О пользе размышлений (гет)

Глава 22. Поражение.

* * *

Идя на первое в этом году занятие по защите от темных искусств, четверка рейвенкловцев испытывала весьма неоднозначные чувства. С одной стороны все ученики, кто уже побывал на уроках профессора Люпина, отзывались о нем исключительно в превосходной степени, но опыт прошлых двух лет изучения этого предмета заставлял ребят испытывать некоторые сомнения в компетентности преподавателя. Как бы то ни было, к назначенному часу друзья сидели за партами и ждали профессора. Вместе со звонком в класс вошел мужчина средних лет болезненного вида в потертой мантии.

— Здравствуйте, сегодня мы будем заниматься в другом помещении, поэтому свои вещи оставьте здесь, за исключением волшебных палочек, а сами пройдите к учительской.

Гарри удивился такому началу урока и по дороге тихонько поинтересовался у друзей, не в курсе ли они, как проходили первые занятия у других учеников.

— До сих пор все уроки ЗОТИ проходили там, где положено, — твердо заявила Гермиона, как никто старавшаяся держаться в курсе всех событий, связанных с учебой. — Похоже, что у профессора особое отношение к нашей группе.

— А что здесь такого? — Невилл удивленно посмотрел на подругу. — Ведь известно, что Люпин был другом отца Гарри, поэтому естественно, что он относится к нашей группе иначе, чем к другим.

— Невилл, а ты слышал, чтобы другие преподаватели настолько выделяли кого-либо из учеников, чтобы менять из-за него учебные планы? — во взгляде Дафны Лонгботтом прочел изрядную долю иронии. — Нет, конечно, наличие у нас Гарри может повлиять на отношение профессора ко всей группе, но думаю, причина переноса места занятия сегодня в чем-то другом.

Гарри пришла в голову мысль, что такое изменение плана занятия дает возможность поближе познакомиться с профессором, и им следует постараться извлечь из этого возможность пообщаться с преподавателем в неформальной обстановке.

— Надо зацепить профессора Люпина чем-то, что позволит прийти к нему после занятий и поговорить, — рейвенкловец чуть ухмыльнулся. — Если вы не забыли, то наш преподаватель является источником сведений о прошлом Блэка.

— Думаю, толку будет больше от тебя самого, — голос Дафны приобрел деловитость. — Попроси его о встрече сразу после урока, вряд ли он откажет. План разговора придумаем позже.

Школьники собрались у дверей учительской и с интересом ждали продолжения событий. Подошедший последним профессор Люпин открыл дверь в помещение и предложил ученикам пройти туда.

— Мне удалось обнаружить в нашей учительской боггарта, спрятавшегося в платяном шкафу, поэтому мы проведем наше занятие здесь, — профессор внимательно оглядел учеников. — Кто-нибудь может мне рассказать, что представляет из себя это существо?

Сразу же поднялось несколько рук, в том числе рука Гермионы.

— Мисс Грейнджер, пожалуйста, — судя по всему, профессор уже успел заочно познакомится со своими учениками.

— Боггарт — это привидение, которое меняет свой вид. Он превращается в то, чего человек больше всего боится. Предпочитает прятаться в темных местах.

Гермиона отчеканила ответ, ни на букву не отклонившись от текста учебника. Получив законные пять балов, девушка с горделивой улыбкой оглянулась на друзей. Те имели весьма задумчивый вид, и через секунду мисс Грейнджер сообразила почему. Если они сейчас будут на практике учиться бороться с боггартом, то на всеобщее обозрение вылезут их главные страхи. Девушку почему-то не восхитила подобная перспектива, но профессор уже продолжил объяснения, и Гермиона предпочла на время отложить эту проблему.

Преподаватель рассказал особенности борьбы с боггартами и показал соответствующее заклинание. Когда все сумели повторить его, он объявил, что сейчас каждый из них по очереди будет сражаться с этим приведением, и уже пошел к шкафу, когда его остановила поднятая раку Дафны.

— Да, мисс Гринграсс? — в голосе профессора слышалось некоторое удивление. — Вы что-то хотели спросить?

— Профессор, вам не кажется, что страхи каждого человека это нечто весьма личное, и выносить их на всеобщее обозрение не совсем этично? — голос рейвенкловки был абсолютно бесстрастен, однако в его холодности угадывалось неодобрение подобной практики.

