Merry dancers (гет)

Он предчувствовал, что это скоро произойдет, более того — он был почти уверен, что событие, которое навсегда изменит жизнь Луны Лавгуд, должно случиться именно сегодня ночью.

Можно ли изменить то, что предначертано судьбой? Если и да, то он не имел на это никакого права: Дамблдор дал ему точные указания оставить всё, как есть, но это «всё, как есть» означало его прямое участие во временной петле. Северус узнал об этом увлекательном и, в то же время, трагичном путешествии во времени всего несколько лет назад, когда наткнулся на фото тысяча девятьсот сорок пятого года в альбоме выпусков Хогвартса и увидел подозрительно знакомое лицо. Конечно же, за ответами он пошел к всезнающему директору. Альбус Дамблдор с улыбкой, которая неизменно возникала на его лице, когда дело касалось чего-то серьёзного, подтвердил Снейпу, что все его подозрения — правда. Луна Лавгуд на старой пожелтевшей фотографии выглядела определенно старше, чем на момент посвящения Северуса в тайну, но гораздо больше его поразило другое…

Весь выпуск того года… из всех улыбающихся студентов разных факультетов, машущих свитками дипломов, она стояла именно между этими двумя слизеринцами; два молодых человека были буквально притянуты к ней... насильно. Луна держала обоих под локти, подвигая к себе. Её улыбка сияла во все тридцать два зуба; Абрахас Малфой ухмылялся, казалось, что он не выдержит и вот-вот засмеется, а молодой Том Риддл явно был недоволен и пытался вырваться из её захвата. Действие на старой фотографии повторялось снова и снова, а Северус заворожено наблюдал за счастливым лицом Луны Лавгуд, которая просто не могла находиться в том времени…

Невыразимцы из Отдела Тайн всеми силами старались избегать подобных прецедентов. Лишь некоторым магам давалась возможность путешествия во времени при помощи хроноворота всего на три-четыре часа назад, и не ради изменения какого-либо события, а чтобы наверстать упущенное. Помнится, одной из обладательниц таких «игрушек» стала Гермиона Грейнджер — вечно надоедливая всезнайка из Гриффиндора, использовавшая хроноворот для посещения дополнительных занятий.

Можно ли назвать путешествие в прошлое и жизнь там нарушением закона, написанного невыразимцами? А если то, что произошло, вернее, произойдет сегодня — и есть судьба, в которую не стоит вмешиваться? Альбус не сразу рассказал, что произошло в далеких сороковых, более того, он категорически запретил разыскивать любые упоминания о Луне вроде газетных вырезок или рассказов очевидцев, которые, как впоследствии оказалось, были совсем близко. По его приказу молчала МакГонагалл, учившаяся с Луной на одном курсе, и Слагхорн, преподававший у неё в то время. Снейп попытался использовать легилименцию, и Гораций стал его избегать. Лишь незадолго до своей гибели, когда Северус получил важное задание от Волдеморта, Дамблдор решился на разглашение истории.

Снейп с пеной у рта доказывал, что зелье времени, отправляющее более чем на сутки назад, которое потребовал от него Тёмный Лорд, сварить невозможно, и никому этого не удавалось, однако Дамблдор поразил его еще сильнее, вернул утраченные воспоминания — ведь это зелье уже давно изобретено. Снейп, оказывается, сам позволил стереть себе память...

Если бы он только знал, что случится дальше, что Лили погибнет... Он бы никогда не позволил подобному случиться и, несомненно, попытался бы переписать прошлое...

А в зелье, как оказалось, не хватало всего одного ингредиента, от количества которого и зависело время отправления…

Итак, история Луны Лавгуд начнется именно сегодня. Северусу казалось, что он готов ко всему после лицезрения странной троицы на фотографии выпуска сорок пятого. Всё это казалось выдумкой талантливого автора. Дамблдор говорил, что она так и не смогла растерять своей доброты и человеколюбия — всегда была лучом света в тёмном царстве. Перед Северусом открылся невероятный парадокс времени. Петля, в которую попадет Луна, так или иначе должна будет случиться…

Путь от ворот до самого поместья казался невероятно длинным. Создавалось впечатление, что Северус специально замедляет шаг, чтобы оттянуть момент, но он точно знал, что настоящее уже не изменить, разве только он сам не заметит, как попадет в альтернативную реальность. Он для себя твердо решил повиноваться приказу Дамблдора, но не раз предавался мыслям о том, что бы было, сложись всё иначе, и как сильно сказалось присутствие в прошлом Луны Лавгуд на судьбе не только самого Тёмного Лорда, но и многих других людей.

Всегда прекрасный сад Малфой-мэнора, вечнозелёные растения которого были укрыты пышным снежным одеялом, сейчас навевал тревогу. Аллея ледяных скульптур: воителей, божеств разных культур и времен, по которой он держал путь, провожала на важное задание, напутствовала и поощряла его невмешательство. Несколько колб с зельем позвякивали в кармане зимней мантии, пальцы судорожно сжимали одну из них. Северус не мог представить, зачем Тёмному Лорду нужно зелье времени, и есть ли в нем смысл? Кто заметит изменения в настоящем, если эти изменения и будут тем самым настоящим?

* * *

Люциус хоть и был одним из немногих, кто довольно спокойно переносил его присутствие, все же с глубочайшей надменностью и презрением оглядел Северуса с головы до ног. Грязные ботинки, которые гость не потрудился почистить перед тем, как войти в дом, пачкали дорогой паркет; у хозяина поместья не могло возникнуть мысли, что Снейп просто забыл о такой мелочи, будучи поглощённым тревогой. Всегда собранный и сосредоточенный, новый директор Хогвартса никогда ничего не забывал.

