Сестры скорпиона (гет)

Антарес

Ясно было, что этот нехитрый принцип не может привести ни к чему хорошему, но… у меня же был продуманный план! У меня была магия. И даже ученица — так что ни о каком провале не могло быть и речи.

А самое главное, совсем скоро у меня будет Ричард, он будет смотреть на меня влюбленным взглядом, смотреть так, как никогда не смотрел…

И не беда, что он будет называть меня другим именем, а от меня прежней не останется и следа. В конце концов, Вильгельмина отобрала у меня и имя, и большую часть души. Я устала, что другие решают все за меня — поэтому от собственного тела я откажусь сама, так что ведьма Антарес отберет последнее, что еще осталось от Анны Эстер.

И поделом. Будь, что будет, а там посмотрим. 

Пришло время принимать собственные решения, не так ли?

Когда мы прибыли во дворец, там уже собрались многие придворные, так что было легко затеряться в общей массе — надо сказать, что Элайв при виде толпы разодетых дворян стушевалась еще больше.

Я улыбнулась бедняге:

— Выпрямись, Элайв — вот так, совершенно незачем сжиматься и сгибаться в три погибели, точно ты прячешься от кого-то. В конце концов, не так страшен Ричард Тирион, как его малюют.

Но от этой примитивной шуточки ученица веселее не стала, и я предприняла еще одну попытку:

— Ну кого ты боишься, Элайв, ответь мне, пожалуйста? Взгляни на этих мужчин, которые окружают тебя — да они слабы и изнеженны, точно женщины! 

Она окинула цветистую толпу полупрезрительным взглядом, но тут же бесовской огонек в ее глазах потух:

— Но король…

— А что король? — удивилась я. — Он, конечно, не похож на своих придворных, но…

— Говорят, что король Тирион умеет одним взглядом вычислять ведьм, — поежившись, тихо сказала ученица. — Конечно, любому здравомыслящему человеку понятно, что это лишь пустые слова, но, признаться, я несколько опасаюсь — ведь еще говорят, что его бабка, старая королева… 

— Ради бога, тише, Элайв! — оборвала я ее резким шепотом. — По поводу Вильгельмины — все так, ты с ней еще познакомишься… Но Ричард… это пустые слухи. Я знаю его почти пятнадцать лет, и поверь мне, никакими особыми способностями он не обладает…

— Ах, леди Анна! Я так рада вас видеть! — перебил меня до неприличия радостный (учитывая повод, для которого мы все здесь собрались) голос леди Луизы, незаметно подкравшейся сзади. Черт, надеюсь, она не подслушивала. Судя по восторженному тону, скорее всего, нет.

Я с усталым вздохом обернулась:

— Приветствую, баронесса, — кивнула я.

— С кем же это вы шепчетесь?

— Позвольте представить вам мою новую компаньонку, Элайв Файтер, леди Луиза. Премилая девушка — мне сегодня совершенно нездоровится, и она любезно согласилась меня сопровождать, — напустив на себя крайне значительный и в то же время томный вид, заявила я.

— Здравствуйте, леди, — слегка поклонилась Элайв. 

Луиза тут же защебетала:

— Ах, как это мило… Но, возможно, не стоило приезжать, графиня, если ваше самочувствие вам не позволяет — ах, вы совершенно не бережете свое здоровье, и я даже знаю, почему…

Я заметила, как удивленно приподнялись брови ученицы, и поспешила перебить болтунью:

— Принести свои соболезнования его величеству — долг каждого уважающего себя придворного, не так ли, леди Луиза?

— О, разумеется, просто я подумала…

Элайв, очевидно, напряженно вслушивалась в наш разговор — о нет, только этого мне еще не хватало… Если ученица будет знать все о моих намерениях, ни к чему хорошему это не приведет, как для меня, так и для нее самой…

Поэтому я поспешила сменить тему: 

— А как чувствует себя королева? 

— О, все по-прежнему, — охотно клюнула на мою уловку эта глупая гусыня. — По-видимому, его величество потерял последнюю надежду на ее скорое выздоровление, раз решился объявить о ее болезни придворным.

— Ах, как жаль. Я так надеялась, что она поправится, — вздохнула я. — А ведьму, леди Луиза, ведьму еще не поймали?

За спиной тихо охнула Элайв. Ну как так можно! Я нарочито медленно к ней обернулась:

— Что-то случилось, моя дорогая?

— Н-нет, леди Анна… я… я оступилась, — мгновенно нашлась она. — Простите.

— Впредь будьте осторожней, — сказала я с только ей одной понятной интонацией. Девушка кивнула, а я, не теряя времени даром, обратилась к баронессе:

— Извините, Луиза. Так что там с ведьмой?

Глаза моей собеседницы даже заблестели от удовольствия:

— Говорят, что поймали совершенно жуткую старуху… Рыночную торговку — никто и не подозревал, что она может быть ведьмой. Наверняка она травила своими яблоками горожан, а потом варила из них свои зелья.

— Из яблок, или из горожан? — иронично поинтересовалась я у Луизы, но та, казалось, иронии не заметила.

— Наверное, из всего, что могла найти! — содрогаясь в, кажется, непритворном ужасе, заявила она. — Ах, Анна, оставим эту тему. Ведьму поймали, и она уже призналась.

Да, любой бы, даже ангел господень, признался бы под пытками инквизиторов.

— Да, Луиза, как скажете. Кажется, нам уже пора?

— Да, Анна, идемте.

— Элайв, не отставай, пожалуйста, — тихо сказала я ученице. 

Нам снова повезло — толпа очень скоро оттеснила от нас назойливую баронессу Луизу.

Зал, под стать моменту, был задрапирован расторопными слугами в унылый черный цвет. К чему траур? Все же Ричард меня недооценивает, заранее похоронив свою жену. В конце концов, если бы я действительно хотела убить ее… без сомнения, Катриона была бы уже мертва, злорадно подумала я, машинально краем глаза отметив, что Элайв неслышной тенью скользит за мной. Очень хорошо! 

