The Art of Self-Fashioning / Искусство обретения формы (джен)

— Вот мы и на месте.

Гарри вышел из машины, огляделся и кивнул. Это был вокзал Кингс-Кросс, куда профессор Макгонагалл велела ему прийти. И когда он повернул голову в сторону и немного расфокусировал зрение, глядя на то, что там было в действительности, вместо того, что ожидалось, он сумел разглядеть спешащих людей, одетых в мантии, и сов в клетках.

Гарри положил руку на волшебную палочку, надежно спрятанную в кармане, ближе к бедру. Он сделает все необходимое, чтобы защитить своих родителей, и это включало необходимость быть начеку в отношении людей, которые могли бы попытаться причинить ему вред.

За последний месяц он прочитал книги по истории магии, в том числе и по новейшей истории.

— Мы не хотим, чтобы ты возвращался на каникулы. Слышишь меня, мальчишка?

— Да, дядя Вернон.

«Честно говоря, они волнуют меня гораздо меньше, чем раньше», — подумал Гарри, направляясь к платформе 9¾. Он все равно не дал бы себя в обиду, если бы пришлось, и когда-нибудь он отомстит Дурслям, но они просто не были так важны, как его родители. И вряд ли это когда-нибудь изменится.

Некоторое время Гарри бесцельно бродил взад-вперед, мечтая о том, что произойдет, когда он преобразует мозг своих родителей, как мама посмотрит на него, узнавая, а папа позаботится о том, чтобы у него были самые лучшие очки. Затем он огляделся и заметил, что на самом деле платформы 9¾ нигде нет.

Но, опять же, все, что ему нужно было сделать, это посмотреть, и он снова увидел людей в мантиях, несущих клетки с совами. Трое из них подождали, пока большинство людей, кроме Гарри, будут смотреть в другую сторону, а затем побежали прямо к барьеру между платформами 9 и 10. На мгновение Гарри увидел, как они заискрились, вокруг их тел, казалось, закружились звездочки, а затем все трое просто исчезли.

Вот, значит, как. Гарри неспешно зашагал за ними, и ему пришлось ждать еще меньше времени, пока люди вокруг отвернутся, потому что у него не было совы или чего-нибудь странного в этом роде. И у него был опыт, как заставить людей не смотреть на него. Он был просто уродом, нежеланным племянником Дурслей.

«Впрочем, это поможет, когда я окажусь в Хогвартсе». Все, что Гарри читал, говорило о том, что Трансфигурация опасна, и не было никаких предыдущих попыток добиться того, что хотел сделать он. Если он хоть сколько-нибудь понимал учителей, это заставило бы их чувствовать, что они должны «уберечь» его для его же блага.

Но они не смогут остановить его, если не будут знать о нем и его планах.

Пройдя через барьер, Гарри буквально застыл, разинув рот. Хогвартс-экспресс оказался огромным ярко-красным паровозом, а вокруг стояли такой шум и суета — люди носились по платформе, держась за свои шляпы и тележки, обнимались и кричали друг на друга — что у Гарри словно опустело в голове.

Однако минуту спустя он решительно тряхнул головой и пошел дальше, сквозь клубящийся пар и шум. Он не хотел останавливаться или замедлять шаг. Поезд мог уйти без него! Гарри с трудом удалось уговорить Дурслей привезти его вовремя. Дядя Вернон, вероятно, согласился только потому, что это означало, что его не будет в их доме десять месяцев.

Как только Гарри сел в поезд, внутри стало тише и не так многолюдно, и на него не обращали внимания. Все студенты, казалось, искали своих друзей или братьев и сестер. Гарри проскользнул в пустое купе в конце вагона и устроился там со своим сундуком и книгами.

* * *

— Ну, и кто же ты такой?

Гарри поднял голову. За прошедшие часы в его купе заглянули несколько человек, но все они уходили, когда понимали, что не знакомы с ним. Гарри купил несколько шоколадных лягушек у продавщицы сладостей, во-первых, потому что был голоден, а во-вторых, потому что хотел узнать, как действуют наложенные на них чары.

