Драко Малфой и хождение по мукам (гет)

Драко всегда знал, что умрет какой-нибудь глупой и бессмысленной смертью. Иногда ему хотелось, чтобы отец перестарался с заклинанием, или что-нибудь случилось на тренировке по квиддичу… Или просто прийти в Министерство и напасть на паршивого взяточника Фаджа и придушить, а затем быть убитым неуклюжими аврорами при попытке к бегству… Или все-таки сделать, наконец, что-то достойное, и убить Темного Лорда. Пусть не навсегда, и старый черт все равно вылезет из могилы, чтобы отравлять жизнь людям, но…

Но чтобы так, неожиданно, быть отравленным из самых благих побуждений… Поистине, достойное завершение достойной жизни. Мальчишка, который никогда не был самим собой и лишь тупо шел по указке отца, погибает от любящих рук своей девушки. Прямо-таки шекспировские страсти. И над телом единственного наследника богатого и славного рода Малфоев будет убиваться весь магический бомонд, который обязательно притащится, едва прослышав о горе, чтобы втихую позлорадствовать над судьбой Люциуса, оставшегося ни с чем. А отец будет принимать сочувственные соболезнования с миной холодного равнодушия, как и подобает благородному аристократу, а в душе будет в ярости, что не может наказать проклятого мальчишку, нашедшего способ выскользнуть из его цепких пальцев.

От всех этих мыслей Малфой улыбнулся и с сожалением понял, что все еще жив. Осознав это, он попытался подняться, но не смог сделать ни единого движения. Руки как будто парализовало, ноги не слушались, и даже веки поднять было невозможно. Драко на секунду похолодел: «Неужели полный паралич?! Уж лучше бы сразу умер…» Пинок в ребра вернул его к реальности, и юноша понял, что может чувствовать боль. «Все-таки живой», — с некоторым разочарованием подумал он и снова попытался пошевелиться. Паралич не проходил. Кто-то бесцеремонно приподнял его веко и тут же опустил. Драко и не пытался разглядеть лица. Не все ли равно, кто донесет Снейпу и Дамблдору, а затем сообщит всей школе радостную весть, что благородный наследник Малфоев валяется как мертвый возле ванн и не желает приходить в сознание.

Но тут кто-то ударил его ногой в лицо. Удар не был тяжелым или прицельным, но били с чувством. Голова Драко мотнулась, и он снова потерял сознание.

* * *

Грейнджер засиделась в библиотеке, где пыталась найти то, что поможет ей реализовать план мести слизеринскому ублюдку. Перерыв все книги по зельеварению, она поняла, что если такая информация и есть, то она хранится в Запрещенной секции библиотеки. Но было уже поздно, и Гермиона решила принять ванну и лечь спать. Все эти копания в пыли каталогов и древних манускриптов оставляли ей ощущение, что она каталась в придорожной пыли. Ну к чему, скажите на милость, такая библиотека, если слой пыли на книгах говорит о том, что ей сто лет никто не пользовался?! Или эта пыль взлетает, как потревоженный рой, и садится обратно, когда книга возвращается на место, придавая бестолковым фолиантам благородную седину веков? «Это Хогвартс, — вздохнула девушка и пошла в ванную. — Здесь и не такие чудеса происходят».

По дороге в ванную Гермиона опять и опять обдумывала план мести. Она была девушкой обстоятельной, и начала анализ с самого начала.

Почему Малфой лезет ко мне? Потому что завидует и ненавидит. Это точно. Почему Малфой ненавидит и завидует? Потому что злобен по природе своей. И своего мерзкого воспитания. Как избавиться от его выходок? Сделать добрым и терпимым. А как наказать? Сделать его противоположностью нынешнего внутреннего облика — злобного порождения змеи с герба Слизерина! Тогда его съедят Гойл и другие чистокровные. Гермиону передернуло. Она полагала, что гордиться чистотой крови, или, как иногда говорили аристократы, породы, могут только заводчики каких-нибудь редких собак. Или кошек. Или хозяева породистых жеребцов. «Интересно, — подумала она, отвлекшись на секунду от мыслей о мести, — а… продолжение рода… они случкой называют?»

Но мысли уже вернулись в прежнее русло. Вот и готов план мести! «В лучших традициях Слизерина», — кольнула девушку непрошеная мысль, и она отмахнулась от нее.

