Личный мир (гет)

— Ну почему, почему ты не можешь и шага ступить, чтобы не споткнуться или не упасть? — простонал Эйдон, останавливаясь. Мария, что-то недовольно бормоча, поднялась с земли и отряхнула подол платья. Выпрямившись, девушка сделала шаг и опять упала. Эйдон закатил глаза и помог ей снова подняться.

— Так, похоже, сама ты ходить не умеешь, — пробормотал он и, обняв ее за талию, потянул дальше.

— Так темно же! — голос Марии стал довольным. Ей нравилось ощущать тепло сильной руки на талии. Мысли девушки сразу понеслись в романтическом направлении. — А ты ходил когда-нибудь за цветком папоротника?

— Э-э… нет. Я не верю, что он существует.

— Он существует. Правда, я видела его только на картинках в магических книжках, но можно попытаться найти его. Тем более сегодня.

— Очень не люблю эту ночь перед Ивана Купала, — признался Эйдон.

— Почему? — удивилась Мария.

— Девушки становятся слишком… приставучими. Это не о тебе. Ты всегда приставучая, — ухмыльнулся парень.

— Ну спасибо. Почему же ты тогда согласился пойти?

«Потому что парни тоже становятся приставучими, и я не хотел, чтобы ты шла одна».

— Дома скучно.

Наконец вдалеке стало видно маленький огонек, по мере приближения Эйдона и Марии к лесу превратившийся в большой костер, вокруг которого мельтешили тени. Стало слышно звуки скрипки и вистла, которые сплетались в витиеватую веселую музыку. Народу было едва ли не больше, чем на Празднике вин, с которого прошло хоть и не так много времени, но люд перестал уже беспокоиться о том, что произошло тогда. Даже будь сейчас полнолуние, все равно никто не остался бы дома, все шли на опушку леса, чтобы веселиться. Древний праздник звал молодых людей, заставляя хотя бы на одну ночь забыть о том, что они христиане, и позволяя на пару часов вернуться в те времена, когда язычники резвились вокруг костров, искали волшебные растения и пытались разглядеть среди деревьев эльфов, гномов или, на крайний случай, лешего.

Чем ближе подходили Эйдон и Мария к толпе, тем сильнее сказывалось на них действие волшебного вечера. Кровь начинала бурлить, глаза загорались, казалось, что даже земля дрожит. Парни танцевали вокруг костра, и в бликах огня их лица преображались, и раскрывалась срытая веками кельтская сущность. Мария смотрела на взволнованных ночными чарами людей и думала: «И это магглы? Они говорят, что ведьмы устраивают шабаши, а сами чем занимаются? Где их правда, а где правда волшебников? Они ведь так похожи, пусть и не осознают этого».

— О, а вот и они! — как только Мария с Эйдоном появились в поле видимости, навстречу им побежал Томас Джерри, знакомый Лейти. — Мисс, — поклонился он Марии и поцеловал протянутую ручку. — Мистер…

— Хочешь и мою руку поцеловать? — пошутил Эйдон.

— Да нет, это я так, для красоты тебя назвал, — ухмыльнулся Том и сделал приглашающий жест рукой. — Мы вас заждались!

— Да ну? — выгнула бровь Мария.

— О да, Мэри, мы так за вами соскучились. Вы постоянно вместе, с остальным народом мало общаетесь… — глаза Тома хитро сверкнули.

— Меня зовут Мария. Не Мэри, — нахмурилась девушка. Эйдон почувствовал, как она напряглась. В последнее время он научился распознавать ее эмоции, достаточно было взглянуть на нее. Только в этот раз перемена ее настроения была ему непонятна. Ему казалось, что ее не слишком волнует, что их считают парой. Право, парни иногда бывают очень недогадливы.

— А где твоя Кэти? — поинтересовался Лейти, чтобы избежать разбирательств по поводу имен.

— Сейчас придет, — махнул рукой куда-то в толпу у костра Том. Аркан уже распался, и музыканты заиграли веселый танец, в котором участвовали пары.

