Пока идёт дождь (гет)

Пикающий звук приборов раздражающе действовал на нервы, прорываясь сквозь неспокойный сон. Это напоминало мне госпиталь, в который я попала после моего первого инцидента с уличной шпаной. Но сейчас, смотря назад в прошлое, я радуюсь, думая о том дне. Ведь тогда мы впервые встретились с Рафаэлем. Пусть он пронёсся мимолётным видением, оставив после себя свою красную повязку, но с этого всё и началось. Иногда задумываюсь: а что, если я осталась бы тогда у тёти на ночь? Если бы вышла на пару часиков раньше? Да даже на несколько минут. Ведь я бы уже не наткнулась на того коротышку, а значит никогда не повстречала бы Рафаэля. Вопрос, хорошо это или плохо, сам возникает из этих раздумий. Но ответом мне служит неприятная дрожь по спине от одной мысли, что встреча, изменившая всю мою жизнь, никогда бы не состоялась. Из всего сумбурного потока бессвязных слов в голове, однозначно для меня только одно — Рафаэль стал частью моей души. Мы так похожи с ним, хотя кажемся разными на первый взгляд. Но я как зеркало отражаю его, понимаю его как саму себя. Кто же мы друг другу? Родственные души? Мой ответ: да!

Голова гудела, а вместе с ней саднило бедро. Плотная пелена благовонного дыма растворилась. Теперь помещение освещалось неоновой подсветкой по краям стен, а также одной точечной лампой на столе в углу.

— Я разбудил тебя? — спросил Донателло, неожиданно подошедший сзади. — Я установил некоторые приборы, чтобы следить за состоянием Рафа.

— Есть улучшения? — мой охрипший голос почти пропал, от него остался лишь шёпот. Я щурилась, хотя свет был не очень яркий, но уже более насыщенный, чем пламя свечи.

— Пока не могу сказать точно, — пожал плечами Донателло, но по его уже более бодрому тону голоса я поняла, что всё налаживается. Надежда не покидает никого из нас. — Может, ты хочешь поесть? Правда, у нас вряд ли что-то найдётся более-менее съедобное… Я подменю тебя, можешь не переживать за него.

Было совсем непривычно видеть Донни без очков — в них его глаза были просто огромными, а теперь он даже стал казаться взрослее. Мутант доброжелательно улыбнулся мне, и стало тепло от его улыбки.

— Нет, — ответила я, переводя взгляд на больного. — Я хочу здесь побыть. Вдруг он очнётся.

— Не думаю, я вколол ему сильное обезболивающее. Для человека такая доза смертельна, но для мутанта хватит, чтобы отключиться часов на двенадцать. Так что вряд ли он проснётся в ближайшее время. Да и… — Донни замолчал, задумавшись, как выразить мысль. — Честно говоря, тебе бы стоило принять душ. Во-первых, это не очень гигиенично для твоей раны, а во-вторых…

Я ощупала свои скомканные волосы, стряхнула с одежды комочки грязи. Наверное, вид у меня совсем не презентабельный, раз уж интеллигентный Донателло об этом заговорил.

—…ты вся в крови Рафа, — закончил черепаший доктор после паузы. Я обхватила руками лицо — на нём нащупывались мелкие бугорки засохших сгустков. Мне стало не по себе при воспоминании о недавно пережитом. Да я чуть от инфаркта не померла. Такого больше не хочу, никогда и ни за что. Надо бы оберегать Рафаэля от подобных стычек.

— У вас есть душ? — спросила я у мутанта, и тот сразу кивнул. Подошёл к своему рабочему месту, взял со стола стопку свежего белья.

— Тут чистое полотенце и кое-какие вещи. Великоваты будут, но другого нет.

Я взяла одежду и поблагодарила Донателло. Если с Рафаэлем всё будет хорошо, буду каждый день готовить ему сладости! Эта светлая голова заслужила достойной награды за все свои труды.

— Выйди прямо по коридору, и первая дверь направо.

Я вышла из лаборатории — даже не знаю, сколько времени прошло после операции. Леонардо о чём-то говорил с отцом, Майки храпел на диване, обняв подушку и пуская на неё слюни. Этот бедный малый должно быть получил огромный стресс, чуть не потеряв брата. Искренний и славный черепашка больше напоминал ребёнка. Но как раз это и подкупало.

