Горячее солнце в холодной воде (джен)

Примечания:

Кто-то удивляется, когда я говорю, что иногда герои ведут себя совсем не так, как хочется мне. Эта часть — яркий тому пример. До самых последних строк я была уверена, что этот разговор должен закончиться по-другому...

Гарри расправил плечи и прищурил глаза от яркого солнца. На улице был глубокий ноябрь, и Лондон уже во всю готовился к Рождеству, но погода стояла совсем не зимняя, и воздух был непривычно тёплый и вкусный. Он никому не сказал, что сегодня уходит домой. Даже Гермионе. Хватит ей быть нянькой. Обязанности первого заместителя министра требуют её присутствия на работе. Может, Гермиона и обидится, но не всерьёз. Ей не надо объяснять, почему он поступил так, а не иначе, каким-то — до сих пор непостижимым для Гарри — образом она всё понимает сама. Поэтому они никогда не ссорятся по-настоящему.

Гарри очень устал от запретов, осмотров, лекарств, от заботливых рук целителей и — больше всего — от сочувствия. Ему хотелось просто побродить по городу. Там, где никто не знает, что он — Гарри Поттер, Тот-Который-Выжил, глава мракоборцев Министерства магии, уже дважды чудом вернувшийся с того света. Работа приглушила его известность, и он отвык от повышенного внимания, которое сопровождало каждое его появление в Хогвартсе, а сразу после войны и просто на улице. В больнице он снова «наелся» этого сполна. Как только у него появились силы и возможность перемещаться своими ногами, каждая сиделка, каждый молодой практикант, каждый пациент отделения недугов от заклятий, встречающий его в коридоре, стремился выразить своё сочувствие. И Гарри стал выходить только по ночам.

Больница давила на него. На свежем воздухе впервые за всё время лечения он почувствовал, что полностью здоров. «Где же Марфа?» — сразу подумал Гарри, пройдя мимо уродливого манекена на выход. Гермиона говорила, что после взрыва в «Дырявом котле» никто больше не видел белую сову. И клетка стоит дома пустая. «А вдруг…» Он поднял голову, оглядывая небо и деревья, растущие по краям площади у старого кирпичного универмага. На улице почти никого, лишь несколько маглов поспешно заворачивают за угол заброшенного здания. Гарри дождался, когда они исчезнут из вида, а потом громко свистнул.

Ничего не изменилось. Пустая площадь, зелёная полоса деревьев и ясное чистое небо. «Смотрите, Марфа прощается!» — чужой голос всплыл откуда-то из самых тёмных глубин памяти. Два месяца — долгий срок. Гарри опустил голову: «Она видела, что я умер. И вольная воля теперь её дом». Он медленно побрёл куда глаза глядят. Глубоко вдыхал пахнущий Рождеством и хвоей воздух, ногами сбивал с тротуара засохшие листья и разглядывал издалека нарядные витрины магазинов. Немного задержался на пустом перекрёстке, дожидаясь, когда загорится зелёный, и завернул за угол, в тихий пустой переулок, ведущий в центр города окольными путями.

Что-то большое и мягкое чуть не сшибло Гарри с ног, неожиданно врезавшись в него сбоку. Острые когти вцепились в рубашку, большие крылья закрыли глаза, обнимая с двух сторон голову, а твёрдый клюв упёрся в затылок. Марфа непрерывно ухала и перебирала лапами на его плече, оставляя дырки в мягком хлопке и глубокие тонкие царапины на коже, но Гарри не чувствовал боли. Он смеялся. Одной рукой держась за стену дома, чтобы не упасть, он пытался второй рукой погладить взъерошенные крылья, пока сова по-кошачьи тёрлась головой о его волосы.

— Марфа, девочка, — повторял он снова и снова, зарываясь пальцами в пушистые совиные перья.

«Горячая вышла встреча! Пора снова на психотестирование и имитационный тренажёр», — усмехнулся про себя Гарри, когда они оба успокоились. Сова ещё несколько раз удовлетворённо ухнула и удобно устроилась у него на плече, скрыв под своими лапами пятна крови, проступившие на рубашке. Гарри одёрнул рукава, попытался пригладить растрёпанные птицей волосы, ласково погладил Марфу по носу и продолжил свой поход по Лондону, не заметив, как ноги сами понесли его в Косой переулок.

Рут туго заплела белокурые пряди, короной уложила их на голове и фиксирующим заклинанием закрепила причёску. Оглядела себя с ног до головы в огромном зеркале, занимающем почти половину стены в её комнате, и улыбнулась своему отражению. Сегодня вечером Рона ждали у неё дома на семейный ужин. Дело медленно, но верно шло к свадьбе, и родители Рут решили, что пора посмотреть на избранника поближе. Через пять дней команда Рут улетала в Бирмингем, на чемпионат Англии по квиддичу. С завтрашнего дня тренировки становились такими интенсивными, что до отъезда — а значит, и до Рождества — они с родителями уже не увидятся, поэтому знакомство решили больше не откладывать на потом.

