Неприкасаемый (джен)

К моему искреннему удивлению, прогулка к торговому центру через зеленый сквер пошла нам только на пользу. И Глас как будто бы окончательно оттаял после клиники, рассказывая по дороге, во что они вчера рубились с Ищейкой и как он нечаянно умудрился скормить автомату лишнюю монету. И голова наконец-то перестала трещать, хотя при мысли об уснувшей на диване подруге где-то в затылке покалывало осознание, что эту самую голову мне еще попытаются открутить. Да и погода смилостивилась настолько, что вместо посещения кафе на верхнем этаже, мы с Гласом предпочли вернуться с мороженым на свежий воздух в сквер.

Если бы еще не приходилось всматриваться не то чтобы в каждое проплывающее мимо лицо, а во все костюмы, рубашки, футболки, выискивая Гаера, да маячившая впереди беседа с Фейном — жизнь, можно было сказать, налаживалась.

Но я, конечно, плохо подумал, собрав в кучу все беспокойные для Гласа встречи. Хотя, судя по тому, как тот легко обо всем говорил, самым неподготовленным из нас оказался именно я. И черт меня знает, к чему. Кого на самом деле я не готов был сейчас видеть, главу Института или его телохранителя?

А ведь ты собирался не забивать себе этим голову, Мор. И я тебе почти поверил.

Но поскольку в этот раз к нашему возвращению никаких катастроф не случилось, нам пришлось с проходной, на которой меня крайне запоздало догнала одна мысль, сразу же направиться к административному корпусу. На пороге которого я эту самую мысль вместо приветствия в лоб тощему аллигатору и озвучил:

— У нас до сих пор нет второго пропуска.

— О, — администратор Фейна удивленно вытянул лицо, — прошу прощения за возникшую заминку. Моя вина, упустил из виду. Как только служба безопасности вернется к своему нормальному режиму работы, я обращусь к ним с этим вопросом. Надеюсь, с охраной не возникает проблем?

— Не возникает, — хмуро ответил я.

— Хорошо, — кивнув, администратор указал на входную дверь. — Постараюсь как можно быстрее все уладить. А пока прошу за мной, господин Фейн вас ожидает.

На этот раз обладатель крокодильей улыбки и «дырявой» памяти проводил нас не до кабинета руководителя, а до небольшой, но довольно уютной переговорной, где во главе стола в одном из мягких кресел разместился сам Фейн. Рядом с ним по левую руку сидела незнакомая женщина, на вид лет на двадцать старше меня, с тугим хвостом черных волос и едва заметным, но однозначным проявлением ихора на кончиках пальцев. А с противоположной стороны от своего начальника устроился Ткач.

— Доброго дня, молодые люди, — поприветствовал нас кивком Глава Института. — Позвольте сразу представить вам нашу коллегу — мисс Умбру. Ее таланты, надеюсь, нам сегодня пригодятся.

— Здравствуйте, — смущенно прошептал Глас.

Меня хватило только на ответный кивок. Прозвище этой неприкасаемой и стопка чистых листов, которые она задумчиво перебирала пальцами на столе перед собой, могли намекать и на мирные таланты, но все равно от участия неизвестной носительницы ихора спокойней не становилось.

— Глас, пожалуйста, присаживайся. — Фейн указал на кресло справа от себя. — А вы, мистер Мор, если позволите. — Мне же он жестом предложил место рядом с Ткачом. — Не подумайте ничего дурного, просто хочу исключить любое давление, даже ненамеренное и доброжелательное.

Глас поднял на меня глаза, уверенно кивнул и направился к Фейну.

Я же, поймав короткий, неизменно бесстрастный взгляд Ткача, прошел мимо него и сел на пару кресел дальше с противоположной от Гласа стороны, так, чтобы видеть лицо мальчишки и, главное, чтобы он мог видеть меня.

— Никакого давления, мистер Фейн, просто я боюсь не услышать ответы, — как можно невозмутимее пояснил я.

— Хорошо. — Фейн снова кивнул, но, судя по скрежету ножек по полу, не мне.

А на меня, значит, давить можно?

По-другому присутствие пересевшего ко мне Ткача я сейчас не мог воспринимать. Мало того, что мне приходилось прилагать неимоверные усилия, чтобы не думать о нем. Не смотреть. Не вспоминать…

Сука.

Соберись, Мор. Сейчас есть вещи поважнее твоих ночных похождений. Гораздо важнее. И если ты хотя бы на секундочку включишь голову, то поймешь это. И увидишь, насколько сильно Фейн хочет держать тебя на коротком поводке.

Какого черта вообще происходит? Он меня боится?

Собрав в кулак убогие остатки воли, я повернулся к Ткачу и вопрошающе на него взглянул. Но тот лишь коротко пожал плечом. Все с той же невозмутимой рожей. Отвратительно бодрой свежей рожей, как будто я пил вчера один.

