Ends and Means: Everybody lies (гет)

9 апреля 1998 года

I’m living in an age

Whose name I don’t know

Though the fear keeps me moving

Still my heart beats so slow

Я живу в эпоху,

Имени которой я не знаю.

И хотя страх заставляет меня двигаться,

Мое сердце все еще бьется так медленно.

Peter Gabriel, «My body is a cage»

Сначала послышался стук капель, отбивающих чечетку по крыше. Затем он почувствовал затхлый запах жилища, в котором давно не бывали. Порывы холодного ветра — первое, что ощутило тело; боль расползалась по застывшим ногам, сгущалась у затылка, выталкивая сознание из небытия.

Он лежал на полу, прижавшись разбитой щекой к деревянным доскам, и это было крайне неприятно. За окном занимался рассвет. Приоткрыв глаза, мужчина с изумлением обнаружил, что отнюдь не обременен одеждой. Такое в его жизни было не раз — мужья красивых женщин почему-то часто совсем не вовремя возвращаются домой. Но чтобы не помнить, из чьей постели пришлось аппарировать столь поспешно…Такого с ним еще не случалось. И что заставило его переместиться именно сюда, где он не бывал уже несколько месяцев? Заинтригованный, мужчина пошарил по полу рядом с собой. И вот тут ему стало совсем невесело: палочки не было.

Нужно как можно скорее встать; он уперся рукой в пол и медленно поднялся на колени. Мерлин, что он вчера пил? Голова болела страшно, во рту пересохло. Замутненным взглядом найдя на столе кувшин с водой, он встал, придерживаясь за стену. Приободрившись, волшебник храбро шагнул вперед. В глазах потемнело, колени задрожали, и через мгновение щека уже снова воссоединилась с полом.

* * *

— Передай соль, — Добби поспешно протянул маме солонку. Та взяла, не глядя, чуть подсолила что-то, соблазнительно шкворчащее на сковородке, и продолжила нарезать лук.

— Мисс лучше присесть, — Добби отодвинул стул у самого окна. Его не должно было здесь быть — Добби, не стула, — его Гермиона как раз помнила, как и морозный день, когда они всей семьей отправились выбирать мебель. Царила предрождественская суета, по магазинам бродили озверевшие от скидок толпы покупателей, но родителей это не слишком волновало. Дочка вернулась с каникул, а что укрепляет семейные узы лучше, чем совместный шопинг? Разумеется, сами они выразились бы иначе, но Гермиону это тогда порядком раздражало. Нет, ну действительно: абсолютно бесполезная трата времени. Интересовались ее мнением — прислали бы каталог. В итоге-то все равно купили эти, с зеленой обивкой, которые мама и облюбовала с самого начала.

В Хогвартс Гермиона вернулась с радостью. А через полгода попала под проклятие василиска, но об этом родители так и не узнали.

— Мама, я могу тебе чем-то помочь? Ма-ам!

Женщина не обернулась. Тонкая рука сжимала нож — мать нарезала лук. Медленно. Методично. Вжик-вжик — и с разделочной доски, падая на пол, катились стеклянные колечки. Сковорода на плите начала дымить, но мама будто не видела этого. Вжик-вжик. Новые колечки на полу.

Протянуть руку, коснуться теплого плеча. Что-то было неправильно, совсем-совсем не так, но что? Что может быть не так в родном доме? Ужас перехватил горло. Ужас и ощущение, что сейчас случится что-то...

— Убери руку, — низкий, холодный голос. Гермиона отшатнулась, нога в таком знакомом домашнем тапочке поехала по полу. Ах да, лук. И Беллатриса Блэк с ножом в руках застыла над ней. Или над ним. Луком, то есть — она же его резала. Но так и не зарезала, зачем? Для этого есть Гермиона. Ее-то и будут жарить на сковороде с золотистыми ароматными колечками лука.

Из черных глаз Беллатрисы текли слезы, Гермиона почувствовала, как и по ее щекам заструились теплые дорожки. Вокруг было слишком много лука, голова тяжелела от резкого запаха, но это не мешало видеть стремительно приближающийся кинжал. Легкий и тонкий, с украшенной рукояткой — и как она могла спутать его с кухонным ножом? Лезвие приближалось, кто-то толкнул ее в грудь — Добби? — и Гермиона полетела назад, затылком в выложенный плиткой пол.

— Гермиона, проснись! Гермиона! — чьи-то руки крепко держали ее за плечи и трясли, трясли.… В глаза бил свет, и знакомая кухня будто растворялась в нем, уступая место менее привычным картинам: сероватому оштукатуренному потолку, стенам в глуповатый голубенький цветочек. Незнакомому пейзажу из камней и свинцового неба, возвышавшемуся над низким подоконником, заставленным геранью. Взгляд моментально выцепил эти ненужные детали, лишь потом замерев на самой причине пробуждения. Беллатрису с ножом и лук Гермиона решила в расчет не принимать.

Рон все еще держал ее за плечи, но, поняв, что она смотрит на него более-менее осмысленно, отстранился. Рыжие вихры — в странствиях им было не до стрижки — закрывали лоб и смешно топорщились над ушами. Веснушки, еще более заметные на бледном лице, горели беспокойством. Неужели она кричала? И что? Имя Беллатрисы?

— Где, — в горле запершило, и Гермиона откашлялась, — где мы?

