Драко Малфой и хождение по мукам (гет)

Снейп был в ярости. Зельевар метался по своим комнатам как зверь, запертый в клетке. Ему хотелось крушить все на своем пути. Но мысль о том, что кругом будут валяться осколки стекла и обрывки бумаги, а ходить придется по грязи, которая натечет из разбитых склянок, останавливали от опрометчивых поступков врожденного аккуратиста.

От невозможности хоть как-то избавиться от навалившего стресса, Снейп зверел все быстрее. Даже желание связаться через камин с Люциусом больше не казалось таким уж ужасным поступком. Пусть директор расхлебывает, что заварил.

Весь Хогвартс звенел, как потревоженный улей. Еще бы, ведь Драко Малфой, первый подонок Слизерина, попытался изнасиловать несчастную звезду, подающую надежды молодую колдунью, Гермиону Грейнджер. Но к счастью для девушки, ужасное не случилось, ибо злобный монстр был повержен в честном бою величайшим героем современности, Золотым мальчиком, Гарри Поттером.

При этом никто не обращал внимания на то, что ни на девушке, ни на Поттере не было никаких следов борьбы. Все произошло в одном из коридоров подземелий, куда гриффиндорцы по собственному желанию никогда не рисковали сунуть и носа. Не замечала разъяренная общественность и множество других странных нестыковок.

А главный обвиняемый в злодейском нападении лежал поверженный в палате у мадам Помфри. Проще говоря, Драко так и не пришел в сознание. Поэтому Снейп не мог узнать ничего, что помогло бы ему разрешить эту ситуацию. Скандал вот-вот должен был вырваться за пределы Хогвартса, что означало только одно – огромное количество проблем для декана Слизерина. И для Драко, которого лорд Малфой теперь просто убьет.

Но больше всего Северуса Снейпа грызла мысль, что он, взрослый мужчина, профессор, много лет проработавший в магической школе, не смог уберечь своего подопечного.

Он ни на секунду не сомневался, что все слухи о попытке изнасилования – пустая преувеличенная болтовня в духе Риты Скиттер. Да и драки никакой наверняка не было. Тем более честной. Удар Драко нанесли сзади, больше никаких признаков борьбы не обнаружилось. И ни у кого из присутствовавших не было с собой палочек, чтобы чем-то замести возможные следы. Похоже, Грейнджер и Поттер пришли в подземелья рассчитаться с Малфоем и устроили засаду. Очень по-гриффиндорски…

Зельевару было стыдно за то, что он не просчитал, что Заучка и Золотой мальчик могут ринуться сами выяснять отношения и устанавливать справедливость.

Снейп схватил со стола стакан и хотел запустить им в стену. Но опомнился и аккуратно поставил его обратно, подложив под дно салфетку.

Проклятые Гриффиндорцы! Они никогда не умели ни соблюдать правила, ни нарушать их нормально! Только тянут в свои глупые выходки других. А потом становятся героями, предотвратившими «трагедию». Которой бы просто не случилось, имей они хоть капельку здравого смысла.

Чертов Дамблдор опять что-то замышляет. Профессор чувствовал, что во всей этой ситуации не обошлось без невидимой руки этого вечного доброжелателя…

Чтобы хоть как-то отвлечься, зельевар сел в кресло и стал снова анализировать ту часть событий, которые были ему известны.

— Он напал на Гермиону. Я это видел, — Поттер стоял перед деканами, нахмурившись и зло глядя на присутствующих. – Малфой кричал на нее и замахнулся, чтобы ударить. Он уже нападал на нее. Я должен был защитить девушку.

Поттер специально выделил слово «должен», и это резануло слух декану Слизерина. Он тайком огляделся, но, похоже, кроме него никто не обратил внимания. «Что должен? Кому должен? – зельевар постепенно закипал, внешне сохраняя спокойствие. И от необходимости сдерживать праведный гнев злился еще сильнее. – Дамблдору? Вечным светлым силам? Проклятой гриффиндорской порядочности?! Мальчишка! Борец с мельницами!»

— А вы что скажете, мисс Грейнджер? – обратился один из деканов к неуверенно топтавшейся за спиной Гарри девушке. – Это правда? Драко напал на вас?

