Песня о любви к апокалипсису (гет)

Ранее:

— Ну… Мы родственные души вот уже — сколько? — почти шесть лет. Четыре года я знала об этой связи. А у нас до сих пор не было ни одного свидания.

* * *

8 июня 2002 год.

Северус откладывает стопку заметок в сторону и поправляет воротник рубашки, должно быть, в тридцать седьмой раз. Он больше не может сказать, чья нервная энергия бурлит в его животе: его или Гермионы. Несколько отрадно сознавать, что он не единственный, кто беспокоится об их свидании.

— Ты знал, что есть такая штука, как Фалломантия? — спрашивает Лаванда. — Искусство предсказывать судьбу какой-либо личности, исследуя, хм, его фаллос.

Северус моргает.

— К чему вы клоните, мисс Браун?

— Так, ладно, по твоему выражению лица я поняла, что ты не планируешь отправляться в это путешествие самопознания.

— Приношу глубочайшие извинения, что не даю тебе возможности для дальнейших, более глубоких, исследований в области Прорицаний.

Она лишь отмахивается.

— Всё нормально, я и сама справлюсь. Я говорила, что пишу диссертацию на тему родственных душ? Профессор Трелони и Флоренц — они оба — говорят, что у меня дар к этому! Я… Честно говоря, я ещё никогда не была так взволнована после того, как узнала, что умерла. Профессор Трелони в скором планирует уехать в Грецию, так что Гермиона, Невилл и Падма — ну и я в конечном итоге — будут преподавать в Хогвартсе. Ты упустишь возможность побыть моим коллегой, а это весьма и весьма прискорбно. Но как будущий преподаватель Прорицания я смогу присматривать за детьми Невилла и детьми его детей, а также за многими другими поколениями Лонгботтомов.

— Мои соболезнования.

Прищурившись, она смотрит на него и задирает нос кверху.

— Убедиться, что потомкам Невилла никогда не придётся сталкиваться с тем, с чем пришлось столкнуться нам, — отличная цель для моей загробной жизни.

Лаванда выглядит такой серьёзной — такой юной, — что Северус ловит себя на том, что его мысли уносятся в прошлое. Он не может чётко вспомнить её церемонию распределения на факультеты, кроме мордашки Поттера, но ему кажется, что он почти помнит, как её лицо засветилось от счастья, когда Сортировочная Шляпа взгромоздилась ей на голову и крикнула «Гриффиндор!»

— Неплохо, — соглашается Снейп. — Во всяком случае лучше, чем провести вечность, рыдая в туалете.

— Ну, Миртл сама по себе очень чувствительна. Разве можно винить её в этом после того, как её родственная душа собственноручно убила бедняжку? Это ужасно. Переверни страницу. — Станция для чтения подчиняется, и глаза Лаванды широко распахиваются от того, что написано на следующей странице книги. — Чёрт возьми, диаграммы, — она качает головой, как бы прогоняя увиденное из своей головы. — В любом случае, впереди тебя ждёт светлое будущее. Если тебе это, конечно, интересно. После того, как ты полностью посвятишь себя своему делу, я вижу, как ты с Гермионой переезжаешь в коттедж какой-нибудь маггловской деревушки. Магглы не смогут увидеть меня, но жизнь покажется им полным адом, когда я приеду навестить вас. Хочешь справиться с назойливыми соседями — просто позови в гости Лаванду Браун!

Северус даже не знает, с чего начать.

— Ты ведь знаешь, — наконец говорит он, — что мы с Гермионой сегодня идём на наше первое свидание?

— Да, но вы родственные души. Если бы мы с Невиллом испытывали романтические чувства друг к другу, я бы начала планировать свадьбу в первые же несколько секунд, — подняв палец вверх и показывая, что ему следует подождать, она что-то бормочет перу для диктовки, висящему над пергаментом рядом с ней. Повернувшись обратно к книге, она пожимает плечами. — Наверное, я уже смирилась, что на самом деле ни к кому не буду испытывать таких чувств. Забавно сплетничать о том, как мои друзья проходят через это, но, честно говоря, я счастлива сама по себе. В одиночку. Не перед кем отчитываться и всё такое.

Снейп решает не реагировать на её болтовню. В конце концов она сама себя выговорит. Возможно.

