Маловероятное 2.4.: Зелье Пандоры (джен)

…— Или, возможно, подвергся нападению!

Яростный шёпот Поппи Помфри ворвался в сознание Снейпа с середины фразы, как будто кто-то включил радио. В этом голосе было столько уверенности, решимости и непреклонности, что на какой-то безумно короткий миг Северусу показалось, что он, наконец-то, вернулся домой. Он уже готов был вскочить с постели, когда в ответ на тираду Помфри раздался горестный вздох.

— Домовики бы заметили.

Голос директора Дамблдора… Проклятие! Снейп не мог назвать себя слабохарактерным, но в этот момент ему хотелось зарыдать от отчаяния.

— Если домовики имеют право об этом доложить! — продолжала яриться Помфри. — Если им кто-то не запретил, господин Директор!

— Поппи, о чём вы таком говорите… Вы не можете…

— О чём слышали. Все знают, кто его враги! И что они… Ох, он пошевелился!

Северус разлепил тяжёлые веки и слегка приподнялся на постели. Рёбра немного болели, но в целом он чувствовал себя хорошо… Насколько это вообще было возможно, учитывая, что он по-прежнему находился в семьдесят пятом.

— Как вы?

Поппи положила руку ему на плечо, пристально заглядывая в глаза.

— Бывало и лучше, — Снейп выдавил из себя улыбку. — Кажется, у меня входит в дурную привычку появляться перед вами в синяках. Даю слово, такое больше не повторится.

Она улыбнулась ему в ответ: всё ещё встревожено, но вполне тепло. Северус скосил глаза на Дамблдора.

— И вам добрый вечер, господин Директор.

— Профессор Нэш… — Дамблдор остановился на нём долгим взглядом, и Снейп поспешно заполнил голову несущественными воспоминаниями. От этого усилия перед глазами снова поплыли цветные точки. — Вы нас напугали. Не скажете, что это было?

Снейп тяжело вздохнул. Он и сам ещё до конца не разобрался в причинах своего состояния, но даже о том немногом, о чём догадывался, сообщать не собирался.

— Неудача с порталом. Я просчитался с координатами и открыл его под потолком. Было темно и… — он неопределённо пожал плечами. — Видимо, мне следует путешествовать только с помощью камина.

Вышло несколько натянуто. «Теперь и Поппи, и Дамблдор будут уверены, что меня избили слизеринцы. Час от часу не легче». Но ничего лучше сознание Снейпа изобразить не смогло.

— Видимо, — Дамблдор наградил его ещё одним взглядом пронзительно-синих глаз, заставивших с болезненной чёткостью вспомнить события прошлого вечера. И, словно чтобы окончательно замкнуть круг нелепых совпадений, добавил: — Ладно, поправляйтесь. Встретимся на собрании в учительской. И будьте осторожны.

* * *

Северус воспользовался своим состоянием (хотя и вполовину не таким серьёзным, как ему показалось в первые минуты после пробуждения), чтобы встретиться с Пандорой в Больничном крыле. До этого Пандора предлагала обсудить всё в кабинете у Слагхорна, но Снейп ему не доверял, и уже заранее примеривался, как бы перенести разговор в место, где гарантированно не будет лишних ушей. Особенно таких, к которым прилагался болтливый язык, излишне падкий на сладкое.

Поэтому, довольный подвернувшимся случаем, он встретил мисс Виллин, величественно возлежа на подушках и обложившись свитками с вычислениями. Начал Снейп, разумеется, с того, что назвал Пандоре точный состав и способ варки зелья. Не без тайного злорадства, конечно. И не без желания показать, с кем она имела дело. Расчёт полностью оправдался.

— Да, сэр. Все верно, — обалдело произнесла Пандора. — Но вы знаете, как мало людей в этом мире, даже зная два основных компонента, могут понять, какой здесь связующий пятый ингредиент и что котел нужен хрустальный?

Восхищение в её глазах победило и недоверие, и мельком проскользнувшую зависть. «Настоящий учёный. То есть… будущий учёный, разумеется».

— Знаю, — усмехнулся Северус. — Но я также знаю, что здесь точно должен быть ещё шестой ингредиент. И только потом, возможно, заклинание.

Пандора нахмурилась. Задумалась, снова что-то считая и прикидывая, и, наконец, капитулировала окончательно, потянувшись к сумке с черновиками.

— Но у меня, вот, — она вручила расчёты Северусу, помедлив едва ли долю секунды. — У меня выходит пять. Где-то ошибка?

Северус осторожно расправил черновики, исписанные вдоль и поперек. Прочитал один за другим, формула за формулой, этап за этапом. Ход мышления Пандоры был странным, но ошибки Снейп пока заметить не мог. Удивительно…

— Значит, я правильно понял, по вашим расчетам зелье должно быть черно-белым и пребывать в постоянном движении?

— Да.

«А по моим оно должно быть прозрачным…» — подумал он, но вслух спросил иное:

— Но смешения цветов быть не должно?

— Да. Не должно.

— Хорошо, мисс Лавгуд… Ой, простите, Виллин…

Он надеялся, что она не заметит или не предаст значения его словам. Но нет, она мгновенно встрепенулась:

— Как вы меня назвали, сэр? — вдруг очень тепло и мечтательно улыбнулась девушка, сразу став необыкновенно похожей на свою дочь. — Откуда вы узнали про Ксено?

