Исповедь ночной тени (гет)

Удивительно, но в себя я пришла дома и, кажется, даже на следующий день около трёх часов дня. Работа волновала меня в последнюю очередь, поэтому была благополучно забыта. Я же ломала голову и пыталась вспомнить, какого чёрта случилось прошлым вечером, что со мной сделал странный незнакомец и откуда он узнал, где я живу. Хотя, бесспорно, с его стороны было очень мило подбросить меня до дома. Удивление моё пересекло все возможные границы в тот момент, когда я, полностью сосредоточенная на своих невесёлых мыслях, проходила мимо входной двери. На тёмной дубовой поверхности ярким белым прямоугольником выделялся обычный тетрадный лист, на котором тонкими, витыми буквами было написано всего несколько слов: «За тобой вернутся». Начертано загадочное послание было чем-то подозрительно красным. Брезгливо поморщившись, я сорвала записку и убрала подальше с глаз долой, чтобы лишний раз не трепать себе нервы, хотя, на мой взгляд, это было уже излишней мерой. Куда уж дальше?.. День проходил бездарно. Я слонялась по квартире, не в силах занять себя чем-либо мало-мальски полезным и мысленно постоянно возвращаясь к событиям прошлого вечера. Каждый раз, когда я пыталась забыться, задремать, яркой отчётливой картинкой всплывали в моём сознании налитые кровью глаза того мужчины, влечение к которому было практически непреодолимым.

Если быть до конца честной, то всю свою жизнь я была человеком рационально мыслящим, рассудительным, никогда не позволяла себе вольности, неисполнительности, безответственности. Я не верила в НЛО и нечистую силу, посмеивалась, когда друзья при мне заговаривали о различного рода сглазах и проклятиях. Даже фильмы ужасов в кинотеатрах я смотрела с ироничной улыбкой на лице, пока спутники мои, сидя рядом, подумывали о том, чтобы начинать окапываться, если, не дай бог, главный чудовищно омерзительный злодей шагнёт с экрана в зрительный зал. Всё мистическое, загадочное и оккультное я считала полнейшей чушью, бредом, не достойным внимания такого здравомыслящего человека, как я. Думаю, я написала достаточно, чтобы вы поняли степень моего удивление после произошедшего, которому мой совершенно растерянный разум никак не мог дать достойного объяснения.

Разорвавший мертвенную тишину квартиры телефонный звонок заставил меня испуганно подскочить и волчком закрутиться на одном месте в поисках источника опасности. Это было очередным подтверждением того печального факта, что прошлый вечер бесследно для меня не прошёл. Кое-как взяв себя в руки, я подошла к старинному телефонному аппарату, доставшемуся мне когда-то от горячо любимой бабушки. Из всех наследников в нашей семья я, наверное, была самой обеспеченной, и всё равно по завещанию бабуля почти всё своё имущество передавала мне. Назойливо зудевшая днём и ночью совесть заставила меня отказаться от наследства в пользу родителей и младших брата с сестрой, но, вот старинный телефон с блестящим серебряным диском и изящной чёрной трубкой, частично отделанной лакированным кедром, отдавать я никому не собиралась. Он привлёк моё внимание с первого взгляда, ещё тогда, когда мне, несмышленой девчушке, было всего около четырёх лет от роду. Я до сих пор могу вспомнить то чувство восторга, с которым впервые крутила маленьким пальчиком блестящий диск, когда бабушка позволила мне наконец прикоснуться к одной из её святынь. Став постарше, я помню, спросила бабушку, откуда этот аппарат появился у неё. Милая старушка хитро прищурилась и только сказала, что когда-то отыскала его на чердаке в старинном поместье её пра-прадеда. Родовая усадьба вскоре после этого была продана ради погашения семейных долгов, и телефон оказался единственным напоминанием об аристократическом прошлом. Так рассказывала мне бабушка, и я предпочитала не донимать её с расспросами, несмотря на неуёмное детское любопытство, хотя часто замечала в её глазах необъяснимую, затаённую грусть и понимала, что за вполне прозаичной историей скрывается нечто более захватывающее и интересное. Но, как я уже сказала, я не донимала бабушку с расспросами, интуитивно ощущая её нежелание копаться в «делах давно минувших дней». Кажется, я немного увлеклась ностальгическими воспоминаниями…

— Лесли Лоретт? — когда бархатный мужской голос в трубке позвал меня по имени, я невольно вздрогнула, ощущая, как по спине пробегает приятный холодок. Что ни говори, а красивый мужской голос в любой ситуации имел все шансы заинтриговать меня.