— Мария, можно тебя пригласить? — вдруг спросил Том. Девушка удивилась и вопросительно посмотрела на Эйдона. Тот пожал плечами, мол, решай сама, как тебе захочется. Мария подала руку Тому, и он повел ее к другим танцующим парам.

— При Эйдоне не хотел говорить, но все же решил тебя предупредить, — сказал вдруг Том, делая несложные па, которые состояли в основном в том, что он обнимал Марию за талию одной рукой, и так они делали несколько оборотов, а когда расходились, то держались за руки. Мария насторожилась. Она раньше не особо общалась с Томом. Он, как и большинство парней Медовых Боров, немного ухлестывал за ней, как только она появилась в деревне, но, когда Мария явно дала понять, что ее он не интересует, попросту отстал, сохранив при этом легкие приятные отношения с девушкой. Правда, дружбы между ними не было, но зато Том был в довольно хороших отношениях с Эйдоном и Виктором.

— О чем? — спросила Мария и охнула, когда он вдруг быстро притянул ее к себе, едва не нарушив своей поспешностью ритм танца, и, крепко обняв, сказал ей на самое ухо:

— Вчера я случайно стал свидетелем разговора Лизи МакГреат и Виктора Рейнолдса. Толком я ничего не понял, так как они замолчали, увидев меня, но из того, что я услышал, мне стало ясно: они что-то замышляют против тебя. И Лизи, и Виктор сходят с ума от ревности, и я решил предупредить тебя.

— Спасибо, — пробормотала Мария, на миг отходя от него и снова возвращаясь в объятья. — Эйдону они не угрожают?

— Да вроде нет. Я слышал только твое имя.

— Еще раз спасибо.

— Ты Эйдону-то скажешь? — поинтересовался Том.

— Зачем? Чтобы он еще решил с ними разбираться? Я сама могу, — ухмыльнулась Мария, хотя внутри у нее все похолодело, интуиция шептала: беда!

— Ну, смотри. Лизи становится страшным человеком, когда ревнует.

— Не к чему ревновать, — буркнула Мария.

— То есть? Вы же с Эйдоном…

— Друзья. Не больше.

Том недоверчиво посмотрел на нее.

— Я серьезно, Том. Просто тот уровень общения, который установился между нами, взаимно симпатичен нам обоим. А если Лизи и Виктор видят в нашей дружбе что-то большее... Что ж, это их проблемы.

— Вся деревня считает вас парой. Эйдон раньше ни одной девушке не уделял столько внимания, как тебе, — Том все еще выглядел удивленным.

— Потому что я не очередная его подружка.

— Не грусти, Мария, — пробормотал парень, внимательно взглянув на нее. Теперь удивилась уже Мария: откуда этот почти незнакомый ей юноша так понимает ее настроение? Ей казалось, что она умеет контролировать эмоции, а оказалось, что нет. Что же…

— Я не грущу.

— Это видно по твоим глазам, когда ты смотришь на него, — танец закончился и Том отпустил руку Марии, а потом отошел на шаг и легонько поклонился.

— Это видят все? — спросила Мария, кланяясь в ответ.

— Нет, думаю, только я, — Том повел ее в ту сторону, где Эйдон в кругу десятка человек смеялся над чьей-то шуткой. — А Эйдон вообще слеп. Ты очень хорошая девушка, Мария, жаль, что я не в положении Лейти, — Том грустно улыбнулся.

— После этих слов можешь считать, что хотя бы дружеское положение тебе гарантировано, — улыбнулась Мария. Она была польщена.

— О чем это вы так активно шептались во время танца? — шутливо нахмурился Эйдон.

— Ревнуешь? — спросила какая-то девушка из компании. Мария ее не узнала.

— Конечно, — улыбнулся Лейти и обратился к Марии, протянув руку: — Надеюсь, ты не слишком устала, чтобы и мне подарить один танец.

