Между небом и землей (гет)

Я не та, кем хотелось бы быть в этом мире,

Я не свет, хоть пророчат мне эту судьбу,

Я не ложь, я не правда, не отблеск сапфира,

Я не та, что не слышала слова: «люблю».

Я — картинка, манящая стройностью тела,

Что изгибами юности ранит людей.

Я не ангел, а дьявол, и злу нет предела,

Красотой искушающий, подлый я змей.

Я в постели с мужчиной хлебну еще горя,

Ведь любовь не вернуть, заплатив серебром.

Не случится уж боле тех страстных агоний,

Ведь в постели я с другом, но сердцу — врагом.

* * *

Хотелось плакать, рыдать, биться головой обо что-то твердое, всадить нож себе в сердце, или пусть это сделает он? Вместо этого я просто лежала, свернувшись комочком у него на кровати, накрытая легким одеялом, и пустым взглядом изучала стену. Так паршиво на душе еще никогда не было, есть ли предел тому злу, что я способна причинить этому человеку? Секс? Он ничего не значит для нас обоих, это лишь проводник тел, но не душ, но именно благодаря сегодняшней ночи я осознала, на что способно податливое подлое женское тело. Лишь боль и никакого удовлетворения — вот и все, что чувствовал сейчас он. Сириус...

Почему именно сейчас я разрушила твое и без того хрупкое душевное состояние? И именно этой ночью я поняла, что больше не могу считать тебя своей судьбой. Разум был на стороне человека, который, так же как и я, отвернулся в другую сторону, утопая в уничтожающих, тяжелых мыслях. Душа же, борясь с ними, гнула бестолковую шарманку об исчезновении чувств, которые едва ли день, а может, два дня назад сжигали юное сердце, жаждущее любви, что испарилась, словно вода на солнцепеке. Что со мной? Холодная, безжизненная, ранила близкого и без того обиженного и обделенного жизнью человека, просто не заслуживающего такого обращения. Я почувствовала, как он тяжело вздыхает, не в силах совладать с эмоциями...

Что делать? Уйти? Оставить его наедине с мыслями? Сбежать... или остаться, не зная что сказать, стараясь меньше прикасаться спиной к его спине на этой узкой старой кровати, которая на сегодня стала для обоих камерой пыток. Осознание того, что я больше не люблю Сириуса, обдало меня ледяным жаром, смертельным и пылающим, зарождающимся где-то в голове и опускающимся вниз, сдавливая сердце, а затем беспощадно рвущим его на части. Страх заглянуть в его мысли, узнать и без того очевидные вещи, окутал, словно колючее одеяло. Хотелось унестись подальше отсюда, подальше от своей вины и проклятия.

Я поднялась на постели, повернулась к нему, интересно, как долго он будет пытаться обманывать меня тем, что спит? Что-то закололо в груди, ведь он дает мне возможность уйти, ничего не объясняя... уйти, оставить его, причиняя тем самым еще больше боли. Значит, он сам так решил, позволил мне выбирать, осознавая, что выбор падет не на него. И даже не зная причин — омерзительных нескольких причин, по которым я сегодня отвергла его, пускай не физически, но морально, он все равно догадывается, чувствует холод, исходящий из когда-то пылающего страстью и нежностью юного сердца. Тихонько покинув постель, я собрала с пола одежду, накинула белье, рубашку и скользнула за дверь, благо моя комната находилась по-соседству. Я даже не стала умываться, а просто легла на кровать и попыталась отключиться от мыслей, которые теперь долго будут преследовать и меня и лежащего в соседней комнате Сириуса. Быть может, причина была в измене, вина за которую гложет меня вот уже долгое время? Но что, если это именно то, чего я добивалась вот уже пару месяцев — забыть о нем, изгнать из своей головы, принять свою эльфийскую сущность?..

Я боялась признать главную причину — причину, что не даст мне покоя еще долгое время, ту, которая вроде бы мельком проскакивала в голове, а вероятно занимала все сознание... Но пока что я всё еще была не готова принять её, убеждая, что я просто разлюбила Сириуса... На этой мысли меня унесло в сон, непонятный, бесплотный, может, даже спокойный, на утро который я и не вспомнила...