Он украдкой смотрит на своё отражение в зеркале у двери кабинета. Всегда кажется странным и чуждым надевать маггловскую одежду после стольких месяцев, проведённых в мантиях. Сделав глубокий вдох, Северус поправляет манжеты.

— Эта рубашка выглядит мило, — говорит Лаванда. — Мне нравится цвет; светло-серый действительно идёт тебе. О, я думаю, что вы с Гермионой на своей свадьбе должны быть одеты в тёплые тона. Они творят чудеса с вашим цветом лица. Ты — прямо-таки весна!

Их свадьба. Слава Мерлину, Браун ещё не научилась касаться твёрдых объектов, иначе бы она уже давно сунула ему в карман кольцо. И… стоп, как она его назвала?

— Не имею ни малейшего представления, что это значит, — говорит Северус.

— Я знаю. Вот почему ты всё время носишь чёрное.

Кто-то стучит в дверь. Натянув мантию, чтобы скрыть свою маггловскую одежду, Северус идёт к выходу, гневно сверкая глазами.

— Здравствуйте, сэр, — говорит Лонгботтом с приветливой улыбкой. — Я ищу Лаванду. Вы случайно её не видели?

Он сегодня будет принимать у себя всех друзей Гермионы? Если тут появится и Поттер, Северус за себя не ручается.

— Я здесь, — отвечает Браун, появляясь в поле зрения Невилла. — Что происходит?

Лонгботтом улыбается.

— Я только что сделал Падме предложение.

Северус напрягается, ожидая, что сейчас Лаванда завизжит и пустится в подробные планы рассадки гостей и цветочных композиций. Но он совсем никак не ждёт, что вместо этого последуют крики с «руками на бёдрах».

— Невилл Лонгботтом! Ты не сказал мне заранее о своих планах? О, бог мой… Что ты ей сказал? Что сказала она? Кроме «да, конечно, я согласна», — повернувшись к Снейпу, Лаванда указывает на Невилла и практически шипит: — Не смей говорить об этом Гермионе. Ты не украдёшь мой звёздный час, Северус, ни за что. Это меньшее, что ты можешь сделать, если не поможешь мне с моей Фалломантией.

— Что такое Фалломантия? — вклинивается в разговор Лонгботтом.

— Оставляю на вас мисс Браун. Она вам доходчиво всё объяснит, — ухмыляется Снейп. — Веселитесь, Лонгботтом.

* * *

В Уэльсе солнечно — свежее тепло раннего лета, которое проявляется между постоянными ливнями. Приземлившись в укромном переулке, Северус стягивает верхнюю одежду и, уменьшив, засовывает её в карман брюк.

Они собираются пойти на маггловское свидание. Куда-нибудь, где они могут остаться незамеченными. Газеты будут писать о них и дальше, что бы они ни делали. Северус прекрасно видит, как волшебный мир, увидев их снова вместе, начнёт плести новые сплетни и интриги, гадая: когда же всё началось. Возможно, они даже будут вписаны в учебники по истории, об отношениях которых будут спорить целую вечность. И то, что Лаванда Браун будет всегда рядом, чтобы рассказать, как всё было на самом деле, ни капли не утешает.

Гермиона ждёт его у замка Хэй, просматривая полки с книгами, расставленными на лужайке. Если бы не их связь, она могла бы и не заметить его приближения; она слишком поглощена добавлением книг в и так большую стопку в своих руках.

— Привет, — улыбается Грейнджер. — Вот, не мог бы ты помочь мне с этим на секунду? Сколько у меня их?

Пересчитав книги и опустив несколько фунтовых монет в коробку для честности, она уводит его достаточно далеко от толпы, чтобы незаметно уменьшить книги и положить в карман. Подарив Северусу ещё одну яркую улыбку — она точно адресована именно ему? — Гермиона поднимает лицо и прижимается губами к его губам.

— До сих пор трудно осознать, что мне позволено это делать, — со смешком говорит она. — Я бы никогда не поверила, скажи мне кто-нибудь об этом ещё несколько лет назад.

