Хроники Колыбели (джен)

«Пациент No. 3: С. Изен

История болезни

Выписка 1: Доставлен Городской Стражей по подозрению в убийстве. Пациент предположительно болен нарколепсией. Во время приступов болезни персонал неизбежно задерживал его в Морге. Нуждается в дополнительном обследовании и лечении. Доктор Петтихью».

Кружка с кофе опасно наклонилась, грозя упасть на пол, но в последний момент была остановлена пухлой женской рукой.

— Энн, ну разве так можно?

Я, не поднимая взгляд, отобрала свой кофе и сделала большой глоток, стараясь запить глухое раздражение.

— Ты же со вчерашнего дня ничего не ела.

«Выписка 2: Охлаждающее обёртывание возымело действие. Имитация сырой погоды благотворно действует на него, однако пациент стал симулировать...»

— Клиент Эдварда и так не самый смелый человек. А как увидел тебя, сразу убежал.

«...невменяемость, чтобы избежать дальнейших процедур. Пациенту разрешили носить с собой свечку. Доктор П.».

— Ты распугаешь всех наших гостей.

— Донна, я занята.

— Да, я вижу! Уткнулась в свои бумажки, будто это любовный роман!

Донна — пожилая, веселая вдова, появившаяся у нас недавно и при загадочных обстоятельствах, понравилась мне сразу. За два месяца она умудрилась запомнить всех членов общины, приласкать, утешить и накормить. Последнее было ее пунктиком, и это было единственное, что меня раздражало. Особенно сейчас.

Какая нарколепсия? Какие охлаждающие обертывания? Врачи клали беднягу Изена в ванну со льдом или поливали ледяным душем?

Бумаги, что оставил мне Гаррет, повествовали совершенно не о том, что было нужно.

Единственный на данный момент источник достоверной информации — Мафусаил — где-то пропадал. Зато, придя домой, я нарвалась на удушающую опеку Донны. Это страшно отвлекало.

«Выписка 3: Во время очередного приступа нарколепсии персонал задержал больного в Морге. Если у больного и дальше будет развиваться подобное влечение, то при наказании ему следует запретить посещение Морга. Доктор П.».

Что может понадобиться человеку в морге? Изен страдал манией сжигать трупы? Был там, кажется, пироман, но я не уверена, что это был именно Изен.

Какой-то бред…

— Энни!

— Да что?

— Посмотри на меня!

Я посмотрела. Донна стояла напротив, у другого конца стола, уперев руки в бока. Короткие, мышиного цвета волосы смешно топорщились в разные стороны. Она была похожа на ежа — круглого, злого ежа.

— Ты должна поесть!

Я закатила глаза и снова уткнулась в историю болезни.

Но там больше ничего не было. Похоже, в Колыбели Шейлбридж либо было плохо с документами, либо Гаррет схватил черновик.

Вопросов возникло много. К докторам, к Гаррету, к самому Изену, но задавать их было некому — Гаррет покинул меня, стоило нам войти в черту города, а остальные были давным-давно мертвы.

— Похлебку или омлет? — терпеливая Донна сменила тактику и тон.

— Курить хочу, — злорадно призналась я.

И тут же получила полотенцем по голове.

— Энни!

— Донна, отстань, — попросила я. — Мне сейчас не до еды.

— Но ты видела свои глаза?!

— Видела, ничего страшного. Лучше скажи, что такое нарколепсия.

— Вот поешь, тогда и скажу!

Да чтоб ее Малыш сожрал…

— Не хочу я есть! — зарычала я. — Или скажи что такое нарколепсия, или оставь меня в покое!

Она злобно фыркнула, развернулась и ушла, громко хлопнув дверью.

Я проводила ее ошеломленным взглядом.

Обиделась.

Интересно, кому из нас двоих двадцать шесть — мне или ей? Иногда казалось, что ей...

«Во время очередного приступа нарколепсии персонал задержал больного в Морге».

Название совершенно непонятное. И если предположить, что нарколепсия, вечная бессонница и — что? какой-нибудь лунатизм? — одна и та же болезнь, то больной, скорее всего, в какие-то моменты себя не контролирует и может быть опасен. В зависимости от личности. Но не контролирующий себя Хранитель — это страшно.

Скрипнула входная дверь, и на пороге показался усталый Мафусаил. Скинув с себя плащ, он укоризненно посмотрел на меня.

— Она ведь заботится о тебе. Неужели так сложно съесть жалкую тарелку супа?

Мне стало стыдно.

— Я больше так не буду. Но есть мне и правда не хочется.

Он очень трепетно относился к Донне и каждую обиду, что ей причиняли, выдуманную или нет — неважно, принимал близко к сердцу.

