Слишком случайно (гет)

Лидия достает из сумки бестиарий, и Джордан успевает заметить оранжевые закладки, торчащие из книги. В этот раз он не спрашивает, как она может думать о таких мелочах. Сейчас он и сам готов занять мысли чем угодно, только не бьющимися изнутри криками о несправедливости судьбы.

Лидия долго разглядывает его руки на руле, а потом все же решается задать вопрос:

— Как ты нашел другую банши?

— Мередит.

Лидия понимающе кивает головой, словно он просто подтвердил ее догадки. Джордана радует, что не нужно ничего объяснять, что их взаимопонимание доросло до таких высот, что иногда хватает только взгляда.

— Зачем ты искал её? Вряд ли Мередит дала тебе точный адрес и номер страховки.

И снова попытка быть прежней и непринужденной. Стоит ли говорить, что она так же потерпела крах?

— Я подумал, что она может помочь тебе.

И снова хватило только удивленно поднятых бровей, чтобы понять ее вопрос.

— Ты ведь мне помогаешь. А у самой никого нет...

Он, конечно, имел в виду наставника, но вышло очень правдиво и жизненно. У неё ведь и правда никого не нет. Иначе она не рассказала бы ему об Эллисон. Не сидела бы с ним часами над бестиарием в поисках ответов. Не открыла бы эту страшную тайну. Вот она — разгадка! Она не боится потревожить друзей, она просто считает, что им не до неё. Это глупо, конечно же: любой из них бросится спасать Лидию даже ценой жизни, но у каждого есть кто-то дороже её. И поэтому она опустошающе одинока. Рядом с ней только гул голосов и… он сам.

— И ты решил… быть у меня?

Что ж, можно и так сказать. Какое имеет значение, как назвать всё происходящее?! Все эти условности, лишние слова, правила… Да, вот такой прилежный помощник шерифа вдруг решает послать к чертям все правила и устои! Возможно, если бы он был менее сдержанным, он бы давно поцеловал Лидию. И плевать, что он старше, что так нельзя… Да на всё плевать, кроме неё! Он мог бы действительно “быть у неё”. А теперь всё это выглядит так, словно он пользуется ситуацией.

Поэтому Джордан просто пожимает плечами и сжимает руль так, что костяшки белеют.

— Спасибо.

Она не смотрит на него. Она тихо выдыхает эту благодарность, словно боится быть обузой. Словно считает себя той самой обузой.

Лидия произносит это “Спасибо” и невидяще смотрит куда-то сквозь бестиарий. Меньше всего ей хочется этих вынужденных одолжений, этой слепой благодарности взамен на её помощь. Но ещё меньше ей хочется слышать, что она не права. Что Джордан сейчас везёт её неведомо куда не потому, что она помогает ему, а потому что он хочет, хочет, черт побери, её спасти! Для неё самой. Для себя.

Потому что сейчас — слишком поздно. Может, если бы она позволила себе что-то чувствовать, всё сложилось бы по-другому. Но сейчас это выглядит так, словно она использует его, чтобы забыться, надышаться перед…

Нет, Лидия запретила себе даже мысленно произносить это слово. Хватит с неё. Она не проведет свои последние часы жалея себя.

— Я тебе так и не показала, что нашла. Вот, первый возможный вариант — это дракон.

— А они существуют?

Спросил — и сам же рассмеялся. То есть, не сгореть в огне для него – это нормально, ехать в машине рядом с банши — это нормально, а поверить в драконов — сложно.

— Нет. Существуют только экстрасенсы.

Теперь смеются уже они оба. Когда в лофте Дерека он спросил, не экстрасенсы ли они все, выражения лиц были такие, словно он произнёс самую большую чушь в мире. Хотя, если разобраться, так оно и было.

— Не делай из меня ещё большего дурака, чем я есть.

— А не то арестуешь меня? За оскорбление полицейского при исполнении?

— Ты слишком хорошо знакома с формулировкой…

Краткий момент веселья разбивается о внезапный крик Лидии:

— Стой! Остановись!