— Как я уже говорил, с боггартом гораздо легче бороться, когда вокруг него много людей, — профессор Люпин ничем не показал ожидаемого неудовольствия строптивой ученицей — Впрочем, те, кто желает сохранить свои страхи втайне, могут сейчас покинуть учительскую, я буду вызывать их позже, по одному. Как вы понимаете, при первой попытке защититься от этого привидения наличие рядом преподавателя обязательно. Тем не менее, я мог дать вам слово, что никому не расскажу, что увижу во время занятия.

Дафна кивнула в ответ и направилась к выходу из класса. Друзья, не раздумывая, направились за ней, а за ними потянулась и остальная группа — никому не хотелось, чтобы их интимные мысли стали известны окружающим. Профессор Люпин несколько удивленно посмотрел вслед ученикам, но, тем не менее, ничего не сказал.

Гарри напряженно ждал своей очереди пройти испытание боггартом. Он пытался представить себе, что именно может увидеть в учительской, и не мог остановиться ни на одном варианте, слишком много ему пришлось пережить в жизни, чтобы какой-то один страх затмил остальные. Он наблюдал, как другие ученики заходят в кабинет, а через несколько минут покидают его кто с улыбкой, а кто и весьма недовольным выражением лица.

Дафна Гринграсс пробыла в учительской меньше минуты и покинула ее с тем же бесстрастным выражением лица, что и зашла. Гермионе же потребовалось чуть не десять минут, чтобы пройти это испытание, причем вышла она сильно уставшей и расстроенной. К счастью, Дафна тут же оттащила подругу в сторону и постаралась успокоить ее. Невилл, как и большинство рейвенкловцев, провел в учительской примерно две минуты. И вышел хоть и слегка запыхавшимся, но вполне довольным.

Наконец дошла очередь и до Поттера. Гарри, постаравшись придать себе самый независимый вид, вошел в учительскую и направился к шкафу.

— Вы готовы? — Люпин посмотрел на ученика и, получив утвердительный ответ, открыл шкаф. Из открытых дверей на юного рейвенкловца вышел… дементор!

Гарри опять почувствовал холод, и в его голове снова раздались крики матери. Но на этот раз Поттер был готов к встрече с этим воплощением ужаса.

— ЭКСПЕКТО ПАТРОНУМ! — Гарри вспомнил те чувства, что испытал на первом курсе, когда понял, что у него появились настоящие друзья. Яркий свет, полившийся из его палочки, напугал боггарта и заставил его искать убежища в спасительной темноте шкафа.

Рейвенкловец тяжело дыша посмотрел на профессора Люпина, закрывшего за привидением дверь. Гарри действовал, не задумываясь, и применил вместо заклинания «Риддикулус», предназначенного для боггартов, изученные летом с помощью Тонкс чары Защитника, что вряд ли могло устроить преподавателя. Однако вместо неодобрения Гарри прочитал в глазах профессора ясно выраженное уважение.

— Мистер Поттер, вы, конечно, сделали не совсем то, что от вас ожидалось, но, тем не менее, достигли успеха, — профессор помолчал несколько секунд. — Откровенно говоря, я и сам плохо представляю, как можно справиться «Радикулусом» с подобным воплощением страха, и, тем более, на ожидал, что вашим боггартом будет дементор. Эти существа сами по себе олицетворяют страх, и получается, что больше всего вы боитесь испугаться. Даже удивительно, что вы не попали на Гриффиндор.

Гарри успел успокоиться и решил, что наступил подходящий момент, чтобы попросить профессора о личной встрече. Вряд ли они в ближайшее время останутся наедине еще раз.

— Сэр, а вы учились именно там? — он знал это и так, но посчитал такой вопрос хорошим способом перевести разговор в нужное русло.

— Да, в свое время мы учились там с твоим отцом, — на губах профессора появилась улыбка. — Ты, кстати очень похож на него.

— Мне многие говорят это, но я очень мало знаю о нем. Вы не могли бы рассказать о том, каким он был? — Гарри с надеждой посмотрел на своего преподавателя. Он не думал, что тот сможет отказать ему в такой просьбе.

— Конечно, но только, разумеется, не на уроке, — профессор задумчиво нахмурил лоб. — В эти выходные я буду занят, но в следующую субботу с удовольствием приглашаю тебя на чай после ужина.

* * *

— Привет, Хагрид! — Гарри с друзьями стоял пред дверью избушки лесника и наблюдал смену выражений на лице ее хозяина, начиная от удивления и заканчивая откровенной радостью.

— О, привет! Просто так зашли поболтать, или случилось чего? — голос Хагрида одновременно выражал обиду и надежду.