«Действительно, откуда? Я с трудом помню, что он здесь учился, особенно учитывая, что ЗоТИ этот гений пацифизма прогуливает». Снейп злился на себя и на свою неожиданную несдержанность. «Возможно, я не настолько оправился, как мне кажется…» Он с трудом пересилил себя, чтобы изобразить доброжелательную улыбку и пренебрежительно взмахнуть рукой:

— Просто слухи. Ничего большего.

— Да? — она лукаво улыбнулась, — Не думала, что вас интересуют слухи.

«А ведь она права». Снейп ухмыльнулся ещё более натянуто:

— Не интересуют. Но иногда сложно избежать того, что говорят при тебе… Вероятно, пытаясь скомпенсировать сказанное за спиной.

— О! — Пандора понимающе кивнула. — Я, кажется, догадываюсь, о чём вы. Некоторые девушки из клуба…

Северус встретился с ней взглядом и успел уловить мимолётную мысль: «Надо сказать Лили. Ведь если он узнает… ему это не понравится. Она слишком увлеклась, рассказывая, что он почти у неё в кармане… Это может его обидеть, сильно обидеть». Снейп едва не поперхнулся. Этого, конечно, следовало ожидать, но чтобы так…

— Вы имеете в виду кого-то конкретного?

Снейп спросил гораздо резче, чем собирался. «В кармане… Ну да, как и всегда. Ничего не меняется, правда, Лили?»

— Нет-нет, что вы… Это… «просто слухи».

Пандора натянуто рассмеялась, подаваясь на стуле назад и едва ли не вжимаясь в спинку. «И снова тебе не удаётся остаться в образе Нэша», — досадливо подумал Северус, глядя в её расширившиеся бледно-голубые глаза-плошки. Похоже, девчонка не на шутку перепугалась, что разозлила его или выболтала лишнее. Он снова поднял щиты окклюменции, усилием воли заставляя себя расслабиться и смягчить тон:

— Кажется, мы слишком много времени уделяем слухам.

И они вернулись к обсуждению зелья.

* * *

Северус выписался из Больничного Крыла в тот же день, но всё же Зелье Времени они продолжали обсуждать здесь. Не в палате, разумеется, а в приёмном покое за чашкой чая. Впрочем, какое «обсуждали» — спорили. До хрипоты и до такого позднего времени, что только значок старосты спасал Пандору от неминуемых отработок, которые она схлопотала бы, возвращаясь в свою башню так поздно.

Что до Поппи, то Снейп всё никак не мог определить, как она относится к тому, что они с Пандорой буквально оккупировали её рабочее место. С девушкой мадам Помфри всегда была вежлива и ласкова, даже иногда поддерживала разговор на сторонние темы, пока Северус раскладывал пергаменты, исчерченные новой порцией диаграмм и кривых, или высыпал на стол целую пригоршню писчих перьев — чтобы потом не отвлекаться, если какое-то сломается. Несколько раз в такие моменты он ловил брошенный искоса взгляд — почти умилённый, словно его безумная тяга к знаниям была в глазах Поппи чем-то хорошим и даже «очаровательным». Но вот в самих их с Пандорой дискуссиях мадам Помфри принимала участие редко: чаще просто занималась своими обязанностями колдомедика. А ведь ей было, что сказать — Северус уже много раз в этом убеждался. Видимо, сама идея Зелья Времени казалась ей неприятной или даже противоестественной.

«Прошлое должно оставаться в прошлом, — сказала она ему как-то и притронулась к своей шее, словно мантия колдомедика скрывала подвеску или медальон, висевший прямо против сердца. — А будущее — быть загадкой. Иначе что такое вообще жизнь?»

Исследование между тем буксовало. Только на пятый день, когда во время очередных расчетов Пандора что-то оборонила о том, что сомневается в ключевом эффекте зелья, Северус догадался задать главный вопрос.

— Мисс Виллин. А вы понимаете, как именно оно действует?

Пандора вздохнула, разгладила мантию на коленях и сложила руки, принимая позу образцовой ученицы.

— Маг вдыхает пары. Пить зелье не требуется, достаточно надышаться. Затем следует представить тот период времени, в котором необходимо оказаться. Лучше всего действуют, разумеется, воспоминания из собственного прошлого, но я не уверена, что можно пользоваться только ими. А потом…

— А потом у нас два варианта, ведь так?

Северус нервно постукивал пальцами по столешнице. Та тонкая нить, за которой он уверенно шел по лабиринту эти дни, неожиданно привела к развилке. Дальше ждал или тупик, или выход.

— Да, сэр. Либо маг переносится весь полностью, либо только его сознание. Правда в последнем случае это порождает новые вопросы: например, что послужит ему телом в прошлом. Но этот вариант нельзя исключать, тем более, что в экспериментах, которые я проводила, подопытные животные не пропадают, а только впадают в состояние, подобное коме или сну…

«Подопытные животные». У Северуса даже похолодел затылок. Вот, значит, как это выглядит там. Кома или сон. Кома или сон… Кома.

— А временные сроки? — несколько поспешно спросил он, пытаясь отогнать видение себя, лежащего в Больничном Крыле и не подающего признаков жизни. — Например, в прошлом маг провел месяц. Что будет в его времени?

