Драконья кровь (джен)

27 Восхода солнца 4Е 202

— Сделаешь ещё одно движение, и я снесу тебе голову.

Голос раздался справа. Вендир скосил взгляд, но смог рассмотреть только стеклянное лезвие прямо у своей шеи.

— Лидия, это я.

Топор сразу исчез, и он мог спокойно повернуть голову, не беспокоясь о своей жизни. Хускарл, босая, в одной только ночной рубашке, озадачено смотрела на него, сжимая в руках золоченое топорище.

— Мой тан? — тут она разглядела следы крови и земли на плаще, глаза её расширились от изумления, и она спросила: — Что с вами…

— Тише, — он махнул рукой, чтобы она замолчала. — Давай немного позже. Я сейчас немного не в том состоянии.

— Поэтому вы полезли в сундук посреди ночи? — она вздохнула, бросила топор на постель, потерла шею и растерянно огляделась. — Я вас за вора приняла. Крадетесь в полутьме, как домушник.

— Не хотел тебя будить. Но раз уж ты уже встала… Можешь найти чистую одежду, бинты и бадью с водой? Хочу смыть всю эту кровь и грязь.

Лидия смотрела на него с некоторой обреченностью в глазах, покачала головой и сказала:

— Хорошо, садитесь уже куда-нибудь, сейчас всё достану.

Вендир сел на стул у маленького, замусоленного окна, зажег магический светоч и вытянул раненую ногу. Та заметно распухла и покраснела. Из-за щепок и заноз, глубоко засевших в плоти, магия амулета Голдура не могла полностью зарастить все повреждения. Это был ограничитель, введенный по-видимому ещё создателем амулета. Никто не хочет, чтобы ткань регенерировала прямо поверх инородных тел. Ходить с деревом, вросшим прямо в плоть — такое себе удовольствие.

Лидия принесла кувшин теплой воды, чистое тряпье, достала и прокипятила пинцет из походного набора алхимика, затем облила его спиртом. Вендир за это время успел умыться и переодеться в свежую одежду. Следующие полчаса он стоически терпел, пока Лидия вытаскивала все щепки из раны, а затем раз за разом обрабатывала её зельями и бинтовала. Чтобы немного отвлечься от боли, он рассказывал о своей ночной прогулке. Материала, чтобы подлатать Хейва он не нашел, зато наткнулся на жертву маньяка и его логово.

Стоило только пересказать весь этот фарс, как он почувствовал себя до безумия глупо. На такие бессмысленные поступки его может толкнуть только лишний бокал вина. С’Зирра может подтвердить десятком историй подобного рода.

«Ты прав, — отозвался MirMULNir, — твои чувства и душа сейчас находятся в состоянии неопределенности. Изменения. SahLOKNir — первый воскрешенный, которого ты поглотил. Для него чувствовать себя живым — все равно что бескрайняя река меда, в которую можно нырнуть с головой».

«Даже в его состоянии?»

«Да. Я намеренно отсекаю себя от твоих ощущений. Не хочу чувствовать боль или холод. Но мой брат слишком долго был мертв. Даже в глубоком сне, каждое твое ощущение пьянит его. Сама возможность жить и чувствовать что-то больше чем ничего — уже великое благо для того, чьи кости лежали в земле тысячи лет».

— Значит вы нашли логово убийцы этих бедных девушек. Я даже не удивлена, — протянула Лидия, закончив бинтовать его ногу, и хмыкнула, точно вспомнив что-то забавное.

— Что?

— Да так, С’Зирра как-то сказал… А, не обращайте внимание, — она покачала головой, но улыбка с её лица так и не исчезла.

— Что именно? Он говорит слишком много, чтобы я запоминал его болтовню.

— Как-то он назвал вас «бедовой головой». Вот скажите, Девяти ради, зачем вас понесло на кладбище посреди ночи?

«Понимаешь, Лидия, я делю разум с душами всех поглощенных мною драконов. И после поглощения очередной мертвой души у меня на время может меняться восприятие и снижаться адекватность суждений, поэтому я могу делать разную не характерную для себя чушь».

Это было правдой, говорить о которой не следовало никому, даже Лидии.