Обида великана была вызвана тем, что ни один из друзей не выразил желание обучаться уходу за магическими существами. Дело в том, что в этом году ученикам было предложено выбрать помимо обязательных предметов, которые они изучали и раньше, и к которым теперь прибавилось изучение жизни обычного или магического мира, еще два предмета из трех возможных, не входящих в основной курс. Друзья дружно решили ходить на нумерологию и руны, поскольку посчитали их более важными, чем уход за магическими существами, а именно последний предмет и должен был в этом году преподавать Хагрид.

Благодаря тому, что зимой удалось покончить с загадкой тайной комнаты Слизерина, с лесника Хогвартса были сняты все обвинения в преступлении, совершенном когда-то Томом Риддлом. Дамблдор, зная любовь Хагрида к зверям, а заодно в виде своеобразной компенсации, предложил великану занять освободившееся место преподавателя по этому предмету. Хагрид явно рассчитывал, что рейвенкловцы, благодаря усилиям которых и стала возможна его реабилитация, с удовольствием будут посещать уроки новоявленного профессора, а когда узнал, что они выбрали другие предметы, то весьма сильно расстроился.

— Хагрид, нам просто захотелось навестить тебя, — Гарри говорил как можно убедительнее. — Ты же не собираешься обижаться на нас, за то, что мы не выбрали твой предмет?

— Ну, того, проходите тогда, — Хагрид сохранял несколько надутый вид. — Хоть чаем вас угощу, раз ко мне на уроки не ходите.

— Нам как раз очень хотелось на них ходить! — горячо воскликнула Гермиона. — Но ты представляешь, профессор Флитвик наотрез отказался подписывать разрешение на изучение ВСЕХ предметов! А без нумерологии и рун нам никак не обойтись в будущем, — в голосе мисс Грейнджер звучала неподдельная грусть.

Когда Гермиона говорила, что ОНИ очень расстроились от того, что придется выбрать только два предмета, она имела в виду в первую очередь себя. Друзей девушки не особенно прельщала перспектива посвящать свое время изучению пусть и магических, но все же животных. Но зато фанатка учебы мисс Грейнджер горевала от самого факта, что ей придется ОТКАЗАТЬСЯ от хоть каких-то предметов с такой силой, что ее переживаний хватило бы на всех четверых.

— Да я понимаю, — Хагрид видел, что Гермиона расстроена вполне искренне, и не мог огорчать ее еще больше своей обидой. — У вас времени и так мало, а тут еще дополнительные уроки. А я хотел вам показать таких замечательных зверюшек!

— Ну, ты же можешь нам их показать и не на уроках, — Гарри постарался не уточнять, что понятия Хагрида об «интересных» животных несколько расходятся с мнением большинства людей. — Мы уверены, что и так их увидим.

Обрадованный тем, что разговор пошел о его любимом предмете, Хагрид с полчаса рассказывал ребятам, каких он замечательных зверей уже успел показать ученикам, а какие еще ждут своей очереди. Несмотря на откровенно неграмотную речь нового профессора, рассказ получился интересным, так как Хагрид прекрасно разбирался в волшебном животном мире и искренне любил всех животных. Особую прелесть рассказу предавало то, что сейчас рядом с учениками не было всех тех монстров, о которых так ласково отзывался великан.

Дав хорошенько выговориться их гостеприимному хозяину, Гарри наконец решил перейти к вопросу о событиях двенадцатилетней давности, который и был основной причиной их прихода в гости.

— Хагрид, помнишь, когда мы с тобой познакомились, ты мне рассказывал на том острове о волшебном мире? — Гарри увидел, как при этих его словах лицо великана приняло довольное выражение.

— Ну дак, конечно, — Хагрид смущенно кашлянул. — Это я на самом деле горжусь, что был первым, кто сказал тебе, что ты волшебник.

— Так вот, ты тогда сказал, что лично забирал меня из развалин дома родителей, — голос Поттера стал немного тише. — Ну… когда они погибли…

— А… да… так оно ж и было, — Хагрид достал огромный носовой платок и шумно высморкался. — Тогда же я тебя и увидал в первый раз. Ну, дак я ж тебе говорил.

— Да, но тогда у меня и так голова пухла от новых впечатлений. А ты не мог бы рассказать нам это сейчас подробнее? — Гарри увидел, что великан слегка нахмурился, и поспешил заранее отклонить возможный отказ. — Пожалуйста, Хагрид, ведь кроме тебя никто не знает, что там происходило, а мне хочется как можно лучше восстановить события того дня.

— Ну, это то понятно, — Хагрид вновь выглядел смущенным. — Ну, ты ж знаешь, рассказчик из меня плохой, ну уж как смогу, я попробую, в общем.