Для Рона это была первая официальная встреча с родными Рут и первая игра такого уровня. Рут переживала, кажется, даже больше, чем сам дебютант. Она улыбнулась, вспоминая их проверочные испытания на тренировочном поле. Сейчас это был уже совсем другой уровень защиты, и Рут видела, с каким кайфом ловит Рон самые закрученные мячи, пущенные в его ворота охотниками. У команды есть все шансы выйти в пятёрку лидеров, а может, и заявиться на чемпионат Европы. Вот только…

Прошло уже больше месяца после того вечера на улице Гриммо, когда Гермиона успокоила взбудораженный новостями ум Рона, а он всё никак не мог решиться встретиться с Гарри лицом к лицу. Сотню раз за это время он представлял себе их разговор и ровно столько же раз решал, что на месте Гарри в лучшем случае врезал бы себе по морде и показал на дверь, а в худшем… Об этом Рон старался не думать. Он уже готов был терпеть компанию самогó Волдеморта, если бы Гарри вздумалось вдруг подружиться с ним, но только расставить все точки над «И». «Столько лет близкой дружбы коту под хвост из-за того, Рональд Уизли, что ты вёл себя, как последняя задница, — думал он, отправляясь в Косой переулок, чтобы забрать новую форму для команды, заказанную специально для чемпионата в Бирмингеме, а заодно купить запасной набор для своей метлы. — А теперь ещё и трусишь пойти и прямо в этом признаться!» Рон резко остановился. «Вот чёрт! Да ведь это единственное, что нужно сделать. И не важно, дадут мне по морде или нет. Я буду знать, что сделал всё, что мог. А дальше… Ну… Мяч будет на его стороне. И не мне решать, куда его направить». От этих мыслей ему сразу стало легче. Оставалось только придумать, как до отъезда втиснуть свой разговор с Гарри в плотный график ежедневных двойных тренировок и встреч с Рут.

— Аккуратней, пожалуйста, — крикнула Рону продавщица в магазине «Всё для квиддича», увидев, как он сгрёб и запихнул в сумку поверх набора для метлы четырнадцать комплектов новой формы. Он отмахнулся, старательно застегнул молнию, схватился за ручку двери, потом подумал и громко сказал: «Спасибо большое!» — прежде чем захлопнуть её у себя за спиной. Выскочив в Косой переулок с полной сумкой наперевес, Рон уткнулся взглядом в большие уличные часы, висевшие на фонарном столбе около «Дырявого котла». Чёрные фигурные стрелки на белом круглом циферблате показывали половину пятого дня. До встречи с родителями Рут оставалось ещё три часа.

«Сейчас бы сливочного пива», — с тоской подумал Рон, глядя на вывеску и вспоминая посиделки в «Трёх мётлах». Он не пил его со времён учёбы на мракоборца, которую так и не закончил. Не то, чтобы хотелось выпить, а просто какое-то щемящее чувство подталкивало зайти и посидеть в старой знакомой обстановке. Он вдруг осознал, что уже много лет не видел никого из своего школьного окружения. «Может, встречу знакомые лица», — решил Рон, уверенно шагая к двери бара.

В «Котле», уже украшенном к Рождеству, царили тишина и полумрак, но свободных столиков было немного. Рон заказал пиво у незнакомого бармена, расплатился, забрал бутылку и повернулся, чтобы осмотреть зал в поисках места. Пробежался глазами по каждому столику и замер, закусив губу и чувствуя, как начинают гореть щёки, уши и шея. У самого дальнего окна, почти в конце зала, где начиналась лестница, смеясь и перебивая друг друга, о чём-то весело спорили Гарри, Невилл и Ханна Долгопупс.

Ещё несколько месяцев назад при виде их счастливых лиц Рон психанул бы, плюнул на пиво и сбежал из бара. Но то был другой Рон. Нынешний Рон сразу понял, зачем он появился в «Дырявом котле». Он стиснул зубы, поправил на плече сумку, сжал в руке бутылку так, что она готова была взорваться, и двинулся к столику, за которым без конца раздавались новые взрывы смеха. Он не дошёл всего пару-тройку шагов, когда Гарри, занятый разговором, случайно посмотрел прямо на него и в его лице что-то неуловимо изменилось.

— Боже мой, да это же Рон, Рональд Уизли! — громко закричал Невилл, обернувшись, чтобы проследить за взглядом Гарри. — Сегодня просто день встречи старых друзей. Иди к нам, Рон.

Он вскочил из-за стола, чуть не скинув со скамейки приветливо улыбающуюся Ханну, подбежал к Рону и сжал его в своих объятиях. Потом схватил за локоть и потащил к столику так, будто Рон хотел сбежать, а он его поймал.