Я шепнула ей, почти не разжимая губ:

— Когда подойдет моя очередь, будь готова...

— А если меня к тебе не подпустят?

Я усмехнулась.

— В конце концов, ты моя компаньонка. Просто держись крепче за край моего платья... — почувствовав, как она крепко ухватилась, я кивнула. — Вот так. Подхватишь меня, когда будет нужно. И паника, побольше паники, это самое главное. Все должны поверить, что я серьезно больна и поэтому не появляюсь при дворе...

Незаметно очередь \"скорбящих\" (а на самом деле бессовестно фальшивящих) придворных сдвинулась настолько, что я могла разглядеть Ричарда, но я медлила, зная, что если увижу его горюющим по безвременно ушедшей королеве, то мои мысли, а, возможно, и действия, приобретут поистине разрушительный характер. 

Предпочитая по мере сил думать на отвлеченные темы, я задумалась, кто и зачем устроил этот глупый фарс. Явно не сам король — видно было, что, вместо того, чтобы принимать лживые соболезнования лживых придворных, он с куда большим удовольствием — самосожаление греет душу не меньше любви, — проливал бы слезы над хладным полутрупом жены.

Да и тем, кто сейчас картинно льет слезы, — о нет, какая-то разодетая мадам ухитрилась упасть в обморок! Впрочем, может быть, ей жарко стало, — так вот, никому из этих надутых глупцов и в голову не придет искренне пожалеть королеву, о нет.

Кто она им, если разобраться? Просто незнакомая принцесса государства, с которым вот-вот должна была начаться война, по неведомым соображениям ставшая женой государя. Кто она, что она — неизвестно. А тут еще заставляют лить пустые слезы... Впрочем, для хорошего королевского прислужника это не проблема: его эмоциональная копилка открывается двумя ключиками — приказом и собственной выгодой. 

Можно подумать, что тот, кто больше всех усердствует в затоплении зала слезами, получит больше королевской милости. Чушь. Вот он, ваш король, несчастный и равнодушный, механически кивающий...

Незаметно подошла моя очередь, и я, внутренне дрожа, склонилась в дежурном поклоне:

— Соболезную, Ваше величество... — и, против правил, взглянула в его лицо. В омертвелых глазах зажглось что-то живое, бесконечно страдающее...

— Анна?

В зеркально отполированном медальоне на его груди я увидела свое отражение — мои глаза торжествующе блеснули. Пора падать в обморок, пока он что-то не заподозрил.

Элайв Файтер 

Пока мы стояли среди прочих придворных, у меня было время собрать силы в кулак и немного поразмыслить о происходящем. Знакомая Анны (а здесь эта женщина была именно Анной, но никак не Антарес) обмолвилась о каких-то особых причинах, по которым наставница присутствует здесь... Это интересно. Вдвойне интересно, что я об этом слышу первый раз. Ведьма сказала, что делает это ради блага таких, как мы, но умолчала о том, что это не единственная причина. Очень интересно...

Когда мы подошли к королю ближе, все мысли вылетели у меня из головы, и перехватило дух. Почти животный страх сковал меня своими железными объятиями, сжал тисками сердце. Я смотрела на Ричарда Тириона во все глаза и никак не могла себя заставить отвести взор. Силы неба и ада, что же я здесь делаю, меня не должно здесь быть, не должно, не должно, не должно... Колени дрожали, ноги упорно не хотели меня держать. С каким облегчением я бы упала на колени, склонив голову. Я бы не посмела встать или поднять взор, пока все эти благородные лорды и леди не ушли бы... Какой же трусихой я стала! Встреться я с любым из присутствующих в лесу, ничто не заставило бы меня склониться, но здесь, на вражеской территории, я в их мире. Антарес удивляла и раздражала моя неловкость и неосторожность, но если бы она знала, каких трудов мне стоило даже это. 

Наконец, мы вплотную подошли к королю Терравирис. 

— Соболезную, Ваше величество... — поклонилась наставница. 

Я сделала то же самое, хотя слабо представляла, как нужно делать реверанс, да и ноги отказывались мне повиноваться. Впрочем, под длинной юбкой вряд ли кто-то мог заметить, что я приседаю не так. 

— Анна? — король посмотрел на девушку, и его лицо как-то изменилось...

Ведьма тяжело вздохнула и со стоном стала оседать на пол. Я успела ее подхватить, пока она не упала, монарх машинально подался вперед, чтобы помочь. 

Если бы не наставница у меня на руках, я бы ринулась в противоположную от короля сторону, но это было невозможно. В зале поднялся шум, люди о чем-то переговаривались, а я никак не могла выжать из себя ни звука. Разрази меня гром! Вихрь эмоций бушевал внутри: страх и отчаяние боролись с чувством долга. Как ни странно, именно король помог мне справиться с этим.

— Врача! — закричал он, но это был последний человек, который был нам нужен, поэтому я закричала в ответ: 

— Нет-нет! Прошу вас, помогите мне вывести госпожу на воздух, она очень нездорова! Ей не следовало сюда ехать, но она не смела пропустить... — затараторила я. 

Король кого-то позвал, и два юноши подхватили Антарес и понесли прочь из зала. Я еще раз поклонилась монарху, не смея поднять на него взгляд, и, бормоча какие-то слова благодарности, побежала вслед за молодыми людьми. Антарес играла отлично, а мне и играть не надо было, мне действительно было безумно страшно. 

Когда мы оказались на улице, веки девушки задрожали, и она медленно открыла глаза. 

— Элайв...

— Я здесь, госпожа. 

— Что произошло? 

