Агентство Несовершенных Времен (джен)

Итак, с тех пор прошло девятнадцать лет.

Девятнадцать мирных лет.

Вернее, девятнадцать послевоенных лет. Не то чтобы мы жили безоблачно прекрасно и мирно, утопая во всеобщей любви и дружбе; но по сравнению с тем, что творилось во время войны, мы жили мирно. Ни одного Темного конфликта с того рокового дня Битвы за Хогвартс. Война закончилась.

Джинни говорит, что у Гарри больше не болит шрам и вообще всё хорошо.

У них и правда всё хорошо, и в этом году их младший сын поступает в школу.

Они назвали его в честь Альбуса и Северуса; один мой знакомый из АНВ всякий раз переживает приступ бешенства по этому поводу.

А свою дочку они назвали в честь мамы Гарри и … меня, и я считаю Лили Луну своей почти крестной дочкой. Я всегда шлю ей подарки из своих экспедиций, сколько бы Джинни и Гарри ни умоляли меня этого не делать.

Мы очень дружим, на самом деле, мы не потеряли связи за все эти годы. Все ветераны — как ужасно звучит, когда понимаешь, что это ты сам про себя, верно? — не теряют связи. Я знаю, что делается у остальных членов Армии Дамблдора. У них всё хорошо.

У меня тоже. Хотя по этому поводу мы всегда будем спорить.

Мы вообще часто спорим — я же говорю, что мирно жить у нас не получается. Но раз иначе не получается, пусть будет так. Со мной никто никогда не соглашался и все спорили. В общем-то, так всегда со мной и было.

То есть, всё в полном порядке.

Джинни, Гленда, Мэри, Чжоу — те, кто со мной постоянно поддерживает связь, — они мои друзья и считают своим долгом сделать мою жизнь еще лучше. Не мне их судить — я сама глобально вмешиваюсь в то, как вертится мир. Но очень полезно для меня испробовать это на себе — как хочется сопротивляться, когда тебя кто-то учит…

Особенно за меня взялась Джинни.

— Когда же ты повзрослеешь? — спрашивает она.

Дело в том, что я ведь так и продолжаю носить в ушах редиски, помогать папе выпускать «Придиру», ездить в экспедиции, в серьезность которых никто не верит, и уходить в АНВ.

Я всё та же Полоумная Лавгуд.

— Я понимаю, что мы были детьми, когда закончилась война, — говорит Джинни. — И нам надо было прийти в себя после того ужаса… Нельзя было требовать, чтобы мы сразу отбросили детские глупости и взялись за ум. Наша игра в детство из-за войны затянулась, но ведь мы с этим справились. Луна, посмотри на других. На меня, на Чжоу, на Парвати, на Лаванду, на Гермиону… Мы сумели наладить нормальную жизнь. У нас успешная карьера, семья, дети… А у тебя что? Луна, я долго ждала, но прошло уже девятнадцать лет. Возьмись за ум, Луна, ты же можешь! Ты и так пропустила лучшую часть жизни, и ты готова еще двадцать лет потратить зря?

Наверное, это я виновата в выплеске Джинни. Она в общем-то терпеливо и мягко реагировала, уговаривала, но в прошлом году в МагГарварде «Придире»-таки дали Кхмерлинову премию за худшее научное открытие года.

Кхмерлинову премию, если вы знали, присуждают худшим ученым мира каждый год, это как антитеза Мерлиновой премии за лучшие научные открытия, и вручается Кхмерлин накануне своей антитезки.

Мы с папой ездили в Гарвард на церемонию, и она нам ужасно понравилась. Она очень веселая, и призы там даются в форме сырных котлов, а выдают их настоящие Мерлиновы лауреаты. Наш Кхмерлин теперь стоит дома на почетном месте вместе с сертификатом о вручении и грамотой.

Но Джинни после этого сорвалась.

Она хочет как лучше: ведь она мой друг.

— Луна, я не понимаю. Чем ты занимаешься? Ветеран войны, героиня, с задатками серьезного ученого… Могла бы сделать карьеру и создать семью, найти прекрасную работу — у тебя такой потенциал… Видеть не могу, как бездарно ты его тратишь. Докатилась до Кхмерлина! Луна, неужели ты не заметила, что Лаванда и Анжелина уже два года с тобой не разговаривают, а Гермиона тебя лет пять как избегает? Скольких ты еще оттолкнешь, потому что они тоже устали ждать? Гермиона считает, что ты неисправима. Я с ней чуть не поссорилась…

— Джинни, — говорю я мягко, — ты сокровище. Ты моя лучшая подруга. Ты из-за меня хотела поссориться с Гермионой — я даже не знаю, как передать, что я растрогана. Оно того не стоит, правда, но ты так защищаешь меня!