— Вот, садись, — сказал Невилл, указывая Рону на пустое место с той стороны стола, где сидел Гарри. — Мы как раз вспоминаем, как в Выручай-комнате учились защите от Тёмных искусств.

— Привет, — с натянутой улыбкой произнёс Рон, глядя на порванную на плече, с пятнами засохшей крови рубашку Гарри и не зная, куда деть руки, сумку, бутылку и самого себя.

— Привет, — равнодушно отозвался Гарри и молча подвинулся, освобождая ещё больше места рядом с собой.

Рон закинул сумку на окно, бросил быстрый взгляд на три чашки кофе возле каждого из друзей, поставил на стол неначатую бутылку и сел, стараясь быть как можно ближе к краю скамьи. В голове у Рона шумело; он физически ощущал, как напрягся Гарри; его собственное тело с ног до головы покрылось холодным потом, а голоса говорящих звучали, будто издалека. Он поймал себя на том, что кивает в ответ на какие-то фразы Невилла, хотя не слышал ни одного слова из того, что тот сказал. Они сидели так довольно долго, и Рон уже готов был встать и попросить Гарри выйти с ним на улицу, когда входная дверь распахнулась, и в бар ввалилась огромная шумная толпа, которая окружила барную стойку и сразу заглушила своими криками все звуки внутри. Невилл с Ханной тут же извинились и бросились на выручку несчастному бармену.

Прошла долгая тяжёлая минута. Потом Гарри встал… «Уйдёт?» — подумал Рон, которому после бегства Долгопупсов стало гораздо лучше. Но Гарри обошёл стол и сел с другой стороны, прямо напротив. Откинулся на спинку скамьи, положил перед собой сцепленные в замок руки и молча смотрел на Рона. Ждал. И Рон растерялся и ломанулся напролом.

— Я хочу, чтобы мы дружили, как раньше, когда были детьми, — честно сказал он. В глазах Гарри мелькнуло и пропало любопытство, но понять по лицу, что он думает, Рон не смог.

— Зачем? — спросил Гарри. — Ты прекрасно обходился без этого последние семь лет.

— Нет, — покачал головой Рон. — Не прекрасно, а чертовски плохо. Только я этого не понимал. Но сейчас всё изменилось.

— Что всё? — снова спросил Гарри, сбивая Рона с толку и заставляя нервничать. Рон чувствовал, что делает что-то не то, но никак не мог понять, что Гарри от него ждёт. Или он уже не ждёт ничего? Эта мысль до сих пор не приходила Рону в голову. И он испугался.

— Послушай, Гарри, — он наклонился вперёд, положил локти на стол и торопливо заговорил. — Последние семь лет я вёл себя, как полный дурак, эгоист и ленивое дерьмо. Я много чего наворотил, про что стыдно даже вспоминать. Но с некоторых пор я понял…

Он споткнулся о ледяной взгляд ярко-зелёных глаз. И замолчал. Гарри никогда раньше так на него не смотрел.

— Я рад, Рон, что ты использовал свой шанс измениться и многое понял. Теперь твоя жизнь станет намного лучше.

Гарри снова встал, несколько секунд помедлил, словно надеясь, что Рон остановит его, а потом ровным голосом произнёс:

— Желаю тебе больших успехов в квиддиче. И счастья с Рут.

И пошёл к выходу, даже не протянув на прощание руку. И Рон сорвался.

— Значит, Малфой более надёжный друг, чем я? — выкрикнул Рон ему в спину. Гарри остановился и мед—лен—но обернулся. Рон взглянул в его спокойное лицо и в ужасе отпрянул, почувствовав волну холодной ненависти. «Этого не может быть!» Только сейчас он понял, как сильно изменился Гарри с момента их последней дружеской встречи. И почему его боятся те, кому непосчастливилось стать его врагом.

— Я не знаю, какой Малфой друг, потому что нашей дружбе всего несколько месяцев от роду, — тихо заговорил Гарри, но в глазах и в голосе был металл. — У нас у всех есть прошлое, которое имеет значение. Но сейчас именно он рисковал собой, прикрывая мне спину, а ты из темноты целился в меня смертельным заклятием. Именно он в лицо говорит о том, что его бесит, а ты пишешь на меня доносы в Визенгамот. И именно он, столкнувшись в лоб с неудобной правдой, не исчезает трусливо, как ты после дознания, а принимает её, глядя мне в глаза. И если этого достаточно, чтобы считать кого-то надёжным, то ответ на твой вопрос — да, сейчас Малфой более надёжный, чем ты.

После этих слов, оставив Рона сидеть с открытым ртом, Гарри развернулся и вышел из бара, с улыбкой махнув на прощание рукой взъерошенному Невиллу.