Merry dancers (гет)

Детские крики едва не оглушили Аврору, когда сквозь стену холла просочились два призрака. Сэр Николас и Толстый Монах вели непринужденную беседу и якобы не замечали толпы первогодок, ожидающих приглашения в Большой зал. Она улыбнулась, почувствовав, как маленькая испуганная девочка спряталась за её спиной и в попытке защититься натягивала на себя её мантию.

— Достопочтенные призраки, — обратилась Аврора к продолжающим свой спектакль привидениям.

Почти Безголовый Ник изволил обратить на нее своё внимание.

— Юная Аврора? — словно только что её заметив, сказал он и кивнул головой в знак приветствия. — Вот и пришел знаменательный день вашего поступления. Что ж, буду рад видеть вас у себя на факультете. — Николас поклонился, его голова на мгновение отсоединилась от тела, но это не было случайностью, а новой удавшейся попыткой запугать первачков.

Аврора чувствовала, что ребенок за её спиной дрожит как осиновый лист.

— Не бойся, они не опасны.

Будущие первокурсники отпрянули подальше и во все глаза смотрели, как призраки приблизились к бесстрашной девушке, кто-то даже пискнул. Лишь один «ребенок» не показал ни капли страха, да и ребенком его было сложно назвать. Аврора удивилась, увидев, что она сегодня не единственная великовозрастная абитуриентка Хогвартса. Молодой человек стоял поодаль, и казалось, что его вовсе не интересует происходящее вокруг. Короткие каштановые волосы были уложены в аккуратную прическу, а светлые, Аврора была уверена, голубые глаза были полны безразличия к окружающим. Единственное проявление эмоций на его лице было ничуть не приятным — усмешка при виде двух призраков, а потом снова безразличие. Его не удивляли стены величественного замка и суета детей вокруг, на которых юноша смотрел свысока, если вообще смотрел…

— Не опасны? — не согласился Толстый Монах. — Мы — может быть, но я бы не советовал вам приближаться к Кровавому Барону — привидению Слизерина, — обратился он к малышке, с опасением поглядывающей на прозрачного человека в рясе. — Он не особо склонен к общению даже со своим факультетом, а вот напугать горазд.

— Со всеми можно договориться, — не согласилась Аврора, хотя за лето она так ни разу и не столкнулась с вышеупомянутым привидением.

Двери Большого Зала распахнулись, и к ним вышла женщина в парадной тёмно-синей мантии. Она хлопнула в ладони, обращая на себя внимание новичков, даже не заметивших её появления.

— Добро пожаловать в Хогвартс! — она окинула малышей приветственным взглядом, на мгновение задержала его на Авроре, а также на взрослом парне. — Меня зовут Галатея Меррисот, — представилась она, — я буду преподавать у вас Защиту от Тёмных Искусств. Сейчас вы пройдете процесс распределения на факультеты, следуйте за мной.

Неуверенно озираясь по сторонам, первогодки выстроились в кривую шеренгу и проследовали за профессором; замыкали процессию Аврора и безучастный ко всему юноша. Ей на миг показалось, что он старается держаться от неё подальше.

— Ты обучался на дому? — шепотом спросила она, проходя мимо длинных столов, за которыми сидели вернувшиеся в школу ученики.

Элоис и Мередит весело махали ей руками, а вот Джеки почему-то не было. Аврора оглядела весь стол Хаффлпаффа, но так и не нашла подругу.

Ответа на поставленный вопрос не последовало, спутник даже не удосужился обратить на неё внимание, но она была слишком увлечена созерцанием вновь наполнившегося студентами Хогвартса и не придала этому значения. С преподавательского стола на нее смотрел Дамблдор, а ещё Гораций Слагхорн. Со скучающим видом, едва ли не зевая, положив подбородок на руку, оглядывал новичков профессор МакКалог, а по правую руку от него… Аврора на мгновение даже остановилась, не веря своим глазам. Эзраэл Уидмор не улыбался, но в его взгляде, казалось, была заинтересованность. Аврора неуверенно кивнула, глядя на нового преподавателя по древним рунам. Тот кивнул в ответ и улыбнулся. Выглядел он намного лучше, чем вчера в пабе: Эзра не был пьян, с лица исчез блеск, но все же годы запоев так просто не смогли испариться и впитались в облик этого человека. Ему явно не нравилось яркое освещение Большого Зала, потому он щурился, а розоватый цвет щек подсказывал, что вчера он продолжил пить после встречи с Дамблдором.

Пока Аврора разглядывала Уидмора процессия остановилась, и она, не заметив этого, врезалась в юношу.

— Извини…

И снова безразличие, даже отсутствие презрения, он лишь поправил рукав мантии, не взглянув на неё.

«Странный какой-то…», — подумала она.

А на высоком табурете перед преподавательским столом уже лежала старая потертая шляпа. Вся грязная, залатанная — Авроре не очень-то хотелось надевать её. Внезапно возле края головного убора образовалась дыра наподобие рта:

Много лет распределяю,

Не судите внешний вид,

Я студентам помогаю

Обрести дорогу в жизнь,

Кто на Рэйвенкло захочет,

Ну а кто на Гриффиндор,

И скажу я вам, ребята:

Факультет — второй ваш дом.

Шляпки, каски и цилиндры,

Котелки — меня милей,

Но в разумности, таланте

Шапки нет меня сильней!

Если в Хаффлпафф отправлю -

Вы добры и веселы,

Слизеринцу же в почете

Знать немного хитрецы.

Грызть гранит любой науки

Вам пророчит Рэйвенкло,

Коль на Гриффиндор придете,

Нужно знать вам лишь одно:

Храбрость, честь и дружбу Дома

Вам придется удержать,

Вы обязаны друг другу

Чем угодно помогать.

