Тьма и Свет/Darkness and Light (гет)

Изготовление кузницы стало для группы ещё одним проявлением силы Купеликса. Из найденных камней они соорудили грубый очаг. Китиара, раздетая до рубашки и закатав штаны, стояла рядом, обливаясь потом, пока клали последний камень.

«Итак, — сказала она, — у кого кремень?»

Статтс протянул руку Уинговеру. Уинговер уставился на раскрытую ладонь. «Ну-ну, дай мне кремень», — сказал Статтс. «У меня нет кремня», — ответил его коллега.

«Я дал его тебе, когда ты отправился в поход».

«Нет, не дал. Может быть, ты отдал его кому-то другому».

Быстрый опрос оставшихся гномов не обнаружил кремня.

«Это просто смешно! Кто разжигал костры, пока мы были одни?» — спросила Китиара.

Фиттер робко поднял руку. «Беллкранк», — сказал он. Статтс хлопнул себя по лбу. «У него был кремень!»

«Кажется, да», — ответил Уинговер, глядя на свои пыльные, изношенные ботинки.

«Не волнуйтесь, маленькие друзья», — раздался голос сверху.

В удивительной тишине Купеликс спустился по шахте и приземлился на ближайший выступ. «Огонь — это то, что мы, драконы, умеем лучше всего».

Китиара и гномы укрылись в дальнем углу обелиска, предварительно оттащив подальше "Повелителя Облаков". Купеликс поднял свою длинную чешуйчатую шею и так резко вдохнул, что воздух с визгом забил ему ноздри. Гномы прижались к стене.

Купеликс провел когтями крыльев по своим медным щекам, выбрасывая каскады искр. Затем Купеликс тяжело выдохнул, разбив фонтан искр. Его дыхание загорелось с глухим «пыхтением» и потекло вниз по растопке. Густой дым клубами вырывался из очага, за ним последовал более лёгкий белый дым, а затем и пламя.

Его огромная выпуклая грудь почти сплющилась от выдоха, и Купеликс прекратил разводить огонь. Дым клубился в неподвижном воздухе, поднимаясь к скрытым вершинам башни.

«Пошли», — сказал Статтс. С ликованием гномы поспешили к своим инструментам. Они разложили весь металлолом, отнятый у орды Рапальдо — медные гвозди и железные скобы, бронзовые цепи и жестяные вёдра. Всё это отправлялось под молот, чтобы переплавить и перековать в детали двигателей. Внутри обелиска грохотал и звенел звук сплавляющейся стали и железа. Свет от огня отбрасывал на мраморные стены искажённые, чудовищные силуэты. Чудовищами были гномы, трудившиеся вокруг огня. Китиара проскользнула мимо суетливых человечков и вышла наружу.

Прохладный воздух обдал её, словно струя ледяной воды.

За высокой стеной, возведённой миконами, она увидела холодные звёзды. По небу тянулись едва заметные полосы дыма, освещённые далёким источником света. Она медленно обошла массивное основание обелиска и нашла Стурма, любующегося бело-голубым великолепием Кринна.

«Довольно красиво», — сказала она, останавливаясь позади него.

«Да, красиво», — уклончиво ответил он.

«Я всё думаю, вернёмся ли мы туда когда-нибудь».

«Вернёмся. Я чувствую, здесь». Стурм постучал себя по груди. «И мои видения это подтверждают. Кажется, они предсказывают будущее».

Китиара выдавила из себя лёгкую кривую улыбку. «Ты случайно не видел меня на Кринне, пока просматривал будущее? Хотелось бы знать, что я тоже вернусь».

Стурм попытался вызвать в памяти образ Кит. Но всё, что он получил в ответ, — это острая боль в груди.

Он кашлянул и сказал: «Я волнуюсь, Кит. Правильно ли мы поступили, связавшись с этим драконом? Боги и герои древности были мудры — они знали, что люди и драконы не могут сосуществовать вместе. Вот почему этих зверей убивали или изгоняли».