* * *

Входная дверь скрипнула, и через несколько секунд донесся шум поднимающегося из ковра чучела. Выглянув с лестничной клетки вниз, в готовности припоминая пару заклятий на случай незваных гостей, я услышала знакомый голос:

— Я не убивал тебя, Альбус.

Хлопок, и в коридоре поднялся столп пыли взрывающегося молоха. Перепрыгивая через две ступени, я понеслась вниз, встречать прибывшего Ремуса Люпина. Гарри, Рон, Гермиона и Сириус уже стояли внизу. По виду гостя, можно было сказать, что он не спал несколько суток, что прибавляло к его и без того вечно помятому виду еще пару лет. В целях безопасности, Ремус изрек контрольные слова.

— Я — Ремус Джон Люпин, оборотень, также известный как Лунатик, один из четырёх создателей карты Мародёров, женат на Нимфадоре, которую обычно все называют Тонкс, я научил тебя выпускать Патронуса, — повернулся он в сторону Гарри, — который принимает форму оленя.

После этих слов все опустили палочки, Сириус обнял старого друга, тот поприветствовал остальных. Что-то в поведении Люпина было странным, слегка возбужденный, неуклюжий, нервный. Мы прошли на кухню, от предложенного чая гость отказался, достав из под мантии бутылку сливочного пива, на что друзья отреагировали, по-видимому, так же как и я — удивились. Также, Люпин вынул из внутреннего кармана свернутый в трубочку номер Ежедневного Пророка, за который сразу же схватился Гарри.

— Нужно чтобы вы знали. Это оправдание твоих преследователей, — объявил Люпин, отхлебывая из горлышка.

Гарри развернул газету и на первой странице все увидели его огромную фотографию под заголовком: «Разыскивается для интервью о смерти Альбуса Дамблдора». Все присутствующие взревели от негодования, мы догадывались, о чем будет написано в статье. «Никто иной, как тот, кто был на вершине башни, когда Дамблдор умер, мог знать, кто на самом деле убил его, и, как рассказала волшебному миру Рита Скиттер, Гарри видели убегающим с этого места секундой позже после падения Дамблдора».

— Мне очень жаль, Гарри, — проговорил Люпин.

— Так Пожиратели контролируют и Ежедневный Пророк тоже? — с яростью спросила Гермиона.

Люпин кивнул, Сириус смотрел на газету, сомкнув брови.

— Но люди ведь понимают, что на самом деле происходит? — вступила я.

— Переворот был гладким и практически тихим, — обеспокоенно ответил Люпин. — Официальное прикрытие убийства Руфуса Скримджера — уход в отставку. Его заменил Пий Толстоватый, находящийся под действием заклятья Империус.

— Почему же Тот-Кого-Нельзя-Называть не провозгласил себя Министром Магии? — спросил Рон.

Блэк засмеялся и присоединился к беседе:

— Ему не нужно это, Рон. На самом деле, он и является Министром, но почему он должен сидеть в министерском кресле? Его марионетка, Толстоватый, заботится о повседневных делах, давая Волдеморту свободу в увеличении его влияния на Министерство.

— Как и следовало ожидать, — добавил Ремус, — многие люди поняли, что в политике Министерства за последние два дня произошли слишком серьёзные изменения, многие перешёптываются о том, что за этим может стоять Лорд. Но, между тем, вот где истина: они шепчут. Они боятся полагаться друг на друга, не зная, кому верить, они боятся откровенно высказывать своё мнение, боясь, что их подозрения верны и их семьи под прицелом. Да, он ведёт очень умную игру. Провозглашение себя министром породило бы открытое противостояние. Оставаясь замаскированным, он посеял замешательство, неуверенность и страх.

— И эти серьёзные изменения в политике Министерства, — предположил Гарри, — включают настраивание мира волшебников против меня, вместо него?

— Да, это их часть, — вновь вздохнул Люпин. — И это завершающий штрих. Сейчас, когда Дамблдор умер, Мальчик-Который-Выжил должен был стать символом и объединяющей точкой любого сопротивления Темному Лорду. Но предложив, что ты имеешь отношение к смерти старика, — он посмотрел на Гарри, — Лорд не только увеличил цену на твою голову, но и посеял сомнение и страх среди тех, кто мог бы защитить тебя. А между тем, министр начал движение против магглорожденных, — сказал Люпин и указал на Ежедневный Пророк. — Посмотри на второй странице.