Люциус сделал заметку в голове, хотя не мог поверить, что Северус мог так мелко напакостить ему. Однако после привычного рукопожатия Малфой всё же остыл, решив, что у старого «друга» не было намерения досадить ему, да и потом, все были немного возбуждены, потому что знали, что сулит сегодняшняя встреча. Снейп сварил еще один вариант злосчастного зелья, необходимого Тёмному Лорду, и сегодня пройдет очередная «дегустация». Возможно, он просто нервничал. Еще бы, все попытки переместить кого-либо в прошлое не увенчались успехом, более того… никто не выжил.

Огромное окно с цельным стеклом во всю стену немного не сочеталось с общим экстерьером поместья. В этой комнате не было камина, однако эльфы поддерживали определенную температуру для того, чтобы растения не погибли; здесь располагался зимний сад, так любимый Нарциссой. Супруга могла находиться тут часами, мотивируя это странной аурой помещения, будто здесь было сосредоточено больше жизни и энергии, чем во всем поместье. Даже Драко частенько здесь бывал, игнорировал удобное пространство библиотеки и читал, забравшись с ногами в уютное кресло возле светлого окна. Восточная сторона и третий этаж позволяли насладиться ярким солнцем даже зимой. Со стороны Люциуса было кощунством осквернять странную ауру зимнего сада присутствием Пожирателей, но как-то так получилось, что его застала здесь Белла. Эйвери и Долохов тоже присоединились к ним, сопровожденные домашним эльфом от главного входа. А потом пришел Северус. Можно было, конечно, предложить коллегам расположиться в другом месте, но что-то останавливало Люциуса. Ему было здесь удобно.

Мокрые разводы на паркете постоянно привлекали его внимание, и он, не выдержав надругательства над этим местом, вызвал эльфа и приказал прибраться, а заодно и убрать грязь с ботинок Северуса, который даже не заметил, как они снова заблестели, очищенные эльфийской магией. Люциус внимательно следил за Снейпом, пытаясь угадать, о чем же тот сейчас думает. Внешних признаков тревоги видно не было, но это мелкое происшествие с заляпанным паркетом доказало ему еще раз, что его коллега — очень скрытный человек.

— Жаль, что мне не удалось занять пост преподавателя по Защите от Темных Искусств, — послышался ехидный голос, донесшийся из кожаного кресла возле горшка с разросшимся фикусом. — Северус, Амикус и Алекто еще не замучили детишек?

Снейп даже не взглянул на говорящую, он был «поглощен» созерцанием ночного пейзажа за окном.

— Если не считать, что половина детей не раз побывала в больничном крыле от их наказаний, то все живы, — монотонно ответил он, совершенно не интересуясь продолжением диалога.

— Беллатрисса, боюсь, что с твоим нравом половину Хогвартса ещё до Хеллоуина вынесли бы вперёд ногами, — неожиданно вступил в разговор Эйвери, зацепившись за тему.

Белла в ответ захихикала. К чаю, приготовленному эльфами для «гостей», так никто и не притронулся. Люциус вполуха слушал не обремененную смыслом беседу коллег и поглядывал на часы.

— Тёмный Лорд прибудет через двадцать минут, не пора ли привести подопытную крысу? — неожиданно сменила тему Лестрендж так же, как и Люциус, считающая каждую секунду до встречи с Хозяином.

Никто не заметил, как вздрогнул Северус — он знал, кого именно доставят для пробы зелья.

— Вы уже решили, кого мы отравим сегодня? — усмехнувшись, спросил Долохов, припоминая прошлые неудачи, и облокотился на входную дверь. — Люциус, кто сейчас сидит в подземельях?

— Сейчас в подземельях только Олливандер и Лавгуд, — равнодушно ответил он. — Остальных еще не перевели из поместья Лестреджей, — Малфой взглянул на Беллатриссу в поисках подтверждения своих слов.

Северус почувствовал мощный всплеск адреналина. Осталось двадцать минут до свершения, всего лишь двадцать минут — и девушка перенесется в далекие сороковые…

— Надо привести старого болвана, — предложил Антонин.

— Да, Лавгуд еще понадобится для шантажа, хотя Ксенофилиус уже целиком и полностью под нашим контролем, — согласился Эйвери, который именно над этим заданием и работал.

Это было нормально, что никто даже не подумал вернуть дочь отцу. Внезапно дверь в крытую оранжерею распахнулась, а Долохов, нашедший в ней опору, сильно получил по затылку и едва не грохнулся вперед лицом, над чем все бы непременно посмеялись, если бы не человек, появившийся в проеме. Тёмный Лорд не церемонился с ручками, а взмахом волшебной палочки отворял все двери, и сила его магии сдула Долохова, как пушинку.

— Мой Лорд, — одновременно сказали Белла и Эйвери.

Беллатрисса вскочила с кресла, приветствуя Хозяина, и низко поклонилась ему. Никто не склонился для поцелуя мантии, с таким количеством человек в комнате это заняло бы некоторое время, а Тёмный Лорд не любил проволочек.

— Ведите Лавгуд! — резко приказал он, игнорируя присутствие всех собравшихся.

— Мой Лорд, — начал Эйвери. — Лавгуд еще может понадобиться, её отец…

— Эйвери! — рыкнул Тёмный Лорд в сторону мужчины, который вздрогнул от страха. — С каких пор ты оспариваешь мои приказы? Что из фразы: «ведите Лавгуд» тебе непонятно?

— Простите, мой Лорд, — дрогнувшим голосом отозвался тот, стараясь не глядеть в страшные красные глаза.

— Северус, объясни, почему нам не подходит старик? — не сводя глаз с Эйвери, приказал Лорд.

— Его сердце может не выдержать, а нам нужен тот, кто…

— Достаточно, — прервал Хозяин. — Ты всё понял?

— Д-да, мой Лорд, — заикаясь, ответил Эйвери и, поклонившись, исчез за дверью вместе с потирающим затылок Антонином.