«Если бы один из моих жрецов сказал что-то подобное, я бы рассмеялся, а потом съел идиота. Самое глупое оправдание, которое я слышал за всю свою жизнь. Тем удивительней, что оно — истина», — MirMULNir не удержался и вставил свое веское мнение.

Вендир решил ограничится полуправдой:

— Не знаю, сон плохой был. О прошлом. Решил немного проветриться.

— О прошлом? — эхом отозвалась Лидия, затем смолкла и посмотрела сквозь мутное стекло на светлеющее небо.

— Да. Зато так проветрился, что теперь просплю до обеда.

Лидия сложила все вещи в сундук, вернула кувшин на место, уложила грязную одежду в мешок и отодвинула ширму, за которой располагалась её кровать. Таверна была полна постояльцев, и им пришлось взять одну комнату на двоих. Хорошо хоть кроватей было две. Хейву и вовсе пришлось постелить на полу для приличия. Но он не жаловался.

— Что будете делать с этим Мясником дальше? — После некоторых колебаний она предложила: — Хотите, я пойду к стражникам и расскажу о том доме? Опять представлюсь Драконорождённой. С Братьями Бури это сработает даже лучше, чем с Элисиф.

— Нет, сейчас не стоит так подставляться. Если до Талморцев дойдут слухи, то все пути в посольство будут закрыты.

— И Дельфина нас за такой фортель четвертует на месте.

— Это тоже, — Вендир усмехнулся. — Стоит признать, у нас не очень хорошо выходит не привлекать внимание.

* * *

Утром в таверне было особенно шумно. С утра к хозяйке пришел стражник и сообщил, что её работница больше не сможет выполнять свои обязанности. Заставить работать мертвых могут только некроманты. Это услышала одна слишком любопытная имперка и подняла шум, обвиняя стражей в бездействии, а затем и вовсе начала раздавать всем посетителям знакомые листовки с предупреждениями о Мяснике.

— После того, что произошло с этими женщинами, я беспокоюсь за собственную жизнь. Убийства происходят снова и снова, а стража озабочена только войной, — говорила она, ничуть не стесняясь присутствия одного из стражей правопорядка.

— Идет война, — попытался он объясниться. — У нас забрали почти всех людей. Нам просто некогда, мы и так еле справляемся.

— Конечно-конечно. И поэтому я, Виола Джордано, делаю для этого города больше, чем вся стража вместе взятая!

Вендир слушал эту перебранку краем уха. Сейчас его вниманием безраздельно завладел Амулет Некроманта. Поразительно, что эта вещь была в том доме. Конечно, у этого артефакта есть свойство появляться и исчезать в самых разных точках Тамриэля, но получить его в руки он даже не надеялся. Следовало признать, что с этим амулетом в руках, Мясник и вправду мог поднять мертвеца даже не имея опыта в этом сложном искусстве.

— Вам не кажется, что в убийствах замешаны тёмные эльфы? — имперка тем временем не сдавалась, закидывая стражника версиями, одна другой бредовее. — Всё-таки все нападения происходили ночью.

— Виола, тёмные эльфы тоже спят по ночам, как и мы, — отозвался один из посетителей.

— Вы не были бы так уверены, если бы слышали, как они шумят в своём клубе.

— Уверяю, у нас всё под контролем, — стражник, которому все происходящее окончательно надоело, встал и откланялся. — А теперь прошу прощения…

Вендир без аппетита ел, раздумывая над своими дальнейшими действиями. Без силы амулета у Мясника не выйдет воскресить даже плохого зомби. Тот решит, что дело не в его ужасных навыках, а в качестве ингредиентов, и начнет убивать снова и снова, до тех пор, пока не переведутся все молодые нордки Виндхельма, либо пока его самого не поймают. Второй вариант куда как вероятнее.

— Ах, что за чудесная вещь у вас в руках! — за спиной раздался чей-то воодушевленный голос.

Совсем рядом стоял болезненный имперец, и возбужденно указывал на Амулет некроманта в руках Вендира. Его лицо казалось очень знакомым… Точно, один из трех свидетелей убийства Сусанны. Хорошо бы узнать, что он делал на кладбище посреди ночи. Возможно ли, что он как-то связан с убийствами?

— Тебе что-нибудь известно об этом амулете?

