк Рон, и все снова засмеялись.

— Какой хорошенький! — Гермиона забрала котёнка у Гарри.

Малыш пошёл по рукам.

Приплюснутый нос выдавал отцовство Живоглота без всяких дополнительных проверок. А вот окрасом он пошёл в обоих родителей. Красноватый оттенок Корицы смягчился, перемешавшись с рыжеватым окрасом Живоглота, и преобразился в ярко-жёлтый, блестящий и насыщенный.

— Как его назовём? — спросил Гарри и посмотрел на Северуса.

— Ну, Корица у нас уже есть, значит, этот будет Шафраном, — уверенно ответил Северус.

Что ж, Корица была совсем не против такого имени.

Как и того, что малыша себе решил взять Гарри Поттер.

Корица когда-то покинула дом Поттеров, чтобы вернуться в дом их сына своим малышом.

И у них будет своя замечательная история.