Но скажу я по секрету,

Что не важен факультет,

Дружба, знания и доблесть -

Всего Хогвартса завет!

Большой зал взорвался аплодисментами, а солистка поклонилась кончиком каждому столу. Аврора уже все для себя решила, осталось лишь убедить шляпу в своей правоте. Наконец, Галатея развернула длинный пергамент и назвала первую фамилию:

— Джагсон, Ноа!

Мальчик невысокого роста, похожий на розовощекого ангелочка, неловко подошел к табурету и внимательно посмотрел на Галатею. Она подняла шляпу в воздух, предлагая первогодке забраться на стул, что ему удалось не с первого раза. Со стола Гриффиндора послышались смешки. Ноа вздрогнул, когда шляпа оказалась у него на голове. Из-за вжатых в порыве страха плеч казалось, что у мальчика нет головы, а шляпа лежит у него на плечах.

— Хаффлпафф! — наполнил Большой зал скрипучий голос.

Стол названного факультета приветствовал нового студента аплодисментами, а смущенный ребенок неуклюже спрыгнул с табурета, едва его не опрокинув под очередной раскат хохота с факультета льва. Галатея проводила его улыбкой и вновь вернулась к длинному свитку с именами. В следующий раз пополнение, уже Гриффиндору, составила рыжеволосая девочка с большими голубыми глазами. Она совсем не испугалась распределительной шляпы и была явно довольна выбором факультета. Гордо задрав нос и с неподдельной победной улыбкой, она первая из новичков проследовала к этому столу.

Аврора пыталась скрыть нервное возбуждение, переминаясь с ноги на ногу, пока толпа первогодок редела. Её фамилия по алфавиту должна прозвучать одной из последних.

— Малфой, Абрахас.

Но Аврора уже не слышала имен, чувствуя, что совсем скоро её мечты сбудутся или рухнут камнем вниз, если её распределят не на тот факультет, который она хотела. Она подняла взгляд на Дамблдора в поиске поддержки, однако тот смотрел вовсе не на неё.

Немного комично смотрелся взрослый молодой человек в обществе старой шляпы, ведь до него ее примеряли одиннадцатилетние дети. Она была ему почти как раз. Импровизированный рот из складок старой ткани что-то нашептывал, но каменное выражение лица юноши так и не изменилось. Он мельком бросил взгляд на стол Слизерина и ухмыльнулся. Слизеринцы же смотрели на него с подозрением и не издали ни единого звука, когда Малфой поднялся с табурета и отправился к ним. Том, который, несомненно, подрос и возмужал за каникулы, что-то шепнул на ухо одному из своих друзей, затем сузил глаза, оглядывая нового слизеринца с головы до ног. Его собеседник неожиданно взглянул на Аврору, в следующий момент на нее обратил внимание и сам Том. Под этим взглядом ей стало как-то неуютно. Слишком тяжелы были эти черные глаза. Она старательно изобразила заинтересованность распределением. Интересно, разве ей когда-либо было неуютно от его взгляда?

Сару Скитер отправили в Хаффлпафф, а Дункана Уайта на Рэйвенкло. Детей становилось всё меньше, и, наконец, Аврора услышала и свою фамилию:

— Уинтер, Аврора! — с едва скрываемой радостью произнесла Галатея Меррисот: казалось, что волшебница больше самой Авроры ждала этого момента.

Аврора придала походке уверенности, но внутри все переворачивалось. Мгновение — и шляпа оказалась у неё на голове. Тишина, ни единого звука, хотя Дамблдор говорил, что шляпа может вести беседу, что-то советовать. Лишь краткое: «хм» раздалось где-то в голове.

— И? — нетерпеливо спросила она.

— Что «и»? — поинтересовалась шляпа.

— Ну и куда? — Аврора чувствовала, что её губы не шевелятся, бессмысленный разговор состоялся в её сознании.

— Туда.

Она почувствовала, как голова своенравно повернулась в сторону стола Рэйвенкло.

— Ну, не-е-ет, — протянула она, поворачиваясь в сторону Хаффлпаффа. — Туда, — уверенно сказала Аврора и для верности кивнула.

— Ну, не-е-ет, — передразнила шляпа, направляя её обратно. — Туда-а-а…

Аврора стала паниковать и попыталась повернуться к Хаффлпаффу, но шляпа словно управляла её телом и не позволила этого сделать.

— Но почему? Я хочу на Хаффлпафф! — с досадой проговорила она.

— Потому что тебе это не подходит, — ответила непреклонным голосом собеседница.

— С чего вы взяли, уважаемая шляпа? — решила вежливо обратиться Аврора. — Я уверена!

Глаза Авроры метались по залу в поисках нужных слов, она должна была переубедить старую перечницу в своем решении.

— Вот как? — удивленно переспросила шляпа.

— Что?

— Старая перечница, значит?

Аврора густо покраснела, понимая, что все ее мысли читаются.

— Прошу прощения…

— Рэйвен…

— ХАФФЛПАФФ! — закричала она, перебивая, а её голос эхом пронесся по залу…

* * *

— Долго думает, — прокомментировал Крауч, разглядывая ту странную девицу, вцепившуюся в стул мертвой хваткой.

Лицо её выражало напряжение, а нижняя губа в приступе недовольства выпятилась вперед. Слизеринцы, как и все остальные студенты, с интересом наблюдали, как с какой-то непонятной злостью её голова стала вертеться из стороны в сторону. Это могло показаться сумасшествием. Аврора Уинтер… Лгунишка представилась Тому Джиной. И почему же эта особа постоянно лжет и что-то скрывает? Сначала использование магии до совершеннолетия, а теперь это. Неужели это такая болезнь — патологическое вранье?

