Как далеко ты готов зайти? (гет)

Я — Эрик Коултер. Ещё вчера я гордо назывался Вторым Лидером Бесстрашия. Был одним из тех, кто рулил этим паршивым городом, последним обломком цивилизации. А сегодня — уж себе-то можно признаться — я конченый лузер. Лошара, каких свет не видывал.

У меня полно страхов. Когда я дотумкал, как устроено наше общество — а это ещё в школе — с тех самых пор и страхи появились. Чикаго еле жив только за счёт довоенных достижений. Уже сейчас нам не хватает железа, соли, горючего и ещё дохуища самых разных вещей. Ситуация со жрачкой на первый взгляд получше, но я-то вижу, что перспективы — говно. То эпизоотия среди свиней, и из Чикаго навсегда пропадает свинина. То пшеница мутирует и становится несъедобной. Оборудование в лабораториях — латанное-перелатанное, машины собраны буквально из говна и палок. Зато в Чикаго есть несколько сывороток моделирования реальности и бионические протезы. Самые, блядь, нужные вещи, когда город чуть не каждый год под угрозой голода. Наш главный ресурс — люди? Не смешите. Я и сам частенько бросаюсь такими лозунгами, но не обязательно верить во всю официально признанную херню. Вся наша жизнь — грызня за ресурсы. Если Чикаго и правда последний выживший город, то у человечества нехилые шансы вымереть окончательно. Слабым лучше просто сдохнуть, не отнимать время и силы у нормальных людей.

Я свалил из Эрудиции именно для того, чтобы при любом раскладе быть на вершине пищевой цепи. Какое-то время я даже о Дружелюбии подумывал. Потому что они ближе остальных к еде. Но в итоге я все же сделал правильный выбор. Мой девиз — "Никогда ни у кого ничего не проси. Просто отними, и пусть просят у тебя".

Визгу было, когда я начал готовиться к смене фракции! Не то чтобы я так уж стремился обсуждать свои дела с мамочкой и папочкой. Просто стал тренироваться всерьез. Отец пытался меня наказывать и читать проповеди. Мать все ныла, будто мне не место в Бесстрашии и я просираю единственный шанс сделать карьеру. Глупо. Этим меня было не остановить, а желания общаться с предками не прибавилось. Кому понравится, если его все время тыкать рожей в его недостатки?

Первое время в Бесстрашии было пиздец как сложно. Я плохо вписывался. Был не таким, как другие парни. Общая физическая подготовка разве что повысила выносливость, но вот в плане рукопашки и обращения с оружием я был лох лохом. Да и мозги были заточены под другое. Пока другие новобранцы тупо слушались, я изводил инструкторов вопросами "зачем", "как", "почему так, а не иначе". То и дело огребал за длинный язык. Зато я наконец нашел выход для своей энергии и злобы. Остальные парни относились к рейтингу примерно как к школьным оценкам. Идиоты, чесслово. А я каждый раз, когда выходил на ринг, или брал в руки нож, или винтовку — отчаянно бился за свой статус. Если не быть лучшим, стоит ли вообще существовать? Постепенно меня начали уважать, а потом стали опасаться.

Под конец обучения Макс вынес вердикт, что характер у меня — говно, не приспособлен для работы в команде. И предложил мне должность второго Лидера. Это было круто, меня типа оценили по достоинству. Если бы не было мудака, который изгадил мою ослепительную победу.

Моя вечная проблема, моя персональная заноза в заднице зовется Фор. Один из немногих Бесстрашных лучше меня. Не знаю, какие там у него четыре страха. Если смотреть со стороны — Фор, кажется, вообще ничего не боится. Ни облажаться, ни боли, ни крови, ни изгоев! Он мог спокойно выслушивать, как инструктор его отчитывает при всех, да еще при девках. Будто мы тут собрались не идти по головам в погоне за лучшими местами, а так, поразмяться. Этот ублюдок был первым в рейтинге по итогам обучения. Но самое паршивое, что ему это было на хрен не нужно! Должность досталась мне только потому, что от нее отказался Фор. Ненавижу быть вторым сортом.

