Моё проклятое дитя (джен)

— Я хочу, чтобы ты на это взглянула.

Он аккуратно вытащил из сумки маленький сверток и протянул его под столом.

— Только не привлекай внимания, ладно?

По скользнувшей на лице Луны улыбке Гарри понял, что последнее было ни к чему: когтевранцы постоянно кидали на него любопытные взгляды, но заговорить не решались.

— Доброе утро, Падма, — пробормотал он в ответ на тяжелый взгляд сокурсницы и подтянул к себе кувшин с соком, давая понять всем и каждому, что все еще не готов к расспросам или, не дай Мерлин, утешениям.

Он оглянулся на стол преподавателей. Многие отсутствовали, что неудивительно. Сегодня утром Дамблдор официально подтвердил летавшие с воскресенья слухи, не особо вдаваясь в детали, и тревожный шепот не покидал стены Большого Зала. Вопреки его предчувствиям, тень горя читалась не только на лицах гриффиндорцев. Кэти была довольно общительной девочкой, так что за столами Пуффендуя и Когтеврана веселого настроя так же не наблюдалось. Поразительным было то, что слизеринцы выглядели так, будто волшебный потолок Большого Зала готов был обрушиться на них в любую секунду. Гарри догадывался, что их нервозности послужил сегодняшний заголовок «Ежедневного Пророка»:

«Падение Черной вдовы. О чем молчат покойные мужья знаменитой светской красавицы?»

С передовицы газет смотрела потрясающе красивая женщина. Ее улыбка была полна соблазнов, а глаза, несмотря на черно-белую печать, горели таким живым огнем, что было трудно побороть ощущение, будто они глядят прямо на тебя.

Пробежав текст глазами, Гарри определил суть — в убийстве Кэти Белл подозревалась именно эта колдунья, которая сколотила огромное состояние, пережив своих благородных мужей. Все семеро мужчин погибли при загадочных обстоятельствах, и до вчерашнего дня незамужние девы волшебного мира исходили пеной от ярости, мучаясь вопросом, как же ей это удалось. Уничижительные цитаты из их писем в редакцию были напечатаны в таком избытке, что рамки налезали одна на другую, заслоняя саму статью. Гарри перевернул страницу с портретами в черных рамках и, наконец, нашел то, что искал. Фото проклятого ожерелья было взято из каталога — оно красовалось на бархатном бюсте манекена и обескураживало своей ценой. Но информации было не так уж много: кроме каратов, свойств камней и качества сплава было известно, что оно было продано с аукциона 17 лет назад и с тех пор не меняло своего владельца. В данный момент ожерелье передано в Отдел тайн на дальнейшую экспертизу. Про очередную жертву ожерелья было упомянуто вскользь и представлено как несчастный случай, произошедший в Хогсмиде. Так же упоминалось, что погибшая девушка училась в Школе Чародейства и Волшебства Хогвартс, вместе с единственным сыном Черной Вдовы — Блейзом Забини.

Задумчивый взгляд Гарри наткнулся на декана слизеринцев, который спокойно пил свой утренний кофе. У него был вид человека, который держит все под контролем. Что ж, для декана, чей студент пропал без вести, а второй проходил лечение дома, он выглядел довольно… отстраненно. Минерва Макгонагалл не могла похвастаться тем же — первое, что она сделала, это отменила все пары на сегодня, добавив, что для важных вопросов она будет доступна в своем кабинете. Никто ее больше не видел.

Гарри почувствовал, как сжали его руку, и повернулся к Луне.

— О, Гарри. Он чудесен. Я тебя поздравляю.

— Это заслуживает поздравления? — он ответил таким же шепотом и пожалел, что не может сказать больше. Вокруг было много ушей, но выбраться из замка незамеченными и поговорить было затруднительно — повсюду караулили авроры. — Разве тебе не противно?

— А тебе было противно? — Луна передала ему кинжал и вскинула на него свои голубые глаза.

— То, как я себя при этом чувствовал, совсем не важно. Я совершил непростительный поступок. Я просто не могу выкинуть эту мысль из головы. Знаешь, на первом курсе я застал Квирелла, нашего бывшего преподавателя по ЗОТИ, за тем же самым. И не могу забыть, какое отвращение тогда почувствовал.