А как сделать ублюдка добрым и терпимым? Понятное дело, зельем, влияющим на психику. Кое-какие намеки уже были обнаружены. В старых книгах упоминалось, что некое средство способно полностью преобразить человека, поменяв в нем доброе начало на такое же, но злое Или наоборот. Чудесное средство для всяких злобных слизеринцев. И готовится оно просто. Осталось только подмешать его в бокал, например за завтраком, и все. Через сутки перерожденный счастливчик станет своей полной противоположностью.

Правда, Гермиону несколько смущало, что в известной ей истории зелье не применялось. «Например, — думала она, — почему директор Дамблдор не исправил Темного лорда, когда тот еще учился в Хогвартсе? Ведь это был прекрасный шанс направить историю магической Англии по совершенно иному пути…»

Но эти детали, и такая мелочь, как насилие над человеческой психикой и запрещенные ингредиенты, мало беспокоили Гермиону, единственной целью которой было отомстить.

Обдумывая план проникновения в Запрещенную секцию и похищения у Снейпа необходимых ингредиентов, девушка вывернула из-за угла и у входа в ванную комнату увидела своего обидчика, развалившегося на полу. На секунду Грейнджер опешила от неожиданности. Драко лежал на животе, и в полумраке коридора нити вышитого на спине герба переливались. Парень не шевелился.

«С ума сойти, — подумала Гермиона и осмотрелась. — Кто же его так уделал?» Драко по-прежнему лежал неподвижно и, похоже, не дышал. Убедившись, что никого не было вокруг, Гермиона мстительно пнула Малфоя по ребрам, испытав искреннее удовлетворение. Она так много думала о нем и своей мести, что иногда по утрам ей казалось, что Драко снился ночью. Неожиданное удовлетворение желаний доставило ей почти физическое наслаждение, теплой волной окатившее девушку с головы до ног и сконцентрировавшееся в паху. Гермиона со всей отчетливостью поняла, что не хочет, чтобы Драко Малфой менялся и становился другим. Или чтобы кто-то или что-то за нее совершило месть. Ей хотелось причинить боль этому выскочке, как физическую, так и моральную. Самой. Своими руками. В голове вспышкой пронесся новый план.

Но до его исполнения должно было пройти еще какое-то время, а враг, который занимал все её мысли, неподвижно лежал перед ней. И никого не было кругом. Гермиону аж затрясло от переполнявших её противоречивых чувств, сменявших друг друга со скоростью молнии. Она боялась, что это какая-то ловушка, что кто-то увидит её рядом с Драко и обвинит в чем-нибудь… Она чувствовала яростное желание оторваться, раз представился такой шанс, за все те годы, что паршивый слизеринец доставал её, но ответственность… Все решило замешательство девушки. Секундой раньше она могла бы даже развернуться и уйти, сделав вид, что ничего не произошло, но физическое наслаждение, которое распространялось из области паха вверх, к груди, наконец, смыло все остатки разума. Гермиона в последний раз оглянулась, не идет ли кто, и проверила, жил ли Драко вообще. Она приподняла его веко, и с некоторым разочарованием поняла, что юноша жив, но вряд ли понимает, что происходит. Дрожа от возбуждения, которое дарили ей чувство исполняемой мести и нарушения запретов, она размахнулась и ударила Драко ногой в лицо. Она хотела бы сломать ему нос, но не знала, как ударить для этого. Поэтому она просто вложила все свои чувства в удар. Голова Драко мотнулась.

Зрелище одновременно напугало Гермиону и наполнило весельем. Не зная, сломала она нос, или только разбила, девушка радовалась, глядя, как стекает кровь по лицу слизеринца, превращая его детские черты в причудливую маску. У Грейнджер закружилась голова. Ей показалось, что ничего прекраснее в своей жизни она не видела. Ноги девушки подкосились, и она опустилась на пол рядом с юношей. Разум пронзила яркая вспышка, оставившая его пустым, а тело удовлетворенно расслабилось. Гермиона отрешенно подумала, что такого удовольствия она не получала, даже когда занималась с Гарри или Роном … разными делами. Она нежно провела рукой по светлым волосам, проследила пальцами очертания лица и линию губ и снова задрожала от нетерпения. Схватив юношу за волосы, Гермиона выдохнула ему прямо в губы, почти касаясь их и чувствуя запах крови: «Ты будешь бегать за мной и умолять, станешь посмешищем всей Школы, а я буду издеваться над тобой, унижать и давить… И начну я того, что оттащу тебя к мадам Помфри и буду плакать над судьбой, доведшей тебя до такого состояния. А потом…» Девушка захотела облизать эти бледные губы, которые находились в сантиметре от её лица, но сдержалась, и бросила голову Драко на пол.