Грейнджер берёт его за руку. Легко, без колебаний. Глядя на то, как её пальцы переплетаются с его, Северус пытается вспомнить, каким был тот первый порыв её эмоций — в тот момент, когда она поняла, что они — родственные души. Тогда Северус думал, что это означает одно — полнейший апокалипсис. Сейчас он не может себе этого представить — не может до конца вспомнить, каково это было — не любить её. Снейп так привык чувствовать её эмоции, что мысль о том, чтобы существовать без них, заставляет его чувствовать пустоту.

— Как прошёл твой день? — спрашивает он.

Светский разговор. Только ради неё он решается на такое.

— Неплохо, спасибо, — отвечает Гермиона. — Большую часть этого дня я потратила на составление планов уроков на следующий год. Твой?

— Терпимо, — говорит он. — Хотя Лонгботтом сам напросился в мой кабинет, чтобы сообщить Лаванде о своей предстоящей свадьбе.

— Подожди, — её глаза расширяются, — Невилл и Падма собираются пожениться?

— Что-то вроде того. Мисс Браун угрожала мне, если я украду её звёздный час, сообщив тебе об этой новости первым.

Гермиона фыркает.

— И вот почему ты это сделал, ну конечно.

— Именно.

Они бродят по городу, взявшись за руки, просматривают множество книжных магазинов и болтают о своих планах на книги на это лето. Никто не смотрит на них. Никаких украденных взглядов, никакого шипящего шепотка, когда они проходят мимо. От этого Северус чувствует себя легче — даже достаточно храбро, чтобы положить руку ей на поясницу, когда он открывает перед ней дверь; достаточно уверенно, чтобы украсть несколько поцелуев в окружении пыльных книг.

Гермиона задумывается. Северус подходит к ней сзади, тянется через её голову за интересовавшим его томом, а её мысли в то время принимаются буквально выкрикивать образы того, как Снейп прижимает Гермиону к книжной полке, а она обхватывает ногами его бёдра. Застыв с рукой в воздухе и захваченный волной её желания, он смотрит на неё сверху вниз.

— Ох, — смущается она, прикусывая нижнюю губу и поворачиваясь к нему лицом. — Э-э-э… Мои мысли снова были особо громкими?

— Были, Гермиона.

— Прошу прощение, — хихикает она.

Северус прижимается губами к её уху, понижая голос до шёпота:

— Но я не припомню, чтобы жаловался на это.

То, как она дрожит, соблазняет его встать к ней ближе и в более уединённое место. В этом укромном уголке кроличьего логова магазина они надёжно спрятаны от маггловских глаз. Никто не станет свидетелем того, как они крутятся на месте и исчезают. Её следующие особенно громкие мысли заставляют этот план с визгом остановиться.

Она показывает ему сон, который приснился ей много лет назад, — ещё до того, как они стали друзьями, когда она была ещё его студенткой. В этом сне, в глубине переполненного класса, Северус использовал их связь, чтобы доставить ей удовольствие, не прикасаясь к ней.

Интригующе. В качестве эксперимента Северус концентрируется на том, чтобы послать импульс своего желания. Задыхаясь, Гермиона сжимает его бицепсы.

— Ты хочешь, чтобы я остановился? — спрашивает он, прямо как та его версия из сна.

Гермиона качает головой. Его «я» из сна не подошёл ближе, но Северус делает это, заключая её в объятия и что-то шепча на ухо. Он подталкивает к ней ещё больше своего желания.

— Как жаль, — говорит он, — что в данный момент ты не можешь читать мои мысли. Сказать тебе, что я себе представляю?

Энергичный кивок. Её голова откидывается назад, губы приоткрываются, дыхание учащается.

— Я часто представлял себе это, — шепчет Северус. — Каждый раз, когда я прохожу мимо ниши во время патрулирования, я представляю, как прячусь там с тобой, опускаюсь на колени…

Он не доходит до самой интересной части. Сделав паузу, чтобы оценить её реакцию, Снейп посылает ещё более сильную волну желания. Гермиона дрожит, выгибаясь навстречу, в то время как её пальцы впиваются в его руки. Северус, как заворожённый, наблюдает за её лицом.

— О Боже, — выдавливает она и с дрожащим смехом запечатлевает поцелуй на его губах. — Я никогда не думала, что ты в конечном итоге приведёшь меня в книжный магазин на наше первое свидание.