— Тебе нечего стыдиться, Гарри. Это пройдет. Волшебники добывали кровь веками. Это твоя суть. Каждый Темный должен пройти через это, чтобы понять цену своей вспыльчивости. И я ничуть на тебя не сержусь, если ты боялся. На самом деле, я тебе даже немножко завидую.

Гарри всмотрелся в ее лицо и вдруг понял, что не только он вынужден мучиться от сдерживаемой Тёмной магии. И даже если бы он не видел эти крошечные признаки усталости — поникшие плечи и более замедленные, чем обычно, движения — он догадался бы. От Луны исходила едва заметная вибрация. Она никак не влияла на его собственную магию, но он чувствовал ее всем своим телом. На самом деле, он почувствовал себя странно, едва вошел в Большой Зал. Со всех сторон на него веяло чем-то едва уловимым, как будто каждый ученик Хогвартса пролил на себя каплю парфюма и прошелся возле него пару раз.

Гарри еще раз оглядел слизеринцев, подмечая и неестественно прямые спины, и обеспокоенные взгляды, кинутые украдкой на невозмутимого декана.

"Они боятся", — вдруг понял он. Многие из них были чистокровными, принявшими Тёмную магию, и разоблачение одного из своих не могло оставить их равнодушными. Гарри чувствовал их беспокойство как свое собственное, но сам он не поддавался панике. Благодаря крови единорога, он чувствовал себя так хорошо, как никогда — голова была ясной, и мысли не путались. Он перестал дергаться всякий раз, когда к нему кто-то обращается, и сегодня утром с удивлением обнаружил, что к нему вернулся аппетит.

— Спасибо, Луна, — искренне поблагодарил Гарри когтевранку, которая отдала ему обратно кинжал. Но заворачивая его назад в бумагу, не удержался и еще раз погладил знак Даров Смерти. Кое-какая мысль не давала ему покоя. На самом деле, смутные подозрения гнездились в его голове еще с того дня, как Луна добровольно отдала ему свой кулон, объяснив, что возвращает ему его собственность. Но с тех пор, как он получил еще и кинжал, он больше не мог думать ни о чем другом. Возможно, свои вопросы стоит задать тому, кто ему эту реликвию вручил.

Гарри перекинул ногу через лавку и увидел приближающуюся к нему Джинни. Ее губы были сжаты, и, казалось, она не знала, куда деть руки.

— Что она сказала? — тут же налетел он на нее с вопросом, хотя чувствовал, что уже знает ответ.

Джинни глубоко вздохнула, отвернув от него лицо, и только потом посмотрела в глаза Гарри.

— Макгонагалл отменила все матчи. Конечно, этого следовало ожидать — устраивать игру накануне похорон было бы кощунством, да и вряд ли кто-то сейчас горит желанием занять освободившееся место охотника. Стадион во время игры также нужно охранять, и Грюм считает это нецелесообразным сейчас, когда остро стоит вопрос безопасности студентов хотя бы в стенах Хогвартса. И она знает о том, что у нас до сих пор нет вратаря, а слизеринцы со своей стороны оповестили об отсутствии кандидата на место ловца. Думаю, это и повлияло на решение. Но она не сказала, когда мы снова сможем приступить хотя бы к тренировкам! — напряженная речь Джинни в конце сорвалась на визг, и Гарри нерешительно дотронулся до ее руки в попытке утешить. Сам он не был уверен, как ему относиться к таким новостям. С одной стороны он был страшно огорчен, потому что Хогвартс только что лишили последнего увлечения, так как походы в Хогсмид уже были отменены. Но с другой — это снимало большой груз с его плеч: он не представлял, как бы стал искать новых игроков и настраивать упавших духом гриффиндорцев на победный лад. К тому же, он не был уверен, что его паническое состояние верхом на метле было временным помешательством.

— Прости, Гарри, — Джинни поправила волосы, стараясь успокоиться, — просто… Мерлин, побери это ожерелье! Как оно вообще попало в руки Кэти? И куда смотрел тот аврор, что ее охранял? Это… это просто немыслимо, — она покачала головой, будто вытряхивая пришедшие в голову новые мысли. — Я была уверена, что только я настолько глупа, чтобы брать в руки незнакомые предметы, которые, не ровен час, могут оказаться проклятыми.

