Легенда о Зорро (гет)

Мысли о несбывшихся чаяниях и надеждах беспорядочным мороком роились в голове дона Диего и пока никак не складывались в чёткий план по возвращению перстня с фамильным гербом де ла Вега законному владельцу. Три улана испанской кавалерии, пожертвовавшие выпивкой, ради того, чтобы присоединиться к отряду сержанта Гарсиа, не давали Диего покоя — он достаточно времени проводил в компании коменданта пуэбло, чтобы знать в лицо всех солдат гарнизона Лос-Анджелеса. Незнакомцы догнали отряд сержанта, слились с толпой, не вызвав ни чьих подозрений, осмотрели дом сеньориты ди Марез и скрылись в холмах.

Странный отряд очевидно спешащих с неотложным поручением солдат, рвение которых могло послужить гордости самого взыскательного командира, избрал самый короткий и опасный путь. Тропы в холмах были ненадежны, любой ливень ставил под сомнение их существование, превращая породу под ногами в склизкую жижу, делая опасным каждый шаг, грозивший неприятными последствиями лошадям и неумелым наездникам. Уланы благополучно миновали все опасности дороги и не долее чем через два часа въехали в Сан Хуан Капистрано.

Сан Хуан Капистрано и Лос-Анджелес, как и прочие города-сателлиты францисканских миссий, руками короля и папы равномерно расставленных по центральной дороге, находились на отдалении однодневного конного перехода друг от друга, будучи отделены географически лишь неширокой грядой плосковерхих холмов, каменистые тропы в которых позволяли значительно сократить это расстояние. Форт Сан Хуан Капистрано был выстроен полвека назад для защиты францисканской миссии от нападений индейцев, и сейчас, когда восстания дикарей остались в прошлом, вмещал небольшой гарнизон — всего дюжину улан под командованием лейтенанта кавалерии Хувенала Гонсалеса. Гарнизон форта существовал только на довольствие, не получая других доходов, и такое скромное существование никогда не вызывало недовольства солдат. Жители посёлка отлично уживались со своим комендантом, который не беспокоил их поборами, и, казалось, сам, проникшись христианской моралью, не стремился к обогащению, пока запоздалое решение о расформировании гарнизона за ненужностью не положило конец миру и спокойствию.

Лейтенант решил проигнорировать приказ, справедливо полагая, что возвращение в расположение действующей армии ведущей нескончаемые войны Испании сулит ему верную смерть. Курьер губернатора уехал, и жизнь пошла своим чередом, пока Гонсалес не столкнулся с новой проблемой — довольствие больше не поступало, и небольшой гарнизон был вынужден сам добывать себе пропитание. Положение казалось коменданту безвыходным: облагать налогами и поборами жителей Капистрано было поздно —

ропот местного населения мог заставить губернатора предпринять более активные действия по расформированию гарнизона, чем отправка курьера. Лейтенант не находил себе места от переживаний об уготованной ему незавидной участи, пока ему в голову не пришла блестящая идея: он решил грабить жителей вверенного ему посёлка под личиной Зорро. Первое время новоявленные преступники не встречали даже сопротивления у горожан. Банда самозванцев процветала, они уже не ограничивались родным городом, стали грабить на дорогах и даже нападать на небольшие отряды солдат, перевозившие ценности из порта, пока не познакомились с тем, кому не в последнюю очередь были обязаны первыми своими успехами.