Рассказ нового преподавателя Хогвартса получился пусть и сумбурным, но зато весьма красочным. У Хагрида, жизнь которого не отличалась богатством новых впечатлений, те события прекрасно отложились в памяти, и сейчас картины той ночи как живые всплывали перед друзьями.

Внезапный визит Дамблдора к леснику в праздничную ночь, сообщение о гибели Джеймса и Лили Поттеров от руки Того-кого-нельзя-называть, а затем и об исчезновении самого убийцы и отправка Хагрида порталом в Годрикову лощину послужили прелюдией к основному рассказу.

Ребята, казалось, вживую видели, как лесник осторожно подкрадывается к дому Поттеров и как дергается, увидев на его месте развалины. Но ведь черной метки над домом не было, значит, еще оставалась надежда на лучшее! Может быть, Дамблдор на этот раз ошибся! И Хагрид, забыв об осторожности, бросается к дому. Но уже через несколько шагов он понимает, что надежда оказалась ложной — у самого входа он видит тело Джеймса. Видимо, тот пытался задержать врага, но не сумел ничего противопоставить ужасу волшебного мира.

Вдруг из-под обломков раздается детский плач — значит, Гарри все же выжил, а может быть, и Лили тоже! Хагрид своими огромными руками раскидывает в сторону куски стен и потолка, стараясь прорваться к маленькому Поттеру. Вот уже виден кусок детской кроватки, и тут он натыкается на женское тело. Хагрид переворачивает его и с трудом узнает в изувеченном трупе красавицу Лили. Увы, но, похоже, малыш Гарри остался круглым сиротой. Великан продолжает методично расчищать дорогу к младенцу и находит еще одни останки. Под обгоревшим обрывком черного плаща валялась кучка пепла. Великан неверяще смотрит на нее, и внезапно его охватывает дрожь. Только в эту секунду он наконец понимает, что человека, несколько лет наводившего страх на магическую Британию, больше нет.

Но новые крики ребенка выводят лесника из ступора, и он добирается до малыша. Быстро осмотрев маленькое тельце и не найдя никаких видимых повреждений, кроме странного шрама на лбу, Хагрид облегченно вздыхает и выносит ребенка из развалин дома. К счастью, рядом с кроваткой стояла и корзинка с пеленками и какой-то детской одеждой, что не укрылось от зоркого глаза Хагрида, который понял, что директор отправил его забирать ребенка, не обеспечив ни запасом детской еды, ни защитой малыша от осенней непогоды. Мальчик наверняка замерз бы, находясь практически голым в холодную октябрьскую ночь, но Хагрид сообразил запихать его себе под куртку, где вполне мог бы поместиться не только годовалый младенец, но и нынешний Гарри.

В это неспокойное время люди не спешили выходить на улицу, даже если под их окнами раздаются взрывы и крики о помощи. Большинство волшебников забилось по углам и помышляло лишь об одном: «только бы не меня, только бы не меня». Поэтому Хагрид не удивляется, что возле дома Поттеров, стоящего посреди волшебной части этой деревни, еще нет толпы людей, но он понимает, что раньше или позже зрители все же появятся. В тот момент леснику надо было почти за сутки суметь добраться из этой глуши в Лондон, где в одном из пригородов живут родственники Гарри, и куда велел отвезти малыша Дамблдор. Но тут возле развалин появился еще один участник этих событий.

Сириус Блэк, прибывший на своем летающем мотоцикле, на самом деле очень сильно выручил простоватого великана. Как Хагрид добирался бы обычным транспортом до Лондона, не имея ни привычки им пользоваться, ни денег, он не мог ответить и сам. Поскольку для Хагрида было немыслимо ослушаться профессора Дамблдора, он, разумеется, не отдал Гарри его крестному и поскорее улетел, пока что-либо еще не попыталось помешать ему выполнить задачу. Весь день он провел с Гарри в маленькой избушке, расположенной в глубине Запретного леса, которую уже давно сложил на случай, если придется прятаться от кого-нибудь. Вряд ли кто-нибудь, кроме лесника Хогвартса, мог бы решиться зайти в эти опасные дебри. Он с гордостью рассказывал, как нашел в своих карманах хлеб и, размочив в воде, кормил маленького Гарри старым народным методом. Следующим вечером Хагрид отвез малыша к его родственникам, где его уже поджидали Дамблдор и МакГонагалл.