— Не говори так, — твердо перебил ее Гарри. — Её наверняка обманули так же, как и тебя. Это вполне мог быть Империус. Подружка Кэти, Элоиза, утверждает, что она была просто зациклена на свертке, который ей передали в туалете. Даже не хотела ничего слушать и ушла, покинув свою группу без спросу. В здравом уме Кэти никогда не поступила бы так опрометчиво.

— Ты прав, — она задумчиво покусывала нижнюю губу. — Это правда, что ожерелье принадлежало матери Блейза Забини?

— Я не знаю, — удивился Гарри. — Так пишут в Пророке, но там и обо мне много чего писали в прошлом году.

— Я заметила, что ты довольно дружен с Малфоем последнее время, — пояснила Джинни, — и подумала, может, он тебе что-то рассказал. Ведь Блейз Забини — его лучший друг. Да и внезапный отъезд Малфоя вызывает много вопросов. Мне кажется, это все как-то связано между собой.

— Я не знаю. Он передо мной не отчитывается, — довольно грубо ответил Гарри, и что-то в его выражении лица сказало Джинни больше, чем его ответ. Она опустила глаза, затем неловко сменила тему.

— Рон спрашивал о тебе.

— О, — Гарри не знал, что на это ответить.

— Я уверена, он беспокоится.

Гарри снова промолчал, и Джинни поняла, что он не собирался обсуждать с ней ничего на эту тему.

— Я тогда пойду. Но ты знай: я и Гермиона на твоей стороне.

* * *

Каждый день Гарри навещал Найта Каллекса. Тот по-прежнему был неподвижен и без сознания, и проведывать его было мало толку, но Гарри не мог не приходить. Ему было необходимо видеть его, чтобы убедиться, что тот не собирается отправляться на тот свет. Только после этого тяжелые кольца, сжимавшие его сердце, немного ослабевали, и он мог вновь влиться в повседневную жизнь.

— Дамблдор отправляет меня на Гриммо, — Гарри прислонил к графину с водой парочку шоколадных лягушек в довесок к тем сладостям и открыткам, которые громоздились на тумбочке и дожидались пробуждения больного. — Он считает, что я буду там в большей безопасности, так как ты временно взял небольшой отпуск, и в Хогвартсе некому за мной присматривать, — он взглянул на безучастное лицо Найта. Слышит тот его или нет — неизвестно, но Гарри все равно рассказывал ему обо всех событиях, происходящих в Хогвартсе, надеясь хоть немного скрасить его одиночество. — Грюм все так же брюзжит, делая обходы, и не стесняется проверять уборные. Многие девочки уже жаловались. Не знаю, как насчет тебя, но я бы все нужды в одночасье справил, взгляни он на меня своим бешеным глазом. Он по тебе скучает, это видно. И Тонкс без тебя, как без рук. Кстати, я тебя обрадую, она не единственная представительница женского пола, которой не хватает твоего присутствия, — Гарри выхватил яркую открытку из вороха поздравлений и уже собирался зачитать вслух текст, но пробежав глазами первые строчки, почувствовал, что его заливает краска. — В общем, прочтешь сам. Открытки, я имею в виду, — неловко пояснил он, кладя открытку на место. — Надеюсь, ни одна из них не поет.

Грудь Найта размеренно поднималась и опускалась, и Гарри вздохнул. Он отчаянно хотел с ним поговорить, и в тоже время опасался минуты его пробуждения. Каждый свободный час Гарри придумывал слова извинений, но осуждающий взгляд Найта всплывал у него в памяти, и все они казались ему глупыми и неуместными. Оставалось надеяться, что в нужный момент он все же сумеет заставить его посмотреть на произошедшее в Хогсмиде под другим углом. Иначе их дружбе придет конец.

