Фанатка (гет)

Драко привык быть один. Сначала он был один, когда посадили отца, затем когда ходил под конвоем Пожирателей, вынашивая план убийства Дамблдора. Потом Волдеморт и вовсе забыл о нем. Драко бродил бесплотной тенью по мэнору, изолированный от друзей и даже от родителей, потому что их отношения становились напряженнее с каждым днем. А потом появилась Грейнджер. Вот так просто, буквально свалилась на голову. В любое другое время событие весьма незначительное, но в тот момент только она оказалась рядом. Словно еще одна живая душа на необитаемом острове.

Конечно, он тогда жадно вцепился в нее и не давал прохода. Пока она старалась держаться от него подальше, его одолевал охотничий азарт, тем сильнее ему хотелось ее общества. Но когда она сама сделала шаг к сближению, он отступил. Потому что привык быть один. Он не знал и не умел искать чьей-то поддержки, и уж тем более ее находить.

Он старался не подпускать к себе близко и эту Грейнджер. Хватит и той, что привязала его к себе, несмотря на все попытки отстраниться. Он и сам не понимал, почему ему дается это с таким большим трудом. Ему казалось, он легко пройдет испытание, он достаточно себя убедил, что эта Гермиона другой человек. Но когда ее талия оказалась под его ладонью, когда ее рука легла в его — только тогда он осознал, как изголодался по ее прикосновениям. И прежде не избалованный ее редкими касаниями, он вдруг получил полную дозу, и его обдала волна счастья и одновременно отчаяния. Он не должен был ничего чувствовать к этой Грейнджер, он пришел, чтобы вернуть свою.

И неясно было, чувствовала она то же самое или ему хотелось, чтобы чувствовала. Она странно отстранялась, но это могло быть оттого, что ей было неприятно находиться так близко от него. Его тянуло к ней и иногда казалось, что несмотря на все усилия, она тоже порой склонялась к нему, словно под действием магнита или того же опьяняющего головокружительного чувства, что ударило в голову ему. Он склонялся близко к ее уху, чтобы сказать что-то, но на самом деле, чтобы оказаться ближе к ее губам и лицу, а она внимательно слушала, но казалось, что только затем, чтобы так же ощущать его лицо рядом, чтобы пить эту близость так же жадно, как упивался ею он.

И вот теперь он стоял, прислонившись к роялю, и до рези в глазах неотрывно вглядывался в ее лицо, гадая, может ли это быть? Или он вновь себе надумал, как бывало не раз? И если всё-таки не надумал, как быть?

Грейнджер вновь танцевала с Фелоном, но теперь все будто было иначе. Он ловил время от времени ее долгий взгляд, который она тут же, смешавшись, прятала, пока вовсе не зарылась лицом в плечо Фелона. Странным образом, в этот раз Малфой не испытывал ревности. Странное ликующее чувство разливалось по телу.

— Уважаемые гости, спасибо за понимание и простите за задержку. Итак, позвольте поприветствовать: та, кого мы ждали с таким нетерпением!

Драко резко обернулся и увидел ее. Своего бога и создателя, человека — человека ли? Существо, которое в ответе за все, что с ним произошло, за то, что произошло с Гермионой. В зале появилась Роулинг. Он сразу узнал ее. Он ненавидел и трепетал перед ней, любил и презирал. Он как мог оттягивал эту встречу потому что боялся узнать ответ на вопрос, который мучал его все это время. Был ли в его жизни хоть когда-нибудь этот чертов выбор? Или все они были обречены на предначертание?

* * *

Они сидели в высоком шатре, который снаружи казался маленькой одноместной палаткой. В центре был наколдован небольшой волшебный костер: он излучал только свет и тепло, но не обжигал. По бокам стояли кресла, наспех сколоченные из сруба, заваленные вещами, столы, заваленные ворохом исписанного пергамента и чем попало. За одним из таких они и расселись.

Их было человек двадцать, и узнал Драко далеко не всех. Близнецы Уизелы, Лавгуд, Дин Томас и Шеймус Финниган сидели по правую руку от них, по левую сидели, кажется, два других Уизела, кто из них кто Драко различал с трудом. Рядом с тем, что со шрамом, сидела блондинка из Шармбатона, которая участвовала в турнире Трех Волшебников. Напротив сидел Люпин и Тонкс под ручку, что слегка удивило Драко. Он смутно помнил, что Люпина должны были казнить. Краем уха он слышал, что должен был еще прийти Хагрид, — верзила делал ночной обход в лесу и ещё не успел узнать о возвращении Гермионы.

— Нет, Гермиона, как ты уже поняла, я безумно рад, что ты в порядке, — сказал Фред, когда первое волнение улеглось, и радостные приветствия остались позади. — Но ты, прости, из ума выжила приводить сюда Малфоя?