Включив свет в помещении, я осмотрелась. Ванная комната больше напоминала казарменный душ: бетонный пол и стены, с краю — отверстия слива воды, над головой нависает уличным фонарём кран. Хорошо, что вокруг невидимой границы душа полукругом установлена металлическая палка, а на ней — шторка.

Горячая вода смывала с меня весь ужас последнего времени. Будто это было давно, а ведь прошло только несколько часов. Багровые капли смешивались с проточной водой, помутневшими подтеками сползая вниз. Мои волосы имели неприятный запах; я потянулась в сторону полки, вернее, к углублению в стене, где стояло ровно два флакона. Шампунь и гель для душа. Как ни странно, оба средства имели ярко выраженный запах мужского одеколона. Почему странно? Да потому что я не думала, что черепахи-мутанты так за этим следят. Собственно, какая разница, какой марки шампунь и какого он запаха? Все равно кроме друг друга они никого не видят. Не для уличных бандитов же марафет наводить. И другой вопрос: зачем им он вообще нужен? Намыливают лысину и представляют на её месте лошадиную гриву? Или это только для сэнсэя Сплинтера? Интересно, а он шампунем всё тело моет или только голову, а всё остальное гелем? Впрочем, какая разница — эффект всё равно одинаковый.

Скромная, я бы даже сказала военно-полевая обстановка в душе навевала странные идеи. Здесь нет ни щётки с длинной рукоятью, ни каких-либо других подручных средств для сошкрябывания с себя грязи. Ладно, тело можно намылить руками, но как насчёт панциря? Как ни крути, ребятам просто невозможно дотянуться до него — слишком объёмный и широкий. Пусть поверхность его каменная, но ведь это тоже часть тела, которую стоило бы хорошенько отполировать.

Для таких громил такой одной обычной банки геля для душа явно мало. Этого хватит только на один панцирь Рафаэля, а в семье ещё трое пусть не крупнее брата, но тоже не маленьких мутантов. Сколько мыла они должны использовать? Хотя… Почему я об этом вообще думаю?

Мой мозг устал кубатурить каждое событие моей жизни. Чтобы отвлечься от стресса, я начинала вдаваться в подробности ничего не значащих вещей. Кажется, что я уже третий раз намыливаю голову, отвлекаясь от действия к мыслям.

Смыв с себя всю грязь, абсолютно чистая я стала разбирать стопку, которую дал мне Донателло. Из одежды были только огромная футболка, которая легко сойдёт за платье-миди, и тёплые штаны. Но какими бы большими по размеру они ни казались, всё равно были малы для любого из черепашек. Откуда у них такой размер? Да и верхнюю часть одежды они, кажется, не носят. По поношенному виду ткани было ясно, что она старая. Может, это из их запасов — сохранилось со времён юности.

Натянув всё это на себя и соорудив чалму на голове из полотенца, я вышла обратно к остальным. Мне хотелось вернуться в лабораторию как можно скорее, но по пути мне встретился Леонардо. Он сидел на выступающих широких трубах, тщательно натирал свой меч. Лицо было сосредоточенным и даже хмурым — видимо, выполнял он действия не ради наведения блеска, а чтобы занять хоть чем-то себя и не окунуться в тягостные мысли с головой.

— Привет, — потревожила я лидера, подойдя ближе. Тот поднял на меня взгляд, уже не такой холодный как прежде, и слегка улыбнулся. Мне показалось, что он расположен к общению, поэтому я подсела рядом.

— Как ты? — поинтересовался Леонардо, вложив меч в ножны.

— Со мной всё в порядке. Вроде даже не так порез болит, хотя мне грех жаловаться — отделалась небольшими повреждениями. Не так страшно.

— Это хорошо, но я имел в виду другое, — Леонардо посмотрел на меня с осторожностью и, поймав мой недоумевающий взгляд, продолжил: — Ты когда-нибудь стреляла в человека до этого?

Надо же, за всё это время я и не вспомнила об этом инциденте. Все мои мысли вертелись вокруг Рафаэля, и факт того, что я стреляла в человека, и не в одного, и не один раз, выпал из моей головы напрочь.

— Нет, никогда.

Леонардо задумчиво кивнул, смотря куда-то сквозь меня.

— Кем вообще были те парни с чёрными намордниками? Они какие-то странные, я никогда не видела ничего подобного.

Мутант усмехнулся на мои слова, хотя я не совсем понимала почему — серьёзный же вопрос.

