Ante bellum / До войны (гет)

1929 год

Мрачный величественный особняк, спрятанный среди обыкновенных магловских домов, утопал в густом тумане, липнувшем к окнам. Солнце нечасто баловало Лондон своим присутствием, но почему-то его редкие лучики всегда старательно обходили фамильное гнездо Блэков стороной.

Маленькая темноволосая девочка потянулась и открыла глаза. Первым делом в поле ее зрения оказался темно-зеленый балдахин, бархат для которого был приобретен в Европе за огромные деньги. В комнате было привычно зябко, даже полыхающий камин из черного мрамора не спасал положения. Сунув босые ноги в теплые домашние тапочки, девочка выскользнула из постели и, путаясь в полах длинной ночной рубашки, подбежала к окну.

— Снова дождь, — вздохнула девочка, слушая немелодичное постукивание капель о карниз. — Пинки!

Раздался приглушенный хлопок, и на ворсистом ковре посреди комнаты оказалось низенькое дряхлое существо с большими ушами, как у летучей мыши. Мутно-зеленые глаза эльфихи были в красных прожилках, а одеждой служила старенькая, но чисто выстиранная жилетка с гербом Блэков на груди, доходящая служанке до колен.

— Доброе утро, мисс Дорея, — проскрипела Пинки, низко поклонившись и при этом закряхтев. — Что юная мисс желает надеть сегодня?

Дорея задумчиво посмотрела на резной платяной шкаф. Ручки у него были выполнены в виде серебряных змеиных голов.

— Пожалуй, желтое платье, оно теплое, — поежилась Дорея.

— Пинки приготовит наряд для мисс Дореи, а пока пойдите в ванную, мисс. Хозяйка Виолетта не любит, когда мисс Кассиопея и мисс Дорея выглядят неряшливо.

Дорея кивнула и ушла в ванную. Старая эльфиха оставалась верна себе даже спустя многие годы службы и повторяла своим воспитанницам заученные фразы вместо сказок на ночь.

Из зеркала в черной раме, украшенной серебром, на Дорею смотрела юная леди с бледным, немного заостренным книзу лицом, тонкими губами и большими серыми глазами в обрамлении густых черных ресниц. Что и говорить, уже в свои девять лет младшая дочь Сигнуса и Виолетты Блэков обещала в скором будущем стать завидной невестой.

Каждое утро в доме Блэков на площади Гриммо начиналось шумно.

Сигнус и Виолетта не упускали случая выяснить между собой отношения, даже не скрывая свою взаимную неприязнь от детей. Вжав голову в плечи, Дорея на цыпочках прошла мимо комнаты родителей, из которой привычно слышались разозленные голоса. Следующим испытанием была старая тетушка Элладора, обитающая в комнате напротив. Обязанностью Дореи, а так же ее братьев и сестры был ежедневный визит к старушке, которая практически не покидала свои покои с тех пор, как ее ноги частично парализовало. Глубоко вдохнув, Дорея робко постучала в дверь и, получив скрипучим старческим голосом приглашение войти , оказалась внутри.

Элладора Блэк была родной тетей отца Дореи, но Сигнус заставлял всех своих детей звать ее только тетушкой. По его мнению, это хоть немного помогало ей отвлечься от своего истинного возраста. Тетушка сидела в кресле-качалке и дымила изящным мундштуком, как и многие вещи в этом доме имеющим форму змеи. Дорея с трудом сдержала кашель, надеясь хоть немного облегчить першение в горле.

— До-доброе утро, тетушка, — все же не смогла справиться с голосом девочка. — Как вам спалось?

— Прекрасно, — сухо ответила старушка, делая новую затяжку. Черными, как ониксы, глазами Элладора с ног до головы оглядела внучатую племянницу. — Пойди-ка сюда, Дорея. Что это на тебе надето? Снова это вульгарное платье непонятного цвета?

Дорея задохнулась от обиды за свой наряд — платье было одним из ее самых любимых, привезенным отцом из Америки.

— Сколько раз я говорила своему непутевому племяннику, что американские простушки не заслуживают того, чтобы их моде следовали чистокровные волшебницы Британии. Да и баловать тебя нужно поменьше, все-таки ты не наследник рода...

Дорея прикрыла глаза. Если тетушка принялась ворчать, значит, утро можно было считать безнадежно испорченным. Но перечить Элладоре не осмеливался никто.

— Ладно, ступай, девочка, но после завтрака возвращайся — я хочу, чтобы ты почитала мне «Сонеты Морганы».

Дорея раздраженно прикрыла за собой дверь, ведущую в комнату тетушки Элладоры. Ну почему она выбрала на роль своего персонального чтеца именно ее? Излюбленная книга Элладоры была написана сложным языком, да еще и чернила в ней уже почти стерлись. Половину слов обычно приходилось угадывать, а тетушка страшно сердилась, когда Дорея читала медленно, запинаясь, чтобы разобрать то или иное слово...

Шум в комнате родителей стих, видимо, старшие Блэки перенесли свою утреннюю ссору в столовую. Из своей комнаты вышел брат Дореи, одиннадцатилетний Мариус. Аккуратность так и сквозила во всем его образе, смоляные волосы были идеально причесаны, но в глубине прозрачно-серых глаз мальчика горел какой-то задорный огонек, чего никогда не было ни у родителей, ни у старших брата и сестры, ни у самой Дореи.

— Доброе утро, Дори, — Мариус ласково коснулся губами щеки сестры, и та поцеловала его в ответ. — Ты выглядишь, как настоящая принцесса.

— Спасибо, — смущенно зарделась Дорея, — но тетушка Элладора так не считает.

— Да кто вообще обращает внимание на слова этой старой перечницы? — Мариус подмигнул сестре и вдруг вспрыгнул прямо на перила роскошной лестницы. Дорея испуганно разинула рот и замахала руками.

— Мариус, стой! Если мама или папа увидят, что ты вытворяешь...

Но Мариус уже скатился по перилам и осторожно приземлился на лестничном пролете, поправляя костюм. Стараясь производить как можно меньше шума, Дорея подбежала к брату и рассерженно зашептала:

— Ты соображаешь, что творишь? Такое поведение недостойно Блэка! Мерлин, что о нас подумают в Хогвартсе, если ты будешь вытворять подобное и там?

— Ты стала совершенно невыносимой с тех пор, как начала повторять слово за словом за мамой и Кассиопеей.

— Потому что они правы: мы — Блэки, которые обязаны чтить род и вести себя так, как подобает чистокровным аристократам...

Мариус смотрел на сестру с насмешкой, но в глубине его лучистых глаз совершенно отчетливо плескалась грусть, а уголки губ немного опустились, словно Дорея его смертельно оскорбила.

В просторную столовую, куда не проникал ни единый лучик солнца из-за постоянно плотно задернутых гардин, брат и сестра вошли вместе. Родители и старшие дети уже сидели за большим овальным столом, накрытом белоснежной льняной скатертью. Эльф-домовик, отвечающий за сервировку стола, уже держался длиннопалыми руками за вытянутый нос-рыльце. Это Виолетта, дав выход эмоциям после ссоры с мужем, наказала прислугу за недостаточно, по ее мнению, вычищенное столовое серебро. Многочисленные предки сурово взирали на вошедших со своих портретов, некоторые приглушенно переговаривались между собой.

— Доброе утро, отец, мама, доброе утро, Поллюкс, Кассиопея, — Дорея учтиво кланялась всем членам семьи по очереди, как ее учили чуть ли не с младенчества. Мариус коснулся губами ладони матери. Дети заняли свои места и накрыли колени ажурными салфетками, приступая к трапезе. Справа от Дореи Кассиопея медленно ела овсянку, которую терпеть не могла, но выказывать недовольство не решалась. Отец пил кофе и просматривал свежий выпуск «Ежедневного Пророка». По его впалым скулам с густыми бакенбардами ходили желваки.

— Ничтожества, — процедил мистер Блэк, яростно комкая газету и швыряя ее на пол. — Снова статьи в поддержку грязнокровок. За этим наверняка стоит маглолюбец Дамблдор и его верные прихлебатели Уизли.

— Интересно, сколько сотен галеонов им пришлось отвалить главному редактору, чтобы тот согласился напечатать эту грязь? — брезгливо процедила Виолетта.

Дорея молча пила обжигающий чай, вытирая испачканные в сахарной пудре от рахат-лукума пальцы о салфетку. Такие разговоры были обычной вещью за завтраком, обедом и ужином в доме Блэков. Дорея, ее сестра и братья с молоком матери впитали знание о том, что грязнокровки — главный враг любого уважающего себя чистокровного волшебника. Особенно грязнокровки-гриффиндорцы.

— Сегодня пятое августа, — напомнил отец, выразительно глядя на Мариуса. — Твои брат и сестра получили письма из Хогвартса со списками учебников неделю назад.

Мариус в ответ сглотнул и опустил глаза на свои руки, которые вдруг задрожали. Семнадцатилетний Поллюкс перестал жевать тост и покосился на младшего брата, пряча какую-то злорадную усмешку.

— Ты ничего не хочешь нам сказать? — подключилась к давлению на Мариуса Виолетта.

— Может быть, — неуверенно прошептала Дорея, — что-то случилось с совой, несшей письмо?

— Дорея, тебе никто не давал слова, — жестко отчеканил отец. — Мариус Блэк, я жду ответа.

— Я не знаю, отец, — произнес Мариус, с несчастным видом глядя на Сигнуса, который, казалось, с трудом сдерживал раздражение и гнев на сына.

— После завтрака зайдешь ко мне в кабинет, — Сигнус поставил точку в разговоре и тут же потерял интерес к сыну, который сидел чернее тучи.

У выхода из столовой Мариус столкнулся с Кассиопеей, которая осуждающе бросила одно-единственное слово, прозвучавшее как приговор:

— Сквиб.

У Дореи похолодели ладони. Слово «сквиб» носило в их семействе почти оскорбительный характер и сулило куда более худшую участь, чем та, которая могла постичь любого Блэка, связавшегося с грязнокровкой. Дорея обратила на старшую сестру взгляд, полный немой мольбы и невыплаканных слез.

— Ты ведь пошутила, Кэсси, правда? Мариус не может быть сквибом!

— Да? — скептически посмотрела на брата Кассиопея. — Тогда почему на его счету нет ни одной взорванной чашки, которые мы с Поллюксом в его возрасте уничтожали целыми сервизами? Даже ты проявляешь куда больше магических способностей, чем он! — Кассиопея говорила самым презрительным тоном, на который только была способна, и при этом демонстративно игнорировала бледного, как смерть, Мариуса. По-видимому, Кассиопея считала, что такие, как он, не стоят ее драгоценного внимания. — Сквиб!

Дорее еще никогда не доводилось видеть брата в таком состоянии. Он шел в кабинет отца, словно на казнь, видимо, догадываясь, что его там ждет. Дорея нагнала брата и схватила его за руку, отчаянно зашептав в ухо:

— Не слушай Кассиопею, она все выдумала! Никакой ты не сквиб, в нашей семье их просто не может быть...

Слова Дореи, видимо, не слишком успокоили Мариуса, а наоборот все усугубили еще больше. Не глядя на сестру, Мариус постучал в кабинет отца и вошел, закрыв дверь и не оставив Дорее тем самым ни единого шанса узнать, что будет происходить за злосчастной дверью. Дорея машинально стала грызть аккуратный ноготь на большом пальце.

— Очень вредная привычка, юная леди, — раздался осуждающий голос с портрета Финеаса Найджелуса Блэка, дедушки Дореи. — Если вы не можете от нее избавиться — а я настойчиво рекомендую вам сделать это в ближайшее время — то намажьте ваши пальчики хинином...

— Премного благодарю, сэр, пожалуй, я так и сделаю.

С тяжелым сердцем Дорея отправилась в комнату тетушки Элладоры. Та как раз заканчивала свой завтрак, вытирая губы шелковой салфеткой. Тетушка поощрила юную племянницу кивком и поудобнее сложила руки на животе, приготовившись слушать. Дорея расположилась на мягком пуфике и раскрыла старую книгу в черной переливающейся обложке. Хрупкие страницы переворачивались с трудом, от них так и веяло стариной и затхлостью. Глубоко вздохнув, Дорея принялась за чтение.

Огонь весело трещал в камине, пожирая аккуратно сложенные поленья. Мелодичный голосок читающей девочки звучал подобно музыке. На стене, откуда ни возьмись, появился солнечный зайчик, отбрасываемый круглым зеркальцем, лежащим на туалетном столике. Из-за плотных штор с трудом пробился лучик солнца, робко выглянувшего из-за тучи. Терзаемая неизвестностью Дорея восприняла солнечный свет как очень хороший знак и улыбнулась.

— Какая невоспитанность — ухмыляться посреди монолога королевы Маб! — возмутилась Элладора, щелкнув пальцами. Перед ней возникла Пинки и тут же склонилась, закряхтев от боли, вызванной ревматизмом.

— Хозяйка Элладора звала Пинки?

— Задвинь поплотнее гардины и принеси мне чаю с корицей. И пошевеливайся, старая идиотка! — прикрикнула Элладора. А Дорее почему-то пришла в голову нелепая мысль, что Пинки чем-то напоминает саму Элладору, только эльфиха не такая сварливая.

Служанка с поклонами удалилась, а тетушка выразительно посмотрела на Дорею.

— Читай дальше, девочка, — велела она, закрывая глаза. Дорея с тихим вздохом подчинилась.

Почему ее дни, все как один, похожи друг на друга? Почему она должна торчать в этой душной, насквозь пропахшей табаком комнате и развлекать престарелую тетушку, в то время как Поллюкс и Кассиопея занимаются всем, к чему душа лежит? Дорее даже было запрещено покидать пределы поместья, и все ее прогулки на свежем воздухе сводились к качанию на качелях, стоявших на террасе дома. Меньше чем через месяц братья и сестра уедут в Хогвартс, а она останется совершенно одна в огромном доме и будет по ночам смотреть из окна на звездное небо, пытаясь угадать то или иное созвездие, в честь которого был назван очередной Блэк...

Дорея настолько погрузилась в свои невеселые мысли, что прочитанное совсем не запоминала.

Посреди комнаты снова возникла Пинки с тяжелым подносом в тоненьких, жилистых ручках. Раздался оглушительный звон бьющегося фарфора — эльфиха совершенно потеряла координацию и уронила свою ношу прямо на старинный антикварный ковер. Ноги Дореи оросило кипятком. Элладора даже не заметила тоненького вскрика девочки. Старая карга смотрела на проштрафившегося эльфа с таким видом, будто собиралась посадить служанку на кол.

— Ты! — взвыла Элладора, указывая на Пинки скрюченным пальцем с желтоватым ногтем, напоминающим вороний коготь. — Криворукая бестолочь! Только грязнокровкам прислуживать и можешь! Дорея, подай мне мою трость, живо!

Дрожа от страха, девочка выполнила приказ тетушки. Крик застрял у нее в горле, когда Элладора Блэк что было сил ударила тихонько заскулившую эльфиху по согнутой от старости спине. Отложив книгу, Дорея бросилась вон из комнаты, не в силах больше слушать дикую брань обычно скупой на эмоции тетушки. Крики эльфа еще долго стояли у нее в ушах.

Из своей комнаты выглянула любопытная Кассиопея.

— Что происходит? — строго спросила она у сестры, поймав ее за локоть.

— Тетушка Элладора... наказывает Пинки, — задыхаясь, выдавила Дорея. От увиденного у нее в глазах стояли слезы.

Кассиопея фыркнула.

— А я уже подумала, что кто-то умирает. Нечего раскисать, Дорея, это всего лишь домашний эльф.

Сестра захлопнула дверь своей комнаты прямо перед носом Дореи, которая уже не могла сдерживать всхлипываний. Разумеется, она знала о телесных наказаниях рабов, но прямо у нее на глазах это еще никогда не происходило.

Дорею вдруг осенило — Мариус! Вот кто сможет ее успокоить, сказать какую-нибудь глупую шуточку в своем стиле, обнять и сказать, что с несчастной Пинки все будет хорошо. Но на стук в комнату брата ей никто не открыл. Неужели Мариус до сих пор разговаривает с отцом?

Дорея вернулась к кабинету отца, на цыпочках подкравшись чуть ближе, чтобы в маленькую щель чуть приоткрытой двери видеть все происходящее.

Помимо суровых отца и матери в кабинете были трое незнакомых девочке волшебников: седовласый дряхлый старичок; худой нервный волшебник средних лет в лимонного цвета мантии и высокий чародей с копной темно-рыжих волос и такой же бородой, которая была настолько длинной, что ему пришлось заправить ее за пояс своего сюртука. Старец занимал кресло напротив отцовского стола, мать стояла позади кресла, в котором восседал отец, двое других чародеев занимали диван, а Мариус стоял посреди кабинета с таким несчастным видом, будто ему только что и в самом деле вынесли приговор. Рыжеволосый волшебник смотрел на мальчика с легкой грустью, а мистер и миссис Блэк, казалось, делали вид, будто сына здесь нет вообще.

— Неужели ничего нельзя сделать? — холодно спросила Виолетта, обращаясь к нервному волшебнику. Тот развел изящными руками.

— Увы, миссис Блэк. Сквибами не становятся — ими рождаются.

Губы Дореи задрожали — оказывается, Кассиопея болтала не просто так, и Мариус действительно сквиб! В голове Дореи это просто не укладывалось. И что же теперь будет с ее любимым братом?

— Мальчику нужно помочь адаптироваться в мире маглов, — начал рыжеволосый волшебник, мельком взглянув на прячущуюся Дорею и, как ей показалось, украдкой подмигнув ей. Дорея тут же отпрянула от двери, боясь оказаться замеченной, и чуть не пропустила продолжение разговора. — Лучшим вариантом будет какая-нибудь престижная магловская школа, например, Итонский колледж...

— Спасибо, профессор Дамблдор, — Сигнус поднялся из-за стола, давая понять, что разговор окончен. — Мы сегодня же займемся устройством Мариуса в эту школу. Благодарим вас за визит. Мариус, ступай к себе и собери вещи, кто-нибудь из эльфов поможет тебе. Профессор Диппет, мистер Флинт, не желаете ли шерри?

Всхлипывая, Дорея побежала наверх, откуда вопли тетушки Элладоры больше не раздавались. По-видимому, она полностью удовлетворилась, наказав несчастную Пинки до потери сознания. Дорея стыдливо утерла слезы, не дожидаясь, пока портрет кого-нибудь из предков сделает ей очередное замечание. В холле второго этажа она налетела на Поллюкса.

— Дорея, что случилось? — в голосе старшего брата не звучало ни нотки искренней тревоги. — Почему ты носишься по дому, как угорелая?

— Ма-мариус, — всхлипнула Дорея. — Он сквиб и сегодня же уезжает неизвестно куда...

Выражение лица Поллюкса сделалось еще более жестким.

— И поделом, — с вызовом заявил он, — туда жалким сквибам и дорога.

— Но как ты можешь так говорить? — возмутилась Дорея, сверкая серыми глазами в сторону Поллюкса. — Он ведь наш брат!

— Он никогда не был нашим братом. Сквибы недостойны носить фамилию Блэк, запомни это, Дорея, как заклинание Алохомора. С иными убеждениями в нашей семье тебе делать нечего.

Поставив жирную точку в разговоре, Поллюкс удалился с гордо поднятой головой, а Дорея стояла посреди роскошного холла и думала о том, хватит ли у нее сил пережить еще хоть одно плохое событие.

Свечи опускались все ниже и ниже, расплавленный воск капал на серебряные подсвечники, застывая снова с негромким шипением. Ужин проходил в полной тишине, нарушаемой лишь позвякиванием вилок о тарелки и приглушенным стуком бокалов о столешницу. Дорея уныло ковыряла вилкой свою порцию ростбифа. Непривычно пустой стул Мариуса так и бросался в глаза. Брата увезли в течение часа после ухода гостей, даже не дав ему ни с кем попрощаться. Впрочем, после сегодняшних речей Кассиопеи и Поллюкса Дорея была уверена в том, что желанием хоть раз напоследок увидеть брата горела только она.

— Дорея, почему ты ничего не ешь? — строгий вопрос матери вдребезги разбил неуютную тишину, окутавшую столовую.

— У меня нет аппетита, — вяло ответила Дорея.

— Ты здорова?

— Да, все в порядке. — Дорея отодвинула от себя тарелку с почти нетронутой едой и встала, отложив салфетку. — Прошу меня извинить, я сегодня пораньше лягу спать. Спокойной ночи.

Устало поднимаясь по лестнице, Дорея, погруженная в невеселые мысли, не сразу заметила новый элемент декора, украшающий лестничный пролет между первым и вторым этажами. Она сделала шаг в сторону дощечки из красного дерева и зажала себе рот рукой, борясь с рвущимся наружу криком. В тусклом свете газовых ламп она смогла различить очертания настоящей эльфийской головы, не слишком аккуратно отделенной от туловища и приколоченной к доске. Большие уши Пинки поникли, а выпученные круглые глаза слепо взирали на Дорею, которая от ужаса не могла пошевелить ни рукой, ни ногой.

— Доска почета эльфов-домовиков, прислуживающих Блэкам! — раздалось удовлетворенное карканье откуда-то сверху. Тетушка Элладора нашла в себе силы выкатиться из своей комнаты, чтобы полюбоваться на творение своих рук. — Отныне всякий эльф, который отслужил свое, будет вывешен рядом со своими собратьями.

Дорея ничего не сказала, лишь поспешила уйти в свою комнату. Да, до такого извращения могла додуматься только полоумная тетушка Элладора! Неужели это была голова той самой Пинки, которая еще утром помогала ей привести себя в порядок? Дорея переоделась в ночную рубашку без помощи домовиков и нырнула в теплую постель, куда под матрац все та же заботливая Пинки положила латунную грелку, хотя еще не было и восьми часов. В один день их семья потеряла и Мариуса, и эльфиху Пинки. Но, кажется, по-настоящему трогало и огорчало это только юную Дорею Блэк.