Разумеется, она не собиралась тащить Малфоя на себе через весь Хогвартс, поэтому достала палочку и скомандовала: «Поднимайся!». Тело юноши послушно поднялось и шагами зомби направилось к ней. Девушку наполнило ощущение власти над давним врагом, которое снова вызвало возбуждение. Понимая, что это ненормально, Грейнджер обратила своё недовольство на Драко, наградив беззащитного юношу пощечиной. «Посмотри, до чего ты меня довел!». Малфой, естественно, не ответил.

* * *

Мадам Помфри привыкла к тому, что в любой момент кто-то может постучаться к ней в дверь. Будут ли это девушки, нуждающиеся в консультации и помощи. Или юноши, так или иначе пострадавшие, в стычке противоборствующих факультетов или на этом ужасном квиддиче…

Мадам Помфри искренне считала этот спорт слишком травмоопасным для того, чтобы им занимались дети. Так же прекрасно она понимала, что это говорит в ней профессиональная практика — слишком много раз приходилось приводить в чувство очередного неудачливого игрока.

Но чтобы среди ночи к ней в дверь постучался самый настоящий зомби… Такое было впервые.

Когда она открыла дверь, перед ней предстал окровавленный Малфой, двигавшийся как марионетка на веревочках. «Второй раз за неделю, — с некоторым недовольством подумала она, немного успокоившись, — А я так старалась, приводила его в порядок…» Следом зашла Гермиона, собранная, но утирающая слезы. Сердце мадам рухнуло. «Второй раз за неделю, — подумала она. — А я так старалась, успокаивала её». Эти мысли сменились испуганными, когда она подумала, что же привело этих двоих к ней посреди ночи. Будучи женщиной с богатым воображением, она сразу перебрала все самые худшие варианты: «Он напал на нее, чтобы отмстить, или, не приведи Мерлин, даже изнасиловать… И она убила его… О Мерлин! Ну… или искалечила… Или она напала на него и искалечила, а потом испугалась и привела ко мне… Или…»

— Мадам Помфри, — Гермиона, казалось, вот-вот расплачется, что никак не вязалось со спокойными глазами, излучавшими привычный огонь. — Я нашла Драко без сознания возле ванных. Он весь в крови. Сделайте что-нибудь…

Медсестра пришла в себя и занялась своими непосредственными обязанностями. Все равно такое объяснение Грейнджер показалось ей неубедительным, и она решила на всякий случай расспросить Гермиону о подробностях. Она не была сплетницей, но любопытство по-прежнему теплилось в её душе, несмотря на годы работы в магической Школе. К тому же, она полагала, что своими детскими выходками эти двое демонстрируют интерес друг к другу… Мадам вздрогнула, вспомнив, что Драко сделал с лицом Гермионы. Ну, наверно.

Мадам Помфи протерла лицо юноши.

— Ничего особенного, только нос разбил и губы, — сказала она, и Гермиона, как ей показалась, облегченно вздохнула. «Значит, не он на неё напал, иначе она бы его не жалела, — подумала мадам. — Наверное, она…» Помфри решила, что надо проверить, не сломаны ли кости, и закала рукав халата. От увиденного её волосы встали дыбом. Гермиона выглянула из-за спины сестры и вздрогнула. Их взорам предстала иссеченная совсем свежими рубцами кожа предплечья. Помфри закатала рукав выше, все больше ужасаясь этому зрелищу, которое никак не кончалось. Глаза Гермионы жадно изучали раны: «Кто же его так? Неужели эта дрянь Заббини?» Девушка ни на секунду не сомневалась, что это следы извращенных любовных утех двух слизеринцев, совершенно забыв о том, что почувствовала в тот злополучный вечер, когда ей сломали нос. «Я кое-что слышала о таком, — подумала она и шумно сглотнула, — Но чтобы Малфой увлекался такими… играми… Невероятно».

