Где мой дом? (гет)

Гермиона проснулась, когда в небе уже растворились последние звезды и на смену им пришел рассвет. Она повела головой, пытаясь прогнать сонный дурман и избавиться от горчащего привкуса неприятных видений. Она не могла вспомнить сам сон, лишь гнетущее чувство, заставляющее сильнее цепляться за реальность.

Северус все так же обнимал её, не изменив позы, и наверняка не сомкнул глаз. Она попыталась осторожно высвободиться, но он успокаивающе погладил её по спине. Ни слова, лишь лёгкий жест в ответ на ее движение — и Гермиона поняла, что это не первый раз за ночь он успокаивает ее. 

Сколько ещё удивительного таит в себе этот человек?

Гермиона послушно осталась в его объятиях. Разрывать кольцо его рук, терять драгоценное ощущение покоя, только-только вернувшееся после тревожного сна, совсем не хотелось. Она лишь удобнее устроилась, чуть повернув голову, и снова сомкнула веки. Тихий вздох удовлетворения вырвался у Снейпа где-то над ее головой, и на губах Гермионы сама собой расцвела улыбка. 

Мысли, словно подхваченные невидимым течением, вернулись к минувшему вечеру, к их разговору. 

Отец… Раньше она ни с кем не делилась этой болью. Гарри, Рон, Джинни — все знали о случившемся, но не подробности его гибели, и уж точно не то, что творилось в её душе. Рон, самый близкий ей тогда человек, предлагал свою поддержку, готов был выслушать в любое время дня и ночи, но Гермиона упорно молчала. Пресекала любые расспросы, боясь обнажить свою боль, и еще больше — острое, постоянно жалящее чувство вины. Потом и Рон, и остальные, смирившись, перестали спрашивать.

Молчание стало ее выбором на долгие годы. 

То, что вчера Гермиона почувствовала неодолимую потребность открыться, стало для нее неожиданностью. И вызовом самой себе.

В какой-то момент жизни она поняла, что заперла себя в клетку, где билась о прутья растерзанной горечью грудью. И за время самовольного заточения она совершенно отвыкла говорить о своих чувствах и переживаниях. О том, что ценно и важно именно для нее — Гермионы Грейнджер, а не талантливой волшебницы или верной подруги.

Тем невероятнее было осознавать, что именно Северус Снейп оказался тем человеком, с которым она хочет поделиться и этим, и своими огорчениями, и пеплом несбывшихся ожиданий. Просто рассказать о чем-то, не ожидая в ответ оценки, жалости или осуждения.

Откуда-то она знала, что Северус именно так и поступит. Позволит ей выговориться и не потонуть в океане самопровозглашенной вины. Гермионе даже пригрезилось, что он переживал за нее в разы больше, чем она сама. Значило ли это что-то большее, чем простое участие?

Очень хотелось верить, что да.

Она подтолкнула к поверхности сознания несколько воспоминаний, словно пыталась убедиться: а не показалось ли ей? А не выдумала ли она его таким, каким бы хотела видеть? И от мысли этой легкий холодок лишь на мгновение сжал сердце Гермионы. Она боялась столкнуться с разочарованием. Таким же, как в момент их не случившегося поцелуя. Уж его-то она точно выдумала сама. У нее так давно не было первых поцелуев!.. 

Но нет. Его легкие касания, отзывающиеся на ее щеках оттенками розового, ей не мерещились. Чарующий голос Северуса, что окутывал и путал мысли, был реальным. И этот запах… Сводящий с ума, заставляющий легкие расширяться от жадности до невозможного, лишь бы вдохнуть побольше, тоже не был иллюзией. Каждой целой и раненой клеточкой тела Гермиона ощущала его поддержку и невероятную внутреннюю силу. 

Это был он, а не выдумка Гермионы.

Уверенный, спокойный, настоящий. 

Она вдруг поняла, что ей больше не нужно быть скалой. Не нужно сжимать зубы, пряча за маской непроницаемости страх и усталость. Рядом с ним можно было позволить себе слабость.

Так странно. Все эти годы она, словно капитан тонущего корабля, отчаянно боролась со штормами, держала штурвал, не давая себе ни минуты передышки. Контроль — вот её броня, её щит от боли и разочарований. Она привыкла быть сильной, независимой, неприступной. 

А сейчас... Ей просто хотелось уткнуться посильнее в его плечо и вдохнуть запах его кожи, наполненный дождём и свободой. Хотелось забыть о бесконечных битвах, отдать ему все важные решения, раствориться в тепле его присутствия. 

— Доброе утро.

Хрипловатый после нескольких часов молчания голос Северуса раздался над ухом и заставил Гермиону, нырнувшую в глубины своего сознания, вздрогнуть. 

— Доброе, — отозвалась она, чувствуя, как его руки, обнимавшие её всю ночь, размыкаются. Плед, укрывавший их от ночной прохлады, скользнул вниз. 

— Все в порядке? — поинтересовался он, проницательным взглядом изучая ее лицо.

— Да, просто задумалась, — ответила Гермиона, всматриваясь в черную бездну и гадая, мог ли он узнать направление ее мыслей. 

Мерлин! Конечно же, мог. Это ведь Северус Снейп.

Гермиона спешно отвела взгляд, впрочем, успев подметить, как дернулся уголок губ Северуса, словно он хотел улыбнуться, но вдруг передумал. Это ли не очевидный ответ?