— Те парни в намордниках — клан Фут. По новостям, если слышала, говорили про Шреддера и его банду. Мы периодически с ними сталкиваемся, хотя в последнее время они притихли. Я так думал. Но, видимо, это затишье было неспроста.

Его слова меня пугали. Будто сценарий фантастического боевика — и мутанты зелёные под землёй, и ряженые ниндзя на поверхности… Куда я попала? Это всё ещё Нью-Йорк? Это моё измерение?

— Мне, честно говоря, некогда смотреть телевизор. Я даже не знала… Подожди, ты думаешь, они хотят поймать вас? Чтобы… чтобы убить? — они решили выловить их по одиночке, ну точно же. Сначала на Рафаэля напали, потом и до остальных доберутся. Мне стало дурно, жар ударил по щекам. Чувство вины закололо сердце — ведь если бы мы не расстались с Рафаэлем, то может, ему удалось бы избежать всего этого? Может, он не бродил бы по криминальным улицам, а спокойно ел пиццу у меня на кухне? Это ужасно. Ужасно!

— Но разве это возможно? Нет-нет, это невозможно. Их было всего пятеро. Пятеро дохляков на Рафаэля. Это смешно.

— Они опытные воины, хорошо обучены, — ответил Леонардо, и я просто поразилась, как можно быть таким спокойным при такой опасности. — Но ты права: им бы не удалось так легко побороть Рафа. Дони сказал, что в его крови были сильнодействующие транквилизаторы. Он пытается выяснить их составляющую. По всей видимости, это замедлило реакции Рафаэля, и…

Мне было страшно это слушать — в голове мелькала картинка, как огромный топор сверкает над панцирем. Я не смогла усидеть на месте, подскочила, суетливо расхаживая перед Леонардо.

— Теперь все вы в опасности. Надо что-то делать. Это ведь просто… а вдруг они найдут ваше жилище? А если Рафаэлю будет хуже? Что будет дальше с вами? Этих плохих парней надо поймать. Да-да, тоже по одиночке, и… — я сжала кулаки и изобразила, как душу одного их тех типов. Леонардо только смеялся надо мной, пытался не перейти на откровенный ржач, но моё поведение явно веселило его от души. Хотя я не могу понять, что в этом смешного. Недоумевающе смотрю на него — кажется, что смеётся этот парень не так часто, как хотел бы. Но сейчас вот просто действительно не время.

— Тебе не о чем переживать. Сейчас единственное, что нас должно волновать, это состояние Рафа. Это вопрос первостепенной важности.

Да, он прав. Пока что никто не нашёл их логово, так что нужно не распаляться, а сосредоточиться на задаче.

— Тебя тем более не должен волновать клан Фут. Они не доберутся до тебя, я гарантирую.

— А как же те, что напали на Рафаэля? Ты не подумай, я не боюсь, просто… мне кажется, они могли бы использовать меня, чтобы поймать вас. Ну знаешь… что-то типа наживки. Наверное…

— Возможно, — Леонардо сделал вид, что задумался. — Но за тех четверых тебе точно уже не стоит переживать.

Я не стала расспрашивать, что это значит. Пусть это останется за гранью моего понимания. Меньше знаешь — крепче спишь.

— Почему ты сказал «четыре»? — мутант сделал вид, что удивлён, но актёр из него был никудышный. — Их было пятеро. В одного я стреляла… Он…

Леонардо многозначительно промолчал, растерянно глядя на меня. И так всё ясно — я его пристрелила. Странно, но не было никого чувства вины, даже неприятного жжения в районе груди. Моя реакция была молниеносна и, думаю, правильна. Когда моих родных касается опасность, то я не могу стоять в стороне и просто наблюдать — это было бы куда хуже. Если бы я не нажала на курок, то топор расколол панцирь Рафаэля. До смерти. Вот это страшно.

— Я не знаю, — вдруг решил ответить Леонардо. Видимо, хотел меня подбодрить. — Мы оставили его там, но не думаю, что он тебя видел. Вряд ли в такой темноте он мог бы тебя запомнить.

Вот всё правильно в словах лидера, но только одно не так — он совершенно не умеет врать. Мне и без доказательств понятно, что он там трупиком на свалке лежит. Да и в этом я сомневаюсь — в теле пуля от пистолета, принадлежащего Дэвиду. Вряд ли бы они стали оставлять улики. Если уж я допетрила, то Ди Каприо так точно должен был. Кстати о Дэвиде.