— У Билла и Флер, — отмахнулся Рон. — Как ты себя чувствуешь? Голова не болит? Тебе приснился кошмар, но ты еще не восстановилась, тебе лучше…

— Кошмар я заметила, — Гермиона решила начать с конца. Пить зелье Сна без сновидений она не собиралась, по крайней мере, пока не разберется в ситуации. — Сколько времени? Давно мы здесь? Что произошло у Малфоев?

Рон, как и следовало ожидать, утратил весь свой целительский настрой и вернулся на грешную землю. Как оказалось, был почти полдень, проспала она всего одну ночь, и они в безопасности, как и Дин, Луна и Олливандер. Благодаря помощи Добби…

— А что с мечом? — последним, что осталось в памяти, была боль. И судорожные попытки что-то придумать, не дать Пожирателям понять, что меч настоящий.

— Пожиратели поверили, что это подделка. Гоблин — помнишь, ты должна была его видеть, его поймали в тот же рейд, — подтвердил это. Меч теперь у Гарри.

— Как Добби вообще узнал, где мы? Да, он был домовиком Малфоев, но это все равно ничего не объясняет, — задумчиво протянула Гермиона. Шея зудела под повязкой, и больше всего хотелось сорвать ее и почесаться. — Не мог же Добби просто проверять подвал раз в какое-то время, в таком случае, ему ничего не стоило бы помочь Луне и Олливандеру. С его добротой он бы так и поступил. Получается, в подвал он аппарировал из-за Гарри.

— Это как раз просто. У Гарри и Сириуса были Сквозные зеркала — слышала о таких, наверно? — но зеркало Сириуса после его смерти оказалось у Дамблдора. А тот отдал его своему брату Аберфорту, трактирщику из Кабаньей головы. В подземелье Гарри попросил помощи — и Добби пришел.

— Подожди, — Гермиона попыталась сосредоточиться, но сделать это оказалось не так просто. Похоже, она действительно еще не до конца отошла. К тому же нос все явственнее ловил запах лука — оставалось надеяться, что это Флер занялась готовкой. — Трактирщик из Кабаньей головы, этот неряха — брат Дамблдора? Никогда бы не подумала… Но зачем ему зеркало? Почему именно он?

— О зеркалах мы узнали от Аберфорта, Добби перенес нас в трактир. Дамблдор просил брата помогать нам, — Рон запнулся, подбирая слова. — Ты никогда не думала, как Снейп мог справиться с величайшим волшебником, директором?

Гермиона слегка опешила от такого вопроса. Рон прыгал с темы на тему, как резвая белочка, и она за ним явно не успевала. Если бы еще голова так не кружилась, и лук… Дамблдор был без палочки: по словам Гарри, Драко обезоружил его в самом начале. А вопрос, как оказалось, был риторическим.

— Правильно, никак. Где Дамблдор, а где этот зельевар! Но то, что говорит Аберфорт, все объясняет: Снейп и Дамблдор были в сговоре и подстроили сцену на башне!

Рон уставился на нее так, будто только что математически доказал пятое исключение из закона элементарных трансфигураций Гэмпа. Ну что это такое! Сколько можно обманывать себя тем, что кто-то сильный придет и решит все проблемы? Надеяться, что Грозный Глаз не поймал Аваду и не разбился, что Патронуса им послал Дамблдор…

— Рон, может, довольно? Директор мертв, и хватит об этом! Мы сами видели тело.

— Так с этим же никто не спорит! Убийство действительно произошло, но по плану самого Дамблдора!

За окном требовательно закричала чайка. Может быть, она спит, и это — продолжение кошмара? Какой план? Чей? И при чем тут Снейп? Наверное, Рон что-то не расслышал или неправильно понял. Или слишком переволновался. Гермиона попробовала встать, и комната даже не закружилась перед глазами. Что на ней за халат? Она с детства ненавидит розовое!

— Рон, пойми, этого просто не может быть. Ты сам сказал, что Дамблдор был величайшим волшебником. Единственным, кто мог одолеть Вол... — Гермиона поморщилась, — Того-Кого-Нельзя-Называть в поединке. Какой план? Заставить нас воевать с ним в одиночку? Или сделать Снейпа героем в глазах Пожирателей?

Рон как-то потух и сник. Через какое-то время он наверняка поднаберет аргументов и снова бросится в атаку, но пока есть возможность подумать. Зачем Аберфорт пытался их дезинформировать? Или его самого ввели в заблуждение? Чтобы разобраться, нужно поговорить с Аберфортом. И не только с ним.

— А что думает по этому поводу Гарри? — нет, все-таки ей лучше присесть.

— Он остался в трактире. Я просто сказал ему, что нам нужно найти безопасное место и спокойно все обдумать, притом, что предложил это не я, а Аберфорт. Но Гарри просто сошел с ума: все свалившееся, да еще смерть Добби…

— Добби мертв? Но ты говорил, что он перенес нас к Аберфорту!

— Его убила Беллатриса, она метнула нам вслед кинжал. Он умер, едва мы переместились в трактир, — найти время на конспирологические бредни и не сказать самого главного! Не может быть, чтобы представителя древнего народа со своей уникальной беспалочковой магией можно было зарезать, как поросенка!

— Бедный Добби, я представляю, как Гарри было тяжело. Нам надо немедленно вернуться, он не должен быть один в таком состоянии! — Добби больше нет, такого верного, преданного…

Первого свободного эльфа!