— Что ж, — усмехается он, — несмотря на то, что у тебя был доступ к моим эмоциям в течение последних четырёх лет, ты явно не очень хорошо меня знаешь.

— Справедливости ради, ты никогда не включал ничего подобного в свои письма.

— Какая шокирующая оплошность с моей стороны.

— С этого момента тебе придётся всё исправить, — Гермиона кладёт руки ему на плечи. — Понимаю, что наше свидание только началось, но, может, отправимся ко мне?

* * *

Есть вещи, о которых Гермиона никогда не вспомнит. Она не может с какой-либо степенью точности сказать, к чему склоняется в первую очередь, когда они приземляются на площади Гриммо. Всё, что Грейнджер понимает, — это твёрдое давление его губ и твёрдая сила его рук, притягивающих её ближе. Путешествие в её спальню проходит как в тумане — между поцелуями они то и дело спотыкаются, — но она никогда не забудет вихрь благоговения и желания, который исходит от Северуса, когда её одежда падает на пол. Гермиона никогда не забудет ощущение его обнажённого тела, впервые прижимающегося к ней: стройного, тёплого и твёрдого. Она никогда не забудет ощущений его рук и губ на своём теле, между её ног.

Есть вещи, которые она никогда не могла предвидеть. Во всех своих многочисленных фантазиях за последние дни Гермиона ни разу не представляла, что Северус боится щекотки. Его серьёзное, напряжённое выражение исчезает со вздохом невольного смеха, когда её руки едва скользят по его грудной клетке. Она знает, что они могут смеяться вместе, не снимая одежды, но что по-настоящему удивляет, что смеяться можно, будучи обнажёнными под её простынями — что они могут так весело проводить время вместе в любом виде.

Когда его тело накрывает её и он начинает двигаться внутри Гермионы, она снова теряет представление о том, какие эмоции принадлежат ей, а какие — Северусу. Всё это — один большой клубок любви, такой большой, такой сладкой, что ей хочется воспользоваться Маховиком времени. Она хочет разлить это чувство по бутылкам и перенести его на ту версию себя, которая раньше бродила с ним по коридорам, показать ей, что в мире всё ещё есть счастье.

— Гермиона, — шепчет он. Его голос напряжён, ритм сбивается.

Их связь тянет её к краю вместе с ним, заставляет её погрузиться в неизведанное блаженство. Пальцы сжимаются на его влажной спине, а глаза закрываются от всепоглощающей волны удовольствия. Гермиона понятия не имеет, какие звуки срываются с её губ, но его тихие стоны мгновенно запечатлеваются в памяти.

Убирая волосы с его лица, она издаёт лёгкий смешок.

— Вот тебе и ужин, — улыбается Гермиона.

— Более слабый мужчина отпустил бы сейчас очевидную, весьма грубую шутку.

Она закатывает глаза.

— Слава Мерлину, у тебя такая превосходная моральная выдержка, — замолчав для долгого, томного поцелуя, она удерживает Северуса на месте, когда тот нерешительно пытается скатиться с неё. — В холодильнике достаточно еды. Мы могли бы приготовить бутерброды или заказать что-нибудь на вынос.

— Бутерброды, — отвечает Снейп. — Не нужно встречать курьеров. — Его губы касаются её шеи. Он хмурится. — Мне стоит одеться, или я могу остаться в штанах? Нам ведь не посчастливится внезапно оказаться в компании Поттера?

— Нет, с тех пор как я начала здесь жить, он переехал к Дафне. Так что теперь Гарри всегда стучится в дверь. Но даже не пытайся вести себя так, будто тебя не забавляет мысль о том, что Гарри зайдёт и увидит нас после очередной близости. Его это очень смутит, а зная тебя, Северус, тебе это доставит то ещё удовольствие.

— Возможно, ты и впрямь хорошо меня знаешь, — улыбается он.

* * *

10 июня 2002 год.

Гермиона просыпается одна. Зевая, она вытягивается на пустых простынях. Накануне — в воскресенье — она проснулась в объятиях Северуса, который будил её, целуя каждый сантиметр плеч. Перекатившись на него сверху и оседлав бёдра, она улыбнулась.

— Доброе утро, — протянула Гермиона.