— Ну, раз ты так просишь… — Мария улыбнулась и подала ему руку. Музыканты заиграли мелодию намного спокойней той, что была перед этим. Мария не выучила еще названий всех английских танцев, но этот ей определенно нравился, ведь в нем столько нежных прикосновений, взглядов глаза в глаза…

— Ты чем-то взволнована, — сказала Эйдон, едва касаясь ее ладони своей, а потом обнимая другой рукой за талию.

— Все нормально, — улыбнулась девушка. Она действительно решила не говорить ему о неприятной новости, что сказал ей Том. — Правда. Мне просто приятно, что ты все-таки решил прийти.

— Мне и самому начинает здесь нравиться, — улыбнулся Эйдон.

— Ты так изменился.

— Нет, я такой же вредный и невоспитанный.

— Неправда, ты сейчас очень хороший, — полушутя-полусерьезно возразила Мария.

— Тебе так кажется, я могу быть злым, — Эйдон вдруг взял ее за руку и, когда девушка сделала оборот, аккуратно подкосил ей ногу так, что Мария не удержала равновесия и вскрикнула от неожиданности, и подхватил у самой земли, замерев. — Видишь?

Мария промолчала. Сердце у нее стучало уже где-то в горле, но не от страха. Он, сам того не ведая, играет с ней. То отпускает, то ловит... Как кошка мышку. Уже второй раз за вечер Мария задумалась: а так ли отличаются маги от магглов, как принято думать? Вот он околдовал ее, волшебницу…

— Поставь меня на место, — прошептала Мария, хотя ей было приятно быть в таком немного странном полулежащем положении, завися только от сильных рук Эйдона, ощущая его дыхание на своей щеке, смотря в его серые глаза, которые были сейчас совсем близко. — На нас люди смотрят.

— Кто это так засмущался? — Эйдон дружелюбно ухмыльнулся и вернул Марии вертикальное положение. Девушка действительно покраснела.

— Давай я тебя вниз головой опущу, посмотрим, останешься ли таким бледным, — буркнула она.

Эйдон хмыкнул, но больше Марию в смятение не приводил. По крайней мере, до конца танца.

— Я хочу пить, — капризным тоном заявила девушка, когда музыканты сменили мелодию.

— Вино?

— Э-э… здесь ведь ничего другого нет, правда? — пожала плечами Мария. — Давай вино.

— Подожди секунду.

Эйдон куда-то исчез и пропадал довольно долго, поэтому Мария успела даже немного заскучать. Но тем не менее парень наконец появился, причем с двумя большими кружками.

— Вина не было. Зато был отличный эль, — улыбнулся он.

— Спасибо, — ответила Мария и сделала несколько глотков. Ей сразу же стало жарко. Девушка была довольно чувствительна к алкогольным напиткам, даже если они слабые.

Эйдон рассматривал танцующих. Ему чего-то не хватало. Точно! Не было ни Лизи, ни Виктора, а они обычно не пропускали празднества.

«Может, они нашли друг друга», — появилась и сразу исчезла мимолетная мысль. Эйдон посмотрел на Марию, выражение ее лица было непривычно серьезным.

— О чем задумалась?

— Я... Ни о чем, — пожала она плечами.

— Не хочешь прогуляться?

— Идем.

Они медленно пошли вдоль опушки. Подул ветерок, и Марии неожиданно даже для нее самой стало зябко. Эйдон заметил это и приобнял ее за плечи.

— Ты почему загрустила? — тихо спросил он, когда они отошли на довольно большое расстояние от костра, так, что люди, которые попадали в поле освещения, казались им совсем маленькими. Здесь не было так шумно. Мария остановилась, а потом вообще села на траву возле самих деревьев. Эйдон устроился возле нее, не убирая руки с ее плеч. Девушка склонила голову ему на плечо и закрыла глаза.

— Не знаю. Что-то тоскливо стало, — просто ответила она.

— Впервые слышу от тебя такие слова, — Эйдон задумался. — В последнее время. Что-то случилось?

— Не-а, ничего не случилось. Говорю же, просто настроение пропало.

Некоторое время они молчали.

— Нас все считают парой, ты в курсе? — пробормотала вдруг девушка.