— Я знаю, что делаю, Фред.

— Точно? Ты не теряла память и все такое? Это Малфой, Гермиона, — Фред постучал пальцем по лбу. — Вспоминай! Мелкий прихвостень Волдеморта, который помог Пожирателям захватить Хогвартс.

— Попридержи язык, Уизли, — грозно начал Драко, но Гермиона его перебила.

— Фред, перестань! У нас есть вопросы поважнее! Малфой нас не выдаст, я уверена!

Драко с недоверием покосился на нее. Все остальные тоже.

— И ты хочешь, чтобы я поверил? Ты вообще понимаешь, какой опасности подвергаешь всех нас? Как вы вообще вместе оказались?

Гермиона бросила быстрый предупреждающий взгляд на Драко, пока тот не успел ляпнуть лишнего, и вновь посмотрела на Фреда в упор.

— Оказались, — уклончиво ответила она. — Важно не это. Важно, что Темный Лорд взял в заложники его родителей, и он объявлен в розыск.

— Это правда, — отвлеклась от вышивания Луна, сидевшая в стороне от всех. Она старательно выводила палочкой узоры на ткани шатра и, казалось, слушала разговор в полуха. — Я видела постер, Драко действительно ищут.

— Да кому он сдался? — не сдержал презрительного смешка Дин Томас. Драко снова потянулся за палочкой, но поймал строгий взгляд Гермионы и, насупившись, на полпути сменил направление рук и недовольно сложил их на груди.

— Он сдался Волдеморту, и я обещала Малфою, что мы вытащим его родителей. Взамен мы получим его поддержку.

— Ты точно обезумела, Гермиона! С такими друзьями врагов не надо. Он выдаст местонахождение лагеря и всех нас с потрохами.

— Отчего же я до сих пор этого не сделал, Уизли? — насмешливо протянул Драко, вальяжно вытягивая ноги под столом. — Что мне мешает прямо сейчас выдать местонахождение лагеря? Зачем медлить и тратить бесценное время на трёп с недалёким и, скорее всего, бесполезными дружками Поттера.

— Малфой, не вмешивайся!

— Почему, Грейнджер? У меня вообще-то и у самого есть рот, — раздраженно парировал он. — Речь обо мне вроде бы, я не ослышался?

Гермиона поджала губы и молча передернула плечами.

— Так вот, я не пришел просить о помощи, я пришел предложить сделку. Ничего личного. Не понравятся мои условия — расходимся, обладатель бузинной палочки всегда найдет желающих заполучить его в союзники.

— Бузинная палочка?— насторожился Люпин, все это время хранивший молчание. Его всегда угловатое тело теперь выглядела еще более скованным, чем обычно, словно он готов был в любую минуту выхватить палочку и отразить удар Пожирателей, если они появятся вслед за Малфоем.

Все они выглядели иначе, чем помнил Драко. Больше никаких цветочных ароматов гриффиндорского благородства и абсолютного принятия. Эти люди больше не доверяли никому, даже себе.

— Откуда у тебя Бузинная палочка? — с плохо скрываемой неприязнью спросил Фред.

Драко самолюбиво ухмыльнулся, поигрывая палочкой, как будто не узнал, какой силой она обладает, всего пару часов назад.

— Бузинная палочка принадлежала Дамблдору. Малфой был последним, кто обезоружил Дамблдора. Теперь в его руках сила бузинной палочки, — снова встряла Гермиона.

— Так давайте просто отберем у него палочку и выкинем отсюда пинком под зад! — грубо оборвала ее Тонкс. — Это мой братец, я знаю, что от него ждать. Мы не можем доверять ему.

Драко слышал, что она приходится ему чуть ли не двоюродной сестрой, но встретились они впервые.

— Тонкс, не глупи! Во-первых, сила в нем самом, а не в его палочке. Какой бы палочкой он ни овладел, в нее перейдет сила Бузинной. А во-вторых, разве мы все не собрались здесь для того, чтобы бороться с теми, кто свои предубеждения ставит выше человеческого достоинства?

— Не знаю, для чего здесь ты, Гермиона, — мрачно отозвался Джордж, продолжая сверлить Драко недоверчивым взглядом. — И какие ты там нашла достоинства. Я здесь для того чтобы отомстить за смерть моего брата, который, кстати, погиб в его, — осуждающим жестом он ткнул в сторону Драко пальцем, — дракловом поместье, гори оно к чертям.

— Уже, — коротко обронил Драко.

— Что уже? — Фред одарил Драко неприязненным взглядом.

— Уже сгорело. Темный Лорд сжег Малфой мэнор.

В шатре повисла гробовая тишина. Присутствующие переглядывались, в сомнении смотрели на Гермиону, ожидая от нее подтверждения. Гермиона кивнула.

— Да, я сама видела.