Испив полной чашей весь гнев чёрного всадника в маске, преступники решили, что тот не так страшен. Связанный какими-то своими понятиями о чести Зорро никогда не убивал противников, и тем так или иначе удавалось избегнуть правосудия. Безнаказанность вскружила голову коменданта, Гонсалес теперь считал себя великим стратегом, он умело пользовался главным своим преимуществом над Зорро — численностью вверенного ему гарнизона. Изредка лейтенанта одолевали сомнения, он топил их в вине и дыме дорогих сигар, пока известие о гибели четырёх улан вверенного ему гарнизона не стало для него настоящим ударом — лейтенант не мог позволить себе терять людей. Никто из подчинённых ему улан не хотел умирать за родину и менее всего за лейтенанта Гонсалеса, которому они повиновались, скорее, по инерции признавая в нём лидера, прельстившись идеей легкого обогащения. Они всё ещё могли в случае провала затеряться среди пеонов, но только не комендант, жизни и безопасности которого теперь угрожал каждый солдат расформированного гарнизона. Гонсалес изрядно перетрусил, он ждал теперь, что вверенные ему уланы разбегутся, а то и ещё хуже — выдадут его губернатору, дабы спасти свои жизни. Лейтенант нервно мерил шагами свой кабинет, в каждом шорохе ему мерещилось предательство. Комендант ошибался в своем гарнизоне: неожиданно ворвавшиеся в его кабинет солдаты не угрожали ему, не направились к сейфу, в котором хранилось награбленное, они сообщили лейтенанту чудесную новость. Теперь, когда Гонсалес знал, что сеньорита ди Марез умудрилась выкрасть перстень с фамильным гербом знаменитого преступника, от победы над Зорро его отделял лишь шаг.

* * *

Гасиенда ди Марез и в годы своего расцвета при прежнем хозяине, собравшем большое стадо отменного скота, не принимала такого количества гостей, и уж тем более так не охранялась. Комендант пуэбло Лос-Анджелеса с половиной гарнизона расположился в патио, периметр гасиенды патрулировался, дон Рамон Сантилл, вооруженный шпагой и пистолетом, занимал одно из кресел в гостиной. Несмотря на это, сеньорита ди Марез не чувствовала себя в безопасности, ею владели сомнения, она одновременно боялась и желала того, что должно было случиться этим вечером, в смятении она не могла найти себе места, пока не приехал дон Диего де ла Вега вместе со своим слугой. Осыпав насмешками долгожданного гостя, она покинула гостиную, чтобы распорядиться насчет ужина, а Диего расположился в одном из кресел, позволив своему вечно сонному слуге усесться в соседнем.

— Я надеюсь, перстень всё еще при вас, Изабелла, — произнёс младший де ла Вега, как только сеньорита появилась в дверях с небольшим подносом в руках.

— Ваш друг ещё не появлялся, Диего, поэтому кольцо у меня, — ответила Изабелла и, подойдя к небольшому круглому столику, стоявшему между креслами, на которых устроились сеньоры, поставила поднос и положила перстень на небольшое блюдце в центре. — Приманка готова, осталось поймать Лиса.

Удобно устроившись в кресле напротив своих гостей, сеньорита упивалась сознанием собственного превосходства, после целой недели несбывшихся надежд и тяжких сомнений состоятельный поклонник, наконец, был в полной её власти. Изабелла никогда не понимала, что может связывать благородного кабальеро и знаменитого разбойника, но замечала, что дона Диего отчего-то очень волнует судьба Зорро. Что ж если это было единственным способом вновь привлечь внимание неучтивого поклонника... то за последнюю неделю она совершала не менее безрассудные поступки! Сеньорита оглядела комнату, присутствие младшего де ла Вега, не сводившего с неё удивленно-изучающего взгляда, песней умиротворения и покоя разливалось в её душе. Песня росла и крепла, пока, наконец, не вырвалась наружу, превратившись в мирное посапывание слуги дона Диего.

— Почему бы вам не отправить своего слугу на кухню, дон Диего, там его накормят, — проговорила Изабелла.

— Я не вижу причин, по которым Бернардо не может остаться здесь и разделить с нами ужин, Изабелла, во всяком случае, я чувствую себя более уверенно в его присутствии, — ответил неучтивый поклонник.