— Да, в курсе. Тебе это не нравится? — тихо спросил он.

— Это немного… странно. О нас говорят то, чего нет. Я не знаю, нравится ли мне это. Наверное, да, — честно ответила Мария.

— Одно твое слово — и вся деревня забудет, что нас так называли.

— Я знаю. Но пусть все остается, как есть, — ответила девушка, а сама вдруг подумала, что не может терпеть это. Не может оставлять все, как есть. Он совсем рядом, близко, переживает, но он… не ее. Не отпускает дружбой слишком далеко, но и не подпускает ближе. У нее сердце из-за этого болит, доставляя почти физические страдания. А так дальше не может продолжаться. Она привыкла, что в ее мыслях и жизни все понятно, а здесь… страх, что он не любит ее, лежит на одной чаше весов, а на второй — ее любовь, которая требует взаимности. И так трудно решить, стоит ли рушить дружбу, чтобы узнать…

— Я люблю тебя, Эйдон.

Мария сама испугалась того, как прозвучал ее голос. Вернее не того, как он прозвучал, а того, что она вообще это сказала. Она призналась ему в любви! Хотя все еще не могла решить, стоит ли хотя бы намекать ему... Видимо, ее мысли самостоятельно решили озвучиться, потому что девушка буквально ужаснулась сказанному. Ну все, теперь уже нет разницы — была у них какая-то дружба или нет. Потому что есть слова, после которых невозможно вернуться к былым отношениям. Слова любви одни их таковых.

Может, Марии показалось, но рука, обнимающая ее плечи, едва вздрогнула.

Эйдону показалось, что он ослышался. Она призналась ему в любви? Она? Единственная девушка, в которой он был уверен, что не вскружит ей голову, как многим другим, влюбилась в него. И почему-то Эйдон чувствовал, что ее слова не те, которые говорят, когда имеет место простое увлечение или же просто страсть. Если Мария — взбалмошная, веселая, но умная! — сказала, что любит его… значит, она его любит.

— Можешь ничего не говорить, если не хочешь, — тихо сказала девушка, посмотрев на него. Здесь, вдалеке от костра, ее глаза казались совсем темными. И очень грустными.

— Я просто не знаю, что сказать, — честно ответил Эйдон. — Я немного… не ожидал. И… я не хочу причинять тебе боль, но не знаю… смогу ли сказать тебе то же.

Мария пожала плечиками, хотя сердце у нее буквально разрывалось от боли. «Только не плачь!» — мысленно приказала она себе.

— Все нормально. Я знала, что так будет. Анжела еще после первой нашей встречи сказала, что ты невлюбчив. Я даже рада.

Эйдон чувствовал себя очень странно. Где-то в глубине его души появилось некое подобие радости, но вместе с тем проснулась и совесть. Он не заслуживает ее любви. Она не может стать просто очередным его увлечением, а взаимности он не чувствует. С другой стороны она слишком дорога ему, чтобы мучить ее. И прекратить это можно, но только бросив ее. А так делать тоже нельзя. Он утратит огромную часть себя, потому что она пусть и не в роли любимой, но заполучила большое место в его сердце.

— Рада? — спросил он, просто чтобы спросить хоть что-то.

— Да. Что бы это нам дало?

— В смысле?

— Ты что, Эйдон? Не видишь, как относится ко мне твоя мать? Она не видит меня рядом с тобой даже при тех отношениях, которые между нами существуют… Да и еще много людей… Ты поссорился с Виктором и Лизи из-за меня. И вообще…

— Мне плевать на их мнение. Даже на мнение матери, раз на то пошло. Это моя жизнь, поэтому мне и решать с кем общаться, дружить… в кого влюбляться.

— Хватит! — вдруг вскрикнула Мария, освободившись из его объятий, встала и отошла на пару шагов. — Извини, но я… Мне надо побыть одной.

И она исчезла в темноте.

А Эйдон еще долго сидел и смотрел на далекий костер и людей. Но он не видел ничего из этого.

Она любит его.