Его ответ превратился в громкий вздох, когда она до конца опустилась на него. Они провели медленное, сонное утро в постели, после чего приняли душ и вышли из дома на обед в паб.

Теперь на её мышцы давит приятная болезненность. Неужели сейчас позднее утро? У Северуса сегодня занятия, но, конечно, он не вернулся бы в Хогвартс, ничего не сказав на прощание. Гермиона сосредотачивается на их связи. Его эмоции бурлят с нехарактерным для него оптимизмом. Точно не вернулся в Хогвартс. Натянув халат, она босиком спускается вниз, чтобы выяснить, в чём дело.

Она находит его на кухне. Живоглот смотрит на неё поверх своей полной миски с едой, как будто обвиняя хозяйку в том, что она наплевала на своего питомца. И если бы не Северус, который спас положение, пропади он пропадом от голода. Снейп в это время стоит рядом с чайником, готовя две чашки чая.

Это зрелище возвращает Гермиону к тому сну, в котором он делал то же самое для Чарити Бербидж. Удивление просачивается и в его эмоции. Он поворачивается и смотрит на Гермиону. О. Её мысли, должно быть, снова особенно громкие.

— Помнишь, я говорила, что мне снился сон о твоём прошлом с другой женщиной? — спрашивает она.

— А, — кивает он. — Да. Помню. — Между его бровями образуется морщинка, он переводит взгляд на кружки. — Чарити была… Тот трудный сеанс исцеления разума — тот, который привёл тебя в Хогвартс…

— Это было из-за неё, — заканчивает за него Гермиона.

Она сидит на кухонной столешнице, ожидая, когда он заполнит тишину, и готовясь оказать ему сочувствие и поддержку. Стоя у неё между ног, Северус вздыхает.

— Наши отношения длились недолго, — говорит он напряжённым голосом. — Она встретила свою родственную душу. Драконолог — один из коллег Чарльза Уизли, который приехал в Великобританию на Турнир Трёх волшебников.

Но они остались друзьями. Гермиона помнит это по его воспоминаниям. Она помнит последние слова Чарити.

— Какой она была? — спрашивает Гермиона. — Я знала её только как учительницу, и то — совсем недолго.

Один уголок его рта приподнимается в улыбке.

— Если честно, Лаванда Браун напоминает мне её.

Гермиона разражается смехом.

— Ты серьёзно? Когда-то у тебя были романтические отношения с кем-то вроде Лаванды?

— Ну, она не интересовалась Прорицанием, но их чувство юмора очень схоже.

Гермиона с содроганием вспоминает тот момент, когда ей потребовалась вся выдержка, чтобы не сломаться, — когда убили Лаванду Браун прямо у неё на глазах. Они тогда ещё даже не были друзьями, но боль оказалась настолько сильной, что от пронзительного «Лаванда, нет!» сорвался голос.

Северус, должно быть, видит образ того, что вспоминает Гермиона, поскольку принимается нежно поглаживать её пальцы, сжимающие собственные коленки. А затем в воспоминания врываются обрывки писем от Лили Поттер, когда они с Северусом осознали, что их дружбе пришёл конец.

— Мне жаль, что ты потерял своего друга, — хрипло говорит она.

Она не может видеть его мыслей, но чувствует, как его эмоции захлестывают её с головой: горько-сладкая смесь потери и любви. Обняв Северуса, Гермиона медленно его целует. Попытка утешить, но это всё ещё так ново — отношения между ними, несмотря на годы, которые они эмоционально провели рядом друг с другом, — что они теряются в этом. Чай остывает, когда его губы снова и снова касаются её губ.

— Когда тебе нужно возвращаться в Хогвартс? — в конце концов решается спросить Гермиона.

Северус хмуро смотрит на часы.

— Первое занятие начинается через десять минут.

— Наверное, тебе лучше начать собираться.

— Наверное, — он снова целует её. — Кстати, хочу предупредить, что мисс Браун внезапно увлеклась Фалломантией. Так что если ей вдруг вздумается узнать у тебя очень и очень интимные подробности о моей персоне, я бы предпочёл, чтобы ты молчала об этом.

— Северус, — смеётся Гермиона, позволяя ему прочувствовать всю силу своей привязанности к нему.

— Да?

— Иди уже!

Конец.