— Ты не окажешь мне услугу? — обратилась я к Леонардо, и тот сразу согласился, прежде чем услышал, что надо сделать. — Сможете отогнать машину моего знакомого к его дому? Я не хочу отходить от Рафаэля далеко, а Дэвид наверняка будет переживать.

— Не беспокойся об этом. Я всё сделаю.

А с этим мутантом всё-таки приятно иметь дело. Характером он совсем не походил на Рафаэля. Спокойный, я бы сказала, временами даже холодный, весь такой правильный, всё у него по полочкам, ко всему относится ответственно. Они точно были от разных мамочек!

— Ключи у меня в сумочке. Спасибо.

Леонардо кивнул в ответ, и я пошла обратно в лабораторию.

Донателло всё колдовал над своими колбами с разноцветными жидкостями, суетливо перебегая от одной к другой и под нос себе шелестя какие-то «заклинания», значение которых мне не понятны от слова «совсем».

— Как твоя нога? — неожиданно спросил он, как бы невзначай между делом, продолжая делать свои записи.

— Вроде нормально, — глядя на раненного Рафаэля, у меня не было никакого права жаловаться.

— Садись, я осмотрю рану, — приказал «доктор». Мои протесты до него явно бы не дошли — таким занятым и слегка рассеянным он кажется, — и поэтому я послушно села на стул возле него. Он прикатил ещё две небольших табуретки, поставив одну мне под ногу, а на другую присев. — Подними штанину.

Донателло достал бутылёк из кармана и обильно побрызгал содержимым на мою рану. Пришлось стиснуть зубы, чтобы не завопить от такой неожиданной боли. Моя рука как чугунная припечаталась к столешнице, пытаясь задушить её своей хваткой.

— Ты не мог предупредить? — прошипела я, невольно поджимая пальцы на ногах. Лекарство запенилось, разрастаясь маленьким сугробчиком на бедре.

— Извини, — между прочим ответил Донателло. — Думаю, швы накладывать не стоит, вроде не очень глубокая рана. Хорошо, что ты сумку вовремя подставила, иначе пришлось бы сшивать.

Он наложил какое-то лекарство и повязку мне на ногу, крепко перевязывая бинты. Все его движения были механическими, профессиональными. Кажется, что его, в общем-то, совсем и не трогала обнажённая почти до основания бедра девичья нога. От него веяло спокойствием — я доверяла Донателло, будто он был моим терапевтом. Честно говоря, я бы не постеснялась и раздеться при нём, если придётся. Чувствую себя как на приёме у доктора.

— Готово, — объявил мутант, наклеивая последний кусочек пластыря. — Старайся сильно не тревожить рану, меньше двигайся. Напомни мне позже поменять тебе повязку.

— Да я никуда и не буду двигаться. Буду здесь, с Рафаэлем.

Странно, но только на эту фразу Донни отреагировал — улыбнулся, слегка покосил взгляд в сторону, неуклюже поправил пальцем очки. Чуть посидел, задумчиво глядя в пол и неосознанно потирая свои колени.

— Ладно, я тогда пока пойду, сделаю нам с тобой чая, раз уж ты пока будешь здесь, в моей лаборатории.

Я кивнула в ответ, и когда он ушёл, пересела обратно на своё место возле кушетки. Не знаю, сколько времени прошло — здесь трудно его определить. Но я хочу быть здесь и держать его за руку, когда он очнётся…

— Пожалуйста…

Неожиданно для меня Рафаэль стал глубоко и неспокойно дышать, пытаясь шевелить руками, что вызывало у него ужасный дискомфорт. Он словно услышал. Моё сердцебиение участилось — я так надеялась, что он наконец-то очнётся, но не думала, что так скоро. Надеюсь, черепахи-мутанты восстанавливаются быстрее людей. Рафаэль нахмурился от неприятных ощущений, стал постепенно открывать глаза, быстро пытаясь понять, где он находится. Я положила руку на его голову, слегка поглаживая влажную макушку пальцами.

— Привет, — тихо прошептала ему, когда мы встретились взглядом. Он был явно удивлён, несколько раз поморгал, чтобы убедиться, что я не мираж, нахмурился ещё больше.