— Вам стало плохо, и мы вынесли вас на свежий воздух, — от страха я начинала переигрывать, и то, что должно было звучать просто огорченно, выглядело так, будто я говорю над постелью умирающей. — Вам следовало оставаться дома, госпожа, ведь вам так нездоровится! 

— Чушь, я в порядке, — она медленно, с моей помощью, поднялась на ноги, поблагодарила пажей и отослала их обратно. 

Чтобы завершить нашу легенду, нам пришлось взять карету, которая должна была отвезти Анну домой, но на самом деле мы доехали до городских ворот, чтобы вернуться в наше тайное жилище... 

Как только за нами закрылась дверь дома, я в изнеможении упала на стул. 

— Рано расслабляться, Элайв, сейчас мы приступаем к самой важной...

Но я остановила ее жестом:

— Да, госпожа, только дайте мне минуту. 

Анна озадаченно остановилась напротив:

— Мы уже не во дворце, и ты можешь обращаться ко мне просто по имени...

— Конечно, гос... Конечно, Антарес, — голос дрожал, руки тряслись, а в глазах закипали слезы.

— Что с тобой? — обеспокоенно спросила ведьма. 

Да, на ее месте я бы тоже была удивлена и... Черт, как же глупо я сейчас выгляжу! Но если бы я могла... Если бы я могла побороть свой страх...

Этот обрывок мысли, наконец, заставил слезы пролиться. Сначала они тихо стекали по щекам, но мне было так стыдно, и я так отчаянно пыталась остановить их, что отчаяние и беспомощность превратили тихие капли в безудержный поток, всхлипы и трясущуюся спину. 

— Элайв! — пораженно воскликнула наставница, очевидно, не зная, что предпринять. 

Я закрыла лицо руками, чтобы не пугать ее еще больше, я старалась успокоиться, но ничего не помогало. Перед глазами вставал тронный зал, и король с его проницательным взглядом... И снова я почувствовала этот липкий, гнущий спину страх... Нет, нет! Это глупо! Бояться нечего... Но почему тогда я плачу?..

Будь проклят король и весь его двор! Когда я осталась одна, без родственников и друзей, мне не было так страшно; когда меня предал человек, надежнее которого, казалось, нет никого, мне не было так страшно; когда я грабила путников вместе со своими друзьями, мне не было так страшно! Так почему теперь, теперь я плачу так, словно побывала на волосок от смерти?! 

С детства я слышала о мудром и добром короле, которого люди боготворили. Когда я стала старше, мать рассказала мне о том, что он делает с ведьмами, но все равно он обладал властью, властью данной ему богом. И сегодня я видела его, стояла так близко... Нет, мне страшно об этом даже думать! 

Вдруг я почувствовала, что по вздрагивающей спине меня гладит мягкая рука:

— Ну-ну... Тише, Элайв, все хорошо... Не надо...

— Прости, Антарес! Это все... Король, придворные, замок... Так страшно!.. Прости! 

Ведьма сидела рядом и, глядя на меня, хмурилась, то ли не понимая моих несвязных слов, то ли их смысла. Она недавно спасла мне жизнь, а вместо благодарности я устраиваю ей такие сцены... Соберись, наконец! Долги надо отдавать, и ты, Элайв Файтер, ты еще не уплатила свой этой женщине. 

Подобные мысли помогли собраться и взять себя в руки. Видя, что мне становится легче, Анна с облегчением вздохнула. 

— Я знаю кое-что, — сказала она, мягко улыбаясь, — что поднимет тебе настроение. 

Я ответила вопросительным взглядом, а ведьма жестом пригласила меня сесть на высокий стул, который стоял рядом с зеркалом. Я не спешила соглашаться. Антарес еще была мало мне знакома, а другие ведьмы... Если бы я устроила подобную сцену Марии, она бы непременно меня наказала. 

— Что ты хочешь сделать? 

— О, не волнуйся! Тебя всего лишь ждет одно волшебное превращение...

Испугавшись, я сделала шаг назад.

— Не понимаю...

— Садись! — воскликнула она, со смехом взяв меня за руку и усадив на стул. — Закрой глаза, — приказала ведьма. 

— Антарес, я не... 

— Не бойся, закрывай. 

Пришлось повиноваться. Что я буду делать, если она превратит меня во что-нибудь?.. Хм, точнее, смогу ли я тогда вообще что-то делать? 

Оказалось, что боялась я абсолютно зря: речь шла всего лишь о прическе. Анна решила сделать из меня аристократку, и, надо сказать, добилась определенных успехов. По крайней мере, когда она велела мне открыть глаза, в зеркале я увидела абсолютно незнакомую девушку, графиню, а может, баронессу, совсем не похожую на девчонку Элайв. 

— Ты изменила меня до неузнаваемости, — сказала я первое, что пришло мне в голову. — Это как-то связано...

— Да, — кивнула ведьма. — Сейчас я отправляюсь во дворец, где принимаю облик королевы. А ты, спустя четверть часа, приезжаешь следом, и требуешь допустить тебя к королеве, заявляя, что ты... э-э-э… Элиза, ее приближенная. Тебя пропустят, не сомневайся.

* * *

Итак, представление началось. В ближайший час Анна станет королевой, а я — ее фрейлиной. У меня нет дворянских манер, и я до дрожи в коленях боюсь королевского замка и всех его обитателей, но что поделать? Условия договора нужно выполнять. 

Наставница уже отправилась в замок, а мне остается только ждать.

Я заметила, что Антарес тоже нервничала, хотя и не хотела этого показывать. Неужели дело действительно в короле? Они сегодня такими взглядами обменялись, что... Не знаю, что между ними было, но это \"что-то\" явно оставило след в них обоих. Странно это все.