Северус быстро поднялся на ноги, помогая сделать то же самое и Гермионе. Ноги ее, замершие в одном положении на несколько часов, налились свинцом и слегка подрагивали. Она провела руками по ним, стряхивая эту тяжесть, и выпрямилась, с наслаждением потягиваясь до хруста в спине и нежась в рассеянных рассветных лучах. Тогда же она поймала взгляд, который Северус даже не думал отводить. И видит Мерлин, в глубине его глаз полыхали раскаленными угольками смешинки. Но было что-то еще. Что-то горячее и дикое, готовое выплеснуться и накрыть их с головой.

Потребность. Жажда.

Это осознание затянуло, обволакивая и поглощая остатки разума... Гермиона не заметила, как сделала шаг, сокращая и без того ничтожное расстояние между ними. Или это он сделал шаг ей навстречу? Неважно. От этой близости дыхание перехватило, а щеки снова выдали томительное волнение. Гермиона качнула головой, чувствуя себя юной девицей, которую подружки уличили в первой влюбленности. 

Ну же, Грейнджер, возьми себя в руки!

— Гермиона, когда мы вернемся в Шотландию, — заговорил Северус негромко, чуть касаясь подушечкой большого пальца ее скулы, но тут же переключая внимание на упрямую спираль каштановых волос, в которых мелькали золотистые искры от восходящего солнца, — обязательно поговорим о вашем удивительном даре краснеть в моем присутствии. 

— …И о вашей не менее удивительной тяге к моим волосам, — парировала она, наблюдая, как Северус нехотя отпускает непослушный локон, заставляя его мягко пружинить.

Легкая ухмылка стала ей ответом. Обещанием. 

Не сговариваясь, они отошли друг от друга, уже зная, что у них будет время. Позже. А сейчас им предстоял непростой, как казалось Гермионе, разговор с Оливией. 

Собирая нехитрый завтрак и разливая по кружкам кофе, она не могла отделаться от мысли, что Лорье, сама того не подозревая, оказалась в ловушке. Иначе ее участие в этой истории Гермиона объяснить себе не могла. Она плохо знала Оливию, но и того хватало, чтобы сделать вывод о ее бесхитростности и простодушии. 

Еще вчера, после вопроса Северуса, Гермиона тщетно пыталась вспомнить, а были ли у Лорье связи с кем-то в министерстве. Но так ничего от своей памяти и не добилась. Она видела ее в библиотеке, разговаривающей с разными волшебниками, но это было обычной частью работы. И бросать на Оливию тень подозрения из-за какого-то разговора казалось абсурдом. Пару раз они встречались в коридорах министерства, и Оливия была неизменно вежлива и предупредительна, никоим образом не выказывая неприязни или чего-то подобного.

Нет. Дело точно было не в ней. Кто-то втянул ее в эту грязь. Но кто?

— Что будем делать, если Оливия откажется с нами говорить? — пробормотала Гермиона, пытаясь одновременно удержать зубами шпильки и собрать непослушные волосы в привычный пучок. 

Северус молча наблюдал за ней, делая мелкие глотки кофе.

— Возможно, разговор и не понадобится, — наконец проговорил он, встречаясь с Гермионой взглядом.

— Вы же не хотите применить к ней легилименцию? — опешила она. 

Гермиона не собиралась ханжить. Она прекрасно понимала, что легилименция — мощное, хоть и неэтичное оружие, и могла закрыть на это глаза, если того требовало дело. Но Оливия… она ждала ребёнка. Подвергать её такому воздействию казалось неправильным. 

— Не так, как вы это себе представили, — хмыкнул Северус. — Помните, как я показал вам воспоминание Джеймса из паба? 

Гермиона кивнула. Она помнила, что не чувствовала тогда никакого дискомфорта. Но это ведь было совсем другое — Северус сам впустил её в свой разум.

— Это тонкая магия, Гермиона, — пояснил он. — И вовсе не обязательно взламывать чужое сознание заклинанием, если, конечно, обладаешь должным уровнем мастерства и врожденным талантом. 

— Вы имеете в виду — таким, как у вас? — Гермиона не смогла сдержать улыбки, чувствуя, что сейчас он готов пусть немного, но открыться. Ей вспомнился тот вечер с так и не выпитым виски и черносливом, когда он сдержал порыв откровенности.

— Нет. — Северус покачал головой. — Этому я учился годами. Ничего не далось мне просто так. У моей бабки по материнской линии была предрасположенность к такой магии, но ни матери, ни мне она не передалась. Впрочем, как оказалось, при должном усердии можно овладеть легилименцией на таком уровне, где не нужны ни вербальные заклинания, ни даже палочка.

— Бабушка учила вас? — поинтересовалась Гермиона, ступая в своем вопросе так осторожно, словно шла по только-только выпавшему снегу, не желая оставить следов. Она не забыла реакцию Северуса на свою предыдущую попытку вторгнуться в его прошлое, но, хотя желание узнать его получше было огромным, не собиралась давить и вытягивать ответы. И если бы брови его собрались недовольными морщинками, Гермиона отступила бы. Однако Северус ответил спокойно.