— Да, это Камень Колеса, — с видом знатока сказал имперец. — Древний символ власти в Виндхельме. По традиции его носит придворный маг. Я бы… кхм… с радостью приобрел его.

«Ясно, очередной идиот, думающий, что он знает всё на свете. Или же он только притворяется?».

Так он мог бы подумать, если бы не взгляды, которые тот раз за разом украдкой бросал на Лидию. В них не было вожделения, только холодный интерес. Так сам Вендир смотрел на материал для будущих мертвецов или на особо редкие алхимические ингредиенты, до которых пока — только пока — не мог добраться.

— И зачем вам этот амулет?

— Видите ли… Можно я присяду?

Вендир кивнул.

— Спасибо. Итак, меня зовут Каликсто Кориум, я владею небольшой частной коллекцией редкостей. И эта вещица стала бы прекрасным дополнением ко всем прочим экспонатам. Если хотите, можете зайти и посмотреть на всё сами.

— Это крайне интересное предложение. — Вендир намерено тянул время, а затем пошел на прямую провокацию, внимательно следя за реакцией имерца: — Но не будет ли честнее отнести этот амулет придворному магу, раз уж это его вещь?

— Вунферту? Еще чего. — Руки Каликсто на миг свело судорогой, он поспешно заговорил: — Это чисто церемониальная вещь, ему она не нужна. Кроме того, я бы на вашем месте постарался с ним не общаться. У меня от него мурашки по коже. Говорят, он погряз в некромантии.

«Некромант на должности придворного волшебника? Да ещё и на службе у Ульфрика? Он меня держит за полного идиота? Если такое и возможно, то точно не в нашем мире».

— И сколько ты за него заплатишь?

— Ну, скажем, пятьсот золотых.

Лидия присвистнула. Сумма выходила невероятная. Пятьдесят тысяч септимов. Даже больше, чем те деньги, что им выдали в награду за спасение Солитьюда. Сам Вендир опешил не меньше нее.

— Я… — он запнулся. — Я бы хотел подумать над этим предложением.

— Конечно, — имперец довольно улыбнулся, точно они уже все решили. — Я буду здесь или в музее. Поспрашивайте стражу. Они покажут, где я живу.

Когда Каликсто спустился вниз по лестнице, Лидия перегнулась через стол и зашептала:

— Не верю я ему. Столько платить за какую-то безделицу… Я, конечно, слышала, что коллекционеры мотают деньги только так, но это уже слишком.

— Он знает, что это за вещь, — Вендир спрятал амулет во внутреннем кармане. — И она нужна ему, как воздух.

— Думаете, это он?

— Мясник? Возможно. Но нельзя отбрасывать вероятность, что он лишь крайне эксцентричный коллекционер с огромным состоянием.

— Может вы и правы. По виду он не очень сильный. В бою от него бы и мокрого места не осталось. Хотя, убить слабую и безоружную женщину куда проще, чем тренированного бойца. — Лидия задумчиво жевала губу, откинулась на спинку стула. — Вы продадите ему эту штуку?

— Хороший вопрос. Один факт владения этим амулетом уже возвышает меня над всеми некромантами. Призывать и контролировать мертвых будет значительно проще. Сейчас я стою перед дилеммой… Я хотел сказать развилкой. С одной стороны, продам Амулет — нарушу собственные принципы. С другой, оставлю себе, и возможно уже завтра он исчезнет из моих рук и окажется в пустыне Анеквины.

— Почему?

— К моему сожалению, этот амулет никогда надолго не задерживается у одного владельца.

Вендир не мог назвать себя скупцом, деньги для него всегда были только средством — не целью. Но теперь в нем боролись две грани жадности, что двухголовой змеей свились в груди и шептали, каждая свою правду.

— Но мы можем выиграть от этого дела, — сказал он после продолжительного молчания. — Этот Каликсто пригласил нас в свой музей. Согласимся на экскурсию, и пока он будет расписывать прелести своих экспонатов, Потема осмотрит дом. Если она ничего не найдет — амулет останется у меня. Если же в доме найдутся следы Мясника, то я соглашусь на сделку.

— Но почему, мой тан? — Лидия удивилась, даже чуть не пролила на себя содержимое кружки. — Вы же сами сказали, что без него Мясник никого не воскресит.