* * *

Мария долго шла, отдаляясь все дальше от костра и веселящейся толпы. Слезы текли по ее щекам, а она даже не вытирала их. Что ж, он, по крайней мере, честен с ней. Он не хочет делать ей больно…

Он убивает ее этим.

Девушка осела на землю и закрыла лицо руками. Так плохо ей было только тогда, когда погибли ее родители. Нет, тогда было по-другому. Боль от потери родных нельзя ни с чем сравнить, это совсем другой разряд страданий… Боль от отвергнутой любви совсем другая. Потому что одно дело, когда осознаешь, что вот были дорогие люди — и вдруг их не стало, и приходиться жить с тем, что их никогда уже не будет. И совсем другое — видеть его каждый день, улыбаться и говорить с тем, кого любишь, смотреть в его глаза, на его губы и знать, что права поцеловать их у тебя нет. Нет сил запретить себе общаться больше с ним, потому что это ранит и ее, и его… и нет сил видеть его.

А сейчас она одна и может подумать над этим. Подумать над тем, что делать дальше, потому что нельзя вернуться, все изменить, нельзя жить тем, что она уже поменяла. Да и если бы у Марии был шанс переиграть все сначала, она сделала бы все так же, сказала бы те же слова. Но она не стала бы возвращаться в прошлое. Хотя бы потому, что пришлось бы снова выслушивать его ответ. Он не любит ее.

Ну и пусть. Зато она любит его. Он ведь не бросил ее, не посмеялся над ней, значит, они могут спокойно общаться дальше. Лучше быть снова его другом, чем вообще никем. Конечно, он теперь знает о ее чувствах. Но она сделает все возможное, чтобы ее признание не стояло между ними, чтобы он не боялся, что мучит ее. Да, она будет мучиться, но это будет меньшее из двух зол. Дружба будет уже не та, ну и что? Пусть будет хоть что-то. Просто чтобы видеть его, слышать, быть рядом с ним…

Неожиданно Марией овладело странное чувство. Такое бывало с ней однажды, когда она в восемь лет взобралась на чердак в доме своего дедушки по материной линии и нашла там старинный медальон, который оказался сильным магическим артефактом. Так впервые проявились ее магические способности. Когда другие детки развлекались тем, что поднимали свои игрушки в воздух силой мысли, маленькая Мария стала проявлять ту сторону своих магических способностей, которая стала потом доминирующей в ней — интуицию. Да, она была способной ведьмой, но никакие заклинания не приносили ей такого удовольствия, как возможность что-то находить благодаря своему чутью. И сейчас это чутье вновь проснулось, подсказывая: рядом магия.

Мария встала с земли, не удосужившись даже отряхнуть юбку, и оглянулась по сторонам. И увидела его.

Свет.

Мягкий серебристый свет лился из-за деревьев невдалеке от нее. Мария на всякий случай взяла в руки волшебную палочку и зашла в лес, чтобы узнать, что привлекло ее внимание.

И замерла, увидев цвет папоротника.

* * *

— Я знаю, кто ты.

Мария вздрогнула от неожиданности, когда вдруг из-за дерева вышел Виктор. Она узнала его в неясном свете луны. Хорошо, что он не видел светящегося папоротника, и она успела спрятать палочку. Мария немного испугалась. Он что, следил за ней? Но нет, не может быть... Она бы почувствовала.

Девушка довольно долго стояла у светящегося папоротника, а потом решила пойти домой. Видеть кого-то — особенно Эйдона — ей сейчас очень не хотелось. Она обошла костер стороной так, что ее никто не заметил, и пошла вдоль леса, в сторону деревни. И тут… Виктор.

— И кто же?

— Ведьма.

В груди у Марии похолодело. Как? Откуда?..

И почему его голос… он говорит так спокойно?

— И что? Сдашь меня Инквизиции?

— Нет, если ты будешь хорошей девочкой, — Виктор сделал несколько шагов к ней, и Мария отступила на такое же расстояние, как вдруг врезалась спиной в дерево. Черт! Виктор подошел к ней и остановился совсем близко. Девушка увидела, как сверкнули в лунном свете его глаза. Словно он был хищником, сумевшим, наконец, поймать свою добычу.

