Отдел по связям с магглами (джен)

Джек Тамплер вышел из такси и придержал дверь для своей спутницы. Выскальзывая наружу, та подалась вперед, и он получил возможность еще раз полюбоваться ее грудями.

Выглядели те многообещающе. Хорошо, что, перед тем, как уходить, он успел прибраться и поменял простыни. На месте преступления она заигрывала с ним вовсю, но это еще ничего не значило. Некоторые девушки просто любят позабавиться, и их заигрывания ни к чему не ведут.

— Дом, милый дом! — объявил он, подводя ее к входной двери. Ключ куда-то задевался. Роясь в карманах и пытаясь его нашарить, он заговорил, чтобы потянуть время.

— В ресторане ты сказала, что когда мы останемся наедине, ты объяснишь мне, что это было.

— Все я рассказать не могу, сам понимаешь, — промурлыкала Лаванда. Она стояла так близко, что он никак не мог сосредоточиться. — Фамилию не скажу, но в свое время он был важной персоной. Ученый. Знал много такого, чего посторонним знать не положено, но в последнее время стал впадать в маразм. Судя по всему, он каким-то образом улизнул от того, кто за ним присматривал, и решил полазать по деревьям. Вскрытие показало, что на дереве с ним случился сердечный приступ, и он свалился в кусты. Дело закрыто, никто не виноват, просто старый чудик дочудился до смерти.

Тамплер наконец нашел ключ и второпях тут же его выронил. Лаванда скользнула вниз по его телу, так что ее голова оказалась у паха, и подняла ключ.

— Похоже, сам ты вход не найдешь, — сказала она. — Тебе помочь?

Она вложила ключ ему в руку и крепко обхватила ее ладонями.

— Вставляешь в щелку и начинаешь ворочать, — продолжала она, направляя его руку к замочной скважине и открывая дверь. — Ничего хитрого. Постепенно освоишься.

От ее прикосновения его пробил пот. Он торопливо сунул ключ в карман и впустил ее внутрь. Они так и не ушли дальше прихожей.

Он повернулся, прижал ее к стене, и они стали срывать друг с друга одежду.

На ней оказался корсет! Это его удивило. Ночь была жаркая и душная. В ресторане она должна была просто изжариться. Он попытался стянуть корсет, но она шлепнула его по рукам. Они добрались до гостиной и упали на диван. Это было все, на что их хватило.

После всего он принялся внимательно ее рассматривать. Слишком все хорошо, чтобы быть правдой. И собой не урод, и в койку пошла легко. И, похоже, без претензий — ничего не нужно, кроме как потрахаться время от времени. Мужику не может так везти, какой-то тут должен быть подвох.

На вид она нормальная, но бабы все на вид нормальные. А потом вдруг выясняется, что все это время она водила тебя за нос. Этой, похоже, действительно не нужны серьезные отношения, ей бы потрахаться. Вот только этот корсет… Ну да, вид завлекательный, но в такую жару все равно выглядит дико.

— Останешься на ночь? — спросил он. Раз уж он все равно поменял простыни!

— А ты что думаешь? — ответила она. Она стояла над ним на четвереньках, упираясь руками по обе стороны его головы. Он решил рискнуть и протянул руку. Корсет застегивался на три крючка. Он успел расцепить два нижних, когда она выпрямилась, оттолкнула его руки и попыталась застегнуться. Было уже поздно. Он увидел, в чем подвох: она была страшно изуродована. Калека. Вся в шрамах. Пять глубоких красных полос пролегли вдоль живота, как будто ее терзал когтями какой-то огромный свирепый зверь. Стремясь как можно скорее от нее избавиться, он рванулся назад, ударился о ручку дивана и рухнул на пол. Он не мог отвести взгляда от шрамов. Ничего больше не замечал. Продолжал смотреть на ее живот, даже когда она застегнула корсет, почти не сознавая, что она видит написанные на его лице ужас и отвращение.

— Господи Иисусе! — сказал он. — Что за…

Он посмотрел ей в лицо, и понял, что страсть, волнение и желание куда-то испарились. Он не чувствовал вообще ничего, даже говорить не мог. Убитое, несчастное лицо девушки заставило его замолчать на полуслове. Она подобрала одежду, переступила через него, открыла дверь и вышла из гостиной. Он услышал, как хлопнула входная дверь. Потом раздался резкий треск, похожий на звук выстрела. Хотя на нем тоже не было одежды, он все-таки встал и выглянул на улицу. Девушка исчезла.

Он закрыл дверь и опустился на пол. Коврик на полу был жестким и неудобным, но он не мог встать, так был расстроен. Он не мог вспомнить ни лицо, ни фигуру — только изуродованный живот. Теперь он не скоро заснет.

Он мог ошибиться, но, похоже, уходя, она плакала. Интересно, с чего? Он не виноват, что она калека.

— Чудом пронесло, — сказал он себе.

Он сунул руку в карман плаща и достал сигареты и зажигалку.