Она не стала уточнять, при каких обстоятельствах там вообще оказалась.

— Ладно, — прорвался сквозь вакуум уставший голос Фреда. — Меня мало волнует, что там у вас случилось с Волдемортом. Теперь ты все равно от нас никуда не денешься, защитный купол двусторонний, никто не может покинуть его без пароля. Пароль мы тебе не скажем, так что можешь считать, что ты теперь пленник. Чувствуй себя как дома, — с абсолютно серьезным видом прибавил он, затем повернулся к Гермионе.

— А теперь расскажи, пропащая душа, где тебя носило целый год! Не очень-то я поверил выдумкам, что ты отсиживаешься в маггловском мире вместе с родителями. В такое мог бы поверить олух вроде Малфоя, но не мы.

— Уизли, ты сейчас допросишься...

Гермиона одним движением руки пресекла попытку Малфоя вновь достать палочку из рукава.

— Я действительно провела этот год в маггловском мире. И не могла вернуться, потому что потеряла способность колдовать.

* * *

Том собирался просто познакомить их, чтобы Гермиона закрыла свой гештальт. Джоан и без того заметно устала после раздачи автографов и общения с фанатами. Конечно, он и не думал просить ее уединиться с ними, тем более что с появлением названного Драко Малфоя, дело могло принять неожиданный поворот. Но к его удивлению, Роулинг сама предложила поговорить наедине.

— Мне нужно недолго побыть с гостями, — уточнила она, не отрывая завороженного взгляда от Драко и Гермионы. — После этого я бы с радостью пообщалась с вами.

Том в изумлении смотрел вслед удаляющейся Роулинг, затем посмотрел на Гермиону. Она тоже провожала Роулинг недоуменным взглядом.

— Слишком легко она согласилась... Это твоих рук дело? — как-то чересчур агрессивно обратилась она к своему дружку, смерив его подозрительным взглядом.

— Я ничего не делал, — зачем-то продемонстрировал руки Малфой. Он отвечал непривычно миролюбиво, что тоже настораживало.

— Не очень-то верится!

— В чем проблема, Грейнджер? Я или не я, ты получила, чего хотела...

— Тебе прекрасно известно, в чем проблема. Ты обещал не применять силу!

— Да ну! Малфои не дают пустых обещаний...

— Том, я больше не могу! — вскинулась Гермиона и повернулась к Тому за поддержкой, но Том предпочел не встревать в конфликт. Он лишь с любопытством наблюдал за их внезапной перепалкой.

— А ты чего так нервничаешь, Грейнджер? — послышался ленивый голос Малфоя.

— Я? — вскинулась Гермиона и вновь повернулась к нему. — С чего бы мне нервничать?

— Вот и мне интересно...— загадочно протянул Малфой, смерив ее пронизывающим взглядом.

Гермиона непонятно отчего разрумянилась и сделала шаг к Малфою, чтобы ткнуть в его грудь указательным пальцем:

— Если ты идиот, нервничать надо тебе, а не мне. А если ты применял магию на глазах у магглов — ты идиот!

Малфой поймал ее руку, не отводя взгляд от ее лица и какое-то время с исследовательским интересом рассматривал его.

— Я не применял магию, — коротко выдал он едва слышно, но Том уловил слова и, устало вздохнув, провел ладонью по лицу.

— Вы не могли бы хотя бы на людях не обсуждать ваши "волшебные дела"?

Гермиона вздрогнула при звуке его голоса, словно и забыла, что он стоит за ее спиной. Она резко выдернула свою руку из ладони Малфоя, словно ее застали за чем-то неприличным, и повернулась к Тому.

— Думаешь, она не забудет о встрече? — спросила Гермиона, бросая встревоженный взгляд на Роулинг, вокруг уже образовался плотный круг из гостей.

— Не волнуйся, — потрепал ее по плечу Том. — Я ей напомню.

Напоминать, однако, не пришлось. Довольно скоро, раскланявшись с гостями и перекинувшись парой вежливых фраз с каждым, Роулинг кивком головы пригласила их следовать за ней.

Они расположились в небольшой переговорной, располагавшейся этажом выше. Выглядели они забавно в своих вычурных нарядах за длинным офисным столом, но Том был рад, что Малфой был вынужден сесть подальше от Роулинг. Это Том завел Джоан в кабинет без охраны, и он чувствовал ответственность за ее безопасность. Роулинг долго и пристально разглядывала Драко и Гермиону, затем мотнула головой, словно отгоняя непрошеные мысли.

— Простите, что так уставилась, — чуть смущенно улыбнулась она, обращаясь к Драко и Гермионе. — Просто постоянно нахожу в реальных людях черты своих персонажей. И, признаться, если бы мне пришлось вновь подбирать актеров, вы идеально подошли бы на роль Драко и Гермионы. Даже удивительно, я немного потрясена... Словно вы выскользнули из моего воображения и обрели плоть и кровь...

