Хохотун (гет)

Отчаяние ушло вместе с дождем, стекло грязными потоками в сточные ямы и затаилось на самом дне. Грязь — на самом дне канав, а отчаяние — на дне души. Город ожил после ливней и загомонил привычным шумом крикливого рынка, портовых драк и пьяных песен. Он зажил и спрятал меня в недрах самого грязного и самого неприятного района — в Доках. Доки всегда казались мне средоточием всего того, чего чураются в остальных, более презентабельных районах — беспринципных стражников, целой когорты наемников всех мастей, воров — тех, что пониже уровнем, — пиратов, торговцев разной степени чистоты рук. И, разумеется, трактирных девок, пьяниц, несчастных вдов, вынужденных влачить существование за гранью бедности.

Маленькую, захламленную квартиру для меня снял Салли — через несколько пар лишних рук, всем было заплачено и за работу, и за молчание, но находиться здесь дольше трех дней я все равно не планировала. То, что я услышала в квартире Артемуса, давало понять, что намерения неизвестных достаточно серьезны. И справиться с ними я и не чаяла, вспоминая пример Артемуса.

Поэтому, едва закончилась ночь, как все нужные вещи были собраны, история спешного отбытия из Города разнесена по нужным ушам, свидетели обеспечены. На первый взгляд я бы сама не подкопалась, но, если посмотреть в журналы стражников на выходах из Города, вся легенда рушилась на мелкие кирпичики. Это было не очень хорошо, но иного выхода за такой короткий срок не было.

Я затаилась, забилась в щель, чувствуя собственную липкую беспомощность, и ждала. Ждала дельных мыслей, весточки от Артемуса, которую, скорее всего, не дождусь. Хранители хоть и мастера выискивать нужных людей, но не так быстро. Однако же я все равно надеялась, что появится Захариус и все объяснит, заодно уверив меня, что с Артемусом все в порядке. День пролетел незаметно — в редких часах сна, в постоянном беспокойстве и не проходящем вопросе: а что делать?

Потом наступила ночь и смела с меня остатки сна.

Доки зашевелились пуще прежнего, послышались угрожающие крики откуда-то с причала — я сидела у открытого окна, и ветер прекрасно доносил все звуки.

Дом, в котором я сняла квартирку, на самом деле являющую собой одну единственную комнату-спальню, строил какой-то безумный архитектор. Снаружи он выглядел обычным деревянным трехэтажным бараком, но зато внутри все коридоры и ходы закручивались в безумном танце. Парадный выход я нашла в положенном месте, но были и другие ходы — люк на потолке вел на крышу, где затеряться было легко, словно в лесу. Другой коридорчик — из крошечного санузла — привел меня в холодный подвал, отчетливо пахнущий мертвечиной, туда я не сунулась, напомнив себе, что и так влипла в неожиданные неприятности. И был еще одинокий балкончик, с которого спрыгнуть не составляло бы никакого труда для здорового человека. Впрочем, как и забраться — одна веревочная стрела, и дело сделано.

Наверное, поэтому и выбрал Салли эту квартирку — если меня найдут, предугадать все варианты будет сложно. К тому же я ни на секунду не забывала о своей магии. О ней я сама не знала ничего до конца, и хоть старанием Хранителей она перестала быть тщательно охраняемым секретом, я по-прежнему предпочитала не распространяться об ее особенностях.

Как бежать при случае опасности, я знала.

Но прошла ночь, и никто так и не попытался ни связаться со мной, ни просто найти.

Наверное, мне следовало приготовиться к длительному ожиданию, по крайней мере, двое суток точно ждали меня, обещая отчаянную скуку. Но, заставив себя уснуть и проспать почти весь день, я все же выбралась из своего чудовищного убежища.

Город был затянут в мрачную облачную оболочку, и синяя хмарь висела так низко, что в воображении ее можно было почти задеть рукой. Она окрасила все в мрачно-серый цвет ранних сумерек.

Я выбралась на крышу, решив заодно поверить пути отхода, и тут же попала под порывы игривого ветра. Он, словно щенок, хватал мои лодыжки прохладными зубками и звал порезвиться вдаль. Можно было улыбнуться, но не слишком-то хотелось.