1931 год

По привычке вжав голову в плечи и опустив взгляд в пол, Дорея тенью скользнула по лестнице, стараясь даже не думать о пугающих ее двух головах эльфов-домовиков, прибитых к «доске почета» тетушки Элладоры. Мрачные серо-зеленые гардины не пропускали ни единого солнечного лучика в дом, в полутьме коридора, ведущего из прихожей в столовую, кожа Дореи казалась белоснежной. Эльфийка Мими суетилась у стола, проверяя, достаточно ли хорошо начищено фамильное серебро. Отец уже сидел во главе стола и посасывал свою трубку, барабаня пальцами по столешнице в ожидании завтрака и корреспонденции.

— Доброе утро, отец, — Дорея чуть склонила голову, отчего черные волосы свесились, закрыв ее бескровное лицо. Отец ограничился лишь скупым кивком и отложил трубку.

Завтрак привычно проходил в полной тишине, нарушаемой лишь позвякиванием приборов о серебряные и фарфоровые блюда. В окно когтем постучала сова-почтальон, принесшая отцу его газеты. А еще она уронила желтоватый пергаментный конверт на колени Дореи и улетела, не дожидаясь угощения.

— Мама, отец, смотрите, мне пришло письмо из Хогвартса! — прошептала Дорея, держа письмо так, словно это была редчайшая драгоценность. Дрожащими пальцами она сломала печать с гербом школы и вытащила лист, на котором зелеными чернилами было написано уведомление о зачислении, но прочитать текст она не успела: Виолетта с непреклонным видом протянула ладонь и поманила письмо к себе. Улыбка сползла с лица Дореи, и она нехотя отдала конверт матери.

— Давно уже пора, — сухо сказал отец, не проявивший совершенно никаких эмоций, в то время как его дочь просто распирало от восторга. Скоро, совсем скоро она уедет в волшебную школу, подальше от тетушки Элладоры и ее сумасшедших причуд!..

Виолетта просмотрела письмо и сунула его эльфу.

— Отправляйся в Косой переулок, Джерри, — велела она. — Я напишу Олливандеру и Таттингу, пусть явятся сюда лично. Все остальное из списка купи.

— Слушаюсь, мадам, — поклонился эльф.

Дорея почувствовала подступающие к глазам слезы.

— Но, матушка... — начала она, — я думала, что мы отправимся в Косой переулок сами...

— Нечего благопристойным членам общества делать в этом сборище грязнокровок и любителей маглов, — отчеканила Виолетта, строго глядя на понурившуюся дочь. — После завтрака ступай к себе и приготовься к визиту мистера Олливандера и мистера Таттинга. Они подберут тебе волшебную палочку и мантии для школы.

Сердце Дореи замерло — сегодня ей купят волшебную палочку! Наконец-то она станет настоящей волшебницей, а то ведь ни Поллюкс, ни Кассиопея никогда не позволяли младшей сестре взять их волшебные палочки в руки.

— Как же не вовремя, — сокрушалась Виолетта, позабывшая о Дорее. — Мало нам было хлопот с организацией помолвки Поллюкса и дочери Крэббов...

Сидевший по левую руку от отца Поллюкс выпрямил спину, а по его скулам заходили желваки. Темные брови старшего сына были нахмурены, но в остальном он ничем не выказал своего недовольства грядущей помолвкой с Ирмой Крэбб. Дорея всего пару раз видела эту девушку — она не была хороша собой, ее лицо было круглым, как луна, с крупными чертами. Некрасивый рот вечно недовольно кривился, у Поллюкса она вызывала только отвращение, и даже Виолетте будущая невестка не так уж сильно нравилась. Но она происходила из знатного чистокровного рода волшебников, которые почли за честь связать себя родственными узами с Блэками. Дорея вспомнила Ирму и погрустнела еще больше: наверное, и Кассиопее, и ей самой родители выберут некрасивых, зато благородных мужей, не ставящих жену абсолютно ни во что.

— Кассиопея, на тебя ложится ответственность за прием Олливандера и Таттинга, — распорядился отец. — Проследи, чтобы мантии были самого высокого качества, а волшебная палочка идеально ей подходила.

— Да, отец, — кивнула Кассиопея, даже не удостоив младшую сестру взглядом.

Первым прибыл достопочтенный мистер Таттинг, один из владельцев роскошного магазина одежды в Косом переулке. С достоинством исполняющая роль хозяйки Кассиопея проводила его в кабинет отца, мимоходом извинившись за суету в доме. В большую гостиную не пускали никого — эльфы-домовики трудились, не покладая рук, готовя помещение к приему гостей. Мистер Таттинг лишь отмахнулся от Кассиопеи и попросил ее не мешать ему. Дорея стояла на низенькой табуретке, расставив руки в стороны. Ей не нравился ни мистер Таттинг, ни его хмурый взгляд, которым он осматривал ее с ног до головы, делая какие-то замеры и пометки у себя в блокноте.

— Желаете мантии из шелка? Крепа? Или атласа? — обратился он к замершей у двери Кассиопее. — Подкладка для зимней мантии?

Дорея скучала, ее вытянутые руки начали неметь. Из большой гостиной доносились голоса родителей, споривших о количестве огденского виски.

— Вы можете быть свободны, мисс, — Дорею вывел из задумчивости скрипучий голос мистера Таттинга. — Заказ будет готов сегодня вечером.

Кассиопея вывела замысловатую подпись в бланке и вручила гостю необходимую сумму. Не прошло и десяти минут после ухода мистера Таттинга, как домовой эльф объявил о прибытии мистера Олливандера.

Генри Олливандер понравился Дорее больше. Это был приземистый мужчина средних лет с шапкой каштановых волос, чуть тронутых сединой. Его прозрачно-серебристые глаза, казалось, видели человека насквозь. С Кассиопеей он говорил церемонно, но Дорее почему-то казалось, что мастер волшебных палочек с трудом сдерживает смех. Опустившись на тахту рядом с Дореей, Олливандер вдруг весело подмигнул ей и расшнуровал небольшой кожаный мешочек.

— Как вы это сделали? — не сумела сдержать восхищения Дорея, когда Олливандер выудил из мешочка длинную плоскую коробку, которая, следуя всем нормальным законам, никак не смогла бы там уместиться.

— Что за неуместные вопросы, Дорея, — подражая матери, осадила ее сестра. Мастер беспечно улыбнулся.

— Не будьте так строги к здоровому детскому интересу, мисс Блэк. Мисс Дорея, все дело в заклятии Незримого Расширения. Здесь, — он довольно встряхнул мешочком, — свободно уместился весь ассортимент моего магазина.

Кассиопее явно не понравилось то, что гость ее поучает, но она предпочла не спорить со старшим и притом уважаемым человеком.

— Что ж, приступим, — Олливандер извлек из коробки темную палочку и протянул ее Дорее. — Попробуйте ее, мисс Дорея. Ель и сердечная жила дракона, десять с четвертью дюймов. Умеренной упругости.

Не успел мастер договорить, как палочка в руках Дореи зажила собственной жизнью. Из нее вырвался невидимый луч, вдребезги разбивший чернильницу на столе отца. Дорея испуганно смотрела на палочку, учинившую разрушение, и думала о том, что ей за это сделает отец.

— Ничего страшного, ничего страшного, — мастер одним взмахом восстановил разбитую чернильницу и уничтожил фиолетовые кляксы. — Попробуйте другую, мисс Дорея. Ольха и перо феникса, двенадцать дюймов ровно. Очень прочная.

Ольховая палочка тоже не подошла Дорее, но мастер не отчаивался. Он тут же предоставил своей юной клиентке палочку из красного дерева и, удивленно приподняв брови, заметил, что это куда лучше, но все же не совсем то, что нужно.

Дорее понравилась эта палочка. Она хорошо лежала в руке и была приятная на ощупь, но создавала странное ощущение небольшой тяжести в руке. Дорея с сожалением вернула палочку мастеру и взял другую.

В конце концов, мистеру Олливандеру удалось найти то, что требовалось Дорее. За красивую светло-коричневую палочку из груши, внутри которой был волос из хвоста единорога, а так же за вызов на дом было заплачено двадцать пять галеонов. Дорея держала коробку со своей волшебной палочкой так, словно это был любимый домашний питомец. Мистер Олливандер отказался от вежливо предложенной Кассиопеей чашки чая и, попрощавшись с сестрами, покинул особняк Блэков.

* * *

Поджав ноги под себя, Дорея сидела на своей кровати и с упоением читала новенький учебник по истории магии. Бледно-зеленое платье из тафты, надетое специально по случаю помолвки Поллюкса, измялось, но на одиннадцатилетнюю Дорею все равно никто из гостей не обращал внимания, поэтому в самый разгар торжества она ускользнула незамеченной. Снизу раздавался приглушенный смех гостей, звон бокалов и нежная мелодия, которую исполняла на фортепиано Кассиопея. Отвлекшись от чтения, Дорея вспоминала Ирму, которую нарядили так, словно она была дорогущей фарфоровой куклой, и лишь ее лошадиное лицо портило все впечатление. Поллюксу полагалось весь вечер держать ее за руку, обтянутую шелковой перчаткой. Свадьба была запланирована на Хэллоуин, и Дорея втайне радовалась, что в это время она будет на банкете по случаю Дня всех святых в Хогвартсе.

За дверью раздались чьи-то шаги. Полоска света исчезла, словно некто замер перед комнатой Дореи. Она нахмурилась, когда в дверь постучали.

— Войдите, — недовольная тем, что ее уединение нарушили, сказала она.

В комнату, цокая каблуками дорогих лакированных туфель, украшенных серебряными пряжками, поистине королевской походкой вошел незнакомый мальчик примерно одного с Дореей возраста. Его светлые, почти белые волосы доходили ему до плеч и были перевязаны бархатной лентой зеленого цвета. На нем был несуразно вычурный бархатный камзол, расшитый серебром, запонки на белоснежной рубашке были украшены бриллиантами. Холодные серые глаза смотрели чуть свысока, с презрением, словно перед ним сидела не наряженная дочь Сигнуса и Виолетты Блэков, а нищая магла.

Дорея прежде никогда не встречала этого мальчика, но по цвету его волос догадаться было нетрудно, что это наследник рода Малфоев. Имени его Дорея не знала и не хотела знать. Больше всего ее возмутило то, с каким видом мальчик прошелся по ее комнате, дотрагиваясь до книг и мебели.

— Сэр, вы случайно дверью не ошиблись? — нахально осведомилась Дорея, вскинув голову, но фраза все равно прозвучала вежливо.

Мальчик лениво обернулся к ней и чуть скривил губы.

— Мне стало любопытно, неужели для леди Дореи Блэк существуют более интересные вещи, нежели помолвка родного брата?

Дорея вспыхнула.

— У вас передо мной преимущество, — заметила она, расправляя оборки платья. — Вы знаете мое имя, а я ваше — нет.

— Лорд Абраксас Филипп Малфой, — растягивая гласные, представился мальчик. Он говорил с таким пафосом, что его имя от этого прозвучало еще нелепее. Дорея с трудом подавила неуместный смешок.

— Очень приятно, лорд Малфой, — она протянула ладонь, как того требовали приличия. Холодные тонкие губы Абраксаса коснулись ее кожи, и Дорея мгновенно ощутила желание вытереть руку о мягкое покрывало, приятно щекочущее ее босые, в одних чулках ноги. — Как вам прием? Должно быть, вы тоже заскучали, раз решили последовать моему примеру. На детей вроде нас мало кто обращает внимание. Разве что для того, чтобы потрепать за щеки и умилиться.

Острые скулы Малфоя покрылись розовыми пятнами. Согласиться с Дореей не позволяло воспитание, а опровергнуть ее слова мешало осознание того, что она права.

— В этом году я поступаю в Хогвартс, — решил сменить тему Малфой. Дорея вытащила из-под подушки свою грушевую палочку и показала ее гостю:

— А я уже поступила! — гордо заявила она. — Красивая палочка, правда? Она из груши, внутри волос единорога. А из чего сделана ваша?

Малфой мялся, явно досадуя на себя за то, что вообще помянул Хогвартс. Дорее было смешно наблюдать за растерянным мальчишкой, который почему-то напоминал ей одноцветного павлина.

— Волос единорога? — спросил он презрительно. — Ваша палочка слаба! У настоящего волшебника внутри его палочки должна быть сердечная жила дракона. Только она дает великую магическую мощь своему владельцу.

Дорее стало невероятно обидно за свою палочку. Она гневно сверкнула глазами.

— Признайтесь же, вы завидуете мне, потому что у вас вообще до сих пор нет волшебной палочки! Вы письмо из Хогвартса-то получили?

Малфой сжал зубы. Ему определенно претил тот факт, что какая-то девчонка, пусть она и Блэк, получила письмо из Хогвартса раньше него на целые сутки. Дорея, затаив дыхание, ждала, какую же колкость выдаст Малфой, чтобы сохранить лицо на этот раз.

— Если хотите знать мое мнение, — свистящим от злости голосом заявил он, даже позабыв свою манеру растягивать слова, — то Хогвартс — это совершенно неподходящее место для обучения людей нашего с вами круга. Нам придется находиться под одной крышей с гриффиндорскими грязнокровками, дышать отравляемым ими воздухом, даже есть из одной посуды с ними! Лично я с гораздо большим удовольствием отправился бы на обучение в Дурмстранг, который всякую грязь не пустит в свои стены даже под страхом смерти. А в Хогвартсе есть лишь один достойный нашего внимания факультет. У меня нет никаких сомнений в том, что я попаду именно в Слизерин. Так же, как и вы.

У Дореи тоже никогда не было сомнений насчет факультета, но, представив, как ей придется делить общую гостиную с этим выскочкой Малфоем... Уж лучше бы он и в самом деле ехал в свой Дурмстранг!

— Я уже несколько минут как нахожусь в вашей комнате, а вы до сих пор не предложили мне присесть, — холодно упрекнул ее Малфой.

Дорея вздохнула. Хоть Малфой ей и не нравился и вообще вел себя так, будто он — центр Вселенной, но он все же был ее гостем, а гостей Дорею учили принимать радушно.

— Присаживайтесь, пожалуйста, — она указала на небольшой диванчик, на котором лежали пухлые подушки с вышитым на них гербом Блэков. — Хотите горячего шоколада?

— Лучше зеленого чая, — Абраксас уселся и закинул ногу на ногу, как это часто делал Поллюкс.

Дорея спрыгнула с кровати, сунула ножки в бархатные туфельки и хлопнула в ладоши.

— Мими! — позвала она.

Перед ней аппарировала эльфийка, одетая по случаю бала в странное одеяние, напоминающее рубашку без рукавов, отделанное рюшами и подвязанное тоненьким пояском. В таком виде существо казалось еще более нелепым и напоминало уродливую куклу. Мими склонилась перед юной хозяйкой так сильно, что ткнулась носом в ворсистый ковер.

— Принеси нам зеленого чая и пирожных, — распорядилась Дорея.

— Вы катаетесь на лошадях? — задал вопрос Абраксас, листая какую-то книгу и даже не глядя на Дорею, которая так и стояла посреди комнаты, скрестив руки на груди.

— Юной леди не пристало сидеть в седле, вульгарно расставив ноги, — оскорбленно сообщила она.

— А я катаюсь, — невозмутимо отозвался Абраксас, исподлобья глядя на нее. — Когда мы жили во Франции, мой дедушка разводил породистых жеребцов...

Малфой пустился в длинные и скучные повествования, держа чашку принесенного Мими чая, оттопырив мизинец. Дорея изо всех сил сдерживалась, чтобы не зевнуть. Из главной гостиной доносились аплодисменты и восторженные восклицания дам, переживающих за своих джентльменов, играющих в магический покер.

— Кажется, ваш отец снова проиграл, Дорея, — бесстрастно заметил Малфой, когда снизу раздалась шутливая ругань Сигнуса. Дорее стало тошно от самодовольной улыбочки, которая, она могла поклясться, на мгновение все же появилась на его холеном лице.

— Ах, боюсь, наш бюджет неисправимо пошатнулся, — театрально всплеснула руками она. — Мне придется носить это платье до самого выпускного вечера. Новое сошьют только на помолвку.

Малфой снова усмехнулся, на этот раз открыто. Он отставил почти нетронутую чашку давно остывшего чая, поднялся с тахты и поправил свой громоздкий камзол.

— Я пью зеленый чай только с бергамотом, — холодно сообщил он, снова целуя руку Дореи. — Учтите это на будущее. Приятной ночи.

Дверь за ним закрылась. Дорея сняла туфельку и что было сил запустила ее вслед Малфою, давая выход эмоциям.

— Чтоб тебе сгореть, бергамот ты самовлюбленный, — в сердцах пожелала она.

* * *

Платформа девять и три четверти напоминала какой-то птичий базар. Волшебники и волшебницы толкали друг друга, пробираясь к ярко-алому паровозу, испускающему клубы густого пара. Сквозь грязную стеклянную крышу вокзала Кингс-Кросс просачивался солнечный свет, и Дорея морщилась и щурила глаза с непривычки. Большие круглые часы с фигурными стрелками указывали на римскую цифру одиннадцать. Поезд дал предупредительный гудок, и школьники толпой бросились занимать свои места. Виолетта брезгливо морщилась при виде возбужденно галдящих детей и их изумленных родителей, недоверчиво озирающихся по сторонам. Повернувшись к Дорее, она скупо обняла ее и поцеловала в лоб, затем, не сказав ни слова, отвернулась к Кассиопее. Сигнус тоже поцеловал младшую дочь и взмахом волшебной палочки отправил ее громоздкий чемодан в вагон, заставив испуганных и одновременно восхищенных маглов отпрянуть от поезда.

— Мы все ждем, что ты попадешь в Слизерин, как того и требует твое происхождение, Дорея, — ровным голосом сказал отец. Дорея послушно кивнула. Сигнус вдруг скупо улыбнулся и, приподняв голову дочери двумя пальцами, заправил прядку выбившихся из толстой косы черных волос ей за ухо. — Тебе понравится в Хогвартсе. Все, а теперь иди и не подведи нас.

Какой-то мальчик помог ей забраться в вагон, протянув руку. Дорея смущенно улыбнулась и поблагодарила старшекурсника, а вот Кассиопея гордо отказалась от его помощи, взмахнув длинными черными волосами. Дорея искренне не понимала сестру: как можно быть такой гордой и противной одновременно?

— Садись сюда, — велела сестра, указав Дорее на пустующее купе за стеклянной дверью. — Не разговаривай с грязнокровками и не впускай их к себе. Мне нужно в вагон старост. Увидимся в школе.

— А как я пойму, кто передо мной: грязнокровка или чистокровный маг? — задала вопрос Дорея.

Кассиопея презрительно скривила губы.

— Обычно это сразу видно по поведению и внешнему виду. Если к тебе заявится сопляк с имбецильным выражением восторга на лице, то сразу же гони его в шею. Хватит этой грязи и в школе, — брюзгливо пожала плечами она. — Тебе все понятно?

— Да, Кэсси, — кивнула Дорея. Кассиопея снова поджала губы.

— И не зови меня так на людях, это фамильярно и просто неприлично. А лучше вообще никогда не зови.

— Хорошо, — вздохнула Дорея, мечтая, чтобы Кассиопея поскорее уже закончила свои инструкции и ушла в вагон для старост.

Не сказав сестре больше ни слова, Кассиопея закрыла за собой дверь, оставив Дорею в полном одиночестве. Выдохнув, Дорея расслабилась и сгорбила спину. Здесь ее никто не видит, а значит, чиниться не перед кем. Глядя на редкие домики Лондона, мелькающие за окном, Дорея подумала было достать какую-нибудь книгу и просидеть с ней до самого Хогсмида, но ее планам не было суждено сбыться. Уединению мешала какая-то возня и смех в соседних купе. Дорея привыкла к мрачной тишине Блэк-холла, и теперь все эти резкие звуки раздражали и отчасти пугали ее.

Около ее купе остановился какой-то мальчик, бросивший на нее оценивающий взгляд. Дорея нахмурилась и скрестила руки на груди. Кто он такой, чтобы так на нее пялиться?! Дружелюбно улыбнувшись, мальчик отодвинул дверь купе и вошел внутрь. Дорея открыла рот, собираясь разразиться гневной тирадой, но не успела. В задорных карих глазах мальчика заплясали черти.

— Добрый день, миледи, — обратился он к ней, и желание ругаться у Дореи мгновенно отпало. Мальчик вел себя с достоинством, говорил правильно и учтиво, что выдавало в нем чистокровного мага. — Позвольте спросить, что вы здесь делаете одна? Как по мне, так провести несколько часов в поездке в полном одиночестве — невероятная скука.

— Вы можете присоединиться ко мне, сэр, — вежливо предложила она и вдруг поняла, что если бы ее сейчас слышала Кассиопея, то наверняка осталась бы страшно недовольна заинтересованностью в ее голосе.

— Боюсь, что двое — это всего лишь немногим лучше одного, — заметил мальчик. — У меня есть идея получше. Почему бы вам не присоединиться ко мне и моим новым знакомым? Эдмунд Фишер хочет научить нас играть в одну очень смешную игру, и мы сейчас как раз набираем команды...

— Фишер? — перебила его Дорея. — Кто это такие? Он должно быть грязнокровка?

Она действительно не слышала прежде эту фамилию. Смутное сомнение закралось в ее мысли. Мальчик вдруг как-то странно посмотрел на нее.

— Прошу меня извинить, я не представился, — прохладно сказал он. — Мое имя Чарльз Поттер, а ваше?

— Дорея Элизабет Блэк, — церемонно представилась она.

В глазах Чарльза вспыхнуло понимание. А вслед за ним и презрение.

— О, конечно, — ядовито замети он, — это многое объясняет. Лучше тогда оставайтесь в своем купе, Дорея Элеонор Блэк. Всего хорошего.

Он вышел, захлопнув за собой дверь с такой силой, что зазвенели стекла. На глаза Дореи навернулись слезы. Она сердито вытерла их рукавом и запоздало заявила:

— Элизабет, а не Элеонор!

На душе остался какой-то неприятный осадок. Никто и никогда еще не смотрел на нее с такой неприязнью, как этот странный Чарльз Поттер. Почему он так резко передумал звать ее в свое купе? Не то, чтобы Дорея сильно горела желанием пойти к грязнокровкам и играть с ними в какую-то игру, но реакция Поттера на ее имя была более чем странной.

Дорея думала об этом мальчишке до тех пор, пока в дверь ее купе снова не постучали. Возмутителем спокойствия оказалась белокурая девочка с кукольными голубыми глазами, одетая в летнее платье. На руках у нее был белый пушистый кот, который мирно спал, уткнувшись розовым носиком в предплечье своей хозяйки.