Гермиона переворачивала страницы с таким же отвращением, с каким она держала Секреты Темнейших Искусств, которые приманила заклинанием Accio в конце прошлого учебного года из кабинета Дамблдора. В той книге раскрывались секреты уничтожения крестражей, адское пламя, сильнешие артефакты, типа меча Гриффиндора, которым директор уничтожил кольцо с камнем, так же являющимся частичкой души Волдеморта. Гарри вспомнил, что клык Василиска являлся также одним из средств уничтожения. Еще в книге было сказано, что собрать воедино все частички души может лишь подлинное раскаяние во всех убийствах, что к Лорду в принципе не могло иметь никакого отношения.

— "Комиссия по регистрации магглорожденных!" — зачитала она вслух. — "Министр Магии проводит опрос так называемых "магглорожденных", чтобы лучше понять, как они стали располагать магическими тайнами. Недавнее исследование, предпринятое Отделом Тайн открыло, что магия может передаваться только из поколения в поколение волшебников. При отсутствии достоверной волшебной родословной, таким образом, так называемые "магглорожденные" скорее всего получили магическую силу путём воровства или насилия. Министр решил искоренить этих узурпаторов магической силы и разослал каждому так называемому "магглорожденному" приглашения на собеседование в недавно созданной Комиссии по регистрации магглорожденных".

— Люди не дадут этому случиться, — высказался Рон

— Это происходит, Рон, — ответил Люпин. — На магглорожденных ведётся облава, пока мы говорим.

— Но как, они полагают, можно украсть магию? — спросила я. — Это сумасшествие! Если бы можно было воровать магию, то нигде не было никаких сквибов, разве не так?

— Я знаю, — ответил Люпин. — Как бы то ни было, пока человек не докажет, что имеет хотя бы одного волшебника в родне, теперь считается, что он приобрёл магическую силу незаконным путём и должен понести наказание.

Рон бросил взгляд на Гермиону, затем сказал:

— Что если чистокровные и полукровные волшебники объединятся в семью? Я буду всем говорить, что Гермиона — моя кузина...

Гермиона накрыла руку Рона своей и сжала её.

— Спасибо, Рон, но я не могу позволить тебе...

— У тебя не останется выбора, — свирепо сказал Рон, тоже сжимая её руку. — Ты изучишь моё фамильное древо так, что сможешь ответить на все вопросы по нему.

Гермиона слабо улыбнулась.

— Рон, поскольку мы находимся в бегах с Гарри Поттером, самым разыскиваемым волшебником в стране, я не думаю, что это имеет значение. Если бы я вернулась в школу, всё было бы по-другому. А какие планы у Лорда на Хогвартс? — спросила она у Люпина.

— Посещение сейчас обязательно для каждой юной ведьмы и волшебника, — ответил он. — Это было объявлено вчера. Это существенное изменение, потому что раньше оно никогда не было обязательным. Конечно, практически каждая ведьма или волшебник в Британии обучались в Хогвартсе, но их родители имели права обучать их дома или посылать за границу, если они предпочитали. Таким образом, у Волдеморта будет перед глазами вся популяция волшебников с юного возраста. Это, к тому же, является ещё одним средством отсеивания магглорожденных, поскольку студентам должен присваиваться Статус Крови — удостоверение того, что они доказали Министру их магическое происхождение — прежде, чем им разрешается посещать занятия.

Я чувствовала в Гарри эмоции ослабленности и злости: в это мгновение взволнованные одиннадцатилетки, должно быть, выстраивали стопки новых книг заклинаний, не опасаясь, что они могут никогда не увидеть Хогвартс, равно как и свои семьи.

— Это... это... — он бормотал, пытаясь найти слова, которые справедливо соответствовали бы ужасу его мыслей, но Люпин тихо прервал его:

— Я знаю, — Люпин мгновение колебался. — Я пойму, если ты не сможешь подтвердить это, Гарри, но Орден находится под впечатлением, что Дамблдор оставил тебе поручение.