Пандора пожала плечами:

— Сроки можно высчитать по сну. У одной фазы сна продолжительность полтора часа. Считается, что переходы от фазы к фазе маркируются сознанием как «сон во сне». Таким образом, одна фаза получается равноценна одним суткам, и…

— Сутки сна равны шестнадцати суткам нахождения в прошлом, — пробормотал Северус.

То есть там он спит всего третий день?! Если, конечно, они сейчас все верно подсчитали…

— Хорошо, пусть так… Но, мисс Виллин, — от возбуждения он принялся нервно мерить шагами маленькую комнатку, заменявшую Поппи гостиную и кабинет. Сама Поппи сидела тут же и, размешивая чай в кружке, не сводила с него глаз, — как вы думаете, как долго действует это зелье?

Пандора замялась. Было очевидно, что подобным вопросом она раньше вообще не задавалась. «А значит, сомнительно, что им задалась Луна. Блестяще! Как же я «люблю» эксперименты в стиле «давайте посмотрим, что получится»… Особенно когда их проводят на мне». Наконец, она что-то прикинула и нерешительно начала:

— Думаю… Пока тот, кто его принял, не отменит эффект.

— И как это сделать? Дать спящему подышать антидотом?

Голубые глаза распахнулись в ужасе.

— О, Мерлин…

— Что? — Снейпу совершенно не понравилось то, как она побледнела. И как приложила руку ко рту. «Что же ты натворила? Чего не учла?» — Что?! Да говорите вы уже!

Комната снова начала вращаться перед его глазами. Изображение перед глазами помутнело, точнее… перестало иметь смысл, превратившись в хаотическое нагромождение цветов и фигур. Только спустя какое-то время он почувствовал на своём плече ладонь. Она сжимала плечо достаточно крепко, чтобы удержать Северуса на ногах, даже несмотря на головокружение. Ладонь, разумеется, принадлежала Поппи Помфри. А следом Снейп понял, что смотрит на Пандору, в чьих глазах по-прежнему плескался страх, но уже не за то, что она сама сделала или не сделала. Нет, теперь она боялась его. Пандора сжалась в комочек на своём стуле и, похоже, не решалась даже пошевелиться.

«Если я буду продолжать в таком духе, то закончу в Мунго», — подумал Снейп. Положил ладонь поверх руки Поппи и попробовал сжать в ободряющем жесте.

— Спасибо. Я… я в порядке. Просто…

Она отпустила его плечо и отошла на шаг. В её взгляде читалась странная смесь из сочувствия, осуждения и предостережения, будто она считала, что Северус не вполне в своём уме. Он провёл рукой по лицу. Снова опустил взгляд — на перепуганную девушку в мантии старосты.

— Извините… Извините, мисс Виллин. Пандора! Несколько дней назад у меня было сотрясение мозга и… иногда я, — он поднёс руку к своему уху, — сам не слышу, что говорю. Я не хотел кричать. Простите, если вас напугал. Хорошо?

Он присел перед ней, пристально вглядываясь в зрачки. Пандора продолжала дрожать. Северус изо всех сил старался выглядеть безобидно, но её, похоже, это пока не убеждало. Наконец, она слегка кивнула.

— Без обид? — уточнил Снейп.

Пандора еле заметно улыбнулась:

— Без обид. Я… — она смущённо усмехнулась и неопределённо взмахнула рукой. — Я просто только сейчас это поняла. И только после вашего вопроса, — она сплела пальцы на колене. — Зелье воздействует на сознание. Вот почему мои хомячки не просыпались, — она издала нервный смешок, а Северус испытал ещё один приступ желания свернуть ей шею. Если она поняла это только после вопроса, значит, в её записях этого не было. — Всё равно, где осталось тело… или не осталось. Антидот можно применить только в том месте и времени, где находится душа. Сознание. Личность. Ну, вы понимаете…

— Я понимаю… — помертвевшим голосом произнёс Снейп.

«Я понимаю, что они отравили меня и теперь не знают, что с этим делать. А, возможно, и не хотят знать. Скамандер, какого чёрта я не придушил тебя окончательно?»

— Полегче, я же тебя слышу!

Его галлюцинация впервые за время, прошедшее с «драки», как ни в чём ни бывало материализовалась на тумбочке, болтая ногами.

— Придушишь меня — придушишь себя. Я же предупреждал: я часть тебя. Впрочем, что ждать от человека, который целых пять минут вдохновенно избивал сам себя…

Но Северусу некогда было на него отвлекаться. Сейчас его больше интересовала Пандора. Зелье не было завершено. И очень хорошо. А если бы…

— А как вы собирались проверить его действие?

— Ну-у-у… — девушка смущенно улыбнулась и закусила губу.

Северус глубоко вдохнул и очень медленно выдохнул. Небрежность. Неосторожность. Легкомыслие бабочки однодневки. Если есть хоть одна область, в которой маглы нормальнее магов, то это осторожность. То, что костерост или бодроперцовое зелье решали некоторые проблемы, вовсе не означало, что можно вести себя, будто познавшие бессмертие боги, одинаково легкомысленно играющие своими и чужими жизнями.

— Ты только не убей её сейчас, — вставил Скамандер. — Мне моя жена нужна. А без Пандоры, сам понимаешь, никак.

