Ante bellum / До войны (гет)

Утро следующего дня началось для Дореи с попыток растолкать безмятежно спящую Джейн. Ее новая соседка по комнате улыбалась во сне и обнимала край стеганого одеяла с таким видом, будто это была ее любимая игрушка. В изножье кровати устроился кот Мерфи, раздраженно зашипевший и спрыгнувший на пол, когда Дорея бесцеремонно сдернула с Джейн одеяло.

— Что такое? — сонно спросила она, недоуменно глядя на Дорею своими голубыми глазами.

— Мы опаздываем на завтрак! — нервничала Дорея, лихорадочно застегивая пуговицы своей новенькой мантии. Джейн бросила быстрый взгляд на будильник, блаженно улыбнулась и накрыла голову подушкой.

— Расслабься, Дорея, — раздался ее приглушенный голос, — завтрак начнется через полчаса.

— Хочешь сказать, что успеешь за это время собраться и дойти до Большого зала, не сбившись с пути? — повысила голос Дорея. Джейн только что-то проворчала в ответ и снова засопела.

Дорея, с раннего детства приученная вставать ни свет, ни заря, неодобрительно покосилась на подругу и вышла из комнаты, демонстративно громко хлопнув дверью. В общей гостиной факультета Слизерин почти никого не было, лишь какой-то старшекурсник развешивал на доске объявлений какие-то пергаменты. На одном из столиков остались забытые кем-то шахматы, фигурки были хаотично расставлены по доске. От нечего делать Дорея затеяла партию сама с собой. Белые выигрывали: они с какой-то равнодушной жестокостью стаскивали с доски сопротивляющиеся черные фигурки. Всякий раз, когда фигурка разбивалась вдребезги, Дорея ощущала мурашек на своей коже.

— Доброе утро, — Дорея оторвала от шахматной доски взгляд, чтобы взглянуть на нарушителя своего уединения, хотя это ей не требовалось: по одному голосу можно было легко угадать Малфоя. Абраксас был одет в новенькую с иголочки мантию, на груди которой красовалась искусная вышивка герба Слизерина. Прилизанные волосы Малфоя были неизменно стянуты в конский хвост и перевязаны на этот раз черной лентой, форменные брюки с идеально отглаженными стрелками и начищенные до блеска ботинки завершали образ Абраксаса. На правой руке красовался явно великоватый для тонких пальцев мальчика перстень с родовым гербом. Поллюксу подарили такой же, когда ему исполнилось одиннадцать.

— Здравствуй, Абраксас, — вежливо поздоровалась Дорея и приглашающим жестом указала на стул напротив нее. — Сыграешь со мной в шахматы?

— С удовольствием, но после уроков, — покачал головой Малфой. Дорея внутренне вспыхнула — да кто он такой, чтобы отказывать ей? Весь вид Малфоя говорил о том, что он только что сделал однокурснице величайшее одолжение. — Мне не хотелось бы опоздать к завтраку в первый же день в школе.

— Первокурсники! — раздался голос Каллидоры, которая стояла у выхода из гостиной. Дорея и Абраксас синхронно повернули головы и обнаружили несколько своих однокурсников, кольцом окружавших старосту. — Подойдите ко мне, пожалуйста. Первое время я буду отводить вас в Большой зал, чтобы вы смогли избежать опозданий. Все собрались?

— Все, — раздался голосок Джейн, которая материализовалась рядом с Дореей так неожиданно, будто выросла из-под земли. Дорея даже позавидовала тому, с какой скоростью Джейн привела себя в порядок и была готова выйти в люди. Сама Дорея провозилась с форменным галстуком не меньше пятнадцати минут и в результате все равно осталась недовольна тем, как повязала его. А вот галстук Джейн, к досаде и одновременно восхищению Дореи, был повязан просто идеально. Пышные кудряшки были собраны в два высоких «хвостика». Сейчас Джейн производила впечатление дурочки-простушки с Пуффендуя. Но Дорее все равно нравилась ее беспечность и отсутствие напыщенности.