Но эта компания, похоже, не собиралась уходить. Двое из них разошлись в стороны, как будто хотели заблокировать дверь. Гарри незаметно взял в руку палочку. Он изучил повадки хулиганов, наблюдая за Дадли и его бандой.

Однако, на этот раз ему будет можно использовать заклинания, которые он не мог испытать на практике все лето. Гарри читал о некоторых защитных заклинаниях, пока в голове у него не начинало гудеть от обилия информации, и махал палочкой, пока мышцы не заучивали нужные движения наизусть.

— Ты что, немой? Я, кажется, спросил тебя.

Тот, что стоял посередине, был светловолосым и заносчивым. Он не был таким толстым, как Дадли, но Гарри подумал, что это единственное существенное отличие.

— Почему я должен представляться тебе, если не знаю, кто ты?

Блондин моргнул, а затем покачал головой.

— Ты должен знать, кто я. Я Драко Малфой. Люциус Малфой мой отец.

Гарри рассмеялся бы, но подумал, что не сможет остановиться. Имя Люциуса Малфоя было в самой последней книге по истории, которую он прочитал. Он был Пожирателем смерти. О, после войны он просил прощения и утверждал, что лорд Даддерс держал его под так называемым проклятием Империус, но Гарри сомневался в этом. Это было похоже на то, как Вернон льстил своим боссам, а потом за их спинами жаловался на них.

Гарри хотел сказать что-нибудь о том, как низко он ценит имя Малфой. Но с этим Драко было двое крупных парней. Не стоит того.

— Меня зовут Гарри Поттер.

Гарри был уверен, что никто не знает его имени. Он не был так знаменит, как Мальчик-который-выжил.

Но, к его удивлению, Малфой вздрогнул и уставился на него.

— Тот самый, чьим родителям нужна помощь, чтобы сходить в туалет?

Гарри ничего не планировал. Прежде чем он успел подумать об этом, он уже был на ногах, пересёк купе и прижал палочку к горлу Малфоя. Это просто случилось. Вот он здесь, а в следующую минуту там. Малфой стал задыхаться.

Его спутники начали раскачиваться, ударяя кулаком одной руки в ладонь другой.

— Если вы тронете меня, я превращу его в жука и наступлю на него, — Гарри не знал, сможет ли он это сделать, но это была интересная угроза.

И это заставило обоих задуматься. Гарри предположил, что, возможно, дело было в том, как он это произнес. И как смотрел на них. Это был спокойный голос и пристальный взгляд, которым он смотрел на Дурслей весь август. Даже дядя Вернон иногда поглядывал на Гарри так, словно не понимал, что случилось с мальчишкой, которого он прежде тиранил изо дня в день.

— Ты не можешь этого сделать, — выдохнул Малфой. Теперь он стоял почти на цыпочках. Ему в лицо была направлена палочка Гарри, за спиной была дверь купе, и никто из них не двигался. — Я расскажу отцу! Тебе не поздоровится!

Гарри рассмеялся. Подручные Малфоя вообще перестали двигаться, а сам он выглядел так, словно вот-вот упадет в обморок.

— Я живу в мире маглов, — прошептал ему Гарри. — Там твой отец ничего не может мне сделать. И моим родителям он тоже не может пожаловаться. Ведь не может? Ты мне не нравишься, Малфой. Я знаю, кто твой отец и за что он боролся. И я буду сражаться с любым Пожирателем смерти, который придет за мной.

Малфой поднял руку и сделал короткий жест. Парни, что были с ним, открыли дверь купе и осторожно отступили на шаг.

Гарри обдумал это своеобразное предложение перемирия. Затем он поднял палочку и тоже отступил назад.

Малфой кашлянул в последний раз и потер горло. Он пристально посмотрел на Гарри и покачал головой. Выражение его лица больше не было испуганным, скорее недоверчивым.

— Ты заплатишь за это, Поттер. Возможно, ты еще не знаешь, каким образом, но ты заплатишь.

— Я уже сказал тебе, что я сделаю.