«Что? Убить? Да она и так прекрасно справляется!»

Северус закрыл лицо руками и прикрыл глаза. Потом отнял ладони от лица и медленно, очень медленно и очень спокойно произнёс:

— Мисс Виллин. Вы сейчас же принесете мне Непреложный Обет. Что вы больше никогда, никогда не будете приближаться к этому зелью. Никогда не будете с ним экспериментировать. И даже на бумаге не набросаете ни единой формулы, к нему относящейся.

— Что?!

И вот что странно: на этот раз она не боялась. Напротив: её глаза сверкали гневом. Она хватала ртом воздух, не в силах даже выразить того возмущения, которое рвалось из её души. Наконец, её глаза сузились и уставились на Снейпа с яростью и подозрением.

— Я, может быть, и студентка. Но я совершеннолетняя и имею право делать, что хочу. Это Зелье — работа всей моей жизни, а вы предлагаете спалить это всё в камине и надеетесь, что я соглашусь? С какой стати?!

— Оно опасно! Вы… — Снейп досадливо выдохнул. — Вы умрёте из-за него! Рано или поздно.

— Все мы умрём, рано или поздно, — опасно сверкнула на него глазами Пандора. — Я — исследователь. Наша жизнь всегда связана с опасностью. Без этого открытия не совершаются! Или скажете нет? Разве ваша собственная работа — безопасна?

— Это другое… — огрызнулся по привычке Снейп.

Он хотел добавить, что есть разница между осознанным, точно выверенным риском и халатностью, что такая, как она, погубит себя и окружающих куда раньше, чем откроет что-то по-настоящему полезное… Но вдруг остановился. Задумался. Вгляделся в это лицо, горевшее фанатичным огнём тяги к знаниям. Драккл.

— Вы правы… — его голос прозвучал глухо и смазано. — Вы совершенно правы. Какое право я имею вас заставлять или удерживать? Моя работа действительно опасна, — он судорожно сглотнул. — И вы правы ещё раз: я вряд ли сумел бы от неё отказаться. Мне нравится срывать покровы с вещей. Творить бытие из небытия. Копаться в полузабытых тайнах и выуживать их под свет дня. Я не знаю, кем бы я был без всего этого.

Пандора посмотрела на него сияющим взглядом, как будто он прочёл её тайные мысли и облёк их в слова, хотя в этот миг, в этот единственный в своём роде миг, у Северуса вовсе не было потребности прибегать к легилименции.

— Тогда… — она замялась. — Если вы понимаете. Тогда почему…

— Потому что всё имеет свою цену, — Снейп вздохнул и посмотрел на неё, позволяя другому образу, похожему, но всё же совершенно другому, вытеснить её черты. — Знаете, в… — он чуть не сказал «в будущем», но вовремя спохватился, — на моём прошлом месте работы у меня была коллега. Внешне немного похожая на вас, кстати. Милая, прилежная, очень нестандартно мыслит. Увлекается народной медициной и астральными сущностями, влияющими на психику. Но за пределами лаборатории она… Совершенно неприспособленна к жизни.

Перед его мысленным взором мелькал кадр за кадром. Как Луну дразнили на её же собственном факультете. Как ради смеха крали её вещи. Как учителя, слушая её ответы, едва не отворачивались, не в силах сдержать хихиканья. Взгляд Снейпа безжалостно скользил по волосам, заплетённым в неряшливые косы, нелепой одежде, странным серёжкам. Вечной почти бессмысленной улыбке, робкой и неуместной, будто у слепой… Развороту костистых плеч. Ногтям, обкусанным до мяса.

Пандора приподняла брови. Тихий момент понимания и единения душ канул безвозвратно. Она усмехнулась: снисходительно, даже слегка презрительно.

— И зачем вы мне всё это рассказываете? Я, конечно, сочувствую вашей бывшей коллеге, но… — она передёрнула плечами. — Исследователь — вовсе не обязательно псих, сидящий в башне из Слоновой кости, забывая обо всём на свете. Вы же, например, не такой, — она кинула на него ироничный и в какой-то мере двусмысленный взгляд. — Хотела бы я посмотреть на того, кто решится вас обидеть! И я тоже никогда такой не буду. Некоторые люди… Ну, они просто такие. Глупо винить в этом магию.

Снейп усмехнулся в ответ: горько и печально, но вместе с тем жёстко. «Ах, если бы она знала, о ком говорит».

— О да, безусловно… Вот только она не всегда была «такой». Когда ей было девять, её мать умерла у неё на глазах. Та была так уверена в том, что делала, что даже не стала выставлять защитные чары и не выпроводила ребёнка из комнаты. «Опытный исследователь»… и одно неудачное заклинание, применённое к нестабильному зелью. Когда вы ступаете на путь любой сильной магии, Пандора, вы рискуете не только своей жизнью. Вы рискуете сломать жизни тех, кому вы дороги. Разве это честно?

На сей раз её, похоже, проняло. Снейп не дал своим мыслям сформироваться в яркие картинки обратной легилименции — только в полупрозрачные образы не то сна, не то мимолётной фантазии. Но Пандора увидела. Увидела эту девочку, так похожую и не похожую на неё, и на какой-то краткий миг ощутила её одиночество. Еле слышно вздохнула. Потупилась. Помешала ложечкой совершенно остывший за это время чай. И сглотнула сухой комок в горле.