* * *

Дождь все шел, через щели в занавесках проглядывало серое небо. Значит, без сознания он провел несколько часов. Пить хотелось нестерпимо, но повторять утреннюю ошибку он не собирался. Раз за это время на него никто не напал, торопиться не было смысла.

Открыв глаза, мужчина осторожно попытался оценить положение. Он лежал все на том же полу, переместившись за свое первое пробуждение всего на несколько футов. Теперь, кроме разбитой щеки, у него болели колени — результат недавнего падения.

Это определенно было его старое убежище, но теперь он пожалел, что столь долго не появлялся здесь. Следы его утреннего променада сохранил толстый слой пыли, углы облюбовали пауки. Лишь графин с водой был чист, через кристально-прозрачные стенки отчетливо виднелась притягательная влага. С трудом оторвав от нее взгляд, он продолжил осматривать комнату, в частности, пол, ведь именно там по логике должна находиться палочка, если он потерял сознание после аппарации. В последнем уже не было сомнений: щека была разбита изначально, да и пол был странным местом для сна. Переместившись к стенке, мужчина сел и осмотрелся. Несмотря на общую заброшенность, в комнате был порядок, так что отсутствие палочки обнаружилось быстро. Все страньше и страньше… В комнате единственный след, и начинается он в месте его утреннего просветления. Значит, он туда аппарировал, а сделать без палочки он этого не мог. Что же он сделал с ней потом? Проглотил?

Подталкиваемый скорее интересом, чем страхом, он все же отважился встать. Опираясь на стену, добрался до стола — постамента для вожделенного графина. Налив холодной воды в стакан, так же, как и кувшин, не подверженный запылению, мужчина победно улыбнулся и опустошил его несколькими большими глотками. В голове сразу прояснилось, и, уже твердо стоя на ногах, маг принялся методично обыскивать комнату.

Палочка обнаружилась в верхнем ящике стола, среди потрепанных перьев и баночек с высохшими зельями, когда мужчина уже потерял надежду ее отыскать. Хотя именно там она всегда и лежала, когда не была при нем. Получается, что он появился в комнате, положил палочку на место — притом не оставив следов, перескочил к окну и грохнулся на пол. Ерунда какая-то, но другого объяснения не было. И это еще цветочки… Там же лежала записка. «Не предпринимай ничего, пока не ознакомишься с тем, что скрыл», — было написано его же рукой. События дня, наконец, выстроились в цепочку. И из написанного он сразу понял, где искать ответы…

* * *

Маленький коттедж манил теплом и уютом, но идти туда — лишь столкнуться с бесконечными вопросами. Рон не хотел, чтобы все получилось именно так, и его вины в этом не было. Легко говорить, что готов пожертвовать всем, если жертвовать уже нечем! В конце концов, Невилл пострадал не меньше. И ничего, держится, не требует сочувствия и понимания. А что вытворял Гарри, когда погиб Сириус? Схватив с земли гальку, Рон швырнул ее в воду, и та, не подпрыгнув, бесшумно ушла на дно. Но злость не отпускала. Или чувство вины?

Бедный Гарри, он потерял крестного! А теперь не хочет терять Джинни, и поэтому просто вычеркнул ее из своей жизни. Сиди, девочка, дома, плачь и жди. Может, и дождешься. Как же, будет она ждать…. Будь она с ними, ее можно было бы защитить, а вот во что она влезет одна? А Гермионой вообще, получается, можно пожертвовать?

Налетевший ветер растрепал волосы и ледяной рукой пробрался за шиворот. И Билл еще утверждает, что они с Флер выбрали для жизни райское местечко? Нет, рай выглядит по-другому, и из него не хочется сбежать!

От дома отделился силуэт — Гермиона, и что ей от него нужно? Но сомнений не было: живое воплощение упрека и холодности двигалось в его сторону.

Эта мина не покидала ее лицо с начала разговора с Аберфортом. Стоило скрипящим столам и парочке посетителей остаться за дверью, как тот сразу взял быка за рога. Метаться поздно: Гарри аппарировал от него на рассвете, и куда — неизвестно. Да и если бы Аберфорт знал… Нет, осуждения в его глазах не было, скорее раздражение.

— Если ты решил, что для тебя важнее, то на этом и стой. Я не собираюсь тратить время на успокоение твоей совести, — бросил он в ответ на расспросы Рона.

Крыть было нечем, и Рон отошел к окну, чтобы не попадаться на глаза Гермионе. Та сразу бросилась в бой — пока что лишь с Аберфортом, — она же ничего не решала, а Гарри не справится один.

— Не один, — усмехнулся Аберфорт. — С ним гоблин.

Дальше разговор пошел по кругу. Гермиона умоляла, обещала, убеждала, но Аберфорта, казалось, ничем нельзя было пронять.

— Хорошо, — наконец смирилась она. — Очень хорошо. Тогда другой вопрос. Рон, — сердитый взгляд оцарапал лопатки, — говорил что-то странное. Извините, если вас это заденет, но не спросить я не могу. По его словам выходит, что вы заранее знали о близящейся смерти брата. Более того, знали даже его предполагаемого убийцу.

Аберфорт нахмурился и оглянулся на дверь. Пробормотав что-то — и это несмотря на заклинания, наложенные в начале разговора, — он взмахнул палочкой и внимательно посмотрел на них. Даже Рон подобрался и приготовился слушать.