— Спорят… — негромко сказал Том, сам не понимая, почему комментирует странную сцену.

Джина насупилась и втянула голову в плечи, не давая распределительной шляпе повернуть её в сторону нужного стола, кажется, Рэйвенкло.

— Забавно, — усмехаясь, продолжил Каспар. — Интересно, что наш новенький собою представляет?

Том не удосужился покоситься налево, где на краю стола с самым равнодушным видом восседал тот самый Малфой. Он сел так, чтобы первогодки Слизерина отделяли его от общей массы, словно не горел желанием заводить новые знакомства и даже просто здороваться. Риддл пытался понять, кто перед ним — друг или враг? Мантия на новом сокурснике хоть и была обычной, такой, как все покупают у мадам Малкин перед началом года, но что-то в ней было не так. Будто она сидела лучше, больше выделяла плечи, а воротник рубашки, торчавший из-под нее, был идеально поставлен, накрахмален. Аккуратная прическа и ровная осанка выдавали его. Том понял, что этот малый не сын простого министерского служащего или хозяина захолустной лавки. Малфой… Фамилия явно французская, и, похоже, он не один пришел к подобному выводу…

— Лягушатник, — презрительно кинул сидящий по правую руку от него Блэк. — Не особенно он жалует наш факультет, что ж, это ему аукнется.

Том надменно посмотрел на Цигнуса.

— Рано судить, посмотрим, что он за птица.

— Холеный аристократ, да от него за версту пасет одеколоном, — в том же духе продолжил Блэк, который и сам никогда не выглядел хуже.

Соперничество прямо с порога. Мальчишки… Том не стал пресекать выпад Цигнуса, на самом деле просто не успел…

— Рэйвен…

— ХАФФЛПАФФ! — голос девушки воплем пронесся по Большому залу.

Студенты, ожидающие ее распределения и перешептывающиеся за столами, резко притихли. Армандо Диппет даже подался вперед, чтобы изучить странное создание, которое спорхнуло со стула и теперь ходило из стороны в сторону со шляпой на голове. Она потешно мотала головой, а губы двигались.

— Я не хочу, — донеслось злобное бормотание до Тома. — Отправляйте в Хаффлпафф!

Со столов факультетов слышались смешки, а белокурая девчонка продолжала ругаться с распределительной шляпой, никого не замечая.

— Я все равно пойду на Хаффлпафф! — но после непродолжительной паузы она остановилась и сильнее сжала кулачки. — Ах, так!

Но договорить фразу она не успела, неожиданно её словно веревками потянуло к рэйвенкловскому столу. Видно было сопротивление и попытки отступить, Уинтер едва не запнулась на ровном месте.

— Нет-нет-нет, — бормотала она. — Вы не понимаете! — до всех потихоньку начало доходить, что эта девочка разговаривает не с самой собой. — Ну, простите, что назвала вас старой перечницей! — сменила тактику она, пытаясь сохранить контроль над собственным телом; Том усмехнулся над растерянным выражением лица Дамблдора. — В конце концов, сколько можно дуться? Нет, я не исключаю иных вариантов, но хочу на Хаффлпафф! Не-е-ет, — снова протестовала она, когда ноги понесли её к столу Гриффиндора. — Какая вам разница, не вам учиться на этом факультете! Ну, пожа-а-алуйста, — уже заныла она и затопала ножками как маленькая.

— Она действительно ненормальная, — засмеялся Каспар, а его примеру последовали и слизеринцы.

Галатея Меррисот окаменела, глядя на этот спектакль, словно наблюдая игру в теннис, её глаза следили за Авророй, как за мячиком, но та, похоже, вообще забыла, что помимо нее и распределительной шляпы в зале находится еще несколько сотен студентов и весь преподавательский состав.

— Я говорю: «Нет»!

— Слиз…

— Да вы что, совсем с ели рухнули, уважаемая шляпа? — Уинтер остановилась, грозно подбоченившись. — Кто хамит? Я? Нет, я просто констатирую, — убеждала она с таким видом, будто спорит с комиссией на СОВ.

Интересно, что шляпа предлагала ей все три факультета кроме Хаффлпаффа — это вредность? Тома сложно было удивить, но он еще никогда не видел подобного. Прошло не меньше пяти минут, прежде чем Армандо Диппет сделал жест рукой в сторону Меррисот, и она попыталась подойти к девушке, но сделать это было сложно — Аврора жестикулировала так активно, что едва не ударила профессора ЗОТИ. Галатее удалось снять с нее шляпу, только Аврора будто этого и не заметила, она повернулась к ней и продолжила гнуть своё:

— Хаффлпафф, Хаффлпафф, Хаффлпафф! — до хрипоты спорила она.

— Да пойми ты неугомонная, что на Хаффлпафф тебе ну никак нельзя! — наконец услышали все голос второго спорщика. — Тебя там ничего не ждет, упертая ты ведьма!

— Старая гусыня! — не осталась в долгу Аврора, перекрикивая хохот студентов.

— РЭЙВЕНКЛО! — устав церемониться с настырной девушкой, заорала шляпа так, что половина детей схватилась за уши.