— Ну а в следующий раз, значит, я тебя увидел только через десять лет, вот, — по ходу рассказа Хагрид сильно разволновался и теперь вытирал с лица слезы своими огромными ладонями. — Я ведь и тогда плакал, когда тебя директору отдавал, уж больно расставаться не хотелось, да что поделаешь — Дамблдор сказал, что так будет лучше.

По ходу рассказа Хагрида у Гарри возникло множество вопросов, но он не хотел прерывать великана, так как тому и без этого было очень трудно собраться с мыслями. Однако теперь рейвенкловец решил уточнить ряд моментов.

— Скажи, Хагрид, а что делала МакГонагалл у дома Дурслей? — Поттеру было не ясно, каким боком оказалась замешана в этом деле декан Гриффиндора. — Она что, должна была поговорить с ними? — это было самое очевидное предположение, так как именно профессор трансфигурации чаще всего проводила беседы с родителями детей из обычного мира, поступающих в Хогвартс, и, соответственно, имела большой опыт общения с неволшебниками.

— Дак это, узнала она о том, что тебя к маглам хотят отдать, и отправилась туда утром, — Хагрид сокрушенно покачал головой. — Как она пыталась убедить директора не оставлять тебя этим Дурслям, ведь целый день за ними наблюдала. Говорит что ужасней маглов в жизни не видела, да и я также подумал, когда тебе письмо в школу значит отвозил, вот. Но только Дамблдор все равно говорил, что тебе жить надо у родных, а родственников других у тебя значит и не было.

— А почему тебе Блэк мотоцикл отдал? — Гарри не мог понять логики поступков этого друга отца. — Ему самому он разве больше не нужен был?

— А зачем он ему? Он же на нем прилетел, чтобы тебя забрать, — великан выглядел удивленным. — Это то понятно, с малыми детьми нельзя ни аппарировать, ни порталами перемещаться, все это знают. Потому и я тебя магловским транспортом везти собирался, да вот оказия подвернулась. А он как мне его отдал, так сам и отправился обычным путем, аппарировал, значит.

— А он сказал, каким образом узнал о том, что случилось? — если о том, каким образом Дамби получил информацию о том, что случилось в тот вечер в доме Поттеров, можно было пока только предполагать, то тут уже появлялись какие-то зацепки.

— Не, он только сказал, что тебя забрать хочет, как опекун, значит, а я не дал, так как у меня приказ от Дамблдора другой был, — Хагрид с важным видом посмотрел на ребят. — И хорошо, что не отдал, он же этот Блэк преступником оказался. Увез бы тебя и сбросил где-нибудь с мотоцикла своего, и не было бы тебя больше.

— И он не пытался отнять меня силой? — Гарри постарался изобразить некоторое недоверие словам Хагрида. — Ведь если он такой крутой волшебник, что смог удрать из Азкабана, то и силой мог меня забрать у тебя.

— Да кто его разберет, этого сумасшедшего? — лесник выглядел явно озадаченным. — Может, он раскрываться раньше времени не хотел, может, еще что. Меня-то так просто голыми руками не возьмешь, но Блэк, конечно, мог бы со мной справиться, да не стал почему-то. Одно слово сумасшедший, не знаешь, чего от него ждать.

Да, стоит хоть немного отвлечь Хагрида от его любимых животных, как все его мысли превращаются в набор примитивных штампов. А ведь Гарри уже давно убедился, что великан искренне симпатизирует ему, вот только это не могло помочь вывести наивного профессора за рамки накрепко вбитых в голову понятий. Дамблдор навсегда останется для лесника самой светлой личностью на свете, все идеи которого следует воспринимать как истину в последней инстанции. Поэтому рейвенкловец старался никогда не показывать Хагриду, что в чем-то не согласен с директором, дабы не расстраивать лесника.

— Хагрид, а ты показывал маленького Гарри Блэку? — с интересом спросила Гермиона.

— Не, он не видел мальчика, — Хагрид удивленно взглянул на подругу Поттера. — Он хотел подержать его на руках, да я не разрешил, сказал, что замерз ребенок, и не надо его беспокоить. А на самом деле побоялся я кому доверить его, ну кроме Дамблдора, конечно. Раз сказал директор лично забрать мальчонку и отдать ему в руки, так я и сделал.

Гарри не совсем понял ход мыслей девушки и с интересом посмотрел на нее. В тот же миг он услышал у себя в голове одно слово «ШРАМ», и через пару секунд его обдало холодом. Выходит, о его главной отличительной особенности изначально знали всего три человека в волшебном мире, причем это были Дамби и два преданных ему постоянных обитателя Хогвартса. Но откуда тогда всем магам стало известно про это молниеобразное украшение его лба? По лицам Невилла и Дафны он понял, что мисс Грейнджер и им послала подобное сообщение. Недоверчивая мисс Гринграсс тут же решила проверить один из вариантов.