— Вот и замечательно, — сухо улыбнулась Каллидора и первой покинула гостиную. За ней чинно следовали новички факультета Слизерин.

Дорея вежливо здоровалась со всеми, чьи имена называла им староста по пути в Большой зал. Слизеринцы смотрели на первокурсников свысока, но некоторые из новичков ничуть не уступали им в высокомерии. Например, Абраксас задел плечом тощего невысокого пятикурсника, когда тот, обгоняя их, пренебрежительно бросил: «Малявки». Джейн же не обращала на слова старшекурсников внимания, лишь провожала их любопытными взглядами и забавными комментариями. Дорея думала только о том, что так хихикать, как это делала она, крайне неприлично, но ничего с собой поделать не могла.

В Большом зале уже вовсю кипела жизнь, но проголодавшиеся школьники все прибывали и прибывали. Абраксас при виде овсянки презрительно сморщил свой аристократический нос и, постелив на колени льняную салфетку, принялся за сваренное всмятку яйцо, ложечкой аккуратно отделяя от яйца маленькие кусочки. Джейн ничего не имела против овсянки, предварительно полив ее шоколадным соусом, а Дорея предпочла кофе с тостами. Первокурсники завтракали молча, стараясь не испортить впечатление о себе уже за завтраком. Впрочем, мельком взглянув на стол Гриффиндора, Дорея убедилась в том, что уж там церемониться никто не собирался.

Уже знакомый ей Чарльз Поттер рассказывал какую-то до нелепости смешную историю, а сидевшие рядом с ним гриффиндорцы откровенно хохотали с набитыми ртами. Дорея закрыла глаза, чтобы только не видеть черноволосую голову, которую ее обладатель даже причесать не потрудился. Волосы Поттера торчали во все стороны, точно иголки у разозленного нарла. Дорея покосилась на белобрысого прилизанного Малфоя. Если поставить их с Поттером рядом, то получится просто небо и земля.

— Ты только посмотри, — нарушила молчание Джейн. Дорея проследила направление ее возмущенного взгляда. Джейн с неприязнью косилась на рыжего мальчишку за гриффиндорским столом, который в свою очередь с насмешкой на глуповатом лице смотрел прямо на них. — Это убожество невоспитанным образом пялится на нас!

Рыжий что-то сказал Поттеру, и теперь уже оба открыто пялились на слизеринок. Дорея почувствовала, что ее щеки заливаются краской. Она не привыкла, чтобы ее столь пристально разглядывали. Малфой вытер губы салфеткой, и Поттер, кривляясь, удивительно точно скопировал его жест. Рыжего затрясло от смеха. Дорея еще никогда не чувствовала себя так отвратительно. По порозовевшим от ярости скулам Малфоя можно было с уверенностью сказать, что он был смертельно оскорблен.

— Доброе утро, мои дорогие, — по проходу между столами Слизерина и Когтеврана двигался упитанный мужчина, облаченный в великолепную изумрудную мантию, подметающую пол. По густой соломенного цвета шевелюре Дорея узнала его — это был профессор Гораций Слизнорт, декан их факультета. Каллидора что-то говорила про него, когда они шли на завтрак. Моржовые усы профессора придавали ему какой-то несолидный вид. Джейн чуть слышно хихикнула, словно услышала мысли Дореи. В руках профессора с унизанными перстнями пальцами была стопка пергаментов, которые он с теплой улыбкой раздавал слизеринцам. — Я принес вам ваши расписания, — Слизнорт вручил Дорее ее пергамент, попутно взяв со стола небольшое румяное яблоко. — Сегодня после обеда жду вас в своей лаборатории вместе с новичками Гриффиндора. Надеюсь, вы хорошо освоились на новом месте?