Люциус про себя усмехнулся: его забавляло, как Пожиратели дрожат и лебезят перед Тёмным Лордом — сам он никогда не использовал такой стиль поведения, даже в тех случаях, когда Лорд был в ярости. Статус и воспитание не позволяли наследнику древнего рода Малфой опускаться ниже своего достоинства. Уж лучше Круциатус, чем такая низость. А Круциатусов после провала с Пророчеством было много, даже в тюрьме не было так паршиво, как в первые месяцы свободы. Люциус с интересом наблюдал за тем, как Снейп извлекает из кармана колбы с переливающейся холодными цветами жидкостью. Это что-то новенькое: в прошлый раз зелье было цвета грязной охры, а запах… Потом неделю пришлось проветривать помещение. Несчастного испытуемого перед смертью вырвало прямо на ковер в кабинете Люциуса.

— Мой Лорд, я уверен, что с тем ингредиентом, который вы мне дали, зелье сработает, — сухо отчитался Северус. — Я опробовал его на мышах, и они исчезли.

— Время, Северус, в какое время ты отправил мышей?

— Это еще предстоит выяснить, мой Лорд, но зелье работает, — ровно сказал Снейп. — Полагаю, что не обязательно пробовать на людях…

— Снейп, — оборвал Тёмный Лорд; его змеиные ноздри раздулись — в раздражительности ему не было равных, — если зелье действует на животных, это не значит, что оно приемлемо для людей. Тебе ли не знать это?

Люциус заметил, как дрогнули губы Северуса — непозволительное для него проявление эмоций.

— Да, мой Лорд, я полностью с вами согласен, но оно еще требует доработок, я уверен, что нужно время для изучения его свойств, прежде чем мы снова попытаемся отправить кого-то в прошлое.

Северус мысленно корил себя за несдержанность — вот он уже попытался вмешаться в ход истории. Он прекрасно понимал, что не стоит перечить Тёмному Лорду и не хотел вернуться в Хогвартс истерзанным его мощными Круциатусами, но он просто не мог промолчать, ведь Лавгуд была его студенткой.

* * *

— Да, тебе не повезло, — протянул Долохов, провожая пленницу по коридорам Малфой-мэнора.

Луна едва держалась на ногах, она совершенно потеряла чувство реальности и пространства в сыром подземелье и шаталась из стороны в сторону, щурясь от яркого света волшебных канделябров. Глаза отказывались привыкать, а тело не слушалось. Долохов что-то бубнил ей вслед, а второй Пожиратель шел молча.

— Жаль, ты мне нравилась, Лавгуд, — сказал он с усмешкой. — Но ничего, может, тебе повезет, и ты выживешь.

Нравилась? Луна даже представить не могла, на кого сейчас похожа. Спутанные сальные волосы и грязная одежда. Всего пару раз в подземелье, где их содержали, приходили домовые эльфы и очищали их заклинаниями, но этого, конечно же, было недостаточно для поддержания личной гигиены. Она даже привыкла к пытке грязью, не пойми откуда бравшейся в камере, но ощущение неотмытости создавало определенный дискомфорт. Одна сережка в виде редиски потерялась еще во время нападения на Хогвартс-Экспресс, а ожерелье из пробок разорвалось и осталось «на память» мистеру Олливандеру.

Пожиратели Смерти обсуждали что-то, но она не слушала — слишком привыкла к тишине и тихим повествованиям мастера волшебных палочек. В голове стоял туман, Луна устала, еще и простыла, да так, что нос распух и покраснел, как и глаза. Всегда румяные щеки потеряли свой цвет.

— Эй, глаза разуй! — прикрикнул на нее, кажется, Эйвери, когда она споткнулась и ударилась о стену, а вернее, об огромный портрет, который даже не пискнул.

Она не успела в деталях разглядеть нарисованное лицо, но отметила, что картина не двигалась, а женщина на ней была блондинкой. Нарцисса Малфой, судя по всему. Картины не двигаются, если их натурщики ещё живы. Как она догадалась, чьё это поместье? Однажды, когда из подземелья забирали одного из особо буйных плененных, он крикнул что-то саркастичное про гостеприимство Люциуса Малфоя. Больше Луна не видела этого человека и прекрасно понимала, что с ним могло стать, но старалась отгонять эти мысли, иначе её судьба могла показаться совсем незавидной. О чем говорил Долохов, она не имела понятия. Ему было жаль, но что конкретно? Ах, она совсем не вникала в смысл его фраз…

* * *

После осторожного стука в дверь ввели пленную. Мерлин, Северус не мог поверить, что это Лавгуд — вот почему Тёмный Лорд не узнал, вернее, не узнает её: заляпанное сажей осунувшееся лицо и спутанные волосы, свисающие на лоб. Совершенно болезненный вид. Всегда жизнерадостная Луна была похожа на чумазого черта, только вот глаза её вовсе не горели огнем — она смотрела в пол; складывалось впечатление, что ей всё равно, что с ней будет.

Люциус с отвращением посмотрел на пленницу, снова переживая за чистоту собственного дома. Вероятно, эльфы совсем забросили заключенных, стоит наказать их за это.

Тёмный Лорд даже не взглянул на Луну: он стоял у окна и, будто бы не участвуя в процессе, сцепил руки за спиной, глядя в свое отражение. Судьба бедной девушки была ему не интересна, интересен был лишь результат.

— Снейп, приступай, — сухо произнес он, глядя на Северуса из отражения в стекле.

Тот так хотел привлечь его внимание, но почему-то был уверен, что Тёмный Лорд не сможет её узнать. Однако больше всего поражало молчание Луны и полное отсутствие сопротивления, словно она смирилась со своей участью, даже не зная её. Это было похоже на то, что время само разводит их, будто не дает соприкоснуться возможным вариантам развития событий, оставляя только один-единственный. Снейп и сам понимал, что ничего не сделает, чтобы предотвратить это…

Все прекрасно знали эту девушку: она являлась одной из тех, из-за кого Беллу, Эйвери, Долохова и самого Люциуса посадили в Азкабан полтора года назад. Все они, несомненно, потеряли в рейтинге и были злы на детишек, хотя вину, скорее, можно было приписать Ордену Феникса. Флакон с зельем, направляемый Снейпом, взлетел вверх от стола и поплыл по воздуху прямо к Луне. По пути отлетела крышка.