Как там говорил Питер — прислушиваться? Как можно прислушаться, когда в голове говорят все мертвые мира сего разом? Когда чужой предсмертный крик разрывает душу в клочья, взрывает разум и затапливает с головой. Словно плотная пелена воды: не вздохнуть, не выплыть, не сосредоточится!

— Лидия! Лидия, что случилось?

Вот он — маячок. На него нужно плыть, цепляться за этот привычный голос.

Лидия только мотает головой и выбирается из машины. Она слепо озирается по сторонам и идёт в сторону леса. Дыхание сбивается и в какой-то момент она цепляется за корень и падает. Словно в тумане Лидия видит, как Джордан её поднимает, но она тут же высвобождается из его рук и бежит, бежит туда, куда пришла смерть. Запрещай — не запрещай, игнорируй, прячься, но она всё равно приходит. Её власть куда больше желания одной отдельно взятой банши.

Лидия уже видит мальчика, лежащего на земле. До него остаётся всего каких-то десять шагов, когда всё вокруг затихает — ни шороха, ни звука. Только ком между рёбер и её собственный крик, которого она не слышит.

Мгновенно жизнь обрушивается на Лидию шумом леса и гулом машин. Она чувствует слёзы на щеках, но не отдает себе отчет в том, что плачет. Ноги не слушаются, и Джордан подхватывает её на руки. Он не даёт ей подойти к мертвому ребенку, он несёт её к машине, баюкая на руках.

Впервые за сегодняшний день Лидия думает, что умереть — не самое худшее. Может, её не надо спасать? Может, смерть и станет тем самым спасением?

Больше Лидия не в силах думать. Закрыть глаза. Прижаться к Джордану, напитаться его теплом и провалиться в забытье. С ним не страшно. С ним можно позволить себе такую роскошь — быть слабой и беспомощной.

* * *

Джордан устало трёт глаза и думает, где по дороге ближайший мотель. Лидия спит на заднем сидении, и это лучшее, что может сейчас с ней происходить. Когда она закричала, а потом бросилась куда-то в лес, он сразу всё понял. Он очень хотел её остановить, но вы пробовали остановить банши, которая несется к смерти? Не пробуйте, это бесполезно.

Джордан не дал Лидии подойти к телу мальчика, потому что не был уверен, что она это вынесет. Он и сам был на грани: смерти детей всегда чувствуются острее и больнее. Поэтому, единственное, что ему оставалось, — скорее унести Лидию оттуда.

В первые мгновения Джордан насторожился. Он, конечно, не так давно посвящен во всю эту историю, но уже привык ждать сверхъестественную опасность постоянно. Но даже в Бейкон-Хиллс случаются обычные несчастные случаи: мальчик неудачно упал с дерева.

Джордан позвонил шерифу, хотя притягивать к себе внимания жутко не хотелось. Но лучше уж Стилински, который поймёт, как они нашли мальчика, чем обычный патруль, которому придется сочинять историю о случайном совпадении. Хватит с них вранья на сегодня, и так уже слишком всего за этот бесконечный мрачный день. Наверное, именно так выглядит апокалипсис: один долгий кошмарный день, у которого нет конца. И ты просто погибаешь от невозможности его пережить.

Погибнуть Джордан не может. У него ещё долг перед Лидией, ведь он обещал её спасти. Поэтому отдых сейчас просто необходим, иначе он исполнит пророчество Мартин, врезавшись в какой-нибудь столб. Да и самой Лидии стоит нормально поспать — кто знает, что ждёт их дальше?

Джордан ищет на карте ближайший мотель и заводит мотор. Даже полыхающая машина, что периодически всплывает в его кошмарах, кажется сейчас далёкой и не страшной по сравнению с этим адским днём.