— Привет, — Дорея постаралась улыбнуться как можно более дружелюбно; ей больше не хотелось портить впечатление о себе, даже не доехав до школы. — Можно мне к тебе? Все купе уже заняты старшими... — видя, что новая знакомая мнется, девочка закусила губу и представилась: — Меня зовут Джейн Селвин.

Дорея испытала облегчение. Ей снова повезло — грязнокровки пока что обходили ее купе стороной. Фамилию Селвин она знала, мистер Селвин, по словам отца, занимался составлением законов в Министерстве Магии.

— Очень приятно, — сдержанно ответила она. — Дорея Блэк.

Глаза Джейн расширились еще больше и стали напоминать галеоны. Она села напротив Дореи и опустила своего домашнего любимца рядом.

— О, тогда понятно, что этот Поттер имел в виду, когда заявил, что в этом купе едет гордячка, которую лучше не трогать, иначе можно отравиться, — прямолинейно заявила Джейн. Дорея обиженно вспыхнула.

— Так сказал грубый и невоспитанный мальчишка, а ты за ним повторяешь?!

— Не обижайся, — примиряющее улыбнулась Джейн. — Это же Поттеры, маглолюбцы и предатели крови. И на него не обижайся, он того не стоит.

Дорея неуверенно засмеялась. Остаток пути прошел куда приятнее его начала.

В Хогвартсе их встретил уже знакомый Дорее рыжеволосый волшебник с длинной бородой, заправленной за пояс его красивой фиолетовой мантии, расшитой звездами. Дорея видела его всего один раз в жизни, но очень хорошо запомнила. Это был профессор Дамблдор, преподаватель школы чародейства и волшебства «Хогвартс», но чему он учил, она не знала. Поймав испуганный взгляд Дореи, профессор ласково улыбнулся и подмигнул ей. Наверное, он тоже ее вспомнил, и от этого Дорее сделалось совсем худо, ведь она тогда совершенно невоспитанным образом подслушивала разговор старших. Стоявшая рядом Джейн не могла не заметить, как побелело и без того белое лицо ее новой подруги.

— Эй, не стоит так волноваться, Дорея! Тебе всего лишь наденут на голову Распределяющую шляпу, она скажет «Слизерин!» и все. Проще и быть не может.

— Ты-то что забыла в Слизерине? — вдруг раздался знакомый голос позади них. Джейн и Дорея резко обернулись и обнаружили хмурого Чарльза, который стоял в окружении других первокурсников и с неприязнью смотрел на двух девочек.

— Хочешь сказать, что тебе не нравится этот факультет? — с вызовом отозвалась Джейн.

Перешептывающиеся новички умолкли, ожидая развязки. Чарльз вдруг засмеялся — резко, даже неприятно. От этого смеха у Дореи по спине побежали мурашки.

— Не нравится? — переспросил Чарльз, демонстративно морщась. — Да это самое отвратительное, что могло случиться со школой!

— А мне кажется, — вмешался в перепалку еще один знакомый голос, принадлежавший, вне всяких сомнений, Абраксасу Малфою. Малфой смотрел на Поттера с величайшим презрением, и Поттер отвечал ему не менее агрессивно, — что хуже маглолюбца вроде тебя, Поттер, и быть просто не может.

Черты лица Чарльза заострились, на скуле вздулся желвак. На какой-то миг Дорее даже показалось, что он сейчас попросту ударит усмехающегося ему в лицо Малфоя. Она завертела головой, ища кого-нибудь, кто сумел бы остановить это безобразие. Джейн же напротив сгорала от любопытства и желания узнать, чем все закончится.

— Прекратите, пожалуйста, — попросила Дорея, когда Поттер ответил Малфою что-то дерзкое, и теперь пришел черед Абраксаса сдерживать свой гнев. Мальчики обернулись и посмотрели на нее так, словно она залепила им обоим по пощечине. — Этот глупый спор приведет к тому, что вы оба останетесь после уроков в первый же день в школе!

— Что тут за шум, а драки нет? — первокурсники испуганно обернулись на голос вернувшегося профессора Дамблдора. Заместитель директора улыбался и качал головой. — Не будем ссориться, друзья мои, нас ждет куда более интересное занятие! Прошу всех в Большой зал на церемонию распределения.

— Ну ты даешь, — шепотом восхищалась Джейн, пока они шли за профессором Дамблдором в Большой зал. — Ты вмешалась в мужской разговор, Дорея! Ох, как же неприлично...

Лицо Дореи горело от унижения, которому она сама себя подвергла, да еще и на глазах профессора Дамблдора. Только бы Кассиопея не узнала, иначе не миновать ей выволочки от сестры! Дорея так нервничала, что у нее даже живот скрутило, а слова Джейн, которая восхищалась волшебным потолком, долетали до нее как сквозь туман.

Многие первокурсники брезгливо морщились, разглядывая старую Распределяющую шляпу. Дорея смотрела на преподавательский стол. В центре на золотом троне восседал директор Диппет. Глаза его будто остекленели, и Дорее показалось, что он вообще уснул. Впрочем, ему простительно — директор явно уже очень стар. Кресло по правую руку от него пустовало — наверняка оно принадлежало профессору Дамблдору. Еще Дорея успела приметить сухонькую старушку с жидкими белыми волосами, собранными в пучок, и тучного профессора с пышными моржовыми усами и соломенного цвета волосами. Профессор Дамблдор тем временем развернул свиток, который держал в руках, и обратился к первокурсникам:

— Когда вы услышите свое имя, вы должны выйти из шеренги и надеть Распределяющую шляпу. Она сообщит вам, какому факультету предстоит стать вашим вторым домом.

Первокурсники во все глаза смотрели на Шляпу, которая, как показалось Дорее, едва заметно шевелилась.

— Аббот, Брэдли, — прочитал первое в списке имя Дамблдор.

Дорея снова занервничала — ее имя наверняка будет следующим! Шляпа объявила факультет мальчика, вызванного первым, но Дорея даже не услышала, какой же именно.

— Блэк, Дорея, — назвал профессор Дамблдор имя.

Ноги отказывались слушаться Дорею. А что будет, если Шляпа отправит ее на какой-нибудь другой факультет? Или, того хуже, вообще решит, что она не подходит ни для одного? Дрожа от ужаса, Дорея надела шляпу и крепко зажмурилась.

— Мисс Блэк, — протянул ей в ухо мягкий низкий голос Шляпы. Это было так неожиданно, что Дорея чуть не вскрикнула, но вовремя сдержалась. — Надо же, какой сложный выбор предстоит мне сделать. Прежде ваши родственники никогда не ставили меня в тупик...

— В каком смысле? — насторожилась Дорея.

— Видите ли, — сказала Шляпа, — у вас есть и гриффиндорская храбрость, и когтевранский ум, и пуффендуйское трудолюбие... Но на фоне всего этого ярким пятном выделяется поистине слизеринская амбициозность, пылкое желание доказать всем и каждому, что вы чего-то стоите... Так что же мы будем с вами делать, милочка?

— Наверное, доказывать всем, чего я стою, — нервно ответила Дорея. Шляпа засмеялась.

— Достойный Блэка выбор. Слизерин!

Отыскав глазами Кассиопею за столом теперь уже своего факультета, Дорея решительно направилась прямиком к сестре. Мальчик-шестикурсник подвинулся, освобождая для нового представителя Слизерина место. Кассиопея выглядела недовольной.

— Шляпа слишком долго молчала, — с упреком заметила она. — Мы уже начали волноваться за твое распределение, Дорея.

— Но ведь все в порядке, — рассеянно ответила Дорея, глядя на Джейн в толпе первокурсников. — Меня распределили в Слизерин, как и должно быть.

— Именно, — отрезала Кассиопея. — Так и должно быть.

Дорея ничего не ответила и теперь вежливо аплодировала вместе с остальными Цедрелле Блэк, своей кузине, которая вслед за ней присоединилась к слизеринскому обществу.

Араминту Бэрк тоже распределили в Слизерин. Это была полноватая девочка не самой приятной наружности, зато с неплохо подвешенным языком. Не обращая никакого внимания на церемонию распределения, она болтала без умолку, рассказывая о своей семье. Чем-то они с Джейн были похожи, вот только Джейн производила на Дорею совершенно другое впечатление.

Распределение двигалось медленно, Шляпа принимала решения неторопливо, беседуя с каждым новичком. Правда, когда дошла очередь до Абраксаса Малфоя, Шляпа объявила моментально:

— Слизерин!

Малфоя приветствовали бурно, а сам он выглядел чрезмерно самодовольно. Чарльз Поттер наградил его взглядом, полным отвращения, и отвернулся.

Чарльза Поттера Шляпа предсказуемо отправила в Гриффиндор. На лице Поттера играла широкая ухмылка, когда весь стол вражеского факультета бурно рукоплескал ему. Каждый гриффиндорец почему-то считал своим долгом пожать новичку руку и проорать на весь зал что-нибудь в знак приветствия. Дорея удивлялась, почему никто из профессоров не прекратит это безобразие? Гриффиндорцы напоминали ей диких, неотесанных животных. Как можно добровольно хотеть оказаться в этом скопище невоспитанных дикарей?..

— Селвин, Джейн, — назвал имя Дамблдор. Джейн, спокойная и уверенная в себе, вышла вперед и надела Шляпу. Та даже лишних вопросов задавать ей не стала и сразу огласила свой вердикт:

— Слизерин!

— Ну вот, — Джейн выглядела чрезвычайно довольной. — Я же тебе говорила, Дорея. Ничего страшного!

Когда Септимуса Уизли отправили в Гриффиндор, профессор Дамблдор скатал свиток и унес Распределяющую шляпу под громкие аплодисменты всей школы. Кряхтя, со своего места поднялся профессор Диппет и пожелал всем приятного аппетита. Тотчас на всех пяти столах откуда ни возьмись появились разнообразные блюда. При взгляде на все это съестное изобилие Дорея вдруг поняла, как сильно она проголодалась. Слизеринцы чинно орудовали ножом и вилкой, а вот гриффиндорцы... Дорея поспешно отвела взгляд от рыжего Уизли, разделывающего куриные ножки прямо руками, чтобы не портить себе аппетит отвратительной картиной. Правда, при виде Малфоя, надменно заправляющего накрахмаленную салфетку за воротник мантии, ей стало еще противнее.

Гостиная Слизерина, куда староста отвела их после ужина, располагалась в подземелье. Открыв ничем не примечательную стену паролем «Лысый гоблин», Каллидора Блэк, родная сестра Цедреллы, ввела уставших, но державшихся с достоинством первокурсников внутрь. Здесь Дорея мгновенно почувствовала себя как дома. Гостиная их факультета и впрямь сильно походила на Блэк-холл, даже мебель была одинаковой, а роскошный ковер на полу представлял собой точную копию того, что лежал в комнате тетушки Элладоры. Мягкий полумрак не слепил уставшие глаза Дореи. Ей здесь нравилось.

— Дорея, будем жить вместе? — подошла к ней Араминта, когда Каллидора сообщила о том, что комнат здесь предостаточно, поэтому и мальчики, и девочки живут по двое в одной комнате. Дорея даже не успела сообразить, что ответить новой однокурснице, как рядом возникла Джейн, с неприязнью косившаяся на насупившуюся Араминту.

— Прости, но это место уже занято, — заявила она, беря Дорею под руку. Виновато улыбнувшись, Дорея отправилась вслед за подругой обживать новую комнату.

Две роскошные двуспальные кровати из черного дерева с темно-зеленым балдахином казались такими мягкими, что Дорея с трудом подавила желание взобраться на одну из них и прыгать, как маленький беззаботный ребенок. Джейн выбрала кровать у дальней стеныи с разбегу упала на нее, блаженно потянувшись. У двух черных комодов, украшенных серебряной отделкой, уже стояли их чемоданы, а на полу у туалетного столика лениво умывался кот Джейн. Дорея ласково погладила заурчавшее от удовольствия животное.

— Ты понравилась моему Мерфи, — заметила Джейн, безмятежно улыбаясь. — Чур я первая в ванную!

Неугомонная Джейн так и заряжала Дорею своей энергией. Уже укладываясь спать, Дорея думала о том, что в Хогвартсе ей действительно очень понравится.

Утро следующего дня началось для Дореи с попыток растолкать безмятежно спящую Джейн. Ее новая соседка по комнате улыбалась во сне и обнимала край стеганого одеяла с таким видом, будто это была ее любимая игрушка. В изножье кровати устроился кот Мерфи, раздраженно зашипевший и спрыгнувший на пол, когда Дорея бесцеремонно сдернула с Джейн одеяло.

— Что такое? — сонно спросила она, недоуменно глядя на Дорею своими голубыми глазами.

— Мы опаздываем на завтрак! — нервничала Дорея, лихорадочно застегивая пуговицы своей новенькой мантии. Джейн бросила быстрый взгляд на будильник, блаженно улыбнулась и накрыла голову подушкой.

— Расслабься, Дорея, — раздался ее приглушенный голос, — завтрак начнется через полчаса.

— Хочешь сказать, что успеешь за это время собраться и дойти до Большого зала, не сбившись с пути? — повысила голос Дорея. Джейн только что-то проворчала в ответ и снова засопела.

Дорея, с раннего детства приученная вставать ни свет, ни заря, неодобрительно покосилась на подругу и вышла из комнаты, демонстративно громко хлопнув дверью. В общей гостиной факультета Слизерин почти никого не было, лишь какой-то старшекурсник развешивал на доске объявлений какие-то пергаменты. На одном из столиков остались забытые кем-то шахматы, фигурки были хаотично расставлены по доске. От нечего делать Дорея затеяла партию сама с собой. Белые выигрывали: они с какой-то равнодушной жестокостью стаскивали с доски сопротивляющиеся черные фигурки. Всякий раз, когда фигурка разбивалась вдребезги, Дорея ощущала мурашек на своей коже.

— Доброе утро, — Дорея оторвала от шахматной доски взгляд, чтобы взглянуть на нарушителя своего уединения, хотя это ей не требовалось: по одному голосу можно было легко угадать Малфоя. Абраксас был одет в новенькую с иголочки мантию, на груди которой красовалась искусная вышивка герба Слизерина. Прилизанные волосы Малфоя были неизменно стянуты в конский хвост и перевязаны на этот раз черной лентой, форменные брюки с идеально отглаженными стрелками и начищенные до блеска ботинки завершали образ Абраксаса. На правой руке красовался явно великоватый для тонких пальцев мальчика перстень с родовым гербом. Поллюксу подарили такой же, когда ему исполнилось одиннадцать.

— Здравствуй, Абраксас, — вежливо поздоровалась Дорея и приглашающим жестом указала на стул напротив нее. — Сыграешь со мной в шахматы?

— С удовольствием, но после уроков, — покачал головой Малфой. Дорея внутренне вспыхнула — да кто он такой, чтобы отказывать ей? Весь вид Малфоя говорил о том, что он только что сделал однокурснице величайшее одолжение. — Мне не хотелось бы опоздать к завтраку в первый же день в школе.

— Первокурсники! — раздался голос Каллидоры, которая стояла у выхода из гостиной. Дорея и Абраксас синхронно повернули головы и обнаружили несколько своих однокурсников, кольцом окружавших старосту. — Подойдите ко мне, пожалуйста. Первое время я буду отводить вас в Большой зал, чтобы вы смогли избежать опозданий. Все собрались?

— Все, — раздался голосок Джейн, которая материализовалась рядом с Дореей так неожиданно, будто выросла из-под земли. Дорея даже позавидовала тому, с какой скоростью Джейн привела себя в порядок и была готова выйти в люди. Сама Дорея провозилась с форменным галстуком не меньше пятнадцати минут и в результате все равно осталась недовольна тем, как повязала его. А вот галстук Джейн, к досаде и одновременно восхищению Дореи, был повязан просто идеально. Пышные кудряшки были собраны в два высоких «хвостика». Сейчас Джейн производила впечатление дурочки-простушки с Пуффендуя. Но Дорее все равно нравилась ее беспечность и отсутствие напыщенности.

— Вот и замечательно, — сухо улыбнулась Каллидора и первой покинула гостиную. За ней чинно следовали новички факультета Слизерин.

Дорея вежливо здоровалась со всеми, чьи имена называла им староста по пути в Большой зал. Слизеринцы смотрели на первокурсников свысока, но некоторые из новичков ничуть не уступали им в высокомерии. Например, Абраксас задел плечом тощего невысокого пятикурсника, когда тот, обгоняя их, пренебрежительно бросил: «Малявки». Джейн же не обращала на слова старшекурсников внимания, лишь провожала их любопытными взглядами и забавными комментариями. Дорея думала только о том, что так хихикать, как это делала она, крайне неприлично, но ничего с собой поделать не могла.

В Большом зале уже вовсю кипела жизнь, но проголодавшиеся школьники все прибывали и прибывали. Абраксас при виде овсянки презрительно сморщил свой аристократический нос и, постелив на колени льняную салфетку, принялся за сваренное всмятку яйцо, ложечкой аккуратно отделяя от яйца маленькие кусочки. Джейн ничего не имела против овсянки, предварительно полив ее шоколадным соусом, а Дорея предпочла кофе с тостами. Первокурсники завтракали молча, стараясь не испортить впечатление о себе уже за завтраком. Впрочем, мельком взглянув на стол Гриффиндора, Дорея убедилась в том, что уж там церемониться никто не собирался.

Уже знакомый ей Чарльз Поттер рассказывал какую-то до нелепости смешную историю, а сидевшие рядом с ним гриффиндорцы откровенно хохотали с набитыми ртами. Дорея закрыла глаза, чтобы только не видеть черноволосую голову, которую ее обладатель даже причесать не потрудился. Волосы Поттера торчали во все стороны, точно иголки у разозленного нарла. Дорея покосилась на белобрысого прилизанного Малфоя. Если поставить их с Поттером рядом, то получится просто небо и земля.

— Ты только посмотри, — нарушила молчание Джейн. Дорея проследила направление ее возмущенного взгляда. Джейн с неприязнью косилась на рыжего мальчишку за гриффиндорским столом, который в свою очередь с насмешкой на глуповатом лице смотрел прямо на них. — Это убожество невоспитанным образом пялится на нас!

Рыжий что-то сказал Поттеру, и теперь уже оба открыто пялились на слизеринок. Дорея почувствовала, что ее щеки заливаются краской. Она не привыкла, чтобы ее столь пристально разглядывали. Малфой вытер губы салфеткой, и Поттер, кривляясь, удивительно точно скопировал его жест. Рыжего затрясло от смеха. Дорея еще никогда не чувствовала себя так отвратительно. По порозовевшим от ярости скулам Малфоя можно было с уверенностью сказать, что он был смертельно оскорблен.

— Доброе утро, мои дорогие, — по проходу между столами Слизерина и Когтеврана двигался упитанный мужчина, облаченный в великолепную изумрудную мантию, подметающую пол. По густой соломенного цвета шевелюре Дорея узнала его — это был профессор Гораций Слизнорт, декан их факультета. Каллидора что-то говорила про него, когда они шли на завтрак. Моржовые усы профессора придавали ему какой-то несолидный вид. Джейн чуть слышно хихикнула, словно услышала мысли Дореи. В руках профессора с унизанными перстнями пальцами была стопка пергаментов, которые он с теплой улыбкой раздавал слизеринцам. — Я принес вам ваши расписания, — Слизнорт вручил Дорее ее пергамент, попутно взяв со стола небольшое румяное яблоко. — Сегодня после обеда жду вас в своей лаборатории вместе с новичками Гриффиндора. Надеюсь, вы хорошо освоились на новом месте?

Первокурсники недружно закивали, а Дорея снова покосилась на стол гриффиндорцев, где профессор Дамблдор раздавал расписания своим подопечным. Прочтя то, что было написано в пергаменте, Поттер скривился так, словно съел лимон без сахара. Дорея нахмурилась — ее тоже не слишком прельщала перспектива заниматься вместе с их дурацким факультетом, но она же не демонстрирует это на весь Большой зал!

После завтрака Каллидора отвела их к кабинету истории магии. У Джейн и Дореи завязался небольшой спор: Дорея предлагала занять первую парту в среднем ряду, чтобы лучше слышать профессора, а Джейн настаивала на том, чтобы сесть как можно дальше.

— Это же история магии, — канючила она, умоляюще сложив ладошки, — скукота неимоверная! Сейчас я сяду с тобой, Дорея, но в следующий раз ты сама попросишь сесть на галерке!

Довольная своей маленькой победой, Дорея села, расправила мантию и вытащила из сумки пергамент, перо и чернильницу. За соседней партой точно так же готовился к уроку Абраксас. Джейн склонилась к уху Дореи и прошептала:

— Этот Малфой ведет себя так, точно он наследный принц! Ты только посмотри на него!

Дорея повернула голову и увидела, как Малфой силится рассмотреть свое отражение в лакированной поверхности парты. Джейн выразительно подняла брови и прыснула. Дорея натянуто улыбнулась в ответ.

— Доброе утро, класс, — раздался потусторонний скрипучий голос. Первокурсники чинно замерли и вдруг обнаружили просачивающееся сквозь черную классную доску привидение дряхлого старичка, держащего в руках такие же призрачные свитки, как и он сам.

— Вам лучше не мешать уроку, — заявил Абраксас со своего места. Призрак удивленно посмотрел на него. — Сейчас придет профессор Бинс, вряд ли он будет рад вашему присутствию...

— Я и есть ваш преподаватель, — скучающе отозвался призрак. — Позвольте представиться — Катберт Бинс, профессор истории магии.

Слова призрака были встречены ошеломленным молчанием. Малфой, позабыв о своей напыщенности, нелепо открывал и закрывал рот, точно выброшенная на берег рыба. Араминта Бэрк хлопала глазами, а сидевшая рядом с ней Цедрелла с трудом удерживалась от того, чтобы не улыбнуться. Джейн и Дорея обменялись удрученными взглядами.

— Вы... будете учить нас? — осведомился Абраксас. — Но... вы же призрак!

Профессор оглядел себя и вздохнул.

— Да, действительно... Однако прежде это не мешало ни мне, ни студентам, являющимся на мои лекции. Если ваши вопросы исчерпаны, то мы, пожалуй, начнем.