Северус уже не нервничал, словно ему передалось равнодушие Лорда и Луны; теперь он был соучастником. Складывалось неестественное ощущение, что кто-то свыше им управлял.

— Пей, — в голосе Северуса звучала уверенность, какой он сам не ожидал.

Луна никак не отреагировала на приказ, а продолжала рассматривать свои грязные замшевые сапожки, которые когда-то, возможно, были желтыми. Долохов с силой дернул ее за плечо, дабы вернуть в реальность. Она пошатнулась, словно проснулась от спячки и подняла взгляд красных глаз на Северуса, в них отразилось удивление. Она даже не заметила его присутствия.

— С чего бы мне это пить? — поинтересовалась она, наконец, обращая внимание на присутствующих.

Луна застыла, когда различила фигуру в черной мантии у окна, лысый череп, обтянутый бледной почти зеленой кожей; не было сомнений — это был Тот-Кого-Нельзя-Называть.

— Ты хочешь, чтобы мы тебя заставили? — снова грубо пихнул её Долохов.

— Что это? — равнодушно спросила она, не замечая боли в плече.

Северус все больше и больше поражался её флегматичности в данной ситуации, а еще больше его удивляло поведение Волдеморта, который застыл, вглядываясь в лиловое небо, затянутое тучами. Беллатрисса направила волшебную палочку на пленницу.

— Хочешь по-плохому? — пригрозила она.

— Я не буду пить то, что выглядит как… Мерлин, что это? — уже более осознанно спросила Луна, будто окончательно просыпаясь и отклоняясь в сторону от флакона, висевшего рядом с ней.

— Ну что ж... Импер…

— Не надо, Белла, — донесся приказ, остановивший её на полуслове.

Северус задержал дыхание, когда Тёмный Лорд повернулся и приблизился к ним, будто заинтересовавшись пленницей. Это невероятно, но он смотрел прямо на Луну, которая, лишь бы не обращать внимания на человека с уродливым змееподобным лицом, снова изучала свои грязные сапоги. Никто не мог выдержать этого взгляда, и, похоже, даже эта странная юная волшебница, чьи волосы спутанными клоками торчали во все стороны, а несколько прядок закрывали лицо.

— Если ты не выпьешь его, Белла убьет тебя, — Тёмный Лорд любил давить на людей, ставить перед выбором подчинения или смерти. — А если выпьешь, то есть вероятность, что останешься жива, и я подарю тебе свободу.

Северуса затошнило от подобного снисхождения.

— Все пленники, которые пропадали из подземелья, не возвращались, думаете, я совсем глупая, чтобы пить эту дрянь? — возразила она на удивление резко, но взгляда не подняла. — Ну, уж нет, опробуйте лучше на нём, — как ни в чем не бывало, Луна указала пальцем за себя прямо на Долохова, чьё удивление было практически осязаемым.

Все опешили от такой наглости, а именно так в глазах Тёмного Лорда называлось её поведение. Северус уже знал, что сейчас Волдеморт сделает резкое движение волшебной палочкой и проклянет Луну, но, к удивлению, на его уродливом безгубом рте появилась непонятная эмоция… он улыбался, только его лицо было не способно отобразить улыбку: она вышла зловещей и пугающей. Белла, Эйвери и Долохов, на которого показали пальцем, молчали и как завороженные разглядывали девушку; они просто раньше не встречали такого экземпляра. Люциус стоял рядом с Тёмным Лордом и пытался сдержать улыбку.

— Тебе лучше повиноваться, — негромко сказал Снейп, будто уговаривая маленького ребенка съесть порцию каши.

— Мой Лорд, проще использовать на ней Империус, — вмешалась Белла: она сама едва сдерживала улыбку, но, как только Хозяин перевел на нее взгляд, все её эмоции быстро исчезли.

— Нет, — коротко сказал он. — Пей.

Белла вздрогнула, потому что приказ был озвучен, когда Волдеморт смотрел на неё; она попыталась что-то возразить, но её перебил голос Луны:

— Тебе надо, ты и пей, — это было похоже, скорее, на недовольное ворчание, однако глаза Луны все равно были обращены к полу, и только тогда Северус понял, что это не сумасшествие в чистом виде, а попытка скрыть страх.

Пожиратели напряглись и все как один схватились за палочки. А с лица Волдеморта не пропала зловещая улыбка, его забавляло поведение девочки.

— Как ты смеешь обращаться к Тёмному Лорду подобным образом? — повысила голос Белла, и, к всеобщему удивлению, Луна быстро схватила флакон с зельем и поднесла ко рту.

Все застыли и затаили дыхание. Луна, видимо, осмелела окончательно и посмотрела в глаза Тёмному Лорду. Северус вздрогнул всем телом: он увидел, как подобие улыбки, наконец, слетело с его губ. Лорд замер, как и все остальные, он смотрел на неё, и, казалось, что постепенно на змееподобном лице вырисовывается удивление. Снейп понял: глаза… Лорд узнал её, Мерлин, узнал по глазам! Северус боялся того, что может случиться, и чего может не случиться…

— Аврора? — голос Тёмного Лорда дрогнул.

— Я не позволю ставить на себе эксперименты! — воскликнула Луна срывающимся голосом.

В этот момент она размахнулась и со всей силы бросила пузырек об пол. Небьющиеся чары не использовались на зельях такой мощи, флакон разлетелся на множество осколков, а зелье взорвалось с такой силой, что барабанные перепонки Северуса едва выдержали. Серебристая пыль, переливающаяся голубыми, фиолетовыми и зелеными цветами взвилась в воздух вокруг Луны и мерцала, подобно северному сиянию, а Эйвери и Долохов только и успели, что отскочить в разные стороны. Девочка ошарашено посмотрела вокруг себя и поняла, что совершила ужаснейшую ошибку.