…они что-то замышляют против тебя.

— В каком смысле? — холодно спросила Мария.

— Ты знаешь, — улыбнулся Виктор и коснулся ее щеки кончиками пальцев. Марию словно током ударили. Она выхватила палочку, но не успела ею воспользоваться. Виктор, похоже, ожидал чего-то подобного, потому как, не дав девушке даже взмахнуть рукой, выбил палочку из ее пальцев, а потом поднял ее с земли и отбросил куда-то в сторону.

— Не глупи, иначе я сдам тебя.

— А ведь я могу и проклясть, — девушка пыталась держаться спокойно, хотя ей было чертовски страшно.

— Не проклянешь, ты слишком добрая.

— Уверен?

— Да. И к тому же зачем тебе меня проклинать? Я люблю тебя.

Мария сделала шаг в сторону, но Виктор схватил ее за руки выше локтя и прижал к дереву.

— Не убегай от меня… — прошептал Виктор, наклоняясь к ней и касаясь своими губами ее.

— Виктор, оставь меня, пожалуйста… — прошептала Мария, пытаясь вырваться из его хватки. — Ты не знаешь, что такое любовь.

— А кто знает? Эйдон? — Виктор засмеялся, и это был сумасшедший смех. Мария вздрогнула. Внутри нее кроме страха стала зарождаться злость. — Да он поиграет с тобой и бросит!

— Лучше быть брошенной им, чем любимой тобой! Ты мне противен!

Мария вскрикнула, когда Виктор ударил ее по лицу, и упала бы, если бы он все еще не держал ее одной рукой. А потом ощутила жадные горячие губы на своей шее. Послышался звук разрываемой ткани.

— Нет!

Мария умудрилась выдернуть одну руку и ногтями вцепилась Виктору в шею. Тот взвыл и, схватив ее за руки, повалил на землю. Началась борьба, в которой силы были неравны. Но тут неожиданно кто-то набросился на Виктора. Его буквально смело с Марии.

Мария еще в жизни не видела Эйдона в таком бешенстве. Он избивал своего бывшего лучшего друга так, что у того не было возможности не то что дать сдачи, но и даже защититься. Но Виктор тоже не был слабаком. Пытаясь защититься от града ударов, он изловчился и и сделал Эйдону подсечку, заставив упасть. Парни сцепились и покатились по траве. Неизвестно, чем бы закончилась драка, но тут Мария нашла в траве свою палочку. Красная вспышка — и Виктор слетел с Эйдона и упал рядом на землю, потеряв сознание. Разгорячившийся Эйдон не понял сначала, что произошло, и бил бы Виктора дальше, если бы Мария не остановила его.

— Хватит! Он без сознания…

Ее всю трясло, по щекам вновь текли слезы. Она смотрела на своего спасителя и все еще не верила, что все обошлось. Если бы не он…

Эйдон подбежал к Марии и крепко обнял ее, пытаясь успокоить.

— Тише, тише… глупенькая, хватит… Все в порядке…

Эйдон гладил ее по волосам и целовал их, его тоже трясло. Если бы Мария не остановила его, он бы убил Виктора и не пожалел бы об этом. Никогда.

Он в жизни не чувствовал еще такой ненависти, как сейчас. И никогда он еще не чувствовал такого облегчения от того, что успел вовремя.

Или почти вовремя. Когда он легко коснулся щеки Марии, та вдруг не то зашипела, не то охнула. Ей было больно!

— Он ударил тебя?

Мария посмотрела в глаза Эйдону и кивнула. Она уже немного успокоилась.

— Ничего, это… пройдет. Давай уйдем отсюда. Пожалуйста, — прошептала она. Эйдон кивнул. Не глянув даже на лежащего Виктора, они пошли в сторону деревни.