Гарри выглянул за ширму и, убедившись, что мадам Помфри занята чем-то в своем кабинете, склонился к Найту и зашептал:

— Знаешь, твое состояние — не единственная причина моего отправления на Гриммо. Я не хочу, чтобы меня охранял кто-нибудь, кроме тебя, хотя Даблдор предлагал варианты. И да, я рад, что ты узнал о том, что я — Тёмный. Ты не представляешь, сколько раз я мечтал о том, чтобы ты догадался и поговорил со мной, — Гарри вдруг вспомнил Ремуса, который рассказывал о своих годах в Хогвартсе, проведенных в страхе за свой секрет и о радости, охватившей, когда друзья приняли его таким, каков он есть. — Но я и не думал, что ты можешь так остро воспринять это. Я понимаю, что ты — аврор, и ловить темных магов — твое призвание. Но мне кажется абсурдной сама мысль о том, что я разделяю твои убеждения и при этом не подхожу на роль твоего союзника только потому, что какой-то красноглазый урод заставил меня пожелать себе смерти. Я не такой как они. Вернее, не все Тёмные так плохи, как ты думаешь, — Гарри поморщился от спутанных мыслей, негодуя, что не может выразить то, что на самом деле чувствует. — Драко, он … просто хотел защитить меня. Я знаю, это его не оправдывает, но подумай вот о чем: перед чем бы ты остановился, зная, что мне угрожает опасность? А что до других, — продолжил он, думая о Снейпе, — то некоторые сознательно шли на преступление, чтобы только сохранить мой рассудок. Быть Тёмным, знаешь ли, не так круто, как кажется на первый взгляд, — он усмехнулся и вдруг почувствовал, что его разом покинули все силы.

Гарри помотал головой и коснулся теплой руки Найта.

— Просыпайся, Найт. Я столько всего хочу тебе рассказать… Но для этого тебе нужно открыть глаза и сказать: привет, мелкий, в какое ж седьмое пекло ты влип.

* * *

Оставшиеся несколько дней до рождественских каникул пролетели со скоростью света. Гарри успешно сдал все хвосты, в основном благодаря сочувствию преподавателей, которые переживали потерю одной из студенток Хогвартса как потерю собственного ребенка: профессор Флитвик горестно причитал всякий раз, как натыкался взглядом на фамилию Белл в журнале, а профессор МакГонагалл практически не выпускала платка из рук, украдкой вытирая глаза под очками. Не обошлось и без помощи Гермионы: она подсела к нему в гостиной после ночного дежурства и, глядя на ее уставшее, опечаленное лицо, Гарри и не вздумал упрекать ее в чем-то. Тогда он слово в слово повторил ей то, что рассказал допрашивающему его министерскому аврору, осторожно избегая деталей, и они вместе принялись гадать, как ожерелье могло попасть в руки Кэти. Словно и не было месяца напряженного молчания и обмена пустыми, ничего не значащими фразами.

Поскольку до отъезда в Лондон оставались считанные часы, Гарри решил проверить вещи, лежавшие в сундуке, не забыл ли чего. Гермиона сидела на его кровати по-турецки, положив книгу на колени и время от времени подсказывала, куда он мог подевать свой учебник по ЗОТИ или второй черный носок. Заметив, как ласково Гарри провел по древку своей метлы, прежде чем уменьшить ее и упаковать, она тихо промолвила:

— Тебе должно не хватать квиддича.

— Так и есть.

— Джинни говорила, что это только временно. Профессор Макгонагалл ведь не сказала, что вы не будете играть до конца учебного года.

— Но определенную дату она тоже не назвала. Давай смотреть правде в глаза: аврорам легче ходить по пятам за студентами в замке, чем обеспечить охрану на поле, когда там такая толпа и давка.

— Рон тоже так считает, хотя ни за что не признается, — ровным тоном обронила Гермиона, и Гарри невольно восхитился, какими окольными путями подруга решила поднять эту тему.

Он промолчал, наблюдая, как виляющий хвостом Живоглот лениво трется о резьбу на его сундуке.

— Ты мог бы поговорить с ним, — наверняка ободренная отсутствием ярости с его стороны Гермиона решила высказать все, что надумала. — Глупо делать вид, что вы не знаете друг друга, когда прошло столько времени. К тому же, я уверена, что вы просто боитесь подойти друг к другу первыми. На самом деле злости у вас уже не осталось. Рону тебя не хватает, — мягко добавила она.

— Я знаю, что вел себя как идиот, Гермиона, — не глядя на нее, признал Гарри, — но я не хочу сейчас выяснять отношения. Мне нужно о многом подумать. Обещаю, что поговорю с ним после каникул.

Это было правдой лишь отчасти. Гарри не знал, как поведет себя Найт, когда очнется. В наихудшем случае друзей у него поубавится, поэтому он и не спешил.