— Потому что будущему мертвецу не нужны ни деньги, ни амулет.

* * *

Стражники волокли по дороге грязного мальчишку, перемазанного засохшей кровью и воском. Тот отчаянно вырывался, но солдаты держали крепко. Одному из нордов окончательно надоели эти попытки вырваться, и он просто закинул худого и даже на вид легкого мальчишку себе на плечо.

— Отпустите меня! Я не вернусь! Нет! — кричал он пока не надорвал голос, потом зашелся кашлем, обмяк и залился слезами.

— Бедный малыш, — сказала одна горожанка.

— Я слышала, как из его усадьбы доносилось какое-то странное пение. Говорят, что он пытался связаться с Темным Братством.

— Какой кошмар!

— Теперь его отправят в приют…

Сплетничающие женщины сбились в квохчущую толпу, в которой свежая новость, точно мяч в детской игре, перескакивала одна к другой, обрастая все более фантастическими подробностями.

— Кажется, Братство так и не пришло к нему. Надеюсь, их всех уже давно перерезали, — буркнула Лидия.

Их пути с плененным мальчишкой разошлись. Один из караулящих стражников любезно показал, где находится дом Каликсто. Музей располагался в одном здании с жилыми помещениями, и имел один вход. В одном из окон на мгновение показалось воодушевленное лицо его владельца. Кажется, он караулил приход долгожданных гостей. Эта догадка подтвердилась, стоило только постучать — имперец открыл им дверь слишком быстро.

— Добро пожаловать! Рад вас снова видеть. Проходите, — расплылся он в любезной улыбке и пропустил их внутрь. — Вы всё же решили принять мое предложение?

— Для начала мы хотели бы побывать на экскурсии и увидеть, что именно вы уже успели собрать.

Вендир ответил любезной улыбкой и бегло осмотрел небольшой, но богатый дом. Резная мебель, лампы из цветного стекла, картины из Вэйреста, тканые ковры каджитских мастеров, двемерская посуда в сервантах — ничего необычного, только прислуги и охраны не видно, что странно для такой обстановки.

— Конечно, за символическую плату в несколько медяков я расскажу о самых интересных диковинках, — ответил имперец, не скрывая энтузиазма. Получив названную сумму, он хлопнул в ладоши. — Великолепно! Пойдемте, я расскажу удивительные истории и покажу совершенно потрясающие чудеса!

Они повернули направо до галереи, где были выставлены все экспонаты. Ещё больше двемерской посуды, куски древних айлейдских доспехов, редкие алхимические ингредиенты, среди которых было и сердце даэдра в банке. Плоть созданий Обливиона не подвержена разложению, поэтому хранить их можно даже не заспиртовывая. Его Вендир проводил особенно заинтересованным взглядом. Каликсто тем временем начал рассказ.

— Мы с сестрой когда-то путешествовали по свету в поисках всех предметов. Ах, какие были приключения! — он остановился перед открытой витриной, за стеклом которой лежала книга.

— Перед вами Книга Судьбы, найденная в тайном зале Университета Волшебства. Записи в книге открывают смотрящему его судьбу, поэтому слова в книге для каждого разные. Кто-то видит лишь пустые страницы, но никто не может этого объяснить. Возможно, кто-то из нас рождается без определенной судьбы? А возможно, чистые страницы предупреждают о скорой гибели, — он жестом волшебника провел рукой в воздухе, предлагая открыть экспонат.

Внутри книги разумеется не было ничего, кроме белой бумаги.

Они пошли дальше. По связи с Потемой доносилось только скучающее безразличие. Королева-Волчица, как и любой опытный некромант, способна почувствовать отголоски чужой боли и смерти поблизости, но никаких признаков присутствия Мясника в доме она пока не обнаружила.

Каликсто рассказывал им об одном «Великом артефакте древности» за другим, и с каждым новым уверенность в их поддельности только росла.

— А этот предмет поистине легендарный, — он указал на очередную витрину. — Вот это — суповая ложка Исграмора. Да, я знаю, о чём вы сейчас подумали — это же вилка, а не ложка, никто не может есть суп вилкой. Ха! Вы ещё не знаете, на что был способен Исграмор!