* * *

Лидия открывает глаза и резко садится на кровати. Вот именно — кровати! Последнее, что она помнит — это руки Джордана, которые уносят её из того проклятого леса. Почему лес проклятый, вспоминать даже не хочется. Лидия оглядывается по сторонам. В вечерних сумерках комната кажется серой и ненавязчивой. Хотя, скорее всего и в дневном свете она выглядит так же. Типичная комната для придорожного мотеля. Видимо, они остановились на ночевку. У Лидии отличная память, поэтому в её голове сразу всплывают все предыдущие такие вот ночлеги. А ещё у Лидии нестабильная психика — поэтому особенно ясно вспоминается поездка на соревнования, когда всех оборотней отравили аконитом, и ночка выдалась просто кошмарной. А ещё тогда рядом была Эллисон. И Эйден тоже был. И Айзек не сбежал. Да, Лидия скучает и по нему тоже. Он, конечно, не умер, но без него тоже было как-то не так. Никто не знает, но она недавно отправила Айзеку… шарф. Ну а что ещё было ему отправлять? Зато он поймет, что его здесь помнят.

Лидия на мгновение задумалась, будут ли скучать по ней. Будет ли кому-то больно вспоминать? Станет ли она дырой в чьёй-то жизни?

Ответ на эти вопросы робко входит в комнату.

— Как ты?

— Нормально.

А вот Джорадан, судя по всему, отнюдь не нормально. Это заметно по напряженным плечам, по покрасневшим глазам, по медленным движениям.

— Тебе нужно отдохнуть.

В ответ Пэрриш только кивает. Никакой ненужной бравады — только понимание и слаженность во взглядах. Вот это и отличает его от тех самых мальчиков-подростков: он не пытается показаться всесильным. Он позволяет увидеть то, что он устал, или растерян, или боится. Он просто остаётся собой.

— Я принёс еды. Нам обоим следует поесть. И, кстати, твоя сумка. — Джордан показывает на кресло, где действительно лежит её сумка. Он всё продумал, он обо всём позаботился. В этом весь Пэрриш. И это безумно подкупает. Хотя Лидия тут же себя одёргивает, что подкупаться ей поздно.

Лидии жутко не хочется делать лишних движений, и Джордан словно слышит её желания. Он подтягивает столик к кровати и садится на пол, напротив Лидии.

— Ты всегда хотел быть полицейским?

Лидию давно терзает этот вопрос и почему-то сейчас — самое время его задать. А вдруг больше уже не будет шанса? Вдруг это вообще последний их спокойный разговор?

— Мой отец был полицейским — так что, да. Я с детства хотел быть похожим на отца: втихаря примерял его форму и представлял, что сражаюсь с бандитами.

— Твоя мечта сбылась.

— Почти. — Джордан разводит руками. — Вместо простых бандитов я то допрашиваю составителя дедпула, то выслеживаю оборотней…

— То вожусь с психованной банши.

— Лидия…

Он просто называет её имя. Всего одно слово, а столько всего в нём! И горечь, что она так думает, и просьба больше так не говорить, и нежная снисходительность, и… Стоп! Лучше не думать, лучше не разбирать на оттенки его голос, не привыкать к этому теплому звучанию: “Лидия…”

— А кем ты хочешь стать?

Джордан отлично умеет перевести тему. Хорошо хоть ещё не сказал “когда вырастешь”. Потому что она не вырастет. Она так и останется школьницей. Останется. В чьей-нибудь памяти.

— Не знаю. Раньше я всерьёз не задумывалась, выбирала, металась… А потом было не до профессии, знаешь ли. Это стало таким ненужным и мелким по сравнению с тем, что происходило.

— Но теперь ты можешь подумать об этом всерьёз.

И он опять-таки верит в то, что говорит! Или старается это показать. Только бы не заплакать, только бы не сорваться и не показать, что ей теперь всерьёз можно задуматься только о платье для погребения.

Звонок мобильного разрывает напряжение этого нелепого разговора.

— Хэй, Лидия, привет!

— Привет, Стайлз.

— Папа сказал, что вы с Пэрришем уехали.

— Да. Мы ненадолго.

— Романтическое путешествие с неведомым созданием? — Стайлз задорно хмыкает в трубку. Слишком задорно даже для этого вечного шутника.