Он взял клетку со своей совой и поставил рядом с упакованным сундуком. Хогвартские эльфы должны были перенести его багаж позже в холл. Гермиона бесшумно подошла и обняла его.

— Мне так странно, что это Рождество я буду праздновать без тебя. Береги себя, Гарри.

Он усмехнулся. Волосы Гермионы щекотали его нос.

— Непременно. Гриммо защищен не хуже Хогвартса, тебе уж это известно.

— Да. Конечно, — подруга несмело улыбнулась. — И не смей забыть сделать домашние задания! — она притворно погрозила пальцем, на что Гарри закатил глаза. Посмеялись.

Позже, когда Гарри стоял в холле с клеткой Хедвиг и сундуком, от веселья не осталось и следа. В желудке поселилось неприятное сосущее чувство, и он не был так уверен, что хочет вернуться в дом своего крестного.

— Готовы, Поттер?

Снейп появился как всегда тихо и неожиданно.

— Да, сэр, — Гарри выпрямился, сжимая ручку клетки в руке. Снейп молча уменьшил его сундук и направился к выходу. Гарри постарался не отставать от учителя. Едва выйдя за границы Хогвартса, они аппарировали, и мальчик вновь оказался перед домом с темными окнами, выросшим словно из-под земли. На крыльце лежал толстый слой снега, а угрожающего вида сосульки нависли над входом, словно дамокловы мечи.

— Чего застыли?

Гарри встрепенулся и смело зашагал к двери. Он постучал три раза, схватившись за серебряную извивающуюся змею, и вдруг понял, почему так медлит. Хогвартс перестал делиться с ним своей магией. Поступит ли так же Гриммо 12, или ему все равно, в каком душевном раздрае пребывает его хозяин?

В коридоре зажегся свет, а их шаги отдались гулким эхом.

— Собрания Ордена не будет дней пять, — сообщил ему Снейп, вешая свою зимнюю мантию в прихожей. — Я предупрежу вас, когда оно состоится, чтобы вы случайно не оказались подслушивающим под дверью.

— Я не подслушиваю! — оскорбился Гарри.

Снейп посмотрел на него ничего не выражающим взглядом и невозмутимо продолжил:

— Кроме нас с вами в доме нет ни души, и я настоятельно прошу, чтобы вы вели себя тихо. Я буду работать с трудоемкими зельями, и если портрет Вальбурги потревожит меня своими воплями, клянусь, вам не поздоровится. Мне абсолютно все равно, чем вы будете заняты, главное — вас должно быть не слышно, — он подумал и поправил сам себя: — видно, но не слышно. Вскоре я намерен выйти в город за продуктами, и если у вас есть какие-то конкретные предпочтения, напишите мне список.

— Профессор? — перебил его Гарри.

— Да, Поттер?

— А Ремус Люпин придет? — выпалил мальчик, поддавшись снедающему его беспокойству. Снейпа аж никак не назовешь теплой компанией, и Гарри подозревал, что за несколько дней просто умрет от скуки.

На лице Снейпа мелькнула тень эмоций, словно он ожидал совсем не этого вопроса. Гарри почему-то смутился.

— Ремус Люпин явится на общее собрание Ордена, Поттер. Ждать его раньше не имеет смысла.

— Почему? — тут же поинтересовался Гарри.

— Если память мне не изменяет, его жена находится на шестом месяце беременности, и его присутствие требуется в другом месте. Увы, единственный человек, не отягощенный подобными обстоятельствами, это ваш профессор ЗОТИ, поэтому логично, что сидеть с вами выпала честь именно мне, — едко промолвил профессор, и у Гарри сложилось впечатление, что гнев профессора был в этот раз направлен отнюдь не на него.

— Меня это просто удивило, вот и все, — пояснил Гарри, следуя за профессором в столовую. — В прошлом году сюда на Рождество пришли и Люпин, и Тонкс, и Грюм, и даже Шеклболт. Профессор Дамблдор объяснил, что детям Уизли и Гермионе здесь находиться небезопасно, но я не понимаю, почему члены Ордена не могут навестить меня вне собраний, — Гарри старался, чтобы его голос был ровным и не выдавал того, насколько его огорчило это известие. Однако со стороны горечь в его словах была почти осязаемой.