— Гермиона говорит, что ты всегда была странной, но ведь ты вступила в Армию Дамблдора и поэтому все подумали, что ты взялась за ум, — пересказывает Джинни. — Все думали, что ты изменилась, и ты вела себя во время войны просто замечательно. Этого никто не забудет. Мы уверились, что ты потрясающий человек и что ты стала нормальной. Ты ведь с каждым годом вела себя всё лучше и лучше. А потом война кончилась — и… не знаю, что случилось. Как будто тебя прокляли. Ты опять вернулась в свои худшие времена и никак из них не выберешься!

— Джинни, — виновато говорю я, — но я всегда была такая. Я не изменилась. Мне жаль тебя разочаровывать.

— Но ты была с нами, ты была в Армии! Я думала даже, когда мы победили Волдеморта, что всё, все планы-максимум выполнили: Волдеморта убили, Пожирателей посадили, слизеринцы заткнулись в тряпочку и до сих пор сидят тихо — осталось только Луну Лавгуд привести в порядок, и всё будет идеально. Так нет…

— Прости, но я в порядке, — улыбаюсь я. — В своем порядке. Мне другого не надо. Я была в Армии Дамблдора, потому что я хотела бороться с Волдемортом, как и вы. И если, не дай Мерлин, появится следующий Волдеморт, я опять буду с вами. В этом наши цели совпали. Но в остальном — мне очень жаль, что Гермиона, Лаванда и Анжелина не хотят больше дружить со мной, но может быть, я и правда не из их компании?

— Ты из моей компании! — отрубает Джинни.

— И я это очень ценю. Всегда ценю.

— Но меня бесит, как ты живешь! Действительно, сколько можно строить из себя клоуна? Сколько можно играть в эту твою придуманную — как ее там — АНВ?

Дело в том, что я ей даже однажды рассказала про АНВ, что я там провожу большую часть времени, и она предсказуемо в АНВ не поверила. Сделала свои выводы.

— Ты оживляешь каких-то книжных персонажей и общаешься с ними — это очень мило, но ведь это не реально! Они книжные персонажи, Луна, их даже сравнивать нельзя с живыми людьми. Ты заигралась. АНВ не заменит тебе реальный мир, а ты из-за него не хочешь включаться в реальную жизнь… Теряешь реальных друзей… А мужа и детей откуда брать будешь? Тоже из книжки?

— Да, я заигралась, — смиренно признаю я. — Я и правда не согласна, что ты так резка с книжными персонажами. Я бы не была так уверена, что их нельзя равнять с реальными… Со мной и с тобой, например. В этом времени мы реальны, но ты уверена, что в каком-нибудь другом мы сами не персонажи какой-то книги? Времена бесконечны, я уверяю тебя, что такое время обязательно где-нибудь найдется. Было бы желание поискать…

— Луна, это пустые красивые слова, — резко говорит Джинни.

Это не пустые слова, но Джинни об этом знать нельзя. Нельзя, увы. Лицензия АНВ запрещает разглашать такую информацию… И конкретно на этот случай мы дали подписку о неразглашении.

Мы с напарником, я имею в виду. Потому что у нас было задание в Том Самом времени — и как раз с той самой женщиной, автором нашей книги. Мы с напарником охраняли ее от покушения на одной пресс-конференции. Мой напарник долго язвил, как судьба посмеялась над несчастной женщиной: рядом с ней стояли живые персонажи ее книг, а она их не узнала. Он даже попросил у нее автограф на седьмой книге серии и бесшумно фыркал всё время конференции, пока она отвечала на вопросы читателей о нем и обо мне как о своих персонажах.

Эта книга с автографом лежит в АНВ на видном месте.

Мой напарник даже спросил:

— Мисс Лавгуд, почему же вы не воспользовались случаем спросить у нашей создательницы про АНВ?

— Профессор, а почему же вы не спросили о том, где ваш портрет? — парировала я.

— Одна из немногих причин, мисс Лавгуд, по которой я остался в вашем ужасающем агентстве, была та, что мне как обитателю параллельной от Рая и Ада реальности невозможно иметь свой портрет в Хогвартсе, — шипит мой профессор. — Как я был рад возможности навсегда расстаться с этим чертовым замком, не оставив там никаких следов, вы не можете себе представить!

Почему же, могу.

Да, с портретом смешно получилось.

Ведь портрета не появилось, и тело профессора очень быстро и незаметно похоронили Малфои — так быстро и незаметно, словно оно просто исчезло из Хижины, — в общем, мне приходится молча улыбаться, когда Гарри Поттер даже сейчас, двадцать лет спустя, заводит речь о том, что профессор Снейп жив. Может быть. И он хочет его найти, чтобы извиниться.