— Она умерла до моего рождения. Хотя, — он невесело усмехнулся, — даже если бы и была жива, вряд ли стала бы обучать магловское отродье. Мать, пока могла, делилась своими знаниями, но до определенного момента я был самоучкой. — Северус замолчал, раздумывая о чем-то и хмурясь. Но через минуту продолжил: — Пока не познакомился с Ксэнтусом Шафиком, который посвятил меня во многие тонкости этого искусства. Он был врожденным легилиментом. Сильнейшим. Вы, к сожалению, смогли убедиться в этом лично, Гермиона. А оттачивал мои навыки дуэт могущественных волшебников, имена которых вам хорошо известны.

Угрюмая маска, появившаяся на его лице, на этот раз не была связана с вопросами Гермионы, и она это понимала. Даже упоминание Дамблдора и Волдеморта сейчас вряд ли бы повлияли на пасмурное настроение Снейпа. Все дело было в Шафике. Невыносимо захотелось обнять Северуса, поддержать так же, как он поддерживал ее. Но, научившись чуть лучше понимать этого сложного человека, Гермиона лишь осторожно сжала его ладонь.

— Мне жаль, Северус, что вы потеряли друга, — тихо проговорила она.

— Не стоит, Гермиона, — ответил он жестче, чем ей хотелось бы, но руки не отнял. — Смерть стала для него своего рода освобождением от болезненного небытия, в котором Ксэнтус жил долгие годы. 

— Я одного не могу понять, — протянула Гермиона задумчиво. — Если Гарри вышел на Шафика через нашу программу реабилитации⁽¹⁾, а она очень сильная, без ложной скромности, то почему тот остался прозябать в своем закутке? Он мог официально вернуться в магическое общество, мог варить зелья на законных основаниях, вести нормальную жизнь.

— Не так-то просто вылезти из бездонной трясины. Особенно, если тебе этого не очень хочется. Ксэнтус скрывался лет тридцать, даже после первого падения Темного Лорда. Но я тоже кое-что не могу понять. Что вынудило его высунуть нос из своего, как вы выразились, закутка? Это должно было быть нечто весомое, важное для него. То, ради чего стоило рисковать. Жаль, но я не знаю, что это было, — добавил он, словно отвечая на вопрос, который Гермиона собиралась задать. — Возможно, ответ был в его дневнике, но от него остался лишь обгоревший клочок с обрывками нескольких слов.

— В дневнике? Вы мне не рассказывали.

— Не было подходящего момента. Признаться, на какое-то время я забыл о нем. Если помните, когда я вернулся от Шафика, Джеймс пытался вас убить. 

— Невольно.

— Неважно. Если в этом останется хоть какой-то смысл, посмотрите эту запись, когда вернемся в Шотландию. А сейчас, думаю, нам пора, — без перехода закончил он.

Спускаясь с холма, они ещё раз обсудили план действий. Северусу необходимо было лично говорить с Оливией, чтобы его ментальный фокус сработал. Гермионе отводилась роль стороннего наблюдателя. И хотя внутри всё бунтовало против подобной пассивности, она усмирила это чувство, понимая — предложенный им способ добыть информацию, возможно, единственный. 

Когда до дома Оливии оставалось всего несколько десятков шагов, Северус неожиданно остановился. Он не оборачивался, и Гермиона не могла понять, что его встревожило.

— Будьте осторожны, — помолчав, сказал он. — Даже под покровом самого безобидного цветка может скрываться змея.

Гермиона хотела ответить, но Северус уже двинулся дальше. Обдумать его слова она не успела. Он уже стучал в дверь Оливии. Еще до того, как дверь распахнулась, они услышали взволнованный голос:

— Слава Мерлину, ты пришёл! Этот недоумок… 

Увидев на пороге совсем не того, кого ждала, Оливия Лорье вскрикнула, лицо ее вытянулось, а глаза обеспокоенно заметались. Смотрела она преимущественно на Снейпа, пока не замечая притаившуюся за его плечом Гермиону. Оливия инстинктивно попыталась захлопнуть дверь, но Северус предусмотрительно сунул в щель свою ногу, и хозяйке дома не оставалось ничего другого, как промямлить:

— Профессор?

Тут ее взгляд обратился к Гермионе. Лицо Оливии потеряло краски до такой степени, что она запросто слилась бы сейчас с беленой мелом стеной. Застыв испуганной рыбешкой, Оливия открывала и закрывала рот, силясь что-то сказать, но так и не издала ни звука.

— Мисс Лорье, — поприветствовал Северус и, не дожидаясь приглашения, шагнул в дом. 

Гермиона, не спуская настороженных глаз с Оливии, последовала за ним. 

Лорье была явно потрясена, обескуражена и совершенно растеряна. В защитном жесте она обхватила живот двумя руками и прислонилась к стене, не в силах стоять без опоры. Гермиона, заметив это, подошла к ней ближе и придержала за локоть. Вчера ей не удалось хорошо рассмотреть беглянку — темнота и расстояние сыграли свою роль. Но сейчас она видела, что Оливия практически не изменилась с их последней встречи. Только ее светлые волосы стали чуть короче, а кожа смуглее. Судя по размеру живота, ей оставалось вынашивать буквально один или два месяца. Гермиона не могла похвастать личным опытом, но вдоволь насмотрелась на Джинни в таком положении. Да и общение с не раз беременной Асторией наложило свой отпечаток. Волнение было совершенно ни к чему, и Гермиона постаралась ободряюще улыбнуться, поглаживая руку Оливии. Та в ответ взглянула на неё с робкой надеждой, будто стараясь убедить себя, что их визит — просто плод ее разыгравшегося воображения.