Представив, как Заббини хлещет Драко плеткой, а тот скулит и корчится у её ног, Гермиона почувствовала растущее возбуждение. Тут фантазия услужливо подбросила девушке картинку, заменив образ Блейз её собственным… С кнутом в руке… Девушка сдавленно охнула. Возбуждение стало нарастать, подобно лавине. Мадам Помфри отвлеклась от Малфоя:

— Милая, ты в порядке? Может, тебе лучше прилечь?

— Нет-нет. Все… нормально. Я просто посижу в сторонке… — но Гермиона не сдвинулась с места, жадно пожирая глазами открывавшееся все больше израненное тело Малфоя. Медсестра не решалась снять халат с Драко, опасаясь того, что могла там увидеть. «Надо позвать директора… и Северуса… — подумала она. — Это все слишком много для меня одной».

— Гермиона, позови, пожалуйста, профессора Дамблдора и профессора Снейпа, — обратилась она к девушке, смотревшей за Малфоя из-за её спины.

— Сейчас, мисс Помфри, — Гермиона вздохнула. Ей не терпелось увидеть, что же скрывается на спине Драко, если такое она увидела на его руках.

— Именно, сейчас, — мадам подпустила строгости в голос. — А не завтра или в следующий четверг.

— Хорошо. — И разочарованная Гермиона выбежала из палаты. Отбежав от двери, она остановилась. Надо было успокоиться. Порядочные девушки не краснеют от возбуждения при виде ран на телах юношей.

Грейнджер глубоко вздохнула. Она всегда чувствовала, что постоянные занятия в библиотеке, помощь Рону и Гарри, этим двум бездельникам, не желающим нормально учиться, события, происходящие вокруг мальчика-который-выжил-всем-назло, выматывают её. Слишком много стрессов на её хрупкие плечи. Она ведь всего лишь подросток. И, кажется, она поняла, что ей нужно для того, чтобы избавиться от стресса.

Драко, ползающий у её ног и умоляющий о прощении, но вместо прощения получающий удары плеткой, униженный морально и физически, растоптанный… «Хватит, — одернула себя девушка, снова возбуждаясь, — Тебе надо позвать профессора Снейпа и директора Дамблдора».

* * *

Гермиона не стала пояснять, почему не хочет идти лично звать слизеринского декана. Она просто топталась у дверей, пока директор застегивал мантию. Дамблдор усмехнулся в бороду улыбкой человека, видящего всех насквозь, без лишних вопросов вызвал Снейпа и бодрым шагом направился в больничное крыло.

Признаться, Гермиону в глубине души раздражало поведение директора. Его улыбочки в бороду, недоговорки, постоянная бодрость духа, что бы и с кем бы ни случилось, оставляли ей гаденькое ощущение, что старик смеется над всеми. «Пляшите, марионетки!»

По дороге директор попытался расспросить девушку о том, что произошло, но она могла сказать лишь то немногое, что знала. Шла в ванную, нашла Драко. Никого не было, ничего особенного не заметила.

Снейп догнал их по дороге и с непроницаемым лицом пристроился слева от Дамблдора, демонстративно избегая смотреть на Грейнджер. Директор тактично избавил их от необходимости общаться, пересказав рассказ Гермионы. Зельевар сохранял каменное выражение лица и лишь кивал, демонстрируя внимание.

Единственным вопросом, который он задал, адресовав Дамблдору, был: «Кто еще знает?» Директор вопросительно посмотрел на Гермиону, но та лишь покачала головой: «Вы, я и мадам Помфри. Больше никто».

Никаких эмоций не отразилось на лице декана, чего и следовало ожидать. Он лишь плотнее запахнул мантию и больше не произнес ни слова.

Медсестра ждала их у дверей палаты. Бедная женщина оглядела пришедших пустым взглядом: «Бедный мальчик… Его...»

— Мадам Помфри. — голос декана был холоден как никогда, — Воздержитесь от подробностей.

— Да-да… — вздрогнула женщина, — Конечно же.

— И займите чем-нибудь миссис Грейнджер. Вам ясно?