— Возможно, мы встречались? — напряженно спросила Гермиона, всматриваясь в ее лицо. — Может быть, вы уже видели нас, точнее, кого-то похожего на нас и записали увиденное?

Роулинг усмехнулась.

— Не думаю, что мы встречались прежде. А своих персонажей я создала слишком давно. Возможно, до вашего рождения. Итак, Том, ты хотел познакомить меня со своей сестрой, — улыбнулась Роулинг, и по ее лукавому взгляду было видно, что она сразу поняла, что Гермиона ему никакая не сестра.

— Не совсем сестра, — поспешила внести ясность Гермиона и со свойственной ей прямотой заявила, — на самом деле, мы познакомились случайно. Том помогает мне вернуться домой.

Роулинг обеспокоенно оглядела присутствующих. Светская улыбка тут же исчезла с ее лица.

— По какой причине ты не можешь попасть домой? Как я могу помочь?

Внезапно Том сообразил, что Роулинг уже готова направить ее в свой благотворительный фонд. Это была неплохая возможность выйти по крайней мере на родителей этих двух бедолаг, поэтому он не стал вмешиваться. Джоан неглупая женщина, очень скоро она сама поймет что к чему.

— Вы можете нам помочь, — твердо произнесла Гермиона. — Если скажете, откуда взяли сюжет своих книг.

Джоан в недоумении взглянула на Тома. Тот незаметно покрутил пальцем у виска и тут же сделал вид, что почесывает висок.

Роулинг вновь посмотрела на Гермиону, затем на Малфоя, все это время таранившего Роулинг своим мрачным взглядом.

— Я взяла их из головы, — неожиданно мягко ответила Роулинг и по-матерински нежно положила руку на ладонь Гермионы, заглядывая ей в глаза. — Ты в этом сомневаешься?

Гермиона как бы невзначай убрала ладонь со стола, поправляя волосы.

— Я знаю, вам покажется невероятным то, что я сейчас скажу. Вам не обязательно верить, но я прошу вас сказать правду. Откуда вам известны мельчайшие детали нашей жизни? — не поворачиваясь к Малфою, она небрежно махнула рукой в его сторону.

Роулинг отвалилась на спинку стула, рассматривая их, как редкие экспонаты.

— Вашей жизни? — эхом отозвалась она, все ещё недоумевая.

— Меня зовут Гермиона Грейнджер, — выпалила Гермиона, с трудом преодолев смущение, так как понимала, как это все звучит для Роулинг и Тома. — А это Драко Малфой.

Том отчаянно пытался поймать взгляд Джоанн, чтобы показать знаками, что ей не стоит воспринимать все всерьез, но Роулинг на него не смотрела. Она внимательно рассматривала тех, кто представился персонажами ее книги.

* * *

— Я не буду рассказывать, как я туда попала. Важно, что у меня не было возможности прийти назад. По моим личным причинам, которые я не хотела бы раскрывать. Но я должна рассказать вам, что мне удалось узнать. Точнее... Нам с Гарри и Роном...

Малфой затаил дыхание. Неужели Грейнджер в самом деле решила,наконец, раскрыть правду? То, что она не открывала под самыми страшными пытками отца, то, что ему не удавалось выдрать из нее ни шантажом , ни прочими уловками, она теперь готова была так просто поведать всему свету? Это не укладывалось в голове, либо она спятила, либо не собиралась раскрывать всю правду.

— Я знаю, что для вас сейчас самое важное — избавится от Волдеморта. И нам с ребятами было известно, как это сделать. Поэтому...— ее губы дрогнули, — поэтому он и охотился за нами.

— Большинству из вас уже известно, что единственный способ убить Волдеморта — уничтожить крестражи. Эти предметы, в которые Волдеморт заключил частички себя, гарантируют его бессмертие. Именно за ними мы отправились в прошлом году. Мы не успели найти все, но мне известно местонахождение каждого из них. Один из них уже уничтожен, — она снова остановилась, ее губы и язык шевелились, но изо рта не доносилось ни звука. — Это был Гарри.

Драко знал, как трудно далась ей каждая буква этого имени, но по лицу ее нельзя было ничего прочесть. Оно казалось равнодушным и деловитым.

— Хочешь сказать, Гарри и был крестражем? — простодушно поинтересовалась Луна, вновь отвлекшись от своего вышивания.

Гермиона молча кивнула, не поднимая головы. Она нервно теребила подол мантии, не смея поднять голову и встретить взгляды, обращенные к ней.

— Сколько всего крестражей тебе известно? — кашлянув, подал голос Джордж.

Гермиона с благодарностью кивнула.