Повисла пауза.

— Так вот почему вы расторгли помолвку со своей невестой? — наконец, еле слышно произнесла Пандора. — Потому что не считаете возможным…

— Не считаю.

Снейп, уже успевший снова забыть, что у него была «невеста», тем не менее, с пронзительной ясностью вдруг ощутил: будь она у него на самом деле, он поступил бы так же.

— Вы могли бы быть с ней счастливы… — нерешительно и почти заворожено продолжила Пандора. — Но предпочли занятие высшей магией?

— Потому что магия и есть единственная доступная мне форма счастья, — Северус сжал в руках кружку с чаем, глядя в её побуревшие до черноты глубины. — Высшая магия меняет человека, меняет всерьёз и навсегда. Меня она изменила уже давно. Так что теперь, здесь и сейчас, говорить толком не о чем. Магия — всё, что у меня есть. Всё, кто есть я сам. Я не могу отменить это, не отменив себя. Это не слишком похоже на выбор, Пандора. Это просто честность.

Он встал напротив неё, опёрся о столешницу. Так, что их головы оказались на одном уровне.

— Посмотрите на меня, мисс Виллин. Посмотрите хорошенько и скажите, кого вы видите. Неужели оно того стоит?

Их глаза встретились. Пандора дрогнула. Снейп прекрасно знал, что в отсутствие маски «Септимуса Нэша», ему даже не надо было специально запугивать кого-либо: простейший инстинкт, который маглы бездумно зовут «интуицией», а волшебники «чувством магического поля» — делал за него эту работу. Он ждал, когда она потупится. Но Пандора продолжала смотреть. И в её взгляде испуг медленно уступал место решимости.

— Преподавателя. Учёного. Живую легенду, — она начала тихо и неуверенно, но с каждым словом её голос набирался силы и громкости, пока не зазвенел, как колокол: — Мага, известного своей храбростью и нестандартным мышлением. Исследователя, проникнувшего в самое сердце тёмных искусств, но всю жизнь бескомпромиссно боровшегося с тьмой. И если магия — сама жизнь, то что сравнится с этим?

— Сорокатрёхлетнего мага, без семьи, без любви, почти без друзей. Без дома, куда хотелось бы возвращаться. Прикованного к своей работе. Обречённого на одиночество. Ни одной ночи за последние двадцать три года не спавшего без кошмаров.

Она снова вскинула подбородок. Потрясённая, но не убеждённая, живое воплощение упрямства:

— Я не боюсь.

Снейп невесело усмехнулся:

— А как же ваш «Ксено»? Мне показалось, вы правда его любите. У вас может быть счастливая семья, дети, благополучная, не омрачаемая кошмарами жизнь. Семейный очаг и тёмные секреты высшей магии нельзя получить одновременно. Но, по крайней мере, можно выбрать, пока ещё есть такая возможность. Сделайте выбор, пока жизнь не сделала его за вас, как это произошло со мной.

Он сказал ей уже куда больше, чем собирался. То, что зародилось как смутная досада на человеческую халатность — такую же халатность, как та, что привела его сюда, в семьдесят пятый, — теперь разрослось и обросло смыслом. Северус не до конца понимал почему, но не мог позволить себе проиграть эту битву. Пандора Виллин должна была дать ему слово, что будет жить.

— Вы думаете, что, подскажи вам кто-нибудь, каковы будут последствия, вы сделали бы другой выбор?

— Я не знаю, — просто ответил Снейп. — Теперь мне сложно об этом судить. Так вы дадите мне Обет?

Пандора медленно, будто под гипнозом, протянула ему руку. Но сейчас же быстро отдёрнула.

— А что будет с моим исследованием? Вы же знаете все мои выкладки, состав зелья… Всё!

Снейп только вздохнул. Вот почему у Дамблдора никогда не было шанса удержать своих сторонников надолго, а Лорд преуспел в этом куда больше. Сколько красивых слов не скажи, как долго не апеллируй к душе даже самого юного и неиспорченного создания, но когда на весах лежит простой и понятный практический интерес, места доверию не остаётся. Предложи что-то конкретное или забудь о результате. «Держись, Ксенофилиус Лавгуд, эта девчонка вовсе не так проста и прямолинейна, как кажется».

Северус протянул руку первым.

— Поппи. Нам понадобится твоя помощь.

Мадам Помфри неслышно, как тень, вышла из-за двери — уже держа палочку в руках. Снейп взял ладонь Пандоры в свою — жестом не берущего клятву, а дающего её.

— Клянусь не обсуждать Зелье Времени ни с кем, кроме Пандоры Виллин, её родственников, потомков, и тех лиц, которых она или её потомки посвятят в тайну зелья сами. Клянусь не выдавать точного или приблизительного состава зелья третьим лицам, кроме обозначенных выше. Клянусь, что никогда ни на одних работе, докладе или исследовании, посвящённым Зелью Времени, автором не будет указан Септимус Нэш.

Их запястья окружила петля золотого света, ярко вспыхнула и пропала. Северус поймал взгляд Пандоры и усмехнулся:

— Теперь ваша очередь…

* * *

— Нет, какая же ты хитрая зараза, Снейп!