Первокурсники недружно закивали, а Дорея снова покосилась на стол гриффиндорцев, где профессор Дамблдор раздавал расписания своим подопечным. Прочтя то, что было написано в пергаменте, Поттер скривился так, словно съел лимон без сахара. Дорея нахмурилась — ее тоже не слишком прельщала перспектива заниматься вместе с их дурацким факультетом, но она же не демонстрирует это на весь Большой зал!

После завтрака Каллидора отвела их к кабинету истории магии. У Джейн и Дореи завязался небольшой спор: Дорея предлагала занять первую парту в среднем ряду, чтобы лучше слышать профессора, а Джейн настаивала на том, чтобы сесть как можно дальше.

— Это же история магии, — канючила она, умоляюще сложив ладошки, — скукота неимоверная! Сейчас я сяду с тобой, Дорея, но в следующий раз ты сама попросишь сесть на галерке!

Довольная своей маленькой победой, Дорея села, расправила мантию и вытащила из сумки пергамент, перо и чернильницу. За соседней партой точно так же готовился к уроку Абраксас. Джейн склонилась к уху Дореи и прошептала:

— Этот Малфой ведет себя так, точно он наследный принц! Ты только посмотри на него!

Дорея повернула голову и увидела, как Малфой силится рассмотреть свое отражение в лакированной поверхности парты. Джейн выразительно подняла брови и прыснула. Дорея натянуто улыбнулась в ответ.

— Доброе утро, класс, — раздался потусторонний скрипучий голос. Первокурсники чинно замерли и вдруг обнаружили просачивающееся сквозь черную классную доску привидение дряхлого старичка, держащего в руках такие же призрачные свитки, как и он сам.

— Вам лучше не мешать уроку, — заявил Абраксас со своего места. Призрак удивленно посмотрел на него. — Сейчас придет профессор Бинс, вряд ли он будет рад вашему присутствию...

— Я и есть ваш преподаватель, — скучающе отозвался призрак. — Позвольте представиться — Катберт Бинс, профессор истории магии.

Слова призрака были встречены ошеломленным молчанием. Малфой, позабыв о своей напыщенности, нелепо открывал и закрывал рот, точно выброшенная на берег рыба. Араминта Бэрк хлопала глазами, а сидевшая рядом с ней Цедрелла с трудом удерживалась от того, чтобы не улыбнуться. Джейн и Дорея обменялись удрученными взглядами.

— Вы... будете учить нас? — осведомился Абраксас. — Но... вы же призрак!

Профессор оглядел себя и вздохнул.

— Да, действительно... Однако прежде это не мешало ни мне, ни студентам, являющимся на мои лекции. Если ваши вопросы исчерпаны, то мы, пожалуй, начнем.

Профессор Бинс проплыл к кафедре, опустил на нее свои прозрачные свитки и развернул один из них.

— Тема урока: «История магии как наука, ее функции и значение».

Из класса первокурсники выходили сонные и какие-то пришибленные. Джейн широко зевала и недовольно потирала правый бок, куда после звонка ее локтем ткнула Дорея, пытаясь разбудить. Позабыв обо всем на свете, Джейн сладко спала, положив голову на толстенный учебник. Дорея исправно записывала за профессором, но таких стойких, как она, нашлось совсем немного.

— Это не школа, — возмущался Абраксас по дороге на урок заклинаний, — это какое-то убогое заведение, для которого даже слова поприличнее не найдется. Нас учит призрак! Красота, — завершил он свою тираду на саркастической ноте, когда понял, что его возмущения никто не разделяет. Все никак не могли прийти в себя и проснуться окончательно — голос профессора обладал поистине усыпляющей силой.

