Игра Стражей (гет)

Некоторое время спустя. Госпиталь НЕРВ. Синдзи.

На то, чтобы оклематься после истощения Берсерка у меня ушла почти вся ночь. Слава Владыке Изменчивых ветров, что меня положили в соседнюю палату с Рей. Я все-таки Страж, пусть очень молодой и неопытный, и могу превратить чужую боль в свою силу. А эта девочка испытывает такую боль, что практически любой другой на ее месте вопил бы не переставая. А она — спокойно спит. Действовать пришлось крайне осторожно. Я мог бы вырвать чужую боль "ударом", тогда я восстановился бы почти мгновенно, но боль снова затопила бы образовавшуюся пустоту. И стала бы еще сильнее, чем раньше. Такой исход меня не устраивал. Поэтому я тянул горькую силу тоненькой струйкой, позволяя телу и душе Рей восполнять потери. Медленно, но надежно.

Утром меня подняла Мисато. Оказывается, пока я валялся в ауте и восстанавливался, капитан пробила разрешение поселить меня в своей квартире. С одной стороны это хорошо: все не одному. С другой — я хотел бы устроится поближе к Рей. Ну, да не все сразу. Если до цели нельзя добраться прыжком — приходится шагать.

— Мисато-сан.

— Да.

— А что это за девочка, которую хотели отправить в бой вместо меня? Она так изранена. Что с ней? Где она сейчас? — Хотя я точно знал, что она лежит за дверью соседней палаты, демонстрировать это знание я не собирался.

— Ее зовут Аянами Рей. Она участвует в программе Евангелион с самого начала. Пострадала при попытке синхронизироваться с Евангелионом-00. Ее личное дело засекречено. Так что больше я тебе ничего не скажу — просто не знаю. Разве что впечатления. Она странная. Очень молчаливая. Иногда кажется, что она вообще не испытывает эмоций. С ней тяжело общаться. Кстати, зачем тебе это? Никак заинтересовался?

— Даже не знаю... — контролировать выражение своего лица я даже не пытаюсь, поэтому точно знаю, что капитан Кацураги читает сейчас на моем лице надпись самым крупным кеглем: "врет".

— Да ладно тебе. Чем больше трудностей, тем слаще победа. Дерзай. — Мисато откровенно смеется, но у нее это получается как-то не обидно. Под ее веселый смех на моем лице тоже расплывается довольная улыбка.

Под этот разговор мы дошли до лифта. Когда его двери открылись, перед нами оказался отец. Что ж. Я все равно хотел с ним поговорить. Вытягиваюсь в струнку

— Командующий Икари, разрешите обратиться.

Там же. Икари Гендо.

— Командующий Икари, разрешите обратиться. — Сын. — Обращайтесь, пилот Икари.

— Прошу уточнить мой статус. А именно: звание, должность, положение в командной структуре и оклад денежного содержания.

Мисато Кацураги за спиной Синдзи застывает в шоке, но я-то вижу улыбку, готовую прорваться на губы Синдзи и испытываю глубокое облегчение: значит, наш разрыв не сломал его, как я боялся. Впрочем, к вящему моему стыду, в этом нет никакой моей заслуги. Два года назад Синдзи устроился в клуб любителей военной истории. С тех пор все психологи, скрытно наблюдавшие за ним, стали отмечать позитивные изменения в его поведении. А, поинтересовавшись программой этого "внеклассного учебного заведения", я очень удивился: уже сейчас Синдзи мог бы сдавать экзамены на поступление в любое военное училище по выбору, да еще и не на первый курс. Жаль, что я не могу присвоить ему офицерское звание. Хотя... Три тысячи чертей и все западные демоны разом. Я сделаю именно это. Если мы посылаем ребенка в бой, доверив ему самое разрушительное оружие после атомной бомбы — значит он достаточно взрослый и для того, чтобы носить нашивки офицера и пользоваться всеми привилегиями этого статуса. В конце концов, должно же и для него во всем этом быть что-нибудь приятное.