— Семь. И она поведала об их скитаниях, о поисках крестражей, о тех крестражах, которые еще только предстоит найти умолчала. Драко подумал, что это из-за него.

— Я могу показать вам, где остальные крестражи, и я это сделаю. Но этот путь не изменит того, что Гарри и Рон погибли. Есть еще один способ. Но о нем я сообщу только Фреду, извините, — сухо прибавила она.

Фред и Джордж в недоумении переглянулись. Фред пожал плечами.

— Ты нам не доверяешь? — кашлянув в кулак, спросил Джордж, и Драко показалось, что он едва сдерживается, чтобы не отпустить какую-нибудь издёвку. Но Гермиону явно не беспокоило, как ее решение воспримут другие. Она твердо повторила:

— Простите, но обсуждать это я буду только с Фредом.

— Выйдем сейчас?

— Нет, сегодня я слишком устала, Фред. Давайте оставим дела и отпразднуем встречу. Я через многое прошла, чтобы вновь увидеть вас.

— Гермиона, это невыносимо! Ты так и оставишь нас в неведении?

— Я все расскажу тебе завтра, Фред.

* * *

— Я долго думала Джоан. Мне потребовалось полгода, чтобы прийти к этому выводу. Но у меня не остаётся других версий. Эта вселенная каким-то образом порождает события в моём мире. И происходит это через тебя. Ты не просто в точности до детали изобразила мой мир. Ты породила его. Я не знаю , как это возможно, это трудно уложить в голове даже мне. Но то, что ты писала, в точности повторялось в моем мире, невозможно с такой детальной точностью записать события, которые не видел никто. Поверь, я посвятила исследованиям все этим месяцы. Другого варианта просто не остаётся. Этот мир создал наш мир. И ты наш Создатель. Значит только ты способна вернуть меня назад.

Пару мгновений Роулинг молчит. Ее лицо, словно изваяние, никто не смог бы прочесть, какие мысли роятся в ее голове.

— Как я могу помочь тебе? — спрашивает, наконец, она.

Гермиона деловито кивает и, схватив со стола первый попавшийся клочок бумаги, протягивает ей ручку.

— Напиши, что я вернулась в свой мир.

— Так просто?

— Так просто, как ты это делала всегда. Ты писала — и мы выполняли, как куклы-марионетки, наивно полагая, что действуем по своей собственной воле. Может быть, и теперь у меня не останется иного варианта как тебе подчиниться?

Роулинг кивает и отработанным движением выуживает из нарядного клатча ручку.

— От третьего лица?

— Давай так, Гермиона аппарировала в Министерство. Чем короче, тем лучше.

Роулинг безропотно записыват на листке бумаги произнесенные слова.

Гермиона, затаив дыхание, следит за движением ручки.

— Не вышло, — горько выдыхает она. — Так я и думала! Я поняла, в чем дело. Это нужно вписать в рукопись!

— В мою рукопись?

— В рукопись седьмой книги! В том месте, где я неправильно аппарировала. Нужно написать, что я и ребята аппарировали в лес!

— Но это уже написано.

Гермиона обессиленно падает на стул и озадаченно закусывает губу.

— Как же так.. Как же быть тогда... Дело в рукописи, я уверена. Первоисточник должен иметь магическую силу.

— Мэган... — Роулинг осеклась и тут же поправилась, — Гермиона, я со всем уважением отношусь и к тебе, и к твоему видению мира. Но рукопись не принадлежит мне, она принадлежит теперь людям. Через несколько десятилетий она будет храниться в музее, и я не имею права вносить в нее правки. Как бы мне ни хотелось, похоже, я не могу тебе помочь. Давай поищем другой способ.

Гермиона в отчаянии мотает головой. Слезы сами стекают по ее щекам.

— Ты просто мне не веришь. Мерлин, что мне сделать, чтобы вы все поверили? Я не могу ничего доказать, но неужели ты сама не видишь, что я не сумасшедшая?

Гермиона цепляется пальцами за ладони Роулинг.

— Я знаю, что нужно сделать. Джоан, я кажется, знаю, как можно все исправить!

— Говори.

Голос Роулинг чуть дрожит, и Гермиона видит ее лицо, исказившееся от жалости к ней, и чуть подрагивающие губы.

— Давай уберем меня совсем из книги? Я читала твою последнюю книгу. Сейчас ребята полностью зависят от меня, от моих действий. И мне очень страшно. Меня с ними нет, значит они там без меня уже погибли? Я должна их обезопасить. Ты должна! Убери мое имя из книги. Придумай, как они смогут выкрутиться без меня. Запиши это в рукопись — и тогда, возможно, ты спасешь их. Ты Создатель! Что тебе стоит самой сделать всю работу вместо меня?

Роулинг c тревогой заглядывает в ее лицо и сжимает руками ее плечи, словно пытаясь удержать от чего-то.