Скамандер едва поспевал за Северусом, быстрым шагом шедшим к краю антиаппарационного барьера.

— Значит, «ни на одном исследовании никогда не будет имени Септимуса Нэша»?! А как насчёт «Северуса Снейпа»?

Снейп повернул голову в его сторону и меланхолично приподнял бровь:

— Этого я пообещать не могу.

Он на ходу снял с себя верхнюю мантию, под которой была магловская одежда — та самая, которую он надевал перед встречей с Тобиасом. Снейп подбросил мантию в воздух и послал вслед заклинание. Та исчезла, развеявшись как туман. Скамандер преследовал по пятам, забегая то с одной стороны, то с другой и пытаясь добиться хоть каких-то объяснений, но Северус мстительно включил окклюменцию на полную мощность, вспомнив, что тогда галлюцинация теряла способность читать его мысли.

Впрочем, даже будь у него такая возможность, Скамандеру вряд ли удалось бы выловить из размышлений Снейпа какую-то конкретную информацию. То, что вело его, было скорее порывом, подвигом иррациональной уверенности, чем плодом размышлений.

— И… — Скамандер снова вцепился всей пятернёй в волосы, — я тебя решительно не понимаю! Ты отказался менять свою судьбу и судьбу своего отца. И сейчас же вмешался в жизнь Пандоры. В чём логика?!

— С каких пор ты стал интересоваться логикой? — хмыкнул Снейп. В его душе поднималось какое-то совершенно неоправданное, опасное веселье. Он чувствовал себя свободным и всемогущим. Что-то подобное он последний раз ощущал, когда впервые научился летать без помощи метлы. — Признайся, ты просто злишься, что теперь у тебя будет тёща!

— Не смешно! — буркнул Скамандер. — Нет, я серьёзно: что ты, драккл тебя подери, надумал?! Это что, ты так сильно стукнулся головой, когда пытался меня убить?

Снейп расхохотался в голос:

— Считай, что так, если хочешь!

Он едва ли не бегом добрался до границы антиаппарационной зоны, театрально прищёлкнул пальцами — и сейчас же вышел в переулке рядом с тупиком Прядильщиков. Пробормотал для верности хьюман ревелио и кивнул самому себе. Один человек. То, что нужно.

Тобиас всё ещё был в клубе. Насколько помнил Северус, Эйлин в такое время как раз готовила ужин. Не лучшее время для долгих обстоятельных разговоров, но ждать до завтра он не мог физически. Снейп встал перед дверью и нажал кнопку звонка.

* * *

Она подошла удивительно быстро, словно бы ждала заранее.

— Да?

Эйлин открыла замок, но цепочку снимать не спешила. На Снейпа в узкую щель между дверью и косяком испытующе и недоверчиво уставился ярко-чёрный, блестящий, как у птицы, глаз.

— Я могу с вами поговорить?

Ему не понравился взятый им тон: точь-в-точь как у полицейского или частного детектива. Обычно такой строгий голос, заставлявший собеседника искать подвох даже во фразах вроде «здравствуйте» и «доброе утро», был Северусу только на пользу. Но Эйлин это простейшее невольное запугивание злило, как злило самого Северуса, когда ему случалось разговаривать с аврорами.

— Смотря, кто вы, и чего хотите, — не слишком дружелюбно ответила она. — Вы из налоговой?

У него было несколько секунд на ответ. И помоги ему Основатели, если тот окажется неправильным. Эйлин была не из тех, кто даёт вторые шансы.

— Я… из боксёрского клуба вашего мужа. Мы можем поговорить конфиденциально?

Это был удар ниже пояса, и он это прекрасно знал. Проблеск страха, мелькнувший в глубине её глаз, отдавался в сердце ноющей болью, заставив Снейпа практически возненавидеть себя за то, что он делал. Но это подействовало. Раздался металлический стук скинутой с гвоздя цепочки — и дверь приоткрылась шире.

— Заходите!

Эйлин закрыла за ним дверь и даже заперла. Сложила руки на груди. Короткий путь из прихожей в гостиную показался Северусу бесконечно долгим — сопровождаемый тяжёлым, ненавидящим молчанием и глухим перестуком её обуви (металлические набойки, чтобы дольше носилась) — он шёл, будто под конвоем, одновременно едва подавляя желание покрутить головой по сторонам. Поселившись в родительском доме, Северус не изменил там ничего. Но сейчас он видел совсем не то жилище, в которое въехал. Эйлин не была ни стопроцентной домохозяйкой, ни брезгливой чистюлей, ей были чужды раздражающие привычки Коуквортских домохозяек, вроде распихивания вязаных салфеточек по всем доступным поверхностям или натирания полов до зеркального блеска. Но в этом месте бурлила жизнь. Дом не напоминал обглоданный костяк закопчённых до черноты воспоминаний, каким стал после её смерти.

— Итак? — Эйлин, по-прежнему скрестив руки на груди и постукивая носком туфли по полу, внимательно следила за каждым движением Северуса. Внимательно и недружелюбно, если не сказать больше. — Присесть не предлагаю. Чувствовать себя как дома — тем более. Чего вы хотите? И кто вы?

С губ Северуса сорвалось, пожалуй, самое странное слово, которое можно сказать в подобных обстоятельствах:

— Друг.