— Скажи, Хагрид, — девушка застенчиво улыбнулась, — а ты кому-нибудь еще рассказывал эту историю?

— Не, кому ж я расскажу, — любитель особо опасных животных посмотрел на Дафну как на несмышленого младенца. — Меня ж никто и не спрашивал, а сам я, значит, и не болтал. Дамблдор же сказал мне, что б я ни о чем таком и не вспоминал, вот и помалкивал. Это вам рассказать другое дело, это ж самого Гарри касается, а другим незачем. Да и честно говоря, я и не общаюсь то ни с кем особо. Вот это вы хоть изредка заходите, а остальные так и вообще почти не бывают. Я ж все больше в лесу время провожу, чем тут, так-то вот.

Гарри стало даже немного неудобно, что он не хочет лишний раз навещать лесника. Рейвенкловцу не совсем нравился этот человек, но вот так узнать, что они чуть ли не единственные люди, с кем тот общается… сразу вспомнилась жизнь до Хогвартса в доме Дурслей. Да и понятно, другим профессорам не очень-то интересно беседовать с наивным великаном, а школьники живут своей жизнью. Поттер дал себе слово почаще вспоминать о Хагриде, чтобы тот не чувствовал себя так одиноко.

* * *

Занятия по защите разума дали неожиданный эффект — ребятам стало легче даваться мысленное общение друг с другом. Мисс Грейнджер не преминула заявить, что она как раз и ожидала подобного результата, полностью подтверждавшего ее мысли о единстве принципов применения любых проявлений ментальной магии. Однако, судя по тому, с какой радостью она воспринимала эти успехи, не составляло труда догадаться, что девушка была далеко не так сильно уверена в истинности своей теории, как хотела это показать.

Теперь у ребят всегда получалось поддерживать устойчивую мысленную связь друг с другом, правда, пока что на уровне достаточно коротких предложений, да к тому же существовало одно ограничение — как и для других разделов ментальной маги, для подобного общения важную роль играл зрительный контакт. Хотя с учетом того, что они занимались подобной практикой всего несколько месяцев, успех был и так потрясающий. А на то, что им в итоге удастся общаться без необходимости видеть друг друга, указывала пара всплесков мыслей, случившихся у достаточно эмоционального Гарри, когда друзей рядом не было, но при этом «услышанных» Гермионой. Так что дело оставалось только за упорными тренировками.

Собственно, в искусстве окклюменции рейвенкловцы проделывали пока только первые шаги, но, по словам их преподавателя, щиты, которые они учились выстраивать вокруг своего разума, с каждой неделей становились все прочнее и прочнее. Профессор Снейп пообещал, что если они и дальше будут продолжать совершенствоваться в этой области магии теми же темпами, то сразу после Хеллоуина они перейдут от построения простой защиты к использованию более сложных методик маскировки воспоминаний.

Гарри очень жалел, что уже сейчас не обладает хотя бы минимальными навыками чтения мыслей. Это значительно помогло бы ему в ходе бесед, которые он провел с профессорами Люпином и МакГонагалл. Их рассказы о Сириусе Блэке настолько совпадали, вплоть до мелких деталей, что Поттер сильно заподозрил, что оба преподавателя ему скармливают хорошо подготовленную и заранее согласованную официальную версию. Нет, он не думал, что они стремятся сознательно обмануть его, но вот Гарри был уверен в том, что они рассказывают далеко не все, что знают об этом беглом преступнике. Впрочем, он не мог их осуждать, предполагая что то, что они оставили за границами своего повествования, вполне может касаться каких-то личных моментов, к нему явно дела не имеющих.

Неожиданную помощь в сборе информации о Сириусе Блэке ребятам оказала Тонкс, к которой друзья частенько заглядывали на чай. Как оказалось, она знала о беглом преступнике не только официальную информацию, которую довели до авроров, но и множество личных сведений, сообщенных ей собственной матерью. До своего ареста Сириус Блэк достаточно часто общался с миссис Тонкс, являясь единственным родственником, поддерживающим с ней отношения. Более того, сама Нимфадора помнила, как в детстве она играла с шумным и веселым дядей, любившим дарить ей забавные игрушки.