Снейп никогда не видел столько эмоций у Волдеморта: это было неописуемо — он потрясенно смотрел на неё, затем сделал шаг вперед, но руки Луны уже становились прозрачными и мелькали, то исчезая, то появляясь.

— Нет, Аврора! — взревел Волдеморт и кинулся к оцепеневшей девушке, разглядывающей своё мелькающее тело; она исчезала в тысяче маленьких кристаллов, искрящихся вокруг нее и поднимающихся выше…

Последний взгляд Луны застыл в воздухе подобно неозвученному вопросу, когда Тёмный Лорд попытался её схватить, но было уже поздно… он обнимал воздух…

* * *

— Я займусь этим делом, Эмма, — заверил пожилую целительницу аврор. — Я уже послал её фотографии во Францию, Норвегию, Швейцарию и даже в Германию.

— Ответ не пришел? — озабоченно поинтересовалась та. — Мерлин, девочка была в ужасном состоянии, Патрик, ты же понимаешь, что это может быть нападение! Её подбросили прямо к крыльцу Святого Мунго, словно… Словно что-то хотели этим сказать!

Темнокожий аврор вздохнул, в успокаивающем жесте взял руки жены в свои и внимательно взглянул в её карие глаза. Да, миссис Хейли всегда была доброй и заботливой женщиной, и сейчас она нашла новый объект для нескончаемой опеки. Ее опасения были не беспочвенны — девушку действительно подбросили к больнице с множественными переломами, несколькими неглубокими порезами и травмой черепа, повлекшей за собой сильнейшее сотрясение мозга и потерю памяти. Она не помнила ничего, однако её странный внешний вид мог навести на мысль о похищении. На ней были грязные сапоги, свитер и непонятного покроя брюки. Была ли это униформа пленницы? Грязь на одежде и явное отсутствие гигиены… Возможно, её пытали, тем более, в Британии, да и во всём мире то и дело происходили похищения людей. Никто не мог найти доказательств, но все были уверены, что тут замешан Тёмный маг Грин-де-Вальд.

У магглов шла чудовищная война, что, конечно же, сказалось на экономике магического мира; нет, волшебники не голодали, но продовольствия было меньше, чем обычно. Волшебные щиты и чары не позволяли обнаруживать магические поселения и стратегически важные объекты. Министерство Магии и аврорат всеми силами пытались уберечь свой мир от беды и не раскрыть его существования. И всё же, опасность существовала. Маггловское правительство еще в сорок первом отказалось подписать договор о капитуляции с Германией, и с тех пор тяжелое положение только ухудшилось. Позднее Гитлеру сдалось несколько стран. Однако все было не так плохо: Соединенное Королевство поддерживали Штаты. Самое страшное страна уже пережила, ведь с нападением на СССР в Англии практически прекратились бомбардировки. Теперь Гитлер вёл войну против Советской России, бросая все силы на неё. Немецкие волшебники все как один открещивались от того, что творят магглы их страны, они всеми силами сторонились войны. Вот кому было тяжелее всех… Страна в стране, кто бы мог подумать…

Война ещё продолжалась, но со временем магическое население научилось существовать в ней, однако появилась группа волшебников, терроризирующих Британию в смутное время. Последователей Грин-де-Вальда вычислить было трудно, а еще сложнее было понять их цели.

Была ли эта девочка жертвой интересов Тёмного волшебника никто не знал; вероятно имел место быть шантаж, но и версию про несчастный случай так же не отметали.

— Она англичанка, у нее нет акцента, Эмма, в крайнем случае — шотландка, я сомневаюсь, что её узнают в других странах.

— Попытка не пытка, — вздохнула женщина.

— Ты не думала, что она просто могла упасть с высоты? Ты сама говорила, что с таким характером травм этот вариант возможен.

Взгляд целительницы изменился, она сложила руки на груди и сердито посмотрела в глаза мужу, тот уже пожалел о своих словах.

— Патрик, я видела сама, как её доставил эльф и испарился! Да и потом: мы с Дорой нашли следы очень сложной магии и даже частички какого-то зелья на её одежде! — возмущалась она непонятливостью мужчины.

— Вы зашли так далеко в своих подозрениях, что исследовали её одежду? Мерлин, это так на тебя похоже, — он попытался улыбнуться, но жена уже была не в духе.

— Девочка была сильно простужена, Патрик, и бледна, как туманная плесень! Её явно где-то держали! И даже не думай мне перечить! — когда рот мужа приоткрылся для протестов, Эмма не дала сказать ему и слова: — Просто поищи её родственников, может, кто-то узнает.

Эмма покачала головой, глядя на мужа, который за время долгой супружеской жизни уже успел изучить свою жену и понимал, что когда из той льется поток назидательных речей, которым она научилась, воспитывая детей, лучше молчать. Дети давно выросли, и теперь мистер Хейли принимал удар на себя…

— Целительница Хейли! — позвала молоденькая колдомедик, выглянувшая из палаты. — Джина проснулась, — сообщила она и снова скрылась за дверью.

— Ты назвала пациентку, потерявшую память, именем нашей кошки? — аврор в шоке уставился на жену.

— Джина — это человеческое имя, и потом, оно ей понравилось! Ну, я предложила несколько вариантов… Да и вообще: какая разница? — оправдывалась она. — Не называть же мне ее по порядковому номеру, как в психиатрическом отделении? — женщина немного раскраснелась из-за того, что ее подловили. — Что? Что ты на меня так смотришь? Ей действительно понравилось это имя, оно ей что-то напомнило. Она даже захотела увидеть нашу кошку. Да Мерлин с ней, с кошкой, это абсолютно нормальное имя, тем более у нее есть другое, но она его не помнит!

Патрик уже хохотал над забавными попытками жены оправдаться, но, как только он снова открыл рот, она вновь перебила его:

— Всё, мне пора работать, чего и тебе советую, — пригрозила Эмма и, перевязывая передник на медицинской мантии, отправилась к палате, но, дойдя до неё, остановилась и повернулась к мужу. — Вечером ко мне зайдет Фанни: она обещала помочь со статьей в «Ежедневном Пророке».