Я вздохнула.

— Я попрошу у нее прощения, обещаю. Просто она очень не вовремя решила меня покормить.

Он молча прошел в кухню, аккуратно поставил сумку в кресло и налил себе воды.

— Мафусаил!

Я поднялась со стула и подскочила, обняв его.

— Обещаю, в следующий раз я буду терпеливее. Ну не сердись на меня, — сказала я, прижимаясь лицом к его спине.

Он вздохнул и повернулся ко мне.

— Меня ты никогда не просила оставить тебя в покое.

— Тебя я люблю, — возразила я, целуя его морщинистую щеку.

— Не подлизывайся, — не выдержав, рассмеялся он. — И отцепись от меня, вчера только обнимались, а ты снова лезешь.

— Ладно-ладно, — я улыбнулась. — Хорошо, что ты пришел, кстати, у меня как раз куча вопросов.

История болезни перекочевала со стола в руки Мафусаила.

— У Гаррета просто град клиентов, желающих ознакомиться с записями этого доктора. И одни из них Хранители.

— И что?

Я подтолкнула его к дивану, а когда он сел, легла, положив голову ему на колени.

Мафусаил фыркнул.

— То, что их интересует вечная бессонница, которой был болен Изен. А здесь — сам видишь, нарколепсия. Ты знаешь, что это?

Он вчитался в неровные, выцветшие строчки и нахмурился.

— Я могу ошибиться, но нарколепсия как-то связана со сном. Знаю, что это редкая болезнь, но и не смертельная.

— А вечная бессонница может быть вторым названием нарколепсии?

— Может и быть, а может, и нет. Я пока не понимаю, какой у тебя интерес в этом деле.

Я задумалась. Как ему это объяснить? Интерес у меня здесь был всего один, но рассказывать о нем было сложно. Все-таки Мафусаил знал не все стороны моей жизни.

Я взглянула на него снизу вверх.

— Проблема в Артемусе, — медленно произнесла я. — Ее, конечно, может и не быть, но…

— Это он заболел?

— Я не знаю, но разговаривал с Гарретом сам Главный Хранитель, что, в общем-то, необычно. Всегда Артемус был связующим звеном между Гарретом и орденом.

Мафусаил мягко погладил меня по голове.

— Знаешь, дочка, когда я предполагаю, что мой друг заболел, то я просто спрашиваю его об этом.

— Я бы так и поступила, если бы в этом был смысл. Если это действительно Артемус, правды он не скажет.

— Думаешь?

— А ты бы мне сказал?

Он поперхнулся и закашлялся. Я вскочила.

— Ну что ты?

— Ну и вопросы ты задаешь, — он похлопал себя по груди. — Ну хорошо, расскажи мне все с самого начала...

— С начала, — я вздохнула и легла обратно. — Мафусаил, — осторожно спросила я, — а ты что-нибудь знаешь про вдову Бетанкура?

Он удивился, но охотно ответил:

— Вкусная вдова, странная дамочка. В девичестве была Петтихью — думаю, родственница этого самого доктора.

Я кивнула.

— Внучка. А что в ней странного?

— Не люблю людей, которые мило улыбаются и при этом молчат, — серьезно сказал Мафусаил. — Я им не доверяю. Бьешь — так бей. А это мерзость.

— А что она убила мужа, это правда?

Мне все меньше и меньше нравились заказчики Гаррета. Конечно, к вору никогда не обращаются порядочные люди… если не считать Хранителей. Но мужеубийца и мальчишка, который смог обаять самого Гаррета — ни в какие ворота. Тем более, когда одновременно.

— Люди говорят, — уклонился от прямого ответа Мафусаил, — но на чужой роток — сама знаешь. А если правда, то скорее — вышла замуж госпожа Петтихью за смертельно больного уже человека.

Еще интересней!

— Так что, Бетанкур тоже был чем-то болен?

— А то ты не знаешь? — удивленно посмотрел на меня Мафусаил. — У них почти все мужчины в роду что-то с кровью имеют нехорошее… оттого мадам Бетанкур и без наследника. Дама она еще молодая, красивая, выйдет замуж да родит. Нехорошая она, Энни, от нее подальше держись. Слишком уж она хорошо рассчитала, что по мужской линии у Бетанкуров наследников нет, да и вышла замуж почти под мужнину кончину. Стало быть, вдова все и унаследовала…

— А про дом Изена ты что-нибудь знаешь?

— У Изена был дом? — удивился Мафусаил. — Хотя… вроде бы шли разговоры. Но я не знаю, его это дом или нет, только привезли его в Колыбель как раз оттуда, и убийство, как говорили, случилось тоже там, но ведь ничего и никого так и не нашли.