— Да, это так. Хотя окончательной уверенности, что это будет именно Снейп, не было.

Гермиона шумно вздохнула, и Рон едва удержался от довольной улыбки. Это было бы неуместно, но ведь он оказался прав!

— То есть, Дамблдор догадывался, что Снейп предатель, и попросил вас…

— Нет. Снейп был человеком Альбуса и убил его по его же просьбе. Вопрос был в том, не опередят ли его.

— Но… почему? — в голосе Гермионы прорезалась какая-то детская обида. На то, что их оставили одних или что она ошиблась? — Почему он ушел в начале войны? Не сказав нам ничего…

— Я часто не понимал или осуждал Альбуса, но вот его смерть — с определенными оговорками — объяснить могу. Ее было не миновать. Проклятие на его руке… Время кончалось, и он решил распорядиться им так…

— Долго ты собираешься здесь сидеть? — пришлось вынырнуть из своих мыслей и обратить внимание на подошедшую Гермиону.

— Я не хочу идти в дом и что-то объяснять! — а придется. Пока их никто не расспрашивал, даже их отлучка не вызвала вопросов. Но скоро отсутствием Гарри начнут интересоваться, и что говорить тогда?

— Рано или поздно тебе придется признаться, не сможешь же ты вечно скрывать свою глупость!

— Ты пришла, чтобы сказать мне это?

— Вообще-то нет. Мне нужно знать, что тебе сказал Гарри. Я хочу понять, куда он мог отправиться дальше. И поскольку вчера у нас еще не было никаких идей — возможно, он дошел до чего-то в Малфой-Мэноре.

В определенной логике ей не откажешь, вот только все может иметь совсем другое объяснение. Все эти месяцы у них тоже не было идей, что не мешало им аппарировать по всей Британии. Гарри мог просто не захотеть воспользоваться гостеприимством Аберфорта — если, конечно, это гостеприимство было. Или — еще похлеще — отправиться за Дарами смерти.

Однако Гермиона лишь отмахнулась:

— Без палатки, вещей, одежды… Теперь все это пропало, осталась лишь сумочка…

— Сумочка?

— Я спрятала ее в носок, — раздраженно ответила Гермиона. — Должен же хоть кто-то соображать. В любом случае, у Гарри нет ничего, кроме палочки, даже мантии-невидимки — я убрала ее к себе после того, как ты спрятался под ней у Лавгудов. Если Гарри не хотел оставаться в трактире, ему нужно было время, чтобы как-то подготовиться. Еду ему, допустим, дал Аберфорт, но палатке в трактире взяться неоткуда. Нет, Гарри задержался бы хотя бы до утра, тут что-то другое.

Гермиона села на соседний камень. Ссора не была забыта, но, по крайней мере, отошла на второй план.

— А Дары… Я все еще уверена в их бредовости, но даже если посмотреть на них с точки зрения Гарри… Снитч остался у него, но он не открывается, и, что бы ни было внутри, сомневаюсь, что это Воскрешающий камень. Мантия у нас, а без нее, по версии Гарри, все в любом случае теряет смысл. Да и вообще, Дамблдор велел нам заниматься крестражами!

— Гарри сомневался, — негромко заметил Рон. — Книга Скитер, сплошные загадки — единственное, что нам оставил Дамблдор… То, что сказал вчера Аберфорт, разозлило меня, но это не идет ни в какое сравнение с тем, что должен был почувствовать Гарри.

— Я все еще не могу поверить, что это может быть правдой. Что Снейп действительно на нашей стороне. Почему никто в Ордене об этом не говорил?

Гермиона поежилась. Хотелось подойти, обнять, подбодрить ее, но этим он добился бы лишь нового взрыва.

— Дамблдор мог не предупредить их. Нас же не предупредил.

— Не нам судить его. Если проклятие на руке было смертельным, то он год… — голос девушки сорвался, — год мучительно умирал, и при этом искал крестражи и находил время на школу! На занятия с Гарри!

— Про руку мы не знали. Ну, то есть — насколько все было серьезно. Вчера Аберфорт этого не сказал.

Они замолчали. На что решится Гарри, разочаровавшийся в своих идеалах? И куда он может пойти? К Снейпу? В Хогвартс не проникнуть, Аберфорт сказал, что все ходы туда под наблюдением. За Дарами? Вероятно, но где их искать? Они ничего не знают о Старшей палочке. Крестражи? Тоже глухо…

— Подожди. Вчера я не обратил внимания, но Гарри действительно говорил о крестражах. Там, в Кабаньей голове.

— Что именно? — Гермиона подобралась, как гончая, почуявшая след. Как же она хочет найти Гарри! Перед глазами встало видение, показанное медальоном Слизерина, но Рон продолжил говорить. Пусть убирается, не слушать же Реддла!

— Он сказал, что понял что-то в Малфой-Мэноре. Я как раз говорил, что мы не знаем, куда податься, но он возразил. Будто из слов Беллатрисы что-то стало ясно…

— Ну, по тому, что говорила Лестрейндж, я главный свидетель, — невесело улыбнулась Гермиона. — Но причем тут крестражи? Она сказала что-то, когда я уже была без сознания?