Аврора выкрикнула что-то нечленораздельное, похожее на рык взбесившейся мантикоры, топнула ножкой и к всеобщему веселью показала язык старой шляпе. Студенты, держась за животы, проводили Аврору криками: «браво!» и поднятыми кверху большими пальцами. Насупившись, она села за стол Рэйвенкло рядом с Дунканом Уайтом, который сразу же увеличил между ними расстояние. Том заметил, что и сам улыбается — искренне, не наигранно, как привык, а по-настоящему. Цигнус и Каспар же вообще не скрывали эмоций, их лица покраснели, а Крауч даже прослезился. Вальбурга и Друэлла пытались сдержать заливистый смех за истинно аристократичным хихиканьем, прикрывая рты ладошками. Никто не замечал деканов, пытающихся успокоить своих подопечных, даже Армандо Диппет, запивал смех водой из кубка, почему-то поглядывая на Дамблдора. Что ж, Аврора Уинтер рассмешила всех, кроме нескольких рэйвенкловцев, впавших в ступор от новой сокурсницы. Абрахас Малфой вообще делал вид, что изучает сводчатые окна Большого зала, за которым хлестал дождь.

— Прошу внимания! — наконец, оборвал хохот директор, громко постучавший ладонью по профессорскому столу; потихоньку ученики стали успокаиваться. — Галатея, прошу продолжить.

Меррисот кивнула и предложила следующему первокурснику занять место на табурете.

Наконец, распределение закончилось, и директор встал со своего места для приветственной речи.

— Добро пожаловать новичкам и с возвращением нашим старым друзьям! — Армандо Диппет приветственно хлопнул в ладоши. — Напоминаю, что в ночное время хождение по замку запрещено, также не советую вам соваться в Запретный лес. — Он неожиданно повернулся к недовольно сложившей руки на груди Авроре. — И спасибо, мисс Уинтер, я давно так не смеялся.

Большие серые глаза обратились к директору, и она, наконец, заметила, что притянула к себе не только его взор. Все студенты с новыми смешками разглядывали чудо-девушку. Почувствовала ли она себя сконфуженно? Определенно да: щечки порозовели. Том подумал, что с этим клоуном Хогвартс не соскучится. Она казалась совершенно безобидной, а вот Абрахас Малфой явно таил в себе угрозу…

Речь директора закончилась, и на столах стала появляться еда, но Том ждал вовсе не приема пищи. Он был зол на Диппета, что тот оставил главные для него новости на потом. Нервничал не только он, но еще и Друэлла, МакГонагалл и, конечно же, Фадж — остальным старостам седьмого курса не суждено было занять посты старост школы.

— Минуточку внимания, — произнес Армандо, когда на столах появился десерт. — Простите старика, я забыл поведать еще одну немаловажную информацию, — он выдержал паузу, оглядывая ничего непонимающих студентов, единицы из которых знали, о чем будет речь; Том же был в себе уверен — Фадж ему не соперник, но все же, он хотел услышать свою фамилию из уст директора Хогвартса для подтверждения собственной значимости и абсолютной власти над учениками. — В этом году посты главных старост займут, — всё это было слишком торжественно; Армандо снова сделал паузу под горящие глаза претендентов, — Том Риддл. — Тут под всеобщие крики и поздравления Том поднялся со своего места, слегка ухмыльнулся и снова сел, чувствуя на себе ненавидящий взгляд Корнелиуса Фаджа. — Я назначаю мисс Минерву МакГонагалл на вторую позицию, — с улыбкой завершил директор. — Прошу новых старост школы подойти ко мне после окончания празднества.

Том наблюдал, как Минерву похлопывают по плечу гриффиндорцы, иные жмут руку. Никто и не сомневался, что выберут именно их, но было, несомненно, жаль Друэллу: она не подала вида и так же, как и остальные, хлопала Риддлу, но в зеленых глазах скрывалось разочарование. Конечно, она понимала, что старостами школы не могут стать представители одного факультета, но надежда умирает последней. Друэлла была прилежной и обязательной, строгой как к своим, так и к чужим; она заслуживала этот пост как никто другой.

* * *

Сокурсники смотрели на неё удивленно, Аврора была уверена, что кто-то за её спиной крутит пальцем у виска. Она впервые была так раздосадована. Старая шляпа отправила её не туда, возможно ли обжаловать её решение? Дамблдор был просто счастлив, так же, как и Галатея; они, конечно же, прокомментировали её поведение. Настроение резко упало, и Аврора даже подумывала продолжить обучение на дому, но эта мысль была отвергнута почти сразу. Слишком сильно Аврора хотела находиться в Хогвартсе среди студентов.

— Что с вами, мисс Уинтер? — послышался голос.

Она даже не заметила, как добрела до гостиной Рэйвенкло. Несколько студентов, что задержались после ужина и оказались в её сопровождении, удивленно уставились на неё… в который раз.

— Всё в порядке, сэр Генри, — со вздохом произнесла она. — Я просто устала.

— Я знал, что увижу вас среди студентов Рэйвенкло, — с улыбкой сказал благородный сэр, а его конь Адарант громко фыркнул, соглашаясь с хозяином. — Поздравляю.

— Спасибо, — негромко поблагодарила Аврора, но от всадника не скрылось её недовольство.

— Можно пройти? — с небольшим раздражением сказала девочка на вид лет тринадцати. — Превратить глупца в гения столь же трудно, как свинец в золото.

— Верно, — принял пароль всадник, недовольно взглянув на нее.

Аврора попрощалась с картиной и проследовала за студентами внутрь. Всё было знакомо, в груди защемило. Общая гостиная Рэйвенкло представляла собой большое овальное помещение, даже большее, чем гостиная Гриффиндора. Изящные окна во всю стену были занавешены шелковыми шторами синего цвета. В голове всплыли воспоминания: кажется, она когда-то случайно подожгла их — в нос тут же ударил запах гари из прошлого. Днем студенты могли наслаждаться потрясающим видом на далекие горы, а ночью — наблюдать бескрайнее звездное небо, только сейчас было невозможно разглядеть хоть что-то. Над Хогвартсом бесновалась стихия. Дождь нещадно бил в оконные рамы, хотя для первого сентября это было слишком. Куполообразный потолок сиял будто настоящими звездами, повторяющимися в синем, как полночь, ковре. Вокруг были расставлены столы и стулья, занятые студентами. Статуя Ровены Рэйвенкло, как и в мутных воспоминаниях, стояла около двери, которая вела в спальни на втором этаже. Аврора тяжело вздохнула, оглядывая студентов, заполонивших помещение. Кто-то делился тем, как провел лето, кто-то демонстрировал новые спектральные очки, в которых можно было увидеть ауру волшебника. Такие очки продавались в магазине «Дервиш и Бенгз» в Хогсмиде, и стоили они не один галеон.

