Ягодный джин-тоник для осенних вечеров (джен)

На кофте Джинни отрывается пуговица. Кофта большая, как парус, синяя, и в нее приятно кутаться. Сейчас у Джинни не так много одежды, в которую можно закутаться. Кофта связана из синей шерсти, но вязала не Молли — Том где-то купил. У нее большие деревянные пуговицы, а нижняя вот-вот отлетит. Джинни ждет, когда она оторвется, чтобы пришить ее обратно. Но пуговица который день висит на длинной нитке и раздражает. Джинни сейчас все раздражает.

Она слышит, как хлопает входная дверь, и вскоре в гостиную заходит Том, в руках у него мороженое.

— Милая, я сегодня был в Министерстве и на обратном пути заскочил к Фортескью.

Джинни смотрит на него исподлобья. Она уже знает: если Том принес мороженое, их ждет разговор. Теперь это его способ добиваться своего в споре — от мороженого Джинни добреет и соглашается почти на все. Он даже уговорил ее отпустить его в командировку на неделю.

— Что еще, Том? — вздыхает она. Ей хочется звучать бодро и весело, как раньше. Но она в последнее время что-то захандрила и чувствует себя постоянно уставшей.

Том не спешит, он проходит на кухню, раскладывает мороженое в две креманки — она угадывает его действия по звону посуды и звяканью ложек, — неспешно возвращается и подсаживается к ней.

— Я думаю, нам уже давно пора начать этот разговор.

Джинни напрягается, но уж лучше так, чем тянуть книззла за хвост.

— Как мы его назовем? — Том кивает на живот Джинни.

— Ты уверен, что это «он», а не «она»?

— Разумеется! Да и ты не можешь не знать, кого носишь. Мы же волшебники!

Здесь он прав. Джинни тоже знает, что у них будет сын, мальчишка, успевший испинать всю диафрагму, весь мочевой пузырь. Хотя в последнее время он притих и ведет себя почти прилично.

— Я не знаю, — признается Джинни. — Я перерыла разные фамильные имена Уизли и Прюэттов, но мне они не нравятся. Не могу представить, что я рожу, скажем, Гидеона или Септимуса.

— Может, что-то из времен короля Артура? Недаром же тебя назвали в честь прекрасной Гвиниверы?

— Я ношу ребенка девять месяцев не для того, чтобы в итоге назвать его Ланселотом или Галахадом, — сварливо отвечает Джинни.

— Там еще был Гавейн, — задумался Том. Его глаза блестят — он явно что-то задумал.

— Мерлин…

— Мне кажется, что называть ребенка в честь Мерлина — чересчур…

— Мерлинова борода, Том, я об этом даже не думала. Чтобы бедный ребенок дергался каждый раз, когда кто-то вздумает выругаться…

— Ну, раз Артуриана тоже не подходит…

— Том, сразу говорю, что ни на каких Марволо или Кадмов я не согласна, — идет ва-банк Джинни.

— А на Салазара? — Том делает вид, что это имя его совсем не интересует, но она чувствует: вот оно.

— Том, ну какой Салазар! Салазар Риддл? Серьезно? И как мы будем звать его дома: Салли? Сал?

— Но я все же думаю, что Салазар — это неплохое второе имя. Артур Салазар Риддл — как тебе? По-моему, звучит.

Джинни молча запихивает ложку мороженого в рот. Шоколад и вишня. И как будто спину тянет меньше, и болтающаяся пуговица уже не так сильно раздражает.

— Ты правда хочешь назвать нашего сына Артуром?

— По-моему, прекрасное имя, — серьезно говорит Том.

— Артур Салазар, — Джинни внезапно нравится это сочетание, и она с подозрением смотрит на мороженое. — А что, звучит действительно неплохо.

— Вот и хорошо, — расслабляется Том и притягивает ее к себе. — И мне не придется жаловаться твоей семье, что я хотел назвать сына в честь мистера Уизли, а ты мне не позволила.

Холодная ложка с остатками мороженого летит ему в лоб.