— Да, но ничего такого, — Рон попытался оживить в памяти тот вечер. Особо стараться не пришлось: темный особняк, крики Гермионы и кинжал у ее горла еще долго будут являться ему в кошмарах. — Она угрожала тебе, чтобы мы бросили палочки. Ругала Добби за то, что он посмел обрушить люстру и отнять палочку у волшебницы. Да и все, в общем. Когда мы вылетели на них, ей было не до разговоров.

— Не понимаю, — поморщилась Гермиона. — Значит, это было раньше. И вряд ли касалось нас. Хотя… Ей ведь не было особого смысла допрашивать меня. Почему ее так волновала мысль, что меч был украден?

— Меч — крестраж?

— Не думаю. Он все время был на виду… Нет, в нем же яд василиска.

— Значит, средство уничтожения крестражей. Тоже, знаешь ли, неприятно, когда оно у тех, кто хочет уничтожить рваную душонку твоего господина.

— Об этом она знать не могла. Да и вообще, меч поручили Снейпу, причем тут Беллатриса?

— Вот тут ты не совсем права. Принцы — род чистокровный, но не известный, я о них никогда не слышал до истории с учебником Полукровки. Сейф в Гринготтсе у них есть, но и только, я так думаю. А вот Лестрейнджи — древнейшая семья. У таких хранилища на нижнем уровне и охраняются драконами. Билл так говорил, — пояснил Рон. Все-таки приятно блеснуть знаниями перед лучшей ученицей школы! — Если хочешь что-то спрятать — лучше места нет!

Что именно он сказал, Рон понял лишь спустя пару секунд. Гермиона уставилась на него расширившимися от удивления глазами, но все и так было ясно. Ну конечно, Тот-Который отдал своей правой руке на хранение меч Гриффиндора. Меч, да не только. Поэтому она так и испугалась, когда увидела разукрашенную рукоятку. Рон смотрел на Гермиону и видел отражение своих мыслей.

Беллатриса Лестрейндж думала, что влезли в ее сейф. И Гарри, похоже, собрался это сделать.

* * *

Облака, легкие, белоснежные, похожие на гигантские зефирины, раскинулись вокруг, нежась в золотистых лучах солнца. Местами они плавились, и тогда вниз падали крупные золотистые капли. Сначала Гарри нравилось зависать под ними — вода была неизменно теплой, а одежда мгновенно высыхала, стоило ему вылететь из-под белой тучки. Грибные дождики, тропические ливни, о которых он читал когда-то в магловских приключенческих книгах… Правда, там герои лишь вначале радовались их приходу, утоляя жажду и моясь под струями. Вскоре реки вздувались, земля напитывалась водой, превращаясь в месиво, и герои уже кляли свою удачу.

Гарри хмыкнул и бросил взгляд вниз. Уж что-что, а увязнуть или заблудиться в поднявшемся тумане ему не грозило. Земля лежала далеко внизу, теряясь в изумрудных, местами тронутых рыжевато-лисьим золотом кронах деревьев. Между ними раскинулись нежно-зеленые поля — или луга, какая разница? — по которым вили свой затейливый узор реки. Но все это меркло и бледнело перед тем, что ждало его там, вдали. Из-за чего он уже не замечал ни дождя, ни красот, раскинувшихся вокруг. Он летел быстрее, чем на метле или фестрале, но этого было недостаточно…

Сон померк, оставив после себя лишь легкую, светлую грусть. В окне маленькой спальни, в которую обессиленный Гарри завалился утром, пылало алое солнце, вокруг дома уже клубился туман. Вечер. Внизу явно не спали, даже до мансарды доносились обрывки разговоров и топот ног. Уже встали или еще не ложились?

Гарри без труда отыскал кухню, где расположилась компания. Открывшаяся его взгляду картина разительно отличалась от виденного в Хогвартсе: ученики, еще вчера выглядевшие такими запуганными и растерянными, теперь перекидывались шутками, печать настороженности исчезла с их лиц. Комната, окутанная ароматом жарящегося бекона, была слишком мала, и ребята сидели на всем, что только можно было использовать, подтрунивая над неумело готовящими девчонками. Сразу же обнаружилась и причина веселья. Ханна Аббот, с ножом в руках и маниакальным выражением на лице, носилась по кухне за батоном хлеба, улепетывающим от нее на дрожащих розовых лапках. Батон запрыгнул на комод и, повизгивая, забился в угол, вызвав новый приступ восторга у ребят.

— Гарри! Привет! Уйми их, а то мы никогда не приготовим ужин, — Сьюзен Боунс тряхнула рыжими локонами и уничижительно посмотрела на гогочущих ребят.

— Да, и наложи заклятие от мальчишек на нашу спальню! Представляешь, мы проснулись сегодня от того, что наши тапочки подрались! Теперь у меня не хватает одного помпона, — в доказательство Лаванда указала на сиротливо болтающуюся ленточку.

— Ну конечно, ты же не в состоянии сама вернуть его на место!

— Так ведь тапок Сьюзен его проглотил!

Кухню-столовую сотряс новый взрыв хохота, на плите угрожающе зашипел бекон. У Гермионы все тоже вечно подгорало, но она хотя бы умела не смеяться, когда и без того тошно. А эти… Как будто матч со Слизерином выиграли!

— Ну что ж, давайте займемся выуживанием помпона из тапка. Мы же для этого здесь собрались, — смешки смолкли, все удивленно воззрились на Гарри. — А потом, может быть, подберем занавески на окна? Тогда днем можем устроить пикник, а вечером — сыграть в квиддич!