— Какой я дурак… Не надо было отпускать тебя одну, — пробормотал Эйдон, обнимая Марию, когда они уже остановились возле ее дома. Была самая середина ночи, луна зашла за тучи, и на улице было совсем темно. Мария даже была рада, что это так, ведь она была уверена, что на скуле у нее появился немалый синяк.

— Ты что… не говори так. Если бы не ты… — девушка вздрогнула. — И… он знает, что я ведьма.

— Что?!

— Да. Я не знаю, откуда, но знает. Мне надо убираться отсюда. Он выдаст меня Инквизиции.

Эйдон на миг потерял дар речи.

— Но откуда? Ты ведь колдовала только при мне?

— Сегодня во время танца Том предупредил меня, что Виктор с Лизи что-то замышляют против меня, но…

— И ты мне не сказала? — разозлился Эйдон.

— А что бы это дало? На танцах их не было!

— И ты додумалась пойти домой сама? А если бы я тоже не решил пойти к деревне в то же время? Мария!

— Я просто… не хотела никого видеть, — тихо сказала она.

Эйдон внимательно посмотрел на нее.

— Глупая.

— Я хочу домой, — Мария легко коснулась его щеки губами и освободилась из объятий. — Спасибо.

* * *

— Пусть папоротник расцветет — тебе цветок тот подарю... И сердце вместе с ним... тебе я сердце отдаю... — тихий голос проник в сознание, развеяв сон.

Эйдону казалось, что он заснул всего миг назад, но, как оказалось, он ошибался. Когда он, не разуваясь и не раздеваясь, завалился на кровать и после долгих раздумий, наконец, задремал, еще была ночь. А теперь на улице светало. Неясный сероватый свет проникал сквозь окно, и в этом свете ясно было видно изящную фигурку девушки, стоящей у окна.

Как она попала к нему в дом?

Эйдон резко сел на кровати, а потом встал и подошел к Марии. Она стояла к нему спиной. Минуту они молчали, и тогда девушка сказала:

— Я сегодня уезжаю.

— Это прощание?

— Да, — Мария повернула голову и встретилась с Эйдоном взглядом.

— Где я смогу тебя найти?

— Зачем тебе искать меня, Эйдон?

Давно она не говорила так… открыто.

— Я не смогу без тебя.

Мария усмехнулась.

— Теперь, когда Виктор знает, я вне закона. Уверена, уже сегодня в деревне будут инквизиторы. Поэтому ты больше меня не увидишь. Тебе надо меня забыть. Общение с ведьмой не принесет тебе ничего хорошего.

— Ты принесла в мою жизнь все хорошее, что в ней есть.

— Рада, если это так.

— Мне плевать на чужое мнение.

— Мне тоже. Но от этого может зависит твоя жизнь.

— Мне все равно.

— А мне нет.

Мария повернулась к Эйдону и протянула ему маленький серебристый цветочек.

— Вчера я случайно нашла-таки цвет папоротника, — грустно улыбнулась Мария. — Я наложила на него заклинание, которое будет защищать тебя от разных бед. Просто храни его у себя.

Эйдон взял цветок.

— Спасибо. Он похож на тебя. Такой же хрупкий и волшебный.

Они некоторое время просто смотрели друг на друга. И в этот момент они были очень похожи тем, что творилось у них на душе.

— Я найду тебя.

Мария улыбнулась, а потом встала на цыпочки и прошептала ему на ухо:

— Я уже нашла тебя. Закрой глаза.

Эйдон закрыл глаза и почувствовал легкое прикосновение ее губ к своим. Когда он открыл глаза, Марии в комнате уже не было.

* * *

— Я буду скучать. Береги себя! — Анжелика крепко обняла племянницу.

— А ты себя, — улыбнулась Мария и стерла со щеки нежданные слезы. — Пока.

Девушка наклонилась, чтобы взять сумку, в которую сложила все нужные ей вещи, как вдруг раздался стук в дверь. Мария с Анжеликой испуганно переглянулись.

— Кто это может быть? — прошептала Анжелика. Ответ пришел тут же.

— Именем Святой Инквизиции, откройте дверь!