Тут уже скептичного взгляда не сдержала Лидия, Вендир же продолжал заинтересованно улыбаться, знаками показав хускарлу не выходить из образа.

Следующим экспонатом была самая обыкновенная флейта. Потемневшее от времени дерево указывало на её старость, но в остальном она не отличалась от всех прочих.

— Не смотрите свысока на эту обычную, на первый взгляд, флейту, — вещал тем временем Каликсто. — Ибо перед вами Свирель Танцора. Говорят, что она помогала выигрывать войны, обращать врагов в бегство и изменять ход истории! Никто не знает, кем и когда она была создана, но легенды гласят, что всякий, услышавший её, неудержимо пускается в пляс, забывая обо всем. Чтобы пробудить её таинственную магию, нужно всего лишь сказать простые слова. А слова такие… — он театральным жестом прикрыл рот и рассмеялся. — Ах-ха-ха, мы чуть не попали в весьма неприятную ситуацию.

«Я бы не удивился, будь эта флейта созданием Шеогората. Музыка, если верить легендам — его подарок смертным. Он бы с удовольствием отправил в Тамриэль подобную вещь, а затем с упоением бы наблюдал за происходящим безумием».

Каликсто дошёл до последнего стеллажа и представил инструменты для вскрытия трупов.

— А эти инструменты были найдены в гробнице неподалеку от Виндхельма. Они использовались нордами Скайрима в далеком прошлом, ещё до первой империи. Ученые полагают, что древние норды использовали эти приспособления в погребальных ритуалах. Какие чудовищные истории поведали бы эти инструменты, если бы могли говорить.

Крови на них не было. Свежей так точно. Если Каликсто и убил тех женщин, то точно не этими приспособлениями.

— Вот и все мои экспонаты, — он развел руки. — Экскурсия подошла к концу. Надеюсь, вам понравилось, и с моей помощью, вы ненадолго погрузились в историю.

От Потемы донесся сигнал. От одного из сундуков, запертых на чердаке, явственно разило свежей человеческой кровью. Сам же Каликсто на протяжении всей экскурсии присматривался к Лидии. Не как к живому и разумном созданию, но как к куску великолепного мяса.

Имперец что-то спросил. Вендир моргнул, растеряно посмотрел на него. Нить разговора была потеряна.

— Ваш амулет, — повторил Каликсто, — где вы его нашли, если не секрет?

— В богатом квартале.

Плечи имперца напряглись, но лицо он смог удержать.

— Он лежал на снегу, недалеко от одного из заброшенных домов. Поразительно, как придворный маг мог так легко его потерять.

Каликсто не расслышал фальшь и только расплылся в ответной улыбке. Напряжение отпустило его, и он продолжил смотреть на гостей с удивительным радушием.

«Верно, не следует тебе знать, что твое логово раскрыли».

— Итак, что же вы решили?

— Я продам амулет, — решил Вендир. — Но сначала я хочу увидеть деньги.

— Конечно-конечно, подождите немного, — имперец начал копаться в карманах своего бархатного дублета, затем вытащил наружу бумагу с гербовой печатью. — Вот расписка. Идите в банк Виндхельма, он рядом с Каменным кварталом. Там вы и получите всю сумму, — он опять улыбнулся. — Ну не думали же вы, что я буду хранить такие деньги прямо в своем доме? Воры тогда не оставили бы меня в покое.

* * *

В его руках был мешок монет. Круглых, имеющих примесь золота. Вдвое меньших, чем эталонный золотой септим, и с профилем Ульфрика на аверсе. Каждая золотая монета равнялась полутора серебряным септимам и могла быть использована только во владениях Братьев Бури. За использование подобных монет в проимперских владениях, голову пусть и не срубят, но все деньги изымут, а затем ещё и заставят платить штраф. И даже если и обменять монеты Братьев Бури, то в итоге получится даже меньше пятидесяти золотых септимов.

«Верно говорят. И о сыре, и о мышеловках, и о дураках…» — уныло думал Вендир обо всей этой ситуации. Теперь нет ни денег, ни амулета Некроманта. И даже никаких претензий предоставить нельзя. Сам же, идиот, не уточнил какой чеканки будет золото, а Каликсто, намеренно или нет, обвел его вокруг пальца.