— Оставил, — ответил Гарри. — И Рон и Гермиона, Сириус и Анна вместе со мной выполняют его, они идут со мной.

— Можешь ли ты признаться мне, в чём состоит твоя миссия? — внезапно сказал Люпин, хотя смотрел при этом на своего лучшего друга — Сириуса Блэка, который отмалчивался всю беседу.

Но Гарри отверг все его попытки присоединиться к компании, помимо всего прочего все чувствовали что-то неладное в поведении Люпина. Как оказалось позже, Тонкс забеременела, и он как трус хотел сбежать от проблем. Ремус был оборотнем, он не хотел передавать это клеймо по наследству. Но Гарри, повышая тон, начал кричать на него, обвинять в трусости, Сириус же и тут молчал, слушая их препирания. Затем в расстройствах Люпин покинул нас, хлопнув дверью. На вопрос Гарри, почему крестный молчал все это время, тот ответил, что другу нужна была хорошая взбучка, чтобы он опомнился.

Сириус вел себя, как ни в чем не бывало, будто и не было вчерашней ночи, ставшей для нас обоих пыткой. Снова его эмоции отражали равнодушие, и как это у него получается?

Гарри продолжил чтение Ежедневного Пророка, статья с фотографией семьи Дамблдоров заинтересовала меня. «Экслюзивная выдержка из биографии Альбуса Дамблдора».

Я читала, стоя над Гарри, в статье Рита Скитер брала интервью у Батильды Бегшот, которая рассказывала о том, что после заключения его отца Персиваля за убийство трех маглов, мать Дамблдора — Кендра — переехала в дом по соседству с ней в Годриковой Впадине. Также Рита поведала, что та не желала общаться с соседями вовсе, а по исполнению Ариане семи лет, она просто исчезла и никто более ее не видел. Никто не помнит и малейших проявлений магии Арианой, и поэтому мать заперла ее, скрывая ото всех, стыдясь того, что она родила сквиба.

Я чувствовала как на Гарри накатывает злоба, неверие и грусть.

— Хотел бы я посетить Годрикову Впадину и пообщаться с этой Батильдой, — нервным голослм произнес он.

* * *

Чуть позже с громким хлопком появился Кричер в компании Наземникуса Флетчера, который тут же попытался выхватить палочку, но мой Экспеллиармус опередил его. Ворчал, мол, что нам от него нужно, Кричер даже стукнул его сковородкой, от чего тот едва не потерял сознание. В итоге Флетчер раскололся, что медальон у него забрала некая женщина в качестве штрафа за нелегальную торговлю, по описанию которая, как сказал Гарри, была похожа на некую Долорес Амбридж, что занимала высокие чины в министерстве.

* * *

Следующий месяц мы провели за составлением планов проникновения в министерство, периодически дежуря у его входа. Все, кроме меня... Мне в этой затее места не было, так как я не могу аппарировать, я не проходила практику в Хогвартсе, в то время у меня были серьезные проблемы с самоконтролем. Как я не протестовала, но брать с собой на «дело» они меня не хотели. Серьезных причин я не видела, я в сто раз сильнее их всех, буду охраной, а перемещаться смогу при помощи портала. Мотивировались они тем, что хотели проникнуть в Министерство Магии под видом его работников, приняв оборотное зелье, которое на меня, как и все остальные, не действует. Сириус смотрел на меня в упор впервые за несколько недель, он понимал, как сильно я хочу поучаствовать, помочь раздобыть крестраж, но был полностью согласен с опасениями остальных.

— Просто дождись нас дома, — ровным тоном произнес Сириус, когда, не теряя надежды, я спросила о своем участии в сотый раз.