Малфой повернулся и пошел прочь, бросив через плечо:

— Крэбб, Гойл. Пошли отсюда. Не похоже, что этот парень окажется на Слизерине. Мы преподадим урок ему и прочим гриффиндорцам позже.

Парни, которых, по-видимому, звали Крэбб и Гойл, посмотрели на Гарри и многозначительно хрустнули костяшками пальцев. Гарри просто улыбнулся им и закрыл дверь купе. Секунду подумав, он попробовал наложить на нее Запирающее заклинание.

Со щелчком дверь, казалось, поудобнее разместилась в проеме. Гарри кивнул и снова устроился с книгой, довольный тем, что его больше никто не потревожит.

* * *

— Первачки! Первачки сюда!

Мужчина гигантского роста, который звал Гарри и остальных, размахивал таким же огромным фонарем. Следуя за ним, Гарри без труда вышел от поезда к озеру, где народ, толпясь, рассаживался по лодкам. Казалось, всем хотелось залезть в ту, где, сложив руки на груди и упершись взглядом в колени, сидел мальчик с каштановыми волосами. Гарри безучастно подумал, не это ли Невилл Лонгботтом.

В итоге он оказался в одной компании с молчаливой блондинкой, высоким темнокожим парнем с хмурым выражением лица и улыбающимся мальчиком с волосами песочного цвета, который болтал без остановки. На самом деле, так было проще. Никто не спросил, как его зовут. Гарри просто кивнул всем и неразборчиво пробормотал какую-то бессмыслицу, а затем повернулся и, вместе со всеми, глазел разинув рот, когда они выплыли из-за угла и показался Хогвартс.

«Он сияет», — подумал Гарри.

В замке было так много окон, башен и башенок, что, должно быть, там было много мест, где можно спрятаться. А каменные стены тянулись вверх, и Гарри подумал, что мог бы практиковаться на них в магии, и они никогда бы не разрушились. Он вытянул руку, потом сообразил, как, должно быть, выглядит со стороны, и отдернул ее.

— Ты в порядке? — мальчик с песочными волосами с беспокойством смотрел на него.

«Такое чувство, словно я возвращаюсь домой», — подумал Гарри.

Но тогда бы они спросили, почему он чувствует себя так, будто никогда раньше не был дома. Ему удалось улыбнуться.

— Это было просто ошеломляюще, вот и все.

— Ага, знаю. Словно дыхание перехватило, — мальчик улыбнулся ему и протянул руку. — Симус Финниган. Моя мама — ведьма, и она мне все о нем рассказала, но предупредила, что я все равно ахну, когда увижу его.

— Я не слышал, чтобы ты ахнул.

Финниган весело рассмеялся.

— Ты был слишком занят, пытаясь отдышаться, приятель!

Он вздернул бровь, глядя на Гарри, и тот решил, что может сказать ему свое имя. «Финниган» не звучало как имя Пожирателя смерти. Конечно, если волшебницей была только его мать, она могла бы оказаться кем-то не на той стороне войны и вышла замуж, чтобы скрыть свое имя.

«Но, скорее всего, нет, если она вышла замуж за магла».

— Гарри Поттер.

— Слышал о твоем отце, — сказал Финниган и неловко похлопал его по спине. —Моя мама говорит, что он был хорошим парнем. Мне жаль.

— Да, — тихо ответил Гарри. — Спасибо.

Финниган повернулся к другим пассажирам в лодке и уставился на них. После недолгого молчания высокий парень пошевелился, сказал: «Блейз Забини» и отвел взгляд.

Блондинка кивнула и пробормотала: «Дафна Гринграсс».

Имя Забини было незнакомо Гарри, но Гринграсс принадлежало семье Пожирателей смерти — одной из тех, кто, вроде бы, только жертвовали деньги лорду Даддерсу, вместо того чтобы сражаться за него. Гарри постарался убедиться, что между ними имелось некоторое расстояние.