— Как же так? — прошептала она, переводя затравленный взгляд фиалковых глаз с Гермионы на Северуса.

— Ждали кого-то, мисс Лорье? — мягко спросил тот.

— Мужа. Я ждала мужа, — поспешно ответила Оливия и вдруг начала оседать, словно ноги совсем перестали ее держать.

— Оливия, спокойнее, — сказала Гермиона, хмуро глядя на Северуса. Идея с легилименцией теперь казалась абсолютно точно неуместной, раз несчастная от одного их появления норовила упасть в обморок. — Тебе лучше присесть. Есть тут диван?

Гермиона огляделась. Они стояли в просторном холле, залитом светом из двух больших окон. Широкая лестница с резными перилами вела на второй этаж. Справа виднелись две одинаковые двери, а слева, за аркой, гостиная. Гермиона сбросила пальто на пуфик и, не встретив сопротивления, повела Оливию туда. 

— Где кухня? Я принесу тебе воды.

Гермиона устроила Оливию на мягком диване и шагнула обратно в холл, подмечая, как Северус перекрывает Лорье обзор, склоняется к ней и говорит что-то успокаивающее.

В холле Гермиона замешкалась. 

Они не обговаривали со Снейпом необходимость осматривать дом, но упускать такую возможность сейчас казалось глупым. Так что, пропустив дверь на кухню, Гермиона прокралась к лестнице. На цыпочках, чтобы ступени не скрипели, она поднялась на второй этаж. Волшебную палочку Гермиона вытащила из сумки и держала наготове. Она помнила про запрет и не собиралась ее использовать. Просто древко в руке дарило уверенность. 

Наверху располагались две просторные комнаты и большая ванная. Одна из комнат была явно нежилой. Здесь, судя по разбросанным инструментам и банкам с краской, вскоре должен был начаться ремонт. Вторая спальня, скорее всего, принадлежала хозяйке дома. Об этом говорил уютный беспорядок: шелковый халат, небрежно брошенный на кровать, ряд флакончиков на туалетном столике, приоткрытый шкаф, доверху набитый платьями. Но ничто не указывало на присутствие здесь мужа, о котором говорила Оливия. Для порядка Гермиона заглянула в ванную, но и там не нашла ничего примечательного.

Она уже начала спускаться, когда заметила в углу холла за раскидистым фикусом палку с крюком. Подобной штуковиной Гермиона не раз пользовалась в детстве, чтобы открыть люк на чердак в родительском доме. 

Времени было в обрез, но Гермиона решительно схватила крюк и отыскала люк на потолке. Оставалось надеяться, что Северусу удастся достаточно долго отвлекать Оливию разговорами, и ее отсутствие не вызовет сильных подозрений.

Спущенная деревянная лестница оказалась старой и жалобно скрипела под ногами, будто умоляя повернуть назад. Но, поднимаясь на чердак, Гермиона не испытывала беспокойства, ведь Северус был уверен, что Оливия в доме одна. 

Внутри было душно, темно и пыльно. Гермиона дала время глазам, чтобы привыкнуть к сумраку, но это не слишком помогло. Узкое слуховое окно явно не справлялось со своими задачами, так что ей пришлось воспользоваться фонариком. Когда она двинулась вперед, под ногами, хрустя и проседая, зашептался толстый слой трухи. Бледный луч скользнул по полу на стену впереди и выхватил небольшую колченогую этажерку в углу. С одной из ее опор свисала продольными складками темная ткань, а на полках Гермиона рассмотрела только огарок свечи, оплавленный с одного бока и все еще хранивший фантомный отпечаток пламени.

Она уже почти добралась до этой этажерки, когда сзади раздался едва различимый шорох. Гермиона резко обернулась, направляя луч фонаря в ту сторону, откуда, как ей показалось, и донесся звук.

И тут же заледенела от охватившего ее испуга. 

На стене она увидела густую тень. Тень человека, который сидел сгорбившись, утопив голову в плечи. 

Гермиона застыла, словно парализованная. Дыхание ее перехватило. Рука, сжимающая фонарь, задрожала, вычерчивая на стене зигзаги света. 

Медленно, борясь с охватившим ее оцепенением, Гермиона повела фонарем вниз. И в тот момент, когда она была готова увидеть человеческое тело, разглядела то, что на самом деле скрывалось под жутковатыми очертаниями тени. 

Свернутый матрас, наполовину прикрытый одеялом, и скомканная подушка валялись у стены. Иллюзия, заставившая сердце Гермионы биться в бешеном ритме, рассеялась. Она с облегчением выдохнула, опустила руку и покачала головой. Так глупо! Всего лишь игра света… 

Гораздо смелее Гермиона двинулась в тот угол и, присев на корточки, осмотрела находку. Несмотря на всю затхлость этого помещения, скомканная постель казалась относительно свежей. Развернув матрас, Гермиона обнаружила постельное белье из жаккардовой ткани, которое смотрелось на этом чердаке по меньшей мере нелепо. Кто мог здесь спать?

Еще раз хорошенько осветив все по сторонам, Гермиона направилась к единственному, что теперь привлекало ее внимание. Ткань на этажерке при ближайшем рассмотрении оказалась черным плотным плащом. Возможно, одним из тех, в которые кутались нападавшие. Недолго думая, она сдернула его с этажерки и запихнула в сумку — пригодится для Гарри в качестве улики. 

