Большие перемены (джен)

В дом Блэков они пошли без Гарри, которого оставили на попечение Эйвери и домовых эльфов.

— Ещё мы подарков Блэку не делали, — заявил Снейп. — Сейчас не Рождество, а я не Санта-Клаус.

— Какие подарки, о чём ты? — удивился Мальсибер. — Нам нужно, прежде всего, выторговать право свободного общения с ним. И вот я не знаю — говорить им о хоркруксе? Нет? О пяти других я расскажу — но Гарри...

— Мадам Вальбурга мальчишку просто заавадит, — резко сказал Снейп, — для неё полукровка — не человек. Так что даже не заикайся об этом.

— Я вот тоже этого боюсь, — кивнул Мальсибер и пообещал: — Я не скажу.

В доме на Гриммо их встретил Сириус — вопросом:

— Чего пришли опять? Нет тут больше никого. Где Гарри?

— И тебе здравствуй, — ядовито поприветствовал его Снейп, — нам нужна мадам Блэк.

— Зачем? — мгновенно напрягся Блэк.

— Поговорить про хоркруксы, — мирно сказал Мальсибер.

— Про что? — изумился Блэк. — Это что ещё за дрянь? И где, в конце концов, мой крестник? Вы же обещали!

— Про крестника потом, — сказал Мальсибер. — Мы его нашли, но это после... а хоркруксы — это предметы, в которых спрятан кусок души волшебника, — просветил он Блэка. — В данном случае — Тёмного Лорда.

— То есть как — кусок души? — озадаченно спросил ничего не понявший Блэк.

— Я бесконечно обрадован твоим уровнем знаний, — саркастически усмехнулся Снейп, — но, может быть, ты хоть в дом нас пустишь? В прихожей такие разговоры вообще-то не ведут.

— Ну как-как, — Мальсибер улыбнулся легкомысленно. — Берёшь душу, отрезаешь от неё кусочек и вкладываешь в какой-нибудь предмет. Для сохранения. Вдруг случится что — а он тут. Хранится. В целости. Удобно же! И не умрёшь нечаянно, — он тихо фыркнул.

— Кричеру эту чушь расскажи, — не поверил Блэк, — или матушке. Кричер, паразит! Скажи матушке, что тут гости припёрлись. Долгожданные. Проходите, коль пришли, — и он махнул рукой в сторону гостиной.

— А я говорил, что он дебил, — презрительно скривился Снейп. — Ему прямым текстом говорят важнейшие вещи — а у него мозгов не хватает в то, чтоб поверить в нечто, выходящее за рамки школьной программы. Смысл с ним беседовать?

— Ну да, куда мне до вас, — вызверился Блэк, — такие умники, что рабское клеймо выпрашивали чуть не на коленях!

— Ну, на это много ума не надо, — мирно сказал Мальсибер. — Знаешь, я вот тоже не поверил, когда в первый раз услышал про хоркруксы, что такое вообще бывает. Но вот оказалось, что бывает — очень даже. И наш Лорд тут отличился. Так что чтоб его убить, нам придётся отыскать их все... ты присоединишься?

— Убить Лорда? — вскинулся Блэк, — разумеется! Так это что, правда, что ли, про эти... хоркруксы? — спросил он Мальсибера, демонстративно не глядя на Снейпа.

— Правда, — кивнул Мальсибер и добавил радостно: — Это здорово, что ты присоединишься. Вместе будет проще. В общем, вот один хоркрукс, — он достал из кармана медальон и сказал уже серьёзно: — И ради того, чтобы раздобыть его, твой брат отдал жизнь. Его нужно уничтожить, но пока мы не нашли, как это сделать. Но найдём.

— Так вот что это за дрянь, — процедил Блэк, с ненавистью глядя на медальон, — а откуда… Как он попал к ТЕБЕ?

— Мать твоя дала, — сказал Мальсибер. — Чтоб я... допросил его, если так можно выразиться. Узнал, сколько их ещё. Я узнал. Мы здесь, и мы хотим всё это обсудить, — он сунул медальон в карман.

— Отдай! — потребовал Сириус. — Не твоё!

— От кого получил — тому отдам, — сказал Мальсибер спокойно.

— И это правильно, — ответила вошедшая в гостиную Вальбурга Блэк. — Не скажу, что рада вас видеть, но здоровья пожелаю. Оно нам всем понадобится.

— Благодарю, мадам, — Мальсибер поклонился, и довольно низко. — И возвращаю это вам, — он снова вынул медальон и протянул ей. — Я узнал то, о чём вы спрашивали.

— Сколько их? — хрипло спросила Вальбурга, забирая у него медальон. — Сколько ещё таких якорей у Риддла?