Профессор Бинс проплыл к кафедре, опустил на нее свои прозрачные свитки и развернул один из них.

— Тема урока: «История магии как наука, ее функции и значение».

Из класса первокурсники выходили сонные и какие-то пришибленные. Джейн широко зевала и недовольно потирала правый бок, куда после звонка ее локтем ткнула Дорея, пытаясь разбудить. Позабыв обо всем на свете, Джейн сладко спала, положив голову на толстенный учебник. Дорея исправно записывала за профессором, но таких стойких, как она, нашлось совсем немного.

— Это не школа, — возмущался Абраксас по дороге на урок заклинаний, — это какое-то убогое заведение, для которого даже слова поприличнее не найдется. Нас учит призрак! Красота, — завершил он свою тираду на саркастической ноте, когда понял, что его возмущения никто не разделяет. Все никак не могли прийти в себя и проснуться окончательно — голос профессора обладал поистине усыпляющей силой.

Недовольство Абраксаса выросло еще больше, когда перед ними предстал преподаватель заклинаний. Профессор Флитвик был такого маленького роста, что едва доставал Дорее до плеча. Чтобы получше видеть своих учеников, Флитвик даже взобрался на стопку книг. Несмотря на кислое брюзжание Малфоя, Дорее Флитвик понравился. Он чем-то напомнил ей Мариуса — его смоляные волосы были разделены на идеальный пробор, но голубые глаза смотрели лукаво и по-доброму. После урока обычно молчаливая Цедрелла предположила, что такой крохотный рост профессора связан с тем, что в его роду были гоблины.

После обеда слизеринцы уверенным шагом направлялись в подземелья, где находился кабинет зельеварения. Гриффиндорцы уже были там — их неприлично громкие голоса и смех слышались по всему подземному коридору. Причина их веселья выяснилась сразу же — Поттер и его рыжий дружок привычно находились в центре внимания и демонстрировали какую-то пантомиму. Дорея злилась, потому что никак не могла понять, что в этом смешного. Зато гриффиндорцы хохотали, как сумасшедшие, и даже угрюмая Цедрелла улыбнулась, глядя на корчившего рожи рыжего мальчишку.

— Что тут происходит? — строго спросил Абраксас, делая шаг вперед и загораживая Дорее своей спиной обзор. Поттер и рыжий умолкли, но дурацкие ухмылки все равно не сползли с их лиц. — Расскажите нам, мы тоже посмеемся, — холодно обратился напрямую к Поттеру Малфой.

Чарльз, нисколько не смущаясь того, что Малфой был выше него ростом и вообще выглядел как-то презентабельнее, небрежно бросил:

— Не знал, Малфой, что ты вообще это умеешь. У тебя такая кислая рожа, будто тебе на обед подали плохо прожаренных флоббер-червей.

Дорея ощутила подступающую тошноту. Лицо Малфоя, будто вырезанное изо льда, исказилось от бешенства. Но он быстро справился с собой и полез в сумку. Любопытная Джейн вытянула шею, чтобы разглядеть предмет, который Абраксас протягивал Поттеру.

— Жаль, конечно, с ней расставаться, но ничего, куплю новую. — В руке Малфоя была оправленная в серебро расческа, между зубцами которой застряло несколько светлых волос. — Возьми ее, Поттер. В чем дело? — округлил глаза Абраксас. — Ты не знаешь, как этим пользоваться? Здесь все просто, нужно только приложить ее к волосам и несколько раз провести в одном направлении...

Рыжий побагровел и угрожающе сжал кулаки. Малфой покосился на него с таким видом, будто это была плесень на дне котла. Дорея прикрыла глаза и молила Мерлина, чтобы профессор Слизнорт появился раньше, чем этот обмен остротами не вылился во что-то большее.

— Засунь ее себе знаешь куда, Малфой? — огрызнулся Поттер, кладя руку на плечо своего кипятившегося дружка.

— Понял, подарок отклонен, — Малфой убрал расческу в сумку и холодно улыбнулся. — Позволь дать тебе один совет, Поттер. Поменьше якшайся с неправильными людьми вроде Уизли и...

— Это ты что ли правильный? — закричал Уизли, вырываясь из рук Поттера и выхватывая волшебную палочку. В серых глазах Абраксаса промелькнул испуг, но он тут же взял себя в руки и бросил как можно презрительнее:

— Полегче с палочкой, Уизли, иначе рискуешь попасть своему обожаемому Поттеру в глаз. Не уверен, что он поблагодарит тебя за это. Хотя ты вполне можешь вылизать ему ботинки, может, он и...

Договорить Малфой не успел — из палочки Уизли вырвался оранжевый луч, но в цель так и не попал, разбившись о невидимое препятствие. Малфой испуганно закрыл лицо руками, но как только раздался потрясенный голос Слизнорта, снова нацепил на физиономию непроницаемую маску.

— Что здесь происходит? — верещал профессор, торопливо приближаясь к расступившимся школьникам. На ходу он убирал волшебную палочку в карман мантии. — Мерлинова борода! Еще только обед, а первокурсники уже подрались! Просто неслыханная дерзость!

— Уизли первым напал на Малфоя, профессор, — наябедничала Араминта. — Вы сами видели — он хотел заколдовать его!

— Малфой оскорбил Септимуса, — вступилась за Уизли какая-то гриффиндорская девочка с тяжелыми косами, перекинутыми за спину.

— Вообще первым все начал Поттер, — воскликнул Казран Нотт, следовавший за Абраксасом неприметной тенью. Это был тощий, костлявый мальчишка, острым носом и маленькими темными глазами напоминающий Дорее крысу.

— Тихо, тихо! — попытался перекричать загалдевших гриффиндорцев и слизеринцев профессор. Взгляд его задержался на Дорее, которая в страхе поежилась. — Мисс Блэк, расскажите вы. Что случилось, и кто на кого первым напал?

— Ну... — замялась Дорея, чувствуя себя крайне неуютно. На нее смотрела дюжина однокурсников, кто с нетерпением, кто с насмешкой. Дорея почувствовала, что краснеет от такого пристального внимания. Она закусила губу и посмотрела сначала на Абраксаса, а затем на Чарльза и его друга. Ей не хотелось прослыть ябедой, но профессор ждал ее ответа, и она, понурив голову, решила, что лучше всего будет сказать правду. — Сначала Абраксас был вежлив, но сказать того же о Чарльзе и... С-септимусе, — запнулась она, сомневаясь, что правильно назвала имя Уизли, и от этого краснея еще больше, — я не могу.

В глазах Поттера светилось презрение. Дорея чувствовала себя ничтожеством, но продолжала:

— Потом Абраксас вышел из себя и нагрубил гриффиндорцам. А потом пришли вы и... все видели сами, — скомкано закончила она, чувствуя подступающие к глазам слезы.

— Спасибо, мисс Блэк, — Слизнорт выглядел смущенным от того, что поставил девочку в неловкое положение. — Мне приятно, что ваш рассказ носит непредвзятый характер. Что же касается вас, юноши, — он повернулся к Поттеру и Уизли, — то я вынужден снять с вас по десять баллов за применение магии в коридоре, а этого, как вы помните, делать нельзя. А теперь прошу всех в класс, мы и так уже потеряли с вами добрых пять минут.

Раздосадованные гриффиндорцы заняли задние парты, и Дорея буквально спиной ощущала на себе их презрительные, а порой и злые взгляды. Ей даже страшно было представить, о чем они в данный момент думали. Слизеринцы же были довольны сложившейся ситуацией.

— Не обращай внимания, — посоветовала Джейн, переписывая в тетрадь состав зелья от фурункулов, которое им требовалось приготовить к концу урока. У Дореи дрожали губы, но она кусала их, запрещая себе проявлять любые эмоции. — Ты все правильно сказала. Ты же не соврала профессору Слизнорту, Дорея! А эти Поттер и Уизли, — она с неприязнью покосилась на мрачного и еще более взъерошенного, чем обычно, Поттера, — просто дураки, они не стоят твоего внимания!

Дорея неуверенно улыбнулась и придвинула к себе пакетик с клыками змеи и ступку. Джейн, кривясь от отвращения, нарезала рогатых слизней. Когда отвращение перебороло желание заработать для факультета призовые баллы, она отодвинула разделочную доску и прошептала, обращаясь к работавшему за соседней партой в паре с Ноттом Малфою:

— Абраксас, а почему ты носишь с собой на уроки расческу?

Так началась учеба Дореи Блэк в Школе Чародейства и Волшебства «Хогвартс». Каждое утро она бесперспективно будила Джейн, махала рукой на любившую поспать подругу и шла в общую гостиную, дожидаясь остальных однокурсников, чтобы всем вместе пойти на завтрак, а после на уроки. Ей нравилась трансфигурация, которую вел профессор Дамблдор, на первом же занятии она получила призовые очки для Слизерина, превратив спичку в иголку. Впрочем, таким уж грандиозным достижением свою работу она не считала. У Абраксаса получилось даже раньше, чем у нее. Профессор Дамблдор продемонстрировал классу получившуюся у Малфоя иголку и наградил его десятью очками. Раздалось ироничное покашливание Поттера.

— Браво, Малфой, — Поттер, развалившись на стуле, лениво похлопал. — Осталось только научиться трансфигурировать из волос нитку, и в случае маленькой неприятности можно будет легко и быстро заштопать брюки.

Дамблдор мягко улыбался, наблюдая за баталиями первокурсников. Малфой демонстративно обернулся к Поттеру и оскалился.

— Если мне понадобится заштопать брюки, я вызову своего домашнего эльфа. А вот ты, Поттер, кажется, не можешь этим похвастаться? Так что сиди молча и тренируйся. Кому понадобятся иголки, так это тебе.

Чарльз и ухом не повел, предпочтя проигнорировать колкость Малфоя. Он лишь приподнял рукав мантии, и весь класс увидел целую кучу иголок, некогда бывших спичками. Лицо Малфоя пошло красными пятнами. Джейн восхищенно дернула Дорею за рукав, призывая и ее полюбоваться на работу Поттера. Дорея сидела с неестественно прямой спиной и смотрела куда угодно, но только не на самодовольно ухмыляющегося Поттера.

— Какой молодец, — насмешливо фыркнул Малфой, однако в его голосе все равно читалась зависть. — И домовой эльф не нужен. Теперь за состояние твоих брюк я спокоен.

Араминта угодливо засмеялась, запоздало подключился и Казран. Профессор Дамблдор поднял правую руку вверх, прося тишины.

— Очень хорошо, мистер Поттер, — похвалил равнодушно изучающего потолок гриффиндорца профессор. — Пятьдесят баллов Гриффиндору. По пять за каждую полученную иголку, — усмехнувшись, добавил он, видя, как возмущенно открыла рот Араминта. А гриффиндорцы ликовали.

Чем дальше, тем все меньше Чарльз Поттер нравился Дорее. Привыкшую к тишине девочку раздражал его громкий голос, а шутки казались совсем несмешными. Поттера ее реакция страшно злила, и он, судя по всему, задался целью во что бы то ни стало добиться от холодной Блэк хотя бы намека на улыбку. Дорея злилась и считала Джейн, которая хохотала как сумасшедшая над выходками Поттера, предательницей. Очень скоро до Поттера дошло, что Дорея сдаваться ему на милость не собиралась, и он сменил тактику. Отныне Дорея Блэк была объявлена врагом Чарльза Поттера номер один. Он досаждал ей везде, где только мог до нее дотянуться: на трансфигурации ножки ее стула неведомым образом оживали, отчего стул принимался носиться по классу; на зельях ее почти готовая работа оказывалась безнадежно испорченной из-за левитированного в котел ненужного ингредиента; а с травологии она однажды принесла в своей сумке большую прыгающую поганку, которая улепетывала от пытающихся ее поймать Дореи и Джейн добрых полчаса. Помимо всего прочего, туфли Дореи нередко оказывались приклеенными к полу, а черная форменная мантия — выкрашенной в ужасающий розовый цвет. Джейн только поражалась, откуда у Поттера берутся все эти сумасшедшие идеи, а Дорея проклинала его фантазию на чем свет стоит и молила Мерлина, чтобы объектом своих издевок он для разнообразия выбрал кого-нибудь другого.

На астрономии Дорея блистала. Мать заставила ее выучить все созвездия и их основные звезды, и уже в семь лет она могла с закрытыми глазами отыскать на небе то или иное созвездие. А профессор Вилкост, преподававшая защиту от Темных искусств, в мгновение ока заслужила уважение и любовь всех студентов, когда ловко поставила на место расшалившегося полтергейста по имени Пивз, наглым образом заявившегося на урок и попытавшегося его сорвать. Пивз начал писать нецензурные слова на доске и на вежливую просьбу профессора Вилкост ответил по-хамски. Профессор была уже очень стара, но палочкой взмахнула так стремительно, что Пивз только ойкнуть и успел. Неизвестное заклинание свернуло бесплотного полтергейста в рулон, который профессор, не церемонясь, выбросила в распахнутое окно. А поскольку Пивз частенько издевался над первокурсниками, то и горевать никто не стал.

Дорея ничуть не удивилась, когда стало известно о самой странной дружбе, какая только могла существовать на свете. Дело в том, что противный Поттер каким-то невероятным образом умудрился подружиться с не менее противным Пивзом! Нечасто, но все же можно было застать картину мирного разговора прогуливающегося по замку Поттера и летящего рядом с ним полтергейста. Обычно такие разговоры заканчивались закиданным навозными бомбами туалетом для девочек или разрисованным несмываемыми чернилами парадным портретом Мерлина. Завхоз Аполлион Прингл — тоже неприятная, кстати, личность — злился, Пивз веселился и брал всю вину исключительно на себя. А поскольку Поттера на месте преступления никогда не могли поймать, то и поставить в вину ему было нечего.

— Они друг друга стоят, — прокомментировала отношения Поттера и Пивза Джейн, когда вконец разозленная Дорея прогнала надоедливого полтергейста из их комнаты. Пивз умчался с улюлюканьем, а Джейн принялась успокаивать напуганного Мерфи, которого несносный дружок Поттера атаковал чернильными пульками.

— Я так больше не могу! Они оба у меня вот тут сидят! — закричала Дорея и указала на свою шею. Не обращая внимания на попытки Джейн остановить ее, она выбежала из комнаты, громко хлопнув дверью. Пивз вылил какую-то отвратительную жижу на ее учебники наверняка по наущению Поттера! Глаза Дореи застилали злые слезы, и она даже не заметила, как врезалась в кого-то высокого. Голос Кассиопеи заставил ее мысленно застонать.

— Я получила письмо из дома, — на удивление сдержанно молвила Кассиопея. Ее длинные каштановые волосы были повязаны черной траурной лентой. Дорея похолодела — что же произошло? — Вчера не стало тетушки Элладоры. Она скончалась, как всегда сквернословя, — поджала губы Кассиопея. Дорея вдруг ощутила, что новость ее совершенно не тронула. В конце концов, тетушка была уже очень стара, рано или поздно она бы отошла в мир иной, а Дорея не была так сильно привязана к ней, чтобы изображать скорбь, как это безуспешно делала Кассиопея. — У нас в семье объявлен траур, поэтому ты должна будешь какое-то время подвязывать волосы как я. Кроме того, из-за траура свадьба Поллюкса переносится на Рождество.

— Что? — глупо переспросила Дорея, надеясь, что ослышалась. Кассиопея строго посмотрела на младшую сестру.

— То, что ты услышала, Дорея. Крэббы, конечно, недовольны, — понизив голос, сообщила Кассиопея, — но они не могут пойти против нашей семьи. Никакого веселья в ближайший месяц. Хотя бы две недели, — подумав, решила Кассиопея. — И контролируй свои эмоции, пожалуйста. Ты ведешь себя недопустимо.

Сказав все, что хотела, Кассиопея развернулась на каблуках и ушла на собрание старост. А Дорея почувствовала, что она, несмотря на запрет сестры, близка к истерике. Зато за Поллюкса можно было искренне порадоваться — у него появилось время до Рождества, чтобы оттянуть момент свадьбы с этой неприятной Ирмой Крэбб.

* * *

В середине октября, когда все еще стояла хорошая погода, начались занятия по полетам на метлах. Дорея и ждала этих уроков с нетерпением, но вместе с тем и боялась. А вдруг она будет выглядеть на метле нелепо, словно кентавр на льду? Джейн лишь посмеялась над ее страхами, утверждая, что у волшебников, которые выросли в чистокровных семьях, умение сидеть на метле в крови.

Школа как раз приобрела новый инвентарь, и сейчас перед каждым первокурсником лежала новенькая метла с выгравированным на рукоятке названием «Серебряная стрела». Поттер — как на грех слизеринцам поставили эти уроки с ненавистными гриффиндорцами вместе — даже подпрыгивал от нетерпения вскочить на метлу. Его дружок Уизли разделял энтузиазм, да и вообще все гриффиндорцы выглядели на редкость уверенными в себе. Накануне Абраксас высказался, что летать на метле проще, чем ездить верхом на лошади, а уж если он прекрасно управляется со своим скакуном, то и летать сможет лучше всех. Дорея представила себя в воздухе и зажурилась от ужаса. Как же вульгарно она при этом будет выглядеть!

Преподаватель полетов мистер Болл, широкоплечий мужчина с крупным орлиным носом, густыми сросшимися бровями и черными глазами, обошел каждого первокурсника, проверяя, правильно ли они держат метлу. Мистер Болл сурово поправил действия Араминты, покачал головой при виде хрупких фигурок других девочек и дунул в серебристый свисток. Дрожа от ужаса, Дорея крепко обхватила метлу ногами, вцепилась пальцами в рукоятку и взмыла в воздух.

Она поднялась вверх приблизительно на пятнадцать футов, как и велел мистер Болл. Что ж, до Поттера, который уже нарезал круги по стадиону, не обращая внимания на призывы преподавателя снизиться и сбавить скорость, ей было далеко, но по крайней мере с заданием она справилась. Джейн дразнила Абраксаса, который, как и требовалось, завис на нужной высоте и с неодобрением поглядывал на маленькую фигурку однокурсницы. Уизли и Поттер устроили шутливые догонялки и соизволили снизиться только после того, как мистер Болл пригрозил обоим, что оставит их после уроков за непослушание. Но Дорея не могла не признать — и Поттер, и Уизли словно родились в воздухе. Как бы Малфой ни хвастался своими умениями, а до гриффиндорцев ему было далеко.

— Эй, Блэк, — Чарльз стоял за спиной Дореи, когда они сдавали метлы преподавателю, и зашептал ей в ухо, — в штанишки еще не наложила от страха?

— Не дождешься, — холодно парировала Дорея, отдавая метлу и оборачиваясь к нахалу. Она ни за что в жизни не стала бы подставлять этому беспринципному мальчишке свою спину. — Я летала, и получше, чем некоторые!

— Да, ты права, — неожиданно согласился с ней Поттер. Дорея удивленно посмотрела на него. В светло-карих глазах Поттера, обрамленных слишком длинными для мальчика ресницами, плескалась насмешка. — Ты в воздухе держишься определенно лучше, чем другие девчонки.

Дорее неожиданно польстил этот комплимент от Поттера, но чувство справедливости перевесило. Ей стало обидно за Джейн, которая летала ничуть не хуже, а то и лучше.

— А как же Джейн? — все же решилась спросить она.

— И Селвин хороша, — снова согласился Поттер. — Но остальные девчонки на метлах просто ужасны. В том числе и Малфой.

Уизли, шедший рядом с Поттером, довольно захохотал. Уголки губ Дореи дрогнули, и Поттер тут же оживился, пристально глядя на нее. Вспомнив свое правило никогда не смеяться над глупыми шуточками этого самоуверенного гриффиндорского болвана, Дорея снова придала своему лицу скорбное выражение и поправила черную траурную повязку, все время сползающую ей на лоб. Поттер мрачно ухмыльнулся, отчего Дорея поежилась — наверняка сегодня она найдет в своей постели клубок флоббер-червей. Но едва гриффиндорцы отошли от нее на приличное расстояние, она все же не выдержала и улыбнулась. Уж очень заразительно смеялся этот Уизли.

В последний день семестра профессор Слизнорт явился в общую гостиную Слизерина, чтобы составить список тех студентов, которые решили остаться в Хогвартсе на рождественские каникулы. Дорея с грустным вздохом отрицательно покачала головой в ответ на вопрос декана.

— О, конечно, мисс Блэк, я понимаю, вы предпочтете отмечать замечательный праздник в кругу семьи, — профессор явно был огорчен, хотя и пытался это скрыть за добродушной улыбкой. — А мне так хотелось бы видеть вас и вашу сестру Кассиопею на моем рождественском приеме...

— Простите, сэр, но это невозможно, — ответила Дорея. Кассиопея рассказывала ей об этих приемах, устраиваемых профессором. По словам сестры, это была смертельная скука, но отличная возможность провести время в кругу достойных представителей чистокровного общества, а так же перспектива завязать выгодные знакомства с известными людьми из внешнего мира, которых неизменно приглашал профессор. — На Рождество состоится свадьба нашего старшего брата Поллюкса, мы с Кассиопеей просто обязаны там быть.

Лицо Слизнорта просветлело, Дорее даже показалось, что он прослезился.

— Свадьба — это чудесно, — расчувствовался профессор. — Мисс Блэк, дорогая моя, непременно передавайте Поллюксу и его будущей супруге мои искренние поздравления! Ваш брат был моим любимым учеником, передайте ему и то, что я буду счастлив видеть его на одном из своих вечеров.

Дорея пообещала профессору передать его слова Поллюксу. Джейн, все это время прислушивающаяся к разговору, мечтательно подперла подбородок кулачком.

— Свадьба на Рождество, — прошептала она, глядя в камин, где волшебное изумрудное пламя пожирало черные поленья. — Как же это романтично! Должно быть, невеста твоего брата, Дори, сейчас самая счастливая девушка на свете... Обещай, что непременно расскажешь мне, как все прошло, а еще покажешь мне фотографии со свадьбы! Пожалуйста, Дорея, обещай!

— Ладно, обещаю, — засмеялась Дорея и шутливо стукнула подругу книгой. — Только если ты перестанешь витать в облаках, Джейн, и в следующем семестре задумаешься об учебе!

— Я представляю, каким будет мое свадебное платье, не порти момент, — Джейн тряхнула светлыми кудрями, подвязанными шелковой лентой.