Недовольство Абраксаса выросло еще больше, когда перед ними предстал преподаватель заклинаний. Профессор Флитвик был такого маленького роста, что едва доставал Дорее до плеча. Чтобы получше видеть своих учеников, Флитвик даже взобрался на стопку книг. Несмотря на кислое брюзжание Малфоя, Дорее Флитвик понравился. Он чем-то напомнил ей Мариуса — его смоляные волосы были разделены на идеальный пробор, но голубые глаза смотрели лукаво и по-доброму. После урока обычно молчаливая Цедрелла предположила, что такой крохотный рост профессора связан с тем, что в его роду были гоблины.

После обеда слизеринцы уверенным шагом направлялись в подземелья, где находился кабинет зельеварения. Гриффиндорцы уже были там — их неприлично громкие голоса и смех слышались по всему подземному коридору. Причина их веселья выяснилась сразу же — Поттер и его рыжий дружок привычно находились в центре внимания и демонстрировали какую-то пантомиму. Дорея злилась, потому что никак не могла понять, что в этом смешного. Зато гриффиндорцы хохотали, как сумасшедшие, и даже угрюмая Цедрелла улыбнулась, глядя на корчившего рожи рыжего мальчишку.

— Что тут происходит? — строго спросил Абраксас, делая шаг вперед и загораживая Дорее своей спиной обзор. Поттер и рыжий умолкли, но дурацкие ухмылки все равно не сползли с их лиц. — Расскажите нам, мы тоже посмеемся, — холодно обратился напрямую к Поттеру Малфой.

Чарльз, нисколько не смущаясь того, что Малфой был выше него ростом и вообще выглядел как-то презентабельнее, небрежно бросил:

— Не знал, Малфой, что ты вообще это умеешь. У тебя такая кислая рожа, будто тебе на обед подали плохо прожаренных флоббер-червей.

Дорея ощутила подступающую тошноту. Лицо Малфоя, будто вырезанное изо льда, исказилось от бешенства. Но он быстро справился с собой и полез в сумку. Любопытная Джейн вытянула шею, чтобы разглядеть предмет, который Абраксас протягивал Поттеру.

— Жаль, конечно, с ней расставаться, но ничего, куплю новую. — В руке Малфоя была оправленная в серебро расческа, между зубцами которой застряло несколько светлых волос. — Возьми ее, Поттер. В чем дело? — округлил глаза Абраксас. — Ты не знаешь, как этим пользоваться? Здесь все просто, нужно только приложить ее к волосам и несколько раз провести в одном направлении...

Рыжий побагровел и угрожающе сжал кулаки. Малфой покосился на него с таким видом, будто это была плесень на дне котла. Дорея прикрыла глаза и молила Мерлина, чтобы профессор Слизнорт появился раньше, чем этот обмен остротами не вылился во что-то большее.

— Засунь ее себе знаешь куда, Малфой? — огрызнулся Поттер, кладя руку на плечо своего кипятившегося дружка.

— Понял, подарок отклонен, — Малфой убрал расческу в сумку и холодно улыбнулся. — Позволь дать тебе один совет, Поттер. Поменьше якшайся с неправильными людьми вроде Уизли и...

— Это ты что ли правильный? — закричал Уизли, вырываясь из рук Поттера и выхватывая волшебную палочку. В серых глазах Абраксаса промелькнул испуг, но он тут же взял себя в руки и бросил как можно презрительнее:

— Полегче с палочкой, Уизли, иначе рискуешь попасть своему обожаемому Поттеру в глаз. Не уверен, что он поблагодарит тебя за это. Хотя ты вполне можешь вылизать ему ботинки, может, он и...

Договорить Малфой не успел — из палочки Уизли вырвался оранжевый луч, но в цель так и не попал, разбившись о невидимое препятствие. Малфой испуганно закрыл лицо руками, но как только раздался потрясенный голос Слизнорта, снова нацепил на физиономию непроницаемую маску.

— Что здесь происходит? — верещал профессор, торопливо приближаясь к расступившимся школьникам. На ходу он убирал волшебную палочку в карман мантии. — Мерлинова борода! Еще только обед, а первокурсники уже подрались! Просто неслыханная дерзость!