Неровные подгнившие крыши вели меня удобными переходами по кругу, я медленно обошла почти все Доки, не сумев только, естественно, добраться до берега — домов на каменных песчаных пляжах никогда не ставили. Где-то входы на чердаки были загорожены досками, где-то коваными решетками — вот уж кто бы мог подумать, какие богачи здесь живут! Но, так или иначе, при желании для меня не составило бы особого труда скрыться в почти любом из домов. Я осталась довольна своим убежищем, и в конце концов спустилась вниз по нескольким крытым досками балкончикам.

Стражник ожидаемо пропустил меня, так и не заметив под сенью заклятия. А я остановилась у входа в Южный квартал, раздумывая, попытать ли еще удачу, или, как велело чувство осторожности, вернуться в квартирку.

— Говорят, у бродяги-Сэма сегодня много работы, — смутно пробормотал бандитского вида пьянчуга, стоявший с кем-то совсем недалеко от меня. — Я бы ему помог…

— И придется Саре ловить в канале твой труп, — булькающе заржал его собеседник, а потом отвратительно закашлялся, и я отошла, брезгливо сморщившись.

Имя бродяги-Сэма не было мне знакомым, но я все же насторожилась, внимательно оглядевшись по сторонам.

И свернула в Южный квартал.

* * *

За долгие четыре часа я обошла почти полгорода, тайно заглянув в общину и тут же убедившись, насколько я оказалась права, исчезнув отсюда.

На доме Салли горел красный фонарь, а это значило только то, что за мной приходили. В остальном все жили обычной жизнью. Копошилась в маленьком огороде старая Герта, курили подростки, тихо о чем-то переговаривался старый, давно отошедший от дел Джон с малознакомым мне парнем. Я хотела бы зайти в дом, чтобы забрать оттуда лежащие в тайнике монеты, но не решилась.

А вместо этого вернулась в Стоунмаркет, укрылась в неприметном тупичке у двора Терцес и снова послала поиск к Захариусу.

На этот раз мне повезло, и светлые глаза Хранителя появились передо мной почти сразу, а затем, словно из воздуха, материализовалось все остальное тело. Я изрядно напугалась, наблюдая воплощение Захариуса, и чуть не стукнула его по улыбающейся физиономии.

— Освоил новый фокус? — нервно спросила я, не надеясь на ответ.

— Как же иначе я стану великим и ужасным? Хорошо, что ты появилась, кое-кто тут рвет и мечет.

Захариус как обычно пылал оптимизмом и легкостью молодого, бестолкового парня. Насколько я помнила, он совершенно не изменился с тех пор, как мы познакомились. Неплохое, в общем-то, качество, и от его улыбки мне стало чуть… светлее. А на фоне мрачного в этот час двора Терцес, где на нас с постамента пытливо пялилась уродливая крылатая горгулья, он мне вообще показался самым светлым пятном в мире.

— Кое-кто? Но мне не нужен кое-кто, я хочу знать, что с Артемусом.

— Вот я и говорю — рвет и мечет, пойдем. Ты ведь звала меня раньше, да?

Проход в цитадель послушно открылся под узкой ладонью Захариуса, и мы тут же вошли внутрь.

— А кого мне еще звать? Ваш охранник, — с которым я тут же столкнулась взглядом, — неповоротлив, как буррик. Я с полчаса его ждала, когда послала общий поиск.

За такое вранье я должна была бы получить по лицу как минимум, но при Хранителе недовольный охранник не посмел сказать и слова.

— Бедняжка! Выходит, я тут единственный расторопный? Приятно слышать, приятно слышать.

— Я бы сказала, что ты тут единственный, кто меня всерьез воспринимает, — возразила я. — Значит, Артемуса успешно вернули к жизни?

— Успешно — не то слово, он орал, будто резаный, за то, что не пришли ему на помощь, когда он звал, и за то, что упустили тебя. Я уже собрался прийти и хорошенько полюбоваться, но он быстро выдохся.

Потеря всей его жизни, надо полагать.

Я удивилась.

— Неужели? Ваши хваленые целители честно рассказали, что его нашла я, а не они?

— Охранник, которого ты так не любишь, рассказал, — сухо ответил Захариус, тихо отворяя дверь в покои Артемуса. — Заходи потом, Энни, я страсть как соскучился по твоему хмурому личику.

А потом он закрыл за мной дверь, и меня окутал полумрак.

* * *

Трогательной встречи не получилось, потому что Артемус спал. И мне облегченно подумалось, что это и к лучшему. Я, оказывается, была здорово растеряна и не смогла придумать даже мысленного — адекватного — диалога. Альтернатива — нежно повиснуть на его шее — тоже почему-то не вызывала энтузиазма. Хватало простого осознания, что Артемус спит в соседней комнате, живой и, видимо, относительно здоровый.