— Капитан Кацураги. Подготовьте приказ вчерашним числом о приеме Икари Синдзи в состав оперативного отдела на должность штатного пилота боевой машины Евангелион-01 с присвоением ему звания младшего лейтенанта и назначением денежного оклада согласно штатному расписанию.

— Есть.

— Как боевой пилот, будешь непосредственно подчиняться начальнику оперативного отдела. Еще вопросы?

— Никак нет. Больше вопросов не имею.

Двери лифта закрываются за моей спиной, унося Синдзи и Мисато. М-да. Сегодня мой образ Железного и Несгибаемого Командующего подвергнется жестокому испытанию. Но, в первый раз за все годы, прошедшие с момента смерти Юй я твердо уверен, что поступаю правильно.

Там же. Синдзи.

Хотелось в голос петь песни и прыгать на одной ножке, несмотря на вопиющее несоответствие этого занятия статусу свежеиспеченного офицера. В конце концов — плюшка мне отвалилась если и не вселенского масштаба, то весьма и весьма неслабая. Начиная этот разговор, я и не рассчитывал на такое. Теперь бы еще выяснить, где обитает Рей и нагрянуть в гости — и "жить хорошо и жизнь хороша"!

Пока ехали в лифте, я пытался анализировать свое состояние, не очень понимая, откуда взялась такая эйфория. Ведь не могло же присвоение звания и назначение оклада оказать такое сокрушающее действие. Приятно, конечно, но вряд ли более. И только когда открылись двери, я понял, что и деньги, и звание, и даже прикосновение к душе отца, показавшее, что учитель совершенно прав, и я далеко не так безразличен отцу, как он пытается показать — это все не сыграло существенной роли. Максимум — вишенка на торте. Приятное, но не обязательное дополнение. Главным же было понимание, что я нашел, нет, НАШЕЛ ее! Конечно, было совершенно очевидно, что это — не конец, а только самое начало работы. Что ее боль не пройдет только потому, что один молодой и самоуверенный Страж откачал ее на собственное восстановление. Что, судя по словам Мисато, даже просто завязать с ней разговор, не говоря уже о построении каких-то отношений, будет достаточно сложно. Но то, что я считал одной из самых трудных задач — найти ее — уже выполнено. Правда, кажется, получилось это не само по себе, а было следствием очередного хода в Игре. Спасибо, учитель!

— Да, Мисато-сан...

— Слушаю

— Раз уж ты так легко меня раскусила, подскажи: у Рей никого нет? — Льщу себе надеждой, что уж сильное чувство я бы заметил, когда забирал ее боль и лечился, отлеживаясь в госпитале, но проверить — не помешает. Да и отношения с непосредственным командиром и, кажется, другом, лучше наладить.

— Ты что, действительно серьезно?

— Ну да. С первого взгляда. — Не будем уточнять, что первый взгляд был два года назад на видение, созданное для меня учителем.

— Да, малыш, ты действительно попал. Рей и разговаривает-то только с Командующим. Да, твой отец вроде является ее официальным опекуном.

— Хм... Не знал. Интересно, почему я только теперь об этом узнаю?

— Я тоже не знаю. Спросишь у Командующего сам, раз уж так легко с ним общаешься

— Легко? Да я чуть в обморок не упал, пока с ним разговаривал. Сила-и-Власть. И взгляд весом в пару тонн. Раньше я злился на него за то, что он меня бросил. Теперь, кажется, понимаю, почему: если уж он загоняет себя в такое, то присутствие ребенка — явно лишнее. В первую очередь — для самого ребенка.

— Рада, если ты это действительно понял. Пошли, нам надо заехать еще в одно место, потом — по магазинам и домой.

Окрестности Токио-3. Мисато.

Да, Синдзи интригует меня все больше и больше. Эти его перепады. То он — офицер, предельно формально требующий уточнения своего статуса, то — ребенок, искренне радующийся подаренной игрушке, а то, вдруг — прям Читающий-в-Душах. Еще, похоже, и влюбиться умудрился в нашу Белоснежку (если не заливает). Что ж. Скучно точно не будет.

Асфальт шуршит под колесами. Мы обязательно заедем на мою любимую смотровую площадку. Я должна показать Синдзи Токио-3 на рассвете. Такая красота никого не оставит равнодушным. Еще пара поворотов. Вот, мы и приехали.