— Диего, прошу вас, ему здесь не место, — сеньорита не собиралась уступать, готовясь к долгому спору, но дон Диего удивительно легко внял её мольбам, — поднявшись, он стал будить своего слугу.

Усилия младшего де ла Вега неожиданно быстро увенчались успехом — глухонемой слуга проснулся от лёгкого прикосновения и вскочил с кресла, будто только что понял, где находится, и, осознав свою неучтивость, заметался из стороны в сторону, не удержался на ногах и упал, перевернув столик, на котором покоилось заветное кольцо. Дон Диего бросился к своему слуге, чтобы помочь ему подняться и успокоить его, и после многочисленных поклонов и безмолвных извинений, Бернардо был отпущен на кухню.

Произошедшее рассмешило Изабеллу, она с удовлетворением наблюдала за тем, как Рамон и Диего наводили порядок в комнате, — пока не вспомнила о перстне Зорро. Осколки небольшого блюдца постигла обычная участь разбившейся посуды, а тот переполох, который вызвала невинная выходка Бернардо, не позволял Изабелле начать разбирательства, не обидев своих гостей. Все были под подозрением: младший де ла Вега был заинтересован в получении кольца и не скрывал этого; дону Сантилл массивный золотой перстень мог сберечь немалую сумму для выплаты долга, доставшегося ему от проигравшегося в карты отца; а слугам на гасиенде ди Марез платили такое маленькое жалование, что, Изабелла объясняла то, что они всё ещё служат ей, лишь признательностью её безвременно почившему дяде.

— Должно быть, Зорро был здесь, — смеялся младший де ла Вега, — индейцы говорят, что он не человек, а, скорее, дух, и может проходить сквозь стены и быть невидимым.

— Перестаньте, Диего, я имела возможность убедиться в телесности этого преступника, когда он вёз меня в неизвестном направлении.

— Не расстраивайтесь, Изабелла, — проговорил дон Рамон, — возможно, Зорро не знает, что мы потеряли перстень и всё-таки попадёт в засаду.

— Изабелла, пошлите за Бернардо: уже темнеет, на дорогах не спокойно, вам теперь ничто не грозит — а я хотел бы добраться до собственной гасиенды засветло, — произнёс Диего. Он удобно расположился в кресле, всем своим видом излучая спокойствие, пока крики — «Зорро!» — и возня снаружи не заставили Изабеллу испугаться внезапным изменениям, произошедшим в лице состоятельного поклонника. Младший де ла Вега вскочил с кресла — топот копыт известил собравшихся в гостиной об отъезде сержанта — дон Диего отодвинул занавеси и удивительно привычным движением вынул шпагу из ножен.

— Запри двери, Рамон, — дон Сантилл не заставил просить себя дважды, направился к дверям, но опоздал. Дверь, ведущая в кухню и людские, внезапно распахнулась, Зорро вошёл в гостиную, держа пистолет наготове, Рамон замер на месте, со смесью страха и удивления рассматривая тёмную фигуру в чёрном плаще, шляпе и маске, наполовину скрывавшей лицо, пытаясь узнать в разбойнике человека, которому он был обязан жизнью. Самозванец понял замешательство дона Сантилл по-своему: Рамон с отвисшей челюстью идеально подходил на роль слабака и труса. Не видя каких бы то ни было препятствий, бандит направился к намеченной жертве. Диего, который по нелепому стечению обстоятельств оказался единственным не потерявшим самообладание человеком в комнате, заслонил сеньориту, выбил оружие из рук преступника и оглушил самозванца, ударив эфесом шпаги по голове. Сеньорита уже собиралась обнять спасителя, когда передняя дверь слетела с петель...