Так или иначе, теперь у меня больше возможностей прогибать жизнь в Чикаго под себя. Чем и пользуюсь. Я закручиваю гайки, ужесточая дисциплину. Перекраиваю порядок инициации в Бесстрашии — сначала психологический этап, потом физический. И оба этапа усложняю. Я стараюсь по максимуму отсеять новеньких на первом этапе — так они выбывают в гетто, не успев научиться стрелять, метать ножи и тому подобное. А с физическим этапом другая фигня. С теми, кто дошел до него, Бесстрашие делится своими секретами. На этом этапе отсев должен быть минимальным, нельзя, чтобы новички несли в гетто боевые навыки. И я гоняю их до седьмого пота, выжимаю из них максимум. Кто слабоват в рукопашке — становятся снайперами, кто херово стреляет — подрывниками, механиками, водилами и так далее. Я любому найду применение, пусть отрабатывают усиленную жрачку и крышу над головой. Те, кому оказана честь стать Бесстрашными, должны хорошо функционировать. Кроме того, с моей подачи теперь мочат не только афракционеров, но и безыдейное ворьё. Воруют с голодухи? Их проблемы. Если не могут прокормить себя законными способами, нехрен занимать место в городе, больше достанется оставшимся. Макс интересуется, что за хрень я творю, я охотно объясняю, он проникается. Кажется, жалеет, что сам до этого не додумался.

Потом до меня снисходит сама мисс Мэтьюз — лидерша Эрудиции, более известная как "белобрысая сука". Она и так бывает у Макса чаще, чем в своем кабинете. Я-то думал, будто у них шашни. Нет, всё гораздо интересней. Намеками и экивоками они выспрашивают, как я отношусь к Убожеству (презираю) и к тому, что они перестанут быть правящей партией (неплохо, давно пора). По мне, в Чикаго придется проредить население в целом, Дружелюбие не тянет прокорм такой оравы. Но раз Макс и Джанин хотят начать с Отречения — флаг им в руки. Джанин собирается разработать какую-то очередную "сыворотку моделирования" — у Бесстрашных отключится мозг, мы врубаем дистанционное управление через комп и зачищаем Убожество под ноль. По мне — херовая идея, все равно что микроскопом гвозди заколачивать. Зачистку можно организовать проще и дешевле. Соглашаюсь только потому, что за эту идею топит Макс, а он старше по званию (пока).

Одна из девок-новобранцев упорно строит мне глазки. Прайор, бывшая Убогая. Собсно, почему бы и нет. Если мне что-то предлагают — беру и пользуюсь. Благо это не тянет за собой никаких обязательств. Симпатичная мордашка, и формы имеются, но слегка с ебанцой. Прайор не просит снисхождения на зачетах, не заикается о будущем — ни о своём, карьерном, ни "о нас". Не намекает, что ей нужны гребаные "серьезные отношения" и пора создавать ячейку общества. Как-то раз я пытаюсь дать ей несколько дополнительных талонов, могла бы приодеться на складе. Дак она глазеет на них с такой ухмылкой, будто я ей драные носки предлагаю в подарок. Я по-всякому ее трахаю, но она никак не может кончить. Не то чтобы это моя проблема, но все же не по себе. А ей хоть бы что — "мне нравится делать тебе приятно". Более того, Прайор в курсе, что у меня есть другие девки, и никогда не ревнует. Она нудно выспрашивает, кого из них я люблю, Лорен или Тори. Правильный ответ — никого. Получив его в более пристойной версии ("я не знаю, кто из девушек предназначен мне судьбой"), Прайор излучает самодовольство и забывает о других девках навсегда. Какое-то время меня развлекает мысль, что она влюблена в меня в усмерть, даже конкуренток готова стерпеть. Но нет, на роль безропотной сексуальной рабыни она тоже не годится. Прайор мало что умеет в койке — целкой до меня была. На безобидное предложение отсосать угрожает откусить — тихо, но очень убедительно. Это всё их паршивое Убожество, элементарных вещей не умеют. Иногда я жалею, что связался с ней.

Чего ей надо-то?!

И я устраиваю ей проверку на вшивость. Благо способов хватает. Я люблю экспериментировать над людьми. И польза, и удовольствие. И никакой это не садизм. Просто интересно, как работает человеческая психика. После очередного телячьего взгляда и малахольной улыбки веду ее не к себе, а в допросную. Там очередной афракционер, обработанный по полной, отказывается говорить. Я объясняю Прайор, кто он такой, как попал в плен, в чем обвиняется и почему бесполезен. Потом протягиваю свой пистолет и приказываю "ликвидируй".

Прайор какое-то время глазеет то на меня, то на изгоя. Я про себя гадаю, сорвется ли она в истерику и как ее наказать. Но нет, она молча обходит пленного, привязанного к стулу, добросовестно прижимает дуло к его затылку и старательно, сжав губы, нажимает на спусковой крючок. Чистая работа — разнесла изгою основание черепа, мгновенная смерть, ни агонии, ни судорог.

— Вот так просто?

— Мы немного изучали анатомию на курсах первой помощи, — мямлит она.

— Я не о том. Хорошо держишься.