«У меня тоже есть одна драконья поговорка на этот случай. Рассказать?»

«Давай чуть позже».

«Вот в мое время, — не унимался MirMULNir, — на всех монетах чеканился профиль Алдуина, а рядом с ним фигуры каждого наместника во владениях. Так было на Атморе, так стало и в Скайриме. И скажу сразу, чтобы не было невежественных вопросов — нас различали по костяным наростам».

«И какая часть Скайрима принадлежала тебе?»

«Рифтен. Там от моего лица правил жрец RahGOT. У него менялись лица и имена, но две вещи были неизменны: имя на драконьем языке и маска из орихалка. Но их было немного. Семеро за всё время: четыре мужчины и три женщины, пятеро на Атморе, ещё двое здесь, в Скайриме. Мой последний RahGOT прожил почти половину тысячелетия».

— Вендир? Какими судьбами в Виндхельме? — совсем рядом прозвучал мужской, странно знакомый голос.

У входа в банк стоял норд. Светловолосый, легко одетый, с крупными чертами лица, он расплылся в широкой и дружелюбной улыбке. Он подошел ближе и протянул ладонь для рукопожатия. Вендир ответил после недолгой заминки. Он провёл среди людей немало времени, но к этому странному приветствию так и не привык.

— Голлдир?

— Ага, — тот кивнул. — Неужто не узнал?

— Узнал, но удивился увидеть тебя здесь.

— Так я же говорил, что живу в Виндхельме, прямо здесь, — он показал на знакомую улицу, на которой и стоял заброшенный дом. — Зайдешь? У меня как раз обед готов.

В голове созрел план. Вендир согласился, и уже совсем скоро сидел за столом в огромной столовой, обставленной богатой утварью и украшениями. Несколько служанок суетились на кухне и подносили блюда одно за другим. Прямо перед ним поставили фазана, набитого яблоками, привезенными из Хай Рока. В Скайриме свежие фрукты зимой не достать, только если не с помощью магии. Голлдир жил хорошо, даже очень, и экономить на себе или своих гостях не собирался. Вендир представил ему Лидию, как своего хускарла.

— И как же эльф в таны пробился? Ты не подумай, я не в обиду… Просто интересно.

— Убил дракона.

Голлдир ошарашено посмотрел в ответ, а затем засмеялся.

— Ладно, не хочешь, не говори, я не настаиваю.

Вендир неопределённо пожал плечами. Попытаться хоть раз стоило, но реакция получилась более чем предсказуемая. Он даже не назвал себя Драконорождённым, но его слова уже посчитали шуткой. Он кинул многозначительный взгляд на погрустневшую Лидию и едва заметно покачал головой. Ещё не хватало, чтобы она начала переубеждать Голлдира. Увы, но правда по нраву далеко не всем.

— Значит ты первый хозяин Лютика? — спросила она.

— А меня только за это и знают? — вновь засмеялся он в ответ. — Да, это я отдал его в награду. Вендир освободил моих мертвых родичей от гадкой магии смерти и дважды спас мою жизнь. Так что я ни о чем не жалею, — он отложил нож сторону и спросил. — Ты, кстати, куда направляешься?

— В Коллегию волшебников.

— Не советую туда ехать, — Голлдир сразу помрачнел. — Магия может и не так плоха, как говорят, но эти колдуны… Им нельзя доверять. Слышал, это из-за них произошел обвал лет сто назад. Половина Винтерхолда в море ушло.

— Меня куда больше интересует их библиотечное собрание, чем эксперименты.

— Твое дело, но я предупредил, — норд покачал головой, но спорить дальше не стал.

Вендир подождал некоторое время, а затем перевел разговор в нужное русло.

— Я слышал у вас в городе появился маньяк…

Лицо Голлдира сразу переменилось: уголки губ сползли вниз, взгляд потускнел и сам он заметно осунулся, но говорить ничего не стал, только слушал.