Поэтому я тихо прикрыла дверь, чтобы не разбудить его неосторожным шумом, и подбросила в камин дров.

Пока грелась в чайнике вода, я уселась в кресло и бездумно оглядела пустой кабинет. Он не менялся, как и Захариус — стол, два кресла, книжные шкафы и большой сундук. На столе лежали какие-то бумаги, и меня как громом подбросило из кресла. Почему-то почти не было сомнений, что мне не достанется в итоге и крохи стоящей информации об этом нападении. Ну а поскольку Артемус спит…

У меня не получилось сдержать противную дрожь в пальцах — все же до сих пор я еще никогда не читала его письма без разрешения. Ни письма, ни документы.

«Артемус!

Я с трудом нашел старика Грока, и по его описаниям я вполне могу подозревать Грейнди. Он сейчас вертится вокруг Эмбера Резерфорда, говорят даже, что они пару раз вместе обедали. А ты сам знаешь, что Эмбер скорее родную мать придушит, чем посадит за свой стол непроверенного человека.

Второго еще ищем.

Рэгнок».

Я панически обернулась на темный проем спальни, но никто меня так и не застукал за чтением чужих писем.

Зато мне стало ясно, откуда растут ноги у неудачливых убийц, хотя тут как посмотреть — что бы с ними сделали Хранители, если бы Артемус погиб.

Старик Грок было прозвище одного из самых осторожных и хитрых наемников. Я слышала, что он участвовал в какой-то войне на юге. Там их были тысячи, но до Севера докатывались лишь слухи. Грок вернулся с войны вполне здоровым, если не считать выколотого левого глаза, и сразу же прибился к местной преступной гильдии. И вот там его умения оценили по достоинству — быстрый, молчаливый, исполнительный и равнодушный. Глава гильдии отстегивал страже огромные деньги, чтобы Грок оставался на свободе, но я не сомневалась, что затраты окупаются втридорога.

Так что имя старика Грока стало ключом к разгадке нападения. Имя Грока и имя Эмбера Резерфорда.

Несколько лет назад его брат — лорд Джулиан Резерфорд — открыл ворота для немногочисленной армии Вольфганта и благополучно скрылся с глаз. До сих пор никто не подозревал, жив ли он, и если да, то где скрывается. На Эмбера, разумеется, тут же пала тень гнева Барона, но суматоха у престола погибшего короля спасла ему жизнь.

Дальше, насколько мне было известно, за него активно взялись Хранители. А за что браться там было — голос в совете Великих Семей никогда не был лишним в местной политике.

Эмбера так и не призвали к ответу за предательство брата, и вот теперь он оказался как-то связан с нападением на Артемуса. Надо полагать, одно из двух — либо и слухом не ведает о нем, в чем я немного сомневалась, либо оказался полностью причастным. К сожалению, я никогда вживую не видела и не слышала его, чтобы сопоставить с ночными визитерами в ту ночь.

Но пока этого и не требовалось.

Я вернулась в кресло, слушая, как шумит вода в чайнике, и еще раз обдумала эту мысль.

Судя по всему, выходило, что Артемус просто-напросто доигрался, наконец, с политикой. Это было неизбежно и всеми ожидаемо — им самим в первую очередь. И почему он тогда не смог отбиться? От старика-то Грока?

Честно представив себя на его месте, я признала, что сама, возможно, и справилась бы, при условии не слишком внезапного нападения. Но это не был стиль Грока, так что глупое поражение я Артемусу простила, сама не веря такой формулировке. А еще в письме шла речь о каком-то втором — может быть, тоже наемнике?

И о Грейнди. Эта фамилия совершенно ничего мне не говорила, кроме того, что она явно южная. Только у них там все имена и фамилии были какими-то… неоконченными и смешными.

Вода с шумом вскипела, и я кинулась наливать себе чай, не особо уже горя желанием его пить.

— Привет.

* * *

Раньше я могла бы подпрыгнуть от испуга, но его появления я ждала с тех пор, как прочитала письмо. Оказалось бы довольно странно, чтобы он не проснулся и не заинтересовался, кто там гремит.