Эйлин рассмеялась — сухо и жёстко:

— И? Чего же хотят в наше время «друзья», особенно друзья моего мужа из его «боксёрского клуба»? Напомнить? Предостеречь? Поставить условия?

Она говорила тихо и яростно, но за потрескивающим огоньком её злости угадывалась тщательно скрытая истерика. Против воли, Северус почти растерялся. Опустил взгляд.

— Наоборот, — наконец выдавил из себя он. — Успокоить.

Чёрные глаза под резким разлётом широких бровей, казалось, впервые за всё это время мигнули. Эйлин склонила голову набок, глядя на Северуса всё ещё недоверчиво, но как-то удивлённо.

— Вот как?

Снейп нервно провёл рукой по волосам. Почему-то он не думал, что это будет так сложно. Он прекрасно понимал, что для Эйлин он — чужак, причём не заслуживающий доверия и почти наверняка опасный. Но он видел её, видел такой, какой запомнил. Тот самый образ, который запер в одной из тех комнат памяти, куда не заходил уже много лет — разве что подсматривал в глазок, обменяв прошлое на безопасность, а боль — на безразличие. Северус запер своих призраков вины, потому что боялся однажды совершить ошибку и выйти им навстречу. Но сейчас перед ним стояла его мать. Живая. Резкая и угловатая, словно начерченный тушью по бумаге набросок. Гостиную наполнял запах пирога с тыквой. Пироги у Эйлин никогда не подгорали, но она всегда их пересушивала. И вот сейчас этот сладковатый душок тыквы, медленно начинавшей мумифицироваться в чересчур горячей духовке, мешал Снейпу сохранить дистанцию. Он больше не был «Септимусом Нэшем», нет. Он снова стал Северусом, и резкость матери, резкость всерьёз, не смягчённая внутренней улыбкой, царапала сердце куда сильнее, чем было «нормально» или «логично» в сложившихся обстоятельствах.

Но Снейпу было рано расклеиваться. Если он хотел сделать то, для чего пришёл, самое время начать:

— Ваш муж… он никогда не попадёт в беду. Тем более, он не позволит себе подвести вас… вас с Северусом. Но и сам он сделает всё, чтобы избежать опасности. Потому что ему есть, для кого стараться. Перед этим его убеждения — вторичны, даже если иногда вам кажется, что всё иначе. И… он дракклово удачлив.

Он вначале даже не сообразил, что такого неправильного он сказал, и только заметив, как расширились её глаза, понял, что проговорился.

— Вы волшебник, — без тени вопросительной интонации заявила Эйлин. — Что означает, что у вас вряд ли могут быть общие дела с моим мужем. Не припомню магов-шахтёров. Да и магов-боксёров тоже.

— Но и магов — владельцев шахт вы припомните не больше, — парировал Снейп.

— Я знавала парочку гоблинов, промышлявших рудниками.

Они усмехнулись друг другу. Обстановка слегка — едва ли на полградуса, но всё же — разрядилась и потеплела.

— Суть в том, что я вам не враг, — продолжил Северус, пытаясь закрепить нежданно завоёванное преимущество. — И, раз уж мы выяснили, что я волшебник, вы вполне понимаете, о чём я: когда я говорю, что ваш муж и вы в безопасности, это не досужие домыслы, а факты. Я правда знаю, что вы опасаетесь напрасно.

Она снова усмехнулась, хотя и довольно двусмысленно:

— А главное — вы знаете, что я волнуюсь. Поразительная проницательность. Вы обидитесь, если я скажу, что не верю в прорицания?

Снейп только развёл руками:

— Я тоже.

— Когда они не исходят от пифий, конечно, — поспешно добавила Эйлин, словно это был вопрос, требовавший максимально ясного понимания, и она не могла допустить даже малейшую неточность. Она слегка расслабилась и даже позволила себе опереться спиной о косяк. — Но пифии не появлялись столетиями. Даже старушка Кассандра была всего лишь обычной прорицательницей.

Снейп улыбнулся. Да, мама была против прорицаний, но почему-то всегда ими интересовалась. Эдакая любовь-ненависть.

— А я, похоже, знаю одну. Впрочем, пока она, разумеется, ещё никакая не пифия…

«И даже не волшебница. И вообще ещё не родилась», — продолжил его внутренний голос, но так много Снейп рассказывать не собирался.

Эйлин снова скрестила руки на груди.

— Это так небрежно ты намекаешь, что крупно начудил с хроноворотом, оказался на пару лет в прошлом и подумал, что, пока тебя не извлекут отсюда авроры, неплохо совершить пару-тройку актов благотворительности?

Снейп пожал плечами:

— Если хочешь, считай так.

Она нахмурилась, снова выглядя полной подозрений.

— Итак, положим, ты знаком с кем-то из нас в будущем, поэтому и решил заморочиться. Допустим. Но ты приходишь сюда не предупредить, не сказать, кто победит в квиддичном чемпионате этого года, а успокоить. Сказать, что ничего не произойдёт. Какая странная цель: прийти и сообщить ни о чём. Где подвох? Что будет, если я не успокоюсь?

Снейп посмотрел ей прямо в глаза. Судорожно сглотнул. Да, мама никогда не любила ходить вокруг да около. И не следовало недооценивать её ум. О, Северус часто её не понимал, но не мог не признать: она была проницательной. Он мог бы соврать, но тогда она ему не поверит.