— Гаррет, — сказала я, — получил заказ вытащить из Колыбели записи Петтихью. От вдовы, она уже не в первый раз приходила, от Хранителей. А еще от Дикки Изена.

Мафусаил засмеялся.

— Гаррету мадам не опасна.

— Гаррету Дикки опасен, — буркнула я. — Он аж весь извертелся — Дикки то, Дикки это. Если бы я его не знала, то мне бы такое в голову взбрело. А этот Дикки предложил ему в оплату дом. Мы туда пошли… Гаррет повел меня, хотел похвастаться. А там призрак.

Я схватила его руку.

— Не бывает призраков, — Мафусаил ласково на меня поглядел. — В домах простых людей не бывает. Сама знаешь.

— Я видела, — уперлась я. — И Гаррет тоже. Может, кто специально нас напугать решил? Да та же вдова Бетанкур?

— Она простой человек, Энни.

— Могла кого нанять!

— Могла бы, так она давно всю торговлю в Городе забрала бы себе, — объяснил Мафусаил. — Не любят простые люди лишний раз с этим дело иметь. Она бы и к Гаррету не пошла, только с Колыбелью иначе — ядами да ножиком — не справиться.

Я нахмурилась.

— А если так беспокоишься за Артемуса, то пойди, да посмотри на него. Я постараюсь поискать информацию и о нарколепсии и об этой бессоннице, вот и сравнишь.

— Может, заодно поспрашиваешь про Изена? Хочу понять, чем он привлек обаяшку-Гаррета…

Я поднялась, поцеловала его ладонь и нежно обняла Мафусаила.

— Спасибо тебе, — еле слышно прошептала. — Что бы я без тебя делала?

— Да теперь уж и не знаю, — отшутился он.

* * *

Дверь в старый, но добротный каменный дом поддалась с трудом. Широкими шагами, перескакивая через ступеньки, я поднялась на третий этаж, игнорируя скрип хлипких перил и чье-то бормотание за дверьми.

— Артемус! — мои слова эхом разнеслись по пустому подъезду. — Открой, я знаю, что ты тут.

Кричать не стоило, особенно ранним утром в выходной день, но мне было страшно.

Мрачные мысли, развеянные разговором с Мафусаилом, вернулись, стоило мне попасть на улицу. Выпал снег, прикрыв собой серую и пока еще безжизненную землю, и похолодало — обычное дело ранней весной. Ноги несколько раз скользили по обледеневшей мостовой, я падала, и приглушенная ругань казалась слишком громкой на фоне тишины.

Пробраться в цитадель Хранителей теперь, когда я перестала быть там желанной гостьей, оказалось невозможно. Охранник хоть и вышел навстречу, но впускать меня отказался. И звать Артемуса тоже.

После пяти минут бесполезных уговоров я, не стесняясь в выражениях, рассказала все, что о нем думаю, за что чуть не получила мечом, мгновенно вынутым из новеньких ножен. Подавив злость, в который раз за сутки, и хлопнув рукой себя по голове за глупость, я направила поиск на Захариуса — бывшего послушника Орланда, который в прошлом году присматривал за мной. Мы остались в хороших приятельских отношениях, так что я не увидела ничего зазорного в том, чтобы попросить его о маленькой просьбе. Он-то мне и сказал, что Артемуса не видели уже сутки.

Я обошла все места, куда мы ходили вдвоем, и даже зашла в единственный трактир, который он признавал — к Смегг, где меня с некоторых пор не привечали. Мрачное спокойствие перерастало в панику — куда он мог пропасть? Было пусто и в круглосуточной библиотеке Хаммеритов, и в обычной городской. Я моталась по Городу, безнадежно выискивая знакомую фигуру. И нигде не находила.

А непогода меж тем усиливалась, ветер презрительно швырял мокрый снег в лицо и смеялся надо мной звонким свистом в узких промежутках меж домов.

Надо было остановиться, успокоиться и перестать истерить на ровном месте, но я бегала, как заведенная, от одного места к другому и так по кругу, как больная вертячкой овца.

И только когда небо, укрытое тучами, посерело и побледнело, я вспомнила, как однажды Артемус ненадолго впустил к себе в квартиру Гаррета — тот тогда как раз вернулся от Язычников с Чашей Желания.

Гаррет был немного недоволен, что его бесцеремонно растормошили, но, заметив мое невменяемое состояние, благоразумно придержал при себе свое мнение и послушно назвал адрес — улица Чеканщиков, девятнадцать, Старый квартал...