— Я слушаю, — пытаясь скрыть дрожь в голосе, негромко ответила я. — А Вы…

— А, Ваш прекрасный голос так меня очаровал, что я совсем забыл представиться, — голос стал чуть мягче и теплее, и я поняла, что собеседник мой улыбался, — Фабиан Вернер к Вашим услугам, мадемуазель.

Его манера общения завораживала, но я не могла не признаться себе, что ощущала некоторую неловкость, поэтому и поспешила перейти непосредственно к делу.

— Думаю, вы звоните мне не из праздного любопытства, Фабиан? — осторожно спросила я.

— Не будьте так жестоки, — рассмеялись в трубке, — Неужели вам так не терпится прервать эту замечательную стадию нашего милого знакомства?

— Простите, — запнулась я, непонятно из-за чего краснея, как рак, — Я не хотела вас обидеть, месье, просто неважно себя сегодня чувствую. Так что вы хотели?

— Жаль. Кажется, мне действительно не удастся даже немного продлить нашу милую беседу. Что ж, перейду к делу, — с явно наигранным разочарованием сокрушался мой собеседник. — Вы ведь преуспевающий адвокат, Лесли?

— Вы правы, — подтвердила я. — Вам необходимы мои услуги, месье?

— Можно и так сказать, — мужчина прокашлялся и продолжил, — Мне посоветовал вас один хороший знакомый Эдмонд Бертран. Он сказал, что во всём Париже не сыскать лучшего специалиста. Вот я и подумал, что вы любезно согласитесь помочь мне в одном деликатном деле.

— Как я могу отказать человеку, который всего за несколько первых минут знакомства успел засыпать меня комплиментами? — усмехнулась я. — Внимательно вас слушаю, Фабиан.

— Боюсь, мадемуазель, это не совсем телефонный разговор, — с лёгким нажимом произнёс мужчина. — Надеюсь, вы не против встретиться лично?

— Понимаю, — согласилась я, хотя внутренний голос почему-то отчаянно бил в гонг благоразумия, настойчиво советуя отказаться. — Я сегодня свободна, так что вы вольны выбрать время и место.

— Бульвар Сент-Жермен. Рядом с метро через час. Вас устроит? — предложил Фабиан.

— Вполне, — дала я добро, отмахиваясь от назойливо звенящей интуиции.

— С нетерпением жду встречи, мадемуазель, — почти прошептал бархатный голос, растворяясь в жужжащем однообразии коротких гудков.

Положив трубку на мелодично скрипнувший рычажок, я провела ладонями по лицу. Всё вроде бы было в порядке. Жизнь входила в обычное русло, намечалось новое интересное дело, но… Что-то определённо меня настораживало. После нескольких минут, проведённых в тяжёлых раздумьях, ноги сами понесли меня к шкафу, в который я несколькими часами ранее убрала злосчастную записку с весьма необычным сообщением. «За тобой вернутся», — в который раз недоуменно прочитала я и сжала клочок бумаги в кулаке. Эти слова не давали мне покоя. Кто вернётся? Зачем? Что происходит? Мысли роились в голове, одна страшнее и сумасброднее другой. Конечно, первым делом ещё утром я подумала, что вся вечерняя ситуация была изощрённой местью тех, кому я в своё время не дала засадить за решётку нескольких неугодных им людей. Обычный спектакль, пусть и опасный, но ничего сверхъестественного. В конце концов, приведя мысли в порядок, я решила на этой версии и остановиться, как заправский рационалист. Только вот после осознания грозившей мне в действительности опасности совершенно расхотелось ходить на какие-либо встречи. Всё, чего я желала на тот момент, это налить себе чашку крепкого чёрного кофе и, спрятавшись под тёплым пледом, забыться на пару месяцев. Но, приказав себе не раскисать, я решительно направилась к гардеробу, дабы выглядеть подобающе. Строгая чёрная атласная юбка, красный джемпер, короткий жакет, пара взмахов кистью туши, и я была готова уже через пятнадцать минут. Торопливо закрыв квартиру, я сбежала по лестнице не в силах дождаться старого, вечно кряхтящего от напряжения лифта. Дом, в котором находилась моя квартира, был почти ровесником многих исторических памятников Парижа. Но если ремонт косметический в нём делали с завидной регулярностью, то лифт был самым настоящим ветераном, давным-давно забывшим, кто такие лифтёры и с чем их едят.