Снейп дернулся. Этот фарс нельзя было терпеть ни секунды. Если ничего не предпринять, Директор скормит всем очередную красивую легенду о своем Золотом любимчике, а Малфоя втопчут в грязь. Да уж, хорошо придумано.

— Я возражаю против такой постановки вопроса. Еще нет никаких доказательств, что там происходило… нападение… на мисс Грейнджер. Все мы знаем особенности отношений факультетов Слизерин и Гриффиндор. И знаем, как относятся друг к другу старосты. И как относятся друг к другу мистер Малфой и мистер Поттер. – зельевар встал и сделал шаг к Гермионе. Поттер, яростно засопев, тут же закрыл девушку грудью. – Что, и от меня хотите защитить Вашу принцессу? Тоже чем-нибудь тяжелым?

— Прекратите, профессор Снейп, — декан Гриффиндора с молчаливого одобрения директора ринулась на защиту своих студентов. – Вы давите на детей. И бедная девочка…

— Не вижу здесь ни одной бедной девочки, — зельевар подпустил холода в голос, — Все они живы и здоровы. Так пусть ответят нам, что произошло в том коридоре?

Снейп пристально посмотрел на Грейнджер.

Девушка съежилась под взглядом зельевара и отвернулась.

— Тогда скажите, что Вы делали в слизеринских подземельях? – зельевар был непреклонен. – Что привело Вас туда?

— Это право старост посещать другие факультеты… — начала было профессор МакГонагалл, но слизеринский декан перебил её.

— Пусть мисс Грейнджер ответит на вопрос сама. Какие обязанности могут быть во время завтрака у старосты Гриффиндора, что привели её в подземелья Слизерина?

Гермиона закусила губу и молчала. Она боялась поднять глаза, чтобы случайно не встретиться взглядом с разъяренным зельеваром, гнев которого она ощущала под его привычно каменным выражением лица. Девушка чувствовала, что внутри слизеринского декана все клокочет, и боялась, что станет жертвой взрыва, который могут вызвать её слова.

— Тогда Вы, мистер Поттер, — Снейп повернулся к Гарри, который зло и с вызовом смотрел на него. – Как Вы оказались в подземельях?

— Я пошел, чтобы позвать Гермиону – процедил сквозь зубы юноша, ведя безмолвную дуэль взглядов с Снейпом. – А там этот ублюдок…

— Воздержитесь от сомнительных эпитетов, мистер Поттер. – Зельевар не мог больше сдерживаться, видя, что мальчишка искренне считает, что поступил хорошо. – Еще не ясно, кто на самом деле убл…

— Это я попросил Гарри позвать Гермиону, — вставил слово директор. — Она была мне нужна… чтобы… чтобы… Принести перьев.

Снейп пристально посмотрел на Дамблдора: «Старый хрыч что-то затевает. Очередную свою игру… Но какую?»

— Тогда вернемся к главному вопросу, — зельевар лихорадочно обдумывал, что происходит. И к чему ведет свою линию директор. – Что там случилось, мисс Грейнджер?

— Ничего, – чуть слышно ответила девушка, собравшись, наконец, с духом. Гриффиндорские представления о чести сыграли с ней злую шутку, поставив перед нелегким выбором – сказать правду или оправдать друга.

— Громче, пожалуйста. – Снейп не сразу осознал ответ.

— Я сказала, что ничего не произошло, – повторила Гермиона чуть громче.

Декан Гриффиндора подскочила к своей воспитаннице.

— Успокойся, девочка моя. Ты в безопасности. И можешь рассказать нам правду.

— Но это и есть правда. – Гермионе было ужасно стыдно за все произошедшее. Мир рушился вокруг нее, и она не успевала собирать осколки. Глупая молодая девчонка, ничего толком не знающая, навоображала невесть чего, и в результате один человек лежит без сознания, а другого могут исключить. Совсем запутавшись в противоречивых эмоциях, гриффиндорка почувствовала себя маленькой девочкой, впервые увидевшей мир. И решила дать старшим разбираться с навалившимися на неё проблемами. – Мы ругались с Драко. Я требовала, чтобы он извинился. А он пришел в ярость, стал кричать гадости… И… хотел уйти. Но…

— Гарри, прости… — девушка с сожалением посмотрела в глаза Поттера, — Но Малфой не нападал на меня. Он ко мне и пальцем не притронулся. Мы просто ругались. Это… я его спровоцировала…

— Гермиона, но я видел, как он замахнулся на тебя… — Гарри никак не мог поверить, что его поступок остался без моральной основы. Он ударил человека ни за что?! Нет, не может быть! Ведь это Малфой – дикое и опасное животное, которое способно на любую подлость.