— Уизли первым напал на Малфоя, профессор, — наябедничала Араминта. — Вы сами видели — он хотел заколдовать его!

— Малфой оскорбил Септимуса, — вступилась за Уизли какая-то гриффиндорская девочка с тяжелыми косами, перекинутыми за спину.

— Вообще первым все начал Поттер, — воскликнул Казран Нотт, следовавший за Абраксасом неприметной тенью. Это был тощий, костлявый мальчишка, острым носом и маленькими темными глазами напоминающий Дорее крысу.

— Тихо, тихо! — попытался перекричать загалдевших гриффиндорцев и слизеринцев профессор. Взгляд его задержался на Дорее, которая в страхе поежилась. — Мисс Блэк, расскажите вы. Что случилось, и кто на кого первым напал?

— Ну... — замялась Дорея, чувствуя себя крайне неуютно. На нее смотрела дюжина однокурсников, кто с нетерпением, кто с насмешкой. Дорея почувствовала, что краснеет от такого пристального внимания. Она закусила губу и посмотрела сначала на Абраксаса, а затем на Чарльза и его друга. Ей не хотелось прослыть ябедой, но профессор ждал ее ответа, и она, понурив голову, решила, что лучше всего будет сказать правду. — Сначала Абраксас был вежлив, но сказать того же о Чарльзе и... С-септимусе, — запнулась она, сомневаясь, что правильно назвала имя Уизли, и от этого краснея еще больше, — я не могу.

В глазах Поттера светилось презрение. Дорея чувствовала себя ничтожеством, но продолжала:

— Потом Абраксас вышел из себя и нагрубил гриффиндорцам. А потом пришли вы и... все видели сами, — скомкано закончила она, чувствуя подступающие к глазам слезы.

— Спасибо, мисс Блэк, — Слизнорт выглядел смущенным от того, что поставил девочку в неловкое положение. — Мне приятно, что ваш рассказ носит непредвзятый характер. Что же касается вас, юноши, — он повернулся к Поттеру и Уизли, — то я вынужден снять с вас по десять баллов за применение магии в коридоре, а этого, как вы помните, делать нельзя. А теперь прошу всех в класс, мы и так уже потеряли с вами добрых пять минут.

Раздосадованные гриффиндорцы заняли задние парты, и Дорея буквально спиной ощущала на себе их презрительные, а порой и злые взгляды. Ей даже страшно было представить, о чем они в данный момент думали. Слизеринцы же были довольны сложившейся ситуацией.

— Не обращай внимания, — посоветовала Джейн, переписывая в тетрадь состав зелья от фурункулов, которое им требовалось приготовить к концу урока. У Дореи дрожали губы, но она кусала их, запрещая себе проявлять любые эмоции. — Ты все правильно сказала. Ты же не соврала профессору Слизнорту, Дорея! А эти Поттер и Уизли, — она с неприязнью покосилась на мрачного и еще более взъерошенного, чем обычно, Поттера, — просто дураки, они не стоят твоего внимания!

Дорея неуверенно улыбнулась и придвинула к себе пакетик с клыками змеи и ступку. Джейн, кривясь от отвращения, нарезала рогатых слизней. Когда отвращение перебороло желание заработать для факультета призовые баллы, она отодвинула разделочную доску и прошептала, обращаясь к работавшему за соседней партой в паре с Ноттом Малфою:

— Абраксас, а почему ты носишь с собой на уроки расческу?

Так началась учеба Дореи Блэк в Школе Чародейства и Волшебства «Хогвартс». Каждое утро она бесперспективно будила Джейн, махала рукой на любившую поспать подругу и шла в общую гостиную, дожидаясь остальных однокурсников, чтобы всем вместе пойти на завтрак, а после на уроки. Ей нравилась трансфигурация, которую вел профессор Дамблдор, на первом же занятии она получила призовые очки для Слизерина, превратив спичку в иголку. Впрочем, таким уж грандиозным достижением свою работу она не считала. У Абраксаса получилось даже раньше, чем у нее. Профессор Дамблдор продемонстрировал классу получившуюся у Малфоя иголку и наградил его десятью очками. Раздалось ироничное покашливание Поттера.

