Упрощая (джен)

Лондон, Ист-Энд. Май 1926 года.

На Лондон неторопливо опускался теплый майский вечер. Редкие припозднившиеся прохожие торопились поскорее попасть домой. По-домашнему уютно светились окна домов. В одном из них виднелась нескладная тоненькая фигура. Молодая женщина с некрасивым бледным лицом нервно ходила из угла в угол крошечной комнатушки, то и дело прикладывая ладонь к животу. Вот она принялась шить, но укололась. Взяла лейку, чтобы полить цветок, но облилась. Безуспешно попытавшись промокнуть полотенцем платье, женщина взяла со стола какую-то палочку, повертела в руках, но внезапно нахмурилась и отбросила ее в угол. Резко села и закрыла лицо руками. Вдруг вскочила, подняла палочку и с обреченным вздохом положила в карман фартука. Немного постояв у окна, женщина снова достала палочку и с горькой усмешкой воткнула ее в горшок с цветком. Затем села и принялась смотреть в окно, изредка бросая взгляд на часы. С каждой минутой выражение ее лица становилось все обреченнее. Внезапно она встрепенулась, вскочила и замерла на миг, будто не веря своим глазам. Потом спохватилась, кинулась к плите и загремела кастрюльками.

В комнату вошел высокий красивый мужчина и остановился, глядя на женщину с вызовом. Та смотрела на него, не мигая, нервно теребя край фартука. Потом пролепетала:

— Проходи, Том, ты устал? Садись, ешь, я все приготовила, как ты любишь...

Том постоял немного, снял плащ и сел за стол. Покрутил в руках ложку.

— У мистера Джонсона вчера родился ребеночек, уже четвертый. Снова мальчик, представь! — Том говорил немного неуверенно. — Вот, принес в контору бутылку восьмилетнего бренди. Удивительно, он все это время поносил жену на чем свет стоит, а тут... Серьги купил для нее, с изумрудами. Принес показать. Говорит, миссис Джонсон любит изумруды. Странно как-то это все.

Том нерешительно поковырялся в тарелке и вдруг, нахмурившись, поджал губы. Искоса посмотрев на женщину, угрожающим тоном спросил:

— Скажи, Меропа, клянешься ты мне, что больше не...

Женщина вдруг выпрямилась и положила руки на живот. Глаза ее сверкали, она даже словно стала выше ростом. Такой Том еще не видел свою жену.

— Клянусь жизнью нашего ребенка! — звенящим голосом сказала Меропа.

Том смутился, придвинул тарелку и начал есть, сперва нерешительно. Он смотрел, как Меропа мечется по комнате, подкладывая ему то одно, то другое, как бросается исполнять малейший его каприз, и лицо его постепенно разгладилось. Потом увидел горшок с цветком, присмотрелся и ухмыльнулся.

Поев, Том взял зубочистку, откинулся на стуле и задумался.

— Мистер Джонсон сказал, я неплохо справляюсь. Хватка у меня, говорит, хорошая, — он покосился на жену, смотревшую с нескрываемым восхищением. — Обещал повысить меня к осени, так-то вот. — Том немного помолчал. — Вот я и подумал, надо нам будет подыскать квартирку попросторней да посветлее. Вредно малышу тут расти, да и места маловато. Верно я говорю?

В ярко освещенном окне стояли, обнявшись, высокий мужчина и хрупкая женщина. Почти во всех остальных окнах Ист-Энда уже погас свет. На Лондон опустилась теплая майская ночь.