Седой темнокожий мужчина улыбнулся ещё шире.

— Ты уже и с прессой все решила! Эмма, прошло только три дня! Ещё рано принимать такие серьезные меры!

Миссис Хейли уперла руки на бока и вновь сердито посмотрела на мужа.

— Ты представляешь, как сходят с ума её родители? Патрик, представь себя на их месте, а если бы наш Бенджамин пропал?

— Типун тебе на язык, ведьма! — шутливо сказал он. — Ладно, поговори с Фанни, может, ты и права.

Целительница кивнула и скрылась в палате, а её муж поспешил в Министерство Магии, ведь обеденный перерыв уже закончился.

* * *

— Как ты себя чувствуешь сегодня, дорогая? — улыбаясь, спросила целительница и подошла к перебинтованной девушке, лежащей на кровати возле окна

Ох, эта особа её удивляла — воистину странное создание. Обычно пациенты с потерей памяти дезориентированы и нервозны, но она… «Ничего… Всё в порядке», — были первые слова Джины, когда она пришла в себя, а улыбка странной переломанной девочки еще больше поразила. Немного печали в серых глазах, но, в целом, несмотря на переломы и неприятные ощущения от Костероста, она выглядела чересчур спокойной.

— Хорошо, миссис Хейли. Николас пообещал снять гипс с ног сегодня, — поведала она и вновь улыбнулась.

— Заживление проходит хорошо, кости срослись, но снимать повязку с головы пока повременим, — сказала Эмма, разглядывая карту пациентки. — Ты уже приняла лекарства?

Она кивнула.

— Миссис Хейли, вы ничего не узнали… обо мне? — спросила Джина.

Целительница прижала к груди медицинскую карту и с сожалением взглянула на девушку, чьи глаза, полные надежды, потухнут после её ответа.

— О, дорогая, я, к сожалению, ничего не узнала. Совсем ничего! Но мой муж уже занялся этим делом, и скоро, я думаю, мы найдем твоих родственников, — она ободряюще улыбнулась. — И знаешь, сегодня вечером ко мне придет племянница, она работает помощником редактора одной из колонок в «Ежедневном Пророке», возможно, ей удастся уговорить начальника написать о тебе в газете.

— В «Ежедневном Пророке»? — сосредоточенная складка появилась меж бледных бровей девушки.

— Джина, ты что-то вспомнила? — едва ли не радостно воскликнула Эмма, но, к её разочарованию, пациентка покачала головой из стороны в сторону.

— Просто знакомое название, ведь эту газету наверняка знают все, — озвучила мысли она. — Конечно же, я должна была её знать. Миссис Хейли, а почему вы мне не даете зелье памяти? — неожиданно перевела тему Джина.

— Зелье… памяти? — непонимающе переспросила целительница. — Дорогая, я впервые слышу о нём, ты ничего не путаешь?

И снова эта сосредоточенная складка меж бровей. Девушка подняла руку, на долю которой не досталось ранений, и обхватила виски пальцами.

— Оно восстанавливает поврежденные участки мозга… Не может быть, — пробормотала она. — Это странно, но я знаю, чувствую, что такое зелье точно существует!

В этот момент медсестра, которая раскладывала лекарства по порциям, повернулась к ним.

— Это зелье… Я слышала, что кто-то пытается изобрести нечто подобное, но… Пока что его нет, — сказала Дора, еще больше озадачив несчастную пациентку. — Может, ты была как-то связана с его исследованиями?

— Нет, я уверена, что нет, просто помню об этом, как о чем-то само собой разумеющемся, как о "Ежедневном Пророке", — ответила Джина, тяжело вздыхая. — Хотя... Может, я действительно была с этим как-то связана? Однако вы сами сказали, что на вид мне шестнадцать-семнадцать лет, и я просто не могла участвовать в изобретении зелий. Может, родственники…

И снова тупик, и снова ничего, лишь какие-то обрывки воспоминаний. Джина печально посмотрела на седовласую целительницу, которая за последние три дня не отходила от нее ни на шаг. Добрая миссис Хейли что-то нашла в ней и искренне соболезновала по поводу утерянной памяти, не дающей совсем никаких подсказок. «Ежедневный Пророк», зелье памяти — это не то, что она хотела бы вспомнить, но все же… Этого зелья не существует, быть может, в голове что-то помутилось и перепуталось?

Она проснулась в больнице, и всё, что узнала от миссис Хейли — её принёс домовик, на котором не было никаких знаков принадлежности какому-либо роду. Потеря памяти не стерла её ощущений: что-то, что было там, за барьером, возобновилось и после пробуждения. Когда из уст целителей звучало слово «война», Джина невольно вздрагивала. Она чувствовала, что принесла с собой из «прошлого» (так она называла время до потери памяти) что-то очень плохое, что-то гадкое и липкое, а на деле: сломанные ноги и правая рука, порезы и ушибы, а еще простуда — вот и все подсказки. Страшно подумать, что могло с ней случиться.

— Отдыхай, Джина, — как-то по-домашнему сказала Эмма. — Николас заглянет попозже.

Захватив пустые бутылочки из-под восстанавливающих зелий, целительница покинула палату. В семь часов вечера к ней придет Фанни, чтобы обговорить все детали статьи. На неё можно положиться.

* * *

Альбус подозревал его во многих инцидентах, произошедших в Хогвартсе, однако мальчик, любимый всеми профессорами, имел талант выпутываться из всего. Впрочем, профессор трансфигурации был уверен, однажды Том ответит за свои дела. С первой встречи в приюте юный Риддл напугал его своими словами: «Я особенный, я всегда знал это!». Эта фраза была сказана с каким-то невероятным фанатизмом, и, несомненно, мальчик оказался очень одаренным студентом, вот только… Том Риддл внушал опасения Дамблдору — это не было простым предчувствием, скорее, годы наблюдений сложили о нем определенное мнение. Слишком холоден и расчетлив: он всегда был словно на ступень выше своих сокурсников и друзей, те слушались его и считали своим лидером… Его — полукровного мальчишку из маггловского приюта без денег и дома! А вот друзья его могли похвастаться своими звучными фамилиями, такими, как Розир, а также всемирно известные Блэки. Этот молодой человек умел притягивать к себе не только представителей факультета Слизерин, на котором учился сам, но и многих других студентов.