— Руки вверх, сеньор, — выкрикнул самозванец, угрожая присутствующим пистолетом. Рамон на этот раз оказался проворнее, — с диким криком отчаянья налетел на разбойника, повалив его, — выстрел пришёлся в пол…

— Я восхищена тем, как вы обращаетесь со шпагой, дон Диего, — проговорила Изабелла, обретая дар речи после пережитого потрясения — преступники были надежно связаны и ожидали возвращения коменданта с гарнизоном. — У вас, определенно, есть потенциал, если вы научитесь использовать не только эфес, но и клинок, вы, без сомнения, станете великим фехтовальщиком.

Диего не преминул сорвать маски, скрывавшие личность бандитов, но физиономии разбойников ни о чем не рассказали ему: самозванцы отказывались отвечать на вопросы и лишь с выражением упорной сосредоточенности на лицах старались освободиться от пут. Изабелле никогда прежде не приходилось видеть младшего де ла Вега рассерженным:

— Я просил вас, Изабелла, оставить эту глупую затею, теперь вы сами видите последствия — вы не поймали Зорро, потеряли перстень и едва не поплатились жизнью за свою беспечность…

— Перечисляя последствия моего проступка, дон Диего, вы забыли про дыру в полу, — проговорила Изабелла. — Рамон, вы должны были отклонить выстрел в другую сторону или не отклонять его вовсе.

— Неужели вы не понимаете, сеньорита, что подвергли себя смертельной опасности?! Эта банда прежде предпочитала держаться подальше от наших мест. Какими мотивами вы не руководствовались, вы поступили не благоразумно. — Дон Диего склонился над креслом Изабеллы, его рассерженное лицо было так близко, что сеньорита отчетливо могла разглядеть искры ярости, разгоравшиеся в его глазах. — Теперь, после того, как вы раструбили по всему миру о том, что вам якобы известна личность Зорро, каждый преступник в Калифорнии будет стремиться получить от вас эти весьма ценные сведения. Теперь вам придется покинуть гасиенду ди Марез ради собственной безопасности.

— Я с удовольствием приму вас на гасиенде Сантилл, Изабелла, — проговорил Рамон, но сеньорита была не в состоянии оценить любезность этого своего верного поклонника.

Диего был слишком зол, при всей безвыходности сложившейся ситуации, не смея недооценивать противника, он мог думать лишь о том, как уберечь Изабеллу от новых нападений, — собственная гасиенда казалась ему наиболее безопасным местом. Соперник мешал его планам:

— Насколько мне известно, ты ещё не рассчитался с долгами, Рамон, и не можешь себе позволить ни слуг, ни лишнего работника на ранчо. На гасиенду Сантилл никто не нападает лишь потому, что там нечего красть, и Изабелла станет лёгкой добычей преступников.

— Я завтра же отдам долг твоему отцу, если ты настаиваешь, Диего, — проговорил Рамон, раздражаясь.

Диего спохватился слишком поздно, чтобы успеть загладить нанесённую им обиду:

— Я не просил тебя вернуть долг, я лишь хотел сказать, что ты не сможешь обеспечить безопасность Изабеллы.

— Ты хочешь сказать, что я слабак и не в состоянии защитить сеньориту от горстки преступников?! — вскричал дон Сантилл, выхватывая шпагу.

— Помилуй, Рамон, я хотел сказать лишь, что условия твоей жизни не позволяют принимать гостей, — оправдывался Диего, но Рамон, уже доведённый до белого каленья, не слышал его оправданий.

— Ты ответишь за свои слова сейчас! Защищайся! — закричал дон Сантилл и кинулся на соперника.

Младший де ла Вега парировал удар и отскочил в сторону:

— Остановись, Рамон, я не хочу драться с тобой, прости, если обидел.

Сражение двух недавно близких друзей чем-то напомнило Изабелле корриду. Она не любила это действо и старалась не посещать подобные празднества в Испании, но теперь повадки дерущихся в точности соответствовали тому, как Изабелла представляла сражение тореро и быка. Дон Сантилл был быком, он шёл напролом, вкладывался в каждый удар с пеной ярости у рта, не реагируя на увещевания противника, Диего уклонялся от неумелых атак, будто бы играя с Рамоном. Изабелла не могла не заметить, что младший де ла Вега действует странно. Он практически не пользовался своим оружием, мало передвигался, стараясь использовать для защиты подручные предметы, но при этом как-то умудрялся отражать все атаки противника.