— Разумеется…

Дамблдор не преминул вставить свое слово:

— Гермиона, деточка, помоги мадам Помфри с… чем-нибудь. Хорошо?

Гермиона кивнула и, взяв мадам Помфри под руку, потащила её в сторону от дверей. Она специально шла медленно, рассчитывая услышать, о чем будут говорить декан и директор, но холодный змеиный взгляд зельевара провожал их до поворота.

— Пойдем, посмотрим, что случилось с вашим Принцем, Северус. — Дамблдор прошел в палату. Снейп молчал.

* * *

Гермиона ничего не услышала и решила расспросить мадам Помфри о подробностях.

— Скажите, как он? — начала она издалека.

Медсестра нахмурилась и хотела было отмолчаться, но слова уже рвались наружу:

— Его пытали. Очень жестоко. Раны… еще свежие… Они гноятся. По рукам… По спине… Бедный мальчик… Как он терпел? И почему не вылечил? Почему не пришел ко мне?

Сердце Грейнджер забилось быстрее:

— А какие у него раны?

Мадам не осознала сути вопроса и начала описывать ей рубцы, покрывавшие спину Драко. Лицо Гермионы покраснело и дыхание участилось. Женщина замолчала на минуту и сказала, глядя на стену невидящими глазами:

— Бедный мальчик потерял сознание от боли и упал, разбив себе лицо… — озвучивая свой вывод, Помфри смотрела внутрь себя, вздрагивая от неприятных воспоминаний. — Неужели его отец ничего не знает? Или…

Гермиона пыталась скрыть растущее возбуждение, и отвернулась, закрыв лицо руками. В голове у нее проносились весьма фривольные мыслишки насчет того, кто так отделал Малфоя. И как. Мадам Помфри, увидев позу Грейнджер, поняла её по-своему, и попыталась успокоить девушку:

— Не бойся, дорогая, — она обняла Гермиону и попыталась заглянуть ей в глаза. — Мистер Снейп и директор Дамблдор разберутся, что случилось, и примут меры. Драко… поправится. Не переживай за него.

«Хотя, — подумала мадам Помфри, сопоставив факт исчезновения Драко из школы на три дня и появления рубцов, и грустно вздохнула, — что они могут сделать Лорду Малфою? Все-таки это его сын. Как хочет, так и воспитывает».

* * *

Дамблдор одним глазом посмотрел на Драко и его раны, и дал заключение:

— Я говорил, Северус, — тон директора стал назидательным, — что нельзя отдавать мальчика…

Зельевар, который тщательно проверял тело юноши на предмет переломов и ушибов, дернулся:

— Что значит не отдавать?! Отцу не отдавать? Как бы вы мотивировали это, Альбус?

— Придумал бы что-нибудь. Какое-нибудь новое правило для исключительных случаев…

Северус закончил осмотр и немного успокоился, не обнаружив никаких травм, заслуживающих особого внимания. Синяк на ребрах и разбитое лицо легко вписывались в общую картину. Организм Драко не выдержал напряжения, которое переживает его хозяин, и отключился. Только слишком холодные руки юноши насторожили зельевара. Но пока он ограничился лишь тем, что обратил на это внимание. Снейп погладил Драко по голове, укладывая его волосы, как тот всегда носил: «Эхх… А Люциус ведь любит его. Но перегибает палку. Только мальчик, наверное, никогда этого не узнает. А если узнает — не поверит. И не поймет».

— В любом случае, — директор продолжал вещать, — мы должны принять меры…

Повернувшись к нему, Снейп покачал головой и сказал:

— Не стоит, Альбус. Люциус… То есть лорд Малфой не позволит указывать, как ему следует воспитывать сына. Это их семейные дела. Опережая ваше возражение, что Драко ученик Хогвартса, а вы директор, отмечу, что побои… то есть травмы, юноша получил дома… То есть вне школы. Поэтому сложно будет привлечь лорда за нарушение школьных правил.

Дамблдор насупился:

— И что Вы предлагаете, Северус? Просто забыть об этом и скрыть такой эпизод?

— Именно эпизод, — рука декана машинально поправила одеяло Драко. — И именно забыть. Я вылечу его сам.