Однако прошло достаточно времени с тех пор, как уехала Антарес, пора и мне в путь. Карета уже ждала на улице. Когда я ее увидела, то не на шутку оробела. Такая богатая... Да и платье на мне было под стать этой карете, так что нечего смущаться. Пора доказать, наставнице и, прежде всего, самой себе, что я не такая трусиха, как это могло показаться. С клинком на поясе я бы чувствовала себя куда спокойнее, но что поделать, если меч не входит в наряд благородной дамы!

Возница знал, куда ехать, и мне даже не пришлось разговаривать с ним. До замка было недалеко, так что не успела я опомниться, как уже стояла у входа в королевскую обитель. 

— Как прикажете доложить о вас? — поклонились стражники. Постойте, серьезно, они поклонились мне? Кто вообще последний раз мне кланялся? Кажется, никто и никогда. Но это придало мне уверенности. Если они поверили мне, поверят и остальные. 

— Я приближенная королевы Катрионы, леди Элиза. 

— Но госпожа, королева же...

— Я знаю, и все-таки я должна увидеть ее. 

После короткого совещания один из стражников побежал в замок, а второй предложил мне последовать за ним. Очевидно, мы пошли длинным путем, чтобы обо мне успели доложить. 

Когда мы подошли к парадному входу, навстречу неожиданно вышел сам король. О нет, только не он! Наверное, Ричарду Тириону суждено быть моим мучителем... Ему что же, нечем заняться, что он бегает по таким мелким делам? Что ему мешало прислать любого придворного... А вдруг он догадался?.. Утренний ком в горле и слабость в ногах снова дали о себе знать. 

— Рады приветствовать вас, леди Элиза, на нашей земле. Полагаю, путешествие сильно утомило вас?

Прокашлявшись, я ответила:

— Что вы, как только я услышала о произошедшем, я поспешила сюда. Я не успокоюсь, пока не увижу мою дорогую королеву!

Это звучало так искусственно, что я не обманула бы и ребенка, но король, кажется, был настолько увлечен своими мыслями, что ничего не заметил:

— Признаться, она... очень плохо себя чувствует. 

— И все-таки я настаиваю, ваше величество. 

Поразмыслив минуту, он кивнул, и мы вошли внутрь.

Постойте-постойте, что это я сейчас сделала? Я разговаривала с самим королем?! И так спокойно, так благородно... По сравнению с тем, что было утром, это — полный успех. Надеюсь, он будет сопутствовать нам и дальше. 

Мы долго петляли по каменным коридорам, спускались и поднимались по лестницам, и наконец, достигли покоев, где, видимо, должна была находиться королева. Интересно, а где она теперь? Куда ее дела Антарес?

— Можете войти, — тихо пригласил король.

— Простите, ваше величество, могу я посетить ее одна? 

— Вам нежелательно мое присутствие?

Нехорошо спорить с королем, поэтому в ответ я только поклонилась. 

Он отворил дверь и пропустил меня вперед:

— Можете побыть с вашей королевой наедине, но я буду неподалеку.

Для непримиримого врага колдовства он слишком мил и вежлив. Но это не должно меня обмануть.

Я аккуратно закрыла за собой дверь и приблизилась к богатому ложу, где возлежала королева. Я ее никогда раньше не видела, и она была прекрасна. То есть, конечно, сейчас это была Антарес, но ее тело было ангельской красоты, девушка могла бы стать достойной королевой. Что-то вроде жалости шевельнулось в моей душе, впрочем, я быстро задушила эти позывы. 

Приблизившись к ложу, я едва слышно прошептала:

— Антарес?

— Да, — ответил мне незнакомый мелодичный голос. Все-таки нам удалось отличное зелье, такое сходство, и даже голос изменился!

— Что теперь? Король стоит за дверью.

— Позови его, и дальше я сама все сделаю.

Антарес

Этот никому не нужный прием у короля отнял и у меня, и у ученицы слишком много сил — а ведь сколько еще всего нам предстоит сделать... Страшно представить. На плечи внезапно навалилась странная усталость, и я инстинктивно выпрямилась — неужели при первой крошечной сложности я вздумала сдаться? Стыдно, Антарес, в самом-то деле — не показать бы ученице своего волнения.

Следует заметить, что и состояние самой Элайв оставляло желать лучшего — очевидно, она была слишком напугана тем, что воочию увидела короля, да и вообще, было похоже, что он в ее глазах казался страшнее самого дьявола. Но мне некогда было удивляться этому факту: игра только начиналась. 

Разумеется, подменив собой королеву, я не могла оставить Элайв — она (несмотря на ее слепой ужас перед Ричардом) должна была находиться рядом неотлучно. Но вот как это устроить? Ведь она должна быть приближена не к кому-то еще, а к самой королеве. Это, разумеется, могло бы стать проблемой… если бы я не подумала вот о чем:

Вряд ли Ричард во время своих дипломатических визитов к потенциальному врагу, когда он, собственно, и познакомился с принцессой Фернеол, внезапно воспылав к ней такими чувствами, что напрочь позабыл о войне… вряд ли он обращал хоть малейшее внимание на придворных дам, окружавших Катриону. О, я точно знаю, что, когда король теряет голову, он не замечает ничего и никого вокруг, кроме... нее.

Так почему бы этим не воспользоваться? Вот поэтому я и решила выдать Элайв Файтер за приближенную королевы, сопровождавшую ее по дороге в Терравирис, но, скажем, несколько замешкавшуюся в пути. Разумеется, воскресшая «Катриона» с радостью подтвердит подлинность своей подданной. Легенда была готова, осталось только воплотить ее в жизнь. Мне бы следовало успокоиться, ведь самое сложное осталось позади, но…

Успокаивая ученицу, я постаралась не показать ей неуверенность, и вести себя как можно дружелюбнее — незачем ей видеть мои страхи, ведь она и сама сомневается, куда больше меня, уж я-то знаю...