— Ты умрёшь слишком рано, — выдохнул он.

Её глаза полыхнули пониманием. Без страха и почти без колебания.

— Когда?

— Я не могу сказать точное время…

— Когда?!

— Через три с половиной года, — сдался Снейп. И быстро добавил: — Но теперь это не обязательно. Тебя погубил стресс, и неопредённость, и…

Она резко выпрямилась. Издала короткий тихий смешок, то ли снисходительный, то ли торжествующий:

— Значит, не всё ты знаешь, таинственный незнакомец из будущего. Меня убьёт сердечный приступ, верно? И ты поэтому решил, что всё дело в «стрессе»? Какое чудесное словечко, прямо как будто с аптекарем разговариваю… У меня врождённая проблема с сердцем, и моё «слишком рано» прошло уже много раз. Через три с половиной года? — она грустно усмехнулась. — Что же, это даже довольно много. И… — Эйлин посмотрела на Северуса, и её глаза снова полыхнули гневом, — я никогда не сомневалась в Тобиасе. Я и так верю, что он нас не подведёт. Кем бы ты ни был, ты, видимо, знаешь нас недостаточно хорошо. Или не хочешь замечать очевидного.

«Моё «слишком рано» прошло уже много раз». Эти слова ударили Снейпа под дых. Он, не глядя, сел на подлокотник дивана, неотрывно таращась на вытертый краешек ковра. Она никогда не говорила, что больна. Впрочем, она бы и не сказала. Врождённый порок сердца для магов — один случай на миллион. «Безнадёжный случай», — подумал он с каким-то отчаянным топким чувством в груди. Ни в те далёкие годы, ни даже с современными Северусу знаниями в области зельеварения, лечению он не поддавался. Вот она стоит напротив него, живая и звенящая от ярости, мучительно-знакомая, но всё равно обречённая. Выходит, он пришёл сюда зря?

«Нет, даже хуже, чем зря». Теперь Северус окончательно понял, что вины отца в случившемся не было. Или почти не было. А он… он позволил Тобиасу спиться, потерять себя и в конце концов умереть. «Разве бездействие — не такое же убийство?!» — вспомнилась реплика Скамандера. А вместе с ней всё встало на свои места. Нет. Кое-что Снейп всё ещё может сделать.

— Вы никому не сказали.

Он хотел добавить что-то ещё — про последствия, про то, что могли подумать люди, столкнувшиеся со смертью близкого человека, ещё вчера казавшегося здоровым. Но его голос пресёкся.

Он не смог продолжить. Но Эйлин поняла. Видимо, было что-то такое в его тоне, в выражении лица, во взгляде, что сказало ей про всё остальное. Она машинально потёрла ладони друг о друга. Её плечи на мгновение поникли — и сразу же развернулись ещё жёстче, словно чтобы поддержать её поколебавшуюся уверенность.

— И я не собираюсь им говорить. Я имею право на жизнь и смерть без жалости, незнакомец.

В её голосе проскользнула защищающаяся, почти извиняющаяся нота, наспех прикрытая показной бравадой. Даже ухмылка Эйлин показалась Северусу усталой и нерешительной. Она почти просила его дать ей право сохранить свою тайну. И это было настолько мучительно понятно, настолько близко ему, что Снейп едва не передумал. Но всё же заставил себя разлепить непослушные губы.

— Это разобьёт вашу семью. Ваши муж и сын… Не хотите рассказывать им — не надо, но сделайте хоть что-нибудь, чтобы потом они не винили друг друга!

Минута слабости миновала. Эйлин снова выпрямилась и презрительно усмехнулась, положив ладони на талию:

— Вы ещё не поняли? Я верю в моих мальчиков. Им будет тяжело, но они справятся. А вам, кажется, пора.

Она выпроваживала его, недвусмысленно подгоняя к двери, а он всё ещё был отнюдь не уверен, что она прислушается к его словам. Перед дверью Снейп обернулся и — от отчаяния, не иначе — заглянул в сознание Эйлин. Но едва успел поймать слабый отблеск мыслей о завещании, о письмах, которые Тобиас и Северус должны были получить после её смерти, о том, как быстротечно всё же это проклятое время… — как почувствовал слабый, но резкий толчок. Эйлин выкинула его из своего сознания. Он не давил, так что ей это удалось без труда. Её сопротивление ощущалось не столько болезненно, сколько обидно — эдакий ментальный эквивалент пощёчины. Снейп удивлённо посмотрел на неё. Эйлин только сухо усмехнулась:

— Тебя что, мама в детстве не учила не лазить по чужим мыслям без спроса?

— Моя мама учила меня только не попадаться… — одними губами пробормотал Северус.

И только потом понял, что сказал. Её глаза расширились, а взгляд заметался, силясь в одно мгновение охватить всё: его внешность, фигуру, манеру держаться… Она провела ладонью перед его лицом, словно смахивая невидимую завесу: попыталась нащупать почерк его магии. И отдёрнула руку, будто обжёгшись. В её взгляде читалась дикая смесь изумления, шока и — наконец-то — узнавания.

— Вот как… — прошептала она. — Вот как.

И добавила, впервые улыбнувшись по-настоящему:

— Иди. Я сделаю, как ты просил.