— Роксана? — недоумевающе спросил мутант. Видимо, не помнил, как в бреду звал меня, искал, даже пытался насильно прийти в сознание. Янтарный взгляд от удивлённого перешёл в тревожный, быстро пробегаясь по мне.

— Со мной всё в порядке, — предвещая вопрос, сказала я. — Просто несколько царапин, ничего особенного.

Лицо снова стало хмурым. Взгляд суровым, даже зловещим. Я рефлекторно убрала от него руку, думая, что это ему неприятно.

— Дура, я же говорил тебе бежать. Захотелось поиграть в супергероя? Футы, они знают теперь про тебя. Они могут… — голос Рафаэля захрипел, он начал кашлять, но сразу зашипел от боли — лишние движения приносили ему дискомфорт.

— Да, Леонардо рассказал мне, кем были те люди. Не стоит переживать об этом, всё в прошлом.

Широкие ноздри мутанта быстро расширялись и сужались. Янтарь продолжал прожигать меня — мою душу, — выворачивал внутренности наизнанку. А я не знаю, что ему сказать. Может, стоит извиниться? Действительно стоит, но с чего начать? Столько всего хотелось сказать ему, пока он был в отключке, а теперь все слова улетучились, растворились, и не осталось даже скромных отголосков. Его глаза притягивали к себе — я уже видела раньше эти яркие искорки внутри золотой радужки. Он рад видеть меня. Я ведь знаю этот взгляд. Внимательный, изучающий, но не так, как Леонардо изучал меня. Скорее любующийся. Надо бы нарушить эту тишину, а в горле комом волнение.

Рафаэль опять сдвинул брови друг к другу, будто очнулся от наваждения и теперь пришёл в себя. Глаза больше не смотрят на меня — нашли другой объект для изучения. Трёхпалая рука — в кулак. Выдох разочарования, даже огорчения, пронёсся по тёмной лаборатории.

— Уходи, — буркнул он, искривляя губы, как будто раздражался на меня и скорее хотел избавиться. В сердце неприятно кольнуло от этого. — Тебе нечего здесь делать.

Я ведь знаю, что он хочет другого. Знаю, что теперь в нём заговорили гордость и обида. Знаю, что хочет, чтобы я осталась. И я этого хочу. Но как упрямый баран Рафаэль упёрся рогами в стену, отталкивая меня от себя. Глупый, уже и так для всех всё очевидно, уже и так понятно, что это не просто жест жалости к пострадавшему. После всего, что случилось, было бы ужасно несправедливо и по-дурацки вот так просто взять и снова отдалиться друг от друга. Я впилась пальцами в сидение стула, намереваясь бороться до конца.

— Нет, — мой уверенный голос даже не дрогнул. Я усилием скрыла свою дрожь от его резкого взгляда. Кажется, он способен пришпилить к стене, даже не используя своё оружие. — Я никуда не уйду, ты понял?

— Возвращайся к себе на поверхность. Не трать время, — от его слов веяло неприязнью, желанием уколоть меня. Но Роксана тоже не простая дамочка. Не на ту напал.

— Я сказала нет! И никто не заставит меня уйти отсюда. Ты понял? Буду сидеть прямо здесь, — я ткнула пальцем вниз, указывая на свой стул, и скрестила руки на груди, демонстрируя свою непреклонность. По наивности душевной мне думалось, что мои слова заставят его замолчать и сдаться, что в своём состоянии он уже неспособен бороться. Да и вдвойне тяжелей бороться против себя самого и своих желаний. Но я Рафаэля явно недооценила.

Ноздри раздулись от демонстративного раздражения, губы — в тонкую полоску — побелели от напряжения. Он согнул руки в локтях, упёрся ладонями в кушетку и пытался подняться. Видимо, чтобы выгнать меня взашей отсюда. Но взвыл, да так неожиданно и громко, что я подпрыгнула на стуле. Рухнул обратно, сквозь дрожащие губы и сомкнутые крепко челюсти выпуская горячий воздух. Рвано, с хриплым придыханием и сдерживаемыми стонами.

— Совсем что ли с ума сошёл?! — выскочило у меня в ответ на такую упрямость. Я соскочила со стула и рухнула на колени — рана под повязкой заныла, — чтобы отчитать его как следует и проверить, нужна ли подмога остальных. Но видя его страдания, его крайне измученный вид, я не могла больше ругать его за неосторожность. Никогда не видела Рафаэля — этого огромного, сильного, как скала, мутанта, — в таком слабом состоянии. Знаю, он сдерживал свою боль внутри: чтобы она не выскочила наружу в виде стонущего крика, сжал челюсти, и эти мучения, которые он испытывает, невозможно представить. Моя ладонь снова опустилась на его макушку. На твёрдой коже проступили горячие капельки пота, а Рафаэль всё ещё продолжал дышать неровно.