— Мы с Лидией прибыли в город только вчерашним вечером и заплутали, в попытках найти хорошую и свободную таверну. Была ночь, но я уверен, что видел, как неизвестный в плаще тащил куда-то молодую девушку. Они быстро скрылись в подворотнях, и я мог бы легко забыть про это. Кто знает, может она была пьяна. Но проезжая здесь, по этой улице, я увидел кровавый след. Он вел до заднего хода того дома, — он показал в направлении логова Мясника.

— Сейчас его уже нет, — глухим голосом ответил Голлдир. — Следа нет.

— Ночью был снегопад. Но важно не это. Этой ночью была убита ещё одна девушка. И я, как… — он задумался, как бы наилучшим способом описать свою работу, — квалифицированный волшебник, могу с уверенностью сказать, что её смерть — дело рук некроманта.

Голлдир вдруг побелел, сжал челюсти так, что зубы скрипнули, и резко встал из-за стола, опрокинув стул. Сам он этого и не заметил, сосредоточенный лишь на одном.

— Опять? Сначала Веран, теперь Мясник… — он порывисто вздохнул, неестественно выпрямил спину и решил. — Ждите здесь. Я за ключом от Хьёрима. Посмотрим, что там внутри.

Из столовой он вылетел быстрее стрелы. Вендир и Лидия остались наедине с фазанами в яблоках. Вскоре, он вернулся, весь взмыленный и красный от бега. В его руках была связка ключей. Его дом как раз стоял по соседству с логовом Мясника.

Огромная усадьба возвышалась над всей улицей. При свете дня этот богатый квартал выглядел совсем по-другому. Стража, в отличие от ночной смены, даже симулировала какую-то деятельность. Утром, вооружившись всем своим обаянием, Вендир смог выпытать у трактирщицы информацию об этом месте. Дом, именуемый Хьёримом, некогда принадлежал местному клану Расколотый щит, а конкретно первой из трёх жертв Мясника. И сейчас следовало проверить, не успел ли Мясник переместить кости. Если он был здесь, то должен был заметить отсутствующие записи и взломанный замок черного входа.

У главных дверей стоял уже немолодой мужчина с кустистой бородой. Его лицо расчертили морщины, особенно глубоко они залегли у бровей, он часто хмурился.

— Это Торбьорн Расколотый Щит. Дом принадлежит его семье. Фригга… Первая жертва — его дочь. А это Вендир, я о нем уже рассказывал, — представил их друг другу Голлдир.

Он пытался отпереть парадную дверь, но его руки дрожали и ключ с трудом поворачивался в замке. Старый норд забрал у него ключ и отпер дверь сам. Внутри их встретил знакомый запах разложения. На первый взгляд всё осталось по прежнему, но при внимательном рассмотрении оказалось, что листовки в переполненном сундуке сожжены, только пара затерялась на дне, а потайная комната опустела. Кости ещё лежали разбросанными по всему полу, но заготовка будущего мертвеца исчезла.

Пока оба норда в шоке осматривались, Вендир незаметно подбросил под стол оба дневника Мясника. Вскоре они увидели их, перечитали. Торбьорн молча перелистывал страницы, одну за другой, и слезы катились по его щекам, исчезая в бороде. Голлдир не сдержал эмоции и с силой ударил кулаком по стене.

— Сволочь! Бесовское отродье! Я его найду и убью собственными руками! — Он подошел к столу на котором Мясник разделывал своих жертв, коснулся дерева, насквозь пропитавшегося кровью. — Фригга… Ты окончила жизнь в собственном доме…

«Значит он был не просто знаком с первой жертвой, — отметил Вендир про себя. — Судя по реакции, они были довольно близки».

— Мы с ней помолвлены были, — ответил норд на не озвученный вопрос. — Справить свадьбу хотели, сразу как война кончится. А она… Её этот Мясник первой…

Он махнул рукой, не в силах закончить, стоял некоторое время разглядывая кости, затем сказал:

— Вендир, однажды ты уже помог мне убить некроманта. Я отомстил за тетю Агну и всех своих павших родичей. Теперь я прошу тебя, помочь мне, нам с Торбьорном, найти это чудовище, Мясника, и отомстить. Я хочу получить его в свои руки.

— Если ты это сделаешь, весь Клан Расколотый щит станет твоим вечным должником, — сказал Торбьорн. А затем добавил: — И всё это останется между нами. Ни Ульфрик, ни кто-либо ещё ничего не узнает.