Забыв о холоде, Китиара уперлась ногой в поднимающийся слой красной почвы. «Ты меня удивляешь», — сказала она. «Ты, образованный и терпимый к большинству существ, проповедуешь ненависть ко всем драконам, даже к тем, кто имеет хорошее происхождение, как Купеликс».

«Я не проповедую ненависть. Я просто не доверяю ему. Он чего-то от нас хочет».

«Разве он должен помогать нам даром?»

Стурм судорожно дёрнул кончики своих усов. «Ты просто не видишь, Кит. Любой, кто обладает силой, будь то дракон, гоблин, гном или человек, не откажется от неё лишь ради помощи другим. В этом зло власти, и любой, кто ею обладает, ею осквернён».

«Ты ошибаешься!» — воскликнула она с жаром. «Ошибаешься! Жестокий человек жесток независимо от своего положения в жизни; но многие драконы, искусные в магии, были настроены на добро. Именно сердце и душа — вместилища добра или зла. Сила — это нечто другое. Обладать силой — значит жить. Потерять её — значит существовать как нечто меньшее, чем ты есть».

Он слушал эту короткую тираду в немом изумлении.

Где та Кит, которую он когда-то знал, жизнерадостная, страстная женщина, которая могла смеяться над опасностью? Кит, которая держалась с гордостью королевы, даже когда у неё в кармане было всего несколько медяков?

«Где она?» — спросил он вслух. Китиара переспросила, что он имеет в виду.

«Та Кит, которую я знал в Утехе. Верная спутница. Друг». В её глазах расцвели боль и гнев. «Она с тобой».

Он чувствовал исходящий от неё гнев, словно жар от очага. Она повернулась и скрылась за углом обелиска.

Гномы выковали массивный рычажный переключатель из железа и меди, а оставшийся лом превратили в огромные муфты, которые можно было зажать на оборванных тросах в «Повелителе облаков» и закрепить большими железными крюками. Эта работа заняла большую часть ночи, и когда всё было закончено, Рейнспот пролил короткий ливень внутри обелиска, чтобы потушить огонь и рассеять повисшую над всем завесу дыма.

Купеликс наблюдал за всем этим со своего насеста, не задавая вопросов и почти не двигаясь девять с половиной часов. После этого уставшие гномы поднялись по трапу на корабль, чтобы отдохнуть, оставив Купеликса любоваться их работой.

Стурм тоже осмотрел металлоконструкции, лениво поедая свой ужин из сушеной спаржи и холодных бобов. Купеликс дразнил его волшебными свиными окороками и кувшинами сладких сливок, но Стурм невозмутимо игнорировал предложенные угощения.

«Ты упрямец», — сказал дракон, пока Стурм продолжал жевать свою скудную еду.

«Нельзя пренебрегать принципами, когда они становятся неудобными», — ответил он.

«Принципы не наполняют пустой желудок».

«И магия не лечит пустое сердце».

«Очень хорошо!» — воскликнул Купеликс. «Давай обменяемся пословицами, которые противоречат друг другу; это достойное развлечение».

«Как-нибудь в другой раз. Мне не до игр», — сказал Стурм со вздохом.

«Ах, я вижу за этим прекрасный образ госпожи Китиары», — произнёс дракон с озорной ноткой в ​​голосе.

«Ты тоскуешь по ней, мой мальчик? Замолвить за тебя словечко?»

«Нет!» — резко ответил Стурм. «Иногда ты и вправду раздражаешь».

«Поскольку мне почти три тысячелетия не с кем было поговорить, признаю, что мои познания в этикете крайне скудны.

«Тем не менее, — сказал Купеликс, — это даёт тебе возможность научить меня чему-то новому. Я буду вежлив и благороден, как рыцарь. Научишь меня?» Стурм подавил зевок.

«Не манеры и благородство, которым учат у камина, делают рыцаря. Долгая учёба и тренировка, жизнь по Клятве и Мере. Таким вещам не научишься в лёгкой беседе. К тому же, сомневаюсь, что ты действительно хочешь чему-то научиться; ты просто ищешь развлечений».