Снейп взмахнул палочкой в сторону камина, и деревянные бруски охватило желтое живое пламя. В помещении было чисто и пахло свежим морозным воздухом. Единственное, что казалось неуютным — тишина. Не гремела посуда, из духовки не доносились ароматные запахи выпечки миссис Уизли, не было слышно спорящих о чем-то голосов.

— Присядьте, Поттер.

Гарри мотнул головой:

— Я не хочу. Сэр.

Снейп повернулся спиной к падающим снежинкам за окном и сложил на груди руки. Какое-то время он молча разглядывал Гарри.

— С недавних пор Орден решил пересмотреть свое размещение, и профессор Дамблдор нашел подходящее место. Основной штаб находится в другом месте. Однако Гриммо 12 будет использоваться, если возникнет необходимость срочной встречи в Лондоне. Конечно, если вы, как хозяин дома, не имеете возражений.

— Не имею… — ошарашенно ответил Гарри. — Но почему он так решил? Разве здесь больше не безопасно? — эта мысль заставила его покачнуться, и он ухватился за спинку близ стоящего стула.

— Не мелите ерунды. Если бы директор хоть на минуту засомневался в безопасности этого места, ноги бы вашей здесь не было. Гриммо 12 перешел к вам в наследство от крёстного и, как дом-оберег, взял под свою защиту. Если по какой-то причине крыша дома упадет на наши головы, вы, Поттер, выживете, не сомневайтесь.

— Тогда почему?..

— У Ордена свои причины, которые, я уверяю, вас не касаются, — глаза Снейпа на миг словно полыхнули изнутри, как тлеющие угольки в камине. — На самом деле, единственное, чем должна быть занята ваша голова — это отдых, — Гарри вытаращил глаза.

— У вас рождественские каникулы, не так ли?

Если бы Гарри не знал Снейпа, то мог бы поклясться, что тот умирает со смеху.

— Э… да, сэр.

— Прекрасно, что вы об этом помните. Так что можете слоняться по дому, читать квиддичные журналы, обмениваться посланиями со своими воздыхателями, и делать все то, что делают подростки, предоставленные сами себе. Я никоим образом не буду ограничивать вас, единственное мое требование — тишина. Коль я вынужден провести Рождество в этом доме вместе с вами, будет справедливо, если вы оставите мне право провести его так, как я привык — без детских воплей и всякой мишуры.

— Ммм, — неопределенно протянул Гарри. Он еще не решил, как ему воспринимать эту относительную свободу.

— Если вдруг ваше ничегонеделанье вам надоест, позволю себе напомнить, что всякий дом требует ухода. Даже самоочищающиеся чары нужно время от времени обновлять. Полезные для дома чары вы можете найти в библиотеке, я видел там замечательный том «Очаг чистокровной семьи Блэк». И, кроме того, сочинение на три фута о чарах, вызывающих паралич, я еще не отменял.

— Я даже не надеялся на это, сэр, — пробурчал Гарри. Когда Дамблдор решил, что ему лучше провести зимние каникулы на Гриммо 12, он опечалился, но новость о том, что он проведет их в компании Снейпа, заставила его застыть в ужасе. Однако в задумке Дамблдора он видел определенную логику. Северус Снейп — Тёмный, которому не чужда неуравновешенная концентрация Тёмной магии в гриффиндорце. Ночь в Запретном лесу показала, на какие меры готов пойти профессор, чтобы сохранить рассудок Гарри, который был благодарен за это, хотя пообещал себе никогда не произносить это вслух. Внезапно роль Снейпа в доме на Гриммо 12 стала ясной как день.

Гарри усмехнулся.

— Если Дамблдор ожидал, что я вновь устрою истерику по поводу того, что мне нужно пить кровь единорога, то он ошибается. Я прекрасно осознаю, что убийство ничто не может оправдать, но и не хочу перекладывать ответственность на вас. Когда мне вновь понадобится кровь, я… буду вести себя достойно, сэр. — «И убью без колебаний», — осталось невысказанным, но оно висело в воздухе, и Снейп отлично его понял.

— Хорошо, Поттер, — согласился профессор, и Гарри даже слегка растерялся. Мальчик готовился к оскорблениям и уверениям профессора в том, что он не способен на низкие поступки с высоко поднятой головой, а получил лишь снисходительный кивок.