Профессора Снейпа это очень веселит.

Иногда он даже грозится вернуться в наше время и явиться Поттеру, чтобы пугать его, раз Поттер так об этом мечтает. Но он только грозится, я знаю: он не уйдет из АНВ — здесь его место.

Те, кто пришел сюда, не уходят…

Так что Джинни Уизли, конечно, права. Мы слишком заигрались в АНВ. Мы не можем целиком принадлежать своей реальности, как живет та же Джинни. Нам нужно АНВ. Нам этой одной реальности мало…

Почему? Честно говоря, Джинни снова права: перед концом войны я долго раздумывала, как жить дальше. Я создала АНВ когда в реальности у меня друзей не было, но ведь они появились. И они справедливо призывали втягиваться дальше в эту реальность, ведь я доказала, что мне в ней найдется место.

И я втягивалась, правда…

А потом я поняла, что не смогу втянуться до конца. Что АНВ мне не хватает и оно для меня — такая же реальность, как мир, в котором я живу. НВ — часть моего мира. Неотъемлемая. Очень для меня дорогая, близкая и важная.

Мне всё больше и больше хотелось в АНВ, чем ближе я знакомилась со своими реальными друзьями и их реальностью. Их образом мыслей. Жизнью, которую они устраивают — как я устроила для себя АНВ.

Каждый строит свой мир.

Мне хотелось в АНВ после войны по-страшному, когда я видела, как мои гриффиндорские друзья, взяв власть, делают всё, чтобы «слизеринцы заткнулись в тряпочку и до сих пор сидели тихо». Или когда они просят меня — либо кого-то другого — «стать нормальным», «измениться», «взяться за ум»… а если он отказывается, то «силой привести его в порядок». А если он неисправим, то «перестать с ним разговаривать» и «избегать».

Мы никогда не поймем друг друга. Я боролась с Волдемортом именно потому, что это была его идея — всех сделать одинаковыми и уничтожить всех инакомыслящих. Я боролась с тем, что он хотел весь мир заставить ходить по струнке, потому что он знает, как правильно. Как сделать всех счастливыми. Как силой заставить их быть счастливыми, если они не согласны, и вынудить их взяться за ум…

Я боролась с Волдемортом, и я победила. Я отвоевала свое и чужое право жить так, как нам хочется, ничему не соответствовать и ни перед кем не отчитываться. Я отвоевала себе свободу.

И мне тяжело думать, что Джинни и Гарри боролись за другое: за то, что Волдеморт, по их мнению, построил мир неправильно, и надо его сокрушить, чтобы взять власть и строить теперь правильно.

Получается, что они были согласны с Волдемортом.

И поэтому я хочу уйти в АНВ.

Там место таких полоумных, как я. Вроде Снейпа, с которым тоже никто не хотел разговаривать, пока он был жив.

Он так высказывается о мире, где жил, что я вижу, как ему было плохо в этом мире. Зато в АНВ ему хорошо. Я тоже это вижу.

Мне вообще нравится с ним работать и смотреть за ним.

А ему — со мной, как мне кажется.

И я думаю, что как-нибудь исполню наказ Джинни о семье и детях…

Кто сказал, что в АНВ нельзя завести семью? У нас всё можно. Я уже подобрала подходящее время для нашего семейного гнездышка — его показал мне профессор Челленджер, просто чудесное затерянное во времени плато в долине Амазонки. Там дивная природа, динозавры, птеродактили и стегозавр Стеша.

Он так сказал, что его зовут. Да, мы с ним разговаривали — ведь вы не забыли, что в АНВ все существа могут разговаривать?

Мы познакомились с птеродактилями и динозаврами, а Стеша оказался старостой этого запретного плато, и он объявил, что очень рад поселить здесь меня и мою семью. Он готов катать моих детей на себе и учить их летать на птеродактилях.

Я уверена, что Северус не устоит перед такой идиллической картиной семейной жизни.

А если вы спросите, как интегрировать детей в нашу реальность, то я что-нибудь придумаю! Фиктивное имя и фиктивные документы, например. Мне в школе очень нравился учебник по уходу за магическими существами Ньюта Скамандера — почему бы не выправить моему мужу и детям документы на фамилию Скамандер?

Было бы желание.

Главное — пусть сначала будут дети, а способ интегрировать их найдется!

P.S. А вот эксперимент по ассимиляции в земную среду морщерогих кизляков с треском провалился. Они никак не захотели уживаться на Земле. Так что пусть остаются жить в своем Мире Роканнона…

Зато теперь я знаю, благодаря моему эксперименту, почему они вымерли!