— Гарри, ну зачем ты так? Мы же все понимаем, — прошептал Невилл.

Они не понимали ничего. Дети, вырвавшиеся из западни, он ведь и сам таким был. Именно поэтому он не хотел брать их с собой, уже тогда он предвидел...

В воцарившейся тишине раздался тихий стук, на который мгновенно обернулись все собравшиеся. Батон, воспользовавшись ситуацией, подбирался к двери, дробно стуча ножками. Спрыгнув с комода, он побежал по столешнице, ловко лавируя между расставленной в беспорядке посудой. Ханна рванула ему наперерез, но батон уже добежал до края стола. Совершив невероятный кульбит, он приземлился на пол и, шмыгнув у самых ног Гарри, промчался прочь, в спасительный коридор.

Гарри взглянул на ребят, они с трудом сдерживали улыбки.

— Я… Как Крюкохват? Он проснулся?

— Мы уложили его в кладовке под лестницей, он неплохо выглядел. Когда я заходила к нему, он спал, но мы сейчас так шумели, — еще один грозный взгляд. — Вот, я сейчас отнесу…

— Давай лучше я, а ты пригляди, чтобы наш ужин не разбежался, — Гарри взял тарелку с кусками сырого мяса и с облегчением покинул кухню. Ему нужно было успокоиться, им всем нужно успокоиться…

Вот и кладовка. Вернее, чулан под лестницей. Почти как у Дурслей, только больше и с окном во двор.

Гоблин лежал на кровати, не занимая и половины ее. Одеяло накрывало его поперек, и снизу торчали забинтованные ноги. Когда они только аппарировали в дом, Ханна мужественно вызвалась заняться лечением Крюкохвата. Когда Гарри шел хоронить Добби, она уже организовывала ребят на поиски лекарств. И удачно, хотя в предусмотрительности Макгонагалл Гарри не сомневался — на прикроватной тумбочке разместилась не одна склянка.

Гарри осторожно поставил тарелку на стол и собирался уже выйти — запах Костероста красноречиво говорил о том, что возможность выспаться Крюкохвату представилась недавно. Но негромкий, низкий голос остановил его:

— Вы необычный волшебник, Гарри Поттер.

— Простите? — он хотел этого разговора, но уже его начало поставило Гарри в тупик. Что имеет в виду Крюкохват? Избранность? Фирменный шрам?

Как оказалось, нет. Странной гоблину казалась могила, выкопанная своими руками для домовика. Бессмысленный жест, учитывая, что Добби погиб из-за него. Да и за свое спасение Крюкохвату стоит благодарить не какое-то его мифическое благородство, а самую банальную глупость — не произнеси Гарри тогда в палатке роковое имя, кто знает, удалось ли ему спастись.

— Я понимаю, что сейчас не время, но мне нужна ваша помощь, — наконец решил перейти к деловой части Гарри. Крюкохват никак не среагировал, лишь глаза-маслины влажно блеснули. — Мне нужна одна вещь из хранилища в Гринготтсе, — ну вот, он сказал. Главное, чтобы теперь гоблин не решил, что и спас он его из меркантильных соображений. Ведь тогда он действительно ни о чем таком не думал!

— И хранилище это, как я понимаю, не ваше? — Гарри кивнул. — Невозможно. Без шансов.

— Но ведь такое уже бывало, тогда, семь лет назад. — Крюкохват попытался его перебить, но Гарри продолжил: — Да, я знаю, что тот сейф был пуст, но все же…

— Чье именно хранилище вас интересует? — поинтересовался Крюкохват, приподнимаясь на подушках. Гарри хотел помочь ему, но гоблин жестом показал ему сидеть на месте.

— Лестрейнджей.

— Нижний уровень, высшая степень охраны. И это не говоря о том, что вы даже в подземелья не войдете.

— Без вашей помощи — разумеется.

— Вы просите меня ограбить банк моего народа, и я спрашиваю вас — зачем?

Нельзя говорить о крестражах, но как еще объяснить, что он ищет не своей выгоды? И кто в это поверит? Уж точно не гоблин, исподлобья наблюдающий за ним с какой-то обидной насмешкой. Билла бы сюда, он ведь столько лет проработал в Гринготтсе…

— Там находится одна вещь, необходимая для уничтожения Сами-Знаете-Кого. Я понимаю ваши чувства по отношению к Гринготтсу, но… — в памяти как нельзя кстати всплыл разговор Кровняка и Теда Тонкса. — Но разве не притесняет Сами-Знаете-Кто гоблинов? И банк вместе с вами? Пожиратели относятся к вам не слишком уважительно, не так ли?

Крюкохват замолчал, но, казалось, задумался. Медленно провел тонкими пальцами, на которых Гарри насчитал лишнюю фалангу, по лицу. Как раз там, где багровел след от плети Беллатрисы.

— Если и есть волшебник, которому я мог бы помочь, так это вы, Гарри Поттер. Но взамен я бы хотел, чтобы вы оказали мне… ответную услугу.

— Что именно? — что это было, согласие? И что может интересовать гоблина? Золото? У него своего наверняка хватает. Информация? Но о чем?

— Видите ли, у вас есть то, ради чего я готов рискнуть. Не знаю, как именно этот артефакт оказался в ваших руках, но в любом случае рад, что Сами-Знаете-Кого он минул. Речь о Мече.