— Вы определились с продуктами? — вдруг сменил тему Снейп, и Гарри потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что речь идет о еде.

— Я… я не знаю. Тосты и джем, наверное… и апельсиновый сок.

У Снейпа был такой вид, словно у него внезапно заболел зуб.

— Понятно. Я вернусь через полчаса. Надеюсь, вы сможете пережить мое отсутствие без приключений. Можете заняться распаковкой ваших вещей, я отправил сундук наверх.

Снейп покинул столовую стремительным шагом. Гарри посмотрел за окно — уже смеркалось, и, возможно, действительно стоило поступить так, как предложил профессор. И найти в доме постельное белье тоже было не лишним, если он не желал почивать на старом голом матрасе. Жаль, что он не взял полотенца, их тоже придется искать. Он надеялся, что миссис Уизли оставила все белье на видном месте, в одном из шкафов хозяйской спальни, к примеру, и ему не потребуется много времени, чтобы приготовиться ко сну.

Внезапно одна мысль посетила его забитую новыми хлопотами голову.

— Профессор Снейп! — заорал он и выскочил в коридор.

— Грязнокровки! Осквернители рода! Ничтожные мрази, недостойные ступать в дом чистокровного семейства Блэк!

— Поттер!

Гарри вжался в стену, давая дорогу профессору, который рассерженным смерчем понесся к гобелену.

— Полукровная дрянь! Да снизойдет на тебя кара за то, что ты попрал благие традиции рода!

Мужчина сделал несколько пассов палочкой, и со спины это выглядело так, будто профессор фехтовал с каким-то особо жестоким противником.

— Сдохните! — брюзжала старуха, прежде чем ее лицо было скрыто портьерой.

Опустившаяся на дом тишина послала мурашки по всему телу Гарри. Профессор медленно повернулся к Гарри, его грудь слегка вздымалась.

Гарри постарался смотреть куда угодно, только не на своего профессора. Позолоченный канделябр на противоположной стене подмигнул ему, поблескивая, и мальчик уцепился за него взглядом.

— Вы что-то хотели, Поттер?

Вкрадчивый тихий шепот.

— Я… я просто хотел сказать… — Гарри пытался связать растекшиеся мысли в одно предложение, но что-то не ладилось. — Золото! В смысле, вы же идете в магазин за продуктами, и я тоже буду есть, поэтому я хотел… то есть, вы не обязаны…

Гарри поймал взгляд профессора, отчаянно желая знать, догадывается ли тот, к чему он клонит. Холодная ярость, направленная на Гарри из глубин черных глаз словно клинки, заставила его слова умереть еще в зародыше.

— Не беспокойтесь, — любезно промолвил Снейп. Так ласково профессор еще никогда с ним не говорил. — Вода и черный хлеб стоят недорого. Вы не обедните меня ни на кнат.

— Я рад, сэр, — выдавил Гарри и приподнял уголки губ в подобии извиняющейся улыбки.

Снейп развернулся и буквально вылетел из дому. Не успел Гарри перевести дух, как снова тревожно замер. Либо зельевар решил сделать пакость напоследок, либо его бешенство было столь велико, что он себя не совсем контролировал, но свечи, освещающие коридор, потухли, словно их задул сильный сквозняк. Темнота окружила Гарри. Как назло, свою волшебную палочку он оставил в зимней мантии, что висела у входа. Гарри на ощупь скользнул вдоль стены, делая маленькие шажки. Если повезет, то он не наткнется на ногу тролля, служащую подставкой для зонтиков.

Он глубоко вдохнул, собираясь вслепую определить расположение гардеробной, шагнув в темноту, и неожиданно сам для себя рассмеялся. Открыто. Громко. Легко.

Его смех разнесся по коридору, и одна за другой вспыхнули свечи, словно искры его счастья подпаливали светила на своем пути. В воздухе пахло лесом, и со всех сторон на него полился таинственный шепот. Внезапно стена под его спиной плавно прогнулась, а над головой нависла часть потолка, увитая паутиной. Но прежде, чем он потерял равновесие, все вернулось на место. Такое вот объятие.

Гарри, улыбаясь, погладил стену в ответ.

— Ну привет. Я дома.