А пока следует хоть немного отвлечь и ее, и себя — так почему бы не заняться внешним видом новоиспеченной придворной дамы, тем более что в ней никто (читай — леди Луиза и Ричард) не должен был узнать девушку по имени Элайв, несколько часов назад побывавшую во дворце в качестве моей компаньонки.

Решив, что не следует откладывать это в долгий ящик, я радостно пообещала ученице волшебное превращение. Хотя, пожалуй, мне следовало выражаться определеннее, потому что в следующие пять минут я вовсю потешалась над трясущейся ученицей, идущей в кресло, словно на костер. В самом деле, и что я такого сказала — наверное, бедняжка вообразила, что я в прямом смысле хочу превратить ее во что-нибудь этакое — смех, да и только. Но вероятно, это всего лишь сказался испуг, который она испытала во дворце.

Но самое смешное — это выражение лица Элайв, когда она поняла, что речь идет всего лишь о прическе. На нем выразилась такая гамма чувств — удивление, непонимание, облегчение — что я не могла не рассмеяться.

В следующие два часа я, все же образно выражаясь, колдовала над ее внешним видом, создавая из обычной на вид горожанки нечто, хотя бы отдаленно напоминающее аристократку — и надо сказать, преуспела на этом поприще — сейчас девушка, отражающаяся в зеркале рядом со мной, своим видом, кажется, ничем не напоминала компаньонку леди Анны, явившуюся во дворец несколько часов назад — она ничуть не рисковала быть узнанной.

Пока что выходило так, как я задумала, поэтому я с легким сердцем отправилась во дворец, велев девушке прибыть туда через некоторое время. Надеюсь, она все-таки не растеряется — я от всей души надеялась, что это так. Быть может, новый облик придаст ей уверенности?

Как, впрочем, и мне самой.

Стоило бы еще прихватить с собой щепотку сонного порошка — подкупать стражу на этот раз не было смысла — ведь я уже не выйду из этих дверей… по крайней мере, в своем облике. Согласитесь, таинственное исчезновение незаконно проникшей в покои королевы женщины не может остаться незамеченным. Кто-нибудь наверняка проболтается.

Нет, я не могла так рисковать — дозы сонного порошка хватит минуты на две, не больше — действие состава таково, что стражники даже не успеют ничего заметить, а я тем временем успею проскользнуть за охраняемые двери.

Оставалось только одна проблема — нельзя было, чтобы по дороге к королеве меня кто-то заметил, иначе это означало бы скорый и неминуемый провал. Но кому как не мне, в свое время вместе с принцем Ричардом побывавшей в самых тайных закоулках замка Тирионов, не знать все его тайные, скрытые переходы?

Поэтому я взяла самую неприметную из своих карет, накинула плащ, чтоб не быть узнанной. Потайной кармашек хранил два флакончика с зельями, сонным и оборотным.

Войдя в замок через ход для прислуги, я неслышной тенью прошмыгнула через людскую, поминутно оглядываясь, прошла коридором. Едва успела скрыться от испуганно оглядывающейся служанки… Да, удивительно, что за время этого короткого путешествия я не стала полностью седой. Еще хорошо, что ведьму перестали искать — спасибо тебе, несчастная рыночная торговка, без твоих мучений мне и вовсе было бы не проникнуть к Катрионе: в самом деле, не стала бы я вновь использовать баронессу.

Наконец, я добралась до места, которое искала. Это был старый гобелен с изображением сцен какой-то охоты, но рассматривать его я не стала. О, если память меня все же подвела, наверное, придется искать другой путь, а мне бы этого очень не хотелось…

Воровато оглядев коридор, я отодвинула гобелен, и едва не рассмеялась от счастья — нет, я ничего не перепутала — вот она, ступенька с потайной пружиной, открывающей проход — на месте. Я быстро скользнула в нишу, надавила каблуком на ступеньку, и почувствовала, как каменная кладка проседает, расходится под пальцами. 

Старый замок хранил в себе много тайн — этот же проход, насколько я знаю, был построен для того, чтобы в случае осады замка можно было быстро и безопасно собрать и вывести из замка хотя бы королевскую семью, не опасаясь шальной стрелы. Ход ветвился, пронизывая весь замок, и, при желании, используя его, можно было незаметно пробраться в любую часть дворца, в том числе и к покоям Катрионы.

Из открывшегося хода дохнуло сыростью, и я вздрогнула, ругая себя за глупость — ведь я не взяла с собой даже свечи. Впрочем, если бы я могла подумать обо всем, что мне может понадобиться, мне бы для короткого пробега по дворцовым коридорам следовало бы брать с собою не меньше, чем туго набитый дорожный мешок. Вот глупость, право.

Я почти на ощупь пробиралась в кромешной темноте, и уже потеряла счет времени, когда руки неожиданно уперлись в холодный камень. Ох, неужели это все? Так, где то здесь должна быть еще одна ступенька…

Я пошарила ногой, и, хвала судьбе, тут же ее обнаружила. Оказавшись в такой же нише, через которую и проникла сюда, я осторожно выглянула из-за гобелена.

Да, я определенно на месте, но… прямо перед моим носом маячили спины стражников. О нет, Антарес, главное — не паниковать.

Чертовы цепные псы, как назло, уловили движение, и обернулись. Сейчас они отодвинут гобелен, и…

Была — не была! Я судорожно ухватила флакон с зельем покрепче и, задержав дыхание, с размаху бросила на каменный пол. 

Раздался жалобный звон стекла, и вместе с ним удача, кажется, ко мне вернулась, потому что спустя мгновение двое верзил грузно осели на пол.

Так, а теперь стоит поспешить. Вспомнить детство, что ли? И я, от всей души надеясь, что сюда не забредет какая-нибудь невезучая служанка, лихо перепрыгнула через бесчувственные тела и, сломя голову, понеслась прямо к покоям королевы. Все это малость походило на легкое сумасшествие, но я чувствовала, что до моей цели осталось совсем немного. И от этого меня наполняла такая веселая, бурлящая энергия, что я чувствовала — если я прямо сейчас не сделаю то, что задумала, я, пожалуй, могу и передумать — перегорю, точно свечка. 