Во многом Дамблдор подозревал его, и даже в происшествии с чудовищем из Тайной Комнаты в прошлом году: можно было сказать с точной уверенностью, что открыл её именно Том, что наводило на некие подозрения, но доказательств не было, да и не было доказательств тому, что Тайная комната вообще была открыта. Ох, бедный Хагрид: мальчику сломали палочку лишь за любовь к странным и опасным животным… Риддл ловко его подставил…

Слежки как таковой не было, но Дамблдор за ним приглядывал, и сейчас стал свидетелем одной интересной сцены.

— Уилкис, ты опять следила за мной? — тон юноши был холоден, как лёд, а иначе он и не разговаривал. — Мне очень интересно, что же тебе от меня надо?

Профессор не видел разговаривающих студентов, он слушал из-за угла. Девушка не собиралась идти на попятную.

— Тебе, видимо, показалось, Риддл. Твоя мания величия набирает обороты, — с презрительной усмешкой кинула она. — Поверь, земля не крутится вокруг одного тебя.

Послышались шаги: наверное, Том сократил между ними расстояние — это была своеобразная угроза.

— Поверь, я слишком внимателен, чтобы не заметить, что ты протащилась за мной из кабинета до библиотеки, причем так, чтобы не попадаться мне на глаза.

Его в чем-то подозревает не один Дамблдор, и профессор поражался, каким разным может быть Том. Его любили за безупречное воспитание и блестящий ум. Он умел находить подход к каждому и подстраиваться под любую ситуацию — весьма полезная слизеринская черта, но иногда… Альбус становился свидетелем очень неприятного поведения Тома, и тот явно знал, что «небезразличен» гриффиндорскому декану.

— Ха, Риддл, а вот это уже паранойя! — парировала девушка. — Боюсь, что библиотека общественное место, и мне, к твоему глубочайшему сожалению, нет до тебя никакого дела.

Слизеринцы никогда не говорят напрямую, изворачиваются и хитрят; мисс Уилкис была не из робкого десятка, и ей явно не нравился Риддл. Она не пыталась выследить его с целью заполучить в свою коллекцию, ведь нет смысла оспаривать, что Том умел привлекать к себе внимание не только нужных ему людей, но и случайных «зевак». Как замечал Дамблдор, никаких отношений с противоположным полом он не заводил, как будто Риддла вообще не интересовали молоденькие хорошенькие волшебницы. Он всегда был сам по себе, но, тем не менее, имел власть на Слизерине и, уж тем более, над слабым полом.

— В таком случае, Уилкис, я иду заниматься в Большой зал, — равнодушно заявил Том, специально называя Эвелин место: будь она глупее, она последовала бы за ним, однако Риддл этими словами отрезал ей путь.

Если она была умной, то Том превосходил её, он даже не пытался от нее скрыться или обмануть, он просто пошел по названному пути, оставив Уилкис в коридоре без возможности слежки.

— Профессор Дамблдор? — сказала она, обнаружив его за поворотом.

— Мисс Уилкис? Что вы делаете в коридоре во время занятий? — не растерялся тот, заметив на лице девушки мимолетную тень паники, которая если и была, то стерлась сразу после встречи с ним.

Большие голубые глаза смотрели на него: всё же девочка была слизеринкой и не слишком-то жаловала гриффиндорского декана, но к ней стоит присмотреться, раз уж она подозревает в чем-то Тома.

— Нас отпустила раньше профессор Меррисот, — отчиталась она равнодушно. — Я могу идти?

— Да, конечно, мисс Уилкис, и, прошу вас, будьте аккуратны, — намекнул он.

Непроницаемое лицо студентки на миг приобрело окрас удивления, но она быстро собралась.

— Понятия не имею, о чем вы, профессор Дамблдор.

Она прошла мимо него в сторону лестниц, и только когда грива её пушистых светлых волос скрылась из виду, профессор тяжело вздохнул. Уилкис играет с огнем: Риддл слишком опасен, с ним шутки плохи. И хотя она, наблюдавшая за Томом, была очень осторожна, её заметили — это наводит на мысль, что тот всё же что-то скрывает, ожидая подвоха…

Профессор трансфигурации побрел в сторону учительской, ожидая приятное времяпрепровождение во время неожиданного окна между уроками за чашечкой зеленого чая и леденцами. Ученики Хаффлпаффа были просто не в состоянии прийти на урок: половина из них отмывалась от гноя бубонтюбера, канистру с которым случайно взорвали на гербологии двое шалопаев, решивших устроить дуэль. Им, конечно, придется отбывать наказание у школьного смотрителя… очень долго.

В уютной комнате с бордовыми шторами, несколькими креслами и мягкими диванами, возле которых стояли плетеные столики, было всего двое — Галатея Меррисот, преподающая в Хогвартсе ЗОТИ, и мужчина в строгих прямоугольных очках — Джеймс МакКалог — астроном. Они сидели возле камина, попивая ароматный чай из фарфоровых чашек с голубым узором, и что-то оживленно обсуждали. Уроки у МакКалога во втором семестре обычно проходили ранним утром, когда еще можно было разглядеть созвездия и планеты на тёмном небе, а Галатея, кажется, действительно отпустила слизеринцев и рэйвенкловцев.

— Альбус, у вас окно? — поинтересовалась Меррисот, согревая руки о кружку. — Странно вас видеть в такое время здесь.

Профессор улыбнулся пожилой женщине, с которой был всегда в дружеских отношениях.

— Да, благодаря инциденту на уроке у Валериуса я могу немного передохнуть, — он занял место рядом с Джеймсом, который уткнулся в газету. — Вы не против, если я присоединюсь? — скорее констатировал, чем спросил Дамблдор, наколдовывая себе чашку.