— Город кажется таким... пустынным... — ты прав, Синдзи, сейчас, когда все дома убраны на ночь "по боевому" — действительно пустынно.

— Подожди немного.

Солнце выглядывает из-за гор. Начинается подъем зданий.

— Дома растут из-под земли... Здорово.

— Это — Токио-3. Наш город. Город, который ты спас. Спасибо тебе.

Токио-3. НЕРВ. Кабинет Командующего. Рей.

Не в первый раз я уже вхожу в кабинет Командующего Икари, но каждый раз он поражает меня. Огромное помещение. Синий потолок, расписанный непонятными мне символами. Какие-то из них кажутся похожими на картинки, другие — на буквы, и все создает впечатление какого-то сложного движения. Странно, но только сейчас мне захотелось узнать, что означает этот рисунок. Неужели любопытство, пришедшее ко мне в ангаре, останется со мной навсегда? Хорошо бы. Я так устала от боли.

— Проходи, Рей-тян. Здравствуй.

— Простите меня, Икари-доно.

— За что?

— Я не смогла пилотировать Евангелион.

— Я и не ожидал этого. Ты была слишком слаба. Это я должен просить у тебя прощения за то, что потревожил. На самом деле ты нужна была там для того, чтобы надавить на Синдзи. Хотя, он сдался подозрительно быстро. Я думал, он будет отбрыкиваться дольше.

— Синдзи?

— Икари Синдзи-кун. Мой сын. Тот, кто повел Еву-01 в бой и победил.

— Икари-доно...

— Да.

— А что сказал Синдзи-кун, когда проходил мимо Вашей трибуны? — Командующий снова вздрогнул, совсем как тогда. — Простите, наверное, я не должна была спрашивать.

— Ничего. Ты задаешь вопросы — значит, в тебе пробуждается любопытство. Это стоит не самого приятного воспоминания в моей жизни. Вам в школе уже рассказывали про Древний Рим?

— Да.

— И про гладиаторов?

— Рассказывали.

— Так вот, когда император Рима присутствовал на играх, гладиаторы, проходя возле его ложи, приветствовали его. "Здравствуй Цезарь, идущие на смерть приветствуют тебя!". Синдзи произнес начало этого приветствия. То есть, с одной стороны он обвинил меня в том, что я отправляю его на смерть, а с другой — признал за мной право так поступать. Это больно. И это — громадная ответственность.

Токио-3. Квартира Мисато Кацураги. Синдзи.

Квартира Мисато представляла собой уменьшенное подобие преддверия Истинного Хаоса. Уж я-то знаю. Видел. Впрочем, и апартаменты учителя в Замке-над-Миром частенько приобретали очень сходные очертания. Особенно когда он глубоко погружался в свои осознания. Впрочем, и в остальное время поддержание порядка никогда не стояло особенно высоко в списке его приоритетов. Что поделать. Учитель — Страж со стажем в несколько веков, и его мышление серьезно затронуто Хаосом. Честно говоря, временами он испытывает большие трудности с переводом своих озарений на язык, понятный простым смертным. Впрочем, учитель остался в Замке, а я — тут. И я еще не настолько опытный Страж, чтобы чувствовать себя уютно в глубинах Всеизменяющегося. Значит, судя по всему, наводить порядок придется мне. Интересно, что из этого выйдет?

— Ну, что застыл на пороге? Проходи. Это теперь и твой дом.

Вхожу. Прежде всего — машинально сканирую пространство на предмет кого-нибудь, спрятавшегося. "Если у Вас паранойя — из этого не следует, что за Вами никто не следит".

Как ни странно — обнаруживаю присутствие нечеловеческого сознания. Оно в заторможенной фазе, можно сказать — в спячке, но определяется совершенно однозначно. Как сказать об этом Мисато прежде чем опасность станет слишком очевидной, но и так, чтобы в итоге не оказаться в доме с мягкими стенами?

— Мисато-сан, в квартире кто-то есть...

— Конечно есть. Это Пен-Пен, тепловодный пингвин. Как ты сумел его обнаружить?