— Гермиона Грейнджер никогда бы меня об этом не попросила. Она бы никогда не сдалась и никому не доверила бы спасение своих друзей. Она не верит никому, кроме себя.

— Но я не знаю, что еще придумать! — слезы горячей лавой бегут из глаз, обжигая веки. — Я уже все перепробовала, веришь? Каждую ночь они зовут меня, я слышу их голоса, слышу, как они планируют очередную ерунду, и меня разрывает от бессилия. Я и так обездвижена, Джоан, понимаешь? Для них я все равно что умерла. Так убери меня. Хотя бы из последних глав!

— Значит ты слышишь голоса... — эхом отзывается Роулинг, и Гермиона вдруг оседает не стул, поражённая неожиданным открытием. Почему-то раньше она этого не замечала или не придавала значения. Роулинг не просто не верит ей. Она вообще все это воспринимает как терапевтический сеанс. Она думает, что у нее шизофрения.

И тогда Гермиона кричит истошно, как никогда в жизни не позволяла себе кричать. Ей самой дивно, откуда в ней эта волна, словно девятый вал, столько времени сдерживаемые эмоции обрушиваются на Роулинг, и Гермиона вдруг ощущает, что ненавидит ее. Она ненавидит своего Создателя. Каждый из них осколок личности самой Роулинг, они ее дети, но она так далеко. Она равнодушно наблюдает как рушится ею самой с такой любовью созданный волшебный мир и ничего не делает, чтобы изменить это.

— Меган, даже если бы я могла исправлять свою рукопись, я бы не спасла их без Гермионы, — ласково отвечает Роулинг, и девятый вал разбивается об ее спокойный, как непоколебимая скала, голос. — Понимаешь, мои персонажи действуют помимо моей воли, это они диктуют сюжет. Я лишь могу открыть для них возможности.

— Тогда дай мне возможность уйти! Я персонаж, я диктую тебе, дай мне уйти из книги. Сотри меня оттуда! Пусть это я уйду, а не Рон. Научи Рона, как уберечь Гарри.

Лицо Роулинг пустеет.

— Ты не понимаешь, о чем просишь. Я не могу сделать из Рона Гермиону. Это нелепо, это насилие. Мои персонажи могут быть лишь тем, чем они являются. В противном случае, это уже не моя история.

— Это уже не твоя история! Потому что я — здесь!

— И ты напишешь свою историю сама. Если ты действительно Гермиона Грейнджер, ты никому не позволишь сделать за тебя.

* * *

— Вы. Мои. Персонажи, — раздельно произнесла Роулинг. — Это что, какая-то шутка?

— Звучит как безумие, знаю. Но, к счастью, у нас есть доказательства. Малфой, покажи.

Драко покосился на Тома.

— А Статут о Секретности мы больше не соблюдаем?

— К черту секретность, Малфой, здесь люди знают про волшебников больше, чем мы с тобой. Доставай мантию.

— Я тебе не эльф-домовик, — проворчал Малфой, доставая из кармана сложенную едва заметную переливающуюся на свету ткань. Роулинг изменилась в лице. Том этого не заметил, потому что сидел, обречённо прикрывая ладонью лицо, и клял себя, что вообще затеял эту беседу с умалишенными. Когда Том отнял руку от лица, потому что в кабинете стало необычно тихо, он понял, что Малфой куда-то вышел.

— Так, а где Малфой? Куда это он собрался? — привстал он, чтобы его нагнать, но сидевшая рядом Роулинг останивила его, перехватив запястье ледяными пальцами.

— Он здесь, — прошептала одними губами Роулинг.

— Где?

Затем произошло нечто, что заставило Тома признать, что он, похоже, все таки сходит с ума. Медленно его взору открывалась сначала часть лица Драко, затем одна голова, парящая в воздухе, а затем Малфой рывком скинул с себя мантию-невидимку.

— Тебе водички, Фелон? Выглядишь не очень, — с явным удовольствием на лице протянул Драко.

Том неуверенно передернул плечами, продолжая судорожно перебирать в голове варианты и мало-мальски разумные версии. Что еще изобрели эти поттероманы? Маскировочная накидка, которая отзеркаливает свет, делая человека невидимым? Грим? Нет, какой грим, какая накидка? Это была мантия невидимка, черт ее возьми, и тот, которого он все это время считал лишь забавным чудаком, только что полностью исчез под ней. Что происходит?

Тем временем Драко, упивавшийся ужасом на лицах магглов, с азартом достал палочку и принялся трансфигурировать офисную ручку в упругий лоснящийся от жизни в нем цветок лилии. Он неспешно поднялся и прошел через весь зал, чтобы приблизиться к Роулинг. Том завороженно следил за его движениями, но препятствовать в себе сил не нашел. Драко остановился перед Роулинг и протянул лилию ей.