— Тшш, — я ничем не могу ему помочь, и от такой безвыходности хочется биться головой об стену. Пытаюсь хотя бы просто его успокоить, просто быть рядом, чтобы он не мучился тут один, чтобы как-то разделить с ним эту боль пополам. Как бы хотелось взять на себя хоть часть… — Скоро пройдёт, слышишь? Потерпи чуть-чуть, — шепчу прямо на ухо, поглаживая влажную макушку. Наклонилась совсем близко, чтобы сквозь болевой приступ он знал, слышал, что я здесь. Мышцы плеч напряжены — весь он напряжён, натянут, как стальная струна. Тело скрутилось в спазме. Неужели ему так не хочется меня видеть, что он готов в таком состоянии подскочить на ноги, лишь бы выгнать меня отсюда? Ты стала ему ненавистна, Роксана. Стала объектом неприязни и отвращения. И я понимаю его — это логично. И теперь предупреждение Леонардо приобрело другой смысл. Но как мне идти до конца, если Рафаэль этого не хочет? Я не хочу быть костью в горле…

Через несколько минут дыхание выровнялось, вдохи стали более медленными и спокойными. Напряжённые губы разомкнулись, лицо расслабилось. Боль стала отпускать его. Я проверила «шов» на панцире, нет ли кровотечения или других повреждений. Вроде всё было так же. Рафаэль снова открыл глаза. Он не смотрел на меня, но и не отталкивал — сил уже не было. Я убрала руку — вдруг это ему неприятно, а сказать не может. Стало ужасно неловко находиться здесь, будто я насильно навязываю своё общество, а у Рафаэля просто нет возможности меня выгнать.

— Если ты не хочешь меня видеть, я уйду. Я всё понимаю. Я… — не могу подобрать нужных слов, поэтому молча встаю, краем глаза замечая, что серая ткань штанов испачкалась моей кровью. — Просто хотела сказать, что я очень рада, что ты очнулся. Не сдавайся и… поправляйся скорее, — мне было неловко, но хотелось ещё немного побыть рядом с Рафаэлем, пусть и таким хмурым — вдруг он больше никогда не захочет меня видеть. Эта мысль насквозь от макушки до пяток пронзила меня острой иглой. Меня всю передёрнуло от осознания, что это реальный факт.

— Я… — комок подкатил к горлу; трудно говорить и держать тон голоса ровным. — Прощай.

Тиканье настенных часов отсчитывало каждую секунду, и так хотелось прикоснуться пальцами к стрелкам и остановить их, остановить время. Что же мне делать теперь со всем этим? Из-за собственной внутренней борьбы я потеряла границу правды и лжи, реальности и своей фантазии. И теперь я сдалась. Казалось бы, как долго я шла к этому, как сильно желала вернуть те славные деньки, когда он был моим ночным гостем, когда мы вдвоём не боясь прогуливались по тётушкиному району или когда встречали рассвет над облаками. Я сдалась. В самый ответственный момент спасовала. Почему? Может, устала. А может, просто боюсь быть отвергнутой. Я уже стала такой. Сложно разобраться в себе.

Я обернулась к выходу, уже медленно сделала шаг — нога саднила всё больше. И в ту же секунду одной искрой во мне вспыхнула надежда — за мгновения уже полыхала ярким пламенем. Выкручивала все внутренности в тугой узел. Всего секунда — жалкая, маленькая, ничего незначащая, — всего одна секунда, и мир переворачивается на сто восемьдесят градусов, и я тону в бездне собственных чаяний, когда трёхпалая ладонь стальным кольцом сомкнулась на моём запястье.Примечание к частиСкомканный сумбур моих мыслей — все, что может выдать уставший мозг... Ругайте меня, пинайте меня...

Мой паблик

https://m.vk.com/club181206684?from=groups

А тут собраны все самые крутые работы по черепахам (кстати, можно и свою кинуть)

https://m.vk.com/fanficmania?from=groups

А ещё я знаю, как обойти дурацкую систему отзывов, которая всех достала. Читайте первый комментарий.