Да и пожалуйста, без тебя разберусь.

Отвернувшись, я демонстративно положил руки на столе перед собой и уставился на Фейна, который в свою очередь подвинулся чуть ближе к Гласу и до скрежета зубов участливо проговорил:

— Поскольку из-за сложившейся ситуации мы так и не были нормально представлены друг другу, давай с этого и начнем. Меня зовут Айзек Фейн, я основатель и действующий руководитель «Института социальной поддержки жертв Схождения».

— Очень приятно, мистер Фейн, — вежливо прошептал Глас и совсем на выдохе произнес свое имя.

— И мне очень приятно. Если позволишь, я бы хотел расспросить тебя о лаборатории, из которой тебя вызволил мистер Мор. Я очень надеюсь, что это поможет нам выйти на след данной организации. Поправь меня, если я что-то неверно буду говорить. Или, если о чем-то станет неприятно разговаривать, тоже дай мне знать. Хорошо?

— Хорошо, — согласился Глас.

Фейн удовлетворенно кивнул сам себе и, поправив на переносице очки, задал первый вопрос:

— Правильно ли я понял, что ты провел довольно много времени в заточении?

Глас украдкой посмотрел на меня, а затем кивнул и тихо ответил:

— Да. Всю жизнь. Ну, после Схождения.

— Даже так? — удивленно цокнул Фейн. — Тогда я еще больше рад, что мистеру Мору удалось так вовремя оказаться рядом. Расскажи, пожалуйста, можешь в общих чертах, что это было за место? Тебе рассказывали, для чего тебя держали там?

— Говорили, что я опасен, поэтому должен оставаться взаперти, — повторил Глас то, что рассказывал мне в первый день. — Я всегда думал, что это тюрьма для таких, как я. Хотя она была не очень похожа на то, что я читал или видел в кино о тюрьмах.

— Условия были лучше? — догадался Фейн.

— Да. У меня было много всего, что, наверное, не должны давать заключенным.

— А ты встречал других неприкасаемых там?

— Нет, — мотнул головой Глас. — Я никогда не видел никого, кроме Смотрителя и Докторов.

— Кем были эти люди? Чем они занимались?

— Смотритель был единственным, кто со мной много общался. Он меня всему обучал, все объяснял, приносил мне вещи и книги. — Глас глубоко вдохнул и выдохнул, как делал всегда, сбиваясь с дыхания из-за длинных фраз. — Обещал, если я научусь при любых условиях сдерживать способность, то меня отпустят. — Он снова сделал паузу, но в этот раз, как мне показалось, для того, чтобы набраться храбрости, а не воздуха. — Но приходили Доктора, делали мне уколы, и… И у меня не выходило не кричать. Потом они брали кровь на анализы, иногда по несколько раз, и все начиналось сначала. Смотритель обещал, а я боялся и ждал новых проверок.

Проклятье, как же от его слов сжималось сердце и закипала кровь. Черт возьми, Фейн, сделай уже что-нибудь полезное, помоги найти ублюдков!

— Ты встречал кого-то из них после того, как лаборатория начала переезжать с места на место?

— Нет. — Глас опять отрицательно помотал головой. — Когда начались переезды, ко мне больше никто не приходил.

— А ты помнишь, как случился первый переезд? Может, что-то предшествовало ему? Кто-то вел себя не так, как обычно?

— Во время всех переездов я спал. Наверное под снотворным, я не знаю. Но перед первым, да, кое-что было. Один из Докторов спросил меня, хочу ли я отсюда выбраться. — Глас снова коротко взглянул в мою сторону.

Да что б меня. Так вот почему там, в морге, мальчишка уточнял, совсем ли выбраться я ему предлагаю. Мне стало дико совестно, что я сам не спрашивал его о таких подробностях.

— Он не сказал для чего или куда?

— Нет.

— И что ты ему ответил?

— Я согласился, и он сделал укол. Но только больно не было, я просто отключился. А очнулся уже в новом месте.

— В новой лаборатории? — предположил Фейн.

— Сначала нет. Мне кажется, это был какой-то фургон или контейнер. Было тесно и темно, я спал на полу на матрасе, и только на следующий день мне оставили еду и воду. А потом я уже проснулся в новой камере.

— И с тех пор больше ни с кем не общался? — уточнил Фейн.

— Нет. Слышал за дверями голоса. Но со мной никто не говорил.

— Скажи, а ты помнишь, как выглядел Доктор, который предложил тебе выбраться?

— Наверное. Доктора часто менялись, и я их не так хорошо помню, как Смотрителя. Но, да, я бы узнал, если бы встретил.

— А ты смог бы описать его внешность? Хоть немного?

— Я никогда не пробовал, — неуверенно пожал плечами Глас.