Черная карета с искусно изображенным на дверцах серебряным гербом Блэков мягко приземлилась на заднем дворе дома номер двенадцать на площади Гриммо. Старый эльф торопливо спрыгнул с облучка и, повозившись с серебряной лесенкой, открыл дверь. Первой на землю спустилась Кассиопея, ее зимние туфли и подол мантии тут же промокли, утонув в рыхлом искрящемся снегу. На крыльце дома стоял Сигнус Блэк в теплом домашнем халате, декорированном мехом.

— Мои дорогие дочери, — он по очереди обнял Кассиопею и Дорею, поцеловал каждую в лоб и жестом велел эльфу нести школьные чемоданы девочек в дом. — Добро пожаловать домой.

Дом номер двенадцать на площади Гриммо изменился до неузнаваемости. Обычно мрачноватая прихожая сейчас освещалась десятком ламп, обвитых венками из омелы и падуба. Окна были украшены декоративными ледяными узорами, изображающими причудливых животных. Главную лестницу, ведущую на верхние этажи, устлали красной ковровой дорожкой. Эльфы-домовики занимались уборкой, не покладая рук; некоторые портреты, изображающие благородных предков Блэков, громко выражали свое недовольство, когда их снимали со стен, чтобы хорошенько почистить золоченые и серебряные рамы. Жизнь в родовом особняке кипела, его обитатели весело смеялись, готовясь к Рождеству и свадьбе Поллюкса, совершенно, казалось, позабыв о том, что семья совсем недавно понесла утрату. Впрочем, тетушку Элладору мало кто любил, следовательно, и горевать было практически некому.

Виолетта Блэк, одетая в великолепный изумрудный халат, расшитый серебряными цветами, и домашние туфли на высоком каблуке, руководила приготовлениями к свадьбе.

— Лисандра, дорогая, займись, пожалуйста, сервировкой праздничного стола, — обращалась миссис Блэк к невестке своего мужа. — Выбери кольца для салфеток сама, я доверяю твоему вкусу.

Лисандра Блэк, мать Каллидоры и Цедреллы, властно поманила к себе еще одну свою дочь, Чарис. Она была старше Дореи на год и училась на втором курсе в Хогвартсе, но последние два месяца учебы провела дома, заболев грибковой золотухой и находясь под наблюдением врачей. Судя по ее все еще болезненно бледным щекам, Чарис преодолела свой недуг относительно недавно. В школе Дорея и Чарис практически не общались.

— Виолетта, мистер Твилфитт задерживает доставку свадебных мантий жениха и шафера, — в коридоре показалась Белвина Бэрк, родная сестра Сигнуса. Тетя любила и баловала детей всех своих братьев, как родных, поэтому тепло подмигнула замешкавшейся в прихожей Дорее.

Виолетта прикрыла ладонью глаза, словно оправдались худшие из ее опасений.

— Немедленно пошли в салон Герберта, а еще лучше отправляйся туда сама. Мерлин, за что только деньги были заплачены! Дорея, что ты тут делаешь? — Виолетта внимательно посмотрела на дочь, которая с интересом прислушивалась к разговору двух женщин. — Почему на тебе до сих пор верхняя мантия? Ступай к себе и переоденься, а после спускайся вниз и займись чем-нибудь полезным...

Дорея рассчитывала на гораздо более теплый материнский прием, но, зная характер Виолетты, она знала и то, что в те моменты, когда она занята, ее лучше не трогать. Она была уже на половине лестницы, ведущей на второй этаж, когда запретный вопрос сам сорвался с ее губ:

— Мама, скажи, а Мариус приедет на свадьбу Поллюкса?

Виолетта вздрогнула и обернулась по сторонам, чтобы удостовериться в том, что поблизости не было никого, кроме тети Белвины.

— Нет, — отрезала Виолетта, даже не взглянув на понурившуюся дочь. — Он больше никогда не появится в этом доме. И я не хочу, чтобы ты упоминала при мне это имя, Дорея. Ступай.

Голос Виолетты дрожал. Дорея ощутила подступающие к глазам слезы и поспешила уйти к себе. Заботливая Мими растопила камин в ее обычно холодной комнате, в свете огня тени казались неестественно вытянутыми. Расстегнув застежки зимней мантии, Дорея неаккуратно швырнула ее в кресло и упала на кровать, зарывшись лицом в подушки, чтобы дать, наконец, волю слезам.

— О, Мариус, мой дорогой брат, — всхлипывала она, — где ты сейчас? Я так по тебе скучаю...

Внезапно Дорея резко села на кровати, слезы будто сами собой высохли на ее бледных щеках. Мерлин, какая же она глупая! Как она раньше не додумалась? Распределяющая Шляпа страшно ошиблась, раз отправила ее в Слизерин, когда ей самое место в Пуффендуе, о котором Абраксас Малфой столь нелестно отзывался! Она не видела Мариуса уже два с половиной года и только сейчас сообразила, что ведь можно написать ему письмо! Дорея звонко рассмеялась собственной забывчивости и торопливо провела ладонью по своим холодным щекам. Окунув изящное орлиное перо в латунную чернильницу, Дорея на миг задумалась, а после принялась за письмо:

Дорогой Мариус,

Надеюсь, что у тебя все хорошо. Я не знаю, далеко или близко ты от меня, но мое сердце обливается кровью при одном воспоминании о том страшном дне, когда ты покинул отчий дом. Все это время, что мы волею судьбы не виделись, я не переставала думать о тебе. Я пишу тебе с надеждой, что ты простишь мне мое малодушие. Всякий раз, когда я смотрю на наш родовой гобелен, я по-прежнему вижу твое имя на месте обугленной дырки. Несмотря ни на что, ты — мой любимый брат. Я не знаю, найдет ли тебя моя сова, ведь я сама понятия не имею о том, где ты сейчас находишься, но искренне молю Мерлина, что ты все же прочтешь эти строки.

В нашем доме готовится пышное торжество по случаю свадьбы Поллюкса и Ирмы Крэбб. Помнишь, когда мы с тобой впервые увидели ее на Рождественском приеме три года назад, ты назвал ее «фламандской кобылой»? Только представь — теперь она станет леди Блэк! Мама была категорически против этого брака, но за Ирмой дают большое приданое... Я только искренне надеюсь, что мой будущий муж не позарится на мою фамилию и наследство, а будет любить меня. Кассиопея наверняка посчитает мои мысли недопустимыми, как мне жаль, что я не могу, как раньше, прижаться к твоему плечу и поведать обо всем, что у меня на душе!

Мариус, как же здорово в Хогвартсе! Меня распределили в Слизерин, как того и требуют фамильные традиции. Ты знаешь, наш декан, профессор Гораций Слизнорт, постоянно хвалит меня, он преподает у нас зельеварение, и у меня, по его словам, талант к его предмету! Он отзывается о нашей семье с большим уважением. Ох, милый брат, я пишу строки о Хогвартсе, а сама только и думаю о том, как тебе, должно быть, будет больно их читать! Я только искренне надеюсь, что твоя жизнь в мире маглов не менее интересна.

Я отправлю с этим письмом нашу семейную сову Фиби. Она умная, она обязательно тебя найдет, где бы ты ни был. Прошу, прости меня за то, что я не смогла додуматься до того, чтобы написать тебе раньше. Искренне надеюсь на твою снисходительность и прощение.

Счастливого Рождества, Мариус! Мама считает это сказками, но я верю — под Новый Год всегда случаются самые необыкновенные чудеса. Как было бы здорово увидеться с тобой! В Сочельник я непременно загадаю такое желание.

С любовью, твоя сестра Дорея.

Поставив точку, Дорея перечитала письмо и радостно улыбнулась. Фиби еще никогда не ошибалась адресом и всегда доставляла почту вовремя. Она сумеет найти Мариуса, у Дореи не было в этом сомнений. Она аккуратно свернула пергамент и вложила его в конверт, на котором написала: «Мариусу Найджелусу Блэку», затем, поддавшись порыву, сорвала с шеи маленький серебряный медальон в виде трехлепестковой лилии и тоже сунула его в конверт. После чего коснулась губами шероховатой поверхности пергамента и позвала эльфийку. Мими появилась посреди комнаты Дореи с тяжелым серебряным подсвечников в тоненьких ручках.

— Отправь это письмо с Фиби, да проследи, чтобы никто из семьи не узнал об этом, — говоря все это, Дорея ощущала дрожь в ногах, будто готовилась совершить преступление. — Письмо для Мариуса Блэка, пусть Фиби ищет его, пока не найдет, ясно?

— Мисс Дорея... — испуганно залепетала служанка. Имя Мариуса находилось под запретом в этом доме, даже прислуге было строжайше запрещено произносить его, точно это было грязное ругательство. Дорея с непреклонным видом сунула Мими письмо.

— И никому ни слова, Мими! — внезапно расправив плечи, приказала она. — Мариус — тоже моя семья, и ни мама, ни отец не могут запретить мне поздравить брата с Рождеством!

* * *

На следующий день двери в особняке Блэков на площади Гриммо практически не закрывались. На свадьбу прибывали многочисленные родственники и друзья, разодетые в пух и прах. Высокие прически волшебниц украшали традиционные венки из падуба, на шейных платках волшебников блестели бриллиантовые заколки. Дорею нарядили в пышное розовое платье, к прическе прикололи крохотную шляпку в тон, украшенную россыпью крохотных бриллиантов. Ей, Цедрелле, Араминте и Чарис предстояло играть роли подружек невесты. В комнате Дореи, завершавшей последние приготовления, показалась Кассиопея с двухлетним Орионом на руках, сыном их старшего кузена Арктуруса и его жены Мелании. Кассиопея явно не нравилась Ориону — тот так и норовил ухватить ее за тщательно уложенные волосы и недовольно хныкал.

— Это не ребенок, это сущее наказание, — проворчала Кассиопея, уворачиваясь от цепких ладошек малыша. — Мерлин, почему дети не могут рождаться совсем взрослыми?

— Ну как ты можешь так говорить? — Дорея поспешно сунула ножки в белые туфельки и подошла к сестре. Орион внимательно посмотрел на нее своими серыми глазами и вдруг улыбнулся. Дорея засмеялась и коснулась пальцем курносого носика ребенка. — Мне кажется, что он — просто чудо.

— Я с ужасом жду того дня, когда Поллюкс станет отцом. В доме стане невозможно находиться из-за вечно кричащего младенца.

— Не злись, Кэсси, — Дорея поманила Ориона к себе, и тот с радостью протянул пухлые ручки. Поджав губы, Кассиопея передала сестре ребенка и вздохнула с облегчением.

— Я бы оторвала Арктурусу голову за то, что он притащил это маленькое чудовище в наш дом, да еще и на свадьбу Поллюкса, когда до детей никому вокруг нет дела. Мелания, видите ли, помогает наводить последний лоск, и с ребенком ей нянчиться некогда. Поэтому его и спихнули на меня, — брюзжала Кассиопея, вдруг страшно напомнив Дорее покойную Элладору. Она слегка покачивала малыша Ориона на руках, позволив ему теребить ее аметистовую серьгу. — Дорея, он помнет твое платье! Давай я отнесу его Каллидоре, может, ей он доставит меньше хлопот... А ты спускайся вниз и возьми букеты, Крэббы прибудут с минуты на минуту.

Орион требовательно заплакал, когда Кассиопея снова взяла его на руки. Желая отвлечь малыша, Дорея сунула ему в руки первую попавшуюся безделушку из своей шкатулки с украшениями. Ею оказалась серебряная брошь с топазом, подаренная Дорее бабушкой Булстроуд. Брошь была такой огромной и вычурной, что Дорея ужасно стеснялась ее носить. Зато Ориону новая игрушка явно пришлась по душе.

Мать вручила Дорее изящный букетик из белых роз, обрамленных пушистыми зелеными листьями. В дверях гостиной мелькнул Поллюкс в элегантной черной мантии, из-за которой тетушка Белвина устроила жуткий скандал в магазине «Твилфитт и Таттинг». Перехватив восхищенный взгляд младшей сестры, серьезный и собранный Поллюкс вдруг тепло улыбнулся, но тут же снова придал своему красивому лицу бесстрастное выражение. Дорея любовалась братом и мечтала о том, что однажды дом наполнится точно такой же суетой в преддверии ее свадьбы, а сама она, красивая и счастливая, одетая в белоснежное платье с длинным шлейфом, будет с волнением ожидать у себя в комнате появления отца, который возьмет ее за руку, поцелует в лоб и скажет: «Пора, милая...»

Из сладких грез Дорею вырвали деловитые голоса на улице. Парадная дверь особняка распахнулась, и на порог ступил мужчина лет тридцати с вежливой улыбкой на некрасивом лице. Дорея, наблюдавшая за прибытием семьи невесты с лестницы, решила, что это, должно быть, брат Ирмы. Он учтиво коснулся губами ладони Виолетты, которая изо всех сил старалась скрыть неприязнь.

— Миссис Блэк, — произнес мистер Крэбб-младший, — мы считаем большой честью союз наших семей.

Виолетта что-то отвечала будущему родственнику, но Дорея не могла разобрать ни слова из-за шепотков и хихиканья Араминты и Чарис, расположившихся рядом с ней и все время толкавших друг дружку локтями. Цедрелла торжественно молчала и лишь вдыхала приятный аромат роз точно такого же букета, какой держала Дорея.

— Какая она... красивая, — прошептала Араминта, когда Ирма в сопровождении своего отца, полноватого мужчины со слезящимися глазами на точно таком же лошадином лице, как и у его детей, вошла в дом. На невесте было длинное белое платье, шлейф которого поддерживали домовые эльфы, дрожащие от лютого декабрьского холода. Платье Ирмы скрывалось под теплой зимней мантией с белым норковым воротником. Ее обычно прямые, как солома, волосы кирпичного цвета были завиты крупными локонами и уложены в красивую прическу, которую венчала диадема из платины. Лицо невесты было скрыто белоснежной вуалью. Дорея ощутила нарастающее волнение, а каково было Ирме, готовящейся стать миссис Блэк?..

Дорея и Цедрелла медленно шли за донельзя довольными Чарис и Араминтой, которые удостоились чести нести фату невесты. Мистер Крэбб вел под руку Ирму по красной ковровой дорожке к свадебной арке, увитой белоснежными сверкающими цветами. Поллюкс и его шафер, кузен Регулус, стояли под аркой, терпеливо ожидая, пока невеста под нежные звуки фортепиано преодолеет большую гостиную в доме Блэков. Волшебник, приглашенный для проведения церемонии, с легкой улыбкой следил за каждым шагом невесты, сжимая тонкими узловатыми пальцами Евангелие. Драгоценные камни, украшавшие наряды гостей, отбрасывали танцующие блики на потолок и стены богатой гостиной.

Дорея, затаив дыхание, наблюдала за тем, как мистер Крэбб накрыл рукой Поллюкса ладонь дочери и занял свое место в первом ряду. Миссис Крэбб, очень полная женщина с такими же рыжими волосами, как и у Ирмы, вытирала глаза кружевным платочком. Дорея боялась даже моргнуть, чтобы не упустить что-нибудь интересное. Поллюкс даже не взглянул на свою невесту и через несколько минут надел ей на палец массивное обручальное кольцо с белым камнем. Завершая обряд бракосочетания, маг взмахнул палочкой, и новобрачных окутал легкий мерцающий дым. Гостиная наполнилась вежливыми аплодисментами. В карих глазах Ирмы стояли слезы.

— Добро пожаловать в нашу семью, дорогая Ирма, — Сигнус учтиво коснулся губами щеки новоиспеченной невестки. Ирма и Поллюкс благосклонно принимали поздравления, по начищенному до блеска паркету вальсировали первые танцоры. — Мы все надеемся, что ваш брак с Поллюксом принесет роду Блэк много наследников.

Дорея скучала. Свадьба оказалась далеко не самым волнующим событием, все походило на хорошо отрепетированный спектакль. Она подумала было, не улизнуть ли ей к себе в комнату, чтобы почитать, как вдруг к ней подошла загадочно улыбающаяся Цедрелла. Дорея изумленно приподняла брови, когда кузина вдруг заговорщицки поманила ее из гостиной.

— Что ты задумала? Я никуда не пойду, — упиралась Дорея, пока Цедрелла тащила ее на верхний этаж. — Почему ты молчишь?! — Дорея злилась, но Цедрелла и прежде не отличалась особой любовью к разговорам. Только когда они оказались в просторной комнате, приготовленной для молодоженов, Дорея все поняла.

Ее взгляд скользил по белым подарочным коробкам разной формы и размера. С некоторых уже сняли упаковочную бумагу, приоткрытые крышки так и манили заглянуть внутрь...

— Давай посмотрим? — предложила Цедрелла, отпуская руку Дореи. Не дожидаясь согласия, она взяла ближайшую к ним коробку и раскрыла ее. С губ Цедреллы сорвался восхищенный вздох, когда она вытащила плоскую бархатную коробочку и раскрыла ее. Внутри на черной шелковой подкладке лежало немыслимой красоты колье с черной жемчужиной.

Дорея колебалась. Свое любопытство она так и не научилась держать в узде, и сейчас только страх от осознания, что их могут поймать, еще удерживал ее у двери. Чтобы отвлечься от восхищений Цедреллы, она оглядела спальню. Несомненно, это была самая роскошная комната во всем доме. Виолетта Блэк, несмотря на свою открытую неприязнь к невестке, постаралась на славу. В камине из кремового мрамора тлели черные поленья, в углу стоял роскошный туалетный столик из красного дерева, а большая кровать с воздушным пологом так и притягивала к себе восхищенный взгляд Дореи. Не выдержав, она торопливо избавилась от туфель, которые терли ей ноги, и со счастливым смехом прыгнула на кровать, утонув в мягких шелковых подушках. Цедрелла тихонько рассмеялась, наблюдая за дурачившейся Дореей.

— О Мерлин, Дори, ты только посмотри, какая мантия! — воскликнула она, доставая роскошное фиолетовое одеяние, расшитое драгоценными камнями. Дорея спрыгнула с кровати и опустилась на мягкий ворсовый ковер рядом с Цедреллой, затем коснулась пальцами нежнейшей ткани. Цедрелла накинула мантию на себя и метнулась к зеркалу. Мантия была ей велика и смотрелась крайне нелепо на худенькой девочке.

— Мантия, несомненно, очень дорогая и красивая, — улыбнулась Дорея, — вот только будет ли она смотреться так, как должна, в сочетании с цветом волос Ирмы?

— Не сомневаюсь, Кассиопея положит на этот наряд глаз, — Цедрелла аккуратно свернула мантию и с сожалением убрала ее в коробку.

— Да, она бросается на все блестящее не хуже нюхлера, — хихикнула Дорея, смущенно прикрыв рот ладошкой.

Она никогда еще не позволяла себе высказывания в адрес старшей сестры, но та своим бесконечным брюзжанием порой просто выводила ее из себя.

— А это не помешало бы подарить Чарльзу Поттеру, — заявила она, выуживая из резной шкатулки из розового дерева серебряную щетку для волос, рукоятка которой была усыпана изумрудами. — Хотя он вряд ли примет такой подарок, — добавила она, вспомнив, как разозлила Чарльза расческа Абраксаса.

Цедрелла вынула шпильки из своей прически, удерживающие декоративную шляпку, и заколола волосы изящным гребнем.

— Мне даже не верится, что Поттер и Уизли из чистокровных семей, — продолжала развивать мысль Дорея, любуясь своим хорошеньким отражением в презентованном Ирме зеркальце. — Как посмотришь на них, так и хочется обозвать бабуинами за их ужасные манеры, точнее, их полное отсутствие.

— Ты слишком строга к ним, Дори, — неожиданно заявила Цедрелла. Дорея изумленно воззрилась на кузину, которая в свою очередь смотрела куда угодно, но только не на нее. — Они просто веселые ребята...

— Я бы сказала, что они слишком веселые, — пробормотала Дорея, раскладывая подарки по своим местам. — Не понимаю, почему ты сейчас заступаешься за них? Я никогда не замечала, чтобы их глупые шуточки хоть немного смешили тебя.

Цедрелла пожала плечами.

— Зато тебя они очень даже смешат, Дори, — ласково сказала она, — только ты почему-то все время пытаешься показать обратное.

Дорея от возмущения даже слов не могла подобрать. Вот уж интересно, с чего Цедрелла сделала такие выводы?

— То есть ты хочешь сказать, что мне ужасно смешно, когда мои волосы приобретают зеленый цвет, а учебники оказываются в таком виде, будто их жевали?! — воскликнула она.

Цедрелла удивленно рассмеялась.

— Дорея, ты никогда не говорила, что Чарльз Поттер жевал твои учебники. Даже он, как мне кажется, не до такой степени изобретателен.

С минуту Дорея ошарашенно молчала, а после залилась звонким смехом. Цедрелла тоже улыбнулась и поднялась с пола, расправляя складки своего розового платья и прикалывая шляпку обратно. Дорея убрала массивный золотой портсигар с гравировкой, надела туфли и аккуратно сдвинула коробки с подарками, как они и располагались до их прихода. Настроение, подпорченное скучным балом, постепенно возвращалось.

— Идем, Дори, заберем малыша Ориона у твоей сестры, пока от ее недовольных криков не повылетали стекла, — Цедрелла с сожалением прикрыла дверь комнаты Поллюкса и Ирмы.

За окном бушевала непроглядная метель, в голых углах Блэк-мэнора Дорее чудилось завывание ветра. Над ее головой расцвета пушистая омела, и в этот момент настенные часы пробили полночь. Снизу раздавались приглушенные голоса гостей, желающих друг другу счастливого Рождества.

* * *

Столовая была украшена еловыми ветками, на которых поблескивал зачарованный снег. Кассиопея с трудом сдерживала зевок, хотя ни Сигнус, ни Виолетта не обращали на дочерей внимания. Взгляд отца был прикован к газете, но Дорея не раз замечала, как он нетерпеливо посматривал на дверь.

Рождественским утром семья чинно завтракала, как и в любой другой день. Домовой эльф терпеливо подогревал магией кофе и тосты, предназначенныедля Поллюса и его жены. Дорея равнодушно ковыряла ложкой в тарелке с гранолой, отодвигая в сторону ненавистный изюм. Она думала о письме для Мариуса и о том, нашла ли его Фиби в такую ужасную метель.