Захлопнув за собой двери и несколько придя в себя, я нарочито медленно подошла к постели Катрионы. Поправила одеяло, улыбнулась:

— Надеюсь, тебе снятся хорошие сны, Ваше величество! 

Слегка подрагивающими пальцами сжала ее запястье и принялась шептать слова уменьшающего заклятья — через несколько секунд у меня в ладони, неотличимая от фарфоровой фигурки, лежала мирно спящая королева. Может, руки ей оторвать? Или голову? 

Но моим зверским планам помешали чьи-то шаги. 

Я непослушными руками выдернула пробку из флакона и единым глотком опустошила его. Чувствуя покалывание по всему телу, понимая, что не успеваю, рванула крючки на платье… и вдруг они легко поддались. Я что… уже она?! 

По видимому, так и было — мне некогда было рассматривать себя, но, судя по всему, это платье для моего теперешнего тела было чуть великовато — и снова мне повезло даже в этом. Пинком отправив скомканную одежду под кровать, я скользнула под покрывало, закрыла глаза и неподвижно вытянулась, ожидая гостей. 

Дверь открылась, шаги приблизились… я ощущала себя натянутой струной… Если это Ричард, я могу и не выдержать.

— Антарес?

Ох, это Элайв. Всего лишь Элайв, можно пока не бояться. Я выдохнула: 

— Да.

Фу, что с моим голосом? Ах да, это же ЕЕ голос — мерзость какая, девчонка пищит, точно мышь. Увы, но придется привыкать…

Элайв спросила:

— Что теперь? Король стоит за дверью.

Я вздохнула. Осталось самое сложное… Как же я выдержу? Но высокий голосочек неожиданно прозвучал довольно-таки спокойно:

— Позови его, и дальше я сама все сделаю.

Я закрыла глаза, и снова неподвижно замерла, как холодная статуя. Вот, сейчас он войдет, и... Надеюсь, все же у меня получится не наделать глупостей, однако сердце колотилось так неистово, что едва не выпрыгивало из груди. Отчего я так боюсь? Не знаю... Только бы не задрожать, не выдать себя раньше времени...

— Ваше величество? — раздался неуверенный голос Элайв.

Знакомые шаги. Раз, два, три. Вдох-выдох-вдох. И...

— Вы можете идти, леди Элиза, — так, он совсем рядом, и зачем-то отсылает Элайв. Как я без нее?! Возникло ощущение, что продуманный план катится к чертям… а впрочем, не у чертей ли он возник изначально?

— Но...

— На сегодня достаточно, — кажется, ему даже все равно, что ему только что возразили — он будто выпит, иссушен изнутри. Что же ты наделал, Ричард, со своей пресловутой любовью?

Тем временем торопливый стук каблучков моей ученицы отдалялся. Хлопнула дверь — надеюсь, она за ней и останется, неразумно ей будет отходить от меня далеко именно в этот момент.

Теплые, и не менее знакомые, чем шаги, руки коснулись моего запястья. Да только моего ли? Ее, Катрионы. Все здесь было чужим — вплоть до дыхания... Впрочем, плевать я хотела на условности.

Рука скользнула чуть выше и накрыла ладонь, сжав ее несколько крепче. Ричард. Ричард. Ричард. Только не говори сейчас ничего, молчи, прошу тебя…

— Катриона... Я знаю, ты меня не слышишь, и возможно, уже никогда не откроешь глаза, но...

Момент был разрушен. Ох, зачем же сколько патетики, ваше величество! А я еще так расчувствовалась… Правильно говорила Вильгельмина — сентиментальность — удел слабых, поэтому к чертям глупые чувства, Антарес, надо действовать.

Позволив кукольным ресницам этой простушки задрожать, я слабым голосом — до чего же все-таки противный, высокий у нее голосочек! — позвала, одновременно сжав в ответ его руку:

— Ричард?

Он побледнел, как полотно. От радости так не бледнеют — во всяком случае, он не бледнел… раньше.

— К... Катриона... Ты очнулась? С тобой все в порядке?!

До безумия глупый вопрос. Я так думаю, чары, наложенные мной, не позволяют шевелиться и разговаривать — это, по сути, прерванное существование — человек не стареет, не меняется, и даже не нуждается в пище, что бесценно — в любом другом случае королева вряд ли протянула бы долго. Неплохая вариация сказки о спящей красавице, должна признать, вот только принц до нее не доберется. 

И кстати, на глупые вопросы лучше ответить:

— Д-да... — прошелестела я, не без успеха имитируя голос умирающей. 

— Лекаря! Немедленно! — закричал король.

Крик Ричарда больно резанул мой слух.

На следующее утро меня разбудило солнце — его искристые лучи неожиданно проникли сквозь тяжелые занавеси королевской опочивальни и брызнули мне прямо в лицо. Я недовольно сморщилась и попыталась отвернуться, но мне что-то помешало… Что-то? Вернее будет сказать — кто-то.

Смешно это признавать, но я, пожалуй, была счастлива.

Ричард, точно подтверждая мои мысли, тихо рассмеялся:

— Ты так давно и крепко спишь, Катриона, что я было испугался, что снова тебя потеряю.

— Ты меня не потеряешь, — внезапно, сама от себя того не ожидая, произнесла я. — Я больше не позволю этому случиться.

И тут же мне пришлось задохнуться — король изо всех сил прижал меня к себе:

— Мне хочется тебе верить… но раньше ты не была столь серьезной. Тебя что-то тревожит, любимая?

«Столь серьезной»? — то есть мне еще и восторженную идиотку здесь надо разыгрывать? Нечего сказать, Ричард, ты прекрасно женился!