Больше здесь делать было нечего. Быстро, но бесшумно она спустилась вниз, забежала на кухню за водой и, поправив одежду и стряхнув пыль, которая прилипла к ней, шагнула в гостиную.

Ее не было минут десять, но этого словно никто и не заметил. Оливия и Северус тихо переговаривались. Что уж ему пришлось рассказать Лорье об их визите, Гермиона не представляла. Но ни поза Оливии, ни выражение ее лица больше не выдавали волнения. Она благодарно кивнула, принимая стакан из рук Гермионы, и на пару секунд задержала на ней задумчивый взгляд, но ничего не произнесла. 

После короткой паузы она продолжила рассказывать свою версию произошедшего. 

По всему выходило, что никто Оливию не похищал, а в Аркалисе она оказалась по своей воле. Ее дед родился в Сант-Жулия-де-Лория. Согласно местным законам, она имела право здесь жить и даже вернуть в собственность фамильный дом. Окончательно решив порвать все связи с Британией, Оливия вышла замуж за местного и вот-вот собиралась стать матерью. 

Пропустившая начало складной истории Гермиона слушала вполуха, осматривая гостиную. Ничего особенно примечательного в ней не было: обычная европейская обстановка, разве что слишком много цветов в интерьере на ее вкус. На старинном комоде стояло несколько фотографий в простых рамках. На одной из них Оливия была запечатлена с высоким стройным темноволосым мужчиной, целующим ее в висок. Эта фотография слегка переливалась перламутром. Непривычный к такому глаз точно бы не заметил подвоха, но Гермионе была знакома эта магия. Точно такой же иллюзией была накрыта картина в кабинете Кингсли. И если Оливия на карточке была узнаваема, значит, чары скрывали истинное лицо мужчины.

«Похоже, я сорвала настоящий джекпот», — мысленно хмыкнула Гермиона, уже раздумывая, как бы незаметно стянуть рамку с фото. Необходимо было стряхнуть чары и посмотреть, кто стоит за этой нехитрой мистификацией. Но для контрзаклинания нужна была довольно сложная формула — вязь рун, которую не создать без волшебной палочки. Так что оставалось одно: добавить фото к короткому списку трофеев с чердака.

«Да ты настоящая домушница, Гермиона!» — ехидно прошептал внутренний голос.

— Мисс Грейнджер?

Похоже, обращались к ней не впервые. Обернувшись, Гермиона увидела, что Оливия поднялась на ноги и теперь выжидающе смотрит на нее. Северус, стоявший за ее спиной, слегка наклонил голову и качнул ею. Что это значит? У него ничего не вышло?

— Простите, я задумалась. Вы что-то говорили?

— Профессор сказал, что вам предстоит долгий путь, — ответила Оливия. — Выпьете чаю перед дорогой? 

Гермиона, несмотря на молчаливый протест Снейпа, ухватилась за это предложение радушной хозяйки. Пока Оливия будет на кухне, она отлучится, например, в туалет и заберет фото. А там можно и уходить. Даже если Северусу не удалось по каким-то причинам пробраться в разум Лорье, у них будут доказательства. Возможно, и самое главное, раскрывающее личность зачинщика.

— Гермиона, помнится, мы договаривались о другом, — раздраженно шепнул Северус, когда они вслед за Оливией вышли из гостиной. Он был явно недоволен ее самодеятельностью. — Но если вы что-то задумали, то делайте это быстрее. Нам нужно уходить.

На кухне рассеянный солнечный свет лился через стеклянные двери террасы, играя бликами на начищенных медных кастрюльках. Оливия, несмотря на большой живот, сновала между шкафчиками и столом с плавной грацией, отточенными движениями доставая и подготавливая чайный набор. 

— Я предпочитаю травяные сборы, — проговорила она, склонившись над расписной жестянкой. — Они успокаивают нервы. 

Гермиона и Северус сели на предложенные места и теперь наблюдали, как Оливия отмеряет по щепотке сухих цветов и трав, высыпает их в заварник в форме пузатого дракона и ошпаривает кипятком. Из узкого носика чайника взвилась тонкая струйка пара, и сразу же по кухне разнесся свежий запах мяты. 

— Сахар? Мед? — разливая ароматный напиток по чашкам, спросила Оливия. Она повернулась к гостям, и на ее губах мелькнула легкая улыбка. 

— Нет, спасибо, — ответил Северус. 

— Я тоже откажусь, — качнула головой Гермиона.

Оливия скользнула к столу, неся на подносе дымящиеся чашки. Движения ее были плавными, ни один мускул не напрягался на лице. Всем своим видом она продолжала излучать безмятежное спокойствие, будто уже глотнула втихую своего успокоительного чая. Расставив чашки, она жестом предложила Северусу попробовать напиток.

— Прошу, — её голос был мягок, как расплавленный воск. — Надеюсь, вам придётся по вкусу.

Северус сдержанно кивнул. Поднес чашку к губам, сделал небольшой глоток и задержал напиток на языке.

— Мелисса, чабрец… — негромко произнёс он, скорее утверждая, чем спрашивая. — Душица, зверобой и что-то еще, еле уловимое. Цветочная сладость, но с горчинкой. Лаванда?