В итоге своего расследования перед друзьями вставал образ взбалмошного шумного мужчины, который любил погулять в компании, весело провести время с девушками и для полного счастья устроить какую-нибудь пакость неприятным лично ему людям. Смелый, решительный, способный иногда на жестокость, но никогда на подлость Блэк плохо вязался с образом коварного предателя и убийцы. Его либо искренне любили, либо столь же искренне ненавидели, но равнодушным к себе он оставить не мог никого. Конечно, можно было принять версию, что он действительно сошел с ума, вот только было трудно поверить, что сумасшедший сумел стать единственным беглецом из неприступной волшебной тюрьмы.

Теперь оставалось только основательно подготовиться к встрече с Дамби, так как у рейвенкловцев уже накопилась масса вопросов, ответы на которые знал только директор Хогвартса. Подобную беседу по собственной инициативе организовать, конечно, не так просто — напрашиваться на прием к профессору Дамблдор в школе было не принято, да и в любом случае Гарри не отказался бы от какого-нибудь формального повода для проведения этой беседы. Ему показалось самым подходящим провернуть это дело на Хеллоуин, обосновав все личной просьбой о разрешении поездки в Годрикову лощину. К тому же, до этого праздника оставалось меньше двух недель, так что долго ждать ему не придется.

* * *

Драко Малфой вытер свой вспотевший лоб усталой рукой. Теперь он уже знал, что в реальной жизни не всегда получается строго соблюдать правила этикета, и что поле пусть и учебного, но все же боя, несколько отличается от дуэльного зала в Малфой-мэноре. Очередная атака рейвенкловцев на позиции слизеринцев была успешно отбита, и злобные противники откатились куда-то вглубь коридоров школы, чтобы, зализав раны, выполнить очередную попытку отбить у Драко заветный вымпел. Посмотрев на часы, лидер бойцов зеленого факультета понял, что времени у их оппонентов почти не осталось, и значит, новая атака, которая последует в ближайшие минуты, будет последней.

На этот раз победа команды Малфоя была близка, как никогда. Методы обучения, применявшиеся его крестным, конечно, можно назвать жестокими, но в эффективности их сомневаться не приходилось. Прошло несколько недель с начала их «игры», и слизеринцы методом проб и ошибок научились не допускать детских промахов, которые постоянно совершали в первое время. Профессор Снейп считал, что его ученики должны на своей шкуре испытывать последствия ошибочных решений, и предпочитал дать им сначала в полной мере понять цену их неумелости, чтобы потом ехидным «разбором полетов» закрепить полученные одним местом навыки.

Но как ни старались слизеринцы приблизить час своей победы, их противники раз за разом разрушали все их «гениальные» замыслы. Конечно, тут сказывался опыт, полученный рейвенкловцами за время их обучения в школе, но на законный, по мнению Малфоя, вопрос о честности игры в таких условиях, лидер слизеринцев получил от крестного вместо ожидаемого сочувствия хороший выговор. Во-первых, заявил строгий наставник, в жизни всегда стоит ожидать, что противник заранее подготовится, чтобы напасть на вас, поэтому ожидать, что соперники будут заведомо слабее или что их действия будут недостаточно слаженными, как минимум глупо. А во-вторых, ехидно продолжил декан Слизерина, у мистера Малфоя как и мистера Поттера было целых два года, чтобы создать себе надежную команду, и он, профессор Снейп, всерьез задумывается, не стоило ли шляпе распределить к нему на факультет именно Поттера, а вот Малфоя отправить куда-нибудь в Гриффиндор.

Однако чудеса в этой жизни все же случаются, и сегодня Снейп решил немного помочь своим змейкам. Драко усмехнулся, вспомнив лицо Поттера, когда его крестный «попросил» Грейнджер помочь ему сегодня вечером с проверкой эссе первокурсников. В итоге соотношение сил в текущей операции стало четыре против трех, что не могло не поднять дух слизеринцев. Благодаря большому количеству набитых шишек команда Малфоя предпочла подготовиться как можно лучше к сегодняшнему бою. В очередной пустующий класс слизеринцы натащили огромное количество старых парт и другой подобной рухляди, которую удалось найти в окрестностях и посредством чар и трансфигурации соорудили вокруг стола для неизменного вымпела укрепленную позицию, из которой вышибить их было более чем проблематичным. Вдобавок, между дверьми класса и их укреплениями на полу было раскидано большое количество различных мелких препятствий, предназначенных сковать свободу действий противника. Получив определенный опыт, Малфой предпочитал теперь использовать все возможные средства для достижения успеха.