— Не люблю изгоев, — заявляет она с глубоким чувством. — Такие грязные и ленивые! И еще хотят чего-то! Нас все время заставляли о них заботиться, а я всё больше их ненавидела... А афракционеры хуже всех! Если бы не они, в Чикаго давно бы навели порядок!

Надо бы как-то поощрить её, но пока не знаю как. Оттрахать, что ли, как следует — не так, как у нас обычно получается, а по-настоящему, чтоб кончила наконец. Но после казни Прайор становится какая-то скучная, отвечает невпопад, и я даю ей возможность остаться одной. Эксперимент приходится завершить. Чтоб не получилось, как с отцовским микроскопом много лет назад. Разобрать-то я его разобрал, а вот обратно собрать не смог.

Строго говоря, выполнять приказы — это норма. Прямая обязанность Бесстрашных. Но с учетом человеческого фактора все немного сложнее. Бойцы ноют, трусят, увиливают, нарываются на наказания. А тут — девка. Из фракции дрищей и слюнтяев. Недрогнувшей рукой... У меня еще не было таких подчиненных, чтоб работали не за страх, а за совесть. Или боятся меня, или пытаются выслужиться, третьего не дано. Раньше я думал, что это удобно. Типа инструкции по управлению — у всех есть рычаги, стоит нажать умеючи — получишь предсказуемый результат. А Трис, получается, на одной волне со мной?.. Моя собственная, идейная? Само собой, я не собираюсь отказываться хоть от кусочка свободы. Но такие кадры на дороге не валяются. Это надо держать при себе. А что она с приветом — не проблема, обо мне тоже много нелестного говорят.

Каждый раз, когда я вызываю Трис в свою берлогу, она, еще не раздевшись, ляпает что-то о работе. Типа "Что всё же случилось с патрулем Зика?" или "говорят, в Вестсайде опять неспокойно". И, как правило, попадает в точку. Задает именно те вопросы, которые меня самого кровно интересуют, и пока отвечаю — чуть не забываю, для чего она пришла. Само собой, мы не обсуждаем ничего секретного. Хотя, в принципе, могли бы. Когда Трис ушла из Убожества, скандал был на весь город — типа Отречение не может удержать даже детей собственных Лидеров, а папаша Прайор во всеуслышание отказался общаться с детьми-отступниками. Я уверен в лояльности Трис больше, чем в своей.

Тем временем бесследно пропадает Фор. Слинять он мог только в гетто (ну еще за Стену, если он конченный придурок). Вроде как радоваться нечему, Бесстрашие лишилось охуенного бойца — зато у меня будет повод при встрече наконец законно всадить в него пулю. Жизнь налаживается! Джанин приносит в клюве новость, что с сывороткой ничего не выходит. Хрен с ней, обойдемся без тонкостей биохимии, старой доброй пропагандой. Эрудиция повышает градус статей (а я подкидываю идеи), плюс пара шумных судебных дел против Убогих — и вот уже среди Бесстрашных начинаются шепотки, что неплохо бы потеснить Убогих и урезать в правах. Бойцы готовы. И Макс отдает приказ о зачистке Отречения.

Когда я делюсь этой новостью с Трис, она трахается из рук вон плохо. В смысле, еще хуже, чем обычно. Я в конце концов спрашиваю, что с ней, и она сознается, что забыла принять контрацептив. Это серьезно. Приходится отпустить ее с наказом как следует выспаться.

Наутро Трис почему-то хромает. Типа, недавно потянула ногу на тренировке, а сегодня забыла замотать ее эластичным бинтом. Это перед рейдом-то! О чем только думала, курица!

Мы высаживаемся в Отречении на рассвете. Но вместо сонной тишины нас встречают выстрелы. Заваливают одного Бесстрашного, второго, крики боли... Я ору "в укрытие!" Ясное дело — какая-то тварь слила информацию о рейде, и изгои вступились за Убогих. Всегда знал, что они заодно. Мне кровь из носу надо оценить обстановку. Лучше бы Джанин со товарищи заморочились с нормальными системами наблюдения, чем распыляться на всякую херню! Придется по старинке — подняться на одну из заброшенных высоток и осмотреть Отречение сверху: кто, где и сколько. Прекрасное место для наблюдения — всё Отречение как на ладони. Возможно, эта высотка станет и командным пунктом. И мы с Трис будем целее.

Трис я тащу с собой. Пусть будет под рукой, мало ли что. Мы вместе поднимаемся на заброшку. Трис нервничает, неловко тычет стволом во все углы, заходя в помещения, и шарахается от каждой тени. Странно, я думал, что она покрепче. Того гляди в меня пальнет или себе в ногу. Я грубо успокаиваю ее — не хрен психовать, с ней ничего еще не случилось — и подхожу к окну первым.

Это последнее, что остается в памяти.