На лице Оливии расцвела довольная улыбка.

— Вы правы, — подтвердила она, присаживаясь напротив. — Секретный ингредиент по рецепту моего деда. Для душевного равновесия.

Гермиона тоже поднесла чашку к губам, как вдруг резкая боль пронзила бедро. Рука от неожиданности дернулась, и чай выплеснулся прямо на нее. 

— Черт! — Гермиона вскочила на ноги, глядя, как по рубашке и брюкам расползается мокрое пятно. Повезло, что чай немного остыл и не ошпарил ее. 

— О, Мерлин! — встревоженно воскликнула Оливия и, схватив со стола салфетку, потянулась к Гермионе. — Вы не обожглись?

— Нет, все в порядке. Могу я воспользоваться?..

— Конечно. Вторая дверь в холле, — не дожидаясь окончания вопроса, проинструктировала Оливия. Улыбка с ее лица пропала.

Северус к неловкому происшествию интереса не проявил. Гермиона бросила на него быстрый взгляд, но тот, казалось, был погружен в созерцание узора на своей чашке. Вздыхая и качая головой, Гермиона вышла из кухни, прикрывая за собой дверь. Для вида она заглянула в туалет, открыла там воду, а сама скользнула в гостиную. Она схватила нужную фотографию и уже готова была спрятать ее в сумку, когда почувствовала кончик древка у своей шеи.

— Не учили, что брать чужое — плохо? 

Казалось, что голос Лорье набрался силы и уверенности, но подрагивание палочки выдавало нервозность ее хозяйки. Гермиона закостенела в растерянности, пока не понимая, является ли угроза в лице Оливии серьезной. В таком состоянии, как у нее, заклятия могли выстрелить и без прямого намерения. 

— Оливия, что ты делаешь?

— Защищаюсь от вторжения, — просто ответила Лорье и усилила нажим. — Поставьте фотографию и медленно развернитесь.

Гермиона выполнила ее указание. Лорье, не снимая Гермиону с прицела, сделала несколько шагов назад и смерила ее взглядом.

— А профессор молодец. Но стоило ли ожидать другого от самого известного шпиона Британии? Если бы меня не подготовили к такому, а впрочем, неважно! — Зрачки Оливии метались туда-сюда, как и ее мысли. А дрожь в руке, что к своему огорчению заметила Гермиона, только усиливалась. — Не знаю, как на самом деле вышло, что вы живы. Ведь и в газетах писали, и он… После вашей мнимой смерти у нас все стало так хорошо! Он и слова о вас не говорил, хотя раньше заливался соловьем. У нас семья, понимаете? Я не дам ее разрушить. 

— Оливия, — мягко проговорила Гермиона, подаваясь вперед. — Никто не собирается разрушать твою семью. 

— Не прикидывайтесь, — прошипела Оливия и вдруг подняла палочку, как если бы собиралась запустить в Гермиону оглушающим. — Я знаю, зачем вы пожаловали. И не позволю…

Лорье вдруг пошатнулась, рука ее дернулась, и из палочки вырвался сноп красных искр.

— Оливия, я понимаю, что ты взволнована, но давай мы обе успокоимся и все проясним, хорошо? — Гермиона начала говорить, судорожно пытаясь воскресить в памяти рассказы Гарри о ведении переговоров с преступниками. Что там было? Доверительная атмосфера, выяснение требований, поиск компромисса… А, к черту! Мерлин, где же Северус?

Оливия рассмеялась.

— Нет необходимости, уважаемая мисс Грейнджер. Скоро у меня будет одной проблемой меньше. Даже двумя проблемами.

— Оливия, не глупи. Опусти палочку. Тебе это ни к чему. Скоро у тебя появится малыш. Тебе нужно думать о нем.

— О нем я как раз и думаю, идиотка! — закричала Оливия. — Я хочу, чтобы у моего ребенка был отец. А вы со Снейпом все испортите! И в этом, как и во всем остальном, тоже виновата ты. Он говорил, что если бы ты не сунула свой длинный нос, ничего бы и не было. Бедняжка Магда не пострадала бы. Мне не пришлось бы бежать из дома, жить в захолустье под присмотром этого мерзкого… — она резко захлопнула рот, поняв, что чуть не произнесла имя. 

— Оливия, ты можешь вернуться домой, — сказала Гермиона, делая осторожный шаг вперед. — Ты ни в чем не виновата, никто тебя ни за что не осудит. Мы с профессором Снейпом тебя проводим и позаботимся о тебе. Министр обеспечит твою безопасность.

Оливия рассмеялась еще громче и покачала головой.

— Ты беспросветная дура!

Она подняла палочку еще выше. Ее рука уже ходила ходуном. Сама Лорье была на грани истерики, и Гермиона понимала, что выпущенное проклятие — всего лишь дело времени. Нужно было что-то предпринять. Остановить ее. Но не драться же с беременной?

Гермиона немного повернула голову и с надеждой посмотрела на вход в гостиную и закрытую дверь кухни, которая была видна с ее места сквозь арку. Будто одно лишь появление Северуса могло решить все проблемы разом.

— Профессор сейчас немного занят, — едко бросила Оливия, перехватив движение Гермионы. — Так что отправиться домой у вас не получится.

Внутри Гермионы расползся противный липкий страх, когда она позвала Северуса, а тот не ответил.

— Что ты сделала? — яростно вскричала Гермиона.