— Меч Годрика Гриффиндора? — этого не хватало! Зачем нужны крестражи, если их нечем уничтожить?

— Это название не вполне верно, — теперь Крюкохват говорил тихо и медленно, не отводя глаз. — Скорее, меч Рагнука. Рагнука Первого, легендарного гоблинского вождя, которого Гриффиндор не только подло убил, но и обокрал. Так гоблины потеряли свою реликвию. Я хочу вернуть ее, и это справедливо, не так ли?

* * *

Толкнув дверь, Рон протиснулся в комнату, подбородком придерживая поднос. Едва различая дорогу в полутьме, он осторожно подобрался к прикроватному столику и расставил на нем посуду.

— Мистер Олливандер! — тихо позвал он. — Вы не спите?

Рон с жалостью посмотрел на исхудавшего старика, сжавшегося под одеялом. Желтоватая кожа обтягивала череп, а распахнувшиеся глаза навыкате придали ему еще большее сходство с мертвецом.

— Нет, мой мальчик. Ну что вы, не нужно было так утруждаться, — пробормотал он с улыбкой, заметив расставленные кушанья. — Думаю, я смог бы спуститься к столу.

— Флер сказала, что вам лучше остаться в постели. Как вы себя чувствуете?

— Намного лучше. При таком уходе я быстро пойду на поправку. Передайте миссис Уизли от меня большое спасибо, — Олливандер отсалютовал ему чашкой с бульоном.

— Обязательно. Вам больше ничего не нужно?

— Нет, спасибо.

— Тогда приятного аппетита, — Рон взял поднос и направился к двери, но голос Олливандера заставил его обернуться:

— Сегодня вы спасли всех нас. Еще несколько дней, и я умер бы в этом подвале.

— Не думаю, что вам нужно благодарить меня…— Рон смутился. — А чего хотел от вас Тот-Кого-Нельзя-Называть? — пускай Гермиона считает глупыми разговоры о Дарах Смерти, спросить-то можно? Тем более, если Гарри, возможно, охотится за ними. — Его интересовала Бузинная палочка?

По рубашке Олливандера стремительно расползалось пятно от пролитого бульона, подбородок жалко затрясся.

— Откуда… Откуда вы знаете? — он со стуком поставил чашку на стол.

— Это так? Неважно откуда, что вы ему сказали?

— Все, что знал! Заклятие Круциатус… Я не мог не сказать, — Олливандер поник и с мольбой смотрел на Рона, но тот не спешил прекращать допрос. — Темный Лорд хотел заполучить Старшую палочку, а я, хоть и изучал всю жизнь документы, касающиеся ее, не мог сказать, где ее искать. Ходили слухи, что она у Грегоровича, но то были лишь слухи... Ее след теряется в веках.

— Разве палочка передается не через убийство? Неужели невозможно отследить такую могущественную вещь?

— Не обязательно. Возможно, дело в том, что маги, которые хотели заполучить ее, не гнушались никакими методами. Темные маги. Как правило, именно в палочке крылся секрет могущества известнейших из них. Когда Гриндевальд пришел к власти, многие полагали, что палочка у него…

— Но это не так?

— Не думаю, — Олливандер, слегка порозовевший, задумчиво посмотрел на Рона. — Видите ли, в том и величие Бузинной палочки, что ее невозможно одолеть в прямом поединке, а именно это и сделал Дамблдор.

— И вы сказали, что палочка у Грегоровича? Поэтому Темный Лорд убил его?

— Грегорович мертв? — Олливандер тяжело откинулся на подушки. — Мерлин, поверьте, я не хотел этого, клянусь, не хотел…

— Отдыхайте, мистер Олливандер. У вас был трудный день.

Рон уже без сожаления взглянул на лопочущего старика, «скорбящего» по единственному конкуренту, и аккуратно прикрыл дверь. Похоже, палочка действительно существует. Может быть, Гарри был прав и в остальном?

Все уже сидели на своих местах, ждали лишь его и Флер, впорхнувшую вслед за ним с подносом в руках.

— Ну, наконец-то я могу показать все, на что способна, — заявила она, лучась улыбкой. — А то вы ведь знаете, Билл в последнее в’емя не ест почти ничего, кроме слабо прожа’енных бифштексов. Я, конечно, ничего не имею против мяса, но…— она на секунду замерла перед столом в поисках места для огромной супницы. Вскочивший Дин начал аккуратно раздвигать тарелки, и Рон с ужасом уставился на стол. Единственное, что он смог узнать, был буйабес, но даже он не вызывал ни малейшего желания его попробовать.

— Что это? — прошептал он на ухо сидящей рядом Гермионе, указывая глазами на блюдо с чем-то коричневым. Она злобно зыркнула в его сторону, но все же снизошла до ответа:

— Фуа-гра, — одними губами прошептала она.

— А это?

— Профитроли с суфле из рокфора.

— Мерлин великий… — на лице Рона читалось отчаяние. — А что же здесь можно есть?

Однако под взглядом Гермионы он тут же схватил блюдо со странным зеленоватым сыром и ссыпал себе половину.

— Рон, почему ты не ухаживаешь за Гермионой? Ее тарелка совсем пуста.

Поспешно схватив тарелку сидящей рядом девушки, Рон вылил в нее несколько половников буйабеса, положил на блюдце пару профитролей и салат, показавшийся наиболее аппетитным.

