Сага Огня и Льда: Хроники Хориниса (гет)

Тяжелая дубовая дверь за спиной Гарри захлопнулась с глухим, окончательным стуком, отрезая его от мрачной безопасности башни Ксардаса. На мгновение он замер на каменном уступе, пытаясь привыкнуть к новому окружению. Воздух здесь был свежим, наполненным запахом влажной земли, прелых листьев и хвои, но под этими естественными ароматами скрывалась едва уловимая нотка гниения и опасности.

Башня стояла на краю скалистого утеса, откуда открывался вид на широкую, поросшую лесом долину. Вдалеке, подернутые утренней дымкой, виднелись зубчатые стены города, окруженного полями и фермами. Это и был Хоринис, его цель. Но между ним и городом лежали километры дикой, неизведанной местности. Спуск с утеса представлял собой узкую, извилистую тропу, усеянную острыми камнями и скользкими корнями.

Гарри глубоко вздохнул и начал спуск. Каждый шаг требовал предельной концентрации. Ржавый меч, который дал ему Ксардас, неудобно бился о бедро, постоянно напоминая о новой реальности. Он больше не был волшебником, Избранным. Он был просто человеком с куском железа, брошенным во враждебный мир.

Первое столкновение произошло быстрее, чем он ожидал. Когда тропа выровнялась и перешла в густой подлесок, из кустов выскочило существо, похожее на уродливую, безперую птицу размером с большую индейку. У нее был мощный, загнутый клюв, когтистые лапы и маленькие, злобные глазки, которые уставились на Гарри с хищным интересом. Существо издало пронзительный, скрипучий крик и, пригнув голову, бросилось в атаку.

Инстинкт, отточенный годами сражений, сработал быстрее разума. Гарри отпрыгнул в сторону, и тварь пронеслась мимо, щелкнув клювом в том месте, где он только что стоял. Не раздумывая, юноша выхватил палочку.

— Stupefy! — выкрикнул он, целясь в монстра.

Как и в башне, результат был плачевным. С конца палочки сорвалась слабая вспышка красного света, похожая на отсыревшую петарду. Она ударила тварь в бок, но вместо того, чтобы оглушить, лишь заставила ее взвизгнуть от ярости. Существо развернулось, взъерошив редкие перья на загривке, и снова кинулось на него.

Гарри понял свою ошибку. Магия была бесполезна. Отбросив палочку, он судорожно выдернул из ножен меч. Оружие казалось в его руке чудовищно тяжелым и неуклюжим. Он никогда в жизни не держал в руках ничего тяжелее квиддичной биты.

Тварь была уже в двух шагах. Гарри, действуя на чистом адреналине, выставил меч перед собой. Он не пытался нанести удар, лишь создать преграду. Существо с разбегу наткнулось на острие. Раздался отвратительный хруст, и лезвие, пройдя сквозь перья и плоть, вошло в тело монстра. Тварь забилась, издавая булькающие, предсмертные звуки, и забрызгала его ноги темной, густой кровью. Через несколько секунд она обмякла.

Гарри стоял, тяжело дыша, и смотрел на свою первую жертву. Его руки дрожали, а к горлу подкатывала тошнота. Это было не похоже на магическую дуэль. Никаких вспышек света, никаких щитов. Только грубая, кровавая реальность: лязг стали, хруст костей и липкое тепло чужой жизни, угасающей на его клинке. Он выдернул меч, брезгливо вытирая его о траву. Ксардас был прав. Это мир, где выживают не с помощью заклинаний, а с помощью стали.

Поттер продолжил свой путь, двигаясь медленно и осторожно, постоянно оглядываясь и прислушиваясь к каждому шороху. Лес жил своей, хищной жизнью. Из-за деревьев на него смотрели пары голодных глаз. Он видел тварей, похожих на огромных крыс с кротовьими лапами, которые рыли землю, и стаи тощих, поджарых волков, которые следовали за ним на расстоянии, не решаясь напасть. Гарри крепко сжимал рукоять меча, и пот стекал по его спине.

Через час пути он почувствовал, что раны, полученные им во время битвы в Запретном лесу и при падении, начали давать о себе знать. Бок простреливало острой болью при каждом неосторожном движении. Он вспомнил о травах, которые дал ему Ксардас. Найдя небольшую поляну, залитую солнцем, Гарри сел, прислонившись к стволу дерева. Он достал пучок сухих растений. Они пахли резко и неприятно. Поколебавшись, Поттер оторвал несколько листьев и начал их жевать, как велел некромант. Вкус был отвратительным — горьким, вяжущим. Но через несколько минут Поттер почувствовал, как по телу разливается странное тепло, а острая боль в боку сменяется тупым, ноющим ощущением. Это работало.

Отдохнув, он двинулся дальше, стараясь держаться открытых пространств, где его было бы труднее застать врасплох. Тропа вывела его к старому, заброшенному мосту через неглубокий овраг. И именно здесь его ждала новая опасность.

У костра, разведенного прямо на тропе, сидели двое мужчин. Их одежда была грязной и потрепанной, а лица — грубыми и небритыми. Рядом с ними на земле лежали дубины и ржавые топоры. Когда они увидели Гарри, их глаза загорелись жадной, недоброй искрой.

— А ну-ка, стой, щенок! — прохрипел один из них, самый крупный, поднимаясь на ноги. — Куда это мы так спешим?

Гарри замер, его рука легла на рукоять меча. Это были не монстры. Это были люди. И от этого они казались еще более опасными.

— Я иду в город, — ответил юноша, стараясь, чтобы его голос звучал уверенно.