— Арте…

За дверью завозились, загремели ключами, и вскоре она приоткрылась.

— Что случилось?

Ослепив меня свечой, он тихо выругался и убрал ее.

— Извини, Энни. Здравствуй.

— Я думала, что никогда тебя не найду…

Я медленно выдохнула, смотря на него во все глаза, но свет от убранной подальше свечи больше мешал, чем помогал что-то увидеть.

Забравшийся в разбитое окно ветер задорно дунул, погасив огонь.

— Ну вот… иди сюда, — прошептал он.

Он осторожно поймал меня за руку и повел внутрь.

— Зачем ты пришла?

— Я искала тебя, — с обидой ответила я. — Часа четыре, не меньше.

— Тихо… здесь порог, осторожнее. Так, и зачем искала?

— Ну…

— Вытяни руки, здесь шкаф неудобно стоит, можешь удариться.

— Я хотела тебя увидеть. Ни зачем, просто так. Но…

— Осторожно, говорю же, шкаф… — В голосе Артемуса слышалось раздражение. — Но — что?

— Но ваш охранник смотрел на меня слишком сочувственно, — соврала я. — И отказался звать тебя, уж не говорю о том, чтобы пропустить внутрь. И я подумала, что с тобо…

Я потрясенно замолчала.

Весь пол просторной гостиной был уставлен книгами.

— Со мной что-то случилось?

Артемус наконец вышел на свет, и у меня упало сердце. Посеревшая кожа, осунувшееся лицо, резко очерченные морщины вокруг рта и темные круги под покрасневшими глазами. Выглядел он ужасно.

— Это очевидно, — с трудом произнесла я.

Он непонимающе посмотрел на меня.

— Что ты пытаешься найти в этих книгах, Артемус?

Он передернул плечами.

— Упоминание одной болезни. Проходи сюда, к камину.

— Болезни? Ты нездоров?

Я не сводила с него взгляда, пытаясь по его поведению понять, как он себя чувствует. Потому как знала, что именно он мне сейчас ответит.

— Нет, Энни, я здоров, — следы раздражения мгновенно исчезли с его лица. — Спасибо за заботу.

— Ты уверен? Артемус, ты в зеркало давно заглядывал? Вид у тебя кошмарный!

— Представляю, — Артемус хохотнул.

Он опустился на подушку на полу, обвел взглядом гостиную и как-то резко поник.

— Впрочем, ты права, кажется, мне действительно нужен отдых.

Дрожа, я села напротив, взяла его за руки и заглянула в глаза.

— Артемус, скажи мне честно — ты правда ничем не заболел? Может, тебе нужна помощь? Поддержка? Да что угодно, только не трави мне байки, что ты в порядке!

— Я бы не отказался от кофе… Энни, да подожди! Я правда здоров, просто устал, не спал несколько суток… Не надо переживать.

Не спал несколько суток — как это понимать?

Я схватилась за голову.

— Ох, где тут твой кофе?

— Я сам налью…

— Нет уж! Сиди на месте!

Турка была еле теплой, и я сунула ее в огонь, хмуро предупредив Артемуса, что кофе получится отвратительным.

— А теперь расскажи, что случилось, — потребовала я. — Какую болезнь ты ищешь и кто заболел?

Он рассеянно потер лоб ладонью и улыбнулся.

— Не могу, Энни, правда. Эти дела тебя никак не касаются, и знать лишние подробности ни к чему. А со мной все в порядке. Честно. Я понимаю, что выгляжу ужасно, но это всего лишь последствия недосыпа.

Со встрепанными волосами, теплой улыбкой и простым взглядом Артемус был очень убедителен. Настолько, что хотелось ему поверить. Но он был точно так же убедителен и когда врал.

Я закусила губу.

— Хорошо. Ну хорошо, пусть меня это не касается… Ох, кофе!

Я вытащила раскаленную турку с немилосердно испорченным кофе, с досадой на нее посмотрела и отставила в сторону.

— Но ты-то меня касаешься?

— Думаю, да, — мягкая улыбка.

— Может быть, я тогда могу тебе помочь? Не обязательно мне все рассказывать, но книги читать я тоже умею и…

— Энни, Энни, ну почему ты не веришь мне?

Он протянул руку и поправил сползшие мне на лицо волосы.

— Я верю, — снова ложь.

— Тогда не беспокойся.

Я насмешливо фыркнула.

— Ну да, это же так легко. Вот что… я не беспокоюсь сама и не беспокою тебя, а взамен ты сейчас ляжешь спать. По-моему, обмен равноценный.

Он внимательно оглядел меня, усмехнулся и примирительно кивнул.

— Согласен.