— Ну, тогда, наверное, у нас тут два разных факультета, — весело заявил Финниган. — Кажется, моя мама — троюродная сестра брата мужа твоей мамы, Гринграсс. Или что-то в этом роде. Я никогда не удосуживался выслушать, когда она рассказывала мне об этом. Она говорит, что ваших всегда сортируют на Слизерин, — он проигнорировал взгляд, которым Гринграсс одарила его, и повернулся к Забини. — И ты похож на того, кто уносит секреты с собой на Слизерин.

Забини моргнул, но не стал с ним спорить. Он только бросил взгляд в сторону Гарри, что тому вовсе не понравилось, и спросил:

— И где, по-твоему, будет Поттер?

— На Гриффиндоре, разумеется! С такими родителями, как у него? Не вопрос, — фыркнул Финниган.

Гарри улыбнулся. Забини не выглядел впечатленным, но Гарри начинал думать, что тот всегда такой. И он ничего не должен тому, кто будет учиться на Слизерине.

Лодки скользнули в темный туннель и наконец остановились у широких ступеней. Все одновременно попытались высадиться на берег, за исключением лодки, в которой сидел Гарри. Финниган был тем, кто в конце концов потащил Гарри на ступеньки и далее в толпу разбегающихся учеников, но тут же остановился и ахнул, увидев что-то перед ними.

Гарри присмотрелся. К ним подлетели призраки. У одного из них голова свисала с шеи. Другой был похож на монаха. Гарри стоял и смотрел на них. Хотел бы он знать, не стал ли его крестный привидением. Возможно, есть какой-нибудь способ поговорить с ним?

— Ну что ж, рад видеть вас здесь! — призрак, который почти лишился головы, кивнул им. — Надеюсь встретить вас на своем факультете. Я, знаете ли, был гриффиндорцем.

Похожий на монаха призрак попытался что-то сказать, но в этот момент вперед вышла профессор Макгонагалл, держа в руках длинный свиток и выглядя еще более суровой, чем во время визита к родственникам Гарри. Гарри расслабился. Профессору достаточно было только один раз посмотреть вокруг и приказать: «Тишина». Все тут же замолчали. Гарри краем глаза заметил светлые волосы и понадеялся, что Малфою холодно и неуютно.

— Я провожу вас в Большой зал, — заговорила профессор Макгонагалл. — Вы наденете на голову Распределяющую шляпу, и она назовет факультет, который вам подходит. Я буду называть ваши имена в алфавитном порядке, так что соблюдайте его, — на мгновение ее взгляд задержался на ком-то позади Гарри, как будто она ожидала, что они нарушат порядок, если будет такая возможность. — Приготовьтесь.

Затем она развернулась, а Гарри стоял и слушал биение своего сердца. Он задумался, как далеко в списке будет стоять его имя. Может быть, имена распределены равномерно, и он окажется в середине, как и положено человеку с фамилией на букву «П». Это заставило бы больше людей забыть о нем.

Внезапно Гарри пришло в голову, что Финниган так и не сказал, куда распределят его самого, и он взглянул на него.

— Куда ты поступишь? — прошептал Гарри.

— Гриффиндор, — подмигнул Финниган. — Никаких сомнений. С такой мамой, как моя?

Гарри хотел расспросить его, какая она — его мама, каково это — расти с родителями-волшебниками или хотя бы с одним из них, но тут двери перед ними распахнулись, и они вошли в Большой зал.

* * *

Минерва строго сказала себе, что дрожащие руки в ее возрасте — это просто девчачья привычка. Выставив подбородок, она резко отвернулась от первокурсников и уткнулась в свиток. Среди детей она заметила Гарри, который выглядел слишком спокойным. А еще в этом году поступали Малфой и Мальчик-который-выжил. Больше, чем когда-либо за долгое время Минерва волновалась о том, куда попадут все эти первокурсники, о ком из них она будет заботиться в течение следующих семи лет.

«Представь, что за тобой гонится собака Хагрида. Тебя это всегда успокаивает».

Так получилось и на этот раз. Во время песни Распределяющей шляпы Минерва представляла себе, как царапает зверюге нос, стараясь представить это как можно подробнее, и ее голос звучал ровно, когда она прочитала: «Аббот, Ханна!».