Двери столовой распахнулись, и на пороге показался Поллюкс, как всегда идеально одетый, гладко выбритый и причесанный. Его красивое лицо с четко очерченными скулами не выражало ничего, кроме полнейшего равнодушия. Сигнус отложил газету и адресовал сыну вопросительный взгляд. Поллюкс коснулся губами руки матери, которая вскинула тонкие брови.

— Доброе утро, отец, мама, доброе утро, девочки, — бесстрастно изрек Поллюкс, присаживаясь за стол. — Счастливого Рождества.

— Счастливого Рождества, — одновременно ответили они. Кассиопея жевала тост и силилась скрыть какую-то непонятную улыбку.

— Где же молодая миссис Блэк? — поинтересовалась она у брата, глядя на него с легкой насмешкой. — Мы ждем ее к завтраку вот уже сорок минут.

— Миссис Блэк принимает ванну, — ответил Поллюкс, даже не взглянув на Кассиопею. Виолетта поджала губы и сделала глоток кофе, чтобы скрыть свои эмоции. — Она спустится с минуты на минуту.

Семья продолжила завтрак, не обменявшись больше ни словом. Спустя какое-то время в столовой показалась Ирма, облаченная в домашнюю мантию. Ее медные волосы свободными прядями струились по спине, тонкие пальцы нервно теребили массивное обручальное кольцо. При появлении супруги Поллюкс остался бесстрастным, Сигнус лишь вежливо кивнул на ее растерянное приветствие. Кассиопея и Виолетта усиленно делали вид, будто Ирмы Блэк в этой комнате нет.

— Это место Мариуса, — вырвалось у Дореи, когда Ирма заняла место по правую руку от свекрови.

Оцепенение как рукой сняло. Виолетта вздрогнула, но тут же взяла себя в руки.

— Дорея, дорогая, прошу тебя, веди себя прилично, — холодно сказала она. Ирма виновато смотрела на возмущенно сверкавшую серыми глазами девочку.

— Прошу прощения, но теперь здесь буду сидеть я, — тихо сказала она и взяла салфетку.

Дорее стало стыдно за свою вспышку, она опустила голову. Она не могла понять, что хуже — пустующее два года место, которое прежде занимал любимый брат, или жена Поллюкса, восседавшая на стуле Мариуса как на троне.

— Леди Блэк, позвольте поблагодарить вас за столь щедрый подарок на нашу с Поллюксом свадьбу, преподнесенная вами диадема гоблинской работы просто изумительна, — Ирма изо всех сил старалась произвести на ледяную свекровь положительное впечатление. Грудь Виолетты высоко вздымалась и опускалась, на губах заиграла холодная улыбка.

— Надеюсь, вы довольны приемом, устроенным в вашу честь, моя дорогая? — усмехнулся доселе молчавший Сигнус. Некрасивое лицо Ирмы озарилось искренней улыбкой, отчего грубоватые черты лица смягчились, а на широких скулах заиграли ямочки.

— О да, лорд Блэк, большое спасибо! Это был самый счастливый день в моей жизни...

— Надеюсь, что появление наследников не заставит себя долго ждать, — Виолетта отодвинула тарелку и положила на стол льняную салфетку с гербом Блэков. — Смею думать, что минувшая ночь не прошла даром, раз вы заставили нас ждать вас к завтраку.

Щеки Ирмы стали пунцовыми, она стыдливо опустила взгляд. Поллюкс выглядел самодовольным. Кассиопея, не сдержавшись, хихикнула, и только Дорея не поняла, чем была вызвана такая реакция.

— Приятного дня, — пожелала Виолетта и скрылась за дверьми столовой, шурша накрахмаленными юбками.

* * *

Позабыв обо всех приличиях, Дорея и Джейн с удобством устроились на кровати последней. Как только Дорея показалась на пороге гостиной Слизерина, Джейн немедленно утащила ее в комнату и потребовала рассказать о свадьбе во всех подробностях. С ее кукольного личика не сходила счастливая улыбка, пока Дорея в ярких красках описывала свадебный наряд невесты и гору дорогущих подарков, собранных в комнате новобрачных.

— Какая же она счастливая, — вздыхала Джейн, вертясь перед зеркалом с накинутым на голову тюлем на манер фаты. — Знаешь, Дори, сколько бы я отдала, чтобы оказаться на месте Ирмы? Кстати, мне идет быть невестой? — она повернулась к подруге и кокетливо сложила губки бантиком.

Дорея захихикала и с энтузиазмом закивала. Джейн снова отвернулась к зеркалу и покрутилась перед ним, чтобы ее импровизированная «фата» развевалась по воздуху. Внезапно Джейн схватила Дорею за руку и принялась танцевать, напевая какой-то веселый свадебный мотив.

— Ох, Джейн, прекрати, прошу, у меня сейчас голова закружится, — засмеялась Дорея. — Все, я уже поняла, что ты безумно хочешь замуж, давай вернем тюль на место!

Подчиняясь взмаху палочки Дореи, тюль, бесцеремонно сорванная Джейн с зачарованного окна, снова оказалась на положенном ей месте. Джейн поправила чуть растрепавшиеся кудряшки и плюхнулась на кровать рядом с Дореей.

— Смотри, что подарила мне Ирма, — Дорея продемонстрировала восхищенно запищавшей подруге маленькую изящную брошку в виде феникса, который едва уловимо шевелил золотыми крылышками, усыпанными крохотными рубинами. — Эта брошь досталась ей от матери, и она считает, что с ее помощью сможет завоевать мое расположение. Я и без подарков отношусь к ней хорошо, а вот мама... — Дорея зачем-то понизила голос, — мама, наверное, до конца своих дней будет считать, что Поллюкс заслуживает лучшего.

— Это неудивительно, — тряхнула локонами Джейн, — когда у тебя будет сын, тебе тоже определенно не понравится его избранница! Матери все такие. Моя бабушка вообще никогда не появляется у нас дома, потому что совершенно не ладит с моей мачехой. Она и маму не слишком любила, но хотя бы проявляла вежливость в ее присутствии. А вторую жену отца готова просто задушить!

— Не рассказывай мне такие страшные вещи, Джейн, — попросила Дорея, кусая губы.

Прошло уже две недели с того дня, как она отправила Мариусу письмо, но ответа так и не последовало. Дорея была убеждена в том, что брат держит на нее смертельную обиду, и осознание этого разбивало ее юное сердечко на осколки. Даже веселая болтушка Джейн не могла не заметить подавленного настроения лучшей подруги. Она вдруг накрыла ее плечи теплой шалью, от которой пахло клубникой и сладкими духами.

— Тебе это не грозит, Дорея, — ласково сказала она, беря ее холодные руки в свои. — Ты же само очарование, твоя будущая свекровь непременно тебя полюбит!

Дорея неуверенно улыбнулась, сомневаясь, что ее это тревожит. О Мариусе она не рассказывала никому, в том числе и Джейн. Она не считала своего брата-сквиба позорным пятном на репутации, но как знать, как после этого станут относиться к ней однокашники, ставившие чистоту волшебной крови превыше всего остального?

Начало нового семестра Дорея встретила в подавленном настроении. Как Джейн ни пыталась развеселить ее, у Дореи не было сил на то, чтобы просто улыбнуться. Сова Блэков принесла ей пару писем из дома, но от Мариуса по-прежнему не было ни весточки. Дорея хандрила до середины марта, пока однажды за завтраком перед ней не приземлилась красивая полярная сова с редкими черными перышками на груди. Сердце Дореи радостно подпрыгнуло, но тут же снова сжалось: пернатый почтальон принес не столь долгожданное письмо от брата, а букетик свежих подснежников и записку, содержавшую всего одно слово, написанное чуть кривоватым почерком: «улыбнись». Джейн, угощавшая незнакомую сову беконом, восторженно прошептала:

— Как романтично, Дори! От кого это?

Дорея и сама хотела бы знать имя отправителя. Она покосилась на Абраксаса, который преспокойно пил кофе и беседовал с Казраном о какой-то статье в «Ежедневном Пророке». Дорея тут же отмела глупую мысль. Джейн перехватила ее заинтересованный взгляд и захихикала:

— Если это Малфой прислал тебе цветы, то я — африканский дыбохвост.

За что Дорея любила свою смешливую подругу, так это за способность разряжать обстановку в любой ситуации. Против воли уголки ее губ чуть приподнялись, и она неуверенно засмеялась. Подснежники пахли так дивно, что она зарылась носом в белоснежные бутоны и с наслаждением вдохнула их запах. На колени ей упала еще одна записка, только что кем-то левитированная.

— «Так намного лучше», — прочитала Дорея и смутилась. Кем бы этот анонимный отправитель ни был, он сейчас находился в Большом зале и пристально за ней наблюдал.

Через пятнадцать минут Дорее так надоели рассуждения любопытной Джейн о ее новоиспеченном поклоннике, что она подумывала было наложить на подругу заклятие немоты. Настроение у обеих девочек было прекрасным, даже несмотря на выходку Поттера, который у входа в класс зельеварения ловко жонглировал чернильницами, одна из которых разбилась и оросила сине-фиолетовыми чернилами туфли Дореи.

На следующий день белая сова снова принесла ей букетик подснежников, которые на манер колокольчиков издавали серебристый звон. Отправитель явно был талантливым волшебником, а в записке, приложенной к цветам, значилось следующее: «Я хочу, чтобы ты улыбалась не только тогда, когда тебе присылают цветы».

Джейн затеяла настоящее расследование с целью выяснить имя тайного отправителя, которого подруги между собой называли «мистер Икс». Для начала они наведались в совятню, но знакомой белой совы там не обнаружили.

— Ладно, — Джейн была настроена оптимистично, — скорее всего, он отправил ее домой или еще куда-нибудь. Утром проследим, к кому она полетит.

Что самое интересное, белая сова, вручив Дорее очередной букетик, взмахнула крыльями и улетела из Большого зала. Джейн, закусив губу, лихорадочно размышляла. Что касается самой Дореи, то она уже не была уверена в том, что ей хочется знать имя своего таинственного поклонника. Ей просто нравились подснежники, нравилось это новое чувство загадочности. И, в отличие от Джейн, ее мысли не занимал полностью мистер Икс. В июне должны были начаться переводные экзамены, и Дорея предпочла начать готовиться к ним заранее.

Только в середине апреля она, наконец, получила заветное письмо! Руки ее дрожали, когда она пыталась вскрыть белый конверт, надписанный, вне всякого сомнения, рукой Мариуса Блэка. К глазам Дореи подступили слезы, она нетерпеливо сморгнула и принялась за чтение.

Дорогая Дорея,

Я получил твое письмо на Рождество; признаться, оно стало для меня полной неожиданностью, но, несомненно, приятной. Фиби сразу улетела, а я долго сидел в прострации и пытался поверить в то, что держу пергамент с твоим почерком в реальности, а не во сне. Я благодарю тебя за кулон, я знаю, как он тебе дорог.

Лорд и леди Блэк отправили меня на обучение в Плимутский колледж, что на полуострове Корнуолл. Здесь никто не знает о моем магическом происхождении, поэтому появление совы с конвертом в клюве произвело немало волнений. Мне здесь нравится, у меня есть друзья из всех уголков Великобритании. Нас учат таким интересным вещам, как математика, история, философия. Конечно, это наверняка и вполовину не так занятно, как трансфигурация и зельеварение, но маглы могут заменять все это своими собственными разработками в области медицины и физики. Помимо этого я с друзьями посещаю шахматный клуб, наш руководитель очень доволен мной. Первое время я удивлялся тому, что фигурки нужно передвигать вручную, а сейчас уже привык. По крайней мере, они не разбивают друг друга, я знаю, что тебя это всегда пугало.

Любопытно, как прошла свадебная церемония? Мне бы хотелось поздравить Поллюкса и его жену, но он скорее примет поздравления от мантикоры, нежели сквиба.

Единственный недостаток моей новой школы — это отсутствие в ней тебя. Если я научился жить без магии, то с твоим отсутствием в моей жизни не смирюсь никогда.

Мне придется дождаться официальной вылазки в город, чтобы там в магических кварталах отыскать сову и отправить тебе письмо. Сожалею, что оно будет доставлено так нескоро, но, боюсь, что постоянное присутствие совы здесь не потерпят. Мне и так было задано слишком много ненужных вопросов. Лучше всего писать магловской почтой, хотя для тебя это, наверное, невозможно. Но я надеюсь, что ты обязательно что-нибудь придумаешь.

Целую, твой брат Мариус.

Дорея снова и снова перечитывала бесценное письмо, а из глаз ее текли слезы. Бумага слегка намокла, оставляя на месте аккуратно выведенных Мариусом строчек расплывчатые пятна. На нее с беспокойством смотрели Джейн и Цедрелла, но тактично молчали. Дорея аккуратно свернула послание и убрала его во внутренний карман мантии. Счастье наполнило ее грудную клетку до краев и грозило вот-вот вырваться наружу. Мариус не держит на нее зла, с ним все хорошо! Дорея вспомнила строчку из его письма и поежилась: брат назвал их родителей лордом и леди Блэк, не мамой и отцом. Они отправили его так далеко от дома и даже ни разу не навестили в этом неизвестном ей Корнуолле! Всякий раз, когда Дорея думала об этом, сердечко ее обливалось кровью.

— Все в порядке? — учтиво осведомился Абраксас. Дорея вздрогнула, когда прозвучал его надменный голос, и кивнула. — Ты получила плохие новости?

— Нет-нет, совсем наоборот, — поспешила заверить однокурсника Дорея. Абраксас кивнул, постарался придать своему бледному лицу высокомерное выражение и отвернулся, хотя его так и распирало от любопытства.

Вечером Дорея написала Мариусу длинное послание, в котором подробно описала свадьбу Поллюкса, упомянула новости, которые не столь давно сообщила ей Кассиопея — Ирма ждет ребенка. «Это значит, что мы с тобой скоро станем дядей и тетей, представляешь?» — написала она. Дорея писала про поднимающие ей настроение подснежники неизвестно от кого, писала про приемы, устраиваемые профессором Слизнортом, про квиддичные матчи, про уроки и про все-все-все, что приходило ей в голову. Когда шум воды в душе стих, Дорея торопливо закончила свое письмо и волшебной палочкой высушила чернила. Когда Джейн, одетая в махровый белый халат, вышла из ванной, письмо в запечатанном конверте уже покоилось под подушкой Дореи. Она сама не знала, почему скрыла от подруги свою переписку с Мариусом, она была уверена в том, что Джейн не станет ее осуждать. Но это было слишком личное, слишком… ее. Ей не хотелось, чтобы кто-то знал об этом.

Поздно ночью, лежа в своей теплой постели и слушая мерное дыхание Джейн, Дорея с грустью думала о том, что отправить письмо сможет только летом, когда вернется в Лондон. На площади Гриммо стоял большой почтовый ящик, она несколько раз видела в окно, как маглы клали и забирали из него свою корреспонденцию. Она была уверена, что у нее получится отправить письмо брату, а если нет — что ж, всегда можно приказать Мими сделать это за нее.

* * *

Май ворвался в Хогвартс подобно неуловимому сниджету. Деревья расцветали изумрудными листьями, зревшими весь апрель; из глубин Черного озера снова стал показываться старина гигантский кальмар. Экзамены приблизились к школьникам вплотную, и Дорея в свободное время практически не покидала библиотеку. Звонкий смех, доносящийся с улицы сквозь распахнутые окна, здорово нервировал ее. Ничего, успокаивала она себя, через неделю все будет позади.

Первым экзаменом им поставили историю магии. Поскольку полные конспекты лекций были только у Дореи и Цедреллы, им не составило никакого труда написать свой экзамен. Абраксас хмурился, кусал кончик заколдованного против списывания пера и постукивал пальцами по столешнице парты. Джейн беспокойно вертелась на стуле, как волчок, пытаясь заглянуть в работы соседей. Когда первокурсники Слизерина покинули аудиторию профессора Бинса, Дорее показалось, что с ее плеч рухнула гора. Как бы она ни написала свою работу, а все же один экзамен был позади.

После обеда они сдавали зельеварение. Профессор Слизнорт весьма благосклонно относился к своим ученикам и даже шепотом подсказал Араминте, сколько крысиных хвостов нужно добавить в зелье Забывчивости, после чего подмигнул школьникам и приложил пухлый палец к губам. Дорея все сделала сама, чем необычайно гордилась. Пусть профессор ставит ее в пример остальным заслуженно.

Во вторник им предстояла только трансфигурация. Профессор Дамблдор велел превратить мышь в табакерку. Лучше всех, как обычно, получилось у Чарльза Поттера, которому преподаватель трансфигурации поставил высший бал. А вот у его друга Септимуса Уизли у табакерки остались мышиные усы, и как бы он ни старался, а убрать дефект у него так и не получилось. Дорея показала свои способности не лучше, но и не хуже остальных. Экзамен, которого она боялась больше всего, вышел не таким уж и сложным.

Ближе к вечеру Джейн каким-то образом удалось вытащить ее на школьный стадион, где несколько ребят перебрасывали друг другу квоффл, зависнув в двадцати футах над землей. Джейн жевала малиновые пастилки и недовольно цокала языком, глядя на Дорею, которая читала учебник по чарам. Радостные крики болельщиков и шутливая перебранка игроков отвлекала ее, и она поймала себя на том, что уже минут десять пытается прочесть абзац о заклинании Левитации, но не понимает при этом ни слова.

— Берегись! — воскликнул кто-то. Рядом истошно завизжала и замахала руками, рассыпав по трибуне сладости, Джейн. Дорея вскинула голову и успела увидеть ярко-красный мяч, летевший прямо на них. От неожиданности она зажмурилась и выставила вперед руки, чтобы тяжелый мяч не ударил ее в лицо. — Ого, — уважительно протянул кто-то, — хорошая реакция!

Дорея неуверенно открыла глаза и обнаружила, что ее руки с силой сжимают упругий квоффл. Она даже не поняла, что поймала его, и теперь недоумевала, как у нее это получилось.

Перед трибуной, где сидели девочки, завис на школьной метле раскрасневшийся Чарльз Поттер, который выглядел чуть виноватым. Дорея исподлобья покосилась на него и что было сил запустила мяч в него. Гриффиндорец ловко поймал квоффл, но не улетел к поджидающим его игрокам. Теперь он смотрел на Дорею с любопытством.

— Какие еще таланты ты скрываешь? — поинтересовался он.

Дорея покраснела от пристального внимания всех, кто находился на стадионе. Рядом с ней Джейн, ворча, собирала разбросанные по полу трибуны пастилки в кулек.

— Я умею играть на фортепиано, — буркнула Дорея, чувствуя, что еще чуть-чуть, и ее горящее лицо сравняется по цвету с квоффлом в руках Поттера.

— Да ну? — Поттер сделал вид, будто удивился. — Не хочешь присоединиться к нам?

Он махнул рукой в сторону колец, где собрались игроки, и чуть не свалился с метлы, пытаясь одновременно удержать равновесие и квоффл. Дорея возмущенно вспыхнула.

— Метла — не женский транспорт, — оскорбленно сообщила она.

Чарльз смешно почесал в затылке, взлохматив тем самым свои смоляные волосы.

— А мистер Болл с тобой не согласился, когда поставил тебе зачет по полетам, — весело сверкнул карими глазами он и развернул метлу. — Ладно, было бы предложено. И не злитесь, мисс Блэк, с таким хмурым личиком вы неимоверно напоминаете вашу почтенную матушку.

Он улетел, демонстративно подбрасывая в воздух квоффл и ловко ловя его. Игра возобновилась, и среди криков Дорея ясно различила женские голоса. Джейн тем временем бросила в кулек последнюю пастилку и завязала его. Заметив красную, как рак, подругу, она весело рассмеялась.

— Дори, с таким лицом, как у тебя, только яичницу жарить! Улыбайся и смотри на мир проще!

— И ты туда же, — вспыхнула Дорея, захлопывая учебник, покоившийся у нее на коленках, и поднимаясь. — Сговорились вы с мистером Иксом, что ли?

Она торопливо покинула стадион и направилась к школе, досадуя на Джейн и на саму себя за то, что поддалась на ее уговоры. Она злилась на Чарльза Поттера, хотя сегодня тот не сделал ничего такого, что могло бы вывести ее из себя. Но так уж повелось, что она злилась всякий раз, когда он попадал в поле ее зрения, а сравнение с матерью сейчас казалось совсем неуместным.

Дорея проводила задумчивым взглядом белую сову, летевшую к замку, и вздохнула. Мистер Икс больше не присылал ей никаких цветов с записками, и от этого почему-то становилось грустно. Она-то думала, что нравится ему. И внезапно ей захотелось узнать его настоящее имя.

* * *

Из-за закрытых дверей спальни Поллюкса и Ирмы не доносилось ни звука. Стоял знойный августовский день, но дом Блэков был привычно погружен в прохладу. Несмотря на многовековые охлаждающие чары, Кассиопея обмахивалась веером и сдувала прядь каштановых волос, когда та падала ей на лоб. Отец буднично курил свою трубку и листал свежий номер «Пророка».

— «Гриндевальд рвется к власти в Болгарии», — прочитал он очередной заголовок и задумчиво потер острый подбородок. — Интересная позиция, со времен Салазара Слизерина никто не решался столь радикально отстаивать права чистокровных. Я бы хотел с ним познакомиться.

— Стоит ли? — с сомнением поинтересовался Поллюкс. Он был слегка бледен и то и дело бросал нервные взгляды на закрытые двери своей комнаты. — Судя по заголовкам европейской прессы, скоро грядет война.

Сигнус снова зажег потухшую было трубку. Дверь чуть скрипнула, и на пороге показалась тетя Белвина, выглядевшая до крайности изможденной.

— Роды сложные, — сообщила она, утирая лицо испачканным в крови передником. — Ребенок крупный.

— Это мальчик? — чуть подался вперед Поллюкс. Миссис Бэрк пожала плечами.

— Пока неизвестно. Сигнус, налей мне огневиски.

Пока взрослые суетились, Дорея наблюдала за ними с лестничной площадки. В кармане платья лежал дожидавшийся своего часа заветный конверт с письмом в Плимут. Она ждала подходящего момента все каникулы, и в день, когда Ирма готовилась разрешиться от бремени, этот самый момент настал.

