Dead Girl’s Poem (гет)

Снейк открыл перед Гермионой белую застеклённую дверь дешёвого кафе на окраине города. Девушка никогда не была здесь, всегда выбирая более приличные места для времяпровождения, чем это серое помещение с обшарпанными стенами и парой лампочек на потолке. Это кафе очень напоминало ей хогсмидовскую «Кабанью голову», только вот здесь не подавали сливочное пиво. Они сели за самый крайний столик, который, казалось, вообще никогда не протирали. Но здесь их никто не мог заметить. Снейк подошёл к жалкому подобию прилавка и заказал два кофе, а потом присел напротив Гермионы. Их глаза на миг встретились, отчего по телу девушки пробежала волна дрожи, и она отвела глаза, вновь принявшись изучать лицо своего нового знакомого.

Освещение очень преобразило Снейка: теперь было видно, что он не аристократически белокожий, а просто болезненно бледный, под серыми глазами залегли глубокие тени, бледные губы растрескались. Если бы он был магом, можно было бы подумать, что Снейк сидел в Азкабане. Он выглядел очень больным и каким-то хлипким; в Гермионе внезапно проснулась жалость к этому человеку. Но в чертах лица угадывалось благородное происхождение, он казался очень гордым, этот загадочный парень. «Всё-таки парень, а не мужчина, ему лет двадцать пять…» — решила Гермиона, ещё раз взглянув на Снейка. Если бы он был магом, девушка бы подумала, что он принадлежит какому-нибудь древнему магическому роду, такому, как Малфои. При вспоминании о Малфоях её передёрнуло: именно Драко Малфой был её главным врагом, потому что он, в отличие от Волдеморта, был очень реальным. Его можно было ударить, втоптать в грязь…о, как она об этом мечтала! Но сейчас напротив неё сидел совершенно незнакомый человек, и она не хотела бы тратить то время, которое она могла бы потратить на общение с ним, на Драко Малфоя.

Единственный на всё кафе официант принёс кофе, чёрный кофе без сахара, который Гермиона всегда пила по утрам, перед тем, как пойти на прогулку с Гарри и Роном. Сидящий напротив Снейк отхлебнул из чашки, а потом совершенно бесшумно поставил её на блюдце.

— Сколько тебе лет? – спросила девушка, любуясь на длинные окольцованные пальцы собеседника, скользящие по ободку чашки

— Двадцать два. – ответил он и сделал ещё один глоток. Он определённо выглядел старше своих лет: появились морщины у глаз и между бровей, словно он очень часто хмурился. Однако Гермиона не видела ни одной морщинки от смеха, как будто этот человек никогда не улыбался

— Мне шестнадцать.

— Я дал бы тебе больше.

— Сколько?

— Наверное, двадцать два… — тихо сказал Снейк и ухмыльнулся – у тебя слишком серьёзные глаза для шестнадцатилетней девушки. Я вообще ни разу таких, как ты не видел.

— Я тоже. В смысле, я ни разу не видела таких, как ты. Мои друзья такие дети…

— А кто твои друзья? И кто ты сама? – спросил парень с выражением участия на лице. Будь это кто-то другой, Гермиона не задумываясь отказалась бы отвечать на подобный вопрос. Но человеку сидящему напротив она не могла не довериться. Просто не могла.

— Я зубрила, думаю только об учёбе и мои настоящие друзья – только книги. А из людей мне ближе всего мои одноклассники Гарри и Рон, но не потому, что они мне очень нравятся, а потому, что я просто очень к ним привыкла. Я, кажется, не знаю в школе кроме них абсолютно никого. Наверное, я что-то упустила в жизни, без общения с одноклассниками, без веселья и детской беззаботности. Но мне хорошо и так. Напротив, я бы хотела ещё больше углубиться в книги. Но я чувствую себя обязанной своим друзьям, и я не хочу причинять им боль. А им будет очень больно, если я скажу им, как от них устала.

— Зря. Ты будешь винить себя всю жизнь за то, что пошла на поводу у чувства долга. Ты окончишь школу и никогда больше не увидишь своих друзей. Друзья уйдут, а знания останутся. Подумай о себе, Гермиона. В этом нет ничего эгоистичного, ты просто не обязана принуждать себя к общению с теми, с кем ты не хочешь иметь ничего общего. Попробуй сказать своим друзьям, и, возможно, они всё поймут.

— Они не поймут. Мы вместе шесть лет, и я для них – неотъемлемая часть. Они никто без меня.

— Тогда тем более оставь их, потому что они – как груз на твоих плечах. Ты сломаешься под ним.

— Как и под любым другим грузом.

— Нет, Гермиона, ты очень сильный человек, я вижу это…

— Чем ты занимаешься? Учишься или работаешь? – девушка сменила тему разговора

— Я…вообще-то, я художник, но мне приходится работать. Я занимаюсь научной деятельностью и уже многого добился. Хотя, на мой взгляд, художник из меня гораздо лучший, чем учёный… – Снейк горько усмехнулся

— А ты можешь нарисовать меня?