— Но позвольте, — старик гнул свою линию, — как мы можем отвернуться от этого? Наша преподавательская честь…

— Простите, директор, — Снейп завернул Драко в одеяло и поднял на руки. — Но кто подумает о чести и гордости этого юноши? Мы взрослые люди и умеем молчать. Какой ущерб нашей гордости принесет то, о чем знают всего четверо? Если все они будут молчать…

Дамблдор замолчал и задумался. Декан подошел к двери, неся юношу на руках.

— Я забираю Драко в подземелья. Он останется в моей комнате. Я приведу его в чувство и займусь ранами. Если вы позволите, — с некоторой ехидцей добавил Снейп.

— Конечно-конечно, — Дамблдор сохранял хорошую мину, — раз Вы добровольно принимаете на себя всю полноту ответственности, то я просто не могу…

— Спасибо, мистер Дамблдор, — зельевар открыл дверь. — Я так понимаю, Вы объясните мисс Помфри… и мисс Грейнджер, что надо молчать?

— Разумеется, — улыбнулся в бороду директор. — Но как я понимаю, лорд Малфой постарался, чтобы его сын не смог быстро забыть свой… урок. Как вы планируете осуществить лечение?

Снейп вздохнул и уверенным голосом произнес:

— Лорд Малфой хоть и сильный маг, но я — профессор зельеварения.

* * *

Гермиона тяжко вздохнула. Дамблдор в своей обычной манере путано и таинственно наговорил всяких слов, ухитрившись практически ничего не сказать. Единственно, что он обозначил четко, так это необходимость молчать. Директор ничего не сказал о том, что произошло, и никак не прокомментировал раны Драко. Мисс Помфри сразу успокоилась и, горячо поблагодарив Дамблдора за беспокойство, стала демонстрировать признаки усталости и желание вернуться в постель. Директор проводил Гермиону до её комнаты старосты, но всю дорогу таинственно молчал, а Гермиона ничего не спрашивала, чтобы неосторожным словом не выдать своих чувств. Так и не узнав ничего нового, девушка еще раз разочарованно вздохнула и пошла спать.

Рухнув на кровать, Гермиона долго не могла заснуть, заново переживая события этой ночи. Её мысли все время крутились вокруг Драко, планов мести… Фантазия подсказывала разные варианты того, как Блейз обхаживает Малфоя плеткой… И девушка никак не могла успокоиться. Она снова и снова анализировала те чувства, которые испытала, когда пинала Драко, смотрела ему в лицо, обжигая своё его прерывистым дыханием, вспоминала кровь и его губы, такие близкие… Наслаждение от его беспомощности… Эти раны, которые вызывали у нее бурю эмоций. Странных, противоестественных, но таких сильных, что у Гермионы начинала кружиться голова.

Впервые в жизни легендарная заучка Гриффиндора увидела, что мир вокруг нее огромен, и не все, что она может узнать, скрыто в книгах. Странные любовные игры слизеринцев на миг полностью завладели её мыслями. И те чувства, которые рождались в ней, когда она думала об том, пугали и манили девушку.

Гермиона попыталась успокоиться: «Наверное, я сошла с ума, слишком долго концентрируясь на одной мысли о мести ублюдку… Мне надо расслабиться и думать здраво». Но мысли о Драко упрямо лезли в голову. Устав бороться с этим наваждением и окончательно запутавшись в своих чувствах и эмоциях, измотанная Гермиона провалилась в сон, который, к счастью, был глубоким и здоровым, без сновидений.

Еще бы, ведь впервые за несколько дней стресс, который переживала Гермиона, хоть чуть-чуть, но отступил, после удара по ребрам Малфоя и пощечины.

* * *

Снейп шел в в подземелья и думал о том, что произошло. Он прекрасно знал, кто взял из его шкафа ингредиенты, и примерно представлял, что можно сделать из них. Никаких особенных эффектов. Но в случае с Малфоем вся суть была в пропорциях. Мысль о тех последствиях, которые могли произойти с организмом Драко, если они были существенно нарушены, холодным потом скатилась между лопаток декана.

Зельевар шел спокойно, будучи совершенно уверен, что никто не попадется на его пути. Было около трех часов ночи, и даже самые поздние гуляки уже должны были спать. А если кто и бродит по коридорам, то он скорее убежит прочь, едва заслышав шаги грозного декана.