— Ну что ж, — в воцарившейся тишине голос Дамблдора звучал как-то слишком торжественно. – Теперь ясно, что все это недоразумение. Наказанием для мистера Поттера будут извинения перед мистером Малфоем и неделя отработок.

— Поговорим о справедливости, — Снейп пошел в атаку, зная, что она безнадежна. Но просто так отступить зельевар не имел права. Это было бы слишком щедро для Поттера. И слишком несправедливо к Драко. – Студент лежит без сознания. По Хогвартсу носятся самые нелепые слухи. А вы хотите дать мистеру Поттеру отделаться простыми извинениями?! Или он такой особенный, что его не могут исключить за проступок, за который другого выкинули бы из школы без промедления!?

— Ну же, профессор Снейп, — Дамблдор напустил благодушно-доброжелательный вид, — это ведь всего лишь недоразумение… Пусть будут публичные извинения. Это и развеет слухи. На этом все. Все свободны.

Снейп заскрежетал зубами: «Однажды ты заплатишь!» Но большего добиться он не мог. Золотой мальчик действительно был особенным для директора. Старик связывал с ним далеко идущие планы и не собирался сдавать ключевую фигуру до того, как она сыграет свою роль. Зельевар молча развернулся и, презрительным взглядом окинув Поттера и Грейнджер, которые никак не могли понять, что произошло, направился к выходу.

— Да, кстати, – директор явно обращался к Снейпу. Зельевару пришлось повернуться. – Пусть мисс Грейнджер поможет ухаживать за мистером Малфоем. Ведь она частично была причиной этого недоразумения.

Зельевар вздрогнул. Это был неожиданный поворот. На что рассчитывает директор? Это и есть его план?

Гермиона вздрогнула. Она не знала, что сказать. С одной стороны, она действительно виновата, и ухаживать за Малфоем — вполне естественное наказание, а другой – как ей смотреть теперь ему глаза?..

— Но, профессор Дамблдор, — Поттер, погрузившийся было в душевные терзания, воспрял духом и завел свою волынку, — Гермиона ни в чем не виновата. Это же я…

— Хватит об этом, Гарри, — Дамблдор был спокоен и явственно доволен происходящим. – Каждый понесет своё наказание.

— И еще, профессор Снейп, — директор посмотрел на зельевара, — во избежание недоразумений никто из представителей Слизерина не должен приближаться ни к мистеру Поттеру, ни к мисс Грейнджер. Никто. Мы ведь хотим, чтобы все нормализовалось, не так ли?

Снейп отвернулся и пошел к двери. Ему казалось, что все внутри сгорело и обратилось в чистую ненависть. «Даже Лорд не строит таких сложных ловушек, — подумал слизеринский декан, ускоряя шаг. – Он либо сгибает тех, кто хочет склониться перед ним. Либо ломает непокорных. Все просто. А Дамблдор… Неужели директор хочет, чтобы между Грейнджер и Драко завязались какие-то отношения, и через них обеспечить лояльность младшего Малфоя? Ну, тут старого лиса ждет сюрприз…»

Декан усмехнулся, но когда он подумал о том, что испытывает сейчас Блейз, тоска сжала холодной рукой его сердце. Предстоял еще один тяжелый разговор…

И начался он раньше, чем зельевар ожидал. Блейз караулила его у входа в подземелье. Когда он подошел, девушка пристально посмотрела ему в глаза. Но промолчала. Ярость, которая клокотала у Снейпа внутри, немного остыла. Он отвернулся от девушки, не сказав ни слова, и широким шагом пошел в сторону своих комнат. Заббини покорно тащилась сзади, теребя в руке носовой платок. Зельевар хотел бы закричать на нее и прогнать, но не мог. Слишком важным для нее был Драко. Слишком сильно она хотела знать, что с ним произошло. Слишком уязвимой делали её их отношения. И Драко тоже становился уязвимым. А значит, эту ситуацию надо будет решить.