— Ах, нет! Я просто боюсь… этой ведьмы! — пропищала я в притворном ужасе. — Вдруг она снова придет за мной?

Ричард посерьезнел, и сжал меня в объятиях еще крепче:

— Я не позволю этому случиться, — эхом откликнулся он. — Знаешь, Катриона… я до сих пор не могу поверить, что ты рядом. Мне кажется, что это сон.

— Ты ошибаешься, — заверила я. — Взгляни, какое прекрасное утро — такого и во сне не увидишь! Чудесное утро для прогулки, не так ли?

Уголки его губ опустились:

— Увы, дорогая — я не могу отправиться с тобой. У меня дела…

Еще бы, на то и был расчет. Я притворилась расстроенной:

— Но… тогда я могу отправиться на прогулку с Элизой?

Разумеется, ни на какую прогулку мы с Элайв не собирались, а отправились прямиком к Вильгельмине.

Мне необходимо было посоветоваться с наставницей, посвятить ее в свои планы…Я так привыкла, что она является хранительницей всех моих тайн, что просто не могла держать от нее что-то в секрете.

Мне нужно было, в конце концов, убедиться, что я поступаю правильно. За этой уверенностью в своем выборе я и шла к наставнице.

Пока мы поднимались по узкой темной лестнице в башню, Элайв молчала, но я прекрасно чувствовала, что девушка напугана.

— Неужели ты снова боишься, Элайв Файтер? — насмешливо поинтересовалась я у нее. — Хотя, признаться, Вильгельмина умеет внушать страх, как никто другой… Но она сильная женщина… по-настоящему сильная, и я уверена, ты ей понравишься, — добавила я.

— А вот понравишься ли ей ты, в твоем новом обличье? — спросила ученица тихо.

Я вздохнула:

— Признаться, меня саму волнует этот вопрос… хотя я не сомневаюсь, что королева узнает меня под любой личиной.

С этими словами я приоткрыла дверь:

— Вы позволите? 

— Разумеется — входите, я всегда рада гостям. 

Едва я услышала голос наставницы, как все тревоги из меня точно ветром выдуло. Вильгельмина поможет мне выстоять, я точно знаю.

— Ты давно не была у меня, Антарес, я уже стала думать, что ты меня забыла, — с иронией произнесла она. Я виновато улыбнулась — ну конечно, она меня узнала, да и немудрено. Вильгельмина всегда говорила, что главное в человеке — это глаза, лишь они не могут лгать.

— Неужели ты думаешь, дитя, что меня может обмануть какое-то оборотное зелье? Нет, может зрением я стала и слаба, но я очень хорошо вижу, кто ко мне пришел. Антарес, — она взглянула на Элайв, цепко и внимательно. — Ты взяла себе ученицу? Поздравляю. 

Я вздохнула:

— Это Элайв Файтер, Вильгельмина. Она — рожденная.

— Да, кажется, тебе необыкновенно повезло, девочка моя, — она лукаво взглянула на меня. — А что, твоя ученица испугалась меня, такой старой и немощной? Недальновидно, моя милая — старость нужно уважать.

Мне почудилась отдаленная угроза в ее голосе, и поэтому я подтолкнула ученицу, прошептав ей на ухо:

— Иди к ней… только прошу тебя, Элайв, не подведи!

Ученица на ватных ногах, точно на костер, двинулась к креслу королевы. Та ловко выпростала руки из-под покрывала, которым была укрыта, положила их моей ученице на плечи, заставив опуститься на колени, и забормотала:

— Сильная душа. Бесстрашное сердце… И совсем не похожа на Анну, но… напоминаешь мне другую, ту, что… о, да, я чувствую ее, — она замолчала, внезапно открыла глаза и улыбнулась. — Ты чудная девочка. Будь верна Антарес. Я разрешаю.

Элайв, немало озадаченная (как, впрочем, и я), поднялась с колен:

— Да, госпожа.

— А еще она очень талантлива, Вильгельмина, — решила разрядить я обстановку. — Она необыкновенно хороша в…

— Зельях, вероятно?.. — закончила за меня наставница. Я потрясенно кивнула:

— А как вы?…

— Ну а чем еще ты, бездарь, неумеха и белоручка, можешь восхищаться?

— Простите, что вмешиваюсь, — робко сказала Элайв, — но если вы позволите, я подожду снаружи.

— Разумеется, ты можешь идти, — доброжелательно проскрипела старая ведьма. — Нам с твоей наставницей еще нужно о многом поговорить. 

Когда мы остались одни, я, как и Эл недавно, опустилась на колени рядом с креслом своей наставницы, стиснув его подлокотник так, что пальцы побелели. Закрыв глаза, я почувствовала, что меня наполняют новые силы, исходящие от нее — будто настойчивая рука вливала их в меня капля за каплей, напитывая этой бурлящей, живой энергией.

Когда я открыла глаза, королева едва заметно улыбалась:

— Так ведь лучше?

Я кивнула, мучительно дернувшись при этом: передача сил — процесс малоприятный, но как бы мне ни было мерзко, все же я должна была благодарить наставницу, за то что она отдавала мне свои силы, не жалея. 

Она же тем временем продолжала:

— Теперь о главном. Ты не хочешь мне ничего рассказать, Антарес? 

— О чем, Вильгельмина? — я, пошатываясь, встала.

— Ну, хотя бы о том, зачем тебе весь этот маскарад? — она насмешливо повела рукой в мою сторону. — Как я понимаю, та, кого ты сейчас изображаешь — это жена моего внука, ныне здравствующего короля Ричарда Тириона?

Я отступила еще на шаг. Неужели... неужели и она против моей затеи? О нет. Я так надеялась на ее помощь...

— Вы... недовольны мною?