— Ещё четыре, — ответил Мальсибер и добавил после короткой паузы: — Хотя, возможно, есть ещё один. Но я не уверен в этом — мне, вероятно, показалось. Всё-таки предмет — не человек. Я поговорю ещё с другими — надеюсь, это поможет внести ясность. В любом случае, нужно найти те, в которых я уверен.

— То есть вы даже узнали, в какие предметы этот полукровка поместил клочья своей гнилой души? — уточнила Вальбурга. — Что же... я вам очень признательна. Где найти те, в которых вы уверены?

— Узнал, — кивнул Мальсибер. — А вот где они — сказать сложнее. Я могу лишь показать места — но где они находятся, не знаю. Мне понадобится Омут памяти. И ваше обещание, что мы с Северусом и Марком тоже будем участвовать в поисках, — добавил он абсолютно будничным тоном. — Наравне с вами и... Кто ещё к нам присоединится?

— Вы? — Вальбурга с недоверием посмотрела на него. — Вместе с Эйвери и Снейпом? Зачем это вам?

— Зачем? — Мальсибер изумлённо вскинул брови и задрал левый рукав. — Вы полагаете, мадам, нам нравится носить вот это украшение? Вы думаете, мы в восторге от того, что привязаны навечно к сумасшедшему недопокойнику? Полагаете, нам не хочется освободиться? Если так — вы очень ошибаетесь, — он одёрнул рукав к запястью и глянул ей в глаза.

— Ну что же, — задумчиво сказала Вальбурга, — ваши мотивы понятны. В таком случае, думаю, вас не должно удивить, что подобные же чувства испытывают и некоторые ваши коллеги. Бывшие.

— Какие ещё коллеги? — буркнул Снейп.

— Я рискну назвать Лестрейнджей, — сказал Мальсибер, вопросительно глядя на Вальбургу. — Я ошибся?

— Нет, — усмехнулась Вальбурга, — вы не ошиблись. Родольфус и Рабастан сказали примерно это же.

— Что-о-о? — заорал Сириус. — Вы тут спятили, что ли? Лестрейнджи? Психопаты и фанатики?

— А ты думаешь, ловить психа должны люди исключительно уравновешенные? — спросил Мальсибер. — И потом, я не назвал бы их фанатиками. Ты ведь их не знаешь, что ты сразу так кидаешься?

— Я их не знаю? — Блэк захохотал отрывистым лающим смехом. — Я четыре года с ними в соседних камерах провел! Так что дорогого зятя Руди и его избалованного психопата братца Басти я знаю получше тебя!

— Знаешь, если судить по Азкабану, — возразил Мальсибер, — то ты псих похлеще их, а я так просто сумасшедший. Что, скажешь, не так? Я так очень хорошо помню, как рыдал и выл сутки напролёт. Скажешь, это было поведение вменяемого человека?

— А ты в Азкабане много вменяемых видел? — вдруг ухмыльнулся Блэк. — Да там самым вменяемым был Трэверс. Ему что в тюрьме, что на воле — одинаково. Лишь бы плесень на стенах росла!

— Ну, вот именно, — кивнул Мальсибер. — Так на основании чего ты называешь Лестрейнджей фанатиками? Ты же их только по Азкабану знаешь — а он не показателен, не так ли?

При слове «показателен» Снейп с некоторым удивлением глянул на Мальсибера, однако говорить ничего не стал.

— Ну почему же — только по Азкабану? — оскалился Блэк. — Ваша чудная компания в масочках и плащиках мне и до Азкабана встречалась. На живописных развалинах и под Морсмордре в небе. И что из себя представляет моя на всю голову больная кузина и её муженёк с братцем, я тоже не в Азкабане узнал. Кстати, матушка, — повернулся он к Вальбурге, — они что, Беллу удавили по-тихому? Раз уж надумали против Волдеморта идти? А как же тогда ваше «мы одна семья»?

— Азкабан мозги вправляет лучше, чем ты думаешь, — не дав ничего сказать Вальбурге, ответил ему Мальсибер — и замолчал, когда Снейп со всей силы пнул его под столом носком ботинка.

— Че-его? — изумился Блэк. — Это кому он мозги вправил? Тебе, что ли?

— Мне, — кивнул Мальсибер очень серьёзно. — За себя я говорить могу, надеюсь, — так вот что я скажу тебе. Когда я пришёл к Лорду, я вообще не понимал и не особенно задумывался над тем, что делаю. Вроде бы серьёзный человек, все его боятся, а он так мило разговаривает — и папа его уважает. И вдруг мне предлагают вот такое вот особое отличие, — он похлопал себя по левому предплечью, — здорово же! Я не слишком-то раздумывал, зачем мне это надо. После, когда мне деваться было некуда, я Лорда боялся и просто ждал, когда война закончится и всё будет «хорошо». А вот в Азкабане — о, вот там я понял, что наделал и куда я влез. Да поздно было. Это называется крепость задним умом и раскаяние, — добавил он с иронией. — Ты слышал, вероятно? Тебе приходилось, может быть, жалеть о сделанном? Так это — то же самое.