— Чем тебя не устроил наш факультет? — обратилась к ней высокая девочка с клювообразным носом и россыпью веснушек на лице; она не была красавицей, но недостатки восполняли роскошная копна волос цвета соломы и длинные пушистые ресницы. — Первый раз вижу студента, который так рьяно рвется на Хаффлпафф, — озвучила она свои мысли, но потом протянула руку с длинными тонкими пальцами и улыбнулась. — Я Ирма Пинс — староста седьмого курса, я все тебе покажу.

— Аврора Уинтер, — на всякий случай представилась Аврора, отвечая на рукопожатие. — Спасибо, но я была здесь летом, — ответила она и сразу же пожалела; мисс Пинс смерила ее удивленным взглядом, но не успела ничего сказать. — Помогала профессору Меррисот подготовить гостиную к началу семестра. А здесь симпатичнее, чем на Гриффиндоре.

— Ты видела Гриффиндорскую гостиную?

— Да, я всё лето провела в Хогвартсе, успела всех узнать и подружиться с призраками, — мечтательно произнесла странная девочка.

Ирма оценила невесомый, немного потусторонний голос новой знакомой. Среди волшебников иногда встречаются странноватые личности, глаза Уинтер были настолько искренними, что в её наивности не оставалось сомнений, а странность при виде нее казалась чем-то обычным. Сережки в виде небольших кленовых листов были похожи на настоящие листья, а приглядевшись, Ирма нашла подтверждение своему впечатлению. Листья были законсервированы и покрыты лаком. Интересно, на них есть неломающиеся чары?

— Откуда ты? — задала интересующий вопрос староста.

— Я провела детство в маггловском приюте в Берлине, — равнодушно произнесла Аврора, она говорила запланированную речь без запинки, но без выражения, так как врать не умела. — Но я не помню этого…

— Но… как это возможно? А как же стихийная магия до этого? Ты что же, никогда не ощущала ничего особенного? — удивленно спрашивала староста, поначалу пропуская мимо ушей жалобу на память. — Но разве при рождении твое имя не записывается в списки школ автоматически?

Аврора развела руками и хмыкнула.

— У меня амнезия, поэтому ничего объяснить не могу, знаю лишь, что моё имя было удалено оттуда, потому что меня считали погибшей, — призналась Аврора; она осознала, что ложь не доставляет неудобств, а щеки не краснеют в приступе стыда. — Не знаю, но, кажется, считалось, что меня и мою маму затоптали кентавры в лесах Шотландии, а как я оказалась на континенте? Понятия не имею, не спрашивай, я потеряла память, про прошлое могу сказать совсем мало.

Девушки не заметили, как ближайшие к ним студенты притихли и стали вслушиваться в разговор. Что ж, быстрее избавиться от ненужных вопросов лучше, чем объяснять всем и каждому, что она собою представляет.

— А где акцент? — недоверчиво переспросила Ирма.

Аврора задумалась, взглянув на звездный потолок.

— Не знаю, не помню. Меня нашли Дамблдоры, ты не читала февральскую заметку в Ежедневном Пророке? Там про меня писали… — Аврора вкратце описала статью в газете.

— Нет. Так значит, ты совсем не помнишь детства?

— Профессор Дамблдор сказал, что, возможно, с началом войны я сбежала с континента, только я не могу сказать ничего, — со вздохом сказала она, сетуя на амнезию. — Его брат — Аберфорт — забрал меня к себе — вот добрый человек! Я думаю, что давно знаю, что я волшебница, потому как меня совсем не удивляет магия и магические вещи.

Ирма поморщилась, вспоминая ворчливого хозяина Кабаньей головы. Слышать о нем такие слова было непривычно. Конечно же, этот разговор был устроен намеренно, чтобы узнать новую сокурсницу, как-то оправдать её поведение на распределении и успокоить остальных студентов, которые могли ополчиться против необычного создания с огромными непосредственными глазами. Но Ирма и подумать не могла, что наткнется на еще более загадочную информацию. Возможно, именно из-за потери памяти Уинтер стала странной. Она попыталась применить полученные крупицы знаний к их обладательнице. Адекватная, но не такая, как все.

— А что говорят врачи?

— Память может вернуться, но мне не помог даже метод Долиша, — удрученно ответила Аврора. — Ты извини, но я очень устала.

Слова были сказаны не с целью отвязаться от назойливой Ирмы: староста и подумать не могла, что Аврора может так поступить — такое впечатление она создавала.

— Что ж, тогда ты найдешь свою спальню? Подойди ко мне на завтраке за расписанием занятий, ладно?

— Спасибо, рада знакомству, — улыбнулась Аврора и проплыла мимо нее в сторону лестницы на второй этаж. Походка — на миг Ирме показалось, что эта девочка почти не касается стопами пола.

Тишина в гостиной превратилась в негромкое обсуждение Уинтер. Студенты посчитали, что смогут принять несчастную, потерявшую память девочку, более того, Корнелиус практически приказал всем помогать ей. Немного жалости, и факультет воспылал к ней опекунскими чувствами.