— О, конечно-конечно, — заулыбалась волшебница, наливая вновь пришедшему горячего чая. — Вы слышали, что сделал Эсквайер на зельях? Происшествие у Валериуса и рядом не стояло.

— Да уж, Гораций еще долго не отойдет от этого; однако, надо сказать, благодаря этому мальчик получил путёвку в Клуб Слизней. Отменно сваренный Напиток Живой Смерти! Мало кому удавалось с первого раза, — припоминал Альбус. — Жаль, что юный зельевар слегка неуклюж…

— Это самое плохое качество для зельевара, — не отрываясь от газеты, произнес МакКалог.

— Что вы с таким интересом рассматриваете, Джеймс? — спросил Альбус, заглядывая в газету коллеги. — Пророк в кои-то веки написал что-то стоящее… для вас?

Это замечание было к месту, так как МакКалог вообще никогда не читал газет, всегда узнавал новости от коллег за завтраком, а в роли бульварных строк предпочитал «Пояс Ориона» — еженедельное издание по Астрономии — однако сегодня он изменил своей привычке.

— Джеймса не было на завтраке, — посмеиваясь, сказала Галатея и отпила из чашки малиновый чай.

— Неужели? — подхватил Альбус, который и сам сегодня его пропустил. — Это что-то новенькое, чтобы Джеймс пропустил самый важный прием пищи!

— Я всё ещё здесь, — напомнил о себе тот, подняв чашку кверху.

Дамблдор и Меррисот не сдержали смеха: они всегда находили повод для хорошего настроения. Ни для кого не было секретом, что два пожилых профессора не прочь иногда пропустить по стаканчику медовухи в компании друг друга и обсудить что-то по работе или же просто поболтать о том о сём.

— Ох, и бывают же случаи! — задумчиво сказал профессор астрономии, переворачивая газетный лист; это были, скорее, мысли вслух.

— Что произошло? Опять пишут про Гитлера? — поинтересовался Дамблдор, пробуя на вкус восхитительный малиновый чай. — Боюсь, что нам не понять мотивов этой странной войны.

Джеймс, наконец, отвлекся от чтения, теряя интерес к новой статье, и позволил Галатее снова наполнить свою чашку.

— Нет, на этот раз этот фанатик ни при чем, — поведал он. — Вы не читали сегодняшнюю газету, Альбус?

— Увы, у меня не было на это времени: Пивз устроил потоп перед портретом Полной Дамы, и мы со старостами убирали его последствия. Что-то он совсем распоясался. Так что там со статьей? — спросил Альбус, перебивая самого себя.

— Всего лишь заметка, — Джеймс перелистнул страницу обратно и начал читать вслух. — «Во вторник в больницу имени Святого Мунго поступила пациентка с множественными переломами и ранениями. Из-за серьезной черепно-мозговой травмы она потеряла память. Тех, кто знает её и имеет какую-либо информацию, просим обратиться в редакцию «Ежедневного Пророка» в отдел срочных новостей к помощнику редактора — Фанни Мейл, или в больницу Святого Мунго к заведующей отделением «травм от рукотворных предметов» — Эмме Хейли. Мы надеемся на ваш отклик, так как «Джина», как окрестили её колдомедики, не может вспомнить даже своего имени», — Джеймс закончил чтение и взглянул на Альбуса.

— Бедная девочка, — вздохнул тот, — должно быть, тяжело ничего не помнить. Чем же тебя заинтересовала эта статья, Джеймс?

— Джеймс всегда радел за сирых и убогих, — снова ответила за него профессор ЗОТИ, на которую коллега взглянул недовольно.

— Галатея, я, конечно, ценю твою заботу о моих голосовых связках, но я вполне могу сам отвечать.

— Ну вот, ты переживаешь о других, но не позволяешь заботиться о себе, — она подмигнула ему, вызвав ещё один сердитый взгляд.

— Могу я взглянуть? — попросил Альбус, притягивая к себе газету, пока между коллегами происходила дружеская перепалка.

С Небольшой круглой фотографии на него смотрела юная девушка, неуверенная, но отнюдь не запуганная. На голове повязка, скрывающая лоб и волосы, но из-за плеча можно было разглядеть несколько светлых прядей. Больничная пижама была ей немного великовата, а забинтованная рука еще больше заставляла приковывать к пациентке сочувствующие взгляды. Дамблдор смотрел на неё очень внимательно, разглядывая каждую деталь.

— Альбус, будешь еще чаю?

Но предложение было проигнорировано. Дамблдор не мог сказать, что так сильно его заинтересовало в юной несчастной. Это было что-то интуитивное, что-то невероятное: её скулы и огромные глаза, а еще неуверенная попытка улыбнуться в объектив. Поначалу сходство казалось мимолетным, но, продолжая вглядываться в фото, Альбус всё больше уходил в размышления. Различий тоже было много. Неправдоподобно, немыслимо, нонсенс, девочка старше, чем должна быть, но сердце подсказывало, что это может быть именно она...

— Альбус? — переспросила Меррисот. — Ты что, знаешь её?

Но он молчал, словно выпал из реальности, продолжая мысленный диалог с самим собой. Дамблдор просто поднялся с кресла и, не отрывая взгляда от фотографии девушки, сказал:

— Галатея, прошу, передай Армандо, что мне нужно срочно отбыть по важному делу…

— Альбус, говори, что случилось, немедленно! — в профессорском тоне напирала Меррисот, когда ничего не замечающий Дамблдор уже проделал путь до двери.

— Я… я должен это проверить, — отрешенно сказал он, коснувшись ручки двери, но, наконец, словно придя в себя, он обратил внимание на удивленных коллег. — Галатея, Джеймс, прошу меня простить, но это не терпит отлагательств.

— А как же занятия?

Но Дамблдор уже вышел за дверь, оставив коллег в недоумении. Ему срочно нужно было увидеться с братом…