Белокурая девочка, которая нерешительно подошла к табурету и надела Шляпу, была предсказуема. Минерва улыбнулась, когда Шляпа нараспев объявила: «ХАФФЛПАФФ!». Она хлопала бы вместе с остальными, но нужно было читать список дальше.

— Боунс, Сьюзен!

Минерва стояла поодаль и кивала, наблюдая за тем, как подходят остальные. Она улыбнулась, когда девочка по фамилии Браун стала ее первой студенткой. Минерва знала членов семьи Браун большую часть своей жизни, и хотя Лаванда — кажется, так звали девочку — будет среди них первой гриффиндоркой за последние несколько лет, она продолжала прекрасную традицию.

Остальная часть Сортировки, казалось, пронеслась мимо, приближаясь к тому, кого Минерва ждала больше всего — или, возможно, с таким же нетерпением, как желала узнать, куда попадет Гарри. Была только одна задержка, с девушкой по фамилии Грейнджер, которая не менее пяти минут сидела под Шляпой, беззвучно шевеля губами. Минерва склонила голову набок. По крайней мере, один раз ей показалось, что она разобрала слово «Рейвенкло», но в конце концов Шляпа выкрикнула: «ГРИФФИНДОР!».

Минерва решила, что будет присматривать за девочкой. Могут возникнуть небольшие проблемы с ее обживанием на факультете, если ее характер, по мнению Шляпы, помог бы ей успешнее проявить себя на Рейвенкло.

«С другой стороны, когда-то именно так кто-нибудь мог подумать обо мне».

Наконец, настал момент, когда она вызвала: «Невилл Лонгботтом!» — и увидела, как весь зал отреагировал на это имя.

— Это он?

— Я думал, он будет выше ростом.

— И не такой бледный.

Лицо Лонгботтома действительно было бледным, когда он выбежал вперед. Но Минерва не сочла это чем-то примечательным. Она знала, что Августа, его бабушка, по возможности дольше держала бы Невилла за закрытыми дверями, обучая и давая потренироваться с волшебной палочкой, насколько это допускалось до его одиннадцатого дня рождения. В один вечер Августа неожиданно потеряла сына и невестку. Конечно же, она изо всех сил цеплялась за внука.

Минерва видела, что, как только Шляпа опустилась на его голову, Невилл зажмурился и отчаянно стиснул кулаки. Она вздохнула. Кажется, она знала, куда хочет попасть Лонгботтом, но Шляпа беседовала с ним еще дольше, чем с Грейнджер.

Но, наконец, Шляпа сказала: «ГРИФФИНДОР!», и стол ее факультета разразился аплодисментами. Лонгботтом встал и пошатнулся, выдавая этим, насколько он был напряжен, и Минерва краем глаза заметила, как усмехается Северус.

Она поборола искушение усмехнуться в ответ, когда юный Малфой сходу оказался на Слизерине. Естественно. Но проблема была в том, что Северус воспримет присутствие мальчишки на своем факультете как триумф, а не наказание, как посчитала бы Минерва.

И вот настал момент, когда она поймала себя на том, что смотрит, словно встревоженный родитель, как Распределяющая шляпа опускается на голову Гарри Поттера.

* * *

«А, мистер Поттер. Я вижу, кем ты хочешь стать. И я вижу, кто ты есть».

«Кто-то, кто может исцелить моих родителей?» — Гарри даже в голову не приходило, что Шляпа, которая читает мысли, может сказать ему, справится ли он со своей задачей. С другой стороны, пока он не оказался здесь, Гарри даже не знал, что в Хогвартсе есть Шляпа, которая может читать мысли.

Шляпа задумалась. Гарри не знал, каким образом он понял это, но он знал. Затем она пробормотала: «Могу сказать тебе, что ты не подходишь для Гриффиндора».

У Гарри было такое чувство, словно Шляпа уже сказала ему, что он все-таки не сможет исцелить родителей. Или, по крайней мере, что Сириус не стал призраком, и Гарри никогда не сможет с ним поговорить.