Следующим утром Аврора устала пожимать руки, из-за этого она никак не могла подойти к Элоис и Мередит, поглядывавшим на нее с соседнего стола. Интересно, куда же пропала Джоконда? За завтраком было много расспросов и разговоров, но она тупо повторяла рассказанную вчера историю появления в Британии. Конечно прозвучало имя её отца, но никто не помнил и не знал его в силу возраста и секретности информации о семьях невыразимцев. Дамблдор внимательно следил за её общением с факультетом, словно мысленно направляя не говорить ничего лишнего.

* * *

— Друэлла с ним разговаривала, — поведал Цигнус за завтраком, — но ничего, кроме сухих вежливых ответов не получила. Малфой учился в Шармбатоне — это всё, что удалось узнать.

Том невидящим взглядом рассматривал расписание занятий; его мысли занимал юноша, читающий "Ежедневный Пророк", сидя на самом краю стола. Казалось бы, что Том Риддл может для себя найти в стоящем особняком парне? Угроза или что-то еще? Никогда ему не были интересны новички, но ведь до этого дня в Хогвартс поступали дети, и лишь единожды, на его пятом курсе, в школу попала третьекурсница, до этого обучавшаяся на дому. И все равно — она была ребенком.

— Вы, кажется, ночуете с ним в одной спальне, Цигнус, — монотонно сказал Риддл, — неужели вам ни разу не удалось заговорить с ним?

— Он не участвовал во вчерашней вечеринке, а сразу пошел спать. Утром в общей спальне его уже не было. Похоже, наш новый друг — ранняя пташка, — Цигнус потер кулаком подрастающую щетину — дань последней волшебной моде, и после паузы спросил: — А ты где был, почему сам не поинтересовался нашим новым знакомым?

Том не показал раздражения, но все же поднял взгляд на Блэка.

— Видишь ли, Диппет задержал, — растягивая слова, произнес он и, чтобы держать себя в руках, стал рассматривать наполняющих зал студентов. — У меня нет времени на такие мелочи.

Ирма Пинс, староста Рэйвенкло, раздавала расписания первокурсникам, проходя вдоль стола. Фадж с надменным видом отчитывал одного из хаффлпаффцев за беготню по Большому залу, а тот, не скрывая усмешки, поглядывал на однокурсников. В зал вошла еще одна группа припозднившихся к завтраку студентов, а среди них, зевая, шла та самая странная девочка, устроившая шоу на распределении. Совсем светлые волосы, завязанные в не очень аккуратный хвост, топорщились в разные стороны, из прически выбивались петухи, но в следующую секунду Том осознал, что смотрится это вовсе не плохо, а словно так задумано. Некоторые студенты поглядывали на нее, кто-то шептался, Лонгботтом и его шайка без зазрения совести тыкали в нее пальцами. Аврора присела рядом с однокурсниками и, кинув взгляд на преподавательский стол, улыбнулась Дамблдору. Том и не сомневался, что она уже его любимица.

Получив своё расписание от старост, Аврора Уинтер бегло просмотрела его, но внезапно её глаза расширились от удивления, и она вновь посмотрела на Дамблдора, тот с улыбкой кивнул ей. Том не заметил, как зал покинул Малфой, и мысленно чертыхнулся. Обычно не в его правилах что-то упускать из виду.

* * *

Кабинет астрономии не был большим из-за количества студентов, посещающих этот предмет. Плотно задернутые шторы тёмных тонов практически не пропускали солнечного света, но освещение отнюдь не было тусклым. Под куполообразным потолком висели макеты планет и звезд, подсвеченные изнутри, а атмосфера уюта создавалась мягкими креслами и множеством подушек, разбросанных на диванах. Студенты порой занимались прямо на ковре, сидели по-турецки на курпачах, а выдвижные низенькие столы составляли удобство процессу записи конспектов. Джеймс МакКалог — приветливый и заинтересованный в своём предмете профессор — по обыкновению занимал место в центре на таких же подушках. Как всегда на нем была тёмно-синяя мантия, усыпанная мелкими блестками и создающая впечатление парадных одежд, но сам профессор не придавал этому значения. Головной убор — остроконечная шляпа с таким же узором, как и на мантии — наоборот казался ночным колпаком из-за кисточки. Астроном, сложив руки на столе, оглядывал занимающих свои места семикурсников, что-то помечая в своем журнале.

Том был благодарен МакКалогу за обстановку в его классе, ведь после твердых сидений в кабинете Меррисот мягкие подушки были бальзамом на «душу».

Всего пятнадцать человек ходило на астрономию в прошлом году, и, похоже, что эта цифра не изменилась. Все факультеты были собраны в один класс, и именно их можно было назвать самыми успевающими. Друэлла, открыв новенький учебник, изучала первый параграф, рядом с ней сидела Вальбурга Блэк — вот и все слизеринцы, кроме Тома. Конечно, численную конкуренцию составляли рэйвенкловцы, тянущиеся ко всем знаниям без исключения, меньше всего хаффлпаффцев и гриффиндорцев — от каждого факультета по два человека. Как ни странно, Септимус Уизли был не на шутку увлечен астрономией, хотя его оценки по остальным предметам оставляли желать лучшего.

Не для одного Тома стало неожиданностью, когда в кабинет вошел Абрахас Малфой, и как это можно было пропустить мимо глаз его расписание занятий? Но это был не единственный сюрприз. Последней в класс вплыла эта странная Джина, или Аврора, как её там. Странно, Том почему-то думал, что она только на шестом курсе. Защита от Тёмных Искусств — первый урок в учебном году — у них была с хаффлпаффцами, поэтому они не виделись. Уинтер улыбалась, причем так счастливо, что, казалось, еще немного, и у неё треснут уголки губ. Профессор МакКалог, которому, несомненно, и была дарована эта улыбка, на удивление вскинул бровь. Аврора поспешила прямиком к нему мимо столика Тома.