— Ненавижу лилии, — сухо обронил он. — Они пахнут смертью.

Роулинг проследила за его рукой и поднялась со стула, придерживаясь за стол, чтобы не потерять равновесие.

— Я убила кого-то близкого тебе, Драко? — спросила Джоан, и то, как она произнесла его имя, означало только одно. Это не была игра психотерапевта с душевнобольным. Роулинг действительно верила, что он ее персонаж.

— Кого я убила, Драко? — повторила свой вопрос Роулинг, жадно вглядываясь в черты парня перед собой.

— Ты убила? Или я убил? — мрачно произнес Драко. — Какое это теперь имеет значение?

Он с силой вложил упругий стебель лилии в ее руку и отступил на пару шагов , рассматривая ее с исследовательским любопытством.

— Разве я мог поступить иначе?

* * *

На следующее утро Гермиона буквально вытащила Фреда из-под одеяла ни свет ни заря, и теперь они стояли посреди нарядной рощи в предрассветном сумраке. Смолянистый аромат сосен ласкал обоняние, и Гермиона жадно пила лесной воздух, казавшийся ей дыханием свободы после запаха сырости и страха, который всюду преследовал ее в поместье Малфоя.

— И тебе доброе утро, Гермиона, — позевывая, протянул Фред. — Я думал, мы немного отдохнем прежде чем ты возьмешь меня в оборот.

— Прости, — заговорщицким шепотом ответила Гермиона, периодически оглядываясь. — Мне нужно поговорить с тобой до того как Малфой проснется. Он повсюду за мной таскается, невозможно улучить момент! Похоже, пока он не очень-то вам доверяет.

— И правильно делает! — философски отметил Фред. — У него тут много , скажем... Недоброжелателей.

— Ладно, Фред , оставим Малфоя — Гермиона поморщилась как от зубной боли. — Есть гораздо более важный вещи.

— Важнее , чем Малфой? Не может такого быть!

Гермиона с жалостью рассматривала Фреда. После смерти Рона он очень изменился, как и Джордж. Старался держаться, конечно, но шуточки его были невпопад, неуклюжие, как Невилл Лонгоботтом, и Гермиона видела, что ими он прикрывается, чтобы никто не заметил, какую боль он таит на глубине своих теплых карих глаз. Но Гермиона заметила. Близнецы были всегда самыми спокойными и беззаботными из них, но, похоже, война надломила даже их. Фред оброс рыжей щетиной, и под глазами его пролегали черные круги. Движения и мимика стали чуть суетливыми и неуверенными. Он улыбался, но как-то беспокойно, словно не был уверен, что это подходящий момент улыбаться.

Ей хотелось о многом расспросить Фреда, но язык не поворачивался. Как спросить его о мистере и миссис Уизли? О Джинни? Ей было мучительно страшно даже подумать о Роне, где найти силы произнести его имя вслух?

Поэтому она только обронила коротко:

— Как вы?

— Трудно, — тут же отозвался Фред и грустно улыбнулся. — Мы не собирались вставать во главе восстания. Случайно вышло.

— Понимаю. Никто не собирался.

Фред промолчал, и Гермионе показалось, что в этой внезапной паузе таится упрек. Она вдруг поняла, что глазами этого мира она и не участвовала ни в какой борьбе с Волдемортом. Она пропала почти сразу после захвата Министерства.

— Фред, когда я говорила, что не могла вернуться в волшебный мир... Я говорила правду... Мне потребовалось полгода, чтобы вернуться. Я до сих пор не вполне понимаю, как мне это удалось, знаю только, что вернулась слишком поздно.

Гермиона поджала губы и остановилась, не в силах дальше продолжать. Дальше ступать было нельзя, дальше обрыв. Да и слова не требовались. Оба поняли, что она имеет в виду смерть Гарри и Рона, и поспешили поскорее замять эту тему. Фред, похоже, тоже боялся лишний раз воскрешать в памяти эти воспоминания.

—Тебе покажется безумным то, что я скажу, и меня это не удивит. В том мире меня многие считали безумной. Но им труднее представить такое, в том мире никогда не было ни волшебников, ни волшебства. Для них даже простая магия что-то из области фантастики.

— В каком еще мире, Гермиона? — Фред снова широко зевнул, и Гермиона получила возможность детально рассмотреть его рот изнутри.

— Прикрывай рот, когда зеваешь, — буркнула она.

Фред усмехнулся, и на этот раз улыбка была настоящей.

— Вот это старая добрая Гермиона, — протянул он и вдруг ни с того ни с сего сгреб ее в объятьях и крепко обнял.

— Я скучал, — отстранившись от нее, констатировал он и ласково ей подмигнул.

Гермиона смотрела на него как затравленный зверек , не в силах вымолвить ни слова.