Блейз вошла в Зал, чтобы позавтракать, хотя все уже практически расходились. Она была немного недовольна Малфоем, который снова оставил её одну. Но это недовольство просто-напросто маскировало тревогу. Ведь когда он был один, с ним происходили разные гадости. Но тут вихрем ворвавшийся в помещение Колин Криви закричал дурным голосом:

— Малфой снова напал на Гермиону! Его только что оттащили в лазарет!

Сердце Заббини упало: «О великий Мерлин! Пусть это будет ошибка!»

Началась суматоха. Гриффиндорцы и сочувствующие им сгрудились вокруг Колина, требуя от него подробностей. Раздались возгласы, требующие заставить Слизерин заплатить за преступление. Массовая драка была предотвращена появлением деканов, которые только что покинули Зал, но вынуждены были вернуться.

Больше никаких подробностей известно не было. Малфой, Поттер и Грейнджер исчезли, а деканы быстро и жестко восстановили порядок, разогнав студентов по гостиным факультетов. Криви получил неделю отработок от собственного декана «за распространение непроверенной информации, повлекшей за собой угрозу массового нарушения порядка». Хотя Колин сомневался, что после такого скандала ему придется провести хоть один день с мистером Филчем. Слишком серьезной была ситуация. К вечеру никто и не вспомнит о наказании.

Так и случилось.

Зельевар сидел в кресле, в котором проснулся сегодня утром. И смотрел на Блейз, которая, не переставая, теребила платок.

— Нет, мисс Заббини, вам нельзя пойти в палату к мистеру Малфою.

— Профессор Снейп, сэр… Пожалуйста…

— Нет, мисс Заббини, – декан отвернулся. Ему хотелось бы, чтобы девушка сдалась и ушла, оставив его без необходимости объяснять сложившуюся ситуацию. Ведь просто думая о произошедшем на совете, декан приходил в ярость. Да и смотреть на девушку, переживающую такие потрясения одно за другим, было невыносимо. – За ним… ухаживают…

— Кто?

Снейп хотел прикусить себе язык: «Ну вот, теперь точно не отстанет…»

— Гермиона Грейнджер… В качестве наказания…

Руки Блейз замерли на секунду, оставив в покое несчастный платок.

— Вот, значит, как…

Девушка отвернулась. Она больше не могла сдерживаться. Всхлипы разрушили тишину комнаты. Зельевар разглядывал камин. Как и любой нормальный мужчина, он не мог спокойно смотреть на женские слезы. «Надо что-то делать…»

Поплакав немного, Заббини вытерла лицо и снова обратилась к Снейпу:

— Если не возражаете, сэр, я прошу Вас проводить меня к директору Дамблдору, чтобы я могла попросить его разрешить мне быть рядом с Драко.

Декан напрягся: «Вот поэтому-то людям и нельзя испытывать к другим чувства. Они становятся уязвимыми…»

— Нет, мисс Заббини. Директор не станет Вас слушать. Этим Вы не поможете мистеру Малфою.

— Если надо, — голос Блейз стал твердым, — я на коленях буду умолять. На животе ползать.

— Даже не думайте так сделать! — зельевар пришел в ярость. Проклятый Дамблдор! Что он видит, кроме своего абстрактного «Высшего блага»! А эти страдания – не в счет?! – Директор будет использовать вашу слабость против вас. И против Драко. Как только он увидит, как сильно вы хотите быть рядом с мистером Малфоем, то тут же обернет это себе на пользу! Да весь его план…

Снейп спохватился слишком поздно: «Ну вот. Все эти эмоции и меня достают. Тоже мне, шпион со стажем. Проболтался…»

Блейз лихорадочно обдумывала слова зельевара. Обладая хорошими аналитическими способностями, она практически сразу поняла, о чем говорит декан.

— Не может быть… — платок упал на пол, когда девушка вскочила из кресла. – У него ничего не выйдет! Драко любит меня! Меня! Он никогда не станет смотреть на грязнокровку!