— Стайлз… — Предупреждающе шипит Лидия и тут же сменяет гнев на милость. — Помнится, ты говорил, что он тебе нравится.

— Явно не так, как он нравится тебе. — И снова слишком яркое веселье в его голосе, которое пробуждает массу вопросов. — Или ты ждёшь моего благословения?

— Иди к чёрту, Стайлз!

— Уже… — То ли ей, то ли себе отвечает Стилински. — Надеюсь, мотель вы выбрали поприличнее! Будьте на связи, голубки.

Лидия только усмехается, глядя на экран телефона.

— У них всё в порядке?

Пэрриш, кажется, понимает гораздо больше её самой.

— Не уверена. — Лидия откладывает телефон и предельно откровенно добавляет: — Но, если честно, я совсем не хочу вникать в то, что там происходит.

Возможно, это самый эгоистичный поступок Лидии Мартин за последнее время. Ведь это её друзья, и там явно что-то назревает, но у всех есть свой предел. Её предел настал и никаких сил не хватит волноваться ещё и за оставшихся в Бейкон-Хиллс.

— Почему ты послала Стайлза? Он догадался?

— Ну… Если мы с тобой уехали в романтическое путешествие, то да — догадался.

Джордан изумлённо смотри на неё, и Лидия понимает, что в её голове эта фраза звучала гораздо более безобидно.

— Это Стайлз, не обращай внимания. — Она увлечённо жуёт сэндвич и старается не смотреть на Джордана.

— Вы очень близки. — Замечает Пэрриш, и эта фраза звучит настолько неоднозначно, что Лидия на мгновение забывает дышать. Боже, когда все их разговоры стали иметь двойной смысл?!

— Мы дружим с детства. — Снова всплывает мысль о последнем разговоре, поэтому Лидию тянет на откровения: — Он влюбился в меня ещё в третьем классе. Но мне нужен был крутой парень, такой, как Джексон. Поэтому я никогда не замечала Стайлза, честно говоря. А потом… Потом однажды именно он оказался рядом, когда мне было плохо. Он говорил, какая я умница, какая у меня огромная душа. И я ему поверила! И мне даже казалось, что я что-то чувствую к нему, но нет. Он потрясающий, правда! Он иногда бесит меня до зубного скрежета, но я счастлива, что у меня есть такой друг, как он. И пусть мне было немного неприятно, когда у него появилась Малия, я поняла, что рада за него. Знаешь, ничего путного не выходит из влюблённости в третьем классе. Зато выходит отличная дружба.

И тут Лидия начинает плакать. Оттого, что Джордан первый, кому она так рассказывает о Стайлзе. Ему же она рассказывала и о других. О всей своей жизни…

Она больше не увидит Стайлза. Не обнимает его. Не будет скептически поднимать брови на планы Скотта. Её больше не будет раздражать Малия своей прямотой. Той самой, которая стала привычной за это время. Кира, Дерек, Брейден, Крис… Она даже не узнает, понравился ли Айзеку шарф! Почему-то именно в этот момент это так важно!

Может, чтобы не думать о том, что она больше не обнимет маму? Или о том, что Джордану придётся возвращаться в Бейкон-Хиллс без неё.

Лидия отчётливо понимает, что у неё не больше двух дней. Видимо, в этот раз голоса решили быть конкретными.

Два дня. Всего два дня осталось у неё. У неё с Пэрришем. Жаль, что она уже не успеет отпраздновать свой День Рождения. Может, тогда вся двузначность между ними стала бы, наконец, однозначной?

Джордан гладит её по голове, укутывает в одеяло и кладёт на кровать. Хоть что-то в её жизни осталось привычным — запах Пэрриша, который врывается в ноздри и заполняет все мысли. Хорошо, что он рядом. Иначе она бы просто закончила эту агонию раз и навсегда.

— Спасибо.

Джордан пытается ей возразить, но Лидия утыкается носом в его шею и добавляет:

— За то, что ты есть у меня.

Лидия крепко зажмуривается, потому что боится открыть глаза и увидеть, что губы Джордана целующие её висок ей только показались.