«Ты так недоверчив, — сказал Купеликс. — Нет, не отрицай! Я слышу это в твоих мыслях ещё до того, как ты заговоришь. Как мне убедить тебя в моей истинной доброй воле, сэр Сомневающийся?

«Ответьте мне на следующий вопрос: почему вы, взрослый латунный дракон, навечно заточены в этой башне, на этой странной, охваченной магией луне?»

«Я — Хранитель Новых Жизней», — сказал Купеликс.

«Что это значит?»

Дракон вертел своей змеиной шеей из стороны в сторону, словно высматривая несуществующих подслушивающих. «Я охраняю хранилище моей расы».

Видя, как Стурм продолжает смотреть на него пустым взглядом, Купеликс громко произнёс: «Яйца, мой дорогой, невежественный смертный! Яйца драконов лежат в пещерах под этим обелиском.» Моя задача — присматривать за ними и защищать их от таких бездушных тварей, как ты». Его огромный рот расплылся в ухмылке. «Без обид, конечно».

«Без обид».

Стурм посмотрел на пол, светло-красный, с тёмно-винными прожилками. Он попытался представить себе гнездо с драконьими яйцами внизу, но не смог.

«Как они здесь оказались? Я имею в виду яйца», — сказал он.

«Я точно не знаю. Видите ли, я родился здесь и вырос из дракончика до зрелости в этих стенах. Из всех яиц мое было выбрано, чтобы я мог вылупиться и жить здесь как страж, как Хранитель Новых Жизней».

Разум Стурма был ошеломлён. Он опустился на пол. «Кто отложил яйца и построил башню?» — спросил он.

«У меня есть теория», — сказал Купеликс, сознательно подражая гномам. «Три тысячи лет назад, когда драконы были изгнаны с Кринна, злые были изгнаны Паладином в Великое Ничто, негативный план, где им предстояло оставаться до Судного дня. Драконы, примкнувшие к силам добра, также покинули земли людей. Паладайн заключил договор с Гилеаном, нейтральным богом, сочувствовавшим нашему бедственному положению, и организовал сбор и хранение здесь яиц добрых драконов, ведь они должны были служить стражами Кринна на случай возвращения злых. Он возвёл башню и вылупил меня».

«Сколько видов драконьих яиц лежит внизу?» «Некоторые из латунных, бронзовых и медных кланов, числом 496. Именно объединенный дух этих нерожденных драконов обеспечивает магию, пронизывающую Лунитари».

«Четыре сотни…» Стурм переступил с ноги на ногу, словно ощущая движение множества существ под толстой мраморной плитой. Так много!

«Когда они вылупятся?» — спросил Стурм.

«Завтра или никогда». Стурм настаивал на более точном ответе, и Купеликс сказал: «Весь тайник окутан завесой покоя, наложенной Гилеаном. Потребуется бог или могущественное заклинание, чтобы снять завесу и заставить яйца вылупиться. Теперь ты знаешь обо мне все», — добавил Купеликс. «Ты мне доверяешь?»

«Почти. Можно мне посмотреть яйца?»

Купеликс почесал свою блестящую грудь одним из передних когтей, и Стурм поморщился от скрипа. «Не знаю, как насчёт этого…»

«Ты мне не доверяешь?» — спросил Стурм.

«Туше, смертный! Тогда ты их увидишь — зрелище, которого ещё не видел ни один смертный. Хм». Дракон поднял одну ногу размером с дерево и согнул свои птичьи пальцы. «Мне придётся предупредить миконов. Они живут в пещерах и следят за чистотой яиц, переворачивая их каждый день, чтобы желтки не оседали. Они непременно убьют тебя, если ты спустишься туда без моего разрешения».

Купеликс снова устроился и распушил крылья. «Я сообщу миконам, но ты должен пообещать, что даже не дотронешься до яиц. Защитный инстинкт у них настолько силен, что даже моё вмешательство не помешает миконам разорвать тебя на куски, если ты прикоснёшься к яйцу».