Получившая незапланированные потери команда Поттера в ходе первых четырех атак на укрепления слизеринцев сумела расчистить подступы к форту Малфоя, так что теперь они могли сходу приступить к штурму укреплений. Драко учел свои прошлые ошибки и не стал посылать кого-нибудь из бойцов на восстановление системы препятствий — в прошлый раз это закончилось коварной вылазкой рейвенкловцев, в ходе которой команда Малфоя лишилась Винсента Кребба. Наследник рода Малфоев не собирался дважды наступать на одни и те же грабли.

До двенадцати часов оставались уже даже не минуты, а секунды, и на лицах подчиненных Малфоя стали расползаться довольные ухмылки. Им уже до смерти надоело каждую субботу надраивать котлы у любимого декана, и уже не оставалось сомнений, что завтра этим общественно-полезным трудом придется заняться их противникам. Драко хоть и предвкушал грядущий триумф, счел своим долгом одернуть свою команду.

— Внимание, не расслабляться! — в голосе юного Малфоя звенел металл. — Мы еще не победили, поэтому не теряйте бдительность, от этих вражин всего можно ожидать!

Как будто откликаясь на его слова, в комнату ворвалась команда Поттера. Сам командир рейвенкловцев стремительно несся вперед, не отвлекаясь на огонь противника, а Лонгботтом и Гринграсс, двигаясь на флангах и чуть сзади, прикрывали его щитами, не особенно заботясь о собственной защите. Вот очередной Ступенфай Забини достал Лонгботтома, и он свалился на пол. Но Поттер уже почти успел добежать до укрепления, и в этот момент Гринграсс, отбросив свою защиту, подкинула командира заклинанием левитации. В тот же момент ее настигло заклятие Малфоя, но Поттер уже летел через защитный барьер. Он прикрылся щитом от стоящих в центре обороны Кребба и Гойла, но Малфой уже видел, что их с Забини заклинания гарантированно достанут его.

Внезапно Поттер снял свой щит и нанес мощноеРедукто в сторону стола, на котором был установлен вымпел. Через секунду пораженное с двух сторон оглушающими заклинаниями безвольное тело рейвенкловца уже камнем летело вниз. Малфой, который при всей своей «любви» к Поттеру, вовсе не желал причинять своему противнику реальный вред, успел задержать его полет, и командир соперников тихо опустился на пол.

— Так, так что тут у нас сегодня? — голос профессора Снейпа как всегда холоден и ехиден. — Изменения типового сценария, как я вижу, не произошло.

Драко неверяще поворачивает голову к тому месту, где должен был стоять вымпел, и в его глазах торжество победы сменяется разочарованием. Теперь финальный маневр рейвенклорвцев становится понятным — они сознательно жертвовали собой, чтобы нанести один единственный, но зато смертельный удар. На месте стола лежала груда обломков, а сам вымпел отлетел куда-то в угол. Сразу вспомнились слова их декана о том, что флажок должен к двенадцати часам стоять на том же самом месте, где он его и оставлял. Поттер, который сейчас валялся возле ног Малфоя, в очередной раз заставил слизеринцев испытать горечь поражения.

— Гарри! Ты цел?! — ну, конечно, эта Грейнджер не могла не прийти вместе с профессором, чтобы узнать результаты очередного тура их «Игры». Вон бросилась к своему дружку, как будто он при смерти. Драко подумал, что стоит предупредить своих товарищей, чтобы никому не говорили, что он подстраховал Поттера, а то эта его подружка еще решит поблагодарить «слизеринского принца». Обойдемся без соплей!

— Мистер Малфой, — с неприкрытой издевкой протянул Снейп. — Помнится, я объяснял вам разницу между дуэлью и боем, так вот сегодня вы получили наглядный пример этого. Вы сумели поразить всех противников, сами не понеся потерь, и все равно проиграли. А теперь для наглядности представьте, что на месте вымпела был бы дорогой для вас человек. Вы также принялись бы охотиться за противниками, вместо того, чтобы защитить его?

Драко вынужден был потупить глаза. Слова Снейпа больно били по самолюбию слизеринца, привыкшего без особого напряжения добиваться успехов. Он увлекся внешней стороной борьбы, забыв ее цели, и это был непростительный промах. Мама и крестный не раз говорили с ним на эту тему, и получить вот такой публичный урок было поэтому вдвойне обидно. А главное винить в этом некого, кроме самого себя.

— Сэр, я понимаю, что виноват, — неожиданно твердо произнес Малфой. — Надеюсь, что мне больше не придется краснеть по этому поводу.

Одобрительный взгляд крестного показал Драко, что он находится на правильном пути. В конце концов, эти игры их декан и устраивает именно для того, чтобы в реальной жизни они не допускали подобных ошибок.