Не знаю почему, но именно в тот момент мои расшатанные нервы сообщили мне о зарождающейся клаустрофобии, что заставило меня почти выбежать из подъезда и быстро направиться в сторону метро. Замечу, что машины я никогда не любила и даже такси брала только в исключительных случаях. К моему величайшему стыду, дело вовсе не в беспокойстве об окружающей среде. Скорее, в банальной непереносимости запаха бензина, вечно раздражавшего моё чуткое обоняние. Между тем, ещё минут двадцать пролетели для меня незаметно, и в назначенном месте я была гораздо раньше, чем предполагалось. Каково же было моё удивление, когда за спиной раздался тот самый бархатистый голос, которым я наслаждалась меньше часа назад.

— Я чувствовал, что вы приедете раньше и решил, что будет невежливо с моей стороны заставлять вас ждать, — повернувшись лицом к Фабиану, я не преминула отметить, что он был весьма высок и хорошо сложен. Пронизывающий холодный ветер то и дело поднимал ворот его пальто. Блестящие чёрные волосы были старательно зачёсаны назад и, как я успела заметить, щедро покрыты слоем геля для укладки волос, расточающего удивительно насыщенный аромат свежести. Тёмные, почти чёрные глаза, смотрели так пристально и изучающе, что мне стало не по себе. Внезапно в голову ударили странные воспоминания: удивительно, но Фабиан был также мертвенно бледен, как и незнакомец, повстречавшийся мне на улице накануне.

— Месье, — дрожащим голосом начала было я, но Фабиан прервал мои жалкие попытки что-то сказать повелительным жестом.

— Вы, кажется, замёрзли, — констатировал он, — идёмте со мной.

Я хотела что-то возразить, отказаться, но внезапно почувствовала странную слабость во всём теле. Продолжая ощущать на себе гипнотический взгляд Фабиана, я почувствовала слабость в ногах, лёгкое головокружение и абсолютное отсутствие желания протестовать.

Мысли путались, вели куда-то неверными огнями и терялись в странном липком тумане, постепенно обволакивавшем сознание.

— Идёмте, — спокойно повторил мужчина и, не дожидаясь ответа, направился куда-то, словно заранее зная, что я не смогу противиться его приказу.

И я не смогла. Пошатываясь, словно старая кукла на шарнирах, я брела по улице, лицезря широкую спину месье Вернера. Всё происходило словно в непонятном забытьи: заснеженная улица, автомобиль, дорога, которая по моим подсчётам могла длиться от пяти минут до нескольких мучительных часов, загородный дом, который я не успела да и не пыталась, кажется, разглядеть. В себя я пришла лишь в широком тускло освещаемом керосиновыми лампами коридоре, устланном красными мягкими коврами, превосходно скрадывающими шаги.

— Здесь нам никто не помешает, мадмуазель, — голос Фабиана вновь стал бархатным и вкрадчивым.

— Где мы? Какого чёрта произошло? — не стесняясь в выражениях, выпалила я.

Мне казалось, что происходит нечто противоестественное, опасное, неправильное. Тот дом, обстановка в нём, обстоятельства, при которых я в него попала — всё, абсолютно всё казалось мне верхом подозрительности. Я металась, как загнанный зверёк. В душу прокрадывался неописуемый, необъяснимый страх, заставлявший глаза торопливо обшаривать всё вокруг в поисках возможности сбежать. Бежать. Бежать без оглядки. Так страшно мне не было никогда. Я редко позволяю себе столь категоричные высказывания, но в тот раз… Никогда. Я действительно НИКОГДА не испытывала подобного ужаса, от которого сердце грозило остановиться в любую секунду.

— И зачем было так пугать нашу гостью, Фабиан, — голос, произнесший эти слова, показался мне смутно знакомым, но я явно находилась не в том состоянии, чтобы что-то вспоминать и анализировать.

— Я же просил сделать всё максимально деликатно, — между тем продолжал леденящий кровь голос.

— Простите, господин, — склонился Фабиан в учтивом поклоне, — Вы знаете, я не знаток всех этих тонкостей.

— Что с тебя взять, — усмехнулся тот, кого Фабиан назвал господином. — Ступай. Дальше я разберусь сам.

— Как пожелаете, мастер, — вновь кланяясь, ответствовал Фабиан, после чего поспешил удалиться, скрывшись в одном из боковых коридоров.

— Какая честь, мадемуазель Лоретт, что вы посетили нас, — вывел меня из состояния полу-транса хрипловатый голос.

Невероятными усилиями заставила я себя оторвать глаза от длинного красного ворса ковров и посмотреть на говорившего со мной мужчину. Тяжело описать ту бурю эмоций, которая охватила меня, когда я столкнулась с незнакомцем взглядом. Всё смешалось, мир перевернулся с ног на голову и закружился яркой каруселью. Это был тот самый человек, которого я видела прошлым вечером. Вечером, ставшим моим концом и моим началом…