— В этом нет ничего сложного, просто говори все, что тебе запомнилось. А мисс Умбра поможет тебе восполнить детали, и вместе вы сможете составить крайне точный портрет.

А почему с конца? Почему не «фоторобот» Смотрителя, который явно провел с мальчишкой больше времени?

Мне понадобилось несколько долгих секунд, чтобы осознать, как сильно я туплю. Предельно же ясно, что лаборатория, а вместе с ней и Глас, именно в этот момент перешли из рук в руки. И Фейн это прекрасно понимал.

Но все равно так не пойдет. Лично у меня были претензии ко всем причастным. Особенно к тем, с кого все началось. К тому, кто пичкал ребенка лживыми надеждами.

Умбра, подхватив со стола бумагу и завалявшийся под ней карандаш, пересела к Гласу.

— Я возьму тебя за руку, — говорить она старалась мягко, но голос у неприкасаемой хрипел, будто она курила похлеще меня, — а ты попробуй вспомнить разговор с этим Доктором. Просто представь, держи в голове и описывай все, что видится. Как только я поймаю его образ, дальше я все сделаю сама. Хорошо? — Вопрос она задала, подняв взгляд на меня.

— Хорошо, — прошептал Глас, убедившись, что я не возражаю.

— Мистер Мор, — тут же привлек мое внимание на себя Фейн. — Касательно завтрашнего дня надеюсь услышать от вас, что вы готовы.

— Готов, — не задумываясь, ответил я.

Конечно, готов, куда уж готовей. Полночи вон с куратором готовились.

— Прекрасно. — Фейн поднялся с кресла. — Тогда позвольте откланяться. Увы, в связи со вчерашней трагедией появилось много неотложной работы. Ткач, жду потом результат у себя. Мистер Мор, юноша, от всей души благодарю за встречу.

Проводив его взглядом из переговорной, я едва ли не растянулся на столе, желая рассмотреть, что происходило в противоположном углу. Умбра, как и сказала, держала Гласа за руку, пока тот тихо нашептывал описание внешности врача, предложившего ему побег, и водила темными кончиками пальцев свободной руки по чистому листу.

— Не отвлекай, — вдруг дернул меня за плечо Ткач, усаживая обратно в кресло. — Они сейчас работают в тандеме, и если не мешать, то получится лучше и быстрее.

С нетерпеливым вздохом я откинулся на спинку, не отрывая при этом взгляда от Гласа. Но тот, казалось, даже не обратил на нас внимание.

— Я думал, мне мелкого придется успокаивать, — тихо хмыкнул, Ткач. — Ты-то куда завелся?

— Вы меня тут прессуете с двух сторон, а мне не заводиться? — бросил я через плечо.

— Расслабься. Не нужно быть эмпатом, чтобы прочитать у тебя на лице, что ты за мальчишку готов убивать. Естественно Фейн перестраховывается.

— Ты сейчас серьезно? — недоверчиво спросил я, повернувшись к Ткачу.

— Других указаний, кроме как присмотреть за твоей реакцией, я от него не получал, — пожал он плечами.

Я посмотрел на Гласа, продолжающего невозмутимо что-то нашептывать Умбре.

— Они нас не слышат? — дошло наконец до меня.

— Если не шуметь, то не должны.

— Из-за ее способности? Или твоих рук дело?

— Из-за ее, конечно же, я так влиять не умею. Да и не понадобилось малому мое влияние, он и без него чувствует себя в безопасности. Под защитой.

Мне аж стыдно стало от того, насколько сильно парень переоценивал своего защитника.

Я невольно снова поддался немного вперед, вглядываясь в необычный и немного пугающий процесс. Умбра, по-прежнему сжимая ладонь Гласа, уже успела взять в руку карандаш и начать что-то вырисовывать.

— Не переживай, у нее минут десять на это уйдет, не больше. Зато результат должен получиться стоящим.

— Думаешь, портрет поможет?

— Если он засветился лицом хоть в одной базе, мы его найдем, — заверил меня Ткач.

Я опять откинулся на спинку кресла. Расслабиться, естественно, не выходило, скорее, наоборот. Впервые за все это время мне начало казаться, что мы хоть куда-то движемся и это знатно будоражило нервы.

— Костюм-то померил? — спросил Ткач.

— Нет. А надо было? — растерянно отозвался я, повернувшись к нему.

— А если будет висеть?

— Давай будем честны, — фыркнул я, — на моей фигуре все будет висеть.

— Нормально у тебя все с фигурой, — не согласился со мной Ткач. — Мне будешь рассказывать.

— Хорошо рассмотрел? — не удержался я от колкости, хотя при одной мысли при каких обстоятельствах он рассматривал мою фигуру, по затылку к спине разлился самый настоящий кипяток.

— Думаешь, стоит перепроверить? — проговорил Ткач, и от его кривой ухмылки стало только хуже.