Поэтому он, совершенно не таясь, направился к комнате слизеринского старосты. Декан предполагал застать Заббини там. Дойдя до комнаты, он пинком ноги открыл дверь и подошел к кровати. Блейз проснулась от шума и села, испуганно натянув одеяло под подбородок.

— Про-про-профессор Снейп, сэр… Я… Драко… — голос подвел перепуганную девушку, и она замокла, пытаясь сообразить, что сказать в этой ситуации.

— Собирайтесь, миссис Заббини, — голос декана был спокоен, и это привело девушку в ужас, — и идемте ко мне в комнату.

— За-за-зачем?.. — и тут она поняла, что декан держит чье-то тело, завернутое в одеяло. — Драко!!!

— Тихо! — крикнул на девушку зельевар, и она прикрыла рот рукой. — Пусть все спят.

Прикусив до крови палец, Блейз скинула одеяло, забыв, что ждала Малфоя совершенно обнаженной, рассчитывая сделать ему сюрприз. Её сердце стучало как ненормальное и готово было выпрыгнуть из груди.

— Спокойно, — голос декана снова был ровным. — Он жив, но нуждается в помощи. Теперь оденьтесь и следуйте за мной.

Блейз послушно закивала и бросилась одеваться. Она не обращала внимания на то, что бегает по комнате старосты своего факультета, где ей не положено было находиться, совершенно голая, и перед деканом факультета пытаясь собрать раскиданную вокруг одежду. В голове у неё билась одна мысль: «Я ошиблась с пропорциями и отравила Драко! Я отравила его!» Снейп тактично отвернулся и направился к выходу:

— Догоняйте нас, миссис Заббини.

И девушка, натянув юбку задом наперед и накинув на плечи блузку, босиком погналась за удаляющимся деканом. А в голове её по-прежнему билась одна мысль, о том, что она обманула доверие Драко и своими собственными руками причинила ему боль и страдания. Сердце девушки разрывалось и кричало, но, зажимая рот рукой и не замечая холода под ногами, она бежала за уверенно вышагивающим Снейпом, пытаясь из-за его широкой спины заглянуть в лицо Драко. Заметив её попытки, зельевар сжалился и соизволил притормозить, чтобы девушка оказалась рядом.

— Он жив. Я вылечу его. Но теперь Драко придется выхаживать. И это будет вашим искуплением, миссис Заббини, за попытку сделать без подготовки… Что вы приготовили? — Северус напрягся.

Он всегда точно знал все, что происходило на его факультете. Ведь это была его почетная обязанность — присматривать за детьми. И слизеринский декан подходил к ней со всей ответственностью, не упуская ни единой мелочи. Он знал, что Заббини встречается с Драко, знал, что она взяла, попросив разрешения, некоторые ингредиенты из его шкафа, и еще кое-какие — без разрешения. Чего он пока не знал, так это что же девушка приготовила и, соответственно, в каких пропорциях смешала компоненты. Снейпу важно было знать именно пропорции, потому что от этого зависело, увидит ли Драко рассвет.

— Зелье отвода глаз, — девушка говорила прямо, не пытаясь ничего скрывать. Наказания не были страшны ей. Блейз терзала саму себя и готова была залезть на стену в отчаянии, потому что предала доверие любимого.

Снейп облегченно вздохнул:

— Значит, все обойдется. Сколько вы положили белладонны? Как написано в книге?

— Да… Все по рецепту… — на секунду Заббини растерялась. — А это важно?

— Не особо, — декан отвернулся и зашагал быстрее, снова сделав каменное лицо.

Блейз благоразумно молчала, не решаясь задать все вопросы, которые буквально жгли язык. Как Драко? Что с ним случилось? Где его нашли?.. Почему Снейп спросил о белладонне, которая хоть и была ядом, накапливающимся в организме, но лишь в больших концентрациях могла причинить вред здоровью? Эти и многие другие вопросы готовы были слететь с языка, но, глядя в широкую спину декана, Заббини понимала, что, задав их сейчас, ответов не получит.

Процессия, вызывавшая некоторые ассоциации с траурной, так как проходила в гробовом молчании, приближалась к цели — комнате профессора Снейпа.

А на улице занималась заря, чтобы дать дорогу солнцу, которое осветит очередной прекрасный день в школе магии.