Я чувствовала, что он беспокоится обо мне, но старается не показывать вида. Гарри, Рон и Гермиона не понимали вот уже долгое время, что же происходит между нами. Я тоже. Меня всё еще тянуло к нему, иногда жаркими августовскими вечерами я силилась понять свои чувства. Всё такой же близкий, нужный, но уже не тот, кем был для меня раньше. На прошлой неделе, поднимаясь по ступеням в свою спальню, я заметила, что дверь в его комнату открыта. И черт меня дернул снова нарушить его личное пространство. Камин горел, освещая вечернюю комнату и легкий беспорядок, свойственный хозяину дома. Сам же Сириус лежал на кровати в одежде, на полу перед ним валялись листы бумаги. Наверное, изучая их он уснул. Волосы немного закрывали его лицо, обрамленное морщинами, что появились в самые тяжелые времена его жизни. Он был красив, он был тем, кого можно назвать своим, родным, любимым. Человек, который не умел разочаровывать, тот, что любит меня всем сердцем...

Я села на пол, рядом с кроватью и вгляделась в его лицо. Внезапно тепло разлилось внутри меня, что это? Новое помешательство? Хотелось обнять его, прижать к себе, как в старые времена, почему? Что со мной происходит? Тот порыв был не единичным, в самые тоскливые дни хотелось оказаться в его объятиях, но ни поцелуев, ни ласк мне нужно не было. Нужны лишь были руки, которые сомкнулись бы на моих. Это чувство называется дружбой? Отголоски любви? Я хочу связать с ним жизнь, воистину хочу, возможно, чувства вернутся, когда закончится все это, и мы найдем все крестражи, покончим с Волдемортом. Я всё еще думала, что мы сможем пожениться. Что ж, оптимистично...

Просто то, что сейчас происходит со мной, словно самозащита, отталкивающая от него.

Еще одно значимое событие произошло пару дней назад: в одной из украденных друзьями газет на первой полосе красовалось лицо... Северуса Снейпа, что-то сжалось в груди, и глаза округлились от тоски, по-видимому такая реакция была не у меня одной, только в сердцах друзей читалось непонимание и ужас, ведь Снейп был назначен директором Хогвартса... Почему мне хотелось плакать? Я переживала за учеников школы? Что помимо зельевара там будут околачиваться брат с сестричкой, тоже двое Пожирателей — Амикус, который будет преподавать ЗОТИ и Алекто Кэрроу, ей досталось магловедение?

Гермиона сняла картину Финеаса Найджелуса — бывшего главы Хогвартса, — чей портрет был продублирован в кабинете Дамблдора, и затолкала в маленькую сумочку расшитую бисером, что была увеличена магией. Она припрятала картину в темное сечто, чтобы директор Блэк не шпионил за нами. Тихо, не отвлекая друзей от прочтения статьи, я отправилась в свою комнату, где из глаз брызнули слёзы отчаяния, сердечные шрамы вновь начали кровоточить, напоминая о прошлых грехах, что я совершила в подземельях Хогвартса. Еще долгое время мне на глаза попадался этот дурацкий выпуск Ежедневного Пророка, а фотография ошибки прошлого мозолила глаза, вновь и вновь принося душевную боль...

...Я осталась одна кусать локти и переживать за четверых своих друзей, пока они под видом сотрудников ищут медальон в министерстве. Спать, есть и пить я не могла. Снова взяла все их записи и начала нервно перечитывать, вроде план был идеален, но это только на бумаге, что же произойдет в реальности с ними, я предположить не могла. А если их схватят? Или не дай бог убьют... Кусая губы до ран, которые тут же заживали, я старалась больше не думать о плохом, только эти мысли все больше занимали голову. Вот прошло уже полчаса. Спокойно, Анна. Но страх за друзей вновь выворачивал наизнанку...

Я достала непонятную пыльную книгу с полки в гостиной и попыталась хоть как-то отвлечься, считала проходившие минуты, постоянно переводя взгляд от строк на настенные часы, потом, не выдержав, вскочила с места и понеслась наверх, по дороге задев стопку пергаментов, лежащих на невысокой тумбочке. Тяжело вздохнув, я опустилась на корточки, подбирать их. Нет! Опять эта газета! Да чтоб ее! Я отшвырнула номер Пророка с большой фотографией нового директора Хогвартса в горящий камин, но, к моему большому сожалению, он не долетел до места назначения. Чертыхнувшись вслух, я поднялась с пола и направилась довершать начатое — спалить дотла снейповскую фотографию. Я взяла газету в руки и поднесла к пламени.