В ушах зашумела кровь, и она, наплевав на всякий здравый смысл, двинулась вперед. Она с трудом подавила в себе желание наброситься на Оливию в ту же секунду. Сама Лорье, видимо, не ожидавшая, что пойманная на мушку Гермиона начнет действовать так решительно, сделала неловкий шаг назад. Из ее палочки с треском посыпались искры. И в следующее мгновение вылетел красный луч. 

Гермиона попыталась увернуться, хотя это было, очевидно, бесполезно. За миг до того, как заклятие достигло цели, прямо перед ней вспыхнул невидимый барьер, отразив оглушающее. Заклятие рикошетом отлетело в сторону, врезавшись в стену и осыпав все вокруг крошечными искрами. 

Сердце Гермионы бешено колотилось в груди. Оливия застыла напротив с выражением шока и недоверия на лице и смотрела куда-то за плечо Гермионы. Она резко обернулась и шумно выдохнула, увидев в холле Северуса, который стоял с непроницаемым выражением на лице и направлял свою волшебную палочку на Лорье. Его темные глаза холодно блестели, а уголки губ презрительно кривились. 

— Что ж, мисс Лорье, ваши познания в гербологии поражают, — медленно произнес Снейп и сделал шаг вперед. — Однако, боюсь, эффект сон-травы оказался несколько... слабее, чем вы, вероятно, рассчитывали. 

Еще шаг.

— Крайне рекомендую освежить в памяти параграф четыре точка семь «Расширенного курса зельеварения» о дозировании ингредиентов в зависимости от видовых особенностей и массы тела реципиента.

Еще шаг.

— Страница сто тридцать семь.

Северус сделал едва заметное движение кистью, после чего волшебная палочка вырвалась из сцепленных пальцев Оливии и резво приземлилась на его раскрытую ладонь.

Гермиона, наблюдавшая за этой картиной с необъяснимой дрожью удовлетворения, больше не могла себя сдерживать. Порывисто она бросилась к Северусу. Позволила себе невесомые объятия, а затем крепко ухватилась за его плечо и, запрокинув голову, встретилась с ним взглядом. В глазах его мелькнуло что-то очень похожее на облегчение от того, что она сама цела и невредима. Северус склонился к ней, почти касаясь своим носом ее и обдавая теплым дыханием щеку. Эта близость длилась едва ли пару секунд. Затем Северус резко выпрямился.

— Нужно убираться отсюда, — сказал он, переводя взгляд на замершую в стороне, будто пораженную Петрификусом, обезоруженную и растерянную Оливию.

Гермиона согласно кивнула. Неизвестно, как быстро после применения чужеродных для Аркалиса проводников магии реагирует местный патруль. Проверять это на своей шкуре как-то не хотелось. Она дернулась обратно в гостиную, чтобы все-таки забрать фото, но была остановлена громкими ударами во входную дверь, от которых та задрожала на своих петлях. С той стороны раздался зычный голос:

— Patrulla Màgica. En nom de la llei, obriu la porta! ⁽²⁾ 

И не зная каталанского, можно было сделать очевидный вывод: магический патруль реагировал очень быстро. Гермиона и Северус переглянулись, решая, как им поступить. А вот Оливия, скинувшая с себя оцепенение, стремительно кинулась из гостиной. Гермиона попыталась ее остановить, поймав за руку. Но Лорье не стала вырываться, а, набрав побольше воздуха в легкие, закричала изо всех сил:

— Si us plau, ajuda! Em volen segrestar o matar!⁽³⁾

Удары в дверь после этого стали гораздо сильнее. А мужской голос громче. Похоже, он отдавал распоряжения и своим подчиненным, и хозяйке дома.

— Senyora, aparteu-vos el més lluny possible de la porta!⁽⁴⁾

— Vila, Duran — per protegir els civils. Demaneu reforços per envoltar la casa i prepareu-vos per prendre el relleu!⁽⁵⁾

— Fem-ho, cap!⁽⁶⁾— ответил ему другой голос.

Сердце Гермионы зашлось, адреналин ударил в голову. Она не собиралась малодушничать и уж тем более сдаваться. Но прямое столкновение с патрулем не казалось хорошей идеей. Неизвестно, сколько стражей правопорядка было на улице. Судя по ухваченным фразам, минимум двое. И не было ясно, отчего они не выносят той же Бомбардой дверь. Окружают дом? Группируются? Ждут подкрепления? Как они планируют действовать? Гермиона так мало знала о местных порядках, но помнила по рассказам Северуса, что с преступниками или теми, кого они нарекали преступниками, здесь не церемонятся. Оттого единственным выходом представлялся побег. 

Гермиона оглянулась на Северуса, ожидая увидеть в его глазах такую же решимость, которая бурлила в ее крови. Тогда же Оливия выдернула руку из ее ослабевшей хватки и, больше никем не останавливаемая, медленно отступая, спиной двинулась к лестнице. 

Словно в замедленной съемке Гермиона увидела, как взлетает рука Северуса с палочкой, как он, едва разомкнув губы, беззвучно произносит какое-то заклятие, направляя его на Оливию, как та вдруг замирает, а взгляд ее становится рассеянным и каким-то потерянным. 

— Что?.. — Гермиона хотела спросить, что это он задумал, но Северус мотнул головой, в два широких шага достиг ее, ухватил за локоть и потянул за собой.