— Хорошо. По расчетам из дневника следующая жертва ему понадобится следующей ночью.

Сразу вспомнился взгляд Каликсто, холодный и расчетливый, которым он смотрел на Лидию. Сама она, уже хорошо изучив мышление Вендира, отлично поняла, что от неё потребуется.

— Будем брать на живца.

* * *

28 Восхода солнца 4Е 202

Ветер тоскливо выл среди каменных стен, и его вой перекрывал все прочие звуки. Каменный квартал спал. Черные провалы окон слепо смотрели на фигуру в плаще, одиноко бредущую по пустынной дороге. Следом за ней, след в след, неслышно шел убийца. Охотник на людей, опьяневший от удачи и безнаказанности, выслеживал новую жертву.

Они шли так уже долго, плутая по безлюдным улицам Виндхельма, и каждый поджидал наилучший момент для атаки.

Лидия остановилась в условленном месте, откинула капюшон и рассеянно посмотрела вверх на парные луны, сверяя время, или просто любуясь звездным небом. Мясник уже стоял за её спиной. В правой руке он держал ритуальный нож, в левой мерцали первые отблески будущего заклинания паралича. Лидия удерживала под плащом рукоять топора.

Отравленная стрела вонзилась в его бедро. Мясник закричал от боли и неожиданности, упал на землю. Из теней вышли четверо. Один из них, тот что стрелял — старый норд, подошел ближе к убийце, поднял кинжал и посмотрел ближе:

— Значит, этим ты убил мою дочь. — Торбьорн откинул капюшон с лица убийцы. — Каликсто? Не ожидал. Впрочем, твоя личность не имеет значения.

— Что за… Откуда… — хрипел Мясник, пытаясь справится с действием паралитического яда. — Нет! Люсилла! Я должен… Вернуть…

Голлдир срезал с пояса Каликсто связку ключей. Хейв взвалил того себе на плечи. Такой процессией они и пошли к музею Каликсто. Никто в обезлюдевшем из-за войны городе так их и не заметил.

В доме Мясника на втором этаже лежала «рабочая» одежда, свертки льняной ткани, инструменты и последние страницы дневника, пролившие свет на происходящее в городе.

«Уже скоро, моя милая Люсилла, ты снова будешь со мной. Обычно такие слова пишут перед тем, как присоединиться к своим возлюбленным в мире ином, но в моём случае я надеюсь вернуть твой дух назад в наш мир, ибо ты так его любила, а не я».

— Люсилла — это его жена? — спросила Лидия.

— Нет, сестра, — ответил Торбьорн. — Но с этого выродка бы сталось и спать с ней. Он же на голову больной.

— Мерзость какая, — передернулся Голлдир.

«Я продолжаю собирать твоё новое телесное пристанище из неотёсанных частиц по всему Виндхельму. Если бы только они знали, какая судьба уготована их телам, когда твой дух вознесёт их к высшей цели, они бы лишь благодарили меня за ту великую милость, которой я их удостаиваю. Я готовлю для них прекрасное пристанище подле твоего сердца. Уже близится заветный день. Скоро ты будешь в моих объятиях. Я покажу тебе сие послание, словно бы доставив позабытое письмо уставшему путнику.

Всегда любящий тебя

Каликсто»

— Великая милость? Неотёсанные частицы? — тихо, едва сдерживая гнев сказал Торбьорн. В порыве ярости он отбросил дневник в сторону, сел рядом со связанным Мясником и начал говорить: — Тебе не отрубят голову. И Ульфрик не будет судить тебя перед всеми. Потому что такая смерть не равна ни искуплению, ни справедливости. Ты даже не представляешь, что мы с тобой сделаем. Ты убил нашу девочку. Мою дочь. Ты заплатишь за это, и ни один бог не ответит на твои молитвы.

— Но сначала я хотел бы забрать одну вещь, — вмешался Вендир и с легкой, предвкушающей улыбкой посмотрел на маньяка.

Амулет Некроманта призывно сверкал обсидиановыми гранями на груди Каликсто. Вендир протянул к нему руку, почти коснулся зеленого нефритового черепа, как тот исчез в синей вспышке портала.

Примечание к части

Не бечено.