Зельевар молчал. Он думал о том, что, наверное, это было ошибкой дать Драко эту отдушину – Заббини. Ведь он мог просто сказать Люциусу, и тот бы запретил сыну общаться с девушкой. А теперь у этих двоих появились чувства, эмоции. И трагедия их отношений состояла в том, что все вокруг были против. Каждый хотел извлечь из детей максимум выгоды. Например, Люциус — объединив две благородные фамилии, Малфоев и Паркинсонов. Или Дамблдор, которому отношения Драко и Блейз тоже мешали в осуществлении планов. И зельевар тоже хотел бы, чтобы этих отношений не было. Ведь тогда все было бы гораздо проще…

Но, глядя в глаза Блейз, которая готова была спуститься в Ад, если бы от этого Драко стал счастливее, зельевар понимал, что никогда не сможет отвернуться от своих подопечных. Они были необходимы друг другу.

«Драко нужен нам живой, здоровый и эмоционально стабильный, – успокаивал себя Снейп, ища отговорки, чтобы не запрещать молодым людям строить свои отношения. – А раз Блейз на него хорошо влияет, пусть так и будет». Ведь с тех пор, как в жизни Малфоя-младшего появилась Заббини, Люциус все реже наказывал сына, который не давал ему поводов для недовольства, и лорд искренне полагал, что наконец-то семейное воспитание дало плоды, и юноша остепенился.

Но, похоже, ситуация зашла слишком далеко. И теперь зельевару надо было сделать тяжелый выбор. Бросить детей на произвол судьбы, в надежде, что обстоятельства сами вынудят их расстаться. Или дадут шанс быть вместе. А можно вмешаться, защитив их шанс.

И зельевар решился.

Хоть ненадолго, но каждый в жизни должен быть счастлив. Особенно когда молод. И задача преподавателя – помочь своим подопечным.

— Успокойтесь, мисс Заббини, – зельевар мысленно проклинал свою слабость. – Я хочу, чтобы вы пошли в город и купили мне… купили мне… Перьев. Да, перьев.

Блейз непонимающе посмотрела на лежащее на столе свежее перо.

— Ну и что, — Снейп проследил её взгляд. – Этим просто невозможно писать. Да и вообще, мисс Заббини, с каких это пор Вы считаете необходимым обсуждать приказы вашего декана?

— Извините, профессор Снейп, сэр, – Девушка растерялась. Какие перья? Зачем?

— А когда вернетесь… Не раньше вечера… — Зельевар выделил слово «вечер» — Отнесете мистеру Малфою моё зелье… И лично… Слышите, лично! Проследите, чтобы он его принял. Вам все ясно?

Блейз просияла:

— Да, профессор.

* * *

Гермиона сидела на стуле в дальнем конце палаты и смотрела на Драко.

Голова, обмотанная бинтами. Мерное дыхание. Разгладившиеся черты лица. Девушка удивилась: «Мы же одногодки… А у Малфоя столько же морщин, как и у Гарри…»

Перед ней лежал враг, который самим фактом своего существования отравлял её жизнь. И ради соперничества с которым она ставила на кон многое. Но теперь девушка не знала, что делать. Четкая картина мира, разделенного на белое и черное, смазалась, и два цвета перемешались, образовав серый неоднородный пейзаж. Драко пережил что-то, что Гермионе, которую весьма либеральные родители никогда толком не наказывали, было сложно представить.

Воспоминания о собственных грязных мыслишках насчет извращенности слизеринцев терзали девушку муками совести. Надо же, из всех возможных вариантов она выбрала самый извращенный… И совершенно не соответствующий действительности.

Каковая, кстати, безумно пугала девушку. Глядя на руки Драко, покрытые тонкими белыми полосками, она не могла отделаться от ощущения, что заглянула в мир, о котором ей знать и не следовало. Мир, где родители ненавидят своих детей настолько, что готовы запороть их до смерти за любой проступок.

«Неужели он от этого так озлобился?.. – размышляла Гермиона. – Что же у него происходит в семье?…»

Снейп не захотел общаться с Грейнджер и быстро ушел, передав зелье, которым надо было поить Драко каждый час. Ведь на него почему-то совершенно не действовали ни заклятья лечения, ни обычные медицинские зелья. Гермиона хотела было подойти к слизеринскому декану и спросить, почему Малфоя нельзя вылечить традиционными средствами, но не смогла решиться.