«Запомню», — сказал Стурм. Он встал, чтобы идти. «Можно пригласить остальных?»

«Почему бы и нет? Уверен, гномы будут в восторге».

«Спасибо, дракон».

Стурм кивнул и направился к спящему кораблю. Как только человек оказался внутри, Купеликс расправил крылья и телепатически приказал светящимся муравьям погаснуть. Свет погас, и один за другим миконы… свалились и попрятались в свои норы в полу.

Китиара вернулась в тёмный обелиск. «Где все?» — крикнула она.

«В летательной машине», — ответил Купеликс, невидимый в тени. Она вздрогнула от звука его голоса.

«Надо предупредить кого-нибудь о своём приходе», — укоризненно сказала она. «Есть что-нибудь поесть?»

Перед ней появился стол, накрытый свечами. Её ждали нежные телячьи отбивные, хлеб и растопленное сладкое масло.

Высокий прозрачный бокал был до краев наполнен насыщенным красным вином. Китиара отодвинула бархатный стул с высокой спинкой и села.

«Что за повод?» — спросила она.

«Без повода», — ответил дракон сверху. — «Жест дружбы».

«Мы друзья?» — спросила Китиара, подцепляя вилкой кусок телятины.

«О да, и я надеюсь, что мы будем дружить ещё долго».

«Даже женщина не накрыла бы стол лучше», — сказала она, отпивая вино. Это было вовсе не виноградное вино, а какое-то ягодное, терпкое и освежающее. «Хорошее», — сказала она, не зная, как ещё охарактеризовать вино.

«Рад, что оно тебе нравится. Мне приятно делать для тебя что-то, Китиара. Могу я называть тебя Китиарой? Ты ценишь мои маленькие подарки. В отличие от того парня — Светлого Меча. Он такой чопорный и правильный, что удивительно, как он не царапает себя, когда бреется. Китиара рассмеялась, представив дракона в весьма удачном свете.

У тебя очаровательный смех, — сказал Купеликс.

Осторожнее, — сказала она. — Будь я менее бдительной, я бы подумала, что ты пытаешься меня обмануть.

Мне просто приятно твое общество. Раздался тяжёлый шорох, и дракон перелетел с одной стороны обелиска на другую. Пламя свечей на столе Китиары затрепетало в потревоженном воздухе.

«Скоро Мастер Светлый Меч и его спутники-гномы спустятся в пещеры под башней», — сказал Купеликс и продолжил объяснять про тайник с драконьими яйцами. «Пока они там, я хотел бы, чтобы ты навестил меня в моём личном святилище». Громада латунного дракона выпала из темноты, с бесконечной грацией и лёгкостью приземлившись перед столом Китиары.

«Зачем?» Она сказала, не совсем справляясь с комом в горле.

Вблизи — не более чем в шести футах — глаза Купеликса были зелёными шарами шириной в три ладони. Вертикальные чёрные зрачки были словно трещины в самой глубокой бездне. Его глаза сузились, пока дракон внимательно изучал женщину.

«Я хотел бы услышать о твоей жизни и философии, и ты тоже можешь узнать мои секреты», — сказал он. «Только не рассказывай остальным. Они будут ревновать».

«Ни слова», — сказала Китиара. Она подмигнула дракону, и Купеликс высунул язык. Он коснулся её руки, и тёплое покалывание разлилось по её руке.

«Пока». Купеликс расправил крылья, пока они не задели дальние стены. Он оттолкнулся от пола одним мощным толчком задних лап и исчез во тьме наверху.

Сердцебиение Китиары медленно вернулось к своему обычному ритму.

Покалывание в руке постепенно утихло. Китиара потянулась за бокалом. К её удивлению, рука так дрожала, что она уронила бокал со стола, и он разбился о красный мраморный пол.

«Чёрт!» — воскликнула она, сжимая кулак.