— Не надо...скучать, — выдавила она и сделала шаг назад. Беспокойный взгляд метался по траве, а руки нервно перебирали подол новой мантии. — Я вернулась ненадолго.

— Ты хочешь вернуться к магглам?

— Не к магглам. Я не была с магглами, Фред. Точнее, была, но... Как тебе объяснить...Похоже, меня забросило в какой-то параллельный мир или что-то вроде этого. Там вообще нет магии, понимаешь? Она не работает. Моя палочка потеряла силу, зелья работали не так, как здесь, там все было иначе.

Фред выслушал ее с мягкой улыбкой на губах и потрепал по плечу.

— Гермиона, тебе не обязательно что-то мне объяснять. Сперва мы места себе не находили от беспокойства. Рон и Гарри подняли на поиски нас, Орден, только через пару месяцев мы сдались, когда стало ясно, что ты уже не вернешься. Но мы все это делали только чтобы убедиться, что с тобой все в порядке. Я убедился, и мне этого достаточно. Я не знаю, что у тебя там случилось, но даже если ты правда пряталась у магглов, не думай, что тебя кто-то осудит.

— Я не пряталась у магглов, Фред! Хотя... — Гермиона грустно усмехнулась — Иногда мне кажется, что именно это я и делала. Я попала в параллельный мир. И то, что я сейчас скажу тебе, должно остаться между нами. Никто, кроме тебя, мне и не поверит... Подумают тоже, что я умом тронулась. Но я не спятила, Фред, моя версия безумна, я знаю, она работает, я уверена!

— Выкладывай, я и так думаю, что безумна, — Фред тяжело вздохнул и покачал головой. —Привести сюда этого хорька... До сих пор не могу поверить.

— Фред, да оставь ты Малфоя в покое, — простонала Гермиона. — Если поможешь мне, все это станет не важно. Даже если он предаст нас. Я вообще могу сделать так, чтобы время повернулось вспять. Ты можешь.

— Я? Я не могу, — печально усмехнулся Фред и опустился на влажный от утренней росы пенек. — Я так понял, разговор предстоит долгий...

— Хорошо, постараюсь кратко, — обиженно выпалила Гермиона. — Я думаю, в том мире, куда я попала, записана судьба нашего мира!

Фред склонил голову с непередаваемо комичным выражением лица.

— Не то, что я ожидал услышать, — заключил он после недолгих раздумий. — Что значит "записана судьба"? Как пророчество, что ли?

— Что-то вроде того. Только это пророчество влияет на события в нашем мире. Все, что записано там, сбывается в нашем мире. И мне удалось встретиться с автором этого пророчества...

— Автором нашего мира... Ты там с Господом, что ли, встретилась, Гермиона? — засмеялся Фред, и от его глаз потянулись забавные гусиные лапки-морщинки.

— Ну... Можно сказать и так. Это женщина.

— Я знал! — обрадовался Фред. — Симпатичная?

— Фред, что ты городишь? — рассердилась Гермиона. — Ты совершенно не воспринимаешь всерьез, что я говорю?

— Что ты, Гермиона, ты же знаешь, серьезность — мое второе имя. Говорят, я родился таким серьезным, что родители собирались назвать меня Эрнст (earnest—серьезный).

Гермиона с тяжёлым вздохом закатила глаза.

— Никто не обещал, что будет легко, — улыбнулся Фред и тут же поднял руки в знак защиты. — Ладно, ты встретила Господа и что он сказал? Скоро у нас тут война закончится?

— Об этом я и хотела поговорить с тобой, Фред. Война пошла совсем не по плану.

— Согласен!

—...Потому что я оставила мальчишек. И изменила ход истории. Я попыталась сжечь пророчество в надежде, что история вернётся на круги своя, но не учла, что в моем мире время шло так же, как в параллельном. Я действительно вернулась в свой мир, но слишком поздно, — увлекшись, Гермиона не замечала, что Фред слушает ее вполуха. Он коврял носком сапога влажную землю усеянную еловыми иголками и настороженно прислушивался к звукам, доносившимся из чащи. — И да, я не учла, что она начнет писать другое пророчество... Я думаю, то, что мы видим сейчас, придумала она. И на этот раз главный персонаж в ней я!

Вдруг Фред перебил ее:

— Гермиона, прости, я не выспался и, видимо, плохо соображаю. Я ровным счётом ничего не понимаю. Скажи конкретно, чем я могу помочь.

Гермиона, задыхаясь, остановилась и в отчаянии воззрилась на Фреда. Ее преследовало дежавю, все эти полгода люди смотрели на нее так, как он. Никто не верил, никто не мог вместить, как она ни старалась достучаться. Возможно, и не нужно было стучаться? Ведь от Фреда требовалась очень простая вещь...

— Убей меня, — выдала Гермиона побелевшими губами.