Она хрипло рассмеялась, и от этого неживого звука пламя едва тлеющей свечи окончательно погасло. По стенам перестали плясать неотчетливые тени, все погрузилось в серый, мутнеющий, лишенный всякого налета таинственности, полумрак. Против своей воли я зябко поежилась, но не от холода, а от какого-то неясного предчувствия.

Чушь, что все мы наделены какой-то сверхинтуицией, или нам на каждом шагу мерещатся предзнаменования. Отнюдь. Но когда должно случиться что-то по-настоящему важное, то, о чем необходимо знать, это знание тебя не минует. 

— Ты до сих пор любишь его, моя дорогая Антарес, — она не спрашивала, она утверждала, и голос ее зазвучал спокойно, и даже, пожалуй, несколько обыденно. — И ты, вероятно, несколько разочарована тем, что он женился не на тебе, вопреки моим обещаниям. Более того, я знаю, что именно поэтому ты не приходила ко мне.

Я прикрыла глаза в знак согласия, но сказала только:

— Вы обещали, что он будет моим.

— Я это помню. И разве он сейчас не в полной твоей власти? — учтиво осведомилась она. — Другое дело, что ты собираешься с этой властью делать?

С души точно камень упал — опальная королева по-прежнему на моей стороне. Но на что она намекает? Пока что я ее не понимала.

— Я еще...

— Не решила? Похвально. Надеюсь, ты не собираешься бросаться в крайности вроде счастливой семейной жизни или жестокого убийства псевдосупруга? — кажется, она откровенно веселилась.

Помедлив, я отрицательно качнула головой.

— Тем лучше. Подойди сюда, дитя, не бойся — мне нужно с тобой поговорить, — она поманила меня костлявым пальцем.

Послушно подойдя к ее креслу, я снова опустилась рядом

— Слушаю вас.

— Ты же знаешь, что десятки наших сестер сейчас томятся в тюрьмах, и может быть, не успеет наступить рассвет, как многие отправятся на костер!

— А наш дар слишком драгоценен, чтоб так просто терять его, — эхом отозвалась я.

— Вот именно. Так что ты сделаешь вот что...

Посвятив Элайв в подробности плана Вильгельмины, я вместе с ней вернулась во дворец — первым делом было необходимо поговорить с Ричардом — ведь именно он был ключевой фигурой.

Но как оказалось, у короля тоже был для меня сюрприз. Очень неприятный.

— Катриона, дело в том, что твои родные узнали о беде, случившейся с тобой — и теперь к нам с визитом едет твой брат, принц Бертран, — заявил он радостно, как только окончились взаимные приветствия, поцелуи и расспросы о прогулке. — Конечно, мы уже очень давно не принимали гостей из Ферлиберт, но теперь, когда ты моя жена…

Все пойдет прахом. Меня раскроют — пронеслась паническая мысль. Но я отодвинула ее подальше, вместо этого смиренно ответив:

— Спасибо, Ричард! Ты даже не представляешь, как я счастлива.

Сперва то, что поручила Вильгельмина. Казнить себя за глупость можно потом, также как и придумывать, как выбираться из ситуации.

Он внимательно взглянул мне в лицо:

— Признаться, дорогая, ты не выглядишь счастливой.

Я горестно вздохнула: 

— Когда мы с Элизой гуляли… я кое-что слышала. Кое-что, очень меня расстроившее.

Ричард нахмурился. Кажется, сейчас он был готов лично пойти и изничтожить все то, что расстраивает любимую женушку. А Вильгельмина была права, подумалось мне. Неужели все так просто?

— Я слышала, что в вашей стране в неволе томятся даже женщины и дети... — побольше трагизма и жалости в голос. — Это же… варварство, Ричард. Это такая жестокость! Маленькие… слабые… и вдруг — в тюрьмах!

— О, Катриона, дорогая... — плохо. Вместо того, чтоб жалеть обездоленных, сироток и плененных женщин, он жалеет эту дурищу... то есть меня.

— У меня сердце разрывается от жалости! — картинно заламывая руки, вещала я. — У нас в Ферлиберт такое даже представить невозможно! Мне так их жаль! Какое зло могут причинить б-б-б-бедные... — всхлип. — Беспомощные женщины?

Нет, не совсем, конечно, беспомощные... Одна из них, Аллукьера, как-то, в порыве ярости, напустила мор на небольшой городок. Гибли все — мужчины, женщины, дети, животные... Все, кто попадал в проклятый круг, любезно очерченный ведьмой аккурат на границе городка. Лекари были беспомощны — они сами погибали, едва переступали незримую черту, главная хитрость которой заключалась в том, что впускать она впускала, а вот выбраться наружу за ее пределы было решительно невозможно.

Да, не стоило какой-то горожанке невежливо смотреть на Аллукьеру, а тем более задевать ее краем своего платья.

— Но среди них есть ведьмы, такие же, какие едва не убили тебя, — возопил бедняга Ричард. — Прошу тебя, Катриона, не плачь… Скажи мне, чего ты хочешь?

— Т-т-ты такой жестокий! Ты допускаешь такое зло в своей стране! Вот мой отец, он всегда на государственные праздники торжественно выпускает из тюрем всех бедных же-е-е-енщин, — ныла я, спрятав лицо в ладони.

И Ричард не выдержал монотонных воплей на одной ноте:

— Конечно, мы так и поступим, дорогая! Объявим о твоем выздоровлении, и...

Я вскочила.

— П-п-правда?

— Да, конечно, — он счастливо вздохнул, и по его губам пробежала улыбка.

Неужели все и вправду было так просто? Стоило лишь попросить?! Разумеется, самых опасных ведьм и не отпустят… но кто считал, сколько обычных колдуний скрывается среди попавшихся воровок и прочих преступниц?

Десятки.

Абсолютное большинство, которое и задумала спасти Вильгельмина. Моими руками.