— Профессор МакКалог, — вежливо обратилась она, — я вам очень благодарна, что вы приняли меня на обучение.

Ради Салазара, она ко всем преподавателям пристает и подлизывается?

— Благодарите не меня, а Альбуса, — довольно сухо ответил он, — обычно я не принимаю на спецкурс студентов с оценками ниже «выше ожидаемого». — Возможно, Тому не показалось, что МакКалог намеренно дает ей антирекламу. — Займите свое место, скоро прозвенит колокол.

Как не раз было подмечено, её редко что может смутить, и вот, продолжая блаженно улыбаться, она отправилась на единственное оставшееся свободное место — между Ирмой Пинс и Абрахасом Малфоем. За ней было забавно наблюдать: в любом жесте не было скованности, или же наоборот -наигранности, если она жестикулировала как сейчас, что-то рассказывая старосте Рэйвенкло, то махала руками так, что могла поставить синяк любому, кто окажется в радиусе фута. Слишком эмоциональная — эта жизнерадостная девушка была полным антиподом Тому Риддлу — скрытному, опасному человеку, за плечами которого уже были серьезные преступления. От внимательного взгляда тёмных глаз не скрылась секундная заинтересованность Малфоя в соседке слева. Можно было не придавать этому взгляду особого значения, ведь Аврора могла и раздражать своей излишней подвижностью, но Абрахас смотрел на нее так, будто она ему что-то должна, а она продолжала что-то оживленно рассказывать Ирме, заражая её своим хорошим настроением.

Звон колоколов заставил студентов отвлечься от личных дел и обратить внимание на профессора.

— Итак, добро пожаловать на ваш последний курс, рад видеть, что наши ряды не поредели, а даже пополнились новыми студентами. — МакКалог обвел всех взглядом и, взмахнув волшебной палочкой, призвал старую школьную доску и кусочек мела. — Первые несколько уроков мы будем повторять пройденный материал, заодно посмотрим, как сильно сказались каникулы на вашей памяти, — МакКалог улыбнулся. — Не думаю, что кого-то из вас летом сильно интересовала астрономия. — В кабинете послышались подтверждающие смешки. — Что ж, начнем, пожалуй, с простого. — Мел стал порхать по доске, вырисовывая название созвездия ровным красивым почерком с завитушками. — Давайте запишем все, что знаем о созвездии «Кассиопея». Мистер Соммерс, закройте учебник, попробуйте вспомнить, — профессор снова оглядел класс с несколькими поднятыми вверх руками. На мгновение его взгляд остановился на Уинтер. — Прошу, мистер Малфой, давайте послушаем то, чему вы научились в Шармбатоне.

Том еще раз для себя заметил, что МакКалог имеет зуб на Аврору, быть может, её «удовлетворительно» и просьба Дамблдора сложили о ней не очень лестное мнение. Малфой, постукивая кончиком гусиного пера по столу, распрямил плечи и приступил к ответу:

— Кассиопея носит название незаходящего созвездия Северного полушария неба, образующего буквы «М» и «W», — уверенно начал он, и Том заметил, что у него располагающий к общению голос — не высокий, не низкий и не холодный. По голосу можно сказать многое, однако он вовсе не сочетался с неприступным обликом юноши. Что за маскарад, Малфой? — Созвездие занимает на небе площадь в 588,4 квадратного градуса и содержит 150 звезд, видимых невооруженным глазом; из них 90 звезд — ярче 6m,— Рука Авроры Уинтер взмыла воздух — да, Малфой допустил в ответе ошибку, но никто, кроме Риддла и Авроры, этого не заметил, однако профессор не спешил поправлять его и давать возможность высказаться девочке. Абрахас окинул Уинтер мимолетным взглядом и, похоже, не понял, почему она так рьяно рвется его перебить. — Большая часть созвездия лежит в полосе Млечного Пути и содержит множество рассеянных звездных скоплений…

— Достаточно, — остановил профессор. — Что ж, зачисляю Слизерину пять очков, однако кто скажет, какую ошибку допустил мистер Малфой?

Взгляд отвечающего заскользил по кабинету, Абрахас не мог поверить, что допустил просчет, и его сильно раздражала поднятая рука соседки, но он не мог не заметить, что МакКалог её игнорирует.

— Мистер Риддл, неужели даже вы не знаете ответа? — в порыве мнимого удивления профессор даже поднял брови.

Аврору будто не интересовало отношение МакКалога, и она продолжала тянуть руку так яростно, что едва не столкнула со столика учебник, а сам Том, сложив руки замком, усмехнулся:

— Профессор, Слизерин уже достаточно заработал баллов, почему бы вам не спросить еще одного нового студента? Тем более, что мисс Уинтер действительно нужно оправдать своё нахождение здесь, — Том поймал недовольный взгляд профессора, которому не оставил шанса на отступление — благородство было одной из основных черт, выставленных на обозрение всему составу преподавателей.

— Мисс Уинтер, полагаю, стоит воспользоваться предоставленным шансом и продолжить ответ, — надменно сказал он, разворачиваясь к ней.

Том не переживал из-за отношения к нему конкретно этого профессора, но он никак себя не скомпрометировал; в этой ситуации он был всего лишь джентльменом, уступившем леди. Глаза девушки загорелись победным огнем.