— В город, значит? — усмехнулся второй, более тощий, но с крысиными, бегающими глазками. — А за проход по нашей дороге заплатить не хочешь?

— У меня нет денег, — честно ответил Гарри.

Крупный бандит расхохотался.

— Денег у него нет! А меч есть. И сапоги вроде ничего. Снимай все, живо! И тогда, может быть, мы тебя отпустим. Живым.

Гарри понял, что разговора не получится. Отступать было некуда — позади него был лес, полный тварей, а впереди — двое головорезов. Он медленно вытащил меч. Его сердце колотилось о ребра, как пойманная птица. Он не был бойцом. Он был ловцом. Его сила была в скорости, в реакции, а не в грубой силе. И, возможно, это был его единственный шанс.

Бандиты, увидев, что он не собирается сдаваться, переглянулись и бросились на него одновременно с двух сторон. Крупный замахнулся тяжелой дубиной, целясь Гарри в голову. Тощий пытался зайти сбоку, чтобы ударить топором по ногам.

В этот момент сработали квиддичные рефлексы. Гарри не стал блокировать удар дубиной — он знал, что его рука не выдержит. Вместо этого он резко пригнулся, почти падая на землю. Дубина со свистом пронеслась над его головой. Одновременно он выставил ногу, и тощий бандит, не ожидавший этого, споткнулся и с криком полетел на землю, выронив топор.

Крупный бандит выругался и снова замахнулся, но Гарри уже был на ногах. Он не пытался фехтовать. Он просто ткнул мечом вперед, как делал это с той птицей-монстром. Лезвие вошло бандиту в незащищенное бедро. Тот взревел от боли и ярости, отшатнувшись и схватившись за рану.

Гарри не стал ждать, пока тот оправится. Он метнулся к упавшему топору, схватил его и, не целясь, швырнул в сторону крупного бандита. Он не собирался его убивать, лишь отвлечь. Топор ударился о дерево рядом с головой разбойника, и тот инстинктивно пригнулся, давая Гарри драгоценную секунду.

Юноша бросился к тощему бандиту, который все еще пытался подняться. Гарри ударил его рукоятью меча по затылку. Раздался глухой стук, и разбойник обмяк.

Остался один. Крупный бандит, хромая и истекая кровью, с ревом бросился на него, размахивая дубиной. Ярость делала его удары быстрыми, но неточными. Гарри уворачивался, отступая шаг за шагом. Он чувствовал, как силы покидают его. Он не сможет долго так уворачиваться.

Он отскочил от очередного удара, и его нога зацепилась за корень. Гарри потерял равновесие и упал на спину. Бандит торжествующе взревел и занес дубину для последнего, смертельного удара.

«Гермиона», — пронеслось в голове Гарри. Эта мысль, мысль о том, что он больше никогда ее не увидит, наполнила его отчаянной, холодной злостью. Он не умрет здесь. Не так.

Лежа на спине, Гарри выставил перед собой меч обеими руками, уперев эфес в землю. Бандит, ослепленный яростью, не видел этого. Он обрушил всю свою силу вниз. Острие меча вошло ему прямо в живот. Удар был настолько сильным, что лезвие прошло насквозь.

Глаза бандита расширились от удивления и боли. Он посмотрел вниз, на рукоять меча, торчащую из его тела, затем на Гарри. Он открыл рот, но вместо слов из него вырвался лишь кровавый пузырь. Бандит покачнулся и рухнул рядом, затихнув навсегда.

Гарри лежал на земле, глядя в серое небо. Его грудь вздымалась от тяжелого дыхания. Вокруг пахло кровью и смертью. Его тошнило. Он убил человека. Не заклинанием, не на расстоянии, а своими руками, куском заточенной стали. Это было отвратительно. Это было грязно. Но он был жив.

Он с трудом поднялся на ноги. Его всего трясло. Гарри вытащил свой меч из тела бандита, снова вытер его о траву, но на этот раз не чувствовал брезгливости. Лишь пустоту. Он обыскал тела. У одного нашел флягу с водой, у другого — полкаравая черствого хлеба и несколько монет странной чеканки. Это было больше, чем у него было пять минут назад.

Он не стал задерживаться. Перешагнув через тела, он быстро пересек мост и пошел дальше, уже не по тропе, а напрямик через лес, стараясь как можно быстрее уйти от этого места. Бой оставил на нем не только синяки и ссадины. Он оставил глубокий след в его душе. Он понял главное правило этого мира. Здесь не было добра и зла, не было гриффиндорской чести или слизеринской хитрости. Здесь был только один закон — закон меча и клыка. Убей, или убьют тебя. Адаптируйся, или умри.

К вечеру, измотанный, голодный и грязный, он вышел из леса. Перед ним расстилалась долина. В лучах заходящего солнца, окрасившего небо в багровые тона, он наконец увидел их отчетливо. Высокие, неприступные каменные стены города Хоринис. В окнах башен зажигались первые огни.

Стены выглядели как спасение. Место, где есть закон, порядок, где не нужно каждую секунду ждать нападения из-за кустов. Но в то же время они выглядели как новая, еще более масштабная тюрьма. Он был чужаком, без денег, без связей, без магии. Что ждало его там, за этими стенами?

Гарри поправил меч на поясе, сжал в кармане несколько монет, добытых в бою, и медленно побрел к городским воротам. Поттер не знал, что принесет ему завтрашний день. Но он пережил сегодняшний. И в этом жестоком, безжалостном мире это уже было победой. Он выживет. Он научится. Он станет сильнее. И однажды он найдет способ вернуться домой. Эта мысль была единственным огоньком, который согревал его в сгущающемся холоде наступающей ночи.