«Но я именно такой. И они именно такие. Разве это не храбрость — желать сделать что-то, чтобы исцелить их и вернуть? Вернуть им их жизнь?»

Гарри умолял так, как не умолял никого с тех пор, как ему исполнилось шесть. Он осознал это и поморщился. По крайней мере, никто другой не мог этого услышать.

«Ты храбрый. Но Гриффиндор — это нечто большее, чем просто храбрость. Он также основан на… прямодушии, которого у тебя нет». Распределяющая шляпа секунду поколебалась, а затем добавила: «Мистер Поттер, по правде говоря, из всех факультетов ваша натура нашла бы свое истинное выражение на Слизерине».

«Нет».

«Слизерин — не абсолютное зло», — убеждающим тоном заметила Шляпа. — «Их амбиции могут вести их не только к этим вершинам, но и в других направлениях. Из Слизерина вышло много великих целителей и экспериментаторов. Ты мог бы…»

«Нет».

«Тебе следует думать не только о том, разочаруются ли в тебе твои родители. Ты самостоятельная личность. У тебя есть право на судьбу и предназначение, которые сделают тебя независимым от родителей, если ты этого захочешь».

«НЕТ!»

Гарри чувствовал направленные на него взгляды. С каждым новым именем Большой зал замолкал, потому что все, по-видимому, хотели услышать, на какой факультет попадет очередной кандидат, но теперь в зале слышались перешептывания.

Это было последнее, чего хотел Гарри. Люди, считающие его странным, потратят время, пытаясь раскусить его, а потом посмеются, узнав, к чему он стремится. Следовало поторопиться и заставить Шляпу выбрать Гриффиндор.

«Ты не можешь меня заставить», — мягко прозвучало в его голове. — «Я могу предоставить студентам выбор, но не могу просто отправить тебя на факультет, который тебе совершенно не подходит. И я всегда предложу тот, который считаю лучшим».

Слизерин, однако, не был его выбором, что бы там ни говорила Шляпа. Гарри решительно вычеркнул его. «Какие у меня есть еще варианты?»

«Давай посмотрим».

Гарри подумал, что Шляпа тянет время, но затем почувствовал, как она роется в его голове, перелистывая воспоминания, будто страницы книги. Секундой позже Шляпа издала тихий свист, хотя, вероятно, это тоже было только в голове Гарри. «Ну, что ж. У тебя есть страсть, не так ли? И эта страсть интеллектуальная. Будет лучше на…»

— РЕЙВЕНКЛО!

Гарри сорвал шляпу с головы, когда студенты, сидящие за столом слева, начали аплодировать. Их цвета были синими и бронзовыми, а на знамени, висящем позади них, был изображен орел. Гарри направился к ним, чувствуя, как у него сводит живот, словно его вот-вот вырвет.

Он хотел быть похожим на своих родителей. Но если так вышло, он бы предпочел не быть их противоположностью. С этим можно было смириться.

Пока Гарри проходил к своему месту, ему жали руку и хлопали по спине. Один из студентов представился как: «староста Флимонт Иверсон, мой дедушка был знаком с твоим, чрезвычайно рад, что ты с нами, Поттер», — и все это на одном дыхании, а другие, такие же первокурсники, как и он, с любопытством глазели на него. Однако, среди них не было тех, с кем Гарри плыл в одной лодке. Финниган, как и предсказывал, поступил на Гриффиндор, Гринграсс — на Слизерин, а Забини все еще ждал своей очереди.

К тому времени, как Гарри немного пришел в себя, Забини уже прошел Сортировку, и да, это был Слизерин. Финниган оказался прав насчет него.

«Как бы я хотел, чтобы он оказался прав и в отношении меня».

Иверсон замолк на время короткого и странного выступления директора, но продолжил сразу после его завершения. Гарри слушал, потому что у него не было выбора, даже когда они ели картофельное пюре или густое мороженое, которое, по его мнению, могло бы намертво склеить челюсти Дадли.