— Ой, да иди ты, — не выдержав, вздохнул я. — Вот чего ты сейчас добиваешься?

— То, чего я добиваюсь, ты мне и так щедро даешь, — еще шире улыбнулся Ткач. — Остальное исключительно в твоих руках.

И как это понимать? Сделка все еще в силе? А как же «быстро приедается»?

— Главное, не начинай все обратно усложнять, — добавил Ткач, очевидно считав мое смятение.

— Я не усложняю, — насупился я. — Но это тебе все легко, ты видишь меня насквозь, а я понятия не имею, что за твоей хитрой мордой скрывается. Надо оно тебе или нет, — последние слова мне дались настолько с трудом, что аж захотелось спрятаться под покровом ихора от пронзительного взгляда Ткача.

— Туше, — хмыкнул он. А после непродолжительной паузы под все тем же неразрывным взглядом заявил: — Ориентируйся по себе.

— По себе? — переспросил я.

— Пока ты ярко реагируешь, — кивнул Ткач, — мне интересен такой формат.

— Справедливо, — выдохнул я. Отчасти с глупым облегчением, отчасти с каким-то еще более дурацким чувством хрупкости положения.

— Да и в конце концов, всегда можно прямо спросить и все обсудить. Вчера вроде с этим проблем не было.

— Вчера во мне было слишком много алкоголя, — прыснул я.

— Можно повторить.

— Да ну. — От одной только мысли о ликере, передернуло. — Давай уж лучше как-нибудь без выпивки, — сам сказал это, у самого в жар бросило. — Может, фигуру хоть нормально запомнишь.

— Как скажешь, — коротко хохотнул Ткач.

И я буквально силком заставил себя отвернуться от него, пока окончательно не утонул в совершенно неуместных сейчас мыслях, и сосредоточиться на Умбре с Гласом.

Обещанные десять минут тянулись бесконечно долго, но постепенно на листе перед неприкасаемой начало отчетливо вырисовываться незнакомое лицо.

— А они смогут потом Смотрителя нарисовать? — спросил я.

— Сразу не стоит. После того, как Умбра покопается в голове, довольно паршиво потом даже взрослому.

— И это ты сейчас только говоришь? — процедил я, бросив на Ткача возмущенный взгляд.

— А что ты с этим сделаешь? Сам дал добро, — спокойно пожал плечами тот. — Но если ты кого-то запомнил из лаборатории, то можешь попробовать на себе.

— А кого? Охранников, которых перестрелял? — хмуро отозвался я. — Я походил там попятам за одним лаборантом, но я скорее его затылок вспомню, чем лицо.

— Жаль.

Тут шепот Гласа прекратился, и Умбра отпустила его руку. Мальчишка растерянно заозирался, когда я резко поднялся из-за стола и направился к нему.

— Ты как? — спросил я, упав в кресло, которое до этого занимал Фейн, и наклонился к Гласу.

— Хорошо. Голова только немного кружится, — поморщившись, прошептал он и отвернулся от меня к Умбре, которая быстрыми, но уверенными штрихами завершала свой рисунок. В считанные секунды тот превращался из условного наброска в детальный и очень реалистичный портрет парня лет тридцати, с небритым узким подбородком и глубоко посаженными глазами.

— Готово, — наконец заключила неприкасаемая, отодвинув от себя листок. — Похож? — спросила она Гласа.

— Да, — выдохнул он.

— Чудесно. Ткач, — Умбра поднялась со своего места и протянула через стол лист, но прежде, чем отпустить его, строго скрипуче проговорила: — Передай только Айзеку, что, перед тем, как звать меня в следующий раз, было бы неплохо закрыть предыдущий должок.

— Передам, — спокойно ответил Ткач, даже не взглянув на нее, а вместо этого пристально уставившись на портрет.

С недовольным видом Умбра собрала оставшиеся листы, забросила их в потертую папку и, кивнув нам на прощание, вышла из переговорной.

— Она не штатный сотрудник Института? — полюбопытствовал я.

— Была когда-то. Сейчас работает на себя.

— Ясно. Мы тоже свободны?

— Конечно, — кивнул Ткач и, снова громко скрипнув ножками кресла по полу, выбрался из-за стола. — Но имей в виду, Мор, завтра я приду за тобой ближе к восьми.

— Зачем так рано-то?

— Конференция назначена на десять. А мне тебя еще гримировать и хоть немного проинструктировать.

— О, очень вовремя, да, — не удержался я от смешка. Но при этом мой взгляд упал на листок в его руках, и я уже серьезно прямо спросил: — Можно рассчитывать хоть на какую-то информацию, если вам удастся его найти?

— Можно, — короче некуда ответил Ткач, открывая стеклянную дверь. — А пока отдыхайте. До завтра.