— Гермиона, уходите через террасу на кухне. С заднего двора можно выйти на грунтовку, а дальше через винодельню по лесу. Придется подниматься в гору, но ты справишься. А там напрямую до столицы едва ли будет полмили. Ориентируйся по карте.

Северус говорил торопливо, без присущей ему бесстрастности, продолжая тянуть Гермиону в сторону кухни. А она, следуя за ним, словно и не понимала, зачем терять время на эти разговоры. Они ведь идут вместе. Больше странных инструкций ее поразил неожиданный переход на «ты». В этот самый момент он казался неправильным, словно разделяя их, а не сближая, как должно было быть.

— Магловским способом доберетесь до границы северных общин, перейдете купол и аппарируете во Францию. Ты справишься, — повторился Северус. — Не пользуйся палочкой. Я наложил сильный Конфундус на Лорье, должно хватить. Она везде за тобой последует.

И правда, Оливия, словно привязанная к Гермионе веревкой, шла за ней след в след. Такой вереницей они достигли двери на террасу. Северус, отодвинув занавеску, выглянул наружу и удовлетворенно качнул головой.

— Дом еще не окружили. Давай. Живо.

Он распахнул дверь и подтолкнул Гермиону наружу. И только сейчас до ее воспаленного, встревоженного сознания дошло, что он не собирается бежать с ней, с ними. Она резко, даже грубо выдернула свой локоть и, развернувшись, вцепилась в ворот его рубашки.

— Я без вас не пойду! Если мы не можем аппарировать отсюда, давайте улетим. Так они нас точно не догонят. Вы же сможете. Вы такой сильный, — зачастила Гермиона и, повернувшись на секунду к Оливии, которая продолжала отрешенно стоять рядом, на выдохе выпалила: — Мы ее оставим. Она же местная, скажет, что на нее напали, патруль ничего ей не сделает.

Северус встретил слова Гермионы тяжелым, неподвижным взглядом и качнул головой, давая понять, что ни одно из предложений не подходит. А потом, словно решившись, открыл правду.

— Я больше не умею летать.

Признание оглушило. Гермиона хрипло выдохнула, чувствуя, как к горлу подкатывает колючий ком. 

«Ничего ценного, Гермиона. Ничего ценного»

Слова Северуса о плате ведьме из озера, совсем недавно прозвучавшие из его же уст, теперь гулким набатом отдавались в голове. Мерлин, что он наделал?!

— Северус… Северус, — сильнее цепляясь за него и пытаясь утянуть за собой, за порог этого чертового дома, повторяла Гермиона.

— На это нет времени! — рявкнул он и попытался снять ее руки с себя, оттолкнуть.

Но потом, противореча собственным словам и действиям, обхватил ее лицо ладонями, притянул близко-близко и зашептал куда-то в губы:

— Ты должна сделать так, как я сказал. Неужели не понимаешь, что вместе нам не уйти? Я задержу их, насколько смогу. Со мной все будет в порядке. Встретимся во Франции, хорошо? Ну же, Гермиона, будь благоразумна. Прошу тебя.

Она сама не поняла, как кивнула, давая Северусу безмолвное обещание выполнить все в точности, как он сказал. В ответ он привлек ее еще теснее — так, что жесткие щетинки его бороды царапнули кожу. Он скорее не поцеловал, а легонько прикоснулся упрямыми губами к уголку ее рта. Но Гермиона, замирая, отдалась на волю этой мимолетной, осторожной, мучительно-нежной ласке.

Все закончилось слишком быстро. 

Гермиона почувствовала странное спокойствие и совсем не сопротивлялась, когда Северус с легкостью убрал ее руки от своей рубашки и, удерживая за запястье, вытянул на улицу. На заднем дворе по-прежнему никого не было. Он быстрым движением накинул на самую уязвимую сторону Протего тоталум и, сжав ладонь Гермионы в последний раз, отпустил ее, подтолкнул. И она, словно загипнотизированная, побежала не оборачиваясь. Оливия двинулась следом за ней. 

Они быстро пересекли открытое пространство двора и скрылись под сенью разлапистых сосен. Не заметив торчащий из земли корень, Гермиона неловко запнулась и, чтобы не упасть, ухватилась за колючую ветку. Несколько иголок впились под кожу, и она поморщилась от боли. Вдруг в голове словно прояснилось, и она поняла, что ей больше не хочется бездумно следовать заложенному маршруту.

В негодовании Гермиона обернулась, выискивая позади высокую фигуру Снейпа. Но он уже зашел внутрь, прикрыв за собой двери. 

Этот… этот несносный и на нее кинул Конфундус?

Она не успела толком разозлиться, потому что где-то там, в глубине дома, раздался оглушительный взрыв.

1) упоминание об этом в Ретроспективе первой

Вернуться к тексту

2) (кат.) Магический патруль. Именем закона, откройте дверь!

Вернуться к тексту

3) Пожалуйста, помогите! Они хотят меня похитить или убить!

Вернуться к тексту

4) Сеньора, отойдите как можно дальше от двери! 

Вернуться к тексту

5) Вила, Дуран — обезопасить мирных (имеются в виду соседи, местные маглы — прим. авт.). Вызовите подкрепление, чтобы окружить дом и приготовиться к захвату!

Вернуться к тексту

6) Принято, босс!

Вернуться к тексту