— Еще секунда, и ты сгоришь в огне камина! — как сумасшедшая, разговаривала я с куском бумаги.

Но секунда, вторая, а мои пальцы всё не решались уничтожить фотографию. Что это? Почему я медлю? Я развернула помятый пергамент и посмотрела в тюмные глаза на бледном лице с крючковатым носом, обрамленные черными, как смоль, волосами до плеч, и мое сердце ёкнуло.

Снейп ухмылялся с бумаги, довольный своим назначением. Я осела на пол вновь и вновь вглядываясь в него. Прошло больше трех месяцев с тех пор, как я в последний раз тебя видела... Не справившись с эмоциями, я вырвала фото из Пророка резким движением, скомкала, быстро занесла кулак над огнем, но не разжала его... Вместо этого другой рукой я отправила в огонь остальную часть газеты. Мерлинова борода! Что я творю? Сомкнутые пальцы с клочком пергамента внезапно отправились к карману джинс, и с невероятной злобой я затолкала фото как можно глубже. Ярость охватила сердце, огонь в камине дрогнул и увеличился, чувствуя стихию рядом с собой. Но внезапно он начал уменьшаться, пока совсем не потух, а я почувствовала, что изо рта начинает валить пар, а совсем угасшие огоньки камина и вовсе исчезли, оставив изморозь на углях. Меня словно ударили, я наблюдала за белеющей комнатой, словно мхом обрастающей инеем. Почему материализовалась моя сила? Какого келпи?

Мысли прервал шум, доносящийся из-за двери. Мгновенно в комнате начало теплеть, и я кинулась к входу встречать друзей, надеюсь, целых и невредимых, и застыла на месте, откуда только что поднялось чучело и поплыло в сторону темной незнакомой фигуры человека, который внезапно выхватил палочку, но не смог ничего сказать. Защита Грюма действовала. Моё сердце замерло от страха, но быстро собравшись, я скользнула в кухню, ища одно единственное существо, которое могло помочь. Пожиратель боролся с молохом, я слышала сиплые вскрики и слова заклятий, из коридора.

— Кричер, — позвола я негромко.

Эльф не появился.

— Кричер! Хозяин оставил меня за главную, появись же!

Хлопок, и эльф очутился передо мной, недоверчиво глядя на меня своими большими глазами. Я схватила его за тоненькую ручку.

— Перенеси меня отсюда подальше! — быстро приказала я.

Но эльф, похоже, не собирался подчиняться.

— Кричер подчиняется только хозяину Сириусу и Гарри Поттеру, — завизжал эльф, пытаясь вырваться из рук.

А между тем, Пожиратель, по-видимому, разобравшийся с молохом, уже шагал по коридору. Я ощутила страх, и посуда, стоящая на разделочном столе, поднялась в воздух. Энергия страха бесконтрольно образовывалась внутри, приводя все конечности в дрожь.

— Кричер! Ну же!

Но домовику было наплевать, он все также пытался отодрать мои окоченевшие от страха руки от себя, вырываясь с неистовой силой. Коротко стриженый мужчина шагнул в кухню, на ходу выпуская смертельное заклятие, я откинула эльфа к столешнице, чтобы его не зацепило, домовик ударился и упал на пол.

Похоже, Пожиратель не ожидал, что Авада не подействует, на секунду изменился в лице и посмотрел на палочку. Я почувствовала силу в руках, и посуда, висевшая в воздухе, отправилась в сторону него, колошматя по голове. В коридоре послышались шаги нескольких пар ног. Осознание того, что это, увы, не друзья пришло почти сразу. Гарри, Рон, Гермиона и Сириус больше не вернутся...

Кричер встал и вытянулся на ногах, о нет, только не это, он собрался удрать без меня. Борясь с взбесившимися кастрюлями и сковородками, волшебник успевал посылать в меня заклятия, от которых ничего не происходило, они лишь немного отталкивали меня от курса. Рука потянулась к Кричеру, и в последний момент мне удалось схватить его за маленькую хрупкую ножку. В тот же миг, знакомое ощущение сдавливания легких охватило нутро, и что-то рвануло внизу живота. Меня уносило в темноту, вдаль от Пожирателя, все еще борющегося с кухонной утварью...