— Браво, Малфой, — Поттер, развалившись на стуле, лениво похлопал. — Осталось только научиться трансфигурировать из волос нитку, и в случае маленькой неприятности можно будет легко и быстро заштопать брюки.

Дамблдор мягко улыбался, наблюдая за баталиями первокурсников. Малфой демонстративно обернулся к Поттеру и оскалился.

— Если мне понадобится заштопать брюки, я вызову своего домашнего эльфа. А вот ты, Поттер, кажется, не можешь этим похвастаться? Так что сиди молча и тренируйся. Кому понадобятся иголки, так это тебе.

Чарльз и ухом не повел, предпочтя проигнорировать колкость Малфоя. Он лишь приподнял рукав мантии, и весь класс увидел целую кучу иголок, некогда бывших спичками. Лицо Малфоя пошло красными пятнами. Джейн восхищенно дернула Дорею за рукав, призывая и ее полюбоваться на работу Поттера. Дорея сидела с неестественно прямой спиной и смотрела куда угодно, но только не на самодовольно ухмыляющегося Поттера.

— Какой молодец, — насмешливо фыркнул Малфой, однако в его голосе все равно читалась зависть. — И домовой эльф не нужен. Теперь за состояние твоих брюк я спокоен.

Араминта угодливо засмеялась, запоздало подключился и Казран. Профессор Дамблдор поднял правую руку вверх, прося тишины.

— Очень хорошо, мистер Поттер, — похвалил равнодушно изучающего потолок гриффиндорца профессор. — Пятьдесят баллов Гриффиндору. По пять за каждую полученную иголку, — усмехнувшись, добавил он, видя, как возмущенно открыла рот Араминта. А гриффиндорцы ликовали.

Чем дальше, тем все меньше Чарльз Поттер нравился Дорее. Привыкшую к тишине девочку раздражал его громкий голос, а шутки казались совсем несмешными. Поттера ее реакция страшно злила, и он, судя по всему, задался целью во что бы то ни стало добиться от холодной Блэк хотя бы намека на улыбку. Дорея злилась и считала Джейн, которая хохотала как сумасшедшая над выходками Поттера, предательницей. Очень скоро до Поттера дошло, что Дорея сдаваться ему на милость не собиралась, и он сменил тактику. Отныне Дорея Блэк была объявлена врагом Чарльза Поттера номер один. Он досаждал ей везде, где только мог до нее дотянуться: на трансфигурации ножки ее стула неведомым образом оживали, отчего стул принимался носиться по классу; на зельях ее почти готовая работа оказывалась безнадежно испорченной из-за левитированного в котел ненужного ингредиента; а с травологии она однажды принесла в своей сумке большую прыгающую поганку, которая улепетывала от пытающихся ее поймать Дореи и Джейн добрых полчаса. Помимо всего прочего, туфли Дореи нередко оказывались приклеенными к полу, а черная форменная мантия — выкрашенной в ужасающий розовый цвет. Джейн только поражалась, откуда у Поттера берутся все эти сумасшедшие идеи, а Дорея проклинала его фантазию на чем свет стоит и молила Мерлина, чтобы объектом своих издевок он для разнообразия выбрал кого-нибудь другого.