Дорея мышкой сбежала по лестнице и прошмыгнула в прихожую, где убирался старый эльф. Его редкие волосы, торчавшие из ушей, были практически белыми, спина сгорбилась от старости, а длинные пальцы скрючились. Однажды Дорея случайно услышала бормотание старого слуги о том, что он с нетерпением ждет момента, когда окажется на «доске почета мисс Элладоры». После этого Дорея старалась не оставаться со странным эльфом в одной комнате.

— Мисс Дорея желает выйти из дому? — проскрипел эльф, кланяясь юной хозяйке. Дорея крепче стиснула письмо в кармане, но тут же разжала пальцы, опасаясь помять конверт. — Бейли не может открыть мисс двери, мисс не может в одиночестве гулять по Лондону.

— Я не собираюсь выходить на улицу, — опасливо прошептала Дорея. — Ступай в мою комнату, Бейли, и разбери одежду. Некоторые платья нуждаются в стирке.

— Слушаюсь, мисс Дорея, — каркнул эльф и с негромким хлопком аппарировал прочь.

Дорея вздохнула с облегчением. Путь был свободен. Она нерешительно протянула руку к двери и тут же отдернула ее, закусив в смятении губу. Наверху раздалась чья-то брань, подстегнувшая Дорею точно кнут, и девочка решилась. С гулко бьющимся сердцем она распахнула входную дверь и вышла на крыльцо, жмурясь от ослепительного солнечного света. Площадь Гриммо была пустынна, в такую жару люди предпочитали не выходить из своих домов без крайней на то нужды. Почтовые ящики находились в тени изнывающего от жары платана напротив дома номер восемь. Глубоко вздохнув, Дорея спустилась с крыльца своего дома и, оглянувшись по сторонам, побежала к ящику.

«Так, — сказала она себе, пытаясь выровнять дыхание. — И что дальше?»

Она несколько раз обошла странное магловское изобретение, но так и не поняла, что нужно делать. Куда бросать письмо? На одной стороне ящика было написано «postbox»[1], а на другой — «letterbox»[2]. Дорея не понимала, что это значит. Может быть, нужно бросить письмо в любой из этих ящиков, а дальше маглы сами разберутся? Это показалось ей разумным решением, она вытащила на свет свое изрядно помятое письмо и занесла было его над ящиком, как вдруг позади нее раздался незнакомый низкий голос, принадлежавший мужчине:

— Вам помочь, мисс?

От неожиданности Дорея тихонько вскрикнула и отскочила от ящиков, судорожно пряча письмо в карман платья. Перед ней стоял полноватый мужчина с добродушным лицом и пышными, как у профессора Слизнорта, усами. На нем был темно-синий пиджак, а через плечо висела сумка, в которой виднелись газеты. К другой стороне ящика был прислонен странный двухколесный механизм, Дорея не знала его названия, но несколько раз видела, как магловские дети катались на таком. Пока она молча разглядывала магла в спецовке, он повторил свой вопрос.

— Да, я… — она запнулась и показала мужчине свое письмо. — Я хотела бы отправить это, но не знаю, как пользоваться…

Она кивнула в сторону ящиков и густо покраснела. Почтальон снисходительно улыбнулся.

— А где же марки? — перехватив недоуменный взгляд странной девочки, он усмехнулся. — Без марок письмо не дойдет до адресата, мисс.

— И где же мне взять эти марки? — расстроенно спросила Дорея.

— Я могу вам их продать, — почтальон вернул Дорее письмо и раскрыл свою сумку. — Куда отправляем письмо?

— В Плимутский коллежд, — сказала Дорея и только после этого сообразила, что ей нечем расплатиться за эти загадочные марки. — У меня нет денег, сэр, — залилась краской она.

Почтальон перестал рыться в своей сумке и строго посмотрел на девочку.

— В таком случае отойдите от ящиков, мисс, и не мешайте мне работать, — сурово сказал он.

Дорея готова была расплакаться от безысходности. Она чувствовала себя просто ужасно.

— Прошу вас, сэр, мне очень нужно отправить это письмо, — прошептала она. — Возьмите это вместо денег.

Она вручила оторопевшему маглу свою золотую сережку с лунным камнем. Почтальон посмотрел на нее, как на ненормальную.

— Вы иностранка, мисс? — с подозрением спросил он. Другого объяснения чудачествам девочки у него явно не было. Дорея энергично закивала. Почтальон, нервно оглянувшись по сторонам, взял у нее сережку и поднес к глазам. — Зачем же мне одна? — проворчал он, понизив голос.

Дорея вздохнула и сняла вторую. В конце концов, ей сережка без пары тоже ни к чему.

— Ладно, — подумав, согласился почтальон, как-то слишком быстро пряча золото в сумку. — Не волнуйтесь, мисс, отправим мы ваше письмо. Вот так.

Он быстро наклеил на конверт несколько марок, Дорея даже не успел как следует рассмотреть эти загадочные бесценные бумажки. Почтальон прочитал написанный на конверте адрес, хмыкнул и опустил письмо в ящик, на котором была надпись «postbox». Дорея внимательно следила за его действиями, стараясь ничего не упустить.

— Благодарю вас, сэр, — радостно воскликнула она и бросилась к дому.

Почтальон удивленно посмотрел ей вслед, после чего усмехнулся и занялся наконец своей работой.

Стараясь остаться незамеченной, Дорея прошмыгнула в дом и с облегчением захлопнула за собой двери. Если родители узнают о том, что она разговаривала с маглом, ей несдобровать. Но все обитатели Блэк-мэнора пребывали в приподнятом расположении духа. Дорея вошла в большую гостиную и обнаружила отца, сестру и брата перед большим родовым гобеленом. На самом верху был старательно изображен герб семьи Блэк, а чуть ниже золотыми нитками вышит девиз «Чистота крови навека». В самом низу гобелена от соединенных золотой ветвью имен Поллюкса и Ирмы тянулась другая, маленькая: «Сигнус Эридан Блэк», а чуть ниже стоял год рождения.

— Внук, — с гордостью произнес отец, коснувшись кончиками пальцев имени новорожденного Блэка. — Наследник.

— У тебя племянник, Дори, — сзади подошел Поллюкс и тепло обнял девочку.

— А можно мне его увидеть? — осмелев, задала вопрос она.

— Зачем? — строго одернула ее Кассиопея. — Им сейчас занимаются домовики.

Дорея слегка растерялась. Почему домовики, почему не Ирма или, на худой конец, мать? Отец тем временем положил руку на плечо старшей дочери.

— Думаю, в этом нет ничего страшного. Конечно, Дорея, ты можешь посмотреть на ребенка. Только веди себя тихо, Ирма отдыхает после родов, да и миссис Блэк изнурена.

Сколько Дорея себя помнила, мать с отцом называли друг друга только мистером или миссис Блэк и никак иначе. Она согласно кивнула и направилась в комнату, где рожала Ирма.

Жена Поллюкса крепко спала, ее грудь тяжело вздымалась и опускалась во сне. Тетя Белвина и мать Ирмы, миссис Крэбб, вполголоса о чем-то разговаривали. Миссис Крэбб, которой казалось, что эльфы-домовики недостаточно заботятся о младенце, бросала на них испепеляющие взгляды. Заметив тихонько вошедшую в комнату Дорею, женщина сузила глаза:

— В чем дело? — холодно вопросила она.

Дорея растерялась. На помощь ей пришла тетушка Белвина, которая, икнув, положила руку на плечо миссис Крэбб.

— Проходи, Дорея, дорогая, — прошептала она, улыбаясь. Кажется, Сигнус явно перестарался, выполняя просьбу сестры налить ей огневиски. — Хочешь увидеть племянника?

— Если можно, — вежливо отозвалась девочка.

Мими пеленала беспокойно сучившего маленькими ножками ребенка. Дорея смотрела на малыша, затаив дыхание. Ну как можно быть таким малюсеньким? Она несмело дотронулась до крохотной розовой ножки маленького Сигнуса и тут же отдернула руку, боясь сделать ему больно. Она улыбалась. Ах, если бы она успела написать Мариусу о том, что он тоже стал дядей, как он был бы рад!

* * *

Возвращение в Хогвартс было ознаменовано нашествием пикси. Крылатые синие чертики заполонили собой всю школу, внося хаос и разрушения не меньше Пивза. Бедняга мистер Прингл носился за хихикавшими над его жалкими попытками пикси со старой шваброй в руках, школьники со скорбными лицами чинили свои испорченные учебники, а в душе радовались еще одному дню относительной свободы.

— Какой он? — с любопытством поинтересовалась Джейн, когда Дорея сообщила о рождении племянника.

— Крошечный, — улыбнулась она, аккуратно складывая учебники. — Вот такой, — для наглядности она развела руки в стороны на расстоянии в полтора фута.

Джейн завистливо вздохнула.

— А нам еще расти и расти до свадьбы, — пожаловалась она, мельком взглянув на себя в зеркало. — Кстати, отец признался, что уже начал подбирать мне мужа. Он хочет для меня достойную партию, а для себя — выбраться из финансового кризиса.

Дорея не знала, что это значит. Джейн ей объяснила.

— Нужно быть как минимум не Блэком, чтобы понять, что такое нехватка денег, — полушепотом сказала Джейн. Даже у себя в комнате они боялись секретничать, и Дорея видела, с каким трудом подруге далось это признание. Ей вдруг стало стыдно за то, что она держала в тайне от Джейн свою переписку с Мариусом. — Отец по уши в долгах, а «Гринготтс» отказывает ему в кредите. Грозят забрать дом в уплату долгов, — на голубые глаза Джейн навернулись слезы.

Дорея села к ней на кровать и обняла ее за вздрагивающие худые плечи. Она слабо представляла себе масштабы проблем в семье Селвинов, но одной плачущей подруги было достаточно для того, чтобы она посочувствовала ей от всего сердца.

— Я тоже должна рассказать тебе одну тайну, — прошептала она. Слезы Джейн тут же высохли, она вытерла лицо мантией и забралась на кровать с ногами. Ее кукольное личико выражало нетерпение. — Этим летом я разговаривала с маглом.

Джейн, ожидавшая как минимум настоящего имени мистера Икса, разочарованно фыркнула.

— Я отдала ему свои сережки, чтобы он помог мне отправить письмо в магловскую школу моему брату-сквибу, — спокойно закончила Дорея.

Джейн вытаращила глаза, отчего они стали совсем круглыми. Вот это звучало куда более впечатляюще.

— У тебя есть брат-сквиб? — воскликнула Джейн, меняясь в лице. Ее бледные щечки чуть порозовели. Дорея, понурив голову, кивнула. — Ничего себе… Разве у Блэков, — она специально сделала ударение на фамилии Дореи, — мог родиться сквиб?

— Сквибы могут родиться у кого угодно, даже у Блэков, — вспыхнула Дорея. Ей надоело, что все вокруг считают ее семью чуть ли не королевской, причем одна половина выражала почтение, а другая только презрительно фыркала, как несносный Чарльз Поттер и все его глупые гриффиндорские подпевалы. — Мама и папа отправили его в частную закрытую школу в Корнуолле, и мы с ним тайно поддерживаем связь.

Джейн открыла было рот, но Дорея, зажмурившись, помотала головой.

— И я не желаю слышать о предательстве и прочих вещах в таком духе — Мариус мой родной брат, и никто не имеет права запретить мне с ним общаться!

Джейн ласково погладила Дорею по волосам.

— Я как раз собиралась сказать, что это очень смелый поступок, Дори, — улыбнулась она. — Пойти наперекор семье не каждый сможет.

— Я не иду наперекор семье и вовсе я не смелая, — прошептала Дорея. — Видела бы ты, как у меня тряслись коленки, когда я разговаривала с магловским почтальоном! Он, вероятно, посчитал меня полной дурочкой.

— Выходит, ты храбрее, чем сама думаешь, — покачала головой Джейн. — В тебе есть авантюрная жилка, Дорея. Хотела бы я хоть немного быть похожей на тебя!

— Можем сварить Оборотное зелье, — хихикнула Дорея. — Представляешь, в какой восторг придет профессор Слизнорт?

Они принялись дурачиться и щекотать друг друга. Когда Джейн, икая от смеха, повалилась на подушку, из-под нее с возмущенным писком вылетела маленькая пикси, потрясающая кулачками. Джейн щелкнула ее по носу, и пикси попыталась цапнуть ее за палец, но не успела. Дорея схватила ее за крылышки и сунула в поспешно наколдованную клетку.

— Ее нужно выпустить, — с сожалением произнесла она. Пикси злобно трясла тоненькие прутья клетки и верещала.

— А я предлагаю подбросить ее в кабинет Прингла, — коварно хихикнула Джейн. — У него того и гляди скоро разовьется аллергия на этих милашек.

Дорея согласно кивнула и пришла в ужас от самой себя. Но «авантюрная жилка» явно просилась наружу, и с этим она ничего не могла поделать.

[1]Postbox — почтовый ящик для сбора исходящей корреспонденции.

[2]Letterbox — почтовый ящик для входящей корреспонденции.

Дорея лежала у себя на кровати и читала «Историю Хогвартса». Рядом резвилась пикси, которую они с Джейн решили не подбрасывать в кабинет мистера Прингла и оставили у себя. Пикси щекотала мохнатыми ножками ступни Дореи и что-то верещала на своем языке, пытаясь привлечь внимание хозяйки.

— Хочешь, я почитаю вслух? — улыбнулась Дорея. Пикси тут же перестала дурачиться и перебралась поближе к книге, приняв почти такую же позу, как и у Дореи. Девочка засмеялась, погладила зажмурившуюся от удовольствия пикси и принялась за чтение. — «Точная дата основания школы чародейства и волшебства «Хогвартс» неизвестна. Школа была открыта в X веке нашей эры четырьмя величайшими волшебниками и волшебницами своего времени: Годриком Гриффиндором, Салазаром Слизерином, Кандидой Когтевран и Пенелопой Пуффендуй. Замок, построенный ими, был защищен многочисленными чарами, не позволяющими враждебно настроенным маглам обнаружить его…»

Ее прервала Джейн, влетевшая в спальню с расширенными от возбуждения глазами. На ней была теплая мантия и форменный серо-зеленый шарф, на котором поблескивала зеленая розетка. Дорея чуть приподняла брови, а пикси, которой чтение явно пришлось по душе, недовольно скрестила ручки на груди.

— Вот ты где! — воскликнула Джейн, ткнув пальчиком в сторону Дореи. — Я сбилась с ног, пока тебя разыскивала. Почему ты все еще здесь, Дори? Ты же пропустишь все самое интересное!

— Что, например? — попыталась скрыть улыбку Дорея и осторожно убрала пальчики расшалившейся пикси от страницы, которую она принялась было теребить.

— Квиддичный матч! — Джейн бросилась к шкафу и вытащила из него мантию подруги. — Такое событие нельзя пропустить, тем более сегодня Слизерин играет с Гриффиндором!

— Дженни, ты же знаешь, это не по мне, — нахмурилась Дорея, пытаясь увернуться от Джейн, которая уже накидывала на нее мантию. — Иди одна, если хочешь, но я…

— Я пойду только с тобой, — упрямо заявила Джейн и подтолкнула Дорею к двери. — Пожалуйста, ты не можешь лишить меня удовольствия!

— Ладно, уговорила, — с неохотой сдалась Дорея, чувствуя, как в ней самой просыпается интерес. В прошлом году она была на одном-единственном матче, когда Когтевран с разгромным счетом выиграл у Слизерина, и с тех пор ей как-то не слишком хотелось посещать стадион. Джейн радостно подпрыгнула и хлопнула в ладоши.

В общей гостиной не было ни души, все ушли на стадион болеть за свою команду. В замке стояла уютная тишина, по коридорам гуляли сквозняки. Все это напомнило Дорее дом номер двенадцать на площади Гриммо в Лондоне, а вместе с тем и Мариуса. Позавчера она получила от него ответное письмо, в котором он восхищался тем, что она нашла способ отправить ему послание магловской почтой. Одно огорчало Дорею — теперь ей придется ждать до Рождества, чтобы увидеть знакомого почтальона и купить у него волшебные марки, заменяющие маглам сов, без которых письмо не дойдет до Плимута.

На улице моросил мелкий дождик, Дорея морщила носик, когда капли попадали ей на лицо. Джейн торжественно вытащила волшебную палочку.

— На этот случай я выучила одно полезное заклинание, — с гордостью заявила она. — Вот, смотри. Импервиус!

Вокруг девочек образовался невидимый защитный слой, который отталкивал от них воду. Дорея улыбнулась — так смотреть квиддич будет намного приятнее.

Игра уже началась — со стороны школьного стадиона доносились подбадривающие крики болельщиков. Что-то вещал в волшебный рупор школьный комментатор. Пробираясь к своей трибуне, Джейн бесцеремонно расталкивала толпившихся ребят локтями, Дорее только оставалось поспевать за воинственно настроенной подругой. Судя по оживлению на слизеринских трибунах, в счете пока что вели именно они.

— Квоффл перехватывает охотник и капитан Гриффиндора Джокунда Сайкс, — объявил комментатор, щуплый светловолосый мальчик с шестого курса. На его мантии виднелась эмблема Пуффендуя. — Она делает пас Харфангу Лонгботтому, уворачивается от бладжера, Лонгботтом пасует ей и… ГОЛ! Сорок — двадцать в пользу Слизерина!

Гриффиндорские болельщики приветствовали свою охотницу, которая вскинула в воздух кулак, пролетая перед трибунами своего факультета, и снова ринулась в атаку. Неподалеку мелькнула золотая вспышка и тут же исчезла, но успела взволновать ловцов обеих команд. Дорея внимательно следила за передвижением квоффла, а рядом с недовольным видом комментировал происходящее на поле Абраксас.

— Это никуда не годится! Складывается такое ощущение, что загонщиков выпустили на поле исключительно для галочки! Удивительно, как с такими недоумками наши игроки еще держатся на метлах!

— Выйди на поле сам и покажи, как нужно играть, Малфой, — не выдержала Джейн. Как раз в это время бладжер, пущенный Роландой Трюк, угодил в Артемиса Забини, который чудом удержался на метле. — Ну вот, кто-то накаркал!

Квоффл перехватил игрок Гриффиндора, и Дорея с удивлением узнала в худенькой фигурке в красно-оранжевой мантии Чарльза Поттера. У него на хвосте висели сразу трое охотников Слизерина, но Поттер маневрировал достаточно уверенно и спустя несколько мгновений переиграл вратаря и принес своей команде еще десять очков.

— И выйду! — возмущался Абраксас, прожигая в Поттере дыры взглядом. Тот хвастливо вскинул вверх кулак, подражая Джокунде Сайкс. Ветер бешено трепал его и без того растрепанные волосы, мантия намокла от дождя и потемнела. Разрыв в счете теперь составлял десять очков, а снитча по-прежнему не было видно. — Сегодня же подам заявление на место в команде и…

— Я даже не знала, что Поттера взяли в команду, — стараясь перекричать восторженные крики гриффиндорцев и разочарованные стоны слизеринцев Дорея.

— Что-что? — громко переспросила Джейн, но в какофонии голосов Дорея ее практически не слышала.

Матч закончился победой Гриффиндора со счетом двести семьдесят — сто десять. Абраксас первым покинул трибуну, от злости пнув по дороге сиденье. Гриффиндорцы совершали по стадиону круг почета, и почему-то смотреть на самодовольно ухмыляющегося Чарльза было тошно. Дождь закончился, из-за туч робко выглянуло солнце, но настроение Дореи было безнадежно испорчено.

— И зачем я только поддалась на твои глупые уговоры? — дулась она на Джейн, которая тоже была в подавленном настроении. Слизеринцы возвращались в замок первыми, где-то позади них шли гриффиндорцы и распевали гимн своего факультета.

В комнате их поджидал еще один неприятный сюрприз — в их отсутствие пикси подралась с Мерфи, котом Джейн. До самого вечера они наводили порядок, заново склеивали в который раз порванные учебники, заправляли разворошенные постели, вешали занавески и убирали разбросанную одежду. Пикси так расшалилась, что ни в какую не желала лезть обратно в клетку. Пришлось наложить на нее замораживающее заклинание, а саму клетку накрыть полотенцем.

— Я в библиотеку, — объявила Дорея, складывая в сумку книги и пергамент. — Хочу закончить всю работу сегодня, чтобы на выходных действительно отдыхать.

В библиотеке было немноголюдно и почему-то темно. Где-то неподалеку смахивала с корешков книг пыль мадам Пинс, нервная сухопарая женщина, которая школьников почему-то считала чуть ли не личными врагами. Прямо посреди урока библиотекарша могла нагрянуть в класс и устроить проверку учебников. Дорею она хоть и с неохотой, но все же хвалила за аккуратность и бережное обращение с ее драгоценными книгами.

Набрав стопку необходимых для письменных работ по травологии и чарам книг, Дорея, слегка покачиваясь под их тяжестью, направилась к своему столу, но не удержала равновесие, и книги с грохотом упали на пол. Дорея испуганно огляделась по сторонам и бросилась подбирать книги, пока не прибежала разозленная мадам Пинс. За соседним стеллажом уже слышались торопливые шаги приближающейся библиотекарши, и Дорея ощутила подступающую панику. Неожиданно кто-то присел рядом с ней и стал помогать ей. Дорея вскинула голову и… нос к носу столкнулась с Чарльзом Поттером, который выглядел на редкость сосредоточенным, словно выполнял самую ответственную работу в жизни.

— Что ты здесь делаешь? — Дорея хотела было поблагодарить Чарльза за помощь, но сама не заметила, как у нее вырвались эти слова.

— Обычно в библиотеку приходят, чтобы почитать, — смеясь одними глазами, сообщил Чарльз. Он поднял учебники и водрузил их на стол Дореи, где уже лежал пергамент с начатой работой по чарам.

Дорея залилась краской.

— Я думала, что ваш факультет сейчас празднует победу в матче по квиддичу, — стараясь, чтобы голос прозвучал ровно, заметила она. — Кстати, прими мои поздравления, ты очень хорошо играл.

— Спасибо, — невозмутимо отозвался Поттер. Дорее было крайне неловко находиться в его компании, однако она села, расправила мантию и окунула перо в чернильницу. — Я надеюсь, что однажды выйду на поле против вас, мисс Блэк.