Вообще вся ситуация, в которой девушка находилась, вымотала её, лишив воли к активным действиям.

Гермиона подошла ближе к кровати. Драко казался спящим. Вот только бинты портили все впечатление. Девушке вдруг стало очень стыдно. Ведь, когда она пинала его парализованное тело, он все видел и ничего не мог сделать, лежа так же неподвижно. А воспоминание о том удовлетворении, которое она получила, когда ударила его по лицу, заставило Гермиону залиться краской.

Но ведь она не знала о том, что происходит в его семье! Не могла знать! Это была тайна Малфоя! Он никогда никому не открывал свое сердце. Только отталкивал от себя окружающих… Неужели из-за своих домашних проблем?.. А Заббини знает?

При мысли о слизеринке Гермиона вспомнила, с какой ненавистью та смотрела на гриффиндорку в день возвращения Драко. Значит, знает. Или догадывается…

Девушка почувствовала себя пустой и выжатой. Люди, казавшиеся простыми и понятными, оказались гораздо глубже, чем она предполагала. Мир потерял свое четкое деление на хорошее и плохое.

Слава Мерлину, хоть Гарри ничего не угрожает. Дамблдор вывел его из-под удара.

Когда они остались одни, Поттер не стал требовать от неё извинений или объяснений. Он просто выслушал сбивчивые оправдания Грейнджер и, обняв её, сказал:

— Ты ведь настоящая гриффиндорка, Гермиона. А значит, не будешь врать. Я знаю.

И ушел к Филчу, пообещав ждать её вечером в гриффиндорской гостиной. Отработка уже началась.

А девушка поплелась к мадам Помфри, которая встретила свою новую помощницу радостно и благодушно. Обняв совсем расклеившуюся Гермиону, она тихонечко прошептала ей в ухо, ободряюще поглаживая:

— Такова судьба всех женщин, милая. Мужчины сходят с ума и дерутся из-за нас, оставляя на наши хрупкие плечи груз моральных проблем. Но ты все равно должна выбрать того, кто тебе больше нравится. И не обязательно это должен быть победитель.

Гермиона дернулась. Но медсестра не обратила внимания. Она полагала, что Драко и Гарри просто не смогли разойтись из-за такой симпатичной девушки, как Грейнджер. «Ах, юность-юность…» — с ностальгией подумала мадам Помфри, и, проводив девушку к Малфою, оставила молодых людей наедине.

— Вот твой шанс, — женщина подмигнула Гермионе, которая просто молчала. — Я очень занята. До самого вечера.

И вот теперь Гермиона вливала Драко в рот зелье, строго по часам. А всё остальное время смотрела на юношу. И разнообразные мысли проносились у нее в голове. Противоречивые эмоции раздирали душу.

Гермиона закрыла лицо руками и уткнулась в колени.

— Мерлин, как все было просто еще несколько дней назад… Я ненавидела тебя, Малфой. И ты ненавидел меня. И все было четко и понятно… А теперь… Как мне ненавидеть тебя теперь?.. Где брать силы?..

Драко молчал. Его собственные мысли были сейчас далеко. Он думал о Блейз, и хотел, чтобы с ней все было в порядке. А еще лучше – чтобы она ничего не узнала. Ведь о том, чего человек не знает, душа и не болит. Он попробовал позвать её. Но, похоже, девушка была слишком далеко. Попытавшись для порядка еще несколько раз, юноша успокоился.

Ведь наверняка она скоро придет, и будет сидеть возле его кровати и держать в своих ладонях его руку. А когда настанет ночь – ляжет рядом, и будет слушать, как он дышит, а потом заснет, обняв его, и увидит сны об их детях.

Детей обязательно будет много, наверное, пятеро. Они будут купаться и играть в теплом Средиземном море, вдали от холодной и мрачной Британии… Там, где никакие лорды не будут мешать их счастью. И они никогда не узнают, что такое «Круцио» и «Империо», плетка и наказания. И кто такой Люциус Малфой – человек, продавший душу дьяволу, чтобы подняться выше тех заоблачных высей, которых уже достиг.