— …мы стараемся не говорить, что мы лучший факультет, это подстегивает соперничество между факультетами, а профессорам с этим и так хватает проблем, когда речь заходит о Гриффиндоре и Слизерине, понимаешь? Как дети, право. Вечные споры на тему: «мой дедушка женился на магле — а семья моей матери порвала с маглами девять поколений назад». Но у нас действительно лучшие оценки. И только на Рейвенкло ты действительно можешь учиться и чувствовать, что ты в школе. Остальные в половине случаев воспринимают Хогвартс как клуб по интересам. Вообще-то, хаффлпаффцы не так уж плохи. И некоторые гриффиндорцы понимают, что мы здесь не для того, чтобы развлекаться, а ради более высокой цели. Но ты бы видел этих близнецов Уизли — какая бесполезная трата способностей! Они могли бы посрамить своих старших братьев, если бы только учились. А слизеринцы рассчитывают, что получить достойную работу им помогут семейные связи, а не школьные оценки. Хотя какая там работа! Большинство из них будут просиживать свои задницы и считать галеоны. А потом они приходят к нам за помощью на экзаменах и делают вид, что удивлены. Так что, как видишь, это лучший факультет для того, чтобы быть хорошим студентом, для чего, в конце концов, мы здесь и находимся…

— Вы только что сказали, что мы не должны говорить, что наш факультет — самый лучший, — заметил темноволосый первокурсник, который представился как Бут.

Иверсон слегка покраснел.

— Да, верно. Но когда смотришь на эти факультеты…

«Вот это будет проблемой», — подумал Гарри.

Они заметят, что он не гонится за высокими оценками. А Гарри не собирался этого делать. Сокрытие умственных способностей пригодилось бы ему здесь так же, как и у Дурслей. Профессора обращают внимание на студентов, которые произвели на них впечатление, а это значит, что они догадаются, чем он занят. Наверное, придется постараться стать рейвенкловцем-середнячком. Должны же быть такие.

Гарри взглянул на преподавательский стол. Декан факультета Рейвенкло, профессор Флитвик, был невысоким человеком, похожим на гоблинов из Гринготтса. Гарри подумал, что он выглядел самым жизнерадостным из всей компании, кроме, пожалуй, чудака директора. Возможно, это и к лучшему. Счастливые люди склонны видеть счастье повсюду, и их легче одурачить.

Там же сидели профессор Макгонагалл, выглядевшая, как всегда, сурово, и мужчина в тюрбане, который, казалось, готов был подпрыгнуть от малейшего движения мантии Макгонагалл. А следующим был мужчина с жирными темными волосами, который злобно сверкал глазами.

На Гарри.

Гарри секунду молча смотрел на него, прежде чем расправить плечи. Он знал этот взгляд. Именно так на него всегда смотрели Дурсли. За то, что он есть. Этот человек был хулиганом, тем, кто уже решил, что ненавидит Гарри.

— Кто это там? — наконец спросил Гарри, когда ему удалось вклиниться в поток слов Иверсона.

— Этот? — второкурсница по имени Чанг проследила за его указующим пальцем и слегка покачала головой. — Профессор Снейп, декан Слизерина. Он преподает зельеварение. Лучше его не злить.

Гарри слегка улыбнулся. Профессор отвернулся от него, возвращаясь к своему ужину, но Гарри уже знал, что, скорее всего, произойдет. Профессор Снейп попытается цепляться к Гарри за то, что он не слизеринец, или за то, что он сын гриффиндорских родителей, или еще по какой-то причине, кто знает.

И Гарри не собирался этого терпеть. Он знал, как обращаться с задирами.

Они станут лишь еще одним препятствием на пути к его целям. Если профессор Снейп не будет слишком сильно беспокоить его, Гарри не станет обращать на него внимания. В противном случае Гарри позаботится том, чтобы Снейп не смог причинить ему вреда, так же как он справился с Малфоем.

Он снова вспомнил остекленевшие, пустые глаза матери, и то, как его отец едва мог контролировать свою речь.

И всё вокруг него, эта пустая болтовня, возможные союзы, дружба и политика, о которых он ничего не знал, потеряли всякое значение.

Что могло быть важнее того ада, в котором оказались его родители?

НИЧЕГО.