— Я ведь уже говорила, что не намереваюсь играть в квиддич, — возмутилась она, вскидывая подбородок. Чарльз с шумом втянул в себя воздух.

— Жаль. Это было бы интересно.

Он снял с полки какую-то книгу и устроился за столом напротив нее. Несмотря на то, что он молчал и вообще старательно делал вид, будто его здесь нет, Дорея никак не могла сосредоточиться на своей работе. Компания гриффиндорца Поттера казалась ей ужасно компрометирующей, все ее мысли занимало лишь желание того, чтобы он ушел.

Фитилек свечи медленно опускался, часы на стене отсчитывали минуты, переходившие в часы, но Дорея не продвинулась в выполнении домашнего задания ни на йоту. Все это время Чарльз сидел напротив нее и читал, лишь редкий скрип стула да шорох переворачиваемых им страниц свидетельствовали о том, что он все еще здесь. Вздохнув, Дорея скатала лишь наполовину исписанный свиток и убрала его в сумку, досадуя на то, что придется, вопреки всем планам, прийти сюда еще и завтра.

— Вам помочь убрать книги, мисс Блэк? — Чарльз вот уже с минуту наблюдал за ней.

— Если тебе не сложно, — вежливо кивнула Дорея, ощутив какое-то странное чувство: досаду, смешанную с благодарностью. — И не называй меня, пожалуйста, так, это слишком официально.

— Странно, я был уверен, что этого требует этикет, — прищурился он.

— Мы ведь в неформальной обстановке, — чуть нахмурилась Дорея. Она никак не могла понять, когда Чарльз вел себя прилично, а когда издевался. А еще ее безумно раздражало это его «мисс Блэк».

— Ладно, нет проблем, — с его лица слетело вежливое равнодушие, сменившись широкой, почти неприличной ухмылкой. Дорея невольно отметила, что когда Чарльз улыбался, на его левой щеке появлялась ямочка. Отчего-то разозлившись на себя за всякие глупости, приходившие ей в голову, Дорея схватила со стола первую попавшуюся книгу, задев при этом другую.

— Да что же за день сегодня, — в сердцах воскликнула она, нагнувшись за упавшим учебником, но Поттер ее опередил. В его руках уже была книга и какой-то конверт, взглянув на который, Дорея ощутила прилив ужаса. Это было ее письмо Мариусу, которое она спрятала в свой учебник по травологии, и который сейчас держал в руках Чарльз Поттер.

— Отдай, пожалуйста, — умоляюще прошептала Дорея, нервно обернувшись. Поттер, недоуменно вскинув брови, протянул ей тщательно запечатанный белый конверт.

— Не знал, что ты ведешь переписку с маглами, — понизив голос, удивился он. Дорея отчаянно покраснела и замотала головой.

— С чего ты взял, что…

— Только маглы пишут на конвертах адрес, волшебники — только имя получателя. Не отпирайся, Дорея, я все равно не собираюсь об этом болтать.

В его глазах светился интерес. Взглянув на гриффиндорца с благодарностью, Дорея поспешно убрала письмо в сумку, чувствуя себя просто ужасно. Внезапно ей в голову пришла донельзя глупая и безрассудная идея, но она уже выпалила и тут же прикусила язычок:

— Ты можешь помочь мне его отправить?

Поттер с легким удивлением и каким-то пониманием посмотрел на нее и задумался. Дорея мысленно дала себе пощечину — ну зачем, зачем она спросила его об этом?

— Почему ты думаешь, что я могу это сделать? — наконец поинтересовался он.

— Не знаю, — буркнула она. — Забудь. Я просто сглупила.

— Нет, ты откуда-то знаешь, что я могу это устроить, — он прислонился к книжному шкафу и скрестил руки на груди. Дорея ощутила, как участилось ее сердцебиение.

— Правда можешь? — затаив дыхание, спросила она.

— Да запросто! Нужно только… ладно, ты все равно не согласишься.

Убрав свою книгу, он покинул библиотеку, а Дорея так и стояла посреди читального зала, точно истукан. В голове настырными мошками вились самые разнообразные мысли. Приняв решение, она гордо тряхнула волосами и, не обратив внимания на строго одернувшую ее мадам Пинс, выбежала из библиотеки.

— Почему это я не соглашусь? — возмущенно пропыхтела она, нагнав Поттера у поворота к главной лестнице. На его лице играла самодовольная улыбка, словно ничего другого от Дореи Блэк он и не ожидал. — Откуда тебе это знать?!

— Оттуда, — многозначительно протянул он и, сунув руки в карманы мантии, повернулся к ней. — Для правильной мисс Бл… прошу прощения, Дореи это будет слишком. Нам придется нарушить не одно школьное правило, а если нас поймают, то прости-прощай, Хогвартс.

Дорея снова не могла разобраться, шутит он или говорит всерьез. По крайней мере, вид у него был не самый веселый. Чарльз молча дожидался ее ответа. Дорея кусала губы и теребила ремешок своей школьной сумки, в которой лежало письмо для любимого брата…

— Я согласна, — выпалила она и тут же пожалела об этом, однако отступать было поздно.

Чарльз скептически изогнул бровь — видимо, он до последнего был уверен в том, что она не согласится. Дорея решительно смотрела на него, впервые в жизни не смущаясь. Если этот странный гриффиндорец действительно может ей помочь, то она просто не имеет права упускать такой шанс.

Поттер бросил взгляд на наручные часы, почесал макушку, растрепав черные, как смоль, волосы. Хмурое выражение его худого лица сменилось веселостью.

— Встретимся через пятнадцать минут у гобелена с дерущимися химерами, что на третьем этаже. Захвати с собой теплую мантию.

Эти странные инструкции не вызывали ничего, кроме подозрения, однако Дорея согласно кивнула и побежала в подземелья. Ей казалось, что все это ей попросту снится, ведь не могла же она сама предложить Чарльзу какую-то авантюру, на которую он согласился! Джейн в комнате не оказалось, что было Дорее только на руку — всю дорогу до гостиной она тщетно придумывала новый повод улизнуть из комнаты так, чтобы спустя длительное время ее не хватились. Проверив наличие волшебной палочки, конверта с письмом и небольшой суммы денег, Дорея подхватила теплую мантию, отороченную лисьим мехом, и, стараясь остаться как можно менее заметной, выскользнула из гостиной.

Чарльз уже был в обозначенном месте. Судя по всему, он не ожидал, что Дорея придет, да еще и полная энтузиазма. Щеки ее раскраснелись, глаза горели, а в груди разливалось какое-то покалывающее тепло — предвестник совершения чего-то запретного, неправильного.

— Только один вопрос, — его карие глаза смотрели на редкость серьезно. — Ты мне доверяешь?

— Доверяю, — прошептала Дорея, не до конца веря в то, что на самом деле это говорит. На лице Поттера промелькнуло удовлетворение.

— Тогда вперед.

Он не зря велел ей прийти к старому гобелену с химерами — отдернув его в сторону, Чарльз продемонстрировал изумленной Дорее узкую потайную дверь с кольцом вместо ручки. Громко и натужно скрипнув, дверь отворилась, крутые каменные ступеньки уходили вниз. Тоннель был узким и мрачноватым, но с каждым шагом спускавшихся все ниже Чарльза и Дореи на каменных стенах сами собой вспыхивали факелы, прикрепленные чугунными скобами. Дорея зачарованно оглядывалась по сторонам, но тоннель был однообразным и малопривлекательным. Спустившись на несколько пролетов, Дорея вдруг стала терзать себя смутными сомнениями. Внезапная мысль пронзила ее, точно кинжал — а вдруг это просто глупая шутка Поттера? Мерлин, так оно и есть! Дорея ощутила себя невообразимой дурочкой.

— Не останавливайся, — Чарльз указал куда-то вниз. Дорея посмотрела туда и обнаружила, что они уже почти пришли. Но внизу не было абсолютно ничего интересного. Только голая каменная площадка и окружавшие ее круглые стены. Факелы позади них гасли один за одним, и Дорее стало страшно. — Мы уже почти на месте. Надевай мантию, скоро мы окажемся снаружи.

Чарльз провел рукой по сплошной каменной стене, чуть зеленоватой от влажных потеков. Покосившись на Дорею и подмигнув ей, он разбежался и… исчез прямо в стене. Дорея испугалась так сильно, что у нее перехватило дыхание и пропал голос. Замерев, она тревожно вглядывалась в стену, в которой исчез Поттер, но тут он снова появился и рассмеялся.

— Видела бы ты свое лицо, — хмыкнул он, беря Дорею за руку. Она все еще была жутко напугана его внезапным исчезновением и появлением, поэтому послушно последовала за ним. Удара не было, и, открыв глаза, Дорея обнаружила вместо круглой каменной площадки унылые серые стены. — Эта стена заколдована точно так же, как вход на платформу девять и три четверти.

— Где мы? — стуча зубами от холода, спросила Дорея. Из ее рта вырывался густой белый пар.

— В пещере на окраине Хогсмида, — гордо объявил Чарльз и указал в сторону небольшого просвета между стенами. — Идем?

— А если нас увидит кто-нибудь из учителей? — Дорея испуганно схватила его за руку. — Или кто-нибудь пожалуется в школу?..

— Не будь такой пессимисткой, Дорея. Тебе нужно отправить письмо или нет?

— Нужно…

— Значит, идем, — он решительно повел ее к выходу из холодной мрачной пещеры. Нащупав в кармане мантии уже изрядно помятый конверт, Дорея вздохнула и послушно последовала за Чарльзом.

Они стояли на небольшом каменном холме, с высоты которого вся деревня была как на ладони. Дорея зачарованно вглядывалась в маленькие домики, издалека казавшиеся пряничными. На улицах было немноголюдно, и с высоты снующие туда-сюда волшебники и волшебницы выглядели не больше муравьев. Судя по привычному выражению лица Чарльза, это была его не первая незаконная вылазка в Хогсмид. Он как ни в чем не бывало двинулся к крутому скользкому спуску с холма, и Дорее ничего не оставалось, кроме как поспевать за его широкими шагами.

Вблизи строения Хогсмида оказались немного другими. Домики явно были уже старыми и поддерживались магией, главную улицу развезло от грязи, так что Дорее приходилось держать мантию приподнятой, чтобы не испачкать ее полы. Сапожки давно уже промокли, на них комьями налипла дорожная грязь. Дорея чувствовала себя очень несчастной. Мерлин, что бы сказала мама, увидев ее в таком ужасном состоянии? Эта мысль не давала ей покоя вплоть до самой почты, откуда периодически вылетали разномастные совы и прилетали новые. Спешившие по своим делам жители Хогсмида на двух второкурсников не обращали никакого внимания — наверное, уже привыкли к тому, что школьники время от времени нарушали установленные правила…

— Добрый вечер, — приветствовала их с Чарльзом невысокая полноватая женщина, сидевшая за кассовым аппаратом. У нее были очень темные волосы, даже темнее, чем у Дореи, а на носу некрасивая бородавка, однако светло-синие глаза волшебницы были очень добрыми, и это придало снова запаниковавшей было девочке решимости. — Чем я могу вам помочь?

— Нам нужно отправить письмо магловским способом, — важно заявил Чарльз, подходя к волшебнице за кассой.

Та слегка удивилась, но понимающе кивнула.

— Марки будете приобретать?

Дорея протянула женщине конверт с аккуратно написанным на нем адресом школы Мариуса и несколько серебряных монет, которые она копила с лета. Наблюдать за работающей женщиной было одно удовольствие — та немного неуклюже приклеивала марки в угол конверта, видимо, не каждый день ей доводилось заниматься этим.

— Скажите, пожалуйста, — Дорея нервно сжала в кармане мантии волшебную палочку, от смущения у нее даже голос слегка охрип, — как скоро письмо будет доставлено?

Женщина почесала густую бровь.

— Не могу ответить вам точно, мисс, — немного виновато произнесла она. — Редко кто пользуется магловским способом, совы-то куда быстрее. — Она кивнула в сторону жердочек, на которых важно восседали самые разнообразные совы, ожидающие работы.

— Спасибо, — немного упавшим голосом отозвалась Дорея и убрала сдачу в карман. Ей почему-то нетерпелось отсюда уйти. — Всего доброго.

Попрощавшись с волшебницей, они с Чарльзом снова вышли на главную улицу Хогсмида. После уютного тепла почтамта здесь было невероятно холодно и неуютно.

— Почему я не вижу улыбки на твоем лице, Дорея? — поинтересовался Чарльз, когда они миновали несколько пестрых магазинчиков. — Мы же отправили твое письмо.

— Да, — она кивнула и неуверенно улыбнулась, — отправили. Спасибо тебе за помощь, Чарльз, — вежливо добавила она.

Они снова замолчали, думая каждый о своем. С неба срывались мелкие капельки дождя, солнце давно уже скрылось за горизонтом. Дорея виновато думала о том, что умерла бы от ужаса, если бы пришла в деревню в полном одиночестве, но рядом был Чарльз Поттер, и от этого сразу становилось как-то теплее и спокойнее. Мимо пробежала бродячая собака, забрызгав таки мантию Дореи грязью.

Чарльз вдруг замер перед, наверное, самым большим зданием во всей деревне. Красивая аккуратная вывеска гласила: «Сладкое королевство». На ней смешной лепрекон пытался собрать разбежавшиеся от него разноцветные конфетки с маленькими ножками и одновременно жевал шоколадную лягушку. Дорея сама не заметила, как у нее вырвался неприличный смешок.

— У меня как раз закончились карамельные бомбы, — развел руками Чарльз и придержал перед Дореей дверь. — Нужно пополнить запасы.

Внутри пахло самыми разнообразными сладостями, сколько угощения Дорея в своей жизни не видела! Огромные плитки шоколада, разноцветные конфеты, пирожные с кремом, сахарные перья, засахаренные ананасы, персики и другие фрукты, витающие прямо в воздухе шарики мороженого, лимонный и клубничный щербет… Наверное, ассортимента этого чудо-магазина хватило бы на всю жизнь!

Поттер уверенно орудовал специальной лопаткой, насыпая в светло-коричневый пакет маленькие конфетки самой разнообразной формы. Дорея никогда в жизни не видела таких крошечных единорогов. В желудке у нее заурчало, ведь на ужин она не пошла, предпочтя трапезе библиотеку и Хогсмид. Расплатившись с пухленькой продавщицей, Чарльз протянул поджидавшей его у двери Дорее пакет с конфетами.

— Мне запрещено есть сладкое, — с огорчением отказалась от угощения она. Брови ее спутника изумленно взлетели вверх и исчезли за черной взлохмаченной челкой. — Мама считает, что из-за них я растолстею, и никто не захочет взять меня замуж.

В следующий миг ей пришло в голову, что говорить об этом с посторонним человеком, тем более джентльменом, крайне неприлично. Она прикусила язычок и залилась краской, а Поттер, недоуменно похлопав глазами, вдруг разразился негромким смехом. Дорея рассердилась и, гордо вскинув голову, направилась к выходу. Ее сапожки обиженно хлюпали по грязи.

— Мои извинения, миледи, — Чарльз догнал ее в одно мгновение и зашагал рядом, на ходу убирая пакет со сладостями в карман мантии. — Я не знал, что моя щедрость может оскорбить вас.

Дорея ничего не ответила и ускорила шаг, но Чарльз нисколько не отставал от нее. Через несколько минут они уже были на вершине холма с пещерой, которая вела обратно в Хогвартс. У гобелена Дорея тщательно уничтожила со своей одежды и обуви уличную грязь, а Чарльз отряхнул волосы от паутины. В коридорах школы уже никого не было — видимо, они вернулись после отбоя.

— Можно задать тебе невежливый вопрос? — поинтересовался Чарльз.

Дорея замерла.

— Нет, — отрезала она, но Чарльза это нисколько не смутило.

— Кому ты отправила письмо, Дорея?

Она замешкалась. Джейн уже посвящена в тайну Мариуса, этого было более чем достаточно. Но Чарльз Поттер… Дорея решительно помотала головой.

— Хорошо, — немного обиженно протянул Поттер, — можешь не отвечать. Конечно, какое мне до этого дело, я всего-то показал тебе тайный ход в Хогсмид, на почту…

Если он надеялся таким образом воззвать к чувству справедливости, то ему это удалось — Дорея в очередной раз почувствовала себя донельзя глупо.

— Я расскажу тебе, но только в том случае, если ты сохранишь это в тайне, — пообещала она.

Поттер немного нетерпеливо кивнул, и Дорея, вздохнув, поведала ему о семейной тайне. Поттер смешно почесал в затылке, но осуждать ее не стал, даже посмотрел на нее с каким-то уважением. Дорее только оставалось поражаться тому, насколько могут отличаться нравственные ценности других волшебных чистокровных семей от многовековых устоев Блэков.

— У меня даже нет слов, — фыркнул он, не глядя на смущенную Дорею и отдирая от стены старую сыплющуюся штукатурку. — Мой дядя женился на девушке из маглов, но семья нисколько этого не стыдится.

У Дореи округлились глаза. Чарльз как-то немного сварливо покосился на нее, словно никакой другой реакции и не ждал.

— Я знаю, о чем ты думаешь. О том, что мы предатели крови и всякое такое… О, пусть будет так, но мы не считаем это позорным пятном! Мой отец говорит, что волшебники вырождаются в своей чистой крови, нередко вступая в брак с братьями и сестрами.

— Но… но… — лепетала Дорея, силясь подобрать какие-нибудь аргументы. Чарльз смотрел на нее не то с жалостью, не то с насмешкой, словно говоря: «И ты тоже будущая жертва чистокровных устоев». Дорея сникла и ничего не сказала. Ей хотелось одного — убраться отсюда как можно дальше, чтобы больше никогда не разговаривать с Поттером, от одного нахального вида которого у нее начинали мерзнуть ладони.

Где-то вдалеке башенные часы пробили одиннадцать раз. Дорея вздрогнула и вынырнула из мира, в который погрузилась, рассказывая Чарльзу о Мариусе. Она испуганно оглянулась по сторонам, надеясь, что их никто не видит.

— Мерлин мой, мы давно уже должны быть в своих гостиных! — прошептала она, прикрывая губы ладонью. — Увидимся завтра, Чарльз.

— До встречи, Дорея, — вежливо сказал он, однако в его карих глазах плясали чертики.

Не глядя на него, она торопливо зашагала по засыпающему замку. Навстречу ей попался лишь Толстый Проповедник, добродушное привидение Пуффендуя. Монах посоветовал ей не ходить западным коридором, поскольку Пивз в нем готовил ловушку для мистера Прингла. Дорея не успела поблагодарить призрака — тот, сказав все, что хотел, просочился сквозь стену.

В гостиной стояла тишина, нарушаемая лишь потрескиванием черных поленьев в камине. На второкурсницу, немного воровито скользнувшую в сторону жилых комнат, почти никто не обратил внимания. Лишь Абраксас Малфой, задумчиво сдвинув брови, покосился на Дорею поверх выпуска «Вечернего Пророка», но ничего не сказал.

В комнате снова царил бедлам — Джейн каким-то образом наколдовала призрачный золотой снитч, и сейчас за ним с переменным успехом гонялись кот и пикси. Подобрав раскиданные по полу учебники, Дорея торопливо стянула теплую мантию и попыталась спрятать ее в шкаф, однако этот жест не укрылся от глаз наблюдательной Джейн.

— Где ты была?! — обрушилась она на стушевавшуюся Дорею, спихнув с колен Мерфи, который пушистой лапой пытался дотянуться до ускользавшего от него снитча.

— Гуляла, — немного виновато отозвалась Дорея и стала переодеваться в ночную рубашку. На миг лицо подруги скрылось за теплой байковой тканью, но тут же возникло снова, еще больше раскрасневшееся и возмущенное. — Дышала свежим воздухом…

— Как же, — саркастически кивнула Джейн, забираясь с ногами на кровать Дореи и тем самым мешая ей расстелить ее. — Не отпирайся, Дори, я все равно все знаю!

— Откуда? — вырвалось у нее раньше, чем она сообразила, что Джейн таким образом просто пытается вывести ее на чистую воду. — Дженни, я прошу тебя, не говори никому!

— Не скажу, если ты расскажешь мне обо всем! В подробностях, — многозначительно прибавила она и погрозила покрасневшей Дорее пальцем.

— Я нарушила столько правил, как школы, так и поведения, — вздохнула Дорея, завершив рассказ. Глаза Джейн блестели, она полулежала на кровати, подперев голову кулачками, и с восхищенной улыбкой слушала о приключениях Дореи. Видимо, она и сама была бы не прочь прогуляться по Хогсмиду, однако Дорея уже поклялась себе, что незаконно вернется в деревню только в самом крайнем случае. — Но… ты знаешь, что я поняла?

— Что не все гриффиндорцы — неотесанные грубияны и задаваки? — прыснула в кулачок Джейн.

— Ну… что-то вроде того, — нехотя призналась Дорея. Ее пугало это новое открытие и одновременно с тем завораживало. Но она тут же тряхнула распущенными волосами, ставшими волнистыми от кос. — Но все равно это ужасно неправильно! Если об это узнает моя семья… то мне конец.

— Не придавай этому слишком большое значение, — беззаботно отмахнулась Джейн. — Ведь ты рассказала Поттеру о письме для сквиба, значит, доверяешь ему. Он — гриффиндорец, а им положено быть благородными спасателями всего мира!

— Но я всегда была уверена в том, что он ненавидит меня…

— Он ненавидит Слизерин, а мы ненавидим Гриффиндор, так уж повелось еще с древности, таковы традиции Хогвартса. Просто ты — единственная, кто слишком бурно реагирует на выходки Поттера и Уизли…

Дорея засмеялась и запустила в Джейн мягкой подушкой, однако промахнулась и сбила в воздухе резвящуюся пикси, и та с возмущенным писком упала на пол. Пока Джейн расправляла ее крылышки, Дорея потянулась к мантии, чтобы убрать ее таки в шкаф, но в этот момент из ее кармана выпал небольшой пакетик с рисунком из «Сладкого королевства». Лицо Дореи осветила улыбка. И когда он только успел сунуть сладости ей в карман, причем так, что она и не заметила? Все-таки он ужасно несносный, этот Чарльз Поттер, он совершенно определенно хочет, чтобы она растолстела и не вышла замуж! Но эта мысль почему-то не возмутила ее, а наоборот рассмешила.