— Он что, в спячку впадает?

— Да, но все-таки, как?

— Почувствовал. — Все равно участи подопытного мне явно не избежать, так что: семь бед — один ответ.

— Ладно. Идем знакомится, чтобы ты себе мозги не сломал.

Пен-Пен, оказывается — действительно пингвин. И именно он — носитель того странного, спящего сознания, которое я обнаружил от входа.

Токио-3. Школа. Рей.

Меня выписали из госпиталя. Значит — надо идти в школу. Опять терпеть ненавидящие взгляды и злые шутки соучеников. За что они так со мной? Вот опять: двое мальчишек из параллельного класса. Они часто заговаривают со мной. Они называют это "шутками". Я не понимаю юмора. Я не умею смеяться. Но то, что они хотят причинить мне боль, а не рассмешить меня — чувствую очень хорошо...

— Эй, Кукла-тян, иди сюда — поиграем.

— Иди, иди, это только в первый раз больно...

Они смеются. Сзади к ним подходит Икари Синдзи. Наверное, и он хочет пошутить надо мной. Кисти Синдзи ложатся на плечи насмешников. Ну вот, сейчас он скажет что-нибудь еще, и они засмеются вместе, и мне останется только постараться не разрыдаться прямо здесь...

Лица мальчишек перекашиваются. Пальцы Синдзи, такие тонкие, что кажутся хрупкими, сминают накачанные мышцы с неумолимостью капкана.

— Ребята, я здесь человек новый. Вы меня не знаете, но вы меня еще узнаете. С плохой стороны. У меня случаются приступы совершенно немотивированной агрессии, а крыша... ее не то, чтобы сорвало — скорее она проектом не предусмотрена... Поэтому давайте взаимно воздержимся от действий, способных оказать негативное влияние на мою хрупкую психику и ваше не менее хрупкое здоровье.

— Чего?

— Объясняю проще: еще одна такая "шутка" — изувечу! Так понятнее?

— Хо-хорошо...

— Вот и замечательно. Я рад, что вы так сострадаете моей неспокойной душе. А теперь — идите по своим делам. Аянами, пошли, скоро звонок.

Он... он защищает меня. Меня... "Чертову куклу", которую ненавидят все, кто дает себе труд вообще заметить мое существование. Как такое может быть?

Там же. Синдзи.

Неясное предчувствие заставляет меня отклониться от кратчайшего пути в школу. Через несколько шагов я понимаю его причины.

— Эй, Кукла-тян, иди сюда — поиграем.

Ярость кружит голову, как крепкое вино. Перед глазами пробегают несколько серебристых искр, предвещая скорое появление полноценных саа. Эта плесень посмела...

Подхожу к мальчишкам. На вид — где-то сверстники. Те фрагменты лиц, которые я могу видеть — не обезображены интеллектом. Кладу им руки на плечи. На самом деле, слив в кисти рук Силу, порожденную яростью, и слегка добавив щедро расточаемой мощи Всеизменяющегося — я легко могу смять водопроводные трубы, а не то что эти бурдюки с киселем, которые эти недоумки считают мышцами. Однако, мне в голову приходит более интересная идея. С рук в нервную систему насмешников уходит слабенький, на грани реальности, импульс силы. Слабенький-то он слабенький, но вызывает мгновенное расслабление пострадавших мышц и непередаваемый набор ощущений у подвергшегося такой процедуре. Когда Учитель впервые показал этот прием (на мне, конечно, на ком же еще) — я с ходу вспомнил всю родословную Темной четверки, отдельно указав места, где она пересекалась с родословной Учителя и происхождением нескольких наименее привлекательных видов фауны Нереальностей, из тех, что обитают поближе к Ободу Хаоса. За что немедленно удостоился демонстрации еще нескольких подобных приемов. И надо же... Учитель оказался прав — пригодилось ведь. Так... что бы теперь сказать, чтоб помнили. В памяти всплывает недавно прочитанная книга. Ну что ж, если хватало солдатам, может быть хватит и этим... Подпоручик Дуб, где вы там?

— Вы меня не знаете, но вы меня еще узнаете...