Я молча ему улыбнулась, захваченная неожиданно лирическим настроением — таким же мимолетным, как муха-однодневка. Тревога улеглась во мне давно, а дурная привычка бояться неслучившихся событий на этот раз позорно ретировалась — то, что нужно для хорошего вечера.

— А я прочла твое письмо, — сказать все же что-то нужно было, и почему бы не правду. — Извини.

Пока я говорила, Артемус осторожно переместился от дубового дверного проема до кресла, в котором недавно сидела я сама. От его движения колыхнулось пламя свечи, и комната тут же наполнилась танцующими тенями. Сквозь них я не смогла обнаружить на его лице раздражения или злости от своего признания.

В конце концов, чтобы спокойно обсуждать произошедшее, он должен был понять, насколько я информирована.

— А зачем сказала тогда? Подумала, если признаешься сама, я буду меньше злиться?

— Я вообще не думаю, что ты будешь сердиться, — фыркнула я. — У меня есть карт-бланш, разве забыл?

Он рассеянно улыбнулся и бросил взгляд на стол.

— Не забыл, конечно. Тогда может, ты сделаешь вид, что тебе стыдно и подашь мне это письмо? Я его сам не читал, знаешь ли.

Делать вид я не стала, но просьбу исполнила с удовольствием, а потом наблюдала, как он быстро читает тонкие строки. Ничего в его лице не поменялось, и я рискнула сделать вывод, что Артемус не слишком удивился.

— Уверен, ты страшно боялась, что я застану тебя прямо за чтением, — я забыла про вскипевшую воду и уселась у него в ногах, жмурясь от удовольствия. — Зря, я бы и сам тебе рассказал.

— Ну откуда мне было знать?

Вопрос был резонным, и Артемус согласно кивнул.

— У меня ужасно романтическое настроение, — призналась я. — Поэтому ты можешь выбрать, что будет сначала: я налью нам чего-нибудь на вкус и выбор, или расскажу кое-что интересное.

Впрочем, пока я говорила, тело само подняло себя на ноги, оставив Артемусу лишь иллюзию выбора, о чем он не преминул заметить укоризненным взглядом.

— Ты можешь делать это одновременно, — предложил он.

Об этом я почему-то не подумала и радостно рассказала о ночных визитерах, почти процитировала их разговор. Все это я делала, следя за кофе в турке, а когда обернулась, успела увидеть, как перекошено у Артемуса лицо.

— Ты чего? Тебе больно? Позва…

— Тихо, Энни, не больно, — он поднял руку, перебивая меня. — Все нормально.

И мягко улыбнулся.

— Я привык почему-то к мысли, что о нас с тобой никто лишний не узнает. И хотя меня радует, что между ученицей и любовницей стояло «или», значит, не так уж Эмбер много знает. Но и не мало.

— И зря привык, — я отвернулась, боясь упустить кофе. — Нас много кто видел, та же Железная Нэна как-то случайно проговорилась Гаррету… знал бы ты, при каких обстоятельствах. Мафусаил в курсе всего даже без моих рассказов, а я, кстати, ни слова ему лишнего не говорила. Шпионам Эмбера ничего не стоило разузнать все твои слабые места. Другое дело, что из всех перечисленных один Мафусаил догадывается о том, с кем я… встречаюсь. Для остальных ты темная лошадка. Я надеюсь.

— В любом случае, я хочу, чтобы ты осталась здесь, пока я не разберусь с этой проблемой. Если нужно, Мафусаилу все объяснят, только скажи.

Пенка начала подниматься, и я поспешно сняла турку с огня.

— Мафусаила не нужно, а вот тихо шепнуть кое-кому, что я нашла более надежное убежище, стоит, — я добавила в кофе несколько ложек холодной воды и только потом разлила по кружкам. — И как ты собираешься разбираться?

— Для начала поправлюсь, — сумрачно сказал он. — А потом сделаю то, ради чего меня пытались убить.

Меня охватили скептические сомнения, но позволила я себе лишь хмыкнуть. В конце концов, я еще ничего не знала.

— Значит, ты считаешь, это дело действительно рук Эмбера? А кто такой этот южанин Грейнди?

Я села на пол рядом с Артемусом и оперлась на его ноги, разговаривать так было удобно, к тому же он сразу рассеянно запустил пальцы мне в волосы.

— Почему южанин, Энни? Джек Грейнди здесь родился, насколько мне известно. Он… как бы тебе сказать, последние два года активно пытался показать Эмберу, что я заменим. Как ты понимаешь, им самим.