— Ну, — озадаченно сказал Блэк, — приходилось, конечно, — и вдруг глаза его загорелись безумным огнем и он взвыл: — Крыса! Проклятая крыса!

— Ну, вот именно, — невозмутимо кивнул Мальсибер. — Ты тоже ошибся — один раз, зато фатально. Как и я. И не я один. Так вот, возвращаясь к Лестрейнджам — про Родольфуса я не скажу, не знаю, а Басти точно сдуру к Лорду сунулся. И жалел потом безмерно. Ну а Белла... ненавидеть хорошо из тёплой комнаты и с палочкой в руке. В Азкабане ненависть проходит — остаётся только то, что важно.

— А что у неё было, кроме ненависти? — спросил Блэк. — Ни-че-го!

— Что ты, — удивился Мальсибер. — Ты же с детства её знал — она что, с рождения всех вокруг ненавидела?

— Да помню я, что ли? — не меньше удивился Блэк. — Она с нами не общалась почти. Меду в детстве я хорошо помню, кривляку-ломаку Цисси тоже. А Беллу... нет.

— А ты вспомни, — предложил Мальсибер. — Я её тогда редко видел — я же не совсем из вашей компании — но я прекрасно помню, какой она была живой и пылкой. И как на Родольфуса смотрела — мы, дети, всё хихикали и их дразнили, и нам доставалось. Неужели ты не помнишь?

— Да мне как-то не до них было, — озадаченно сказал Блэк.

— Да что ты? — не удержался Снейп, но Мальсибер перебил его с улыбкой:

— Зато теперь у тебя полно времени. Кстати, — добавил он внезапно. — У нас есть ещё одно условие. Ты просил найти Гарри Поттера — мы нашли его. Но мы хотим иметь возможность тоже видеться с ним и общаться.

— Ни за что! — резко ответил Блэк.

— Ну, как знаешь, — Снейп пожал плечами. — Тогда и ищите его сами. Я дал слово защищать его и собираюсь это слово сдержать.

— Погоди, — попросил его Мальсибер и поглядел на Вальбургу, а затем на Сириуса. — Сириус, ты своей свободой обязан Маркусу, не так ли?

— А это тут при чём? — спросил Блэк. — Вот Эйвери я бы ещё к ребёнку подпустил. Он хотя бы безобидный.

Вальбурга Блэк посмотрела на сына и молча покачала головой. «Безобидный Эйвери» для неё звучало как «солёный сахар».

— А я нет? — спросил Мальсибер.

— А ты, знаешь, хитрющий, как тот гоблин, который Гриффиндору меч продал, — заржал Блэк, — а потом Гриффиндор за свои же деньги им ещё и должен оказался!

— Я? — Мальсибер изумился. — Да с чего ты взял? Но даже если так — то почему ты против того, чтобы у твоего крестника был подобный друг? Тем более, чуть что я сделаю не так — ты меня в аврорат сдашь, — он улыбнулся.

— Мой крестник пойдёт на Гриффиндор! — набычился Сириус. — А ты его, чего доброго, и на Слизерин подобьёшь!

И тут Вальбурга рассмеялась — резким, отрывистым смехом. Чем-то странно похожим на плач.

— Хочешь, поклянусь, что нет? — неожиданно серьёзно спросил Мальсибер. — Нечего ему там делать, в Слизерине.

Они замолчали, а Вальбурга всё смеялась и смеялась — а потом умолкла и лишь рукой махнула.

— Да иди ты со своими клятвами, — с некоторым смущением ответил Сириус Блэк, покосившись на мать. — Пусть идёт, куда захочет. Был бы он жив, здоров и счастлив.

— Так ты мне позволишь с ним общаться? — уточнил Мальсибер.

— При мне! — категорически заявил Блэк.

— А если он меня куда-то поведёт, ты ему что скажешь? — Мальсибер засмеялся. — Сириус, ну правда. Здесь же не тюрьма. Или ты соскучился по оной?

— Да провались ты... — начал было Блэк, но поспешно закончил: — Куда-нибудь. Куда он тебя поведёт?

— Ну не знаю... в другую комнату, к примеру, — Мальсибер продолжал смеяться. — Погулять с ним я так не пойду, как понимаешь, — мне на улицу не выйти. Но по дому-то передвигаться могу. Ты что, правда будешь ходить за нами по пятам?

— Мордредов слизеринец, — проворчал Блэк и вдруг повернулся к матери: — Матушка! А вам Шляпа Гриффиндор не предлагала?