На астрономии Дорея блистала. Мать заставила ее выучить все созвездия и их основные звезды, и уже в семь лет она могла с закрытыми глазами отыскать на небе то или иное созвездие. А профессор Вилкост, преподававшая защиту от Темных искусств, в мгновение ока заслужила уважение и любовь всех студентов, когда ловко поставила на место расшалившегося полтергейста по имени Пивз, наглым образом заявившегося на урок и попытавшегося его сорвать. Пивз начал писать нецензурные слова на доске и на вежливую просьбу профессора Вилкост ответил по-хамски. Профессор была уже очень стара, но палочкой взмахнула так стремительно, что Пивз только ойкнуть и успел. Неизвестное заклинание свернуло бесплотного полтергейста в рулон, который профессор, не церемонясь, выбросила в распахнутое окно. А поскольку Пивз частенько издевался над первокурсниками, то и горевать никто не стал.

Дорея ничуть не удивилась, когда стало известно о самой странной дружбе, какая только могла существовать на свете. Дело в том, что противный Поттер каким-то невероятным образом умудрился подружиться с не менее противным Пивзом! Нечасто, но все же можно было застать картину мирного разговора прогуливающегося по замку Поттера и летящего рядом с ним полтергейста. Обычно такие разговоры заканчивались закиданным навозными бомбами туалетом для девочек или разрисованным несмываемыми чернилами парадным портретом Мерлина. Завхоз Аполлион Прингл — тоже неприятная, кстати, личность — злился, Пивз веселился и брал всю вину исключительно на себя. А поскольку Поттера на месте преступления никогда не могли поймать, то и поставить в вину ему было нечего.

— Они друг друга стоят, — прокомментировала отношения Поттера и Пивза Джейн, когда вконец разозленная Дорея прогнала надоедливого полтергейста из их комнаты. Пивз умчался с улюлюканьем, а Джейн принялась успокаивать напуганного Мерфи, которого несносный дружок Поттера атаковал чернильными пульками.

— Я так больше не могу! Они оба у меня вот тут сидят! — закричала Дорея и указала на свою шею. Не обращая внимания на попытки Джейн остановить ее, она выбежала из комнаты, громко хлопнув дверью. Пивз вылил какую-то отвратительную жижу на ее учебники наверняка по наущению Поттера! Глаза Дореи застилали злые слезы, и она даже не заметила, как врезалась в кого-то высокого. Голос Кассиопеи заставил ее мысленно застонать.

— Я получила письмо из дома, — на удивление сдержанно молвила Кассиопея. Ее длинные каштановые волосы были повязаны черной траурной лентой. Дорея похолодела — что же произошло? — Вчера не стало тетушки Элладоры. Она скончалась, как всегда сквернословя, — поджала губы Кассиопея. Дорея вдруг ощутила, что новость ее совершенно не тронула. В конце концов, тетушка была уже очень стара, рано или поздно она бы отошла в мир иной, а Дорея не была так сильно привязана к ней, чтобы изображать скорбь, как это безуспешно делала Кассиопея. — У нас в семье объявлен траур, поэтому ты должна будешь какое-то время подвязывать волосы как я. Кроме того, из-за траура свадьба Поллюкса переносится на Рождество.

— Что? — глупо переспросила Дорея, надеясь, что ослышалась. Кассиопея строго посмотрела на младшую сестру.

— То, что ты услышала, Дорея. Крэббы, конечно, недовольны, — понизив голос, сообщила Кассиопея, — но они не могут пойти против нашей семьи. Никакого веселья в ближайший месяц. Хотя бы две недели, — подумав, решила Кассиопея. — И контролируй свои эмоции, пожалуйста. Ты ведешь себя недопустимо.

Сказав все, что хотела, Кассиопея развернулась на каблуках и ушла на собрание старост. А Дорея почувствовала, что она, несмотря на запрет сестры, близка к истерике. Зато за Поллюкса можно было искренне порадоваться — у него появилось время до Рождества, чтобы оттянуть момент свадьбы с этой неприятной Ирмой Крэбб.

* * *

В середине октября, когда все еще стояла хорошая погода, начались занятия по полетам на метлах. Дорея и ждала этих уроков с нетерпением, но вместе с тем и боялась. А вдруг она будет выглядеть на метле нелепо, словно кентавр на льду? Джейн лишь посмеялась над ее страхами, утверждая, что у волшебников, которые выросли в чистокровных семьях, умение сидеть на метле в крови.