— Видно, успешно, — хмыкнула я. — Но, может, ты по порядку расскажешь? Твоя манера говорить кусками то с середины, то с конца рассказа ужасно мной любима, конечно, но…

Он кивнул.

— Наверное, можно и рассказать, — но, несмотря на слова, Артемус был неуверен. — Если ты дашь слово не болтать.

— Хоть дюжину, идиотка я, что ли?

Пальцы Артемуса погладили меня за ухом, а он снова улыбнулся.

— Тут дело простое, — начал он. — Ты ведь в курсе, что ворота Вольфганту открыл Джулиан — его родной брат?

Я тут же кивнула, отставила чашку с кофе и прижалась к нему, ожидая долгого рассказа.

— Потом Джулиан исчез, что вполне закономерно, и даже мы не могли его найти. Да и не искали, после такого поступка его дорога могла лежать только куда-нибудь за границу — в глушь, где слыхом ни о каких стычках не слыхивали. Джулиану повезло, что Короля убили, иначе он не ушел бы так безболезненно, но, пока все были заняты похоронами и интригами, он успешно где-то скрылся.

И это было самое верное решение. Хрипловатый голос Артемуса вел меня по запутанным, но и простым страницам недавней истории, словно мальчишка свой первый кораблик из щепок вел по мелким волнам весеннего ручья.

Эмбер оказался в опале и в опасной близости к смертной казни — несмотря ни на что, властям нужна была хоть видимость действия, к тому же, по словам Артемуса, сокровищницы Резерфордов мало когда пустовали. А тут выдалась такая невероятная возможность обвинить родного брата предателя сообщником, казнить и присвоить золото. Эмбер выбрался только благодаря Хранителям и счастливой случайности.

— Редко, когда в наших руках не было хотя бы четырех голосов из Совета Лордов, а тут не осталось ни одного. Кого убили в ту ночь, на ком отыгрались противники. Эмбер был нашим шансом не упустить хотя бы ниточку власти в Городе, и мы его не упустили. Я был там младшим помощником — не особо значащая должность, но больше и не нужно было.

После долгих разговоров, Артемус стал первым помощником, и за несколько лет они с Эмбером смогли вернуть Резерфордам толику былой власти.

— Никто не сомневался, что когда-нибудь между нами будут разногласия. Но я не ожидал, что Эмбер все-таки решится пойти против меня, — Артемус задумался. — Он знал, что у меня достаточно информации, чтобы его потопить. У него, разумеется, тоже было чем меня прижать. Но ты ведь понимаешь, Энни, что последствия для меня потянут на небольшую смену деятельности в ордене. А у него… однако, Эмбер стал выходить из-под контроля, и мне пришлось сделать ему предупреждение…

А потом Артемус нашел переписку между Эмбером и Джулианом, а это при особом старании тянуло на смертную казнь. Эмбер затих, а потом появился Грейнди. Он пообещал Эмберу избавление от всех неприятностей, и случилось то, что случилось.

— Сколько на тебя напало людей? — спросила я. — Неужели двое?

— Трое, — насмешливо улыбнулся Артемус. — Один был магом, а этого достаточно, чтобы меня отвлечь.

Потом он немного помолчал и добавил:

— Спасибо, что ты пришла.

Я немного смутилась и крепко обняла, зарываясь лицом в его домашнюю одежду.

— Хорошо, что твои ненаглядные Хранители быстро пришли, хотя могли бы и еще поторопиться. Тебе придется выкинуть матрас, он весь пропитан кровью.

— Боюсь, милая, мне придется квартиру сменить. Да и… — он запнулся, а я с интересом на него посмотрела. — Неважно.

Я пожала плечами.

Вопросов мне хотелось задать еще много, но для начала нужно было уложить в голове всю действительно простую историю.

— А это большая проблема — сменить квартиру? Она, к слову, твоя или съемная?

— Моя, конечно, — пожал он плечами. — Проблема, Энни. Сама понимаешь — нужно найти покупателя, а сейчас их днем с факелом не отыщешь. Вольфгант выпил из Города столько денег, что это до сих сказывается на обстановке, ну да ладно…

Немного морщась, Артемус сполз с кресла ко мне на пол, и я тут же воспользовалась возможностью его поцеловать.

— Как ты себя чувствуешь?

— Еще пара-тройка дней, и я буду в порядке, не переживай. Давай пока забудем про Эмбера, лучше расскажи, куда ты ездила…