— Мистер Малфой ошибся ненамного, — Аврора повернулась к соседу. — Площадь созвездия составляет 598, 4 градуса, но ничего, ты ведь ошибся всего на десять. — Её голос приобрел поддерживающий окрас, но этот акцент был сделан не с целью ткнуть Абрахаса в ошибку. — Так, на чем мы остановились? — задала она вопрос самой себе. — Ах, да, Кассиопея включает астеризм, формирующий запоминающийся образ созвездия — W-астеризм. Он состоит из ярчайших звезд созвездия, таких, как Сегин, Рукбах, Нави, Шедар и Каф, образующих фигуру, напоминающую латинскую букву «W», — Аврора удовлетворенно смотрела на то, как по доске летает мел, коротко записывающий её ответы; она стала говорить о яркости их блеска и величине, во множество раз превышающей размеры Солнца.

Её рассказ не был монотонен: Уинтер вступала в спор с самой собой по той или иной точке зрения — это не было похоже на ответы МакГонагалл или Фаджа, выдающих информацию как по учебнику. Каждая интонация была как бы наполнена фразами: «Вы представляете?!», «Поверить невозможно!». Доклад по Кассиопее казался ярким и красочным, а Аврора всё больше увлекалась и углублялась в астрономию, показывала расположение звезд на пальцах, снова смешно жестикулировала, а сережки в виде кленовых листьев покачивались в такт её движениям.

— Достаточно, мисс Уинтер, — на удивление, и сам МакКалог заулыбался. — Вы доказали, что корпели над астрономией всё лето, что ж, не буду грабить Рэйвенкло, получайте свои десять баллов за прекрасный и наглядный ответ!

Аврора раскраснелась, Ирма похлопала её по плечу, но та смотрела на Тома; движение её губ сложили слово «спасибо». Том из вежливости кивнул. Доска была полностью исписана с обеих сторон, а МакКалог продолжил углубленное повествование об этом созвездии и пообещал, что к концу теории обязательно покажет его студентам.

* * *

После занятий над уставшим от дождя Хогвартсом все же показалось солнце, и, хотя воздух был чересчур наполнен влагой, а земля под ногами превратилась в полные грязи лужи, студенты все же вырвались на улицу и, очищая и высушивая заклинаниями лавочки, делились впечатлениями от первого учебного дня. Гриффиндорцы шумели и восклицали над играющими в шахматы Септимусом Уизли и Игнатиусом Прюэттом — местными чемпионами в этой нелегкой игре. Младшекурсники, расположившись на валунах возле лесничей избы, предпочитали плюй-камни.

Аврора все никак не могла поверить, что она наконец-то в Хогвартсе, но уже чувствовала себя частью этого мира. И пускай на шее красовался галстук не тех цветов, она вспомнила слова из песни старой распределительной шляпы. Факультет в действительности не важен, ведь никто не запретит ей общаться с хаффлпаффцами, и вот сейчас, получив на обеде записку от Элоис и Мередит, она спешила к берегу Черного озера, где те назначили встречу. Подруги решили устроить пикник на небольшой скатерти в мелкий синий узор, устроенной меж корнями большого дуба. Прямо на салфетках лежали треугольные сандвичи и фляжка с водой или тыквенным соком. Элоис и Мередит горячо поприветствовали Аврору, заключив её в дружеские объятия, поздравили с поступлением на Рэйвенкло, отчего та была не очень в восторге.

— Ну, рассказывай, Джина, как тебе сокурсники? — присаживаясь на захваченную клеенку, спросила Элоис.

— Они замечательные, помогают мне освоиться, — поведала она. — Вы лучше скажите, где Джеки, я её не видела нигде, а письма перестали приходить с конца июля.

Элоис и Мередит переглянулись: казалось, что они никак не могли решить, кто из них поведает что-то важное.

— Она… у неё случилось несчастье, — со вздохом сказала Мередит, взявшая на себя тяжелое бремя рассказа. — Помнишь, в Пророке писали о бомбардировке в Суонсе? — но она не смогла закончить, а лишь прикусила губу и посмотрела на Элоис.

— Знаешь, там погибла вся её семья, и теперь... Мерлин, бедная Джеки! — не выдержала Элоис, понижая голос. — Она всех потеряла, даже младшего братика Денни. Ей повезло, что она гостила в это время у бабушки.

Скорбь сразу же отразилась на лицах девочек, а Аврора сидела неподвижно, разглядывая корни дерева, она и представить не могла, что эта глупая маггловская война, охватившая весь мир, может так сильно вредить волшебникам.

«И даже маленький Денни…».

— Мерлин… — лишь вымолвила она, ведь говорить на самом деле было нечего. — А что с ней, где она?

— Сейчас? Она всё там же, у своей бабушки, кажется, они решают, что делать дальше, ведь у Джоконды даже вещей не осталось.

— Она… она вернется в школу?

Подруги пожали плечами.

— Мы писали ей, но она не отвечает, не думаю, что сейчас время задавать ей такие вопросы, да и что взять с соболезнований? — Элоис грустно пожала плечами. — Я не знаю, от нее так и не было вестей, кроме письма после всего случившегося.

— Да, хорошо, что она сообщила, что с ней все в порядке… — Мередит запнулась. — В каком-то смысле…

Аврора прекрасно помнила, как летом все только и говорили о бомбардировке в Уэльсе, но она и представить не могла, что такое могло случиться с её подругой. Потерять всех близких… Она вдруг поняла, что легче ничего не помнить или вовсе не знать о своей жизни. А вдруг то будущее, от которого она сбежала, таило в себе ту же скорбь, боль? Вдруг всё то, что она пытается вспомнить, лучше не ворошить, а наполнять свою жизнь новыми воспоминаниями и красками? Примеряя на себя чужое горе, Аврора вдруг почувствовала себя эгоисткой: она и представить не могла, насколько Джоконде сейчас плохо…

* * *

Превратить глупца в гения столь же трудно, как свинец в золото. — Г. Лихтенберг.