— Конечно. Хочешь, я нарисую тебя прямо сейчас? – и он попросил у официанта карандаш и лист бумаги

— Ты рисуешь в карандаше?

— Да. Краски портят рисунок. Давай, позируй! – шутливо приказал он, и девушка улыбнулась, как обычно улыбаются в объектив фотоаппарата

— Нет, так не пойдёт. Ты должна быть искренней. Не думай о том, как ты будешь лучше выглядеть. Просто покажи своё истинное лицо, без всяких масок.

Гермиона села поудобнее, подперев голову рукой, и постаралась избавиться ото всех мыслей. Лицо приобрело отсутствующее выражение, уголки губ опустились, а взгляд из-под наполовину прикрытых карих глаз стал тяжёлым. Казалось, что-то давит девушке на плечи, заставляя её выглядеть так устало.

Первые штрихи появились на девственно белом листе, и скоро родился чуть скрытый растрёпанными каштановыми волосами овал лица. Снейк пристально посмотрел на Гермиону, и затем вновь вернулся к листу. Рука его плавно скользила, и сжатый в пальцах карандаш оставлял на бумаге тёмные следы. Девушка не могла разглядеть, что сейчас представлял собой рисунок, но ей уже представлялись возможные его варианты. Но когда Снейк протянул Гермионе лист, она была поражена.

С листа на неё смотрела женщина лет сорока с проседью в собранных в тугой пучок волосах. Глаза выражали бесконечную скорбь и страх неизбежности, словно женщина доживала свой последний день, но не могла с этим смириться. Она была очень худой, казалось, что лицо – это обтянутый кожей череп. Гермиона сначала подумала, что Снейк просто пошутил, но потом она начала находить в рисунке всё больше общих с собой черт.

«Это я?!» — удивлённо спросила Гермиона, обретя вновь дар речи. Снейк кивнул в ответ. «Очень похоже. Могу я оставить его себе?» — добавила девушка, ответом ей снова был кивок. Они сидели и молчали ещё несколько минут, после чего Снейк поднялся и сказал: «Я провожу тебя, ты не против?» Гермиона согласилась, и они покинули кафе. Пока они шли, парень уговаривал её поговорить с друзьями. И девушка подумала, что время сделать это действительно пришло, и она наконец станет счастлива, когда рядом не будет Гарри и Рона, зато будет Снейк, который так хорошо понимает её. Они условились встретиться на кладбище следующим вечером а потом пройтись по городу, где Снейк хотел показать Гермионе парочку готических местечек.

Когда они уже подходили к самому гермиониному дому, Снейк вдруг резко обернулся и заметил, как два силуэта поспешно скрываются за углом дома. «Кто здесь?» — спросил он. Гермиона тоже обернулась, и каково же было её удивление, когда из-за угла вышли, потупив глаза, Гарри и Рон. «Вы?!» — воскликнула девушка, подходя к друзьям. Снейк подошёл вместе с ней.

— Что вы тут делаете?! – воскликнула Гермиона, в её голосе было раздражение и нечто столь незнакомое и чужое, что Гарри и Рон удивлённо переглянулись

— Сначала скажи, кто это? – ответил Рон, показывая пальцем на Снейка, пристально разглядывавшего Гарри, его лицо менялось на глазах, но понять, что именно означает то или иное выражение, понять было невозможно

— Это Снейк, мой знакомый. Теперь отвечай на мой вопрос, Рон Уизли! – в повелительном тоне произнесла Гермиона

— Мы…решили немного последить за тобой. Потому что ты была какой-то странной всё лето, и мы подумали, что случилось что-то очень плохое. А оказалось, что наша подруга просто завела себе парня! – ответил Гарри, и, увидев, каким гневом горят глаза девушки, добавил — Прости нас, Гермиона!

— Простить?! – выплюнула Гермиона – Я что, уже не имею права на личную жизнь? Думаю, я могу справиться со всеми проблемами без вас. Между прочим, всё то время, когда мы были друзьями, вы втягивали меня в ваши чёртовы приключения, и я вас спасала. Если бы не я, вы бы давно сдохли. И вы сдохнете, потому что я больше не хочу с вами общаться и нянчиться, вправлять вам мозги! Прочь, идиоты! Я больше не хочу видеть вас и говорить с вами! – Гермиона в последний раз взглянула на бывших друзей и, взяв под руку Снейка, побрела к своему дому.

Гермиона ни разу не оглянулась на Гарри и Рона, она шла вперёд, радуясь оттого, что рядом с ней идёт человек, который понимает её, а те люди, от которых она устала, остались стоять на тротуаре, разинув рты, поражённые и шокированные. Девушка попрощалась со Снейком у порога своего дома, тихо, чтобы не разбудить родителей, прошла в свою комнату и легла на кровать. Впервые в жизни ей не хотелось читать, и Гермиона задремала, думая о том, что её жизнь наконец-то изменится…