— Ты теперь решаешь не только где и с кем я должна быть, но и сколько и чего я должна съесть? — голос Гермионы более всего походил на злобное шипение, и все на секунду повернулись к ней.

— Как это вкусно! Очень похоже на уху из пресноводных заглотов, — раздался задумчивый голос Луны. — Вам обязательно надо взять рецепт у моего отца.

— Заглоты? Никогда о таких не слышала, — заинтересовалась Флер. — Это английское блюдо?

Пользуясь тем, что внимание присутствующих сосредоточилось на Луне, Рон наклонился к Гермионе и тихо прошептал:

— Ну что ты, я совсем не хотел, просто думал сделать тебе приятно. Если не хочешь эти финт-тролли, можешь их не есть!

— Спасибо, ты сегодня так добр! Я правда могу их не есть? — Гермиона резко выпрямилась, и щеки Рона залило румянцем.

— Гермиона, как ты себя чувствуешь? Ты весь день провела на ногах. И почти не ешь…

— Спасибо, Луна, все в порядке. У нас были неотложные дела.

Улыбнувшись, Луна опять уставилась на свой стакан, в прострации рассматривая стеклянные грани.

— Вам Гарри что-то поручил? А я могу помочь? — Дина явно не удовлетворил ответ Гермионы.

— Вроде того. Не думаю, у тебя ведь даже палочки нет!

— Пусть Гарри сам это мне скажет. Где он?

Под всеобщими взглядами Гермиона смутилась, а Рон поспешно сунул в рот сразу несколько кусков сыра.

— Я была без сознания, когда мы расстались. Думаю, Рон может больше рассказать об этом, — почти пропела Гермиона, насмешливо посмотрев на Рона.

Раздался кашель, Рон подавился и теперь судорожно пытался вдохнуть.

— Этот сыр… — только смог прохрипеть он.

— О да, — Флер просияла. — Франция знаменита своими сырами. Бри, рокфор, камамбер…

— Выпей, — Билл протянул Рону стакан воды и похлопал по спине. — К этим сырам надо… привыкнуть. Попробуй утку и картофель по-дижонски, Флер готовит их просто превосходно.

Рон протянул брату тарелку, радуясь перспективе нормально поесть и затянувшейся паузе, избавлявшей его от объяснений.

— Вот что бывает, когда проглотишь наргла. Наверно, это от них сыр такой зеленый! — безмятежно глядя на Флер, неожиданно изрекла Луна. — Ты еще легко отделался, все могло кончиться гораздо хуже… Этот сыр лучше выбросить, — и, мягко улыбнувшись ошарашенной хозяйке, она перевела взгляд на Рона. — Ты хотел рассказать нам, где Гарри.

— А, да, точно, — Рон с надеждой взглянул на Гермиону и утку, но они не спешили прийти ему на помощь. — Так вот, дело в том…

Чем дольше он говорил, тем больше вытягивались лица сидящих за столом, и, закончив свой рассказ, Рон пристыженно обвел всех взглядом. Он понимал, что без упоминания Снейпа и крестражей он предстает в даже худшем свете, чем на самом деле. Луна разглядывала его так, будто он превратился в новую разновидность морщерогого кизляка, Дин сжал кулаки и смотрел с такой ненавистью, что было ясно: только присутствие Флер предотвращает рукоприкладство, растерянная полувейла лишь успокаивающе поглаживала локоть Билла.

— Даже не знаю, что сказать… Думаю, ты сам все понимаешь. У вас есть идеи, где он может быть сейчас?

— Нет, но он должен появиться в Косом переулке, у Гринготтса, — ответила Гермиона. — Только, извините, мы не можем сказать, откуда нам это известно.

— Мы должны немедленно отправиться туда! — воскликнул Дин, вскакивая.

— Мы провели там весь день и поняли, что это бесполезно. Гарри появится там, лишь изменив облик, а мы ждем его под мантией-невидимкой. Мы не узнаем друг друга, если только не случится чудо.

— А как эта мантия оказалась у вас? Грюм говорил, она принадлежит Поттеру, — Билл явно пытался сохранить хладнокровие, и пока ему это удавалось.

— Она, как и все вещи, осталась у меня, когда Рон…

— Ну, я же не знал… — Билл движением руки заставил брата замолчать.

— А в чем проблема? Надо просто узнать Гарри? — рассеянно спросила Луна. — Я пойду с вами и узнаю его, как бы он ни выглядел.

— Луна, я тебя умоляю, как ты узнаешь его под Оборотным зельем? — в голосе Гермионы звучало плохо скрываемое раздражение.

— Так же, как узнала его на свадьбе.

— Ты тогда узнала Гарри?!

— Конечно, и притом с первого взгляда. Я же вам уже сказала, для меня это не проблема, — ответила она, будто несмышленым детям. Билл перевел взгляд на Рона, и он растеряно кивнул, вспомнив, как это его поразило на празднике.

— Так что завтра я иду с вами. Жаль, конечно, что у меня нет волшебной палочки, но я не понимаю, зачем она мне нужна, ведь мы не будем показываться из-под мантии. Мистер Олливандер еще так болен, иначе я обязательно попросила бы его сделать мне новую. Хотя не знаю, есть ли у него кости двурога и нужные травы? Интересно, а мне бы подошла палочка с волосом вейлы? Флер, ты ведь не пожалела бы для меня пару волосков?