А Драко будет тихонько подсматривать её сны, стараясь ничем не выдать своего присутствия. Слишком интимные это были переживания, чтобы грубые слова человеческого языка могли красиво передать их истинное значение.

Малфой никогда не признавался Блейз, что видит её сны, когда они рядом. Он боялся, что девушка испугается и отвернется от него. Ведь женщины все время твердят о своем «личном пространстве». К тому же, Драко было немного неловко, как будто он подсматривал в окно соседнего дома за счастьем других людей. Да и как убедиться в том, что это не его собственные сны, юноша не знал.

Но Драко знал, что эти прекрасные мечты, чьими бы они не были, никогда не станут реальностью. С тоской вглядываясь в свое будущее, он видел только непреклонную волю отца, ведущую его по жизни, к неизбежному финалу – служению Темному лорду.

Отражение смотрело на него сочувствующе.

— Что, не откликается?

— Да. Наверное, еще спит. Я ведь не знаю, сколько прошло времени. Может, минута. А может час. Ты, кстати, не знаешь?

Отражение рассмеялось:

— Драко, если кто узнает, что ты разговариваешь сам с собой в глубине собственного бреда – сразу запишут в Мунго. Конечно, не знаю, ведь я – это ты. Я знаю то же самое, что и ты, вижу и слышу твоими глазами и ушами. Или вернее сказать, нашими…

Драко сидел напротив зеркала и задумчиво глядел вдаль.

— Но ведь самое интересное, что ты существуешь на самом деле.

— Да, верно. Вот только никто не поверит. Ведь это и есть шизофрения, а, Драко?

Отражение весело подмигнуло Малфою. Юношу очень рассмешило такое поведение.

— Но ведь ты совершенно не такой, как я. Гораздо… — Драко пытался подобрать слово, но никак не мог сформулировать мысль.

— Более свободен? – отражение усмехнулось. – Да, пожалуй.

— И как это коррелирует с твоей теорией, что ты мой мысленный образ?

— Ну… Может, я твой желаемый образ, который ты хотел бы видеть в себе…

— Что-то не похоже. Просто в тебе все наоборот. Ты явно злее меня. И циничнее. И так далее. Как…

— Отражение?.. Возможно. Я не уверен. Но ведь и ты не уверен.

— Это правда. А как насчет…

— Блейз? Да, я люблю её.

— Но если в тебе все наоборот, это значит, что я её ненавижу?

— Не усложняй, Драко. Просто ты боишься признаться себе в этом. А я не боюсь. Вот оно отличие. В основном мы одинаковы.

Драка замолчал, задумавшись.

— Кстати, — отражение снова посмотрело на юношу укоризненно. – По-моему, ты в нашей жизни ничегошеньки не контролируешь.

— Да уж, — вздохнул Малфой.

— Помнишь римскую пословицу, которую повторял раньше отец?

— Покорных судьба ведет. А непокорных – тащит. Эта?

— Верно. Так вот, ты покорен, но судьба нас прямо-таки волочит. Тебя это не раздражает?

Драко посмотрел отражению в глаза:

— Сам-то как думаешь? Тебя раздражает, меня, соответственно, нет. Я смирился.

— Ничего. Возможно, я для того здесь, чтобы ты мог избавиться от этого стресса.

— Наверное… Ты знаешь…

— Я тоже соскучился. Так давай позовем её еще раз.

Драко приложил руку к зеркалу и посмотрел на отражение, которое уперлось лбом в холодное стекло.

— Я хочу сказать тебе спасибо…

— Да, — усмехнулся двойник. – Я знаю.

Улыбнувшись, оба Драко подняли головы к небу без облаков и закричали, что было сил:

— Блейз!!!

Заббини, битый час выбиравшая перья для Снейпа, вздрогнула. Ей показалось, что кто-то окликнул её. Она обернулась и посмотрела по сторонам. Никого не было.

«Все, хватит, — подумала девушка. – Вечер там, или не вечер, но мне пора к Драко».

Блейз схватила первый попавшийся пучок канцелярских перьев и, расплатившись, выбежала из магазина, направившись в Хогвартс. У нее были дела и поважнее каких-то бессмысленных покупок. Например, тайком от Драко выцарапать глаза паршивой гриффиндорке и с чувством выполненного долга пробраться к нему в палату.