— Вы пытаетесь решить всё за меня, сеньоры, а я, возможно, не захочу покидать гасиенду ди Марез, — Изабелла пыталась предотвратить кровопролитие.

Рамон решил зарубить противника, но Диего уклонялся от ударов, и шпага соперника со свистом проходила у него над головой. Тщетность попыток не могла остановить рвение дона Сантилл, и он махал оружием, пока не устал, предоставив противнику короткую передышку.

— Вы достаточно продемонстрировали свою неосмотрительность, Изабелла, чтобы лишить себя права голоса, — Рамон на этот раз решил нанести колющий удар, и Диего, отвлекшись на то, чтобы ответить Изабелле, едва успел парировать атаку противника и отпрыгнуть в сторону. Сеньорам явно не хватало места в гостиной — бык теснил тореро, и тот, отбиваясь от неловких ударов, отступал к камину. Шаг, второй, третий — и тореро упал на приступок у камина — очаг не горел, но был давно не чищен, и Изабелла не на шутку испугалась за судьбу поклонника:

— Остановитесь, сеньоры, прекратите, прошу вас. Диего, не сходите с ума! Рамон, перестаньте, это не честно, ведь Диего не умеет фехтовать.

— Не то, чтобы я сходил с ума, Изабелла, — младший де ла Вега оттолкнул дона Сантилл от себя, и тот, пролетев несколько метров по комнате, аккуратно приземлился на один из стульев. — Это вы предпринимаете со своей стороны всё, чтобы свести меня с ума.

Дон Сантилл подхватил обломки мебели и запустил их в противника — Диего пригнулся, и деревяшки полетели в камин. Рамон не остановился на достигнутом, почувствовав второе дыхание, он бросился на соперника и изловчился ударить его в лицо. Диего на секунду потерял сознание — Изабелла вскрикнула — стена комнаты остановила падение, но Рамон не искал примирения. Шпага дона Сантилл молнией блеснула в пламени свечей, младший де ла Вега в последний момент увернулся от удара, использовав кованный подсвечник в качестве щита, и уронил этот массивный предмет изрядно потрёпанной обстановки на противника. Дон Сантилл, тяжело дыша, мутным взглядом наблюдал за соперником. Изабелла вскрикнула, когда он предпринял очередную атаку, но Диего на этот раз не был настроен шутить, он уверенно парировал выпад, мастерски подцепил шпагу дона Сантилл за эфес: оружие пролетело в воздухе по правильной дуге и оказалось в руках младшего де ла Вега.

— Прости, Рамон, но наша дуэль заканчивается сейчас.

— Мы будем драться насмерть, я не потерплю позора, — прорычал Рамон, поднимаясь, — или ты убьешь меня сейчас.

— Нет, мой друг, я убью тебя не раньше, чем ты расплатишься с долгами и вернешь былое благополучие ранчо и гасиенды Сантилл, иначе мне не миновать гнева Зорро, ведь он следит за твоими успехами и не простит мне твоей ранней смерти.

— Ты мне больше не друг, Диего, — проговорил Рамон и, выхватив свою шпагу из рук соперника, вышел из комнаты.

Изабелла не решалась прервать неловкое молчание, повисшее в разоренной гостиной после отъезда дона Сантилл, и послушалась сразу же, как только Диего попросил её собрать вещи и написать отцу. К тому времени как она вернулась в гостиную с небольшим кофром в руках и готовым письмом, вся поломанная мебель была убрана, слуги разбирали полы, сержант забрал пойманных самозванцев в Лос-Анджелес, а коляска с гасиенды де ла Вега ждала её у ворот.