Школа как раз приобрела новый инвентарь, и сейчас перед каждым первокурсником лежала новенькая метла с выгравированным на рукоятке названием «Серебряная стрела». Поттер — как на грех слизеринцам поставили эти уроки с ненавистными гриффиндорцами вместе — даже подпрыгивал от нетерпения вскочить на метлу. Его дружок Уизли разделял энтузиазм, да и вообще все гриффиндорцы выглядели на редкость уверенными в себе. Накануне Абраксас высказался, что летать на метле проще, чем ездить верхом на лошади, а уж если он прекрасно управляется со своим скакуном, то и летать сможет лучше всех. Дорея представила себя в воздухе и зажурилась от ужаса. Как же вульгарно она при этом будет выглядеть!

Преподаватель полетов мистер Болл, широкоплечий мужчина с крупным орлиным носом, густыми сросшимися бровями и черными глазами, обошел каждого первокурсника, проверяя, правильно ли они держат метлу. Мистер Болл сурово поправил действия Араминты, покачал головой при виде хрупких фигурок других девочек и дунул в серебристый свисток. Дрожа от ужаса, Дорея крепко обхватила метлу ногами, вцепилась пальцами в рукоятку и взмыла в воздух.

Она поднялась вверх приблизительно на пятнадцать футов, как и велел мистер Болл. Что ж, до Поттера, который уже нарезал круги по стадиону, не обращая внимания на призывы преподавателя снизиться и сбавить скорость, ей было далеко, но по крайней мере с заданием она справилась. Джейн дразнила Абраксаса, который, как и требовалось, завис на нужной высоте и с неодобрением поглядывал на маленькую фигурку однокурсницы. Уизли и Поттер устроили шутливые догонялки и соизволили снизиться только после того, как мистер Болл пригрозил обоим, что оставит их после уроков за непослушание. Но Дорея не могла не признать — и Поттер, и Уизли словно родились в воздухе. Как бы Малфой ни хвастался своими умениями, а до гриффиндорцев ему было далеко.

— Эй, Блэк, — Чарльз стоял за спиной Дореи, когда они сдавали метлы преподавателю, и зашептал ей в ухо, — в штанишки еще не наложила от страха?

— Не дождешься, — холодно парировала Дорея, отдавая метлу и оборачиваясь к нахалу. Она ни за что в жизни не стала бы подставлять этому беспринципному мальчишке свою спину. — Я летала, и получше, чем некоторые!

— Да, ты права, — неожиданно согласился с ней Поттер. Дорея удивленно посмотрела на него. В светло-карих глазах Поттера, обрамленных слишком длинными для мальчика ресницами, плескалась насмешка. — Ты в воздухе держишься определенно лучше, чем другие девчонки.

Дорее неожиданно польстил этот комплимент от Поттера, но чувство справедливости перевесило. Ей стало обидно за Джейн, которая летала ничуть не хуже, а то и лучше.

— А как же Джейн? — все же решилась спросить она.

— И Селвин хороша, — снова согласился Поттер. — Но остальные девчонки на метлах просто ужасны. В том числе и Малфой.

Уизли, шедший рядом с Поттером, довольно захохотал. Уголки губ Дореи дрогнули, и Поттер тут же оживился, пристально глядя на нее. Вспомнив свое правило никогда не смеяться над глупыми шуточками этого самоуверенного гриффиндорского болвана, Дорея снова придала своему лицу скорбное выражение и поправила черную траурную повязку, все время сползающую ей на лоб. Поттер мрачно ухмыльнулся, отчего Дорея поежилась — наверняка сегодня она найдет в своей постели клубок флоббер-червей. Но едва гриффиндорцы отошли от нее на приличное расстояние, она